Теоретические основы нейропсихологии 9 страница

В основе этой новой тестовой батареи лежат не только Луриевские представления, но и опыт 25 лет собственных исследований. Батарея позволяет получить не только количественные данные об этих важных ментальных факторах, но и формализовать использо­ванные детьми стратегии, применяемые для решения задач, требующих планирования, Нейропсихологичес-кая батарея «Лурия—Небраска»; конечно, является наиболее известной попыткой создать психометричес­кую версию Луриевских методов. Она оказалась очень противоречивой и имела плохое начало, учитывая про­блемы, связанные с ее дальнейшим развитием и, в частности, со стандартизацией. Возникла также про­блема валидности. Ее факторная структура (фактор — не в Луриевском смысле) остается неясной. Приме­чательно, что многие публикации по поводу этой батареи содержат обсуждение различных интерпре­таций отдельных ее проб, а не то, как надо использо­вать Луриевский клинико-теоретический подход к интерпретации всей батареи.

Другие, менее прямые тесты и пробы, основан­ные на Луриевских методах обследования, содержатся в батарее «Executive Interview—EXIT», которая является компиляцией заданий Луриевского типа для клинического обследования, а также в «Кауфма-новском тесте оценок интеллекта подростков и взрослых» (KAIT), который представляет собой аль­тернативный набор тестов на интеллект, произволь­но основанный на теориях Кетелла/Хорна, Лурия и Пиаже. Батарея NEPSY или «Нейропсихологическое обследование детей» — это находящаяся в последней стадии подготовки батарея тестов нейропсихологи-ческого обследования детей, непосредственно осно­ванная на трудах Лурия. Это будет первая формальная адаптация Луриевских идей оценки развития ребен­ка. Из этого перечня очевидно, что Луриевские ме­тоды оказали глубокое влияние на нейропсихологию Северной Америки.

Говоря о том, в каких именно областях нейро­психологии Луриевские концепции и методики ока­зали влияние на развитие нейропсихологии США и на взаимоотношения с другими подходами, при­нятыми в Северной Америке, нам следует кратко остановиться на истории развития и возможных пер­спективах нейропсихологии.

В нейропсихологии Северной Америки наблюда­ется переход от статического рассмотрения взаимо­отношения «мозг—поведение» к более динамическому и контекстно-зависимому рассмотрению. На ранних стадиях развития нейропсихологии (между 1945 и 1960 гг.) предпринимались попытки более или ме­нее статического связывания характеристик инди­видуального выполнения проб с фиксированными, хорошо известными поражениями коры. Акцент тогда делался именно на поражении мозга, на его харак­теристиках и особенностях. С конца 1960-х до начала 1970-х гг. усилия были направлены на то, чтобы про­анализировать и лучше понять природу психологи­ческих измерений, которые использовались для выяснения особенностей функционирования мозга. Это и есть так называемый этап когнитивной нейро­психологии. Конечно, Луриевские работы лежали в основе и предвосхитили следующую фазу в разви­тии нейропсихологии — фазу динамической нейропси­хологии 80-х гг., где акцент делался на понимании и изучении динамики взаимодействия между невро­логическими факторами и психологическими (когни­тивными) процессами. Динамическая нейропсихология, так, как она предстает пред нами в Луриевских рабо­тах, рассматривает также и развитие мозга, развитие индивидуальных стратегий научения и выполнения действий и является, таким образом, в большей сте­пени генетическим подходом, чем это было харак­терно для предыдущих этапов.

В настоящее время наблюдается также тяготение к новой, более экологической стадии в развитии ней­ропсихологии, при этом в Северной Америке делаются попытки разработать такие пробы, которые имеют прогностическую и экологическую валидность и ко­торые рассматривают более явно те типы когнитив­ных трудностей, которые испытывают пациенты в реальной жизни, а не только в тестах. "Такая экологи­ческая нейропсихология по необходимости должна быть динамической, функционально-ориентирован­ной и иметь хорошо разработанный теоретический фундамент для того, чтобы объяснять и предсказы­вать соотношение между мозгом и поведением в реальных жизненных условиях. Возможно, некото­рые из нас уже сегодня могут попытаться использо­вать Луриевское наследие на этом пути.

Позвольте мне кратко суммировать некоторые теоретические и методические различия между клас­сическим Луриевским и классическим североамери­канским подходами к нейропсихологии с той целью, чтобы обсудить, почему и как поднятые Лурия воп­росы продолжают оказывать влияние на современную нейропсихологию. Луриевские теоретические поло­жения не направлены только на клинику. В действи­тельности многие из его исследований представляли собой попытки развить и синтезировать некоторую метатеорию психологических функций. Он был высоко образован в вопросах клинической неврологии, а также в психологии, и поэтому многие из его проб были ориентированы на качественный анализ про­цессов у пациентов. Уточнение симптома и иденти­фикация нарушенных связей в функциональной системе являлись целями обследования. Напротив, североамериканская нейропсихология в большинстве своем берет начало в строгих психометрических и количественных традициях. В силу ее направленнос­ти на стандартизованные тесты и применение ста­тистических методов акцент делался на групповых исследованиях аналитического характера. К сожале­нию, североамериканская нейропсихология в боль­шинстве своем не стремится к более формальным или ориентированным на теорию концептуальным схемам, иными словами, предполагаемая априори теория или метатеория просто отсутствует.

Учитывая большую важность концепции Лурия в нейропсихологии, не удивительно, что Лурия продолжает и сейчас оказывать большое влияние на североамериканскую нейропсихологию. Наиболее значимая часть его наследия состоит в клинико-теоретическом подходе к пониманию проблемы «мозг—поведение». Некоторые его работы являются уникальными примерами применения нейропсихо-логического мышления в клинике. Даже те североа­мериканские нейропсихологи, кто традиционно ориентирован на психометрические методы, отда­ют себе отчет в преимуществах Луриевского подхо­да. Поэтому нет ничего удивительного в том, что много новых проб, создаваемых в нейропсихологии, по существу представляют собой попытки операци-онализовать Луриевские тесты для будущих поколе­ний нейропсихологов. В этом отношении Лурия сыграл роль необходимого связующего звена между нейропсихологами разных стран и поколений.

Работы Лурия привлекают представителей новых поколений североамериканской нейропсихологии, и его подход способствует развитию основного клинико-теоретического направления не только в профессиональной североамериканской нейропси­хологии, но и во всемирной нейропсихологии. Мно­гочисленные продолжатели идут вслед за ним и экспериментально проверяют выдвинутые им тео­рии и гипотезы.

Е.Д.Хомскля нейропсихологическая школа А.Р.ЛУРИЯ¹

Вот уже 20 лет как ушел из жизни А.Р.Лурия (1902—1977). Время все расставило по своим местам. Оно, как известно, отсеивает истинные ценности от мнимых. Созданное А.Р.Лурия направление психо­логической науки — нейропсихология — выдержало испытание временем и сейчас, через 20 лет, по-прежнему принадлежит к одной из наиболее эврис-тичных, продуктивных наук о мозге. Эту высшую оценку нейропсихологической школы А.Р.Лурия дала и наша, и международная научная общественность, свидетельством чего являются переиздание трудов ученого на разных языках, публикация работ о нем как ученом и человеке, многочисленные конферен­ции в разных странах, посвященные различным раз­делам Луриевской нейропсихологии. Одна из них — Международная конференция памяти А.Р.Лурия — недавно прошедшая в стенах Московского универ­ситета².

А.Р.Лурия — основоположник отечественной нейропсихологии нового типа, не имеющей анало­гов За рубежом. В отличие от западной нейропсихо­логии, которая в значительной степени «выросла» из медицины и до сих пор является своеобразной частью медицины — «высшей неврологией», изуча­ющей психологические симптомы поражения мозга аналогично неврологическим симптомам и непо­средственно сопоставляющей их с очагами пора­жения мозга, Луриевская нейропсихология берет свое начало в психологии, ее источником являются общепсихологические представления о структуре и строении психических функций³. Клиническая, ме­дицинская «парадигма» западных нейропсихологи-ческих работ удерживает их в собственном русле, независимом от общепсихологических идей. В них отсутствует внутренняя теоретическая связь с пси­хологическими концепциями, и это давняя тради­ция западной нейропсихологии. Другая традиция — непосредственное перенесение в клинику методов экспериментального исследования, разработанных для изучения здорового человека (в основном пси­хометрических), и увлечение количественными, а не качественными аспектами изучаемых дефектов (т.е. примат математических, статистических методов над качественным анализом, на котором настаивал А.Р.Лурия).

Новизна и оригинальность Луриевской нейро­психологии в том, что она, будучи синтезом трех

¹ Вопросы психологии. 1997, № 5, С.79—91, 94—96.

² Международная конференция, посвященная 95-ле­
тию со дня рождения А.Р.Лурия, состоялась 24—26 сен­
тября 1997 г. в Москве, (см. I Международная конференция
памяти А.Р.Лурия. Сб. докладов / Под ред. Е.Д.Хомской,
Т.В.Ахутиной. М.: РПО, 1998; I Международная конферен­
ция памяти А.Р.Лурия, 24—26 сентября 1997 г, Тезисы до­
кладов. М.: РПО, 1997.

³ А.Р.Лурия был доктором и медицинских, и психоло­гических наук, но считал себя прежде всего психологом, учеником и последователем Л.С.Выготского.

 

наук (психологии, медицины, физиологии), явля­ется прежде всего отраслью психологической науки, непосредственно связанной с общепсихологически­ми идеями А.Р.Лурия (как представителя школы Выготского—Леонтьева). Поэтому успехи Луриевской нейропсихологии в значительной степени связаны с адекватностью психологических идей, использо­ванных А.Р.Лурия для изучения проблемы «мозг и психика».

Как известно, центральной проблемой нейро­психологии как одной из наук о мозге является проблема мозговой организации (локализации) пси­хических функций. Ее решение зависит от понима­ния следующих вопросов:

—что такое психическая функция как психоло- "•
гическое явление?;

—что такое мозг как субстрат психических функ­
ций, т.е. каковы принципы его организации?;

—как именно соотносятся психические функ­
ции с мозговыми структурами, т.е. что именно «под­
лежит» локализации и что именно надо понимать
под мозговыми механизмами психических функций?

А.Р.Лурия по-новому подошел к решению этих вопросов.

Высшая (т.е. прижизненно возникающая, опосред­ствованная, произвольно регулируемая) психическая функция представляет собой не «психическую способ­ность» — целостное и неразложимое на составные части психологическое явление, а сложную форму психи­ческой деятельности, включающую в свой состав дви­жущие мотивы, цели (программу), исполнительные звенья (действия и осуществляемые ими операции) и контролирующие механизмы. Это сложная психологи­ческая система, состоящая из многих звеньев и характе­ризующаяся определенными параметрами (аспектами). Психическая функция не может сопоставляться с моз­гом как единым целым.

Мозговые структуры, ответственные за реали­зацию психических функций, — высокодифференци­рованные образования, объединенные в различные взаимодействующие между собой системы, которые объединяют и корковые, и подкорковые уровни мозга. Мозг как субстрат психических процессов организован по системному принципу, вернее, по многим системным принципам: проекционным, ас­социативным, регуляторным и др. С определенными мозговыми структурами следует соотносить не пси­хическую функцию как единое целое, а ее отдельные звенья, параметры (аспекты), реализация которых осуществляется с помощью соответствующих физи­ологических процессов.

Общие и локальные физиологические процессы (закономерности работы соответствующих нейро­нов) «ответственны» за различные аспекты психи­ческих функций и различные формы их нарушений при локальных поражениях мозга. Именно они и яв­ляются конкретными мозговыми механизмами выс­ших психических функций.

Мозг как субстрат психических процессов участвует в реализации психических функций как сложное единое целое, состоящее из высокодиф­ференцированных компонентов, организованных по системному принципу, где различные мозговые структуры и специфичные для них физиологичес­кие процессы «отвечают» за различные звенья (ас­пекты) функции.

Эти и другие положения вошли в сформулиро­ванную А.Р.Лурия теорию системной динамической локализации (мозговой организации) высших пси-хических функций человека (1962 и др.) — на со­временном этапе изучения проблемы наиболее эв-ристичную и продуктивную по сравнению с другими концепциями, объясняющими соотношение мозга и психики.

Как всякая хорошая теория, она успешно приме­няется на практике (для диагностики состояния мозга и его отдельных структур и восстановления нару­шенных функций). Предложенные А.Р.Лурия методы нейропсихологической диагностики и восстановле­ния психических функций, основанные на данной теории, пользуются большой популярностью во всем мире как одни из наиболее эффективных. Таким образом, Луриевская нейропсихология объединяет в себе высокий научный и практический потенциал, чем и объясняется ее признание у нас и за рубежом.

А.Р.Лурия — не только основоположник нейро­психологии нового типа, он создал отечественную нейропсихологическую школу — коллектив учеников, единомышленников, продолжающих разрабатывать его идеи.

Научная школа — особое, весьма ценное и срав­нительно редкое явление в науке. Далеко не все круп­ные ученые оставили после себя научную школу, что объясняется, по-видимому, и объективной значимос­тью научных взглядов ученого, и его личными каче­ствами. А.Р.Лурия сочетал в себе и высокий научный авторитет, и выдающиеся способности Учителя, вос­питателя молодежи. Он трудился не в одиночку, а всегда с коллективом сотрудников-учеников. На протяжении почти 50 лет работы в области нейропсихологии он воспитал многих учеников; некоторые из них ушли в другие области психологии, но большинство сохранило верность нейропсихологическим интересам и соста­вило Луриевскую нейропсихологическую школу. В эту школу входят не только отечественные, но и зарубеж­ные ученые; учениками А.Р.Лурия считают себя такие известные ученые, как М.Коул, Н.Гольдберг (США), Ж.Дас (Канада), Л.Вайзкранц (Англия), А.Л.Кристен-сен (Дания), М.Климковский, М.Кочмарек (Польша), Э.Андриевска (Франция) и многие другие. Ученика­ми А.Р.Лурия являются и многие нейропсихологи, работающие теперь в странах СНГ, учившиеся в свое время на факультете психологии МГУ или подгото­вившие под его руководством диссертации по нейро­психологической тематике. Можно дискутировать о степени принадлежности того или иного ученого к Луриевской нейропсихологической школе, однако, бесспорно, их объединяет признание высокого науч­ного авторитета А.Р.Лурия и общее понимание ос­новных проблем нейропсихологии и способов их решения.

В данной статье я ограничусь изложением резуль­татов работы в постлуриевский период тех представите­лей нейропсихологической школы Лурия, которые работают в МГУ и связанных с ним учреждениях. Их мож­но рассматривать в качестве «ядра» школы. Эта группа состоит из «первых» учеников А.Р.Лурия, работавших непосредственно под его руководством, и учеников его учеников (т.е. второй и третьей генерации нейропси-хологов Луриевской школы). В основном это сотрудни­ки кафедры нейро- и патопсихологии и лаборатории нейропсихологии факультета психологии МГУ, а так­же нейропсихологи, работающие в контакте с ними в различных медицинских учреждениях Москвы (Инсти­туте нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко, Клинике не­рвных болезней ММА им. И.М.Сеченова, Институте неврологии ПАМН, НИИ психиатрии. Центре психи­ческого здоровья МЗ РФ, Центре патологии речи и нейрореабилитации (ЦПРиН) и др.). Работы петер­бугских представителей нейропсихологической шко­лы А.Р.Лурия, несмотря на их тесные контакты с московскими нейропсихологами, не вошли в данную статью (как и работы нейропсихологов других городов России), что ни в коем случае не умаляет их значимо­сти. Направления работы московской группы в целом отражают основные тенденции развития Луриевской нейропсихологической школы, наблюдаемые в дру­гих городах России и отчасти за рубежом. Деятельность московских представителей Луриевской нейропсихо­логической школы за период 1977—1997 гг. протекала в следующих основных направлениях: научном, мето­дическом, практическом и учебно-педагогическом.

научная работа

Научно-исследовательская работа подразделялась на следующие разделы:

—теоретические исследования в области ней­
ропсихологии;

—работа в области клинической и эксперимен­
тальной нейропсихологии;

—исследования в области реабилитационной
нейропсихологии.

Разработка теоретических проблем нейропсихоло­гии была посвящена анализу методологических основ Луриевской нейропсихологии, ее связи с естествен­нонаучными традициями отечественной психологии, физиологии, философии; с психологическими воззре­ниями Л.С.Выготского и его школы. Они были посвя­щены анализу ее истории и места в системе наук; оценке вклада нейропсихологии в решение общепси­хологических проблем, в частности — в проблему де­ятельности; анализу понятийного аппарата Луриевской нейропсихологии (таких понятий, как «фактор», «сис­темность», «уровневая организация функций», «бло­ки мозга» и др.). Помимо этого в рассматриваемый период были подготовлены к печати и отредактирова­ны рукописи А.Р.Лурия, не опубликованные при его жизни: «Язык и сознание» (1979), «Этапы пройденно­го пути. Научная автобиография» (1982). Была опубли­кована также первая на русском языке научная биография А.Р.Лурия, где в хронологическом порядке изложены основные научные достижения А.Р.Лурия и дан анализ его вклада в различные области психоло­гической науки: общую, детскую психологию, де­фектологию, нейропсихологию, психофизиологию (Е.Д.Хамская, 1992). Таким образом, за годы, прошедшие после кончины А.Р.Лурия, продолжа­лось теоретическое осмысление методологического, теоретического, понятийного аспектов Луриевской нейропсихологии, ее отличия от западных нейро-психологических школ, проводился анализ жизнен­ного пути А.Р.Лурия, биографии его идей.

Разработка проблем клинической нейропсихологии (или синдромологии) велась в нескольких направ­лениях.

Продолжалось изучение нейропсихологических синдромов в контексте проблемы межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия, про­водилось сопоставление левосторонних и правосто­ронних синдромов, изучались их динамика, различия синдромов у праворуких и леворуких испытуемых (Н.А.Филиппычеваидр., 1982; Л.И.Московичюте, 1995 и др.). Анализировались нейропсихологические синд­ромы, возникающие при нарушении межполушарно­го взаимодействия вследствие поражения комиссур — мозолистого тела и др. Многие работы по данной тематйке опубликованы в сборнике «Нейропсихоло-гический анализ межполушарной асимметрии моз­га» (1986).

Продолжалось изучение нейропсихологических синдромов, наблюдаемых при поражении глубоких подкорковых структур левого и правого полушарий; выяснялось отличие «подкорковых» синдромов от «корковых»; роль различных подкорковых образова­ний в возникновении вербальных и невербальных нейропсихологических симптомов. Сопоставлялись клинические, нейропсихологические и компьютер­ные данные. Результаты исследования обобщены в монографии Н.Н.Корсаковой, Л.И.Московичюте «Подкорковые структуры мозга и психические про­цессы» (1985).

Продолжалось изучение нейропсихологических синдромов травматического и сосудистого генеза. Выяснялись их специфика, отличие опухолевых син­дромов, особенности динамики на разных стадиях восстановления психических функций. Нейропсихо­логические синдромы травматического и сосудистого генеза описаны в учебном пособии Н.Н.Корсако­вой, Л.И.Московичюте «Клиническая нейропсихо­логия» (1988).

Интенсивно разрабатывалось новое направление клинической нейропсихологии — детская нейропси­хология (или нейропсихология детского возраста). Проводилось исследование детей с трудностями в обучении. Причины школьной неуспеваемости ана­лизировались с позиций нейропсихологии (Э.Г.Си-мерницкая, 1985; Т.В.Ахутина, А.В.Семенович, А.А.Цыганок, 1995 и др.). На основе нейропсихоло-гического анализа создавались методические реко­мендации по коррекции школьной неуспеваемости.

Началось формирование геронто-нейропсихо-логии (или нейропсихологии позднего возраста). Изучались нейропсихологические синдромы, возни­кающие при различных поражениях мозга: болезнях Паркинсона, Альцгеймера, дисциркуляторной эн­цефалопатии и др. Сопоставлялись симптомы нару­шения высших психических функций, характерные для нормального и патологического старения. Пред­ложены нейропсихологические критерии деменции в старческом возрасте и методы ее диагностики (Н.К.Корсакова, 1996 и др.).

Началось формирование новой отрасли клини­ческой нейропсихологии, связанной с изучением влияния вредных экологических факторов на состоя­ние ЦНС. На материале Чернобыльской аварии изучалось влияние малых доз радиационного воздей­ствия на функции головного мозга. Описывались нейропсихологические синдромы, типичные для «чернобыльской болезни» (Е.Д.Хамская, 1996 и др.).

Разрабатывалось психофармакологическое на­правление клинической нейропсихологии, С помо­щью нейропсихологических методов исследовалось изменение нейропсихологических синдромов, их структуры под влиянием различных фармакоагентов в процессе лечения. Оценивалось влияние фармако­логических веществ на различные мозговые струк­туры (О.А.Кроткова, Т.А.Карасева, 1986; Е.Д.Хомская, 1995 и др.).

Таким образом, в клинической нейропсихологии в постлуриевский период наряду с традиционными работами, посвященными изучению нейропсихологи­ческих синдромов при локальных поражениях мозга (преимущественно левого полушария у взрослых па­циентов), разрабатывались новые направления иссле­дований, связанные с межполушарными различиями синдромов, с нарушениями межполушарного взаимо­действия, с влиянием на характер нейропсихоло­гических синдромов таких факторов, как возраст больного, генез заболевания, фармаколечение и др.

Иными словами, существенно расширилась сфе­ра интересов клинической нейропсихологии. Однако во всех случаях основу клинико-нейропсихоло-гических работ составляли Луриевские принципы синдромного анализа психических функций, направ­ленного на поиск радикала, определяющего харак­тер синдрома (нейропсихологического фактора). Описания различных синдромов представлены в сборниках «Функции лобных долей мозга» (1982), «А.Р.Лурия и современная психология» (1982), «Ней­ропсихология сегодня» (1995).

В постлуриевский период разрабатывались раз­личные проблемы экспериментальной нейропсихоло­гии, основной задачей которой является изучение психологических и мозговых механизмов нарушений различных психических функций (у взрослых и де­тей). Изучались когнитивные, двигательные функ­ции и эмоционально-личностная сфера.

Продолжался нейропсихологический анализ гно­стических процессов: зрительного (предметного, цветового), тактильного, пространственного гнози-са, восприятия времени у больных с локальными поражениями мозга. Описывались латеральные раз­личия гностических процессов, нарушения различ­ных уровней их организации, в частности речевого. Оценивалась роль лобных долей мозга в гностичес­кой деятельности. Изучались особенности движений глаз при нарушениях чтения у больных с поражени­ем теменно-затылочных отделов левого и правого полушарий головного мозга (Т.В.Тимофеева, А.Д.Вла­димиров, 1986 и др.).

Продолжалось изучение нейропсихологии памяти (т.е. мозговой организации различных мнестических функций), начатое под руководством А.Р.Лурия. Оценивалась роль левого и правого полушарий моз­га в обеспечении различных форм и параметров мнестической деятельности (Л.И.Московичюте, 1995). Изучались мозговая организация вербальной памя­ти (Ю.В.Микадзе, 1986 и др.), семантическая орга­низация памяти и виды ее нарушений при локальных поражениях мозга (Ю.В.Микадзе, 1986; Н.К.Корса­кова, Ю.В.Микадзе, 1982). Исследовались нарушения различных модально-специфических форм памяти: звуковой (Н.В.Гребенникова, А.Д.Владимиров, 1989), цветовой, тактильной, пространственной и др. Ана­лизировалась специфика нарушений мнестических функций в онтогенезе; изучались особенности на­рушений памяти при «чернобыльской болезни» с первичной диэнцефальной симптоматикой (Е.Д.Хом­ская, 1992 и др.).

Продолжалось экспериментальное изучение моз­говой организации интеллектуальных процессов. Ана­лизировались структурные и динамические аспекты интеллектуальной деятельности, их связь с латерали-зацией очага поражения; особенности семантических связей при поражении лобных долей мозга, их устойчи­вость, избирательность; интеллектуальные нарушения при различных формах афазии; мозговая организация вербального и невербального интеллекта у больных с поражением корковых и подкорковых мозговых струк­тур (Л.С.Цветкова, 1996 и др.).

Продолжалось изучение мозговой организации речевых процессов в контексте проблем афазиоло-гии и нейролингвистики. Анализировались граммати­ческие нарушения речи при разных формах афазии,

различные формы экспрессивного иимпрессивного аграмматизма, оценивалась роль грамматики в пони-Мании речи. Проводилось нейролингвистическое исследование афазий. Изучались механизмы порожде­ния речи, проводился лингвистический анализ син­таксиса. Исследовались изменения лексикона при корковой и подкорковой патологии речи мозга при афазии, особенности межполушарного взаимодейст­вия в речевых процессах при билингвизме, особен­ности личности больного с речевыми нарушениями в контексте проблем межполушарной асимметрии мозга (Т.В.Ахутина, 1989; Б.С.Котик, 1989; Ж.М.Глозман, 1996;Л.С.Цветкова, Ж.М.Глозман, 1978 и др.).

Проводилось экспериментальное изучение мозго­вой организации эмоционально-личностной сферы при локальных поражениях мозга. Анализировались прояв­ления эмоциональных состояний в когнитивных про­цессах (памяти, мышления, восприятия), изучались особенности нарушений эмоциональной сферы при локальных поражениях мозга, связанные с латерали-зацией очага поражения, роль левого и правого полу­шарий в реализации эмоций разного знака. Уточнялась роль лобных долей в обеспечении эмоционально-лич­ностных явлений (Н.Н.Привсыова, Е.Д.Хомская, 1995). Изучалась скорость восприятия базальных эмоций, отличия в восприятии эмоциональных и нейтральных стимулов (Н.Я.Батова, 1985). Исследовались особен­ности личности, проявляющиеся в нарушениях обще­ния (Е.Д.Хомская, Н.Я.Батова, 1992), особенности невербальной коммуникации у больных с афазией (Ж.М.Глозман, 1987). Оценивались нарушения эмоци­онального развития детей с разными формами дизон-тогенеза (В.В.Лебединский, 1985 и др.).

Продолжалось экспериментальное изучение мозговых механизмов произвольной регуляции различных психических функций (двигательных и когнитивных) на материале больных с локальными поражениями мозга. Определялись роль передних и задних отделов мозга в произвольной регуляции саккадических движений глаз, межполушарные раз­личия произвольной регуляции движений рук, свя­занные с модальностью стимула (А.Д.Владимиров, Т.В.Тимофеева, 1986). Оценивались возможности произвольного контроля движений правой и левой рук в норме и у пациентов с «чернобыльской болез­нью». Экспериментально доказано существование латеральных различий механизмов произвольного контроля двигательных реакций в норме и их ослаб­ление у таких пациентов. Изучались возможности выполнения серийных произвольных движений у детей с трудностями обучения. С помощью метода сопоставления серийных интеллектуальных опера­ций в оптимальном и максимально быстром темпе изучалась произвольная регуляция интеллектуальной деятельности в норме и у больных с поражениями левого и правого полушарий мозга (Е.В.Ениколопо-ва, 1992 и др.).

Продолжалось изучение психофизиологических механизмов нарушений когнитивных, двигательных и эмоциональных процессов у больных с локальными поражениями мозга. Были сформулированы основ­ные задачи психофизиологии локальных поражений головного мозга, ее место в системе психофизиоло­гических дисциплин (Е.Д.Хомская, 1978). С помощью методов пространственной синхронизации биопотен­циалов проведена оценка структуры функциональных состояний мозга при различных типах когнитивных процессов, проанализирована пространственная синхронизация биопотенциалов в норме и у боль­ных с локальными поражениями мозга. Методом вызванных потенциалов показаны корреляты про­извольных движений в норме и у больных с локаль­ными поражениями мозга. Проведено ЭЭГ-изучение лиц, участвовавших в ликвидации последствий ава­рии на Чернобыльской АЭС (Е.Д.Хомская и др., 1992). Результаты психофизиологических исследований в клинике локальных поражений головного мозга пред­ставлены в сборниках «Проблемы нейропсихологии» (1977), «Функции лобных долей мозга» (1982) и др.

Разрабатывалось новое направление эксперимен­тальной нейропсихологии — нейропсихология инди­видуальных различий, основной задачей которого является изучение психических процессов и состоя­ний у здоровых лиц с позиций нейропсихологии. Дано теоретическое обоснование возможности нейропсихо-логического подхода к типологии через использова­ние типа межполушарной организации мозга (т.е. интегрального модально-специфического фактора, от­ражающего мозговую организацию анализаторных сис­тем) в качестве основы нейропсихологической типологии нормы. Разработана классификация типов межполушарной организации в норме. Проведено эк­спериментальное исследование распределения типов межполушарной асимметрии в разных выборках (сту­денты МГУ, студенты Консерватории, технический персонал). Показана связь особенностей протекания различных психических функций (когнитивных, дви­гательных) и эмоциональных состояний с типами меж­полушарной организации мозга. Показана зависимость механизмов адаптации («внутренней картины здоро­вья») от типа межполушарной организации мозга. Результаты исследования нормы были обобщены в коллективной монографии Е.Д.Хомской и др. «Ней­ропсихология индивидуальных различий» (1997).