Система с законом в своей основе

Реформы середины 960х затронули тип имевших место усобиц. Урегулирование раздоров, которое во многих обществах является частным и внезаконным делом, было перенесено на суды Альтинга, где формализированными общественными способами достигалось общее согласие во мнении[31]. Поставить усобицу в центр общественной и юридической жизни было делом сложным, и исландцы проверили на практике ряд судов. Одно собрание четверти (fjórðungaþing) было посвящено полностью правовым вопросам каждой четверти и было следующим нововведением, учреждённым через некоторое время после реформ середины 960 гг. Четыре fjórðungaþing, кажется, были недолгим экспериментом. О них имеется мало информации, и они находились в тени судов Альтинга. Обычно считается, что эта практика была вскоре прекращена[32], собрания четверти не учтены среди регулярно созываемых собраний. Grágás называет их только единожды и не упоминает как регулярно действующие[33].

После короткого периода проб и ошибок в использовании различных судебных сообществ, исландцы пришли к выводу, что суды четвертей на Альтинге лучше удовлетворяют их нужды при решении серьёзных проблем, чем местные собрания или весенние тинги по всей стране. На Альтинге дело обычно слушалось в суде четверти, в которой проживал ответчик. Эта система ежегодных судов Альтинга строилась на представлении о беспристрастности, включая сильное желание избежать влияния чьих-то приверженцев. Источники не говорят точно, заседало ли 36 судей в каждом из этих четырех судов на Альтинге или для всех судов четвертей было выбрано их в общей сложности 36[34]. Так как в судах в местном весеннем тинге (várþing) заседало 36 судей, большинство экспертов ныне полагает, что судей в судах четвертей на Альтинге было столько же. Для обеспечения беспристрастности судей назначали по жребию на каждый из судов четверти[35]. Человек, который начинал иск на Альтинг или человек, который по делу на нём вызывался, таким образом, имел дело с одним из четырех судов, чьи группы судей были собраны со всех четырех географических частей страны.

Группы судей действовали как своего рода жюри или, иногда, как осведомлённые свидетели со властью проверять фактический вес доказательств и выносить приговор. Работа судейских коллегий, собранных из свободных людей, гарантировала, что широкие слои населения будут вовлечены вынесение судебных решений. Народный характер судов Альтинга проявлялся в составе групп судей. Хранители «старых и полных предводительств», как говорили о 36 дореформенных годордах, назначали, каждый, судьей из своего собственного округа. Эти судьи должны были быть свободными мужчинами не менее чем двенадцати лет от роду, и юный возраст начала допуска к должности судьи отражает, возможно, желание подготовить молодых мужчин, с самых ранних лет, ко вхождению в систему по поддержанию мира. Судьи должны были иметь постоянное место жительства и быть ответственными за свои обязательства и клятвы.

Альтинг созывался в четверг вечером, и на следующий день назначались все судьи. В субботу кандидатам можно было дать отвод и отозвать по различным причинам, таким, например, как родственные связи. Процесс, которым на всём протяжении управляли строгие процедурные правила, был открыт для общественного наблюдения. Система назначения судей, сверх того, препятствовала регионализму; хозяева знакомились с проблемами и спорами в других четвертях, и решения суда были стандартизированы по всей стране. Таким образом, большой сегмент политически весомого населения участвовал в процессе принятия решений. Важность вовлечения большого числа хозяев в качестве судей нельзя преуменьшать. Это был существенный элемент прото-демократической системы предоставления гражданских прав.

Приговоры в судах Альтинга должны были быть почти единогласными, чтобы избежать юридических тупиков; ситуация по закону считалась зашедшей в тупик, если шесть или более судей оставались несогласнымис общим решением. В том случае, когда группа судей имела два противоположных суждения, каждое из которых одобрялось лишь одной из спорящих сторон, и без возможности вынести вердикт по закону, дело возвращалось его участникам, и такая ситуация продолжалась, пока, в конце концов, не был учреждён апелляционный суд, как обсуждается ниже. Хотя суд был доступен для каждого свободного человека, успех в судебных прениях часто зависел от способности истца собрать политическую поддержку. Урегулирование конфликта обычно требовало переговоров среди влиятельных людей, особенно годи. Система, гарантируя права свободных хозяев, предлагала и возможности для профессионального класса предводителей, годи, чьи статус, престиж и богатство часто зависели от качества услуг, которые они предлагали.

Причиной успешности системы Альтинга была её открытость для тщательно продуманных изменений. После реформ 960х годов, стало ясно, что единодушное согласие в суде не всегда возможно, и, после новых сорока лет (в 1005г.), система судопроизводства Альтинга была вновь изменена, на сей раз путём учреждения апелляционного суда, названного Пятым судом (fimtardómr). Как в других судах, жюри было составлено из свободных хозяев[36]. Новое дополнение оказалось эффективным как суд последней инстанции, в котором приговоры определялись простым большинством голосов. Учреждение Пятого суда было предпоследней реформой управляющей структуры в период свободы древней Исландии. Заключительное изменение, которое было введено после почти столетия всё прибавляющихся изменений законов, должно было расширить членство в Лёгретте, чтобы включить в неё двух исландских епископов, которым, в отличие от годи, не разрешили приводить с собой советников. Система, которую Альтинг возглавлял, продолжала действовать и служить самоорганизации, пока новый класс «больших» предводителей не возник в конце двенадцатого столетия в некоторых областях страны, а в тринадцатом веке не стал присутствовать и в других частях острова. Борьба среди этих новых лидеров, чьи стремления к превращению в территориальных господ часто вовлекали их в конфликт друг с другом, открыла дверь для норвежского вмешательства в тринадцатом столетии.

Факторы прото-демократии

Хотя регулярность и надежность исландских судов в пределах системы Альтинга показывают желание общества, чтобы стороны быстро находили приемлемые и публично одобренные решения споров, у судов, начиная с их основания в десятом столетии, была и другая, столь же важная, функция. И местные суды, и суды Альтинга предоставляли исландским лидерам выход для реализации своих амбиций. Суды и собрания стояли в центре исландской политической и властной жизни, и местные лидеры находили возможность для приобретения общеисландской известности в политике Альтинга. В значительной степени события в этих судах отражали политический климат страны, и потому, что их вердикты были основаны на взаимном согласии, они приносили работоспособные решения тех проблем, которые иначе, возможно, были бы разрушительными. Хозяева и предводители встречались там, чтобы улаживать разногласия, осуществлять посредничество, и защищать позиции тех людей, дела которых они поддерживали.

Наличие тщательно продуманных структур суда и собрания Альтинга укрепило прото-демократические тенденции, предлагая исландцам много альтернатив в работе с жалобами. В идеале, два человека могли решить личные разногласия компромиссом. Одна сторона спора могла предложить передать решение дела в руки противной стороны, на суд оппонентов, по-исландски sjálfdæmi [37], разрешая другой стороне назначить условия примирения. Sjálfdæmi предоставляли, когда сторона, предлагающая это, предполагала, что оппонент будет действовать с умеренностью, или когда противник был настолько силен, что он мог потребовать право устанавливать условия. Hólmganga, формальный поединок, и einvígi, поединок в более свободной форме, в качестве прямых методов разрешения споров[38] использовались менее часто. В начале одиннадцатого столетия поединки были уже вне закона, вероятно потому, что они воплощали устаревшие ценности, несовместимые с системой переговоров и компромиссов, которая к тому времени прочно укоренилась.

У потерпевшей стороны часто были и другие варианты. Недовольные могли искать примирения или участвовать в насильственных действиях, вплоть до убийства или даже длительной кровной мести. Чаще, чем к другим типам действий, обращались к кровной мести, зависевшей от поддержки родни. Здесь суды Альтинга предлагали выбор для того, чтобы разорвать цикл насилия. Надеясь, возможно, избежать последствий мести или рассчитывая закончить распрю, человек мог вернуться к формальной правовой системе с её установленными правилами для того, чтобы вызывать, делать заявления, объявлять и так далее. Также существовал не столь формальный выбор посреднического арбитража, с тенденцией привлекать к спору влияние новых, часто более нейтральных сторон. Каждый из этих методов урегулирования споров мог быть связан с другими. Например, посредническое урегулирование оказывалось самым эффективным, когда было объявлено (обнародовано) на собрании, и многие судебные дела были, фактически, стилизованной формой распри[39]. В разные моменты времени спорящие стороны могли быть вовлечены во все аспекты полемики, управления и урегулирования, включая насилие, законное возмещение и арбитраж. Присутствие вариантов и выбора даже в кризисной ситуации, укрепляли ощущение личной независимости, усиливая прото-демократические аспекты закона и управления.

По современным стандартам исландская система была груба. Частично это произошло из-за того, что правительственные услуги были приватизированы. Преимущество для свободных хозяев состояло в том, что налогов было немного. Неудобство же было в том, что люди, вовлеченные в спор, должны были очень тщательно выбрать между предложениями агрессивных и, временами, жадных поставщиков услуг, главным образом годи, к которым приходилось обращаться[40]. Тесная связь между политическим и юридическим успехом в Исландии была следствием освященного обычаем представления, что власть не отвечает за наказание человека, который нарушил закона. Однажды принятым судебным решением или достигнутым арбитражным урегулированием противоправные деяния расценивались как частные дела, которые будут улажены между пострадавшей стороной и обидчиками или их защитниками; последние были профессионалами, которые предоставляли свои услуги. Наказанием могла быть реституция или пеня, заплаченная в форме возмещения убытков выигравшей стороне. Обязанность мстить в случаях человекоубийства падала на родню убитого. Родичи, если они хотели действовать, должны были выбрать один из доступных методов предъявления претензий, включая общепринятое обращение за помощью к защитнику, который не должен был быть родственником. В то же самое время люди, которые не являлись кровными родичами, могли выкупить право на ведение дела у родственника ответчика[41]. Результатом был ряд процедур, который, признавая важность родства, все же перемещал урегулирование спора в мир не-родственников.

Насилие в системе Альтинга стало только выбором — в гораздо большей степени, чем обязанностью. Обращение к насилию было, в большинстве случаев, более дорогостоящим, чем использование услуг защитников и арбитров для решения спора, что укрепляло прото-демократические тенденции и продлило на столетия жизнь системы Альтинга. Многие общества «без главы» во всем мире смягчали, и, в различной степени, управляли разрушительными силами конфликтов и регулировали их внутреннюю политику. Однако, немногие делали это так успешно, как Исландия врёмен древней свободы, где свободные люди видели свои права и независимость защищенными действиями закона и власти системы Альтинга.

 

[1] Англ. University of California at Los Angeles

[2] Pálsson, H., Keltar á Íslandi, Háskólaùtgáfan, Reykjavík, 1996. Sigurðsson, G., Gaelic Influence in Iceland: Historical and Literary Contacts; A Survey of Research, Studica Islandica 46, Bókaùtgáfa menningarsjððs, Reykjavík, 1988.

[3] Автор в статье везде употребляет слово farmer, в русских переводах саг обычно используется скандинавский термин бонд (bóndi ) — лично свободный хозяин земли или имущества (правом голоса на тинге обладали и арендаторы земли, владеющие при этом молочным скотом, см., например, «Сагу о Ньяле», CXLII; прим. перев.)

[4] Byock, J., Viking Age Iceland, Penguin Books, London and New York, 2001.

[5] goði (мн.ч. goðar) — годи, предводитель общины (годорда) добровольно объединившихся свободных людей (обычно, хотя и не обязательно, на территориальной основе). Изначально годи исполнял жреческие функции и защищал интересы членов общины на тингах. После христианизации Исландии за годи осталась лишь функция представительства, поддержки и посредничества в общественных делах (прим. перев.).

[6] в русской литературе для именования местного предводителя (chieftain у автора) чаще используется исландский термин хёвдинг (höfðingi) (прим. перев.)

[7] Bryce, J., Studies in History and Jurisprudence, (1901) 2 vols, Books for Libraries Press, Freeport, New York, 1968, p. 285.

[8] Гулатинг — местный норвежский тинг, объединявший фюльки (округа) вокруг Согнефьорда (Фирдир, Согн, Хардаланд), проводился на острове Гула. «Законы Гулатинга» сохранились в редакции середины XIIв. (прим. перев.).

[9] «Книга об исландцах», глава 2:«Когда же Исландия стала широко заселена, один норвежец, которого звали Ульвльот, впервые установил здесь законы, взятые из Норвегии, как нам рассказал Тейт, и они были названы Законами Ульвльота — он был отцом Гуннара, от которого произошли люди из Глубокой Долины в Островном Фьорде. Эти законы были большей частью такие же, каковы были законы Гулатинга, а также постановления Торлейва Мудрого, сына Хёрда-Кари, где что добавить, где убрать, а где установить по-другому. Ульвльот жил на востоке в Лагуне», здесь и далее «Книга» приводится в переводе с исландского Т.Ермолаева.

[10] Lindal, S., 'Sendiför Úlfljóts: Ásamt nokkrum athugasemdum um landnám Ingólfs Arnarsonar' in Skírnir 143, 1969, pp. 5-26. Benediktsson, J., 'Landnámabók: Some Remarks on its Value as a Historical Source' in Saga Book of the Viking Society for Northern Research, 1969, p. 171. Finsen, V. (ed.), Grágás I: Islœndernes Lovbog i Fristatens Tid, udgivet efter det kongelige Bibliotheks Haandskrift, Det nordiske Literatur Sarnfund, Copenhagen, 1852, Pp. 8-10.

[11] Grágás, «Серый гусь» — исландский судебник, сохранился в рукописях второй половины XIIIв., письменная фиксация права началась ещё в начале XIIв. Термин Grágás сперва использовался для средневекового источника норвежских законов, и был, вероятно, ошибочно, перенесён на исландские законы эпохи независимости в XVIв. П(прим.перев.) Версии о происхождении названия включают

[12] Benediktsson, J., op. cit. 1969, p. 172. Wimmer, L., De danske runemindesmœrker, Gyldendalske boghandels forlag, Copenhagen, 1893-1908, vol 2, pp. 346-351, 352-361, 368-383. Mageray, H., Norsk-islandske problem, Omstridde spørsmål i Nordens historie 3. Foreningene Nordens historiske publikasjoner 4, Universitetsforlaget, Oslo, 1965, pp. 31-33.

[13] In Íslendingabók, Ch. 5, Ari reports that Hen-Thorir (Hænsa-Þórir) was outlawed at the Althing (c.965), indicating that a judicial court also sat there. Nothing is known about this court, which would have existed before the reforms. [Íslendingabók (The Book of the Icelanders), Benediktsson, J. (ed.), Íslenzk fornrit, 1968]

[14] Finsen, V. (ed.), Grágás I: Islœndernes Lovbog i Fristatens Tid, udgivet efter det kongelige Bibliotheks Haandskrift, Det nordiske Literatur Sarnfund, Copenhagen, 1852, p. 216.

[15] Finsen, V., ( ed .), op. cit., 1852, p. 209.

[16] О списке законоговорителей и датах их деятельности — см. Byock, J., op. cit, 2001, Appendix 1.

[17] Автор регулярно употребляет термины national government, governmental centre, constitutional reforms и т.д., которые из-за современных аллюзий могут дать ложную картину происходивших в Исландии того времени процессов. В переводе везде терминология, по возможности, изменена применительно к реалиям и структурам позднеродового общества (прим. перев.).

[18] Буквально Одд-Язык, т.е. Одд с языка земли. Под «языком» здесь метафорически понимается область земли между двумя реками, в русских переводах с исландского традиционно используется вариант Одд из Междуречья. О его конфликте с Тордом см., например, «Книгу об исландцах», 5 или «Сагу о Курином Торире» (прим.перев.)

[19] Конфликт между двумя предводителями описывается с несколько отличающимися подробностями в Íslendingabók и в Hœnsa-Þóris Saga. [Íslendingabók (The Book of the Icelanders), Benediktsson, J. (ed.), op. cit. 1968. Hœnsa-Þóris Saga (Hen- Thorir's Saga), Nordal, S. and Jónsson, G. (eds), Íslenzk fornrit, 1938, PP- 1-47]

[20] В русском переводе «Книги об исландцах» —глава 5, отрывок приводится в переводе Т.Ермолаева.

[21] в принципе, значение слова dómr несколько шире: суд, приговор, мнение (суждение), состояние (условие), в сложных словах может имеет значение распространения понятия на всё множество, напр. manndómr — человечество; В слове fjórðungsdómr первая часть, fjórðung, означает «четверть»(прим. перев.)

[22] Benediktsson, J., 'Landnám og upphaf allsherjarríkis' in Saga Islands, 1974, pp. 153-196.

[23] «Книга об исландцах», глава 5, перевод Т.Ермолаева.

[24] Sigfússon, B., 'Full goðorð og forn og heimildir frá 12öld' in Saga 3, 1960, pp. 48-53.

[25] Finsen, V. ( ed .), op. cit. 1852, pp. 140-141. Finsen, V. (ed.), Grágás II: Grágás efter det Arnamagnæanske Haandskrift Nr. 334 fol., Stadarhólsbók, Gyldendalske Boghandel, Copenhagen, 1879, pp. 277-278

[26] Finsen, V. ( ed .), op. cit., 1852, p. 137. Finsen, V. (ed.), op. cit. 1879, p. 273.

[27] Главным территориальным ограничением было то, что хозяин не мог выбрать предводителя вне своей четверти острова. Было, однако, несколько исключений: бондам (bændr), что жили на Хрутовом Фьорде (Hrútafjörd) на северо-западе, было разрешено пересекать фьорд, и предводитель мог принять тингмана извне своей четверти, если сделать так разрешалось со Скалы Закона на Альтинге (Finsen, V. ( ed .), op.cit., 1852, pp. 140-141).

[28] Finsen, V. ( ed .), op. cit., 1852, p. 140. Finsen, V. (ed.), op. cit., 1879, pp. 277-278

[29] Finsen, V. (ed.), op. cit. 1852, p. 141 (Ch. 83). Finsen, V. (ed.), op. cit. 1879, pp. 278-279. Finsen, V. (ed.), Grágás III: Stykker, som findes i det Arnamagnæanske Haandskrift Nr. 351 fol. Skálholtsbók og en Række andre Haandskrifter, Gyldendalske Boghandel, Copenhagen, 1883, pp. 426-42.

[30] Sturlunga Saga (Сага о Стурлунгах)предлагает много примеров хозяев, меняющих годорд в конце периода исландской свободы, времени, когда территориальная власть goðar возросла [Jóhannesson, J., Finnbogason, M., and Eldjárn, K. (eds), Sturlunga Saga (Saga of the Sturlungs), 2 vols, Sturlunguùtgafan, Reykjavik, 1946 Chs. 3, 6, 9, 23, 26. Gudmundar Saga Dra (The Saga of Gudmund the Worthy). Sturlunga Saga, 1946, Ch. 4, Hrafns Saga Sveinbjarnarsonar (The Saga of Hraf n the Son of Sveinbjorn), Sturlunga Saga 1946, Ch. 13. Íslendinga Saga (The Saga of the Icelanders), in Sturlunga Saga, vol 2, 1946, Chs. 6, 13, 18, 32, 33, 52, 53, 56, 59, 81, 83, 146, 166.j

[31] Об исландских междоусобицах – см. Byock, J., op. cit. 2001, pp. 197-251

[32] Некоторые ученые, такие как Олавюр Ларуссон (Ólafur Larusson), доказывают, что они функционировали в течении более длительного периодпа, чем принято считать. [Larusson, Ó., Lög og Saga, Hlaðbúð, Reykjavík. 1958. Translated into Norwegian by Knut Helle as Lov og ting, Islands forfatning og lover i fristatstiden, Universitetsforlaget, Bergen and Oslo 1960. Nokkrar athugasemdir um Jjórðungaðingin, pp. 100-118.]

[33] Finsen, V. (ed.), op. cit. 1879, p. 356.

[34] Benediktsson, J., op. cit. 1974 p. 180. Jóhannesson, J., op. cit. 1974, p. 66.

[35] Finsen, V. (ed.), op. cit. 1852, p. 38

[36] Finsen,V. (ed.), op. cit. 1852, p. 77.

[37] sjálfdæmi — вынесение решения по собственному делу одним из его участников.

[38] Be, O.,'Holmganga and Einvígi: Scandinavian Forms of the Duel' in Mediaeval Scandinavia, 1969, pp.132-148. Ciklamini,M.,'The Old Icelandic Duel' in Scandinavian Studies, 1963, pp. 175-194

[39] Heusler, A., Dus Strafrecht der lsländersagas, Duncker und Humbolt, Leipzig,1911, p. 103

[40] В исходном тексте Дж.Байока стоит for hire – для найма (годи). Однако стороной-просителем являлись всё же простые бонды (прим.перев.)

[41] В оригинале: At the same time, persons who were not kinsmen could buy the right to persecution from a kinsman of the uninjured party (буквально: В то же самое время люди, которые не являлись кровными родичами, могли выкупить право на преследование от родственника непострадавшей стороны).