Медицинский доклад о вампирах

 

Отрывок из Considerazioni intorno alia pretesa Magia Postuma per sevire alia storia dei vampiri, presentata al supremo Direttorio di Vienna dal signor Barone Gerardo Van Swieten, Archiatro delle Cesaree Maestra e Prefetto della Loro Biblioteca, Naples 1781.

Вот комментарий Джузеппе Валериано Ванетти, который перевёл этот документ на итальянский язык в XVIII веке:

«30 января 1755 года в Вене во всеобщем недоумении узнали о том, что раз за разом проходят странные процессы ПРОТИВ МЕРТВЕЦОВ в одном из городов Моравии, на границе Венгрии и Силезии, и что казнь «виновным» была объявлена людьми настолько тупыми, что ими могли быть только жалкие монахи. Лишь только узнав об этих событиях, рассудительная Августейшая Королева и Императрица была настолько удивлена, что тут же послала удостоверить происшедшее двух самых опытных физиков эпохи. После тщательной проверки фактов эти проницательные наблюдатели выдвинули заключение, согласно которому все имевшие место феномены являются лишь продуктом беспочвенного страха, предрассудков, чрезмерного воображения, наивности и невежества этих людей. Согласно заключениям обоих физиков и изучению процесса — варварского и гротескного одновременно, — который устроили над несчастными трупами, один из самых просвещённых людей Вены, широко известный своими трудами Жерар Ван Свитен, архиатр её Величества Императрицы, чьи заслуги выше всяких похвал, сообщил свою точку зрения королеве в нижеследующем послании, составленном на французском языке. Ясный и проницательный ум Государыни, ищущей лишь блага своим подданным, проявил своё самое глубочайшее негодование по отношению к сообщенным фактам. Хорошо зная, что если задаться целью искоренить такие глубокие предрассудки, то необходимо проявить силу и решительность, Государыня тотчас разослала строгие рескрипты в Магистраты, начальникам полиции и всем управляющим во всех провинциях, на основании которых эти суеверия становились не только запрещёнными, но и наказуемыми; но к тому же если когда-либо в будущем произойдёт какой-нибудь феномен, естественная причина которого покажется таинственной, никто не должен будет вмешиваться — под страхом очень сурового наказания — прежде, чем её Величество не станет осведомлена об этом. Её Величество лишь одна будет в состоянии разрешить проблему способом, который она посчитает наиболее подходящим».

«Милостивая Государыня, Во все времена, когда люди сталкивались с необычайными событиями, причины которых им были неизвестны, они приписывали их силам высшим, стоящим над человеком. Об этом нам свидетельствует история всех столетий. Практические науки и искусства с присущей им мудростью открывали существование совершенно естественных причин, последствия которых изумляли тех, кто не догадывался о них.

Солнечные затмения, например, повергали людей в ужас, и целые народы веками верили, что являются свидетелями чуда. Лишённая предрассудков астрономия развеяла эти страхи, и этот феномен, который казался некогда ужасным, больше нас не пугает; и сейчас мы спокойно внимаем мощи Создателя, который заставил вращаться эти огромные тела в бесконечном космосе в течение стольких столетий и с такой регулярностью, что слабому человеческому уму потребовались долгие столетия, чтобы с абсолютной точностью вычислить ход их движения. Пушечный порох, электрические феномены, оптические иллюзии казались невероятно удивительными всем тем, кто не знал их природы; и огромное число самозванцев и обманщиков пользовались этим, чтобы внушить легковерной публике, что они — всемогущие маги.

Безусловно, по мере развития наук и искусств чудес оставалось всё меньше. Магия Загробного Мира (Magia Posthuma), о которой здесь идёт речь, даёт тому ещё одно доказательство — поскольку все эти истории исходят из мест, где царствует невежество, и очень возможно, что главными их авторами стали схизматические греки.

Турнфорт, учёный и блестящий медик, величайший ботаник своего столетия, будучи посланным Луи XIV в Азию специально для того, чтобы увидеть в Греции некоторые растения которые были слабо изучены древнегреческими врачами видел воочию труп, обвинённый в загробной магии, наблюдал все те меры, которые были предприняты, чтобы помешать демону пользоваться мёртвыми телами для злодеяний над живыми людьми.

Эта история, которую можно найти в опубликованном Турнфортом «Путешествии в Левант», может помочь пониманию того, что произошло в 1732 году в одном из кантонов Венгрии, между Тибиско и Трансильванией.

В этом уголке страны в то время правила загробная магия; некоторые гнусные мертвецы были прозваны вампирами, и все полагали, что они пьют кровь людей — так же, как и животных, — и тот, кто съедает мясо этих животных, становится в свою очередь вампиром; и так же, как существо становилось при жизни пассивным вампиром, оно становилось активным вампиром после своей смерти — если только оно не ело землю с гробницы вампира и не обмазывалось его кровью.

Я располагаю лишь поверхностной информацией об этой истории, но я думаю, что судебные протоколы об этом процессе были переданы в имперский военный совет в Вене в начале 1732 года.

Церемония проходила под руководством «худуажий» — или местного судьи — человека, сведущего в вампиризме. В грудь вампира вонзили заточенный кол и пронзили им тело насквозь; затем ему отрезали голову; наконец его целиком сожгли и пепел сбросили в могилу.

Вампиризм легко передаётся и так же заразен, как чесотка, так как существует убеждённость, что труп вампира заражает в два счёта любое другое тело, похороненное на том же кладбище если тут же не уничтожить первого.

Не будучи информированным обо всех обстоятельствах дела, я ограничусь некоторыми замечаниями о происшедшем недавно случае, который был изучен лицами непредубеждёнными и проницательными, которых трудно обмануть.

Жерар Ван Свитен

По правде говоря, наши вампиры 1755 года ещё не являлись в полной мере кровопийцами, но они уже имели все возможности чтобы стать таковыми, — поскольку палач, которому трудно не верить во всём том, что касается его профессии, утверждал, что, расчленяя осуждённые на сожжение трупы, он наблюдал, как из них необычайно обильно и бурно истекает кровь; однако находились и те, кто допускал, что это количество составляло приблизительно лишь объём одной ложки. Что очень меняет историю. Необычные факты могут быть разделены на две группы:

1) Вампиры не разлагаются, но они остаются целыми и гибкими.

2) Вампиры беспокоят живых своими появлениями, преследованиями, удушениями и т.д.

Я сделаю — по возможности кратко — несколько замечаний по этим двум пунктам.

Обыкновенно труп подвержен гниению, и в результате этого процесса все части его тела, кроме костей, исчезают — от тела остаётся лишь горстка земли; но это гниение происходит постепенно, мало-помалу.

Доказательством тому служит следующий факт: если открыть могилу через 15 лет после смерти и не задевать стенок гроба, то труп в нём будет казаться целым: узнаются черты лица, посмертное покрывало и всё остальное; но если гроб — пусть даже немного — тронут, всё рассыпается в однообразную пыль, и остаются лишь одни кости. И так как усопшие должны уступить место своим наследникам (Речь идёт либо о фамильных склепах, либо об обычных в те века общих могилах, которые открывали всякий раз, когда нужно было положить нового покойника. — В.Д.), срок в 15 лет, после истечения которого служащие похоронного бюро смогут расположить трупы, определён в большинстве стран.

Я не раз присутствовал на вскрытиях подобных могил, и, давая чаевые служащим похоронной конторы, я просил вскрывать гроб с предельной осторожностью. И эти наблюдения убедили меня в том, что мы после смерти не становимся пищей для червей — по меньшей мере это происходит нечасто, — поскольку эта пыль не могла бы сохранять черты лица. Когда открывают могилы, иногда находят целые, неразложившиеся трупы, однако высохшие, коричневого цвета, ткани тела очень твёрдые, но, тем не менее, эти тела лишены запаха.

Служащие похоронного бюро убеждали меня в том, что обычно на каждые 30 трупов находится один, который не разлагается, а высыхает. Из этого я делаю вывод, что без всякой сверхъестественной причины труп может оставаться долгие годы без гниения. (Судебная медицина нашего времени утверждает, что при высыхании — мумификации — труп за 6-12 месяцев теряет всю свою жидкость, и вес его составляет одну десятую от первоначального. Хотя подобный труп действительно остаётся без гниения, на живого или только что умершего человека он не похож совершенно. Мумия есть мумия. — В.Д.)

Я хорошо знаю, что некоторые люди придерживаются точки зрения, что труп вампира не только лишён всяких следов разложения, но также тело его остаётся свежим и конечности гибкими — но это опять-таки не является чудом.

Когда транспортировали в Вену тела двух эрцгерцогинь, умерших в Брюсселе, я присутствовал при вскрытии гробов: лица были целыми, кончик носа мягкий и т.д. Действительно, тела пахли разложением; но ароматические травы, которыми воспользовались, скрадывали малейший след запаха.

Эта консервация скорее присуща гробам, пломбированным оловом, — которые лишены всякой возможности попадания воздуха, что также мешает процессу разложения. Если гроб хорошо закрыт, если почва плотная — по своей природе или вследствие замерзания, или доступу воздуха препятствует какой-либо другой фактор, то разложение не имеет места, или, во всяком случае, оно происходит очень медленно.

Несколько месяцев назад я прочёл небольшой английский трактат, напечатанный в Лондоне в 1751 году, в котором сообщается о факте реальном и достоверно доказанном: в феврале 1750 года вскрыли гробницу одной старинной семьи в графстве Девоншир в Англии; среди множества останков и сгнивших гробов нашли неповреждённый деревянный ящик. Из любопытства его открыли. Там обнаружили тело абсолютно целого мужчины; ткани ещё сохранили свою естественную плотность, суставы плеч, локтей и пальцев были совершенно гибкими; когда нажимали пальцем на кожу лица, она обнаруживала свою податливость, но возвращалась в своё первоначальное состояние, как только давление прекращалось; то же самое было проэкспериментировано на всём теле. Борода была чёрная, длиной в четыре дюйма. Труп не издавал запаха разложения; на нём не обнаружили никаких повреждений. Церковный регистр свидетельствовал, что после 1669 ни один человек не был погребён в этом склепе. Итак, английский вампир, который 80 лет пролежал мирно в своей могиле, не беспокоя никого (Откуда эта уверенность? — В.Д.).

Оценим факты, которые приводят в доказательство вампиризма. Розина Иолакин, умершая 22 декабря 1754 года и эксгумированная 19 января 1755 года, была объявлена вампиром и предана огню после того, как её обнаружили в своей могиле неразложившейся. Обычно зимой анатомисты держат трупы на свежем воздухе в течение 6 недель, и даже двух месяцев, — без разложения. К тому же, отмечалось, что эта зима была особенно суровой. У всех других эксгумированных трупов гниение уже уничтожило большую часть тела; но если какой-либо труп не оказался полностью разложившимся, то — вперёд, на огонь его!

Какое невежество! В Оломоуцкой Консистории сообщают некоторые черты или характеристики, находимые у трупов вампиров; но они не являются типичными для всех случаев. Два эксперта, которые никогда не видели высохший труп и которые не знают ничего о строении человеческого тела — как они сами признались в комиссариате — стали свидетелями, и на основании их показаний был вынесен приговор к сожжению. Действительно, комиссариат Оломоуца не всегда пользовался услугами хирургов для проверки фактов, но зато привлекались эксперты из церкви, которые совершенно непринуждённо рассуждали о вампиризме; в результате же, в 1723 году, они осудили на сожжение тело мужчины — через две недели после его смерти, и в приговоре был выдвинут как мотив тот факт, что его бабушка не обладала хорошей репутацией. В 1724 году они предали огню труп мужчины на восемнадцатый день после его смерти потому, что он был родственником предыдущего. Оказывается, достаточно быть родственником предполагаемого вампира — и тогда судебный процесс не вызывает никаких трудностей.

Из всего сказанного выше совершенно ясно следует, что Оломоуцкая Консистория просто не оставила трупам времени разложиться; отсюда неизбежен вывод: этот признак загробной магии полностью ложен.

Исходя из иных принципов, судьи пришли к совершенно абсурдным выводам. Некоторое время спустя они установили, что этот якобы вампир стал источником заразы для всех остальных трупов, погребённых после него на том же кладбище: естественно, эти трупы были подвержены меньшему разложению, чем погребённые до вампира. Следуя этому прекрасному принципу, Оломоуцкая Консистория 23 апреля 1723 года предала огню девять трупов, среди которых семь детских (Прошу читателя обратить особое внимание на то, что семь трупов из девяти были детскими, что соответствует картине вампиризма, согласно которой вампир убивает в первую очередь детей. — В.Д.), — под предлогом, что они были заражены вампиром, погребённым до них на том же кладбище. Трупы, погребённые до вампира, были помилованы. Комиссары Вабст и Гаффер не осмелились назвать их вампирами, хотя у последних тоже были обнаружены неразложившиеся части тела, а у одного — даже немного крови. Очевидное доказательство того, что два невежественных эксперта давали ложные показания.

Сейчас мы рассмотрим привидения и другие чудеса, которые так или иначе связываются с неразложившимися трупами.

Первое, что стоит отметить: свидетельские показания содержат сведения не только о том, что усопшие являлись живыми, но что свидетели испытывали воздействие некой силы, принуждавшей их заснуть. Я задаюсь вопросом: когда воображение находится во власти всяких историй про призраков, чудеса и т.д. — не будут ли в таком случае эти люди испытывать страх перед тем, как лечь в постель?

Согласно данным проверки, сделанной комиссарами, среди этих людей некоторое число страдало болезнями груди [астма], что значительно затрудняло им дыхание во время сна. Кроме того, они испытывали облегчение, когда находились в кровати не лёжа, а сидя. Всем известно, что страх может являться причиной тяжёлой одышки. Кое-кому мерещатся порой собаки, кошки, коровы, свиньи, телячьи головы и проч. Нуждается ли дьявол в человеческом трупе, чтобы представлять его затем в виде свиньи? Нет никакой связи между причиной и этими якобы следующими из неё результатами.

Если собака — и, тем более, кошка — чёрная и наблюдается ночью возле или на самом кладбище — её всегда принимают за дьявола. Так же и свинью (тому есть примеры), хрюкающую у дома, принимают часто за ожившего вампира.

О происхождении всех этих историй мне остаётся добавить следующее.

Некая Саллингхерен (или Вензел — Рикхлерен) была погребённой уже в течение восемнадцати месяцев. В ней подозревали ведьму и видели в ней причину всяческих несчастий. Но на чём основываются доказательства её колдовства?

Эта женщина, знахарка, изготовляла снадобья, и её сын разоблачил её якобы таинственные манипуляции. Речь шла о вымоченных в воде рачьих глазах, некоторых травах, редисе и проч. — без всякого намёка на какие-то суеверия. Как-то раз, однако, чтобы приукрасить свои старания и дать поверить, что её снадобья заключают в себе нечто таинственное, она заставила больного положить четыре экю в одну из её рубашек — после чего она передала ему снадобья. Утверждают, что этот больной не поправился. Комиссары изучили этот факт и выяснили, что речь идёт об одной трудноизлечимой болезни (вполне естественной природы), которая называется Colica Pictonum и которая заставляет больного сжимать мышцы конечностей. В настоящее время в гражданском госпитале нам удалось излечить одного из таких больных. Вот и все доказательства колдовства. Доказательства эти не считались приемлемыми при жизни женщины, поскольку она часто исповедовалась и причащалась, умерла в стенах церкви и была погребена с соблюдением соответствующей церемонии; однако, через 18 месяцев после смерти её сочли ведьмой и предали огню!

И вот на такого рода основаниях совершают святотатство, рушат могилы, портят репутацию усопших и их семей, которых постигает та же участь — если подобные предрассудки не исчезнут мало-помалу сами. Отдают в руки палачей тела умерших в невинности детей; эксгумируют людей, которых при жизни ни в чём не подозревали, — только на том основании, что некая якобы ведьма была погребена до них на том же кладбище. Их объявляют колдунами; их тела вынимаются из могил, чтобы не только передать палачу, который сожжёт их в пепел, но и для назидания другим. В приговоре указывается, что казнь в позоре и бесчестии послужит примером их сообщникам.

Где есть такие законы, по которым выносятся такие приговоры? Допускаю, что их нет; но беззастенчиво ссылаются на то, что того требует обычай. И сколько от этого горя! Подобные вещи меня бесят и приводят в такую ярость, что мне лучше окончить на этом доклад, дабы не оказаться вышедшим за рамки благопристойности».

 

 

ВОЛЬТЕР

Их больше нет

 

1764. Отрывок из Dictionaire philosophique, ed. du Kehl, 1784–1787, из статьи «Vampires».

«Как! Это в нашем-то XVIII веке есть какие-то вампиры! Это после господства Локка, Шафтсуби, Тренчарда, Коллинза; это при царствовании Алембера, Дидро, Сент-Ламбера, Дюкло — верят в вампиров, и преподобный отец Августин Кальме священник, бенедиктинец конгрегации святого Ванна и Сент Идольфа, аббат Сеноны — аббатства стотысячной ренты, соседствующего с двумя другими аббатствами такого же дохода — издал и переиздал историю вампиров с согласия Сорбонны, подписанного Марчилли!

Эти вампиры — мертвецы, которые выходят по ночам с их кладбища чтобы пить кровь у живых — либо из горла, либо из живота, — после чего они возвращаются в свои могилы. Их жертвы худеют, бледнеют, доходят до полного истощения, мертвецы-кровопийцы полнеют, приобретают румяный цвет, становятся прямо-таки аппетитными.

Так вкусно питаются мертвецы в Польше, Венгрии, Силезии Моравии, Австрии, Лотарингии. И совершенно ничего не слышно о вампирах в Лондоне, и даже в Париже. Я признаю, что в этих двух городах достаточно биржевых игроков, трактирщиков, дельцов, которые пьют кровь у народа среди белого дня; но они совсем не мертвы, без всяких следов разложения. И эти истинные кровопийцы обитают не на кладбищах, а в чрезвычайно приятных дворцах.

Кто поверит, что род вампиров пришёл к нам из Греции? Это не Греция Александра, Аристотеля, Платона, Эпикура, Демосфена, а Греция христианская и, к несчастью, православная.

Долгое время христиане греческого обряда полагали, что тела христиан латинского ритуала, похороненные в Греции, совершенно не гниют, потому что они отлучены от церкви. И в точности противоположное считаем мы, христиане латинского обряда. Мы верим, что тела, которые не разлагаются, отмечены печатью вечного блаженства. И как только кто-нибудь платит сто тысяч экю Риму за то, чтобы приобрести себе аттестат святости, мы поклоняемся ему как самому истинному святому.

Греки уверены, что эти мертвецы — колдуны; они зовут их «бруколяками» или «вруколяками», в зависимости от того, как они произносят вторую букву алфавита. Эти греческие мертвецы приходят в дома пить кровь маленьких детей, поедать ужин отцов и матерей, пить их вино, ломать их мебель. Усмирить же их можно, только сжигая, поймав. Но нужно соблюдать предосторожности: перед сожжением надо обязательно вынуть у них сердце и сжечь его отдельно. Знаменитый Турнфорт, посланный в Левант (название, данное когда-то странам восточного Средиземноморья, занятым мусульманами. — В.Д.) Луи XIV-м, был свидетелем подобной церемонии казни, совершенной над одним из этих бруколяков.

После сплетен, ничто не распространяется так быстро, как суеверие, фанатизм, колдовство и истории про привидения. Бруколяков встречали в Валахии, Молдавии и даже у поляков, которые принадлежат римскому обряду. Они тоже стали жертвой суеверия, которое разошлось по всему востоку от Германии. С 1730 года по 1735 все говорили только о вампирах; их выслеживали, извлекали сердца и сжигали их. Они напоминали древних мучеников. После сожжения их снова закапывали.

Наконец, Кальме стал их историографом и отнёсся к вампирам так же, как к Ветхому и Новому Заветам — с искренней верой описывая то, что ему сообщалось.

На мой взгляд, является очень любопытным тот факт, что юридически оформленные протоколы свидетельствуют обо всех мертвецах, которые выходили из своих могил, чтобы пить кровь у маленьких мальчиков и девочек их деревень.

Кальме сообщает, что в Венгрии два офицера, посланные императором Карлом VI и сопровождаемые местным судьёй и палачом, выезжали для проведения расследования по делу вампира, мёртвого в течение шести недель, пьющего кровь у всей деревни. Его нашли в своём гробу свежим, бодрым, с открытыми глазами и просящим есть. Судья вынес приговор. Палач извлёк сердце вампира и сжёг его, после чего вампир больше не кушал. Как можно осмелиться сомневаться после этого в существовании воскресших мертвецов, которыми полны наши древние легенды, и как можно сомневаться во всех чудесах, о которых рассказывает Болландус и искренний преподобный Руинар!

Вы находите истории о вампирах даже в Еврейских письмах самого д'Аржена, которого иезуиты, авторы «Журналь де Треву», некогда обвиняли в том, что он ни во что не верит. Нужно было видеть, как они ликовали от истории о венгерских вампирах и как они благодарили господа Бога и деву Марию, облагоразумивших наконец этого бедного д'Аржена, камергера короля, который совершенно не верил в вампиров.

Вот, наконец, говорили они, и сдался этот знаменитый скептик, который осмелился бросить тень сомнения на явление ангела святой деве Марии, на звезду волхвов, на исцеление бесноватых, на потопление двух тысяч свиней в озере, на солнечное затмение в полнолуние, на воскрешение мертвецов, побывавших в Иерусалиме: его сердце смягчилось, его разум прояснился, он верит в вампиров.

А весь вопрос заключался только в том, как воскрешены все эти мертвецы: по собственной ли добродетели или по велению Бога, или же дьявола.

Многие великие теологи Лотарингии, Моравии и Венгрии выдвигали свои суждения и теории. Собрали вместе всё, что святой Августин, святой Амбруаз и прочие другие святые высказывали — причём совершенно невразумительно — о живых и мёртвых. Вспомнили все чудеса святого Этьена, о которых повествуется в седьмой книге трудов святого Августина. Повсюду цитируют истории, рассказываемые Сюльписом Строгим в житие святого Мартина (Сюльпис Строгий — церковный историк (360-420 гг.), автор «Святой истории» и «Жития святого Мартина». — В.Д.). Приводит в пример то, как святой Мартин воскресил помимо прочего некоего проклятого.

Но все эти истории, насколько бы они не были правдивы, не имеют ничего общего с вампирами, которые приходят пить кровь из своих близких и возвращаются затем расположиться в своих гробах. Теологи ищут, есть ли в Ветхом Завете или в мифологии какой-либо вампир, которого можно было бы привести в качестве примера — и не находят ничего подобного. Но доказано, что мертвецы пили и ели, поскольку многие древние народы клали в могилу живых людей.

Трудность была в том, чтобы определить, кто ест в могиле: душа мертвеца или его тело. Было решено, что и то и другое. Блюда нежные и малопитательные — как безе, взбитые сливки и сочные фрукты — предназначались душе; ростбифом питалось тело.

Персидские короли, говорят, были первыми, кому стали класть еду после смерти. Им подражают сегодня почти все короли, но не они, а монахи съедают их обеды и ужины и пьют вино. Таким образом, короли, в прямом смысле слова, не являются вампирами. Истинные вампиры — монахи, которые пожирают деньги королей и народов.

И, наконец, бурно обсуждается важнейший вопрос; можно ли отпустить грехи вампиру, который умер отлучённым от Церкви. В самом деле, это уж слишком.

Яне настолько силён в теологии, чтобы высказать своё суждение на этот счёт; но я бы выбрал отпущение грехов, поскольку во всех делах, вызывающих сомнение, следует всегда придерживаться наиболее мягких позиций.

Вольтер

Результат всего этого заключается в том, что огромная часть Европы была наводнена в течение 5-6 лет вампирами, и что их больше нет; что мы имели в течение более чем двадцати лет во Франции судорожных, и что их больше нет; что мы имели бесноватых в течение семнадцати столетий, и что их больше нет; что со времён Ипполита всегда воскресали мертвецы, и что они больше не воскресают; что мы имели иезуитов в Испании, Португалии, Франции в течение двух столетий, и что их у нас больше нет».

 

Таково мнение барона Ван Свитена и знаменитого Вольтера. В ту пору писали о вампиризме десятки, если не сотни, виднейших умов Европы, и подобных документов можно было бы привести множество.

В научных журналах Европы помещались результаты комиссий, расследовавших случаи вампиризма; авторитеты науки отвечали на них статьями скептического характера, никуда не выезжая, ничто не проверяя, а просто сидя в уютных креслах столичных особняков: Вольтер — в Париже, Ван Свитен — в Вене.

Хорошо вот так вот мудрствовать, упражняться в сарказме, предвкушая успех у читателей, и ничего практического не предпринимать для того, чтобы проверить существование отвергаемого феномена. Да наплевать на него!

«Не настолько я глупый, — думал себе Вольтер, ёжась зимою в тёплом кресле у камина, — ехать чёрти куда в Сербию и копаться в чужих могилах. Не будет такого, и никуда я не поеду».

И никуда не поехал. Хотя статью написал и совесть не мучила что писал халтурно и опирался только на свои столичные умозаключения.

Вольтер (как и Свитен) в большей степени остановился в статье на маразматических фактах спекуляций и всяческих извращений, связанных с проблемой вампиризма. Однако подтрунивал он не над самим явлением, опровергнуть или усомниться более-менее научно в котором он не смог, а над всяческой мишурой, так или иначе возникающей вокруг любого явления или события. О любом событии или явлении можно рассказать по-разному. Можно писать талантливо и интересно, но главного так и не затронуть.

Вольтер создавал «Философский словарь», претендующий на отражение всеобщей картины мира. Статью про вампиров он написал в нём только по одной причине: вампиры были у всей Европы на устах, и не отразить столь общеизвестное явление в подобном словаре было невозможно. Считая себя великим эрудитом и философом, Вольтер дал оценку всему, чему только смог дать. Безусловно он был прогрессивной личностью и знаменитым просветителем, но во многих суждениях оказался смехотворно самоуверен и не состоятелен. Это типично, и пример тому — английский физик Кельвин, о котором я рассказал выше.

С Ван Свитеном история иная. У него не было вариантов, каким бы ни было его личное мнение, императрица Мария-Тереза хотела получить лишь один, заверенный главным придворным медиком, ответ: вампиризм — только суеверия подчинённых ей отсталых народов (только что освобождённых от ига турок).

В вопрос вампиризма вмешивались проблемы политического и религиозного характера, а потому чисто научный подход заведомо исключался.

К чему, если разобраться, приводит Ван Свитен все эти показания комиссий, доказательства и факты, если можно было бы сразу заявить: вампиризма нет? Видимо, фактов было настолько много и настолько достоверно они были подтверждены, что цель доклада в том и заключалась — дать им хоть какой-либо ответ, имеющий научный вид и способный успокоить императрицу.

Однако фактическая часть доклада по своей убедительности превосходит дальнейшие умозаключения барона Ван Свитена. Очевидно, что он заимствовал эту часть подобно аббату Кальме, из периодической научной печати и официальных докладов; попытки Ван Свитена дать научное объяснение феномену кажутся с позиций нашего века просто смешными, но императрицу «объективный» отчёт удовлетворил, и барон получил за него награду. В дальнейшем императрица использовала этот доклад в качестве жупела для сохранения порядка в заражённой вампиризмом империи.

Тем не менее, в работах вампирологов аббата Кальме, Жерара Ван Свитена и других чувствуется абсолютная растерянность и неверие в собственные аргументы против реальности феномена. Иначе и быть не могло: западноевропейская наука той эпохи не могла дать какую-либо более-менее приемлемую оценку фактам, сообщаемым бесконечным потоком со всей Восточной Европы. Оставалось только одно: дабы не разрушить общепринятую концепцию бытия, следовало всё отрицать. Напрочь. Следовало идти против фактов. И другого варианта не существовало.

Сегодня мы свободны от этой суровой необходимости и можем взглянуть на вещи непредвзято, спокойно, не боясь политических и религиозных гонений, а самое главное — научно, пользуясь современными опытом и знаниями, какими никто из авторов тех лет не обладал.

Но перед этим я хочу познакомить читателя ещё с некоторыми историческими документами.

 

 

КЛОД ГОТЬЕ

К вопросу о вампирах

 

Этот документ, заимствованный из прессы первой половины XVIII века, даёт ещё одну возможность взглянуть на вампиризм глазами очевидцев. К сожалению, не сохранилось сведений об авторе статьи, напечатанной во французской периодике в 1732 году.

«Читателей европейских газет занимает только одно: когда им сообщат достоверно и точно, что вампиризм побеждён и учёные умы Европы победили заразу? К сожалению, нет оснований утверждать, что ситуация в этом вопросе изменилась.

Корреспонденты продолжают сообщать, что увеличивается число фактов вампиризма в Сербии, Лотарингии, Моравии и Силезии, а магистраты не в состоянии справиться с возрастающим потоком требований эксгумации могил. В Париже опасаются, что это безумие охватит Францию; все разговоры только об одном: что происходит?

Многие не хотят верить отчётам, сделанным специально посланными комиссиями, хотя в их работе принимали участие чиновники, обладающие зачастую чрезвычайной степенью скептицизма. Сообщается множество достоверных фактов, которым одновременно и верят, и не верят — вот парадокс! Все полагают, что описываемые события происходили на самом деле, но имели вполне естественное объяснение, не увиденное членами комиссий. Однако надо заметить, что члены комиссий избирались не только по причине безупречной честности и объективности, но и исходя из заслуг перед наукой.

Следует признать одно: всякие посылки комиссий бесполезны. Сорбонна никогда не поверит тому, во что не хочет верить.

Я лично участвовал в работе двух сербских комиссий и мне чрезвычайно прискорбно видеть, что наши отчёты нашли понимание только среди обывателей. В вопросе вампиризма я был скептиком до тех пор, пока не увидел всё своими глазами. И не мог даже предположить, что люди, верившие мне всегда, перестанут верить тому, чему я сам был очевидцем. Это незаслуженное оскорбление не только мне, но и моей газете; газета приняла решение не публиковать более материалы о вампиризме, пусть тайна смерти Жерара де Дюк в Белграде останется на совести негласных цензоров.

Мы сдаёмся. Кровососы победили вампиров».

 

В дополнение к приведённым выше историческим документам хочется добавить ещё один, относящийся к области фольклора и литературы и не имеющий подтверждённости изложенных в нём событии.

Речь идёт об одной из «Песен западных славян», написанных Проспером Мериме и изданных 1827 году под названием «Сборник иллирийских стихотворений «Гузла», собранных в Далмации, Боснии, Хорватии и Герцеговине». Мериме мистифицировал читателей, выдав собственные стихи за народные произведения балканских славян; ему поверили даже Адам Мицкевич и Александр Сергеевич Пушкин, который перевёл сборник на русский язык, дав ему название «Песни западных славян».

Хоть Мериме и являлся единственным автором стихов, но темы и сюжеты, по его собственному признанию, он действительно черпал из реальных источников, содержащих описания жизни балканских славян, отстаивающих свою свободу в непрекращающейся борьбе с жестокой турецкой экспансией.

Восьмая песня, переведённая Пушкиным, а именно «Марко Якубович» рассказывает историю, как капли воды повторяющую свидетельства о вампиризме, приводимые аббатом Кальме и другими вампирологами.

Не давая никаких комментариев описываемым в ней событиям, я просто приведу её целиком и дам возможность читателю сравнить историю Марко Якубовича с другими, изложенными вампирологами, фактами.

 

МАРКО ЯКУБОВИЧ

 

«У ворот сидел Марко Якубович;

Перед ним сидела его Зоя,

А мальчишка их играл у порога.

По дороге к ним идёт незнакомец,

Бледен он и чуть ноги волочит,

Просит он напиться, ради бога.

Зоя встала и пошла за водою

И прохожему вынесла ковшик,

И прохожий до дна его выпил.

Вот, напившись, говорит он Марке:

«Это что под горою там видно?»

Отвечает Марко Якубович:

«То кладбище наше родовое».

Говорит незнакомый прохожий:

«Отдыхать мне на вашем кладбище,

Потому что мне жить уж недолго».

Тут широкий розвил он пояс,

Кажет Марке кровавую рану.

«Три дня, молвил, ношу я под сердцем

Бусурмана свинцовую пулю.

Как умру, ты зарой моё тело

За горой, под зелёною ивой.

И со мной положи мою саблю,

Потому что я славный был воин».

Поддержала Зоя незнакомца,

А Марко стал осматривать рану.

Вдруг сказала молодая Зоя:

«Помоги мне, Марко, я не в силах

Поддержать гостя нашего доле».

Тут увидел Марко Якубович,

Что прохожий на руках её умер.

Марко сел на коня вороного,

Взял с собою мёртвое тело

И поехал с ним на кладбище.

Там глубокую вырыли могилу

И с молитвой мертвеца схоронили.

Вот проходит неделя, другая,

Стал худеть сыночек у Марка;

Перестал он бегать и резвиться,

Всё лежал на рогоже да охал.

К Якубовичу калуер приходит, —

Посмотрел на ребёнка и молвил:

«Сын твой болен опасной болезнью;

Посмотри на белую его шею:

Видишь ты кровавую ранку?

Это зуб вурдалака, поверь мне».

Вся деревня за старцем калуером

Отправилась тотчас на кладбище;

Там могилу прохожего разрыли,

Видят, — труп румяный и свежий, —

Ногти выросли, как вороньи когти,

А лицо обросло бородою,

Алой кровью вымазаны губы, —

Полна крови глубокая могила.

Бедный Марко колом замахнулся,

Но мертвец завизжал и проворно

Из могилы в лес бегом пустился.

Он бежал быстрее, чем лошадь,

Стременами острыми язвима;

И кусточки под ним так и гнулись,

А суки дерев так и трещали,

Ломаясь, как замёрзлые прутья.

Калуер могильною землёю

Ребёнка больного всего вытер,

И весь день творил над ним молитвы.

На закате красного солнца

Зоя мужу своему сказала:

«Помнишь, ровно тому две недели,

В эту пору умер злой прохожий».

Вдруг собака громко завыла,

Отворилась дверь сама собою,

И вошёл великан, наклонившись,

Сел он, ноги под себя поджавши,

Потолка головою касаясь.

Он на Марка глядел неподвижно,

Неподвижно глядел на него Марко,

Очарован ужасным его взором;

Но старик, молитвенник раскрывши

Запалил кипарисову ветку,

И подул дым на великана.

И затрясся вурдалак проклятый,

В двери бросился и бежать пустился,

Будто волк, охотником гонимый.

На другие сутки в ту же пору

Пёс залаял, дверь отворилась,

И вошёл человек незнакомый.

Был он ростом, как цесарский рекрут.

Сел он молча и стал глядеть на Марка;

Но старик молитвой его прогнал.

В третий день вошёл карлик малый,

Мог бы он верхом сидеть на крысе,

Но сверкали у него злые глазки.

И старик в третий раз его прогнал,

И с тех пор уж он не возвращался».