Анита, — согласилась она и снова дотронулась до меня, взяла за руку. 5 страница

 

Он усмехнулся мне.

 

— Поджидаешь с новостями того момента, когда она будет готова их услышать?

 

— Нет, я планирую никогда не посвящать во все это мою семью.

 

Он посмотрел на меня.

 

— Ты никогда не поедешь в гости к родным со своим любимым?

 

Я вздохнула.

 

— Кого бы я могла с собой взять?

 

Он, казалось, задумался.

 

— Я так понимаю, вампиры отпадают.

 

Я кивнула.

 

— Подожди, ты не навещаешь родных, так что ты живешь с двумя оборотнями и точно знаешь, что это никогда до твоей семьи не дойдет.

 

Я задумалась на несколько секунд.

 

— Возможно. Но ни Натаниэль, ни Мика — не оправдание, чтобы не навещать мою семью. Я люблю их и, наконец-то, пришла в согласие с собой.

 

Он кивнул.

 

— Я знаю тебя дольше, чем остальные, но никогда не видел тебя отдыхающей или просто счастливой.

 

Я улыбнулась.

 

— Прекрасно, теперь, когда мы покопались во мне, давай приступим к тебе.

 

Он выглядел немного смущенным.

 

— Прости.

 

— Если бы я не хотела говорить об этом, я бы просто сказала нет.

 

— Правда, а почему ты тогда вообще в этом созналась?

 

— Потому что видела твою семью, и подумала, что ты заработал право узнать немного больше о моей.

 

— Ты сделала это, чтобы я почувствовал себя лучше, — сказал он.

 

— Возможно. Помогло?

 

Я увидела борьбу мыслей у него на лице, потом он кивнул и ответил:

 

— Да, помогло. Я думаю, мне приятно знать, что я не единственный случайный зритель на празднике жизни.

 

— Да, — согласилась я, — примерно так. Все остальные едут домой, чтобы погрузиться в приятные воспоминания. У меня же заканчивается все тем, что я понимаю, раз не смогла сойтись с ними, когда была ребенком, не смогу и теперь. Когда я была маленькой, я считала, что меня подбросили цыгане или перепутали в больнице, но у меня была фотография матери, чтобы сравнить. Я слишком похожа на нее, чтобы не быть ее дочерью.

 

— Она была мексиканкой, да?

 

— Ее семья была из Мексики, она была из первого поколения американцев.

 

— Ты не выглядишь, как большинство латиноамериканок.

 

Я улыбнулась.

 

— Цвет кожи достался мне от отца, но волосы и глаза, и комплекция — это от мамы. Скулы моего отца смягчили этничность моей внешности, но я все равно чужая на празднике жизни, Джейсон. Чем старше я становилась, тем больше напоминала отцу жену, которую он потерял, а Джудит — женщину, которую она заменила.

 

— Это твоя проблема или их?

 

— Думаю, и то, и другое. Моя мама была первой любовью моего отца, возможно, первой любовницей, слишком уж много первенства. Слишком большой рубеж, чтобы перешагнуть через него. Когда «смерть так молода и трагична», она имеет тенденцию обрастать романтическим ореолом.

 

— Трудно было Джудит конкурировать с умершей святой? — спросил он.

 

— Что-то в этом духе.

 

— Ты предполагаешь или знаешь наверняка, что злая мачеха родилась именно так?

 

— Я не знаю, Джейсон. Я знаю, что чувствовала я сама, и что они, как мне казалось, чувствовали, но я была ребенком, и теперь не могу ясно об этом судить. Слишком уж много деталей.

 

— Я понимаю, — сказал он, и его лицо снова стало серьезным и немного несчастным. — Я пытался утопить в сексе все, что чувствую, хотя понимал, что придется устроить разговор из тех, что ты так ненавидишь.

 

Я коснулась его плеча.

 

— Ты заработал этот разговор.

 

— Только потому что мой отец ублюдок и умирает?

 

— Да, и ты мой друг, и я здесь потому, что нужна тебе. Если тебе нужно поговорить, а не секс, давай поговорим.

 

— Тебе нужно накормить ardeur, — заметил он.

 

— Да, если будет совсем плохо, то я могу просто отпустить ardeur, и он поглотит все страхи и сомнения.

 

— Ardeur это лучше, чем обычная прелюдия, но я сейчас не этого хочу.

 

— Тогда чего ты хочешь? — спросила я.

 

Он посмотрел на меня, и его лицо было серьезным, почти незнакомым, будто все, что сегодня случилось, изменило его. Или то, что случилось, заставило его показать мне ту часть себя, которую он обычно от меня скрывал. Или же прогулка по темным местам моего прошлого так на него подействовала. Большего я выяснить не могла, поскольку рядом не было ни Мики, ни Натаниэля, способных мне помочь. Единственный, кто обычно помогал мне продраться сквозь лабиринт хаоса отношений лежал сейчас рядом со мной в кровати, потерянный в собственных проблемах.

 

— Я хочу тебя, — сказал он.

 

Я нахмурилась, вглядываясь в него.

 

Он улыбнулся мне своей прежней улыбкой, которая оставляла глаза нетронутыми.

 

— Это к тому вопросу, о котором мы говорили.

 

— Ты знаешь меня настолько хорошо?

 

— В постели да. Ты перестаешь управлять своим лицом, как только с тебя спадает одежда. Пока ты одета, тебя бывает так же сложно прочесть, как Жан-Клода.

 

Я задумалась над его словами.

 

— Полагаю, я не стану раздеваться перед людьми, которым не доверяю.

 

Он улыбнулся.

 

— Верно.

 

Я откинулась назад на подушки и сказала:

 

— Итак, объяснись.

 

— Я могу выбрать женщину, которая будет спать со мной и трахаться. Я стриптизер. Они постоянно пытаются заставить меня делать то, что не входит в мои обязанности. Я pomme de sang Жан-Клода, многие хотят переспать со мной хотя бы поэтому. Чтобы быть поближе к вампирам. То, что я вервольф, еще больше расширяет диапазон моих поклонниц. — Взглянув на меня, он на мгновение засветился усмешкой, так что даже глаза заискрились. Один вид этого заставил меня улыбнуться. — А часть меня хочет найти женщину, которая не знала бы всего это и смогла бы относиться ко мне объективно.

 

Я ждала, что он продолжит, но увидела, как сияние уходит из его глаз, и исчезает усмешка. Выражение его лица стало чем-то средним между его обычным очарованием и этой новой серьезностью.

 

— Но… — решила я, наконец, его подтолкнуть.

 

Он вздохнул и сказал:

 

— Но только ты скажешь мне правду. Только ты честно расскажешь мне, чего хочешь или не хочешь. Ты уже об этом говорила, ты не претворяешься. Ты не щадишь моего эго. Или я хороший, или нет. Ты не пытаешься заманить меня в ловушку. У тебя нет планов получить максимум удовольствия. Ты не беспокоишься о том, что мы будем делать потом, или что делали раньше. Ты полностью погружаешься в секс, практически с того самого момента, как касаешься человека. Это расслабляет, но ты не расслабляешься.

 

— Разве все не делают так же?

 

Он улыбнулся и покачал головой.

 

— Нет, не делают. Большинство людей позволяют повседневности засесть в голове во время секса. Большинство женщин не могут отключить голову в достаточной степени, чтобы начать наслаждаться.

 

— Я знаю мужчин, которые тоже этим грешат, — сказала я.

 

Он снова улыбнулся.

 

— Я один из них.

 

— Не всегда, изредка. Ты обычно оставляешь психоанализ на период после секса, будто секс расчищает тебе путь к откровенности.

 

Он усмехнулся.

 

— Это не совсем так. Я больше хочу секса, чем разговоров.

 

— Но не сегодня, — заметила я тихонько.

 

Его глаза искрились весельем, но лицо снова начало становиться более серьезным, и я поняла, что с возрастом эта серьезность еще возрастет. Думаю, все мы взрослеем, даже Джейсон.

 

— Нет, не сегодня. Но с разговорами я закончил. Мне хочется прикасаться к тебе, и чтобы ты коснулась меня. Я хочу утонуть в аромате твоей кожи, вкусе твоего тела. Секс был моим приоритетом, детскостью, но сейчас это выбор.

 

— Ты и правда увлекаешься сексом? — спросила я.

 

— Снова психоанализ? — переспросил он.

 

Теперь улыбалась я.

 

— Ты знаешь, Натаниэль проходит курс терапии.

 

— Я знаю, — сказал Джейсон, — и если ты и, правда, пытаешься дать мне определение, то я не сексуальный наркоман. Я был близок к этому определению в средней школе, почти дошел до подобного в колледже. Но Райна, которая чуть не убила меня в процессе одной из сексуальных шалостей, послужила на благо исцеления меня лучше любой терапии.

 

Посредством метафизического контакта я однажды разделила с ним то воспоминание. Это было ужасно, поскольку я была в голове Райны, и я знала, что экс-лупе нашего клана волков было совершенно все равно, выживет Джейсон или умрет. Он согласился, чтобы его связали, чтобы она была сверху, лишь бы попробовать что-то новое. То, чего он не знал, что она нарежет его тонкими ломтиками. Она наслаждалась насилием больше, чем сексом, как настоящий серийный убийца. Думаю, единственное, что удерживало ее от большего количества жертв это то, что ликантропия помогала ее жертвам выжить. Хотя я не знаю никого, кого бы она истязала сильнее, чем Джейсона. Я постаралась отодвинуть эту мысль. Я все еще не могла полностью ею управлять, и даже время не помогало.

 

— Так вот почему ты смог посредством шока остановиться, ты не был настоящим наркоманом?

 

— Что-то в этом духе, но зависит от того, с каким именно врачом разговариваешь.

 

Мы лежали там, глядя друг на друга, оба слишком серьезные, чтобы валяться голыми в постели. Мы оба были слишком загружены своими мыслями, чтобы сделать то, что собирались. Я задумалась, как получилось, что раньше мы обо всем этом не думали, сняв одежду.

 

— Люблю смотреть, как ты думаешь, — сказал он.

 

Я нахмурилась.

 

— Что это значит?

 

— Это значит, что даже в самом разгаре секса на тебя иногда что-то находит, и ты погружаешься в мысли. Не о повседневности или о чем-то похожем, а о сексе, о человеке, с которым ты им занимаешься.

 

— Откуда тебе знать, что я думаю именно об этом?

 

— Хорошо, о чем же тогда ты думаешь?

 

Я попыталась не улыбаться, но не смогла.

 

— Задаюсь вопросом, как мы раньше занимались сексом.

 

— В смысле?

 

— А что ты думаешь, прямо сейчас, мистер серьезная рожа?

 

Он улыбнулся.

 

— Думаю, что хочу видеть твое лицо, когда ты всматриваешься в меня во время секса.

 

— То есть ты так пытаешься сказать, что будешь сверху? — спросила я, пытаясь все это обернуть в шутку. Но шутка рассыпалась о его серьезный взгляд.

 

— В конечном счете да.

 

— В конечном счете, забавно.

 

Он наклонился ко мне, и эта улыбка растеклась по его лицу, та самая, за которую клиентки «Запретного плода» готовы были расстаться со всем содержимым своего банковского счета.

 

— Да.

 

Я задумалась, с чего он начнет, но он поцеловал меня, его руки скользнули по моему телу, и все вопросы у меня исчезли. Он показал мне ответ.

Глава 25

 

Джейсон показал мне, запустив руку между моими ногами и прикрыв своими губами мои. Он показал мне, что отбросил все сомнения, уйдя в изучение моего тела.

 

Я никогда еще не была с ним одним, не замутненная ardeur. Я никогда не была с ним наедине, когда мы могли бы уделять внимание только друг другу, не отвлекаясь на что-то или кого-то еще. Он был самим желанием, воплощенным в руках, губах, зубах. Он прошелся пальцами у меня между ног, потом вошел в меня и нащупал то самое местечко. Он входил в меня снова и снова, с легким пощелкиванием пальцев, слегка сгибая руку. Входил в меня, пока я не начала биться, дрожать и корчиться, и неистово метаться по кровати, в то время, как он встал на колени между моими ногами и нашел максимально удобный угол для своей руки.

 

Мне удалось выдохнуть:

 

— Боже, Джейсон, Боже!

 

И тут мои слова утонули в удовольствии от его пальцев во мне. Он оставил меня с закатившимися глазами, так что я была слепа для всего, кроме ощущений собственного тела. Только тут я ощутила, что он был на мне. Ощутила вес его тела, которое заставляло меня кричать снова и снова. Я изо всех сил постаралась открыть глаза, чтобы увидеть его лицо над собой. Взгляд на его лице был именно таким, какой хочется видеть в подобной ситуации. Никакой неуверенности в себе, напротив, знание того, что контакт с ним, его понимание, его тело — все это заставляет меня кричать от удовольствия.

 

— Я собираюсь тебя трахнуть, — прошептал он.

 

Я прошептала в ответ единственное слово, которое пришло мне в голову:

 

— Да.

 

Он улыбнулся, и я попыталась понять, была ли эта улыбка довольной, но тут он вдвинулся между моими ногами и сильным толчком вошел в меня. Я была настолько влажной, настолько готовой ко всему, что он мог со мной сделать, что его движение было плавным и уверенным.

 

Это заставило мои глаза снова закатиться, а из моего горла опять стали доноситься вскрики, не ясные, поскольку шея была изогнута под неудобным углом, и мы оба опирались на мою спину.

 

Его голос послышался возле моего уха, у самых волос:

 

— Такая влажная, такая напряженная, такая готовая. — Он вталкивался в меня настолько глубоко, насколько мог, заставляя меня вскрикивать снова и снова. И тут он меня поцеловал, поцеловал в тот самый момент, когда наши тела были настолько близко друг другу, насколько это вообще возможно. Он поцеловал меня так, будто все было именно ради этого поцелуя, но не стал дальше двигаться. Он целовал меня, исследуя мой рот, трахая его так, будто это было на самом деле все мое тело. Он правильно построил прелюдию, и спустя секунду я уже выкрикивала свой оргазм прямо в его рот, обхватывая его тело, хватаясь за спину и плечи. Мои руки коснулись бисеринок пота на его спине. Я орала вокруг него, а он боролся, чтобы не отпустить моих губ, не сбиться с ритма его тела в моем. Единственное, что изменилось, это то, что он стал входить в меня сильнее, жестче и быстрее пробиваясь внутрь. Я кричала, орала, вопила, цепляясь за его тело, пальцами, ногтями, будто боялась, что нас разлучат.

 

Наконец, он приподнялся и прижал мои запястья к кровати. Так он больше не мог меня целовать, зато он мог меня трахнуть, и он это сделал. Я могла видеть, как он входит и выходит из меня, и от одного только этого зрелища я снова тонула. Без его губ на моих крики стали громкими и прерывистыми.

 

Его голос был хриплым, поскольку ему приходилось держать ритм:

 

— Давай, Анита, давай же.

 

Мне потребовалось время, чтобы приглушить удовольствие и вслушаться в его слова, попытаться понять их смысл.

 

— Что? — спросила я.

 

— Накорми ardeur, Анита. Сделай это перед тем, как я кончу.

 

Я заморгала, глядя на него, и что-то наверное отразилось на моем лице, потому что он рассмеялся восхитительным мужским смехом, счастливым, очень ему свойственным.

 

— Ты забыла, ты забыла про ardeur.

 

Мне удалось кивнуть.

 

— Значит, я хорошо сделал свою работу, — сказал он, задыхаясь, — но теперь давай, потому что я почти…

 

Его тело вздрогнуло над моим, глаза закатились, и он стал терять ритм.

 

— Давай же, сейчас!

 

У меня почти не осталось сил достаточно сконцентрироваться и найти в себе эту метафизическую сущность, дабы выпустить ее. Но прошло мгновение, ощущение его тела, плеч, рук, груди, и я отыскала ardeur и выпустила его. Он вырвался из меня, как почти видимая волна. Тело Джейсона среагировало на него, как на удар. Он вскрикнул надо мной, его тело втолкнулось в меня в последний раз, и я почувствовала, что он тоже кончил. Отпустив контроль над ним, прекратив сопротивляться, я предложила ardeur напитаться той частью меня, которая получила удовольствие. Он питался ощущением тела, рук, давящих на мои, солоноватым вкусом кожи, который я слизывала с его груди, немного приподнявшись. Я питалась толчками его тела внутри моего, не один раз, а два, три. Я заставляла его, сжимаясь вокруг него, пульсируя вместе с каждым новым движением. Я чувствовала его, слизывая последнюю каплю солоноватого пота с его твердого соска.

 

Он на мгновение приподнялся, так что волосы слегка двинулись в такт наклону головы. Его плечи вздрогнули, и он наконец лег на меня. Он отпустил мои руки, его лицо лежало рядом с моим на подушке. Он был все еще во мне, но оба мы кончили. Мы лежали уже без тени секса, пытаясь отдышаться, позволяя своим телам вновь научиться двигаться.

 

Он поцеловал меня в щеку, и я повернулась с усилием, так чтобы он мог дотянуться до моих губ. Это был нежный, потаенный поцелуй, и я клянусь, что могла бы ощутить его пульс у себя во рту.

 

— Ты мне нравишься, — сказал он, стараясь спрятать улыбку.

 

Это заставило меня рассмеяться, а его вздрогнуть и скорчиться.

 

— Нет, о Боже, пожалуйста.

 

Он дошел до того состояния, что просто не мог больше. Расслабленный.

 

Я вернула поцелуй и сказала:

 

— Ты мне тоже нравишься.

 

Когда любовь не значится в меню, не так уж плохо это осознавать и признавать.

Глава 26

 

Секс был настолько хорош, что не пришлось спрашивать разрешения полежать в обнимку после него, так что мы просто заснули. Мы провалились в тот глубокий, изнуряющий, не дающий отдыха сон, который бывает только после долгого и сильного секса, и что удивительно, пережитый день уходит на второй план. И вы можете, наконец, расслабиться в объятиях любимого, в ощущении его кожи и его тела.

 

Я проснулась с Джейсоном, мы сплелись руками и ногами, тела почти соединились в круговороте пота, секса и других жидкостей.

 

Он издал мягкий тихий звук, напоминающий смех, но не совсем такой. Звук из тех легких, довольных шумов, у которых нет названия, нет описания в словаре, один из тех звуков, которые так часто говорят нам о большем, чем просто слова, объясняя, насколько мы счастливы.

 

Он повернул голову ровно настолько, чтобы увидеть меня, улыбнулся, и его взгляд наполнился той мягкостью, почти смехом. Я подвинула голову к нему, не отрывая от подушки, он тоже повернулся, так что наши губы встретились где-то по центру, а тела все еще оставались переплетенными.

 

Джейсон отодвинулся ровно настолько, чтобы взглянуть на мое лицо, которое лежало рядом с его на все той же подушке.

 

— Это было удивительно.

 

Я улыбнулась.

 

— Да. — Я отвела взгляд от его лица и увидела следы ногтей на его плечах. Я поднялась, чтобы лучше их рассмотреть, и увидела следы и на спине тоже. — Боже, Джейсон, прости меня.

 

— Это комплимент, — отозвался он, лениво улыбаясь.

 

Я положила голову обратно на подушку, потому что любое движение, казалось, требовало слишком больших усилий.

 

— Именно поэтому, ты и держал меня за запястья.

 

— Да, — подтвердил он, усмехаясь, — я люблю, когда ты со мной вот так теряешь контроль, но сегодня я был не в настроении для подобных игр.

 

Я снова приподнялась и увидела, что следы идут не только по его плечам, они спускались от шеи вниз. Их было не много, но они были покрыты запекшейся кровью. Я скривилась.

 

— Мне так жаль.

 

Он покачал головой и подвинулся на подушке поближе ко мне, так что наши лица снова соприкоснулись, когда я опустилась.

 

— Никогда не извиняйся после секса со мной, Анита. Мне нравится то, как ты мной наслаждаешься.

 

Я поцеловала его в лоб, потому что он был ко мне ближе.

 

— Я знаю, что многие тобой наслаждаются.

 

— Наслаждались, — поправил он, — но не теперь.

 

Я погладила его по плечу.

 

— Она и правда влезла тебе в голову?

 

— Ты о Перди? — переспросил он. Он слегка шевельнулся, все еще оставаясь рядом.

 

— Да.

 

— Она сказала, что любит меня, но еще она сказала, что то, что я хотел бы с ней сделать, это неправильно, извращенно.

 

— То есть она почти назвала тебя извращенцем? — спросила я и снова поцеловала его в лоб.

 

— Нет, — ответил он.

 

— Но ведь речь именно об этом.

 

— Она говорила о зле.

 

Это заставило меня остановиться, все еще касаясь его губами.

 

— Зло? — переспросила я.

 

— Да.

 

— Что, черт возьми, она подразумевает под злом?

 

Он напрягся возле меня и посмотрел на дверь.

 

— У нас за дверью люди. И один из них много выпил.

 

— Ты чувствуешь запах, — догадалась я.

 

Он кивнул, все еще разглядывая дверь. Я тут же нащупала пистолет на ночном столике. Это могли быть и просто загулявшие весельчаки, шедшие в свой номер.

 

Тут в нашу дверь забарабанили, и послышались женские крики:

 

— Кит, я знаю, что ты там, ублюдок! Открой дверь, кабель!

 

Джейсон посмотрел на меня.

 

— Не смотри на меня, — сказала я, — это не мои проблемы.

 

— То есть ты тоже не знаешь, что с этим делать?

 

— Не имею представления, — сообщила я.

 

— Прекрасно, — согласился он, — я тоже.

 

Она ударила в дверь настолько сильно, что та задрожала. Судя по тому, куда она била, она была не такой уж высокой, но поскольку она много выпила, сил у нее было больше, чем у любого трезвого. Утром она обнаружит синяк, но не вспомнит, как ударилась.

 

Джейсон пошел за плотным халатом, которые всегда присутствуют в номерах приличных отелей. Второй он набросил на меня.

 

— Мы ведь не будем открывать дверь? — спросила я, позволяя своему голосу показать тот страх, который меня охватил.

 

— Она не уйдет.

 

— Она выпила достаточно, чтобы при одном взгляде на этот номер, убедиться, что она была права.

 

— Тут уж я ничем не могу помочь, потому что выгляжу, как он.

 

— Кит, сукин ты сын, открой дверь!

 

— Мистер Саммерленд, вы и вправду хотите, что в одиннадцатичасовых новостях появился сюжет о том, как ваша невеста ломится в дверь, за которой вы занимаетесь сексом с другой женщиной?

 

Я села, внезапно поняв, насколько сейчас важно одеться.

 

— О боже, с ней журналисты.

 

Он начал искать визитку Чака.

 

— Ты позвони Чаку, расскажи, что случилось.

 

Я не стала спорить, просто взяла карточку и начала набирать номер.

 

Джейсон пошел к двери, но открывать ее не стал. Вместо этого он прокричал:

 

— Я Джейсон Шуйлер, а не Кит Саммерленд.

 

— Ты игрался так в средней школе, Кит, прикилывался Джейсоном, когда вставлял Нэн Бредьюс.

 

У меня в трубке появился Чак.

 

— Это Чак.

 

— Анита Блейк. У нас тут под дверью репортеры, и нетрезвая невеста Кита Саммерленда требует объяснить, почему он ей изменяет.

 

— Вот дерьмо, — с чувством сказал он.

 

— Я думаю ровно то же самое. Что нам делать?

 

— Я не думал, что вы станете звонить мне, я не в гостинице. Я буду там, как только смогу. Я пришлю нескольких охранников. Черт, с ней же должен был быть кто-то из них. Не открывайте дверь.

 

— Вы и правда хотите, чтобы в одиннадцатичасовых новостях появилась невеста Кита, барабанящая в закрытую дверь, которую ей не собираются открывать, как и угрожают репортеры, что пришли с ней, как она кричит и вопит.

 

— Черт побери, я скоро буду. Только бы дело не обернулось совсем плохо.

 

— Обернулось, Чак? Думаю, что уже поздно об этом переживать.

 

Джейсон спросил через дверь.

 

— Лайза Броумвель, это ты?

 

— Кит, это уже не смешно, не обижай меня так, не заставляй меня умолять тебя.

 

Джейсон начал отпирать дверь.

 

— Подождите, Чак, Джейсон собирается открыть дверь.

 

— Разве вы не можете с ним справиться?

 

— Примерно так же, как вы справляетесь с Китом и его невестой, — огрызнулась я.

 

— Тогда мы в глубокой заднице, — констатировал Чак. Он положил трубку. Я тоже. И, вероятно, сейчас я была с ним согласна, как никогда.

Глава 27

 

Я взяла пистолет с ночного столика, положив его в карман халата. Не потому, что я думала, будто он мне может понадобиться, скорее из осторожности. Очень пьяная женщина собиралась высадить нашу дверь. Я не хотела дать ей возможность пойти дальше. Оставленное без присмотра оружие могло стать настоящей проблемой. Халат смешно перекосился с той стороны, где был пистолет, но это было все равно лучше.

 

Джейсон открыл дверь, впуская невысокую белокурую женщину, которая тотчас же забарабанила по его груди. Она кричала на него. Журналист защелкал камерой, вспышка заполыхала у нее за спиной. Великолепно.

 

Джейсон пытался ее перекричать.

 

— Это я, Джейсон, Лайза, посмотри же на меня, я — Джейсон!

 

Глаза Лайзы сфокусировались на нем, и она заорала. Она хотела видеть комнату и не хотела одновременно.

 

Я стояла там и не могла придумать, чтобы мне сделать, чтобы помочь ситуации. Возможно, я могла бы выставить репортера и оператора, я ведь вооружена. Но мне показалось, что так я только сделаю хуже. Для истеричной Лайзы я была «другой женщиной», так что прикасаться к ней не стоило. У меня не было ни одной безумной идеи. Дерьмово.

 

Камера снимала происходящее: меня в халате, стоящую возле постели, пачку презервативов на полу, где их оставил Джейсон. На стульях лежало несколько предметов одежды. И снова просто чудесно.

 

Репортер пихнул микрофон в лицо Джейсону.

 

— Кит, вы действительно только что завели новую женщину? Долой свадьбу? Лайза заслужила правду, Кит.

 

Джейсон заговорил в микрофон:

 

— Меня зовут Джейсон Шуйлер. Я учился в школе вместе с Лайзой, братом Кита Келки и самим Китом.

 

Может они его слышали, а может и нет, но Лайза прекратила борьбу и, наконец, развернулась, что ее стало хоть немного видно в кадре. Поскольку они представляют местную телесеть, в эфир этот материал не пойдет, но снять голым сына кандидата в президенты? Оператор не мог упустить такой возможности.

 

Руки Лайзы легли на живот Джейсона, и она прекратила орать. Она заморгала на него, всматриваясь в его лицо.

 

— Джейсон? — пробормотала она, пока Джейсон поплотнее запахивал халат.

 

Тот факт, что только вид его обнаженного тела заставил Лайзу Броумвель ему поверить, наталкивал на мысль о том, как же близко они были с Джейсоном знакомы в средней школе?

 

Голоса в коридоре, в большинстве своем мужские, крики. Петерсон появился в дверном проеме первым, но за ним маячили и другие официально одетые люди и несколько охранников, которых мы видели раньше. Они были именно тем, что нам нужно. Кто-то, кто мог бы на камеру сыграть плохих парней и спасти нас. Обычно я не дожидаюсь, пока меня спасут, но такое внимание прессы меня немного выбило из колеи. Как общаться с людьми, к которым и силу-то применить нельзя?

 

Петерсон и его люди вывели прессу. Они попытались вывести и Лайзу Броумвель, но теперь она вцепилась в Джейсона и всматривалась в него. Женщина, вошедшая из коридора, пыталась убедить Лайзу отпустить Джейсона. Она была на высоких каблуках, которые делали ее почти шестифутовой, с гладкими темными волосами, выглядевшими прямыми, но держу пари, что они на самом деле вились. Она была красива с макияжем в стиле «я-читаю-Космо». Знаете, из тех, что могут сделать женщину привлекательной для мужчин и поводом для ревности у женщин, но на самом деле не добавляющих натуральности. Такие женщины всегда заставляли меня чувствовать себя неуютно. Я просто не понимаю их настолько, чтобы ревновать.