Мы хотим вырваться из выдуманного мира! 9 страница

Не случайно и оппозиция этому варварскому, казарменному строю виделась столь же грубой.

Еще более важным фактором возникновения КК является социально-экономическая природа тех сил, на невысказанный запрос которых отвечали различные варианты концепций грубого, уравнительного коммунизма. Ими становились еще только выходящие из противоречий позднего феодализма угнетенные слои.

Наконец, важным параметром, обусловливающим определенную меру развития КК, является и мера брутальности, «казарменности» воздействия на эту оппозицию и на эти новые общества внешней среды, включая внешнее капиталистическое окружение стран, вставших на путь формирования новых общественных отношений.

В этом смысле можно сформулировать некоторую устойчивую социальную связь: в той мере, в какой в той или иной стране (1) сохраняются пережитки общинности и феодализма; (2) развитие капитала приобретает формы «казарменного капитализма»; чем выше, следовательно, мера не только эксплуатации, но и социо-культурного унижения, подавления человеческого достоинства угнетенных слоев общества, чем более варварскими и грубыми являются формы этого давления; (3) чем более репрессивные, насильственные методы использует власть против оппозиции; наконец. (4) чем более агрессивно и враждебно 9вплоть до прямой вооруженной интервенции) настроены внешние силы по отношению к новым общественным системам, тем активнее в среде оппозиции складываются предпосылки для возникновения КК, а новые общества, возникающие в результате победы таких реформаторских (революционных) сил, в некоторой мере (от относительно небольшой на кубе до чудовищной в полпотовской Кампучии) несут на себе печать казармы.

Исторически этот феномен проявлялся неоднократно. Начавшись с некоторых тенденций еще в ренессансной Италии, попытки развивать теорию (а иногда и практику) КК как «альтернативу» развивающемуся капитализму стали характерны в той или иной степени для большинства стран с запоздалым развитием капитала, особенно – России. Неслучайно и попытка строительства нового общества в СССР оказалась столь сходна по некоторым чертам с моделью КК. Неслучайно и попытки реставрации капитализма в России конца ХХ – начала XXI века с характерными для них варварскими формами развития капитала, так же породили широкий спектр псевдоальтернатив, напоминающих модели КК.

Если Капитал и Государство хотят гарантировать себе мирный и демократичный характер действий со стороны оппозиции (вплоть до мирного пути развития социалистической революции) и демократический, гуманистический способ созидания нового общества революционными силами, они должны, во-первых, обеспечить максимально возможный при сохранении капитала уровень развития демократии (прежде всего – гражданского общества), а так же гуманитарной, социальной и т.п. ответственности капитала и государства. Во-вторых, они должны мирно, без вооруженного сопротивления принять качественное изменение экономических, политических и т.п. основ общества в случае демократической победы социалистических сил (вплоть до признания без насильственного сопротивления демократически принятых решений о социализации частной собственности). По-видимому, капитал никогда на такое не пойдет (за исключением тех случаев, когда он будет слишком немощен, а оппозиция слишком сильна, чтобы капитал мог помышлять о сопротивлении). Но пока власть капитала велика. Посему в условиях глобальной гегемонии капитала в случае демократической поддержки со стороны большинства граждан социалистически ориентированных преобразований действительной угрозой становится не диктатура пролетариата, а диктатура буржуазии. Ибо иначе как не-демократическими, насильственными методами это меньшинство не сможет удержать свою власть, а значит сохранить собственность, привилегии и т.п.

Так что в настоящее время в строгом смысле слова главным становится вопрос не о мирном или не мирном, демократическом или не демократическом пути социалистической революции, а о мирном или насильственном, демократическом или нет способе действий консервативных про-буржуазных сил в условиях нарастания предпосылок социалистической революции, во время и после ее осущест вления.

Однако надежды на то, что капитал и капиталистическое государство окажутся в условиях социалистических преобразований «белыми и пушистыми» мало: природа современного, прото-имперского мирового устройства сугубо иная. Новый век ознаменовался победой в большинстве стран скорее реверсивной, неоконсервативной модели эволюции позднего капитализма Не только эксплуатация, но и различные формы унижения большинства граждан и их оболванивание при помощи различных форм манипулирования; развитие симулятивных форм бытия (от «сбрэндившего бизнеса и виртуализации досуга до наркомании); расширение такого социального слоя как прекариат (различные типы «отверженных», людей, исключенных из «цивилизованного сообщества» по национальному и расовому признаку, по наличию или отсутствию гражданства в развитых странах и т.п.), особенно широкого в бедных регионах, продолжающаяся милитаризация общества; коммерциализация и потому растущая анти-гуманность образования и культуры вкупе с затруднением доступа к ним; образование гетто отсталости как в третьем мире, так и в странах «золотого миллиарда» – все это создает мощные угрозы того, что сопротивление такому капитализму будет носить столь же брутальный характер.

Как таковое сопротивление может оказаться заражено внедренными в жизнь этим капиталом вирусами насилия и бескуль-турья, антидемократичности и антигуманности, манипулятивности и авторитаризма в той степени, в какой их порождает и распространяет современный капитал. И опасность этих вирусов может оказаться не меньшей, чем угрозы, порожденные «старым» казарменным коммунизмом.

Таковы непростые вызовы, на которые предстоит найти ответ последовательно демократическому и гуманистическому социалистическому движению нашего века. Как и в прошлом, нам предстоит бороться на два фронта: против Капитала (и его Государства) и против старых и новых вирусов казармы.

Обновление диалектики:

к критике позитивизма и постмодернизма

(часть 2)

 

 

 

 

 

Обращение к диалектическому методу в этом разделе книги сугубо не случайно. На наш взгляд вне этой методологии невозможно адекватное теоретическое решение тех глобальных проблем, с которыми сталкивается чем дальше, тем больше мир в эпоху глобальных изменений, начавшихся в прошлом веке.

Рождение качественно новых технологий, в основе которых лежит изменение содержания труда (переход к доминированию творческой деятельности как главного «ресурса» и ценности развития) по своему масштабу сравнимое даже не с машинным переворот, а с неолетической революцией.

Появление и развитие на протяжении не только ХХ, но и нового века масштабных, охватывающих во времена своего расцвета более трети населения Земли, не-капиталистических общественных систем (от отдельных стран до «мировой системы социализма» и глобальных социальных сетей).

Нарастающая острота глобальных проблем, характеризующих не просто угрозы всему человечеству, но все большую исчерпанность той модели развития, которую марксизм более полутора веков назад назвал предысторией…

Все это эмпирически наблюдаемые качественные сдвиги, рожденные мощными внутренними противоречиями социума и рождающие новые его противоречия. Попытка закрыть глаза на эти качественные сдвиги, свести их некоторому набору отдельных фактов или явлений, отобразить в игнорирующих качественные скачки формальных моделях, распылить и «деконструировать», превратив в набор рядоположенных «текстов» – все это проявления попыток спрятать голову в песок, укрыться от тех проблем, чей масштаб превышает потенциал господствующих ныне методологий позитивизма и постмодернизма. Боязнь диалектики, как методологии, открывающей всю глубину и мощь вызовов нынешних трансформаций вполне понятна. Но не простительна…

2.1. Диалектика: в поисках ответов на вызовы глобальных трансформаций XXI века[54]

Ознакомление с работами последних двух десятилетий в области методологии свидетельствует о том, что отказ от сознательного или даже бессознательного использования диалектического метода большинством ученых, работающих в области общественных наук, стал правилом. Неслучайно и то, что даже среди ученых, ориентированных на критическое переосмысление действительности, большинство отошло от диалектики как метода исследования. Остающиеся исключения (профессора Б.Славин, Л.Науменко, А.Колганов, А.Сорокин, С.Мареев и их молодые коллеги) – скорее подтверждают, чем опровергают общее правило. Примерно такова же ситуация за рубежом. В США и Западной Европе сохранилось лишь несколько представителей диалектической школы 60-х годов прошлого века (Б.Олман, И.Мессарош, С.-М.Михаил и др.), есть исследователи в Китае, Индии, Японии… Впрочем, то, что исключения остаются, вселяет надежду на то, что линия преемственности между великим (без преувеличения) опытом развития диалектического метода творческим марксизмом в СССР и будущими поколениями не прервется. А это важно нес только для сохранения одной из школ мировой философии, сколько для адекватного познания тех качественных изменений, которые разворачиваются на наших глазах во всем мире вот уже около столетия.

 

 

О некоторых причинах «забвения» диалектики

 

Причины массового отхода от диалектики – оборотная сторона медали широкого распространения современных разновидностей позитивизма и постмодернизма[55]. Если практика «отказывается» от изменения основ господствующей системы, то и для изучающих ее интеллектуалов «дискурс» «больших нарративов» (автор намеренно использует здесь постмодернистскую терминологию) оказывается излишен. Он не востребован практикой и, более того, этой практикой отторгается. Для этого есть и онтологические основания, и гносеологические причины.

Что касается первых, то встроенность большинства современных критически настроенных интеллектуалов в господствующую академическую среду обусловливает объективную необходимость соблюдать «правила игры» этой среды. Правила же эти, в конечном счете, подчинены господствующей ныне системе отношений глобальной гегемонии корпоративного капитала, сделавшей рынок тотальным и превратившей в капитал все – человеческие качества и творческий потенциал («человеческий капитал»), социальные связи и доверие («социальный капитал»), свободное время и культуру[56].

Именно специфические «правила игры», характерные для эпохи глобальной гегемонии капитала как особого этапа в развитии капиталистической системы, приводят к формированию некоторых глубинных предпосылок описанной выше ситуации. На протяжении последнего столетия, и особенно на рубеже XX-XXI веков, основные экономические и политические силы совместно со встроенными в эту системы интеллектуалами оказались прямо заинтересованы в решении практически актуальных проблем совсем иного рода – проблем повышения эффективности функционирования существующей системы. На это сформировался достаточно четкий социальный заказ. Корпоративно-организованный бизнес требовал и требует анализа механизмов максимизации прибыли, путей рыночной экспансии и обеспечения устойчивости этой системы. Отсюда, в частности, востребованность микро- и макроэкономических исследований, а не классической политической экономии с ее диалектическим методом восхождения от абстракионого к конкретному). Он требует исследования возможностей манипулирования покупателем и защиты прав собственности. Отсюда актуальность разработок в области маркетинга, PR’а права и т.п. Примерно то же происходит в области социологии, политологии и других гуманитарных науках, где сугубо конкретные задачи, решаемые различными структурами, предопределяют соответствующие социальные заказы науке.

Соответственно, едва ли не единственно востребованной методологией оказывается совокупность приемов, позволяющих выработать научный аппарат для решения названных выше так называемых «практических» проблем (под практикой понимается чем дальше, тем больше лишь то, на что есть заказ со стороны тех, кто платит или имеет власть). Философы в этих условиях встают перед дилеммой: либо бросить вызов этому «империализму прагматики», либо принять его и дать «любомудрое» обоснование этой ситуации. Подавляющее большинство выбирает второй вариант.

В этом случае диалектическая логика с ее целостно-системным мышлением оказывается слишком масштабным и слишком критичным по отношению к существующим правилам игры орудием для решения массы таких практических проблем. Подобно тому, как космическая ракета единственно может обеспечить преодоление земного тяготения и выход за пределы Земли, но не годится для путешествия в соседний супермаркет (более того, опасна при запуске вне космодрома и чудовищно разрушительна при неумелом или во вред человеку нацеленном использовании), диалектика единственно адекватна для исследования процессов генезиса, развития и снятия социальных систем, проблем выхода за их пределы, их критического преодоления, но слишком масштабна для решения проблем функционирования конкретной фирмы. Более того, она может быть разрушительна (по итогам такого анализа) для этой фирмы, доказывая, что ее деятельность отнюдь не содействует общественному прогрессу. Отсюда «излишность» диалектики для узких прагматических исследований. Так складывается первая предпосылка отторжения диалектики.

Эту тенденцию еще более усиливает развивающаяся в последние десятилетия ориентация на узко-профессиональную модель работника-интеллектуала, востребованную именно корпоративными структурами современного общества. Формирующееся новое общество неслучайно называется не только постиндустриальным и информационным, но и «обществом профессионалов». Профессионал же, как элемент, встроенный в современную систему глобальной гегемонии корпоративного капитала и подчиненный ей (мы не рассматриваем здесь общий абстрактный смысл термина «профессионал»; мы говорим о винтике «общества профессионалов»), имеет свои особые правила жизнедеятельности. Это, в частности, подчинение «правилам игры» корпорации, в которой работает профессионал, подчинение «правилам игры» профессиональной группы (тоже своего рода корпорации) и т.п. Профессионал может быть и творцом (хотя и необязательно), но как профессионал он вынужден подчинять свое бытие творца своему социальному статусу «профессионала». Как таковой он живет и действует как не-субъект. Он «функция», качественно реализующая освоенные и принятые правила деятельности, а не творец, постоянно разрушающий существующие стереотипы и творящий новый мир (последнее разрушает существующие правила игры и потому – «не профессионально»). В следствие этого «профессионал-не-субъект» оказывается самой логикой своего бытия нацелен на «позитивные», а не критически-диалектические подходы. Так формируется второе онтологическое основание отторжения диалектики.

Третье, и едва ли не самое главное основание отторжения диалектики, связано с нарастанием новых форм духовного отчуждения, свойственных для эпохи глобальной гегемонии капитала с его механизмами тотального подчинения личности человека стереотипам массового потребления и масс-культуры, политико-идеологического манипулирования и т.п., с характерным для него вследствие этих причин массовым конформизмом. В такой общественной системе складывается специфическая духовная атмосфера превращенных форм общественного сознания, в которой оказываются востребованы адекватные теоретико-методологические решения, характеризующие эти «превратности», этот конформизм и рабство по отношению к манипулятивным структурам как норму (вариант – объявляющие тотальную деконструкцию всего как бунт против этого рабства, как следствие своей неспособности-нежелания дать анализ причин и путей позитивного снятия этого рабства духа и Личности – левый постмодернизм[57]). Так складываются предпосылки общественной ориентации на отказ от «больших нарративов», игру с «симулякрами», деконструкцию[58]…

Отсюда отторжение всего, что делается реальными агентами и «всерьез», содержательно, экзистенциально, в мире реальных, социально-не-нейтральных, ответственных людей и социальных групп. Естественно, что для такого отторжения социально-не-нейтрального действия необходимо и отторжение «больших» нарративов, характеризующих системное качество «больших» образований – таких как капиталистическая система в целом или то, что К.Маркс и Ф.Энгельс назвали «царством необходимости».

Между тем мир оказывается объективно поставлен перед вызовами глобальных проблем, в том числе, связанных с началом качественных изменений в социальном бытии. Если мы признаем наличие таких проблем и таких изменений, то перед нами встает вопрос о том, как мы можем исследовать эти проблемы и эти процессы? Не является ли каждая из глобальных проблем объективным основанием для поиска «больших нарративов», позволяющих понять ее природу и на этой основе искать пути ее решения?

Не ставит ли процесс рождения качественно новых феноменов в современном мире вопрос о том, как происходит отрицание «старых» атрибутов системы и рождение новых качеств новой системы?

Если да, то мы оказываемся перед необходимостью сделать первый шаг к диалектике, исследуя ее когнитивный потенциал в мире позднего капитализма и рождающегося «обществе знаний».

Ключ к решению этой проблемы достаточно очевиден: если мы ставим перед собой проблему исследования законов рождения, развития и заката «больших» систем, то мы неизбежно встаем перед необходимостью использования системного диалектического метода.

И в той мере, в какой названные выше проблемы являются социальной реальностью и XXI века, в этой мере остается актуален классический диалектический метод. В этом смысле даже «классическая» материалистическая диалектика, глубоко чуждая догматическим версиям марксизма, сегодня может стать большим шагом вперед по сравнению с методологическим обскурантизмом, господствующим сегодня в философии и социальных науках и прикрываемым постмодернистской риторикой.

И все же наиболее важной и сложной задачей давно уже стало развитие диалектического метода. И хотя здесь, как мы уже самокритично заметили, продвижение в сравнении с достижениями 60-70-х гг. относительно невелики, все же укажем на ряд важных для методологии нового века позиций, ограничившись в этом тексте только нашими авторскими разработками[59].

 

 

Новые ответы на вызовы новых проблем: диалектика «заката» и генезиса социальных систем

 

Уже банальностью стал парадокс нынешней эпохи: все предшествующее столетие прошло под знаком развития системы, претендовавшей на снятие капитализма, но завершилось кризисом именно попыток создания посткапиталистического общества. Новый век принес новые проблемы – попытки рождения альтернатив капиталистической системе отчуждения не прекращаются. Ими полны Латинская Америка и новые социальные движения, ими продолжают грезить интеллектуалы... А «старая» система вместо того, чтобы обрести спокойствие, как казалось еще недавно дарованное ей «концом истории», оказалась пронизана глубокими противоречиями, грозящими не только продлить локальные войны и вопиющее неравенство (к этому вроде бы все уже «привыкли»), экономические и духовные кризисы, но и породить новую империю с неизбежно следующей за этим анти-имперской борьбой, похоже уже начавшейся в XXI веке.

Так новый век ре-актуализирует проблему исследования заката одних систем и рождения других, проблематизирует вопросы реформ и революций, ставит в повестку дня проблемы нелинейности общественного развития. Все это новые (хотя и не абсолютно) вызовы, на которые уже начала отвечать диалектическая методология нового века.

В частности, автором этого текста продолжена начатая их учителями разработка диалектики «заката» общественной системы [60]. Суть этого «заката» вкратце может быть представлена как закономерное самоотрицание в рамках этой системы ее генетических основ (качества) и сущности вследствие развития внутри нее ростков новой системы. По-видимости парадоксом при этом является то, что последние вызываются к жизни потребностями самосохранения и развития прежнего строя, прогресс которого далее некоторой качественной черты невозможен вне самопродуцирования ростков новых качеств и сущностей.

Эта черта – невозможность дальнейшего прогресса системы без внесения элементов новой – и знаменует собой начало заката некоторого общественного образования, в частности, – капитализма. Первые шаги такой диалектики были показаны В.И.Лениным применительно к капитализму (тезис о подрыве товарного производства и генезисе элементов планомерности как свидетельстве перехода к фазе «умирания» капитализма) и развиты в советской политической экономии (хотя и в несколько апологетической форме)[61]. Мы не только хотим напомнить об этом прочно забытом тезисе, но и предлагаем его развитие, показывая, что такое снятие не сводится к подрыву исходного качества системы, а должно пройти по всей ее структуре, видоизменяя все основные блоки системы и порождая внутри нее сложную систему переходных отношений.

При этом «ренессанс» неолиберальной стратегии в капиталистических странах и нынешние тенденции движения к прото-империи помогли подтвердить тезис о нелинейности развертывания этого подрыва. Прогрессивные тенденции развития элементов сознательного регулирования, ограничения рынка и капитала со стороны общества и государства, прогресс социальной защиты и т.п. шаги по развитию элементов будущей системы внутри капитализма могут сменяться реверсивными движениями укрепления собственных основ старой системы. Именно таким реверсивным процессом и стали характерные для последних десятилетий феномены снижения регулирующей роли общества и государства, наступления на многие социальные и гуманитарные завоевания 60-х годов прошлого века. Все это позволяет говорить об усилении нелинейности развития социальных систем на нисходящей стадии эволюции. Более того, постоянные смены прогрессивных и регрессивных форм самоотрицания основ системы можно отнести к закономерностям, наиболее типичным именно для стадии «заката».

Причины этого в принципе известны: генерируя и развивая элементы нового качества «старая» система неизбежно подрывает свои собственные основы и, тем самым, обнажает пределы своей дальнейшей эволюции. Соответственно силы самосохранения этой системы инициируют реверсивный процесс свертывания ростков новой системы. Дойдя до определенной стадии этот реверсивный процесс сталкивается с тем, что обеспечить самосохранение прежней невозможно, не вовлекая элементов новой системы; последние усиливаются, обнажают пределы старого и т.п.

Так, усиление государственного регулирования, социальной защиты, бесплатного образования, здравоохранения и т.п. ограничивает возможности развития частной собственности, капитала, которые достаточно активно выступают за свертывание таких интенций; борьба сторонников и противников развития посткапиталистических, социальных отношений в буржуазном обществе – один из простейших примеров нелинейности эволюции капитализма на «поздней» стадии его развития. Конец прошлого – начало нынешнего века ознаменовались нарастанием реверсивной линии «возврата» к рыночному саморегулированию, сокращение социальных ограничений капитала, что стало одной из причин невиданной экспансии наиболее паразитических форм последнего – финансовых спекуляций. Перенакопление капитала и мировой финансово-экономический кризис, начавшийся в 2008 г. И предсказывавшийся марксистами-диалектиками еще несколько лет назад, вновь обусловил востребованность ранее невиданного по своим масштабам государственного вмешательства в экономику...

Кроме того, в условиях заката системы (рассмотрим опять же пример социальных образований) ослабляется базовая объективная детерминация ее эволюции и, как следствие, возрастает роль субъективного фактора, что еще более усиливает нелинейность процесса «заката».

Что же касается возникновения новых систем, то для этого процесса характерны не только нелинейность прогресса нового качества, но и мульти-сценарность развития новой системы в условиях ее революционного генезиса.

Качественный скачок есть по определению отрицание одного качества и рождение другого; для него характерны процессы и возникновения, и прехождения (что показал еще Гегель). И именно в силу этого временного «взаимоуничтожения» качеств старой и новой систем в момент революционного скачка становятся особенно значимыми флюктуации, зависимые отнюдь не только от предшествующего объективного развития системы[62]. В условиях революции «старая» объективная детерминация процессов и явлений, поведения индивидов и сложных общественных субъектов (социальных движений, партий и т.п.) ослабевает или уже не действует. Новая же объективная детерминация только возникает, она еще не действует или по крайней мере слаба. Для социальной революции этот тезис связан с известным феноменом возрастания роли субъективного начала, но на наш взгляд последний есть лишь одно из проявлений более общей закономерности диалектического революционного скачка, кратко отмеченной выше.

На этой основе неявно принятая ранее в марксизме трактовка всякого революционного рождения новой социальной системы как явления однозначно прогрессивного, ведущего к появлению более эффективного и гуманного нового образования, нами подвергнута критическому переосмыслению. На наш взгляд, для этого процесса характерна упомянутая выше мультисценарность развития, показывающая где, когда и почему, при каких предпосылках и условиях, в результате революционного перехода наиболее вероятным станет либо собственно прогрессивное развитие новой системы, либо противоположная тенденция вырождение революции в свою противоположность, контрреволюционный возврат к строму качеству, либо рождение нового качества при недостаточных предпосылках, дальнейшая мутация прогрессивных тенденций, ведущая к кризису и контр-революции при накоплении негативного потенциала внутри возникающего нового образования.

[63]Эта мультисценарность, естественно, бросает вызов традиционной диалектике с характерным для нее линейным детерминизмом внутрисистемного развития. Диалектика мультисценарной эволюции, заката, рождения и взаимоперехода систем – это еще только формирующееся новое поле нашей науки. Но оно не пусто. Десятки работ по проблемам диалектики социальных революций и контр-революций, реформ и контр-реформ, реверсивных исторических эволюций создали некоторые основы для методологических обобщений, над которыми работают многие ученые, в том числе и автор этой статьи. Но не все можно вместить в один текст.

Соответственно возникает и вариант диалектики тупикового развития старых и новых систем с возможной стагнацией в этом состоянии или его революционным (контререволюционным) взрывом.

Анализ реверсивных социо-исторических траекторий позволил показать некоторые черты диалектики регресса – сферы, ранее лежавшей вне непосредственного поля марксистских исследований. Опыт последнего столетия дал, однако, немало материала для такого анализа. Стадия заката системы может порождать парадоксальную ситуацию объективно неизбежных, но при этом столь же объективно несвоевременных, не имеющих достаточных предпосылок попыток революционного слома старого качества и рождения нового. И это касается не только примера революции в Российской империи. Весь период самоотрицания («заката») системы чреват такими попытками взрыва, который становится потенциально возможен с момента вхождения системы в эту стадию, но может произойти при разной степени вызревания предпосылок нового качества и при недостаточном уровне развития последних. Все это будет порождать регрессивные процессы, характеризующиеся попятным нарастанием старых форм и снижением роли ростков нового в рамках переживающей закат системы.

Все эти компоненты характеризуют диалектику перехода одной системы в другую. Социальная диалектика в лице лучших своих представителей еще в прошлом веке показала, что этот переход предполагает, во-первых, достаточно длительное существование и нелинейное нарастание элементов новой системы внутри старой и, во-вторых, достаточно долгое и нелинейное отмирание элементов старой системы внутри новой.

Эти положения ныне прочно забыты подавляющим большинством критиков диалектики, пеняющих нам за приверженность исключительно к революциям.

Между тем диалектическое отображение процессов трнасформации одной системы в другую предполагает иные акценты. Ныне мы как некогда можем утверждать, что на всем протяжении первого процесса, в любой его момент может начаться революционный переход к новому качеству. На всем протяжении второго может возникнуть контрреволюционный возврат к прежней системе. Кроме того, для обоих этапов – «заката» [старой системы] и становления [новой системы] типичным будет доминирование переходных отношений, а не «чистого» бытия той или иной системы.

Эти идеи зарождались у представителей социальной диалектики еще в 60-е – 70-е гг. ЧЧ века, но только ныне они получают и развернутое эмпирическое подтверждение, и гораздо более полное теоретическое развертывание и обоснование. Названные закономерности выводятся (а не постулируются) на основе анализа процесса заката капиталистической системы, царства необходимости в целом и первых попыток зарождения нового общества. Но, на наш взгляд, эти закономерности могут быть генерализованы и послужить в качестве гипотезы существования более общих закономерностей диалектики заката, регресса, трансформаций.