Специальные психологические принципы и методы 4 страница

С.Л.Рубинштейн, по-видимому, понимал сложность определения процессов восприятия и ощущения: «Что раньше? — ощущение ли предшествует восприятию так, что восприятие строится на ощущениях, или первично дано восприятие и ощущение выделяется в нем, — единственно правильный ответ гласит: ощущение предшествует восприятию, и восприятие предшествует ощущению»³.

Фактически этот ответ является формой ухода от прямого ответа, который, например, дал Г.Айзенк: «Ощущение представляет собой базовую неосмысленную информацию, которую поставляют наши органы чувств, а восприятие, будучи организованным процессом, осуществляется на основе интерпретации ощущений, придания им значения. Вообще говоря, восприятие следует за ощущением, но важно отметить, что процессы, лежащие в основе ощущения и восприятия, часто совпадают во времени»¹. В этом ответе в неявном виде сохраняется традиция ассоциативных психологов.

¹ Общая психология: учебник для студ. пед. ин-тов / под ред. А. В.Петровского. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 1977. — С. 22.

² Там же. - С. 249.

³ Рубинштейн СЛ. Основы общей психологии. — СПб., 1999. — С. 177.

Она же представлена в позиции Д.Майерса: «Чтобы отразить картину мира в голове, мы должны заметить физическую энергию во внешнем мире и кодировать ее в виде нервных сигналов, и дают процесс традиционно называется ощущением. А затем необходимо отобрать, организовать и интерпретировать наши ощущения, и этот процесс традиционно называется восприятием»². Здесь автор решает вопрос о соотношении понятий «восприятие» и «ощущение» относительно простым способом — выводя последнее из плоскости психологических процессов в область нейрофизиологии.

Все указанные выше подходы к установлению приоритетов в отношении между такими психологическими языковыми категориями, как «ощущение» и «восприятие», показывают, насколько сложна такая задача. Поэтому когда психолог сталкивается с тем илииным психологическим термином, он, как правило, не учитывает той истории отношений, которая лежит в основе позиции конкретного автора по вопросу о соотношении понятий. Это обстоятельство делает понимание языка психологии чрезвычайно южным. Нам кажется, что наиболее адекватная интерпретация того или иного термина возможна только в рамках конкретной Теоретической позиции, что не исключает других возможных интерпретаций этого же термина с других точек зрения.

Второй пример борьбы терминов не менее драматичен. Он касается соотношения понятий «деятельность» и «отражение». После работ ряда психологов (А.Н.Леонтьев, А.В.Запорожец, Д. Б.Эльконин, В.В.Давыдов и др.) ведущее место в структуре языка советской психологии стала занимать категория «деятельность». С точки зрения А. Н.Леонтьева, психика порождается деятельностью. Поэтому, если представить соответствующую структуру, она будет выглядеть примерно так:

Деятельность

 

¹ Айзенк М., Брайант П., Куликэн X. и др. Психология: комплексный подход / Иод ред. М.Айзенка — Минск, 2002. — С. 139.

² Майер сД. Психология. — 2-е изд. — Минск, 2006. — С. 209.

Некоторые психологи (В. В. Давыдов и др.) прямо выступили с идеей создания языка психологии на основе теории деятельности. Эта структура психологического языка стала занимать господствующее место в системе языка советской психологии. Проводилась работа по соотнесению понятий с категорией деятельности. В частности, возникла необходимость соотнести понятия «деятельность» и «отражение». Широко известно, что психика есть особая форма отражения. Известно и то, что отражение является всеобщим свойством материи. Поэтому проблема заключалась в том, чтобы подчинить категорию «отражение» категории «деятельность». В противном случае если «отражение» понимать более обобщенно, то из него нужно выводить и категорию деятельности. Некоторые исследователи подчеркивали, что в немецком языке понятие «отражение» содержит смысл активного, деятельностного воссоздания отражаемого объекта, т.е. что отражение есть деятельность.

Соотнесение категорий «деятельность» и «отражение» проводилось А. Н.Леонтьевым. Один из главных замыслов книги «Проблемы развития психики» как раз заключался, на наш взгляд, в том, чтобы показать, что в зависимости от характера деятельности организма в филогенезе возникает та или иная форма психического отражения. При этом было выделено четыре формы психического отражения: сенсорная психика, перцептивная психика, интеллект, сознание.

Эволюция форм психического отражения обусловлена эволюцией характера деятельности организма в ходе эволюции условий жизни организмов: при переходе от диффузной среды к среде с более сложными объектными отношениями и впоследствии — к трудовой деятельности. Интересно отметить и то обстоятельство, что эта схема эволюции не лишена влияния ассоциативной структуры. Действительно, схема «сенсорная психика перцептивная психика-«интеллект» соотносится с ассоциативной схемой «ощущение» - «восприятие» - «память» - «мышление».

На основании работ А. Н.Леонтьева в отечественной психологии возник структурный фрагмент языка психологии, в котором категория «отражение» оказалась подчиненной категории «деятельность». Из исследований А.Н.Леонтьева следовало, что сознание как высшая форма отражения появляется на этапе, когда коренным образом меняется характер деятельности, деятельность становится коллективной. На основании этого можно было выделить не только деятельность вообще, но и ее различные формы. В этой связи в психологической литературе нашла отражение тенденция как можно детальнее анализировать различные формы деятельности.

Эта тенденция привела к тому, что в современной психологической литературе можно встретить термины, отражающие различные виды и формы деятельности. Особое место среди них занимают термины «внешняя деятельность» и «внутренняя деятельность». Их существование подчеркивает одну из главных идей теории деятельности: генетически исходной формой для всех видов внутренней деятельности является внешняя предметная деятельность. Поэтому язык современной психологии включает еще один термин «интериоризация». Структурно он расположен между терминами «внешняя» и «внутренняя деятельность»: внешняя деятельность — интериоризация—внутренняя деятельность.

Следует обратить внимание на то, что в процессе интериоризации происходит не только переход от внешнего плана к внутреннему, но и переход от совместной деятельности к индивидуальной. Причем сам этот внутренний план (психический план, психика) не предшествует внутренней деятельности, а формируется в процессе интериоризации. Таким образом, в соответствии с данной языковой структурой принципиально иначе должен решаться вопрос и о возникновении ощущений, восприятия и т.д. В соответствии с этой структурой формируется иная схема:

Внешняя деятельность

 

 

Интериоризация

 

 

Ощущение Восприятие Память Мышление

Отсюда вытекает принципиально иное понимание возникновения ощущений и образов восприятия: ощущения, так же как и образы восприятия, не являются врожденными, а возникают в зависимости от характера внешней деятельности субъекта.

Итак, в результате исследований по теории деятельности в языке советской психологии стала доминировать структура, которую в обобщенном виде можно представить следующим образом:

Внешняя деятельность

Структура внешней деятельности

 

Интериоризация

Внутренняя деятельность

Структура внутренней деятельности

Не нужно доказывать, что язык, точнее, языковая структура, находится в единстве со всей психологической моделью: предметом, методологией, теорией, фактами и т.д.

Естественно, что неприятие психологической модели предполагает и неприятие соответствующей языковой психологической структуры. В советской психологии можно было встретить тенденции, направленные на размывание данной психологической структуры. Они выражаются в следующих моментах:

- замена базового термина «деятельность» другим базовым термином, например «общение»;

- употребление термина «деятельность» в значении, эквивалентном терминам «процесс», «функция» и т.д.;

- отрицание деятельностного характера различных психических процессов;

- разрыв между терминами «отражение» и «деятельность».

В качестве примера приведем понимание категории «отражение» А.Н.Леонтьевым и Б.Ф.Ломовым.

Характеризуя понятие «отражение», А. Н.Леонтьев писал: «Говоря об отражении, следует прежде всего подчеркнуть исторический смысл этого понятия. Он состоит, во-первых, в том, что его содержание не является застывшим. Напротив, в ходе развития наук о природе, о человеке и обществе оно развивается и обогащается.

Второе, особенно важное, положение состоит в том, что в понятии «отражение» заключена идея развития, идея существования различных уровней и форм отражения. Речь идет о разных уровнях тех изменений отражающих тел, которые возникают в результате испытываемых ими воздействий и являются адекватными им. Эти уровни очень различны. Но все же это уровни единого отношения, которое в качественно разных формах обнаруживает себя и в неживой природе, и в мире животных, и, наконец, у человека.

В связи с этим возникает задача, имеющая для психологии первостепенное значение: исследовать особенности и функцию различных уровней отражения, проследить переходы от более простых его уровней и форм к уровням и формам более сложным...

Ленинская теория отражения рассматривает чувственные образы в сознании человека как отпечатки, снимки независимо от него существующей реальности. В этом и состоит то, что сближает психическое отражение с «родственными» ему формами отражения, свойственными также и материи, не обладающей «ясно выраженной способностью ощущения»». Но это образует лишь одну сторону характеристики психического отражения; другая сторона состоит в том, что психическое отражение, в отличие от зеркального и других форм пассивного отражения, является субъективным, а это значит, что оно является не пассивным, не мертвенным, а активным,

что в его определение входит человеческая жизнь, практика и что оно характеризуется движением постоянного переливания объективного в субъективное»¹.

Анализируя это определение категории «отражение» в интерпретации А.Н.Леонтьева, следует обратить внимание на то, что он подчеркивает его деятельностный характер, связанный с совокупной общественной практикой. А. Н.Леонтьев прямо связывает проблему восприятия, проблему чувственного образа с вопросом «о роли практики в его формировании». Хотелось бы еще раз подчеркнуть: именно практики, а не естественных процессов отражения. Он пишет: «...восприятие является активным, субъективный образ внешнего мира есть продукт деятельности субъекта в этом мире. Но деятельность эта не может быть понята иначе, как реализующая жизнь телесного субъекта, которая прежде всего является процессом практическим. Конечно, было бы серьезной ошибкой рассматривать в психологии всякую перцептивную деятельность индивида как протекающую непосредственно в форме фактической деятельности или прямо происходящей из нее...

Правильная постановка вопроса в психологии о роли практики как основы и критерия истинности требует исследовать, как именно входит практика в перцептивную деятельность человека»².

В советской психологии существовала и другая тенденция интерпретации категории отражения, которую разрабатывал К.Ф.Ломов. Он, в частности, писал: «Другой подход (получивший, название "деятельностного") в роли звена, опосредствующего связь объекта и его отражения (образа), берет деятельность. (Образ трактуется здесь как результат определенной системы гностических (например, перцептивных) действий. В начале процессов взаимодействия объекта и субъекта имеется объект, в конце — его отражение, а между ними — система специальных действий (и операций). Подход, требующий изучать психические явления в контексте деятельности (прежде всего предметно-практической), безусловно, нужно оценить как перспективный. При таком подходе подчеркивается активность субъекта и неизбежно поднимается вопрос о развитии психического отражения. В определенном отношении он позволяет преодолеть трудности, с которыми сталкивается трактовка психического как некоторого завершающегося итога (результата) нейрофизиологических процессов. Особенно отчетливо продуктивность "деятельностного" подхода выявляется в исследованиях онтогенетического развития всей системы психических явлений. Исследуя онтогенез восприятия, А. В. Запорожец справедливо отмечает, что оно, "ориентируя практическую деятельность субъекта, вместе с тем в своем

¹ Леонтьев А. И. Деятельность, сознание, личность. — М., 1975. — С. 48 — 54.

² Там же. — С. 65.

развитии зависит от условий и характера этой деятельности". Он подчеркивает также, что "между восприятием и действием существуют сложные и изменяющиеся в ходе развития ребенка взаимоотношения ".

Что же касается исходных уровней и форм психического отражения, первичных образов, возникающих при непосредственном воздействии предметов и явлений на органы чувств (ощущения и восприятия), то их трактовка как результат специальных действий или операций (сенсорных или перцептивных) представляется сомнительной. Дело в том, что понятийный аппарат и схемы анализа деятельности (наиболее полно они представлены в теоретической концепции А.Н.Леонтьева) разработаны для изучения це­ленаправленной сознательной деятельности человека, прежде всего трудовой. Действия здесь рассматриваются как произвольные акты, подчиненные сознательной цели, данной в определенных условиях (задача), а способ осуществления действий — как операция. Применение этого аппарата и схем анализа к изучению высших форм и уровней психического отражения, особенно сознания, может быть полезным. Однако в отношении исходных форм оно вряд ли оправданно. Трактовка этих форм как результатов действия вносит момент произвольности: дело представляется так, будто бы субъект воспринимает не то, что есть в действительности, а то, что ему надо. В самом деле, если принять, что первичный сенсорно-перцептивный образ есть результат целенаправленной системы специальных действий, что он строится, корректируется и приводится в соответствии с отображаемым объектом при помощи перцептивных действий, то из этого нужно сделать парадоксальный вывод: для того чтобы возник актуальный перцептивный образ, необходимо, чтобы он заранее уже был (в форме цели). Вопрос о формировании образа как процесса отражения здесь фактически снимается.

Однако сенсорный (и перцептивный) образ не является результатом нашей произвольной сознательной деятельности. Основное и главное условие его возникновения — это воздействие предметов и явлений объективной действительности на органы чувств. Как отмечал еще И. М. Сеченов, восприятие предметов и их свойств "навязано нашему уму извне". Если, например, на нормальный глаз человека в нормальных условиях воздействует световой поток с длиной волны 575 — 590 мкм, то он увидит желтый цвет, а не красный или фиолетовый, какие бы сенсорные действия им не выполнялись. Если в фовеальной части поля зрения при нормальных условиях видения находится предмет, имеющий форму круга, то какими бы ни были мотивы, цели и перцептивные действия воспринимающего этот предмет человека, он не сможет увидеть какую-либо другую геометрическую фигуру (например, квадрат). Мы оставляем в стороне специальный вопрос

об иллюзиях и искажениях восприятия с помощью специальных оптических устройств. Когда человек с нормальным обонянием входит в комнату, имеющую резкий запах, ему не нужно совершать какие-либо перцептивные действия, чтобы возникло соответствующее ощущение; запах, как мы говорим, "ударяет в нос"... Психический процесс развертывается изначально не по логике деятельности, а по логике отражения (курсив мой. — Н.В.)»¹.

Анализируя приведенные фрагменты из работ А.Н.Леонтьева и Б.Ф.Ломова, мы фактически сталкиваемся с двумя противоположными точками зрения на природу отражения: отражение есть активный, деятельностный психический процесс (А. Н.Леонтьев) и психическое отражение есть пассивный, навязанный извне субъекту психический процесс, являющийся не деятельностью, а именно процессом (Б.Ф.Ломов).

Мы не будем рассматривать подробно аргументацию Б.Ф.Ломова, остановимся только на двух моментах.

Первый из них связан с целью восприятия. По мысли Б. Ф.Ломова, восприятие есть бесцельный, даже бессмысленный процесс. Он признает осмысленность и соответственно наличие цели восприятия только у человека в определенных ситуациях. Мы считаем, что такое понимание процесса восприятия не соответствует действительности и искажает интерпретацию этого процесса А. Н. Леонтьевым. Уже из анализа процесса эволюции психики, проделанного А. Н.Леонтьевым, следует, что восприятие представляет собой определенную психическую функцию, которая закономерно появляется в филогенезе. Но наличие соответствующей функции предполагает решение организмом определенного класса перцептивных задач, причем постоянно, а не случайно. Такие задачи существуют, но никто не говорит и не предполагает, что их решение обязательно осуществляется на сознательном уровне. Существует большое число работ, показывающих способность решения животными задач именно на перцептивном уровне, например задачу обнаружения объекта. В принципе цели, безусловно, наличествуют и у животных, но цели эти биологические. Отрицать существование биологически представленных целей, как, например, образа пищи, означает невозможность объяснения такого поведения, как скрадывание, целиком управляемого перцептивно-представленной целью.

Второй момент — подчеркивание навязанности восприятия человеку. В том смысле, в котором говорит о навязанности Б.Ф.Ломов, человеку навязано и сознание. Нормальный человек обычно думает так же, как и смотрит, в этом смысле ему так же трудно не думать, как и не видеть. Пример Б.Ф.Ломова с квадратом и кругом отсылает

¹ Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. — М 1984.-С. 156-157.

нас к давнему спору между Дж.Локком и Г. В.Лейбницем. История доказала правоту Дж. Локка: если перед глазом человека повесить круг, это не означает, что он его обязательно увидит. Другое дело, что нормальный глаз ничего, кроме круга, увидеть не сможет. Вероятно, здесь имеется в виду позиция Дж. Гибсона, согласно которой характер стимуляции определяет характер образа. Однако если правильно понять позицию А. Н.Леонтьева, то можно увидеть, что образ — это не отпечаток внутри головы субъекта, а действие с объектом. Поэтому, если субъекту предъявляется круг, он может действовать только с кругом, и продуктом такого действия является образ именно круга, и к тому же, как подчеркивает А.Н.Леонтьев, наложенный на реальный круг. Что же касается цвета и запаха, то эти суждения представляются необоснованными именно в свете культурных и генетических особенностей восприятия.

Таким образом, видимо, нужно признать, что психическое отражение есть активный процесс, носящий деятельностный характер, направленный на построение субъективного образа объективного мира. Это не процесс пассивного отражения.

Мы старались показать, что язык психологии является важнейшим психологическим компонентом любой психологической модели. Его знание необходимо психологу. Существуют сложные психологические явления в развитии языка, непонимание которых делает психолога не только беспомощным, но и неграмотным. Мы главным образом остановились на анализе языка как некоторой системы. Но существуют и другие сложные языковые явления, не только «борьба» категорий за место в структуре. Одно из таких явлений — введение нового термина. Введение нового термина в психологический язык обладает известной прагматической выгодой, так как сразу открывается большое поле деятельности для соотнесения новой категории со старыми, что тут же находит отражение в соответствующих научных публикациях.

В этой связи мы сталкиваемся с проблемой нового в психологии. Мы уже говорили, что новым являются новая связь и отношение в конкретной психологической модели. Если вводился новый термин, то он с очевидностью должен установить отношения со всеми имеющими терминами отношения в пределах данной модели. Таким образом, возникает система новых связей и отношений. Однако в этом случае существует проблема истинно нового знания и псевдонового знания. Мы уже отмечали, что психологическая модель является именно моделью реальности, т.е. она должна отражать некоторые реальные связи и отношения. Значит, если в психологический язык вводится какой-либо новый термин, он должен удовлетворять главному требованию: иметь психологическое значение. Здесь имеется в виду следующее: любой

психологический термин должен иметь в самой объективной реальности такие отношения, которые выражаются только с помощью этого термина и никакого другого. Причем эти отношения характеризуют принадлежность к психике. Перед психологией всегда существует опасность введения таких терминов, которые не обладают подобным психологическим значением. Тогда и создается псевдоновое знание. В частности, большинство философских категорий, технических или обыденных, характеризуются именно тем, что не обладают конкретным психологическим значением. Данное обстоятельство ведет к тому, что можно написать громадное количество книг, казалось бы, новых с точки зрения терминологии, но бесплодных с точки зрения науки и практики. Их бесплодность есть следствие того, что авторы применяют термины, не имеющие конкретно-психологического значения. Например, сейчас широко используется термин «компетенция», который по своему значению и сфере применения претендует на новое психологическое содержание, но не сопоставлен с такими терминами, как «знание», «умение», «способность», и существует параллельно с ними, «умножая сущности».

Следствием незнания психологического языка и стремлением сделать работу, основанную на открытии новых связей и отношений в психологии, является попытка введения новых терминов без определения. Аналогичная ситуация возникает, когда наблюдается тенденция к замене терминов или их переименованию при проведении психологических исследований. Типичной ошибкой в использовании психологических терминов является попытка вырывания термина из структуры, в которой он существует. Это ведет к наложению терминов друг на друга, к размыванию их значений, а соответственно, и к блужданию мысли во внешней оболочке знаковой формы. В качестве примера высказываний такого типа приведем следующее: «мышление есть высшая форма отражения действительности»; «деятельность, порождающая субъект-объектные отношения, является формой существования человеческой психики» и т.п. Другой ошибкой в использовании психологических терминов является случай, когда психолог, строя свои рассуждения, начинает в качестве доказательства привлекать терминологию других областей знания или термины других психологических моделей.

В заключение анализа психологического языка следует отметить, что существует ряд довольно тонких психологических моментов, связанных с употреблением психологических терминов. Главное требование состоит в том, чтобы отдавать себе отчет о той языковой структуре, в которой употребляются термины, в определенности значения психологического термина, в умении отличать психологические и непсихологические (общефилософские, социологические, житейские и др.) термины.

Задания для самопроверки

1.Покажите элементы сходства психологического языка ассоциативной психологии и теории деятельности.

2. Установите различие в понимании понятий «ощущение» и «восприятие» в ассоциативной психологии и гештальт-психологии.

3. Приведите примеры соподчинения психологических терминов общим научным принципам.

4. Приведите примеры соподчинения психологических терминов на основе специальных психологических принципов.

5. Дайте содержательную характеристику слоев психологического знания и укажите специфику терминологии, которая в них используется.

6. Приведите примеры дифференциальных и интегральных психологических текстов на основе используемых терминов.

7. Укажите основные сложности в понимании психологического языка.

8. Дайте объяснение позиции А.Н.Леонтьева и Б.Ф.Ломова по поводу соотношения понятий «деятельность» и «отражение».

9. Приведите примеры диалектических структур в терминологии психологических теорий.

Рекомендуемая литература

Выготский Л. С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 1: Вопросы теории и истории психологии / под ред. А. Р. Лурия, М. Г. Ярошевского. — М., 1982.

Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. — М., 1975.

Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. - М., 1984.

Общая психология: в 7 т. / под ред. Б.С.Братуся. Т. 1: Соколова Е.Е. Введение в психологию: учебник для студ. высш. учеб. заведений. — М., 2005.

Глава 4