Ментальная власть приводит к ментальному насилию

Ментальное насилие — одна из самых изощрённых и малоприятных форм применения власти среди тех многих, которые мы имеем возможность лицезреть в сегодняшнем мире. Большая часть людей, составляющих нынешнее человечество, оставила за своими плечами бесчисленное множество жизней, где доминирующей формой власти была физическая власть. Затем в качестве довлеющей силы на первый план выдвинулись формы проявления чувственной власти, хотя она частенько проявляла себя как чисто физическая сила, поскольку сами чувства в это время были беспощадно взнузданы и блокированы. Тем не менее, именно эти чувства и являлись основной причиной насилия, часто принимавшего форму эмоциональных актов, например, актов мести.

Сегодня человечество достигло относительно высокой ментальной стадии развития. Теперь повсеместно основную долю внимания оно акцентирует именно на ментальных качествах, из-за чего растёт количество людей, полностью пренебрегающих своей чувственной жизнью и подавляющих её только ради того, чтобы привести свою жизнь в соответствие с высокими ментальными нормами. Одновременно это служит и своего рода защитным средством, ибо когда все эмоции отброшены, то в этом случае гораздо легче поддерживать холодный фасад, являющийся лишь внешним отображением мысленного тела. Холод мыслей помогает закрепощать и удерживать под спудом неприятные чувства, которые, в противном случае, так или иначе непременно дали бы о себе знать.

Как только нам удаётся сладить с чувствами и убрать их со своего пути, тщательно упрятав их под массивную броню мыслей, мы тут же приторачиваем себе внешнюю маску мысленного превосходства, которая лишь укрепляет наши самоуверенность и веру в собственные силы, так что, в конце концов, уже никому не под силу обнаружить, сколь в действительности мы слабы и неуверены в себе. Теперь все наши силы мы устремляем на накопление огромной массы знаний с тем, чтобы мы всегда могли быть на высоте положения как в сфере профессиональной, так и в чисто человеческой. Путём постоянной концентрации в ментальном теле мы сохраняем, как нам кажется, не только холодную рассудочность, но и трезвый, взвешенный контроль над положением дел, что гарантирует нам, по нашему мнению, вес, уважение, авторитет и солидное положение среди коллег, сотрудников, товарищей, да и всех окружающих нас людей.

Для нас очень важно, чтобы другие восхищались нами и нашим знанием, а если они нами не восхищаются — что ж, дело вполне поправимое, ибо усвоенное нами ментальное знание настолько велико и обширно, что мы способны отплатить им на словах той же монетой. Короче говоря, мы понемногу осваиваем ментально-словесный метод самоутверждения в схватках с окружающими. Власть теперь безраздельно переходит к мыслеразуму, хранителю знания, а знание, в свою очередь, даёт нам власть над людьми. Никогда ещё не было так велико число людей, обладающих столь обширным ментальным знанием, и никогда ещё вся эта рать человеческая не использовала его единственно для того, чтобы обрушивать его, наподобие дубины, на головы своих ближних. Когда человеку не удаётся одержать над кем-либо ментальную победу, он чувствует себя несостоявшимся, немощным и слабым и решает поэтому отыграться на другом человеке, на том, кто, как ему известно, уступает ему в ментальном отношении, и тут же пускается с ним в ментальную дуэль или перепалку при стопроцентно гарантированном выигрыше.

Как только человек обнаруживает, какую великую власть над людьми дают ему знание, мысли и слова, он тут же преисполняется совершенно новым для себя чувством — чувством собственного превосходства, гордости и тщеславия: "Ага, если я так умён, то что мне мешает достичь степеней известных?" или "Умный всегда обведёт дурака вокруг пальца" и прочее в том же духе. И пошло-поехало. Все эти мысли неустанно вертятся в его голове, и он прямо-таки упивается собственными величием и значительностью. Чем больше внимания уделяет он мысленному телу, тем тяжелей становится тот гнёт, которым он придавливает свои чувства. Казалось бы, от них уже ничего не осталось, но на самом деле это не так: просто сам человек не видит того, что теперь их власть над ним гораздо тоньше, изощрённей и хитрей, чем в прежние времена, поскольку именно они являются теперь питающим родником его мыслей.

Если накопленные чувства грубого свойства, то и мысли будут столь же грубыми и жестокими. А уже из мыслей родятся подлые, низкие, провокационные слова, исторгаемые горлом и устами. И хотя извергаемый человеком словесный поток может быть поистине неприятным и унизительным, сам человек при этом уютно отсиживается за своим внешне корректным ментальным фасадом и, всячески изощряясь в применении своей мысленной власти, чувствует себя на высоте положения, упиваясь тем, сколь она безупречна и отточена. Что и говорить, он кругом чист, и к нему не придерёшься: ведь он же не занимается насилием, ибо насилие — это всегда физический акт, а он ни о чём таком и не помышлял даже. Короче говоря, прекрасный и безупречный во всех отношениях человек!

Однако он совершенно не подозревает, а если и подозревает, то лишь самую малость, ибо полностью отгородился от своих чувств, сколь ужасно действует на других людей это его ментальное насилие. Поэтому он не испытывает к ним ни сострадания, ни сочувствия. Да и сам плакать не собирается. Подобная слабость, считает он, является верхом неразумия и глупости. Спокойный и невозмутимый, он сидит, укрывшись за своей ледяной маской, и прямой наводкой шлёт свои ментальные снаряды прямо в голову оппонента. Он наслаждается, когда они попадают в цель, но внешне никак не выказывает своих чувств и потому абсолютно спокоен, ибо не наказуем. Власть его абсолютна и суверенна.

Кому-то, возможно, покажется, что всё сказанное не имеет к Нашим ученикам никакого отношения, поскольку они достаточно высоконравственны и слишком далеко ушли в своём развитии, чтобы предаваться подобному злоупотреблению. Но это, к сожалению, не так.

Возможно, на людях они и не ведут себя подобным образом, но на личном или семейном фронте — очень часто. Неимоверно велико и постоянно растёт число учеников, которые начинают упиваться своим духовным знанием. Они читают одну духовную книгу за другой, их знание ширится и растёт, и если они при этом действительно принадлежат к тем ученикам (а таких учеников, повторяю, очень и очень много), которые задавили в себе чувственную жизнь, поскольку она была для них слишком большой обузой и мешала им выдавать себя за тонкого, духовного человека, то теперь для них столкновения с большими проблемами неизбежны, в особенности учитывая то обстоятельство, что та чувственная жизнь, которую они в себе задавили, таит в себе тенденции обнаружения проблематики силы и бессилия. Дело в том, что едва они обнаружат, что знание, которым они обладают, даёт им в руки новую власть, как эти блокированные чувства тут же становятся питающим родником их ментального тела, так что они вскоре сами замечают, что могут с помощью своих слов и мыслей управлять другими людьми и доминировать над ними. А уж дальше, как говорится, всё очень просто: если одним — ментальная власть, то другим — ментальные гнёт и порабощение.

Нетрудно заметить, какую смертельную опасность таит в себе подобная тенденция, особенно если её носителем оказывается ученик, который ушёл в своём развитии достаточно далеко. Ибо чем выше развитие, тем сильней искушение властью и тем она опаснее, поскольку магнетизм и излучения, исходящие от такого ученика и притягивающие к нему людей, необыкновенно сильны и впечатляющи. Кто высоко летает, тот низко падает. Если такой ученик вовремя не спохватится и не увидит, что он сбился с пути, это будет ему дорого стоить, очень дорого, ибо ментальная власть очень быстро переходит в ментальное насилие.

Насколько успешней совершалось бы развитие всех учеников, если бы только они поняли, что ни в коем случае нельзя подавлять или угнетать ни один из аспектов личности, но что напротив, каждый нужно понять и переделать. Если речь идёт о чувствах неприятных, о чувствах, ставших бессмысленными и нецелесообразными, то первое, что должен сделать ученик, — это признать все эти чувства своими: да, это именно его чувства; да, именно он наделён ими. Только после этого он может начать перепрограммирование таким образом, чтобы старые негативные чувства обречь на голодную смерть, а на их месте вырастить новые — позитивные и целесообразные.

Путь к духовному развитию и совершенствованию никогда не опирался на методы пренебрежения и подавления, а исключительно на гармонию и интеграцию. Только тогда, когда ученик признает, что его безраздельной собственностью и объектом забот является не только физическое тело, но также и его чувства и мысли, только тогда он будет в состоянии координировать эти свои тела и добиваться их интеграции. Если же он будет пренебрегать ими, он надолго затормозит процесс своего духовного развития, поскольку душа абсолютно не в состоянии управлять ущербной личностью. Хорошенько подумайте над этим!

 

50. НЕМЕДЛЕННАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ДАЁТ ЧУВСТВО СВОБОДЫ

Ещё на заре времён, с первых сознательных стадий эволюции люди начали стремиться к достижению свободы. Но поскольку истинная свобода немыслима без ответственности и неразрывно с нею связана, то её достижение оказалось очень и очень трудным делом. Долго, очень долго люди были безответственными подобно маленьким детям, которые не раздумывая открещиваются от малейшей ответственности, так как она слишком неприятна, слишком обременительна и требовательна; а поскольку развитие человека совершается лишь на основе его собственного свободного выбора, то он, таким образом, имеет полное право отречься от всякой ответственности, что он чаще всего и делает: либо полностью её избегая и не приемля, либо стараясь о ней забыть и похоронить память о ней на дне подсознания, либо подыскивая себе подходящего козла отпущения.

Только вступив на Путь Ученичества, ищущая душа начинает понемногу осознавать, что истинная свобода — это прежде всего внутренняя духовная свобода, которая достигается лишь тогда, когда индивид признаёт себя ответственным за все проявления своей личности, невзирая на то, какое бы количество отвратительных, тошнотворных провалов-глубин она в себе ни содержала. Это чудовищно тяжёлый, трудный процесс, которому личность сопротивляется изо всех сил. Практически на протяжении всего Пути к Посвящению она продолжает диктовать и навязывать ученику свою волю, поскольку делала это постоянно и уже настолько привыкла к этому, что даже малейшее посягновение на своё право считает для себя оскорбительным и недопустимым. Но чем дольше и продолжительней контакт ученика с душой, тем сильнее в нём говорит внутреннее желание признать эту обременительную ответственность, отказ от которой способен лишь надолго затормозить всё его дальнейшее духовное развитие, а тем самым и момент обретения им свободы.

Ученик долго не решается честно и открыто признать, что ответственность объемлет собой всё абсолютно и что он поэтому всегда должен быть полностью ответственным за все свои дела, поступки, чувства и мысли. Более того, в дальнейшем он всё более и более подводится к признанию необходимости конфронтации и с теми неисчислимыми последствиями, которые были вызваны к жизни и приведены в действие его безответственностью в указанных сферах личностной жизни. К этому времени физическая сфера ответственности ему уже достаточно хорошо знакома и хорошо им освоена, так что он, по большому счёту, признаёт и полностью берёт на себя ответственность за все свои физические действия, поступки и вызываемые ими последствия.

Гораздо тяжелее ему даётся следующий шаг — признание того, что он также несёт ответственность за всё то, что он чувствует, мыслит и говорит, а также за всё то, что он этими своими чувствами, мыслями и словами навлекает на головы ближних. Здесь уже бремя ответственности становится столь тяжким и невыносимым, что ученик пасует, отступает или обращается в бегство и на протяжении многих последующих жизней снова вовсю пользуется своими старыми механизмами бегства от ответственности, дабы только уклониться от этой кажущейся неприятной и обременительной процедуры. Однако приходит время, когда он чистосердечно и смиренно вынужден признать, что те духовные свобода и раскрепощение, о которых он всё это время так мечтал и в которых видел основную движущую силу интенсификации своего собственного духовного развития, сами по себе к нему не придут и ждать их можно бесконечно долго до тех пор, пока он сам не пожелает взять на себя эту ответственность.

Вновь, уже в который раз, ученик приходит к признанию того, что только он сам устанавливает сроки продолжительности своего собственного цикла развития. Он сам волен решать, как долго он будет избегать своей собственной ответственности, и в случае, если он выбирает именно этот путь, он тем самым выбирает цепи материального рабства, выбирает вечное распятие на материальном кресте, в роли которого выступает непрерывное накопление новой кармы, которую он постоянно создаёт себе своим нежеланием признать и взять на себя свою ответственность.

Но однажды это бесконечное цепляние, эта рабская привязанность к своим старым безответственным шаблонам реагирования, которые лишают его всякой духовной свободы, становится столь невыносимой, что ученик наконец решает обратиться к своей духовной воле, чтобы с её помощью незамедлительно покончить с былой безответственностью. Ухлопав массу времени и сил, он в конце концов добирается до этих старых механизмов бегства от ответственности, один вид которых вызывает в нём тошноту и отвращение, и отныне решает: да, время приспело и пора наконец серьёзно взяться за их переделку и навсегда остановить их безжалостное действие.

Однако между моментом принятия решения и моментом осуществления его на практике — целая пропасть, и в течение того времени, которое уходит на её преодоление, ученику даётся возможность познать и со всё более растущим чувством отвращения резюмировать, что он помимо всего прочего избегает даже мелкой, пустячной, незначительной ответственности, причём избегает довольно часто. Теперь, когда он сознаёт, в какой немыслимой степени он ограничивает этим себя и рост своего собственного духовного понимания, он говорит решительное "хватит" и с этого момента начинает наконец безотлагательно признавать и брать ответственность за все свои дела, поступки, чувства и мысли, а также за их возможные последствия.

С не поддающимся описанию чувством счастья он вдруг открывает, сколь безмерно велико то чувство свободы, которое даёт ему немедленное признание своей ответственности. Вместе с этим он обнаруживает одну весьма поразительную вещь: когда ответственность принимается немедленно и сразу, то последствий почти не бывает. Он чувствует огромное облегчение, ибо освобождается от прежней гнетущей тяжести и нечистой совести, и та лёгкость, которая наполняет его до краёв, выводит его за пределы старых границ к новым далям и горизонтам. В этот момент ему кажется совершенно непонятным, почему он так долго медлил с принятием ответственности и даже боялся её: ведь она, взятая без промедления, столь легка и радостна!

Наконец ученик начинает подмечать в себе первые признаки духовной свободы. Его кругозор расширяется, панорама духовного охвата и провидения становится столь широкой, как никогда раньше, а его внутренний контакт из тоненькой ниточки-ручейка превращается в равномерно струящийся поток. Лишь теперь он с полным правом может говорить о непрерывной, постоянной связи с душой, ибо сам видит, как идеи, образы и видения начинают наполнять его, вливаясь и теснясь в его сознании. Поистине безгранично в этот момент его изумление. Подумать только, каким глупцом он был, на протяжении стольких жизней внушая себе и искренне веря, будто ответственность — это что-то страшное!

Это переживание становится тем событием в жизни ученика, начиная с которого всё в нём распахивается навстречу новым, обширным, далеко простирающимся состояниям сознания, когда навстречу ему из Врат Второго Посвящения сияет горний Свет. Эта новообретённая свобода сознания очищает его сердечные качества от накипи прошлого, и они начинают сиять и лучиться, и, как только он становится полностью ответственным за все проявления в чувственных сферах своей жизни, значит, с сердцем, лучащимся теплом, он может войти в эти лучезарные Врата навстречу ещё большим свободе и расширенному сознанию.

 

МОЛЧАНИЕ

Одной из наиболее существенных проблем на пути каждого ученика является проблема молчания. Как правило, все ученики обладают хорошо развитым ментальным телом, которое они умело и со знанием дела используют как для внутренней мыследеятельности, так и для внешнего, словесного выражения мыслей. И чем дальше идёт ученик по Пути, тем всё большее знание даётся ему в руки, из которого львиная доля предназначается ему одному, поскольку чаще всего это знание есть частица опыта его собственного индивидуального познания или прозрения.

Именно здесь его и поджидают самые большие проблемы, поскольку старая привычка так и подталкивает его к тому, чтобы рассказать первому встречному и поперечному о том, что именно он пережил или постиг. Если его душевный контакт достаточно прочен и стабилен, то он тогда точно знает, что далеко не всякое знание целесообразно разглашать, тем более первому встречному. Благодаря этому внутреннему, отчасти интуитивному, знанию он понимает, что духовные жемчужины необходимо тщательно оберегать от посторонних глаз и передавать их лишь тем, кому они дороги и понятны.

Данная фаза может оказаться весьма трудной, поскольку ученику, вернее его ветхозаветной личности, не терпится поскорее обнародовать своё новое открытие и рассказать о нём всем своим друзьям и знакомым с тем, чтобы снискать их похвалу и восторг, да и просто — из старой потребности поделиться новостями. Совершенно неожиданно ученик оказывается в ситуации, где он должен выбирать, кому можно рассказать об этом, а кому нет. На этой стадии ученику всё ещё может недоставать опыта и умения в деле наведения и сохранения контакта с душой, но если только такой контакт у него имеется, то он никогда не будет испытывать сомнений относительно того, что в данной ситуации наиболее верно и целесообразно и как это лучше всего осуществить. Но если только эта связь отсутствует или нарушена (а это, увы, довольно частое дело там, где побуждение поделиться узнанным с другими коренится в личности), то он часто начинает рассыпать перед другими тот сокровенный жемчуг своих знаний, который он всегда должен хранить при себе, ибо другие, в лучшем случае, просто не поймут всего их значения и ценности, а в худшем — подвергнут их хуле и осмеянию.

"Слово — серебро, а молчание — золото" — гласит старинная мудрая пословица, и, воистину, это глас самой истины. Ученики должны накрепко зарубить себе это на носу. Их внутреннее ухо должно быть гораздо более чутким и открытым к тем сигналам, которые передают им другие. Если бы ученик постоянно и всей душой прислушивался к ним, он бы никогда не испытывал сомнений относительно того, что, как и когда говорить. А если он сомневается, всего лучше и надёжней — хранить молчание.

Молчание — это одно из ключевых понятий, которое твёрдо должны знать и усвоить все ученики. Оно гораздо важней и значимей, чем они способны себе это представить. Именно по степени развития этой способности, способности хранить молчание, и оценивается каждый ученик: достаточно ли он зрел для того, чтобы идти дальше по пути духовного развития, к тем вершинам, где ему могут быть доверены новые мистерии и тайны или же он всё ещё топчется на месте, потому что не освоил трудного искусства молчания? Ученик постоянно подвергается проверкам, анализу и оценке на зрелость в этом направлении, и очень часто, увы, чаша весов склоняется не в его сторону.

Шествующие Путём Посвящения знают, что существуют так называемые "золотые правила", которые обязан знать и выполнять каждый ученик, если только он хочет сохранить за собой право продолжать свой путь. Одно из этих правил касается умения хранить молчание. Знать и, тем не менее, молчать там, где это наиболее разумно и целесообразно, — это правило должен усвоить каждый, идущий по Пути. Искусство молчания должно быть освоено и закреплено ещё до того, как будет пройдено Второе Посвящение, поскольку всегда есть вещи, которые просто необходимо скрывать от непосвящённых, дабы последние не смогли употребить во зло эти мощные ключи-откровения.

Ученик должен прекрасно знать и понимать, что он несёт в себе истину. Но в целях защиты и сбережения она надёжно укрыта в яслях его сердца. Поэтому найти её он сможет лишь в том случае, если будет в состоянии открыть эту внутреннюю сокровищницу своего сердца.

Время от времени его переполняет столь безмерная внутренняя радость по поводу только что обретённого сокровища знаний, что он чувствует, что просто обязан рассказать об этом другим и поделиться с ними своей радостью, и именно в этот момент выясняется, достаточно ли он осмотрителен и хорошо ли развита у него способность оценки и видения других с тем, чтобы суметь почувствовать или предугадать, будет ли разумным и правильным посвящать их во всё это.

Если его расчёт окажется неверным и его радость будет подвергнута хуле и осмеянию, то этот поучительный урок не пройдёт для него даром, так что лишь спустя продолжительное время, когда это горькое чувство основательно подзабудется и сотрётся из памяти, ученик, возможно, вновь повторит подобную оплошность. Одно из самых существенных испытаний, поджидающих ученика на пути к Вратам, — это именно развитие дара проницательности в отношении того, что лучше: говорить или молчать. Что касается "золотого правила", то оно было и остаётся неизменным — молчать, по крайней мере до тех пор, пока душа громко и ясно не оповестит о том, что это и это можно говорить смело и безбоязненно, прямо здесь и сейчас.