Отечественная медиевистика в первой половине XIX в

Интерес к западноевропейскому средневековью пробудился в русском обществе одновременно с проникновением в русскую литературу романтических влияний, т. е. во втором десятилетии XIX в. Признаки этого интереса встречаются в творчестве Жуковского, Пушкина, и особенно Гоголя, которого можно даже назвать специалистом по истории средних веков. В 1834-1835 гг. Н. В. Гоголь числился адъюнктом всеобщей истории в Петербургском университете и прочёл там ряд лекций по западноевропейскому средневековью. Правда, вскоре он почувствовал слабость своей исторической подготовки и прекратил преподавание.

До конца 30-х гг. XIX в. в России не было медиевистики как специальной отрасли исторического знания. В университетах, даже столичных, не было специальных кафедр средневековой истории; вся всеобщая история читалась обычно одним лектором, часто не имевшем специальной подготовки. Например, в 1831 г. в Харьковском университете ординарным профессором кафедры философии был квартальный надзиратель Чанов (преподавал философию, словесность и право). Исследований по истории западного средневековья не велось.

Историки, как правило, занимались историей России, ещё слабо разработанной и иногда историей славян или историей Византии. Византинистика и славистика имели связь с Восточным вопросом и поэтому правительство оказывало этим отраслям медиевистики умеренное поощрение. Первые учёные, занимавшиеся историей Византии появились ещё в XVIII в – Байер, Шлёцер, в большей степени – Ф. И. Круг (1764-1844) и его ученик А. А. Куник (1814-1899). Но оба последних специалиста трудились главным образом над публикациями византийских памятников и проблемами византийской хронологии. Подлинная же византинистика начала развиваться в России с 70-х гг. XIX в.

В Московском университете более успешно развивалась славистика. Здесь можно назвать Ю. И. Венелина (1802-1839), который был ярко выраженным романтиком и пытался, подобно немецким историкам-националистам того времени, приписать славянам какую-то особую историческую миссию и поднять их роль в истории Европы раннего средневековья путём довольно фантастического доказательства, что скифы, сарматы, гунны, авары, хазары, варяги и т. д. принадлежали к славянам. Это тесно связано со славянофильством, выросшим на романтической философской основе. Славянофилы приписывали высшее достижение мирового духа именно славянам.

Одной из характерных особенностей русских историков первой половины XIX в. была слабая научная продуктивность, особенно у тех, кто работал в провинциальных университетах. Несмотря на то, что среди них было много одарённых и талантливых людей, они редко оставляли после себя больше, чем 1-2 работы и несколько статей. Многие умирали в молодом возрасте – 30-40 лет.

По сути начало отечественной медиевистики как специальной исторической дисциплины связано с именем Тимофея Николаевича Грановского (1813-1855). После окончания юрфака Петербургского университета он поехал за границу, в Германию, слушал лекции Савиньи, принимал участие в семинарах Ранке. Вернувшись в Россию, он с 1839 г. стал преподавать в Московском университете и уже с первых лекций стал известен как первоклассный лектор. В 1844 г. Грановский защитил магистерскую диссертацию по одному из городов поморских славян «Волин Йомсбург, Венета», а в 1849 г. – докторскую – «Аббат Сугерий» по истории Франции XII в. После смерти Николая I весной 1855 г. Грановский был назначен деканом историко-филологического факультета, получил задание от Министерства просвещения написать новый учебник по всеобщей истории. Однако 4 октября 1855 г. в возрасте 42 лет скоропостижно скончался.

Грановский был одним из наиболее видных западников. Свою кафедру он превратил в центр пропаганды западнических идей. Грановский был романтиком, поклонником Гегеля, но ко всем реакционным элементам в романтизме он относился критически. Несмотря на то, что воспитан он был в школе немецкого романтизма, он склонялся больше к французским романтикам-либералам – Тьерри и Гизо.

Произведения Грановского отличаются большими художественными достоинства, но ничего нового в науку не вносят. Ни магистерская, ни докторская диссертации являлись хорошими для своего времени работами, но никаких новых путей в науке не прокладывали. Сила Грановского была в историческом синтезе. У него была способность удачно сгруппировать факты, выпукло обрисовать целую эпоху, дать меткую характеристику исторической личности.

Грановский был исключительно широко образованным историком, самостоятельно перерабатывал продукцию европейской исторической мысли. В 1852 г., когда даже его ученики ещё оставались целиком во власти романтизма, он выдвигал позитивистское положение, что история должна заимствовать у естественных наук их метод, стать подлинной наукой, если даже при этом придётся «отказаться от притязаний на художественную законченность формы». Даже свои лекции он начал перерабатывать в духе позитивизма.

Неудивительно, что историк таких дарований и такого широкого размаха имел учеников. Наиболее талантливым из них был Пётр Николаевич Кудрявцев (1816-1858). Его важнейший труд «Судьбы Италии от падения Западной римской империи до восстановления её Карлом Великим» (1850) представлял собой серьёзное научное исследование, основанное на первоисточниках и не уступающее европейским работам на эту же тему. Написан он был как плавное повествование о политических событиях. Экономическая история им почти не затронута. Несмотря на некоторые существенные ошибки, обусловленные состоянием исторической науки того времени, работа Кудрявцева до сих пор может иметь практическое значение, особенно своим полным обзором политической истории Италии.

Другим учеником Грановского (и Кудрявцева) был Степан Васильевич Ешевский (1829-1865), который известен своим трудом «Апполинарий Сидоний. Эпизод из литературной и политической истории Галлии V в.» (1855), где ярко и конкретно обрисован последний этап разложения Римской империи, особенно социальная сторона проблемы. Ешевский в основном занимался переходной эпохой от античности к средним векам.

В то время как в Московском университете, благодаря Грановскому, Кудрявцеву и Ешевскому, история западноевропейского средневековья заняла ведущее место среди других разделов истории и была представлена не хуже, чем в любом западноевропейском университете, в Петербурге по этому разделу нельзя назвать ни одного крупного имени. Лишь с конца 1850-х гг. здесь появляются ученики М. С. Куторги – Михаил Матвеевич Стасюлевич (1826-1911) и Василий Васильевич Бауэр (1833-1884). Стасюлевич известен не столько своими исследованиями, сколько зарекомендовал себя прекрасным знающим преподавателем, причём либерального образа мыслей, в связи с чем после студенческий волнений 1861 г. был уволен. Долгие годы (1865-1909) Стасюлевич был редактором и издателем журнала «Вестник Европы». Бауэр же занимался историей Реформации.

В провинциальных университетах – в Харькове, Киеве, Казани и т. д. – всеобщая история была представлена, естественно, ещё слабее, чем в столице. Деятельность преподавателей имела хотя бы то значение, что они тщательно разрабатывали свои университетские курсы и тем способствовали развитию исторического образования и пробуждению интереса к самостоятельным занятиям историей. В этом отношении наиболее заметная роль принадлежала харьковскому профессору Михаилу Назаровичу Петрову (1826-1887), курс которого «Лекции по всемирной истории» (4 тт., 1888 и далее) на целые десятилетия сделался основным для студентов историко-филологических факультетов.