Проработка универсального архетипа

ВСТУПЛЕНИЕ

Все, что написано в этой книге, прекрасно известно читателю.

Просто он не всегда помнит об этом, или называет другими словами.

Эта книга была задумана автором как своеобразное введение в психологию. Она предназначена для людей, которые, не являясь психологами по образованию или основной профессии, тем не менее каждый день сталкиваются с многочисленными представителями человеческого рода и их проблемами и вынуждены так или иначе приспосабливаться к одним людям и управлять другими, пользуясь при этом не вполне понятными им самим методами.

Коммуникация или, проще говоря, человеческое общение настолько обыденно и привычно, что кажется непрофессионалу не содержащим никаких особых тонкостей и загадок. С другой стороны, высшие достижения профессионалов-психотерапевтов, бизнесменов, юристов, политиков, дипломатов в очень большой степени связаны с умением тонко подстраиваться и не менее тонко влиять на своих партнеров, пользуясь психологическими методами, большая часть которых постигается чисто интуитивно, а остальные не постигаются вообще.

Царские пути в подсознание. Основным достижением теоретической психологии ХХ века, связанным в первую очередь с именем Зигмунда Фрейда, было открытие подсознания, то есть скрытых от человека психических процессов, которые, однако, в значительной мере влияют на его мировосприятие, самоощущение и поведение. Конечно, нельзя сказать, что Фрейд первым открыл существование подсознания, но он, во-первых, сделал на нем большой акцент, то есть сказал на весь цивилизованный мир: «Подсознание — ЕСТЬ!» — и был услышан, а во-вторых, исследовал и подробно описал пути, с помощью которых можно проникнуть в подсознание и что-то о нем узнать. Основным методом, которым пользовался при изучении подсознания основатель психоанализа, были свободные ассоциации, связанные с содержанием сновидений человека. Фрейд даже говорил, что сновидения это царский путь в подсознание.

Этой же точки зрения придерживался самый знаменитый ученик Фрейда — швейцарский психолог Карл Юнг, которого можно считать предтечей трансперсональной психологии, интенсивно развивавшейся во второй половине нашего столетия. Юнг, изучая сны своих пациентов, натолкнулся на поразившее его обстоятельство, заключавшееся в том, что в этих снах встречались непонятные и неизвестные самим пациентам символы, весьма значимые и популярные в другие времена и в иных культурах. Отсюда Юнг сделал вывод о том, что через свою психику и подсознание человек, сам не ведая того, связан с другими людьми и культурами через универсальные архетипы, или первообразы, отражающие в личном подсознании основные и общие для всего человечества сюжеты, представленные в наиболее распространенных мифах, легендах и сказках. Юнг, вслед за своим учителем, также считал, что толкование сновидений это царский путь в индивидуальное подсознание.

Уже во второй половине ХХ века наш современник чешский психиатр Станислав Гроф, изучая действие на психику своих пациентов сильного психотропного препарата ЛСД, столкнулся с такими эффектами их проникновения в глубины своей памяти и подсознания, которые показались ему и его последователям не сравнимыми даже с глубинным психоанализом. И, резюмируя достоинства своего метода, Гроф заметил, что царский путь в подсознание это ЛСД. (В последнее десятилетие на смену этому препарату, запрещенному в связи с негативными побочными эффектами, пришел более мягкий метод так называемого свободного дыхания, дающий похожие результаты проникновения в психику.)

Общим и для Фрейда, и для Юнга, и для Грофа, и для их последователей было стремление проникнуть в центр патологической программы подсознания, помочь пациенту увидеть и осознать подсознательный корень его психологических проблем, например, первичное травматическое переживание, реакцией на которое стали его актуальные проблемы. Такой подход к психотерапии можно назвать хирургическим, но он не является единственно возможным. Вообще, осознание глубинных противоречий и травм своего подсознания для большинства людей — чересчур болезненное переживание, к которому они психологически не готовы. Поэтому их подсознание сопротивляется подобному прямому вторжению как только может, причем хитроумию и эффективности этого сопротивления можно только поражаться. Более деликатным и вызывающим меньшее подсознательное сопротивление является терапевтический подход, когда психолог не стремится к тому, чтобы пациент осознал подсознательные корни и источники своих проблем, а взаимодействует с ними косвенно, идет окольными путями. Если этот подход оказывается успешным, то пациент плохо понимает, почему беспокоившие его симптомы ушли или ослабли, и роль психотерапевта, во всяком случае, становится неочевидной. Последнее обстоятельство во многом неблагоприятно для терапевта (во-первых, у него не возникает должного самоутверждения, а во-вторых, у клиента может возникнуть вопрос, за что же он платил деньги?), но благотворно для клиента, который не попадает в сюжет Беспомощной Жертвы, что неизбежно при любой видимо эффективной помощи.

Существует ли путь в подсознание, не связанный напрямую с осознанием травматических переживаний прошлого и других болезненных его зон? По мнению автора, таким путем является изучение модальностей (качественных особенностей) восприятия и поведения человека, соответствующих высшим, то есть наиболее абстрактным архетипам. Является ли этот путь царским, пусть судит читатель; дело автора — описать его и пройти по нему вместе с читателем до момента, когда наши дороги разойдутся, то есть до последней страницы этой книги.

Модальности. Изучение человеческой психики фактически еще только начинается, и в этом нет ничего удивительного, так как она является самым сложным из известных нам объектов Вселенной. Революционным открытием ХХ века была функциональная асимметрия головного мозга, то есть анатомо-физиологическое подтверждение существования двух принципиально разных видов мышления: логически-дискурсивного (левополушарного) и абстрактно-образного (правополушарного). В частности, левое полушарие сосредоточено на фокусе, на содержании и конкретном смысле, в то время как правое полушарие отвечает за фон, окружение и общие обстоятельства и смысл, составляющие единую картину. Казалось бы, эти роли одинаково важны; однако, это так лишь при рассмотрении обыденной жизни и мышления человека. При переходе к наиболее тонким и одновременно самым важным аспектам человеческой жизни, к тому, что отличает человека от животного и делает его самосознающим и духовным существом, способным на диалог с Божественным началом Вселенной, обнаруживается, что роль правого полушария резко возрастает: оно, по мнению автора, отчетливо становится главным. Религиозная вера, духовные порывы, гуманизм не логичны, но образны, и рациональная мысль здесь хороша лишь при условии ее безусловного подчинения первично иррациональному единому образу. Аналогичное явление наблюдается и при изучении человеческой психики и подсознания: самые фундаментальные их структуры лучше постигаются правым, нежели левым полушарием исследователя (если он, конечно, не левша). В частности, чем глубже в подсознание, тем большую роль приобретают вопросы «как?» и «в каком стиле?» по сравнению с «что?» и «в каком месте?». Для психики чаще важнее обстоятельства, оттенки, общий смысл, звучание, нежели конкретное действие, детали, точные отношения. Кроме того, психика чрезвычайно связна, и «свободные ассоциации», которыми пользовались Фрейд и Юнг, являются, по-видимому, не частным психологическим приемом, но фундаментальным механизмом связи различных сфер и областей подсознания. Эти ассоциации возникают по принципу общности некоторого качества, или модальности, которым обладают два в остальном никак не связанных друг с другом слова или воспоминания.

Однако не все качества, или модальности, в равной мере важны для психики. Наиболее фундаментальными являются те из них, которые постоянно присутствуют (в одном из своих вариантов) в ней всегда, причем чаще всего незаметно для человека. Эти модальности соответствуют высшим, то есть наиболее абстрактным архетипам, и способны самым причудливым образом налагаться друг на друга, образуя разнообразнейшие узоры и переплетения, очень индивидуальные для каждого человека. Можно даже сказать, что неповторимая психическая индивидуальность человека как раз и состоит в специфичной конкретно для него игре модальностей высших архетипов, сопровождающей его обыденную (или необычайную) жизнь.

Психологическая одаренность человека в первую очередь определяется тем, насколько точно он умеет (чаще всего подсознательно) воспринять модальности окружающей его реальности и адекватно на них отреагировать. Сложность здесь заключается еще и в том, что эти модальности довольно быстро меняются, а реакция профессионала должна быть практически мгновенной. Но главная трудность состоит в преодолении жесткой фиксации модальностей, свойственной данному человеку, и не навязывании их партнеру. Человек, который грубо навязывает свои модальности окружающим, производит впечатление тирана, психологического грубияна, толстокожего носорога, жесткого эгоцентрика — притом, что сам по себе, внутренне, он может не соответствовать этим характеристикам; однако невнимание индивида к используемым им модальностям обществом не прощается. Наоборот, человек, искусно и тонко управляющий модальностями своего и чужого поведения, получает звания чародея, любимца общества, центра общественного притяжения, административного таланта, гения коммуникации и т. п.; и хотя его понимание окружающих может быть совсем не глубоким, интуитивно найденные им ключи открывают гораздо более тайные двери, чем он предполагает.

Предлагаемая вниманию читателя книга по замыслу автора совершенно практична: она дает возможность трудолюбивому и внимательному читателю не только ознакомиться с высшими архетипами на теоретическом уровне, но и научиться видеть их проявления в используемых им самим и окружающими людьми модальностях, а также самому использовать (или, в крайнем случае, имитировать) необходимые модальности даже в тех случаях, когда его подсознание против этого почему-либо возражает.

Высшие архетипы. Поиск актуальных для эпохи архетипов — задача антропологов, культурологов и поэтов; осмыслением и абстрактным описанием архетипов должны заниматься философы, а изучением их преломления в человеческой психике, подсознании и поведении — теоретическая и практическая психология. В этой книге автор рассматривает преимущественно этот последний аспект, то есть проявления архетипов в человеческой психологии и поведении. Набор рассматриваемых в книге архетипов в основном известен читателю предыдущих книг автора «Эзотерическая астрология» и «Покрывало майи, или Сказки для невротиков»; однако если там психологический анализ был лишь слегка намечен, то в этой книге автор поставил себе целью дать подробную, широкую и объемную картину проявлений архетипов в большинстве аспектов человеческого бытия.

Зачем это нужно? Дело в том, что абстрактно-философское описание высшего архетипа обычно очень просто — настолько, что его может понять первоклассник; но действие этого архетипа в конкретной ситуации внешнего или внутреннего мира человека заключается не в содержании соответствующего эпизода, а в его определенной окраске, или модальности, на которую человек, как правило, не обращает особого внимания, хотя для психики она играет первостепенную роль.

Многочисленные психологические проблемы и несовершенства связаны с неточным или откровенно неудачным использованием основных модальностей, причем нередко возникает впечатление, что за подобными ошибками стоит целенаправленная подсознательная сила, буквально заставляющая человека использовать неадекватные модальности откровенно во вред самому себе. Психолог фрейдовской или юнговской школы, заметив это, попытает выяснить, каковы же внутренние причины подобных систематических искажений, выявить соответствующее детское переживание и т. д. Однако это, во-первых, не всегда возможно, а во-вторых, связано с преодолением большого подсознательного сопротивления: психика не одобряет прямого вторжения в ее интимные и болезненные места. В то же время подробное знание других, обычно игнорируемых человеком, вариантов восприятия и поведения, связанных с использованием иных модальностей, дает возможность существенной (и весьма глубокой) психокоррекции без поиска и исправления «истинных» причин невроза в понимании Фрейда или Грофа. В таком подходе есть свои достоинства и недостатки: он менее впечатляющ, нередко занимает существенное время и требует от клиента большой работы над собой. С другой стороны, он более «терапевтичен» и легче встраивается в непосредственную жизнь клиента; кроме того, при таком подходе излечение происходит как косвенный результат процесса обучения, что, по мнению автора, будет магистральным направлением психотерапии ХХI века.

Модальности и свобода. Вопрос о внутренней свободе человека и умении «властвовать собою» тесно связан с его осознанием и владением модальностями своего внешнего и внутреннего поведения. Это очевидно даже в бытовом отношении: друзья и родственники чаще всего обижаются друг на друга не в связи с тем, что они друг другу делают, но по причине того, как они это делают. Просьба, выраженная тоном приказа; извинение, произнесенное в обвиняющей тональности; небрежно выраженное соболезнование — типичные причины обид, как кратких, так и долговременных. Однако внимательное наблюдение показывает, что подобные неадекватности, как правило, неслучайны, и, казалось бы, очевидная и несложная коррекция поведения оказывается для человека психологически — по неясным для него самого причинам — необычайно трудным делом. Однако, справившись с ним, человек ощущает облегчение в своей жизни в целом, обнаруживая гораздо большую свободу переживаний и действий, чем имел раньше.

Цели. Подробно описывая уровни проработки высших архетипов и проявления соответствующих модальностей на самом разном жизненном материале, автор преследовал три основные цели. Первая из них заключалась в том, чтобы дать читателю возможно более полное описание этих архетипов и их влияния на психику и поведение человека. Вторая цель состояла в том, чтобы помочь читателю правильно воспринимать людей, сильно отличающихся от него самого, и найти адекватные средства общения с ними. И, наконец, третьей, самой важной для автора целью было составление практического руководства для саморазвития: читая приведенные описания, читатель, как надеется автор, не только узнает в них своих хороших знакомых, коллег и киногероев, но и получит ключи к выработке у себя самого соответствующих умений и навыков.

Если читатель поставил перед собой цель активного овладения предлагаемым материалом, то по прочтении каждого фрагмента описания архетипа он может задаться следующими вопросами:

· Какие из описанных модальностей наиболее свойственны мне, а какие — моим окружающим?

· Какие из описанных модальностей непереносимы для меня, и какие — для моих друзей и врагов?

· Какой спектр модальностей для меня в принципе доступен, а какие я не использую никогда, и по каким соображениям? Серьезны ли последние, или являются лишь маскировкой чего-то более глубокого?

· Какой спектр модальностей я допускаю для своих окружающих, и как он коррелирует со спектром, который я в принципе разрешаю себе? Фактически разрешаю себе?

После этого читатель может для каждой из описанных автором модальностей придумать жизненный пример, где она используется, и попробовать реализовать его на практике. Затем можно рассмотреть свой жизненный опыт под таким углом зрения:

· Какие из трудных проблем могли быть обойдены или решены с меньшими затратами одним лишь тщательным подбором используемых вами модальностей?

· Какие случаи искаженного и вовсе неправильного понимания вами человека или ситуации были связаны с неправильным пониманием модальности происходящего?

Автор не сомневается, что серьезные размышления на эти темы приведут читателя к неожиданным и далеко ведущим открытиям.

Введение УНИВЕРСАЛЬНЫЕ АРХЕТИПЫ И ПСИХОЛОГИЯ

Время и архетипы. Динамика времени определяется и выражается господствующими в обществе архетипами; смена времен означает смену архетипов или, по крайней мере, способов их проявления и акцентуации. Как правило, ведущие архетипы эпохи завуалированы и опосредованы социальными ритуалами и общепринятыми полусознательными представлениями, с которыми никто не спорит и даже не ставит под сомнение — просто потому, что это не приходит в голову. Воздух, которым мы дышим, не является предметом обсуждения — до тех пор, пока он не меняет решительно своего химического состава, к которому нужно заново адаптироваться или, если это оказывается невозможным, качественно его менять.

Сейчас, однако, меняются не только формы социальной жизни больших коллективов — меняется сам человек, меняются архетипические варианты судеб индивидов и коллективов и становится несравненно более ясной сама природа человека как творения Божьего и Божественного инструмента воздействия на мир. Информация и техники, бывшие раньше в распоряжении узкого круга избранных, рассекречиваются и становятся доступными всем желающим — разумеется, теряя при этом первоначальную харизму и превращаясь из последних в первые ступени Лестницы Восхождения, но все же открывая ее всем стремящимся.

Греческое слово архетип в переводе означает первообраз. С легкой руки знаменитого швейцарского психолога Карла Юнга оно вошло в западную культуру ХХ века в значении «универсальный образец», и хотя сам Юнг понимал архетип достаточно конкретно — как универсальный мифологический сюжет или символ, присутствующий в большинстве религиозных культур — впоследствии значение этого слова было расширено до представления об универсальном символе, который может по-разному интерпретироваться в любых обстоятельствах, не теряя при этом своего основного звучания.

Поиск и первичное описание ведущих (активных) архетипов эпохи — задача культурологии и философии, но без подробного изучения их влияния на психику отдельных людей и коллективов она не может считаться выполненной, так как именно в психике архетип проявляется наиболее развернуто и полно.

Архетипы и модальности. Архетип проявляется во внутреннем и внешнем поведении человека не напрямую, а через определенную модальность, то есть через качество происходящих внутри и вне человека процессов. Люди зачастую не склонны обращать внимание на используемые ими и обращенные к ним модальности, интересуясь больше «существом дела»; однако для подсознания, а также для жизни человека в целом модальности играют не менее важную роль, чем осознаваемое «существо дела», окрашивая его в определенные тона и оттенки, которые, в конце концов, оказываются основным фактором, а то, что казалось сутью, во многом отступает на второй план или даже кажется вовсе несущественным. Одна из задач практического психолога заключается в том, чтобы помочь клиенту ясно увидеть спектр используемых им модальностей, а также его расширить, — и тому, куда и как можно расширять этот спектр, во многом посвящено настоящее исследование.

Универсальные и частные архетипы. Как правило, высшие архетипы не существуют поодиночке: они появляются родственными группами (если угодно, кланами), тесно связанными друг с другом, как на философском плане, так и в индивидуальной психологии, и именно так, системно, их естественно описывать — по крайней мере, автор идет по этому пути. Полная совокупность частных родственных друг другу архетипов образует универсальный архетип, описание которого на уровне модальностей психики соответствует ее рассмотрению с единой и весьма специфической точки зрения. Что дает такое рассмотрение? Например, по опыту автора, любые психологические проблемы человека, сколь бы конкретными они ни казались, всегда сопровождаются резкими нарушениями баланса и взаимодействия частных архетипов (модальностей) в пределах какого-то универсального архетипа (нередко сразу нескольких). Поэтому, учась правильно балансировать соответствующие частные архетипы, человек если и не решает свою наболевшую проблему кардинально, то, по крайней мере, существенно оздоравливает больную почву, на которой она выросла.

Можно сказать, что архетип задает определенный способ видения (восприятия, интерпретации) мира; частные архетипы в пределах данного универсального архетипа дают в совокупности объемный взгляд, позволяющий охватить объект (процесс) со всех сторон, не оставив ничего незамеченным. В качестве примера бросим первый взгляд на подробно рассматриваемые в следующих частях книги универсальные архетипы.

Холистический архетип. Этот универсальный архетип состоит из двух частных архетипов, глобального и локального.

Глобальному архетипу соответствует взгляд на объект в целом, когда он рассматривается как единая замкнутая система, существующая изолированно от остального (внешнего) мира — это, если угодно, архетип рамки, которая наводится на определенный фрагмент мира, отделяет его от окружающего пространства глухой стеной и объединяет в единое целое, делая его при этом моделью мира.

Локальный архетип рассматривает объект как выделенную часть (деталь) некоторого целого, с другими частями (деталями) которого он связан различными связями. При этом как целое само по себе, так и остальные его детали, видятся словно в сильном тумане, как бы подразумеваются, а весь фокус внимания направлен на данный объект.

Таким образом, глобальный и локальный взгляды на объект в некотором смысле противоположны и взаимодополнительны: глобальный взгляд означает рассмотрение объекта в целом, когда все детали и частности отступают на второй план, локальный же взгляд фиксирует одну из деталей (элементов, частей) данного объекта, изучает ее особенности, рассматривает ее сопряжения с другими деталями в рамках целого.

Диадический архетип (см. книгу автора «Покрывало майи, или Сказки для невротиков»). Этот универсальный архетип также состоит из двух архетипов, которые в китайской традиции называются инь (женское начало) и ян (мужское начало); в западной традиции им приблизительно соответствуют понятия материи и духа.

Янское (мужское) начало традиционно описывается как активное, стимулирующее, творящее, воплощающееся; иньское (женское) начало предстает как инертное, реактивное (реагирующее на воздействия), восприимчивое, подвергающееся воздействию, материал для творения (воплощения).

Таким образом, можно сказать, что ян воздействует, а инь подвергается воздействию; при этом все, что относится к характеристикам воздействия, — замысел, энергия, инструменты — суть янские атрибуты, а все, что относится к объекту воздействия, — его качества, способы и аспекты реагирования — суть атрибуты иньские.

Диалектический архетип (см. книгу автора «Эзотерическая астрология»). Этот универсальный архетип включает в себя три частных архетипа, соответствующие трем фазам существования объекта: творению, осуществлению и растворению.

Архетип (фаза) творения соответствует периоду, когда объект возникает в окружающей среде как бы из ничего или за ее счет; он строится, создается, берет авансы и проходит первоначальные испытания в искусственно облегченных условиях; здесь его кармическая задача только ставится.

Архетип (фаза) осуществления соответствует периоду жизни объекта, когда он находится в балансе с окружающей средой, полноценно участвует в предусмотренном во внешнем мире разделении труда, берет небольшие кредиты и оперативно за них расплачивается, и выполняет в общих чертах свою кармическую задачу.

Архетип (фаза) растворения соответствует периоду разрушения объекта; здесь он перестает выполнять свойственные ему на фазе осуществления функции, утрачивает баланс с окружающей средой, становясь ее жертвой, расплачивается по долговременным обязательствам, взятым еще на фазе творения и завершает свою кармическую задачу, доделывая то, что было упущено на фазе осуществления.

Временные архетипы (фазы времени) в жизни любого человека и в любой ситуации меняются весьма причудливым образом, и их внимательное отслеживание дает человеку гораздо лучшее понимание динамики внешних и внутренних процессов.

Индивидуальность и модальности. Каждый человек нуждается в обретении и раскрытии своей уникальной индивидуальности (даже если он этого не осознает или вытеснил соответствующую потребность в подсознание). Эта индивидуальность проявляется, как правило, в тонкостях и акцентах, которые возникают спонтанно и как бы ниоткуда, и окрашивают его поведение, мироощущение и самовыражение в определенные тона и оттенки. Однако нередко эти оттенки не встречают достаточно благожелательного отношения со стороны среды, и человек пытается их кардинально изменить — к большому ущербу для своей индивидуальности. Другой вариант существенного искажения личной судьбы возникает, когда человек вообще не придает значения важным модальностям своей внешней и внутренней жизни, живет «как придется» или «как все», игнорируя весьма существенные для себя тонкости (а зачастую и «толстости»). В этом случае не замечаемые им, но весьма существенные для него полутона и оттенки фактически тащат его по чуждым для него жизненным сюжетам, из которых он тщетно пытается вырваться путем прямых действий (действуя по близорукому «существу»), а убедившись в бесплодности таких попыток, и вовсе машет в отчаянии рукой на себя и свои обстоятельства.

Фактически найти и отстоять право на «свои» модальности поведения и восприятия — важнейшая духовная задача человека, без решения которой он не может состояться и решить главных задач своей текущей жизни. Однако это не так просто — в частности, те модальности внешнего и внутреннего поведения, которые проявляются у человека в детстве или интенсивно развиваются в юности, во многих случаях представляют собой наводки семейной и социальной среды, от которых нужно избавляться или существенно их корректировать. И если даже человек берется это делать, то во многом ведет себя стихийно и непоследовательно, не имея адекватного языка для выражения своих проблем; созданию такого языка и посвящены усилия автора.

Модальности и подсознание. Модальности по самому своему определению, как правило, воспринимаются подсознанием — сознание направлено на суть, существо происходящего. В тех случаях, когда ученик специально осваивает новую модальность, она, конечно, оказывается в центре его внимания — но, как правило, ненадолго, пока им не осваивается, а потом снова благополучно становится на периферию сознания. С другой стороны, именно модальности в максимальной степени удобны для восприятия и хранения подсознанием — оно архетипично и символично в гораздо большей степени, чем сознание, и модальности — его естественный язык.

В начале ХХ века Зигмунд Фрейд высказал мнение, что царский путь в подсознание — это толкование сновидений, и его ученик Карл Юнг был с ним солидарен. Во второй половине нашего века третий великий исследователь подсознания Станислав Гроф, проводивший свои исследования на опытах с ЛСД, сказал, что царский путь в подсознание это психоделические трансы. Однако и то и другое (то есть и сон, и ЛСД-транс) суть подчеркнуто измененные состояния сознания, и, нисколько не подвергая сомнению классиков, автор считает, что и в обычных состояниях сознания человека есть прямой доступ к его подсознанию — так сказать, третий царский путь в него — это наблюдение за модальностями, которые использует и на которые реагирует человек; иллюстрациям последнего тезиса посвящены многие из следующих далее страниц этой книги.

Модальности: синтонность и комплементарность. В любом взаимодействии человека со внешним миром и с самим собой весьма существенны, хотя чаще всего проходят незамеченными для сознания, взаимодействия между модальностями. Если человек, отвечая мне, употребляет ту же модальность, которую я использовал, обращаясь к нему, то его ответ будет синтонным, или, как говорят иногда, зеркальным. Однако синтонный ответ далеко не всегда меня устроит, а нередко и вообще сорвет общение: например, выступая в янской (активной) модальности, скажем, интенсивно уговаривая своего партнера сделать что-либо, я предполагаю, что он меня выслушает и воспримет мои предложения, то есть займет, по крайней мере, на время моего монолога, иньскую (воспринимающую) позицию. Модальность, естественно дополняющая данную, называется комплементарной ей (калька с английского слова complementary — соответствующий чему-либо), и тот же термин мы далее используем для архетипов: так, комплементарным к иньскому архетипу будет янский, и наоборот. Употребление в диалоге любой модальности, отличной от комплементарной, будет некомплементарным поведением, осложняющим коммуникацию; однако некомплементарность бывает разная: от очень грубой, фактически разрывающей ткань общения, до легкой или малозаметной, осложняющей его лишь косвенно.

Например, резкое прерывание собеседника в разгар его речи и навязывание ему контраргументов, никак не связанных со смыслом его высказываний, — поведение по типу «ян на ян» — безусловно, грубо некомплементарно. Менее грубой, хотя также некомплементарной, является реакция по типу «инь на инь», которую иллюстрирует многозначительный вечерний разговор двух супругов:

— Я так много всего сегодня сделала по дому, и так не хочется одной убирать кухню...

— А у меня сегодня был такой тяжелый рабочий день, и нужно срочно просмотреть биржевую сводку...

Восприятие архетипа. Итак, архетип прячется в фон, модальность, полутень, поглубже в подсознание. Зачем же насильственно извлекать его на безжалостно яркий свет сознания? Ответ прост: миром правят тонкости (тончайшая из них — Абсолют), и если мы хотим хоть как-то проникнуть в легчайшие кружева кармы, то, игнорируя модальности, мы лишь наделаем в них дыр да завяжем дополнительные узлы. Наоборот, чувство архетипа, выражающееся в постоянном полусознательном внимании к употребляемым нами самими и окружающими людьми модальностям, дает нам тонкое и точное чувство времени, чувство меры, великолепные коммуникативные способности. Но это, конечно, далеко не все.

Тонкий мир управляет основными процессами плотного. Язык тонкого мира это язык архетипов и абстрактных качеств, окрашивающих плотные события акварельными тонами соответствующих модальностей. Поэтому, обращая на них сознательное внимание, мы получаем прямой ключ к тонкой карме — тем более эффективный, чем лучше мы умеем различать оттенки и полутона. С точки зрения психологии, архетипы и модальности — наиболее адекватный язык описания глубинных слоев подсознания, где правят бал весьма абстрактные символы и нет места никакой конкретике в бытовом ее понимании: даже совершенно конкретный травматический опыт, становясь для человека источником существенного блока в психике, предварительно неизбежно проходит стадию существенного обобщения и превращения в чрезвычайно абстрактный символ, который наделяется большим эмоциональным содержанием и начинает окрашивать всю жизнь человека, работая как бы «под архетип».

Человек, выработавший в себе постоянное внимание к используемым окружающими и им самим модальностям, никогда не окажется застигнутым совершенно врасплох резкими, драматическими и тем более катастрофическими событиями и переменами в жизни: им обязательно предшествуют существенные дисбалансы и напряжения на уровне тонких архетипических проявлений, например, характерные и устойчивые некомплементарности во взаимодействиях человека с окружающими и самим собой, которые, будучи вовремя замечены и адекватно поняты, могут указать пути предотвращения будущей катастрофы или ее существенного смягчения.

Архетипы и жизненные сюжеты. Любой человек рано или поздно обнаруживает, что его жизнь не представляет собой хаотического набора случайностей, но, наоборот, подчинена определенным закономерностям, или сюжету, выйти за рамки которого чрезвычайно трудно, если вообще возможно. При этом фактическое наполнение жизни может меняться, но некоторые психологически наиболее существенные ее черты и закономерности сохраняются, несмотря ни на что.

Вероятно, каждый человек в юности сталкивался с необходимостью написать или хотя бы прочитать трактат под названием: «Что такое «не везет» и как с ним бороться?» Однако с годами некоторые индивиды почему-то теряют интерес к этой теме, как будто находят отчетливый конструктивный ответ на поставленный вопрос, другие же полностью подчиняются коварному невидимому существу по имени Невезуха, становясь его закадычными друзьями, и никакие усилия с их стороны не помогают отвлечь его внимания от их персоны. Известный американский психолог Эрик Берн ввел даже специальные термины — характеристики трех видов судьбы, или жизненного пути, человека: неудачник, непобедитель (середняк) и победитель.

Неудачник характеризуется тем, что неизменно проваливает любые свои сколько-нибудь серьезные планы, какую бы поддержку и авансы от внешней среды он ни получал. Даже если все говорит в пользу того, что его мероприятие пройдет успешно, в критический последний момент он обязательно заболеет, или попадет в автокатастрофу, или просто забудет передать важную информацию — и дело будет сорвано.

Середняк старается избежать крупных провалов, и, как правило, ему это удается. Он точно знает свой потолок и выше себя не прыгает, но в то же время старательно поддерживает свой уровень. Если ему представится возможность ценой существенных усилий подняться на две ступеньки выше его уровня, он откажется — либо струсит, либо из природной скромности решит, что такая задача ему не по плечу. Он не герой, но и не нищий, и отчетливо и успешно избегает обеих этих крайностей, в глубине души их опасаясь и стыдясь одновременно.

Победитель не ставит для себя никаких априорных ограничений: если судьба повернется так, что предложит ему пост президента США или подарит харизму гуру-чудотворца, он охотно примет это положение и даже приложит значительные усилия для достижения соответствующей цели, если она его прельщает. С другой стороны, он интуитивно точно знает грань, отделяющую реально достижимое от принципиально невозможного для него лично, и питает нескрываемое отвращение к крупным провалам — не только к своим собственным (они у него крайне редки), но и к чужим. Как правило, он ставит себе реальные для себя цели и достигает того, чего хочет, — правда, иногда ценой значительно больших издержек, чем середняк.

Берн утверждает (и читатель, вероятно, с ним согласится), что каждый из этих трех сюжетов чрезвычайно устойчив, так что, например, прожить полжизни середняком, а потом переквалифицироваться в победители очень трудно, если вообще возможно. Чем же определяются подобные жизненные роли и сюжеты? Если ставить этот вопрос ретроспективно, то корни можно искать в карме прошлых (или будущих) воплощений, в особенностях родового процесса (перинатальные переживания), в ранних детских впечатлениях, воспитании и т. д. Но поиск причин не отменяет исследования актуального механизма проживания роли и сюжета: почему конкретно у одного человека все получается по одной схеме, а у другого — совершенно по иной? Ответ на этот вопрос может дать внимательное изучение актуально используемых человеком модальностей, его поведения, комплементарного в одних случаях, и подчеркнуто некомплементарного в других. Коррекция некомплементарных модальностей означает на первый взгляд весьма поверхностное изменение манер человека, но на психологическом уровне является тонким вмешательством в глубинные слои подсознания, отвечающим за глобальные жизненные сюжеты. Например, жизненный сюжет неудачника, независимо от его происхождения, как правило, означает нелады человека с диалектическим архетипом, неумение (возможно, и подсознательное нежелание) отличать фазу осуществления от фазы растворения: типичная причина хронических неудач — прекращение усилий именно тогда, когда они совершенно необходимы для осуществления проекта, то есть подмена фазы осуществления фазой растворения — на психологическом языке это означает привычку самопрерывания, порой переходящую в невроз. Однако коррекцию такого рода поведения можно вести на любом жизненном материале, в том числе и на весьма далеком от травматического и сущностно-значимого, что дает возможность косвенного терапевтического воздействия, в чем-то сходного с терапией метафорами по М. Эриксону. Идея здесь заключается в том, что подсознание, незаметно для самого человека, быстро обобщает конкретное поведение, правильно использующее модальности времени, до архетипического уровня.

Проработка универсального архетипа

Таким образом, работа человека, заключающаяся в отслеживании и правильном использовании модальностей высших архетипов, может привести к изменению даже глобальных жизненных сюжетов. В каком же направлении можно вести эту работу? Ясно, что ответ на этот вопрос существенно зависит от конкретного архетипа, но есть и некоторые стадии, общие для всех случаев. Поскольку высшие архетипы обычно объединяются в родственные группы, составляющие один универсальный архетип, то их проработка идет если не параллельно, то взаимообусловленным образом, поэтому правильнее говорить об уровнях проработки универсальных архетипов, которые ниже вкратце описаны в общем виде, а затем иллюстрируются на конкретных примерах в следующих частях этой книги.

Стадия 1. Первичный хаос. На этой стадии человек вообще никак не дифференцирует частные архетипы, составляющие данный универсальный. Естественно, он не задумывается об использовании соответствующих им модальностей, не замечая того, как их употребляют другие люди и особенно он сам. Для этой стадии характерно употребление как бы слипшихся и нерасчлененных, но при этом несовместимых модальностей, и если человека спросить, какую из них он имеет в виду, он скорее всего растеряется и ответить не сможет, так как вопрос для него будет лишен смысла.

Пример: «Я ухожу!» — заявляет своей жене разгневанный муж. Здесь чрезвычайно важна использованная им фаза (модальность) времени, так как если он находится в фазе творения, то есть только начинает «уходить», то у жены есть большие шансы исправиться, загладить свою вину и упросить супруга переменить гнев на милость. Если фраза была произнесена в модальности осуществления, то это означает, что мужчина уже доведен до известного предела и (мысленно или даже фактически) собирает чемоданы и готовит себе новое место жительства, так что жене не будет достаточно мимолетного извинения, а придется основательно поработать над смягчением семейной ситуации. Если же муж произнес свою фразу в модальности растворения, то это значит, что вопрос о его дальнейшем пребывании в семье им уже практически решен в отрицательную сторону, он отправляется в дальние странствия и информирует ее об этом, так что сопротивление с ее стороны практически бесполезно — или потребует экстренных мер типа грандиозной истерики с привлечением широкого круга соседей или попытки самоубийства прямо на глазах у мужа. Для первой стадии проработки универсального архетипа характерно смешение несочетаемых модальностей; в данном случае муж внешне никак не обозначает ни одну из описанных трех, как бы предлагая жене самой выбрать, как его понимать, но если она поймет его превратно (например, в модальности растворения вместо подсознательно подразумеваемого им творения) и отреагирует соответственно (скажет: «Прощай, любимый!»), — то он будет сильно раздосадован и заявит: «Но ты меня совершенно неправильно поняла!» — причем объяснить, в чем именно, будет совершенно не в силах.

Другая особенность первой стадии проработки универсального архетипа — грубая самонекомплементарность (неконгруэнтность) поведения человека, выражающаяся в попытках одновременного использования несовместимых модальностей. «Я хочу!» — заявляет мужу капризная жена. Что предъявляет она супругу: свое состояние или намерение, инь или ян? По (полусознательной) мысли женщины, и то, и другое разом, так как ни та, ни другая модальность в отдельности ее не устраивают: иньская слишком слаба («Мало ли чего ты хочешь», — может ответить недовольный муж), а янская недостаточно женственна (настоящая женщина не приказывает — она лишь разрешает исполнять свои желания, о которых мужчина должен догадаться сам по косвенным признакам!).

Стадия 2. Идентификация. Если на первой стадии человек вообще не различает частных архетипов в пределах данного универсального и не обращает внимания на их модальности, то на второй стадии он начинает их различать, во всяком случае, в тех ситуациях, когда они проявлены достаточно ярко. Образно говоря, он замечает тона, но не обертона. При этом обычно его внимание привлекает один из частных архетипов, который делается его любимцем, а все остальные он чаще всего игнорирует, пренебрегая ими и считая невыразительными, несущественными или грубыми; они ему не нравятся или он считает их себя недостойными.

На второй стадии выделяются основные признаки включения частных архетипов и, в какой-то мере, человек начинает их сознательно или полусознательно отслеживать, понимая, что они играют существенную роль в происходящем с ним и вокруг него. При этом выделенный (любимый) частный архетип человек исследует достаточно разносторонне, хотя пока еще не глубоко, а остальные, как правило, остаются им практически не изученными.

Для этой стадии характерно отсутствие сколько-нибудь разработанной дифференциальной диагностики, то есть человек не задумывается о том, по каким признакам можно определить включение того или иного частного архетипа и вследствие этого распространены такие эффекты (проходящие им не замеченными), как замещение архетипов и их слипание (последнее характерно для первой стадии проработки, но нередко происходит и на второй). Замещение одного частного архетипа другим, особенно в ситуации, когда любимый архетип замещает один из игнорируемых, для второй стадии типично. Другими словами, человек овладевает модальностью, соответствующей избранному им частному архетипу, и пытается употреблять эту модальность везде и постоянно, даже в тех случаях, когда это совершенно неуместно и даже невозможно. В последнем случае он фактически пользуется иной модальностью, но сам для себя он делает вид, что это любимая им.

На второй стадии происходит осознание ситуаций некомплементарности, то есть человек в принципе понимает, какие модальности следует употреблять в ответ на стимул, идущий из внешнего мира, но далеко не всегда следует этому своему пониманию. Причиной этого чаще всего является вытеснение его любимой модальностью всех остальных, что психологически совершенно понятно: он ею лучше владеет. Ситуации, когда нужно применить не освоенный им архетип, обычно ставят человека в тупик, делают его скованным, невротичным или истеричным.

Для этой стадии характерно то, что некомплементарность человек замечает чаще всего не в своем поведении, а во внешнем мире. Например, на второй стадии проработки диадического архетипа распространена ситуация, когда человек избирает себе в качестве любимого архетипа ян (активное воздействие), а в качестве нелюбимого, презираемого оказывается инь (принцип восприятия, послушания, подчинения). В этом случае человек может перебить своего партнера и начать в ответ на агрессию отвечать агрессией, совершенно не заметив некомплементарности своего поведения и считая его не только естественным, но и единственно возможным. С другой стороны, некомплементарную реакцию внешнего мира на свое поведение он заметит гораздо быстрее, хотя тоже не сразу. Например, если это начальник, он быстро поделит своих подчиненных на две категории: послушных и строптивых, и к первым будет относиться существенно более положительно, хотя это не означает, что он будет их меньше нагружать — скорее наоборот.

Типичная ситуация замещения в нашем примере будет выражаться в том, что человек с акцентуацией янского начала на второй стадии проработки диадического архетипа не будет уметь извиняться. Простейшая фраза: «Я был виноват», — окажется для него практически невозможной, и он будет пытаться заменить иньскую модальность янской, принося косвенные извинения такого рода: «Я совершил ошибку и я за нее отвечаю», — но, скорее всего, попытается проигнорировать такого рода ситуации и перевести разговор на другую тему, возможно, показав смущенным видом или виноватым тоном свое состояние, но не выражая его в явных словах. Прямое обозначение своего состояния для него тождественно признанию в своей слабости, некомпетентности и неспособности к решительным действиям.

Проработка частных архетипов. На второй стадии проработки универсального архетипа начинается процесс проработки составляющих его частных архетипов. Мы рассматриваем три основных уровня проработки частного архетипа: варварский, любительский и профессиональный.

На варварском уровне проработки человек не осознает архетипа и совершенно не владеет соответствующей модальностью. На него нисходит настроение и в рамках этого настроения он себя осознает и совершенно не в силах с ним бороться.

На любительском уровне человек уже осознает модальность своего архетипа, в какой-то мере ее отслеживает и действует с учетом ее проявления и у себя, и у других людей, и в ситуации в целом. В то же время он очень в слабой степени может изменять эту модальность, но корректирует в соответствии с ней свое поведение.

На профессиональном уровне человек видит много субмодальностей в пределах модальностей данного архетипа, умеет их менять нужным ему образом и в какой-то мере может менять модальность данного частного архетипа на модальность родственного ему. В своем поведении и восприятии он умеет управлять сменой модальностей, употребляемых окружающими людьми и возникающих в окружающих ситуациях.

На второй стадии проработки универсального архетипа человеком обычно выделяется и акцентируется один из составляющих его частных архетипов, который становится любимым и постоянно им предпочитаемым, и как правило прорабатывается до любительского уровня; остальные же частные архетипы преимущественно находятся на варварском уровне проработки, но человека это не тревожит. Например, в случае, когда любимым архетипом является иньский, человек с большим вниманием прислушивается к происходящему вокруг него, старается это полно и глубоко воспринять, отслеживает свои состояния, ценит такие качества как пластичность, восприимчивость, обучаемость, но достаточно негативно относится к большинству отчетливых проявлений янского начала, считая его грубым, резким, некультурным и неприемлемым для себя в чистом виде. С его точки зрения, янское начало в некоторых случаях необходимо, но должно быть сильно облагорожено иньским.

Стадия 3. Конкуренция. На этой стадии человек понимает, что без освоения всех частных архетипов в пределах универсального ему не обойтись, и доводит до конца работу по первичной дифференциальной диагностике. Теперь он владеет, в какой-то мере интуитивно, а в какой-то мере и сознательно, системой признаков, по которым определяет доминирующий в данной ситуации архетип, и понимает необходимость комплементарного поведения, в том числе использования тех архетипов, модальности которых ему удается освоить хуже, в ситуациях, когда этого требует окружающая среда.

На этой стадии включение архетипов для него чем-то похоже на включение светофоров, регулирующих напряженный поток городского транспорта. Он понимает, что если он будет внимательно следить за указанием светофоров и действовать комплементарно, то есть ехать на зеленый свет и тормозить на красный, то по крайнем мере не попадет в серьезную катастрофу, но сами светофоры для него пока неуправляемы: он вынужден им подчиняться, как определенной диктатуре. При этом у него по-прежнему остается один любимый и наиболее освоенный архетип, в модальности которого уже появляются варьируемые субмодальности (пока в небольшом количестве, но варьируемые с удовольствием). Что же касается остальных, менее любимых частных архетипов, он, по крайней мере, признает то, что у других людей они могут быть доминирующими и проработанными на высоком уровне, как бы свойственными им от природы, и относится к этому уже без негативизма, который характерен для второй стадии.

Рассмотрим, например, диалектический архетип на третьей стадии его проработки. Человек, у которого любимым из трех возможных является архетип осуществления, любит и понимает ответственную работу как таковую, и ситуации, когда человек находится в балансе с окружающей средой, то есть берет у нее столько же, сколько и возвращает взамен. Такой человек может признать, что есть (иногда встречаются) и другие люди, для которых основной архетип жизни это фаза творения, когда нужно брать авансы у окружающей среды, не думая о том, когда придется за них расплачиваться. (На второй стадии проработки диалектического архетипа такого рода отношение к жизни вызвало бы у нашего героя чувство сильного раздражения или тотального отрицания.) Это означает, что, попав в ситуацию творения, наш герой сможет психологически переключиться и снять с себя хотя бы часть груза ответственности, которая характерна для модальности осуществления, немного расслабиться и почувствовать себя хотя бы отчасти ребенком, что совершенно адекватно в случае сильного включения архетипа творения. (На второй стадии проработки диалектического архетипа это было бы для него совершенно невозможно.)

На третьей стадии идет проработка всех частных архетипов в пределах универсального. Как правило, все они выходят на любительский уровень, а основной, самый любимый человеком, уже переходит на профессиональный уровень: в его модальности человек видит разнообразные субмодальности и учится их регулировать в соответствии со своими потребностями и намерениями. Он уже существенно тоньше следит за комплементарностью своего поведения и отличает некомплементарное поведение других людей, в особенности при использовании модальности наиболее проработанного ими архетипа. Интересно, что принятие человеком наименее любимых им архетипов нередко идет по пути постепенной интериоризации. Это означает, что вначале он признает возможность употребления нелюбимой и не освоенной им модальности другими людьми: «Им можно, мне — нет». Через некоторое время он начинает сам использовать эту модальность, но как бы под давлением обстоятельств и исключительно во внешнем поведении, сам для себя стараясь сделать так, чтобы внутри, то есть во внутреннем мире, она была заменена более им освоенной и любимой. И, наконец, в последнюю очередь приходит стадия внутреннего принятия нелюбимых модальностей.

Во многих случаях для проработки «отстающих» модальностей полезно делать это в игровом режиме. Например, человек, не склонный давать прямые приказы и прямо утверждать свои намерения и волю, легче сделает это, взяв на себя роль деспотичного царя из сказки.

Итак, для третьей стадии проработки универсального архетипа характерно признание человеком всех его частных архетипов и первичные навыки комплементарного поведения и восприятия. Однако включение архетипов, как во внешнем, так и во внутреннем мире для него пока почти не предсказуемо и совершенно не управляемо.

Стадия 4. Сотрудничество. На четвертой стадии человек уже прорабатывает все частные архетипы до любительского уровня, а некоторые и до профессионального, и обнаруживает, что способен усилием воли в большей или меньшей степени менять не только субмодальности в пределах данного частного архетипа, но и включать вместо одного частного архетипа другой, то есть менять модальности. При этом он обнаруживает, что как у него в подсознании, так и во внешнем мире между различными частными архетипами идет что-то вроде войны. Первое впечатление заключается в том, что между частными архетипами наблюдается антагонизм и полная непримиримость. Это означает, что каждый из них стремится занять определенную позицию и даже при изменении ситуации не выключаться. Можно назвать это инертностью психики: привыкнув использовать определенную модальность, человеку сложно ее быстро переключать на другую, но эта инертность оказывается гораздо больше, чем можно предположить априори. Другими словами, человек, который понимает, что в данной ситуации следовало бы сменить иньскую модальность на янскую, и умеет в принципе это делать, наталкивается на последовательное сопротивление удивительной силы, природа которого ему совершенно не ясна, как будто архетип ему изнутри говорит: «Или ты мне служишь или я тебя брошу навсегда», — и от этой перспективы человеку делается очень страшно.

Итак, первая фаза отношений между различными частными архетипами в пределах универсального это фиксация, или полная непримиримость. Как бы архетип говорит: или я, или никто. Эта фаза характерна для второй стадии проработки универсального архетипа.

Вторая фаза заключается в ревности и соперничестве между конкретными частными архетипами. Это более высокий уровень проработки отношений, поскольку и ревность, и соперничество подразумевают одновременное, хотя и конфликтное включение частных архетипов, чего на первой фазе не происходит: там включается один архетип, а все остальные модальности просто исключаются — здесь же, то есть на второй фазе, они входят в рассмотрение, но друг с другом конфликтуют или соперничают. Это выражается в том, например, что человек не может удержать нужную ему модальность и спонтанно переключается на модальность соперничающего архетипа, но и на ней не может удержаться долго и переключается обратно. Возникает своего рода маятник, ни одно из положений которого человека не устраивает, а режим колебаний является вынужденным. Такой тип поведения характерен для сознательных родителей, которые пытаются воспитывать детей добром и любовью, но у них не хватает терпения и моральной силы для того, чтобы сдержать детское хаотическое начало и детский негативизм. Тогда получается воспитание, именуемое политикой «кнута и пряника», причем кнут и пряник сочетаются в таком стиле, который родителей в принципе не устраивает, но ничего лучшего они придумать не могут. В данном случае иньская модальность заключается в создании условий, косвенно побуждающих детей к правильному поведению и развитию, а янская заключается в том, что детям навязывается прямая воля родителей методом нажимов и, в случае неповиновения, угроз и наказаний.

Эта фаза свойственна третьей стадии проработки универсального архетипа.

Третью фазу проработки отношений между частными архетипами можно охарактеризовать как согласование: человек уже умеет достаточно ловко манипулировать соответствующими модальностями, так что они включаются в соответствии с его потребностями и не конкурируют, а скорее сотрудничают друг с другом. Не следует думать, что это происходит у человека без каких бы то ни было усилий, как бы само собой (хотя на первый взгляд оно именно так и обстоит). В действительности за этой кажущейся естественностью стоит большая работа по точному согласованию последовательности используемых модальностей и точное соблюдение вполне определенных правил этого согласования. Эти правила человек обычно открывает для себя при выходе на профессиональный уровень проработки частных архетипов, и тогда же осознает их принципиальную значимость.

На четвертой фазе проработки отношений между частными архетипами достигается их совмещение на разных уровнях — матрешечное соединение, когда, например, человек говорит фразу, смысл которой относится к одной модальности, а интонация и выражение лица — к другой. Такого рода совмещение модальностей на разных уровнях вначале происходит спонтанно, и лишь путем длительных усилий человек делает его сознательным инструментом своего поведения. Например, наложение иньского обертона на янскую модальность называется иногда «железной рукой в бархатной перчатке» — весьма эффективный прием для тех, кто сознательно им пользуется.

На этой фазе отношений между частными архетипами не только полностью прекращается антагонизм между ними, но и уровень комплементарности взаимодействий оказывается гораздо выше, чем человек вообще предполагал возможным.

На четвертой стадии проработки универсального архетипа у человека происходит подъем отношений между его частными архетипами до третьей, а затем четвертой фазы, в результате чего вырабатываются тонкое чувство юмора, связанное с интуитивным ощущением и пониманием игры модальностей, наложением их друг на друга, и искусство тонкой манипуляции окружающими с помощью навязывания им определенных модальностей — но не прямо (что обычно воспринимается как грубость), а включая желаемую модальность как обертон, то есть как внутреннюю «матрешку» второго или третьего уровня.

Стадия 5. Синтез. Казалось бы, выше четвертой стадии ничего быть не может, — однако это не так. Всякое обучение подразумевает введение навыка в подсознание, и когда навык работы с многоуровневыми «матрешками» модальностей человеком полностью освоен, он может вообще перестать думать о модальности, соответствующей данному универсальному архетипу. У него само собой возникает их синтез, то есть употребление, когда, казалось бы, противоречащие и несовместимые друг другу модальности используются одновременно, каждая со своей акцентуацией и каждая на своем уровне глубины, при этом нисколько не противореча друг другу, а создавая неповторимый, эмоциональный и очень содержательный узор поведения и самовыражения, который каждым человеком воспринимается как будто адресованный ему персонально. Таким качеством обладают хорошие стихи и крупные харизматические лидеры.

На первый взгляд пятая стадия напоминает первую, но на самом деле отличается от нее принципиально, так же, как раствор отличается от хаотической смеси частиц. Если на фазе первичного хаоса частные архетипы можно уподобить толпе, влекомой неясными инстинктами и раздираемой противоречиями (такова, например, шайка разбойников), то на пятой стадии находится единый коллектив, прошедший длительный путь развития, связанный различными видимыми и невидимыми связями и способный в нужный момент организоваться нужным для выполнения задачи способом.

__________________

 

Познание архетипа. Для того, чтобы понять и глубоко изучить архетип, нужно предпринять большие усилия. Его абстрактно-философская формулировка, как правило, чрезвычайно проста. Ее может понять и пятилетний ребенок, однако в жизни архетип проявляется всегда опосредованно, и надо научиться узнавать его почерк. Соответствующая ему модальность также может проявляться совершенно по-разному в зависимости от конкретных обстоятельств, и для того, чтобы научиться узнавать архетип, надо детально рассмотреть его проявления в широком спектре областей внешней и внутренней жизни. Лишь после этого у человека появляется ясное интуитивное знание архетипа и становятся видны тонкости, в частности его тонкие, косвенные включения, например, в виде субмодальностей других архетипов.

Что же нужно для того, чтобы овладеть архетипом, понять его и прочувствовать свойственную ему модальность? Прежде всего, следует помыслить ситуации, характерные для интенсивного включения данного архетипа. Каковы они? Каковы, наоборот, ситуации, в которых данный архетип полностью отсутствует, то есть выключен? Каковы признаки включения и, наоборот, отключения данного архетипа? Каковы его уровни проработки, то есть на каких уровнях данный архетип может включаться и действовать?

И, наконец, важнейшая тема при анализе архетипа это его проявления в человеке: как действует включение архетипа на человека, на его внутренний мир, на его самовыражение, на его внешнюю деятельность, на его восприятие? В зависимости от того, насколько полно и подробно мы рассмотрим жизнь человека, насколько мы его вообще себе представляем, настолько полным будет наше представление о данном архетипе. При этом важно понимать, что в каждый момент времени хотя бы один из частных архетипов, составляющих данный универсальный, присутствует в психике человека и определенным образом окрашивает его жизнь. И что бы с человеком ни происходило, нужно уметь ответить на вопрос: какой частный архетип из данной универсальной семьи активен в настоящий момент? Если этот вопрос никогда не поставит вас в тупик, значит, вы глубоко проникли в характер данного универсального архетипа и глубоко его прочувствовали. Если же у вас есть на эту тему сомнения, то есть и направление для углубления и расширения своего представления об этом архетипе.

Итак, какой бы сферы внутренней и внешней жизни человека мы ни касались, всюду мы найдем отпечатки тех или иных частных архетипов. Нужно лишь научиться смотреть не на суть явления или процесса, а на его качества, на его архетипические особенности.

Архетип проявляется в самых абстрактных и тонких областях человеческой психики, в том, что называется мировоззрением, мироощущением, самосознанием. С другой стороны, можно предположить, что, наоборот, каждому высшему архетипу соответствует свой отдельный способ мировосприятия, мироощущения и самосознания человека. Это означает, что для каждого высшего архетипа есть фоновая программа подсознания, персонально его обслуживающая и существенно влияющая на все без исключения сознательные и бессознательные процессы. Последняя гипотеза нуждается в эмпирическом исследовании и автор надеется, что в будущем оно будет проведено со всей возможной детальностью и тщательностью.

Описания архетипов в последующих частях книги были составлены автором так, чтобы они давали о них и их модальностях не только теоретическое представление, но и могли служить практическим пособием. Это означает, что, пройдя по этим описаниям, читатель сможет протестировать сам себя и понять, какие архетипы проработаны у него лучше, а какие хуже, какие играют более, а какие менее заметную роль в его жизни. Кроме того, он может предложить имеющиеся описания своим друзьям в качестве анкеты и таким образом получить представление о том, как он выглядит со стороны — с точки зрения используемых им архетипов. Там, где разница между самооценкой и оценкой другими людьми окажется существенной, лежат, вероятно, и корни самообмана и различных психологических проблем человека.

Кроме того, и не в последнюю очередь, целью автора было повысить взаимопонимание между людьми, объяснить читателю, что другой человек ведет себя непонятным, непостижимым и раздражающим образом не потому, что он злонамерен, а вследствие того, что над ним стоит определенный архетип, свойственный ему по его психотипу, и именно так этого человека и нужно воспринимать, и влиять на его поведение, как правило, не грубой сменой модальностей, а тонкой коррекцией субмодальностей в пределах адекватных и свойственных ему от природы модальностей.

И если в результате чтения этой книги читателю станут более понятны он сам и окружающие его люди, то главная цель, которую ставил перед собой автор, будет достигнута.