Печатается по: Бехтерев В. М.Внушение и воспитание. СПб., 1912. 5 страница

Несколько иначе дело представляется в гипнозе. Здесь сон внушается или вызывается посторонним лицом, причем субъект засыпает с мыслью о влиянии на него усыпителя, и это-то приводит к своеобразному отношению между усыпленным и усыпителе!.' во время самого гипноза. Внушенные сновидения усыпленного вносятся в его личность как нечто совершенно постороннее, не связанное ассоциативно с его личностью, или его «я», и потому по пробуждении последнего наблюдается запамятование всего того, что происходило в гипнозе. Что это на самом деле так, доказывается очень легко тем фактом, что амнезия в гипнозе легко устраняется с помощью внушения: «Все пбм-нить по пробуждении». Это внушение, без сомнения, заставляет усыпленного тотчас же ввести испытанные им внушения в соотношение со своим «я», чтобы затем припомнить их по пробуждении, что на самом деле и происходит.

В своеобразном видоизменении сна, связанного с эмоцией, которое мы называем гипнозом, возможны и

Внушение

сновидения. По крайней мере я имел полную возможность наблюдать в отдельных случаях существование сновидений и в гипнозе.

Так, одна из дам, которую я лечил от болей с помощью гипнотических внушений, иногда, будучи в гипнозе, без всяких внушений сама вставала со стула и шла вперед, не открывая глаз. Оказалось, что она действовала в этом случае под влиянием сновидений. Однажды на мой вопрос, куда она направляется, она объяснила, что видит впереди себя прекрасную рощу, куда она должна пойти.

В другом случае больной, долго остававшийся в гипнозе, от которого он даже нелегко освобождался обычными приемами, вдруг сам внезапно просыпается в испуге. Оказалось, что он увидел сон, будто проваливается в какую-то пропасть, и это его разбудило.

Итак, все заставляет признать, что гипноз есть не что иное, как вызываемое особыми приемами видоизменение обыкновенного, или естественного, сна.

Сообразно тому и свойственные ему явления суть явления двух порядков: физического или, точнее, физиологического и психического, понимаемого в том условном значении этого слова, которого придерживается защищаемая и разрабатываемая мною объективная психология, или психорефлексология. Первые привлекли к себе главным образом представителей Сальпетриерской школы и послужили основанием многочисленных работ, внушенных идеями этой школы; вторые были подробно и старательно изучены Нансийской школой.

Каждая школа, однако, преувеличила значение исследуемых ею явлений и желала объяснить со своей точки зрения и те явления, которые ею не объясняются и относятся совершенно к другой категории.

Таким образом, мы должны признать на основании, между прочим, и своих личных наблюдений ряд фактов, открытых в изучении гипнотизма Сальпетриерской школой. С другой стороны, бесспорно, что внушение в гипнозе играет много более выдающуюся роль и в проявлении разнообразных физических изменений по сравнению с тем, как относилась к нему Сальпет-риерская школа.

Внушение

Сближение гипноза с болезненными изменениями сна. Однако с признанием гипноза видоизменением естественного сна не совсем исключается и сближение гипноза, особенно глубоких его степеней, с неврозом. Дело в том, что нам известны первые состояния, представляющие собою видоизменения сна, которые должны быть родственны гипнозу. Такое состояние известно под названием естественного сомнамбулизма. Последний представляет собою явление хотя и самостоятельно возникающее, но несомненно родственное гипнозу, вызываемому искусственными приемами. Это доказывается не только тем, что в гипнозе по внушению, как я убедился, вызываются все решительно явления, которые мы наблюдаем и в естественном сомнамбулизме, но еще и тем, что больные, бывшие в припадке естественного сомнамбулизма, обыкновенно, придя в себя, не припоминают ни одного из своих действий, совершенных в этом припадке, но если их привести затем в гипнотическое состояние, то они в состоянии решительно все воспроизвести из того, что с ними было в течение сомнамбулического состояния.

В этом отношении я могу привести один из поучительных примеров, уже давно мною описанный, но тем не менее не потерявший еще своего интереса и в настоящее время. Дело шло о женщине, которая под влиянием внушения легко впадала в гипноз, но у нее же наблюдались и припадки естественного сомнамбулизма в ночное время. Во время одного из этих припадков больная свихнула себе большой палец, причем на постели она нашла себя в платье, на котором оказались высохшие листья деревьев, и по этому обстоятельству - так как она хорошо помнила, что накануне легла, раздевшись, - она могла заключить, что она вставала ночью и где-то ходила между деревьями. В другой раз она проснулась с отмороженными пальцами. Дело было зимой. Это опять-таки служило указанием, что больная ночью где-то бродила вне дома, но где именно - она сказать, как и вообще что-либо припомнить, не могла. Таких припадков сомнамбулизма с больной случалось немало - тем более что она страдала ими еще с юношеского возраста.

Внушение

События, бывшие с нею во время припадков сомнамбулизма, однако тотчас же разъяснились, как только я подверг больную сеансам гипноза. В состоянии гипноза она могла рассказать свои ночные путешествия со всеми мельчайшими деталями. Оказалось, что в первом случае больная, встав ночью, оделась и направилась в сад, где имелся старый закрытый колодец. Она вознамерилась покончить с собою, бросившись в колодец, но оказалось, что крышка была прихлопнута плотно, и тут при безуспешных попытках открыть старый колодец она свихнула себе большой палец, после чего вернулась домой и легла в постель в платье. Во втором случае больная вышла из дому в зимнюю стужу недостаточно тепло одетой. Шла по улицам довольно далеко, вышла за город и затем вернулась домой, познобив себе пальцы.

Таким образом, очевидно, что между состоянием естественного сомнамбулизма и состоянием глубокого гипноза имеется столь близкая аналогия, что состояние психической сферы может быть признано и там и здесь одинаковым, если принять во внимание, что воспроизведение внутренних переживаний по известному психологическому закону возможно только в одинаковых психических состояниях. Ведь и воспроизведение из состояния глубокого гипноза возможно лишь в подобном же состоянии глубокого гипноза.

Отсюда очевидно, что между естественным сомнамбулизмом и гипнозом можно провести такое сближение: и сомнамбулизм, и глубокий гипноз - оба представляют собою видоизменения обыкновенного сна, причем одно развивается самостоятельно, как необычное или ненормальное состояние сна, вызываемое болезненными его нарушениями, часто наблюдаемое, между прочим, в юношеском возрасте, второе же вызывается искусственно с помощью особых приемов.

Это сближение может быть проведено еще дальше, если мы примем во внимание, что может развиваться так называемый автогипноз, т. е. больные, подвергавшиеся сеансам гипноза, сами иногда впадают в гипноз. В этом случае, следовательно, последний развивается уже самостоятельно, как и обыкновенный сон.

Внушение

Следует также отметить, что во время гипноза мы можем путем внушения воспроизвести все явления естественного сомнамбулизма и, с другой стороны, путем внушения же в гипнозе мы можем устранить и естественный сомнамбулизм, т. е. излечить его.

Таким образом, аналогия между гипнозом и есте ственным сомнамбулизмом представляется почти полной. Но естественный сомнамбулизм - явление ненор мальное и в известных случаях болезненное, представляющее собою как бы болезнь сна.

С другой стороны, в известном родстве с естест венным сомнамбулизмом стоит и такой невроз, как истерия, припадки которой также представляют собою сноподобные состояния и даже как бы патологические состояния сна. Возьмем, например, состояние, из вестное под названием истерического сна, которое в значительной мере напоминает собою действительный сон. Да и другие истерические состояния с так назы ваемым помрачением сознания вполне напоминают собою сновидные состояния. И из истерического припадка, как и из естественного сомнамбулизма, опять-таки можно вызвать воспроизведение в состоянии гипноза, а с другой стороны, с помощью внушения в гипнозе можно вызвать все проявления истерических припадков и, само собою разумеется, устранить их.

Что касается другого более тяжелого общего невроза - эпилепсии, то хотя и можно здесь найти внешнее сходство между так называемым эпилептическим автоматизмом и глубоким гипнозом и даже, как показывают позднейшие исследования, произведенные во Франции и у нас в клинике, имеется возможность до некоторой степени постепенно устранить при посредстве глубокого гипноза и путем целого ряда настойчивых и последовательно проводимых в гипнозе внушений амнезию этих состояний, но несомненно, что эпилептические приступы не могут быть воспроизводимы в настоящем виде с помощью гипноза, как не могут они быть и устраняемы гипнозом, откуда очевидно, что дальше естественного сомнамбулизма и истерии сближение глубокого гипноза вести нельзя.

Говоря о сближении глубокого гипноза с сомнамбулизмом и истерией, конечно, мы ничуть не разделяем

Внушение

взгляда Шарко, понимавшего гипноз как состояние нервное, или невроз, подобный истерии.

Как уже сказано ранее, мы рассматриваем гипноз как видоизменение обыкновенного сна. Но так как естественный сомнамбулизм, как болезнь сна, и истерический припадок, как сноподобное состояние, родственны обыкновенному сну, то отсюда нетрудно понять, почему могут быть установлены точки сближения между гипнозом и естественным сомнамбулизмом и истерией, как имеются точки сближения между обыкновенным сном и сомнамбулизмом и истерическими припадками, хотя никто не станет отождествлять обыкновенный сон ни с сомнамбулизмом, ни тем более с истерией.

О природе гипноза как видоизменения сна. Возникает вопрос: в чем же, в сущности, состоит видоизменение сна, которое мы называем гипнозом?

Принимая во внимание те особенности, которые отмечаются как особенности гипнотического сна, мы имеем основание полагать, что гипноз не есть только внушенный сон, как полагает Бернгейм, а является своеобразным видоизменением сна, связанным с эмоцией, вызванной самим усыплением.

Рассмотрим еще раз последовательно вышеуказанные отличия гипноза от обыкновенного сна.

Первая особенность, состоящая в том, что с загипнотизированным лицом можно говорить и можно делать ему различные внушения, которым он повинуется, как известно, встречается иногда и при обыкновенном сне. Есть лица, которые постоянно спят таким образом, что с ними можно говорить, получать от них ответы, можно им то или другое внушать и таким путем заставлять проделывать то или другое. Как известно, такого рода лица иногда служат предметом забавы их сотоварищей, которые проделывают над ними те или другие шутки.

Некоторые полагают даже, что можно из обыкновенного сна приводить людей в гипнотический сон. Тем не менее ясно, что обыкновенный сон, кроме исключительных случаев, не сопровождается явлениями внушаемости, но если мы представим себе, что усып-

Внушение

ляемый в гипнозе засыпает с эмоцией, вызванной усыпляющими приемами гипнотизатора, то все явления внушаемости вполне объяснимы, так как именно эмоция сопровождается таким состоянием, которое чрезвычайно располагает к внушаемости. Известно, напр., как легко прививаются путем самовнушения различные навязчивые состояния при пережитой эмоции страха и как легко осуществляются целебные самовнушения при религиозной эмоции, связанной с ожиданием исцеления.

Если мы обратимся к вопросу об амнезии, то нужно опять-таки иметь в виду, что амнезия не свойственна в полной мере обыкновенному сну. Мы обыкновенно можем рассказать те сновидения, которые испытываем во сне пред самым пробуждением, но эмоция обыкновенно сопровождается запамятованием всего происшедшего.

Что касается особенности глубокого гипнотического состояния, заключающейся в установлении особого отношения между гипнотизатором и усыпленным и характерной для глубокого гипноза, то хотя она и не наблюдается в обыкновенном сне, но ведь обыкновенный сон, как мы уже говорили выше, и не вызывается посторонним лицом по внушению, как гипноз, а представляется явлением, развивающимся самостоятельно при известных условиях, и потому естественно, что в нем не может быть вышеуказанной особенности, свойственной глубокому гипнозу как сну, связанному с эмоцией ожидания, обусловленного приемами усыпления и направляющего сосредоточение на гипнотизатора.

В согласии с этим стоит и то обстоятельство, что вышеуказанная особенность, объясняемая условиями вызывания гипноза, сопровождающегося сосредоточением со стороны усыпляемого на личности гипнотизатора, не наблюдается в случаях менее глубокого гипноза, когда сосредоточение не вполне поглощается личностью гипнотизатора и его действиями.

Таким образом, из всего вышеизложенного нетрудно усмотреть, что различия между обыкновенным сном и гипнозом в сущности объясняются условиями вызывания гипноза как искусственного усыпления, связанного с эмоцией.

Вкушение

Что касается других явлений, наблюдаемых в гипнозе, как, напр., ослабление чувствительности, общее ослабление двигательной сферы, закрытие глаз, некоторое повышение сухожильных рефлексов при ослаблении кожных рефлексов и пр., то они представляют аналогию с теми изменениями, которые в этих функциях наблюдаются при обыкновенном сне; но некоторые явления соответствуют состоянию эмоции: так, напр., пульс в гипнозе, по исследованиям, производившимся у нас, является несколько учащенным (д-р Лазурский), что представляет различие от обыкновенного сна, объясняемое участием эмоции, связанной с усыплением. Также и в дыхании можно обнаруживать иногда явления, соответствующие эмоции.

Прежде чем покончить с вопросом о природе гипнотизма, необходимо еще остановиться на одном мнении, которое рассматривает гипноз просто как эмоцию.

Хотя это мнение и заявляется некоторыми из авторов, но я не вижу основания, чтобы долго задерживаться на этом взгляде. По моему убеждению, это мнение не опирается ни на один достоверный факт. Если гипноз есть только эмоция, то спрашивается, почему обыкновенный сон не эмоция? И затем, если гипноз есть только эмоция, то возникает вопрос, какая это эмоция и какое биологическое значение она имеет, так как все вообще эмоции имеют всегда известное биологическое значение. Если гипноз есть только эмоция, то спрашивается, где и при каких условиях она наблюдается в природе? Если гипноз есть только эмоция, то почему при нем глаза остаются закрытыми? Наконец, известно успокаивающее влияние гипноза, которое нельзя также согласовать с предположением о гипнозе как простой эмоции.

Различные фазы гипноза и его классификация. Теперь наступил момент спросить себя: если гипноз есть видоизменение обыкновенного сна, связанное с эмоцией, то существуют ли три фазы гипноза, согласно учению Сальпетриерской школы? Признав открытые этой школой факты реальными, необходимо в то же время иметь в виду, что такие фазы, которые различаются Сальпетриерской школой, могут быть наблю-

Внушение

даемы только в случаях истерического гипноза, если можно так выразиться, причем они обусловлены в значительной мере невольным внушением или самовнушением истеричных, подвергавшихся частым сеансам гипноза. Всеми, однако, ныне признается, что, как правило, эти фазы в действительности не существуют. Впрочем, и представители Сальпетриерской школы не отрицают, что случаи гипноза, где имеются описанные три фазы, редки; но Шарко признавал в них как бы наиболее полное выражение гипнотизма, а потому рассматривал эти случаи как типичные и, следовательно, наиболее подходящие для изучения. Однако вряд ли кто-нибудь согласится с тем, что редкие случаи должно рассматривать как случаи типические. Наконец, и истерический невроз может вносить и, несомненно, вносит в явления гипноза свои особенности, свой отпечаток, иначе говоря, на истеричных мы можем встретиться с гипнозом, как бы осложненным истерическими проявлениями, а поэтому такие случаи истерического гипноза уже по тому одному не могут быть рассматриваемы как типические случаи гипноза, что и для истеричных эти случаи являются далеко не частыми.

Итак, описанные Шарко три фазы гипноза суть не что иное, как фазы истерического гипноза, или гипноза истеричных, при котором немало явлений выпадает на долю самовнушения и невольного внушения со стороны гипнотизатора, впрочем, и для истеричных эти фазы вряд ли также являются типичными, особенно если истерию рассматривать с той широкой точки зрения, которой научил нас держаться сам Шарко, -если, словом, к истерии причислять не только случаи так называемой большой истерии, но и случаи обыкновенной, или малой, истерии и даже все случаи с так называемыми истерическими признаками, или стигматами.

Надо, однако, заметить, что если классификации Сальпетриерской школы не находят защитников ввиду некоторой искусственности и необычайной редкости тех явлений, которые легли в основание ее учения, то все вообще классификации Нансийской школы, не исключая и Форелевской, отличаются недостаточной

Внушение

определенностью. Сам Бернгейм о своей классификации с 9 степенями гипноза, в основании которой лежит сохранение или отсутствие воспоминания по пробуждении, говорит: «Все эти степени - чисто искусственные и суть не что иное, как точки опоры при описании. Но ошибочно думать, что всякий субъект непременно подходит под один из этих классов. Психическое состояние, определяющее у каждого эти явления, бесконечно разнообразно. Здесь все индивидуально».

Это замечание одинаково относится также и к другим классификациям Нансийской школы.

В настоящее время вообще нет удовлетворительной классификации гипноза. И в самом деле, как можно классифицировать не имеющие строгих границ и постепенно переходящие друг в друга степени одного и того же состояния, притом в различных случаях проявляющегося далеко не одинаковым образом? Вот почему все классификации подобного рода не могут не быть искусственными, и мы только ради практических интересов можем остановиться на той или другой классификации.

Мы думаем, что правильнее всего ради практических целей различать пока малый гипноз, средний гипноз и глубокий гипноз.

При малом гипнозе глаза закрыты, но они могут быть открываемы по произволу, хотя обыкновенно и с некоторыми усилиями. Подчинение воле исследователя имеется, но оно не настолько значительно, чтобы гипнотизируемый не мог бороться с внушениями. Отношение к внушениям зависит в этом случае главным образом от личности и отношения ее к гипнотизирующему. Внушения, следовательно, могут быть действительны в этом случае лишь при отсутствии сопротивления со стороны гипнотизируемого лица и при вере в их действие. При этом большая часть сделанных внушений припоминается по пробуждении от гипноза.

При средней степени гипноза, или так называемом очаровании (гипотаксии), гипнотизируемый уже не может выйти сам из гипноза, он подчиняется внушениям по крайней мере в такой мере, в какой они не

Внушение

расходятся с его основными нравственными воззрениями. При этом во время гипноза он ориентируется в отношении окружающего и по пробуждении в большинстве случаев мало помнит о сделанных внушениях.

Глубокий гипноз характеризуется более или менее полным подчинением личности, осуществлением самых разнообразных внушений по выходе из гипноза и, наконец, нередко особым отношением к гипнотизатору со стороны спящего; при этом обыкновенно ни одно из внушений не помнится загипнотизированным по выходе из гипноза, если, конечно, не сделано специального внушения помнить все и вне гипноза.

Само собою разумеется, что эти три степени гипноза различествуют не только в отношении психических явлений, но и по своим физическим признакам.

При малом гипнозе физические явления весьма незначительны: можно констатировать лишь некоторую пассивность членов и отяжеление век и затем ничего другого со стороны двигательной сферы.

При средней степени наблюдается уже легкая анестезия и притупление функций органов чувств, более или менее значительная пассивность всех членов и невозможность открывать глаза.

При глубоком гипнозе наблюдается более или менее глубокая анестезия, повышение рефлексов и значительное понижение функции воспринимающих органов, за исключением того, что в отношении гипнотизирующего и его внушения может появляться даже повышенная чувствительность (так называемый избирательный сомнамбулизм).

Способы вызывания гипноза. Обращаясь к вопросу о вызывании гипноза, необходимо иметь в виду, что для этого с пользою могут служить различные способы, из которых одни могут считаться физиологическими, так как они действуют непосредственно на те или другие из воспринимающих органов и последовательно на мозг, тогда как другие суть так называемые психические приемы, так как они рассчитаны на действие при участии репродуктивно-сочетательной деятельности высших центров.

Внушение

Рассмотрим с самого начала физиологические возбудители гипноза, не предрешая, впрочем, способа их влияния исключительно только в физиологическом смысле, против чего высказывается Нансий-ская школа.

Можно вызвать гипноз действием на различные воспринимающие органы, причем по характеру эти раздражения могут быть слабые и продолжительные или, наоборот, сильные и внезапные. Так, в отношении зрения можно пользоваться фиксацией взгляда на блестящем предмете или вообще фиксацией взгляда на помещенном перед глазами предмете; с другой стороны, мы можем пользоваться внезапным возгоранием магния, внезапно брошенным в глаза электрическим или солнечным снопом света.

В органе слуха приемом для усыпления может служить всякий вообще однообразный убаюкивающий звук, но для той же цели могут служить и внезапные и сильные раздражения звуками тамтама и других инструментов, которыми пользовались в Сальпетриере.

В органе осязания хорошими усыпляющими приемами являются пассы, продолжительное сжимание пальцев, методическое массирование и пр. С другой стороны, гипноз является и при внезапном давлении на особые чувствительные области, называемые истерогенными или гипногенными (у истеричных).

Из влияний на мышечное чувство можно отметить методические пассивные движения членов как метод, вызывающий гипноз.

Можно ли вызвать гипноз действием на органы обоняния, и вкуса, не удалось еще показать, хотя Бине и Фере склоняются в пользу такой возможности.

Из психических приемов наиболее существенным является внушение, которое состоит как бы в прививании идеи сна; наиболее действительным в этом отношении, без сомнения, является словесное внушение, которое опять-таки может быть производимо или в виде постепенного возбуждения ассоциаций о сне с помощью заявлений, что гипнотизируемый чувствует отяжеление век, рук и ног, что сон приближается, что сон наступает и т. п., или же его можно вызывать простым повелительным заявлением: «Спите!»

Внушение

Почему именно эти два различных приема - медленных и методических воздействий, с одной стороны, и внезапных и сильных - с другой, - приводят к развитию гипноза, нетрудно догадаться. Дело в том, что и та и другая форма внешних раздражений действует угнетающим образом на психику, что, очевидно, и способствует развитию гипнотического состояния.

Здесь важно отметить, что строгое разграничение между физиологическими и психическими приемами гипнотизации не может быть проведено, так как и с физиологическими воздействиями может связываться ассоциация о сне. Представители Нансийской школы, как мы видели выше, утверждали даже, что все так называемые физиологические приемы везде и всюду возбуждают гипноз не иначе как путем прививания идеи сна.

Действительно, можно опытным путем доказать, что он может быть вызван тем или иным влиянием, с которым связана мысль о сне. Сюда относится, напр., сочетание по счету. Приблизительно заявляется, что данное лицо заснет при счете на 10-й цифре, причем безразлично, будет ли счет предоставлен самому гипнотизируемому лицу, или же его будет вести гипнотизер, но на 10-й цифре сон обыкновенно наступает, по крайней мере у тех лиц, которые уже раньше подвергались гипнозу.

Само собою разумеется, что вместо счета может быть взято для усыпления и всякое другое раздражение, с которым предварительно будет связана мысль о засыпании. Таким образом, самый факт возможности вызывания гипноза психическим путем, т. е. путем ассоциации, но при посредстве тех или других внешних физиологических воздействий, представляется несомненным.

Но всегда ли дело обстоит именно таким образом?

Мы уже видели, что это на самом деле не так. Дело в том, что и у лица, не имевшего никакого понятия о гипнозе, методическое поколачивание по большой берцовой кости вызывало гипнотический сон. С другой стороны, пассивное методическое движение стоп в голеностопном сочленении вызывало у интеллигентного больного с параличом ног глубокий гип-

Внушение

ноз, в то время как словесное внушение могло вызвать лишь слабый гипноз.

В подтверждение сказанного я могу еще указать на одну больную, которая быстро впадала в глубокий гипноз под влиянием сильного освещения ее глаз с помощью зеркала и которая в то же время путем внушения не могла быть приведена в глубокий гипноз, а обнаруживала лишь легкую дремоту.

Из наиболее удобных в практическом отношении и наиболее простых психических приемов гипнотизации должно быть признано словесное внушение с постепенным прививанием ассоциации сна. При этом субъекту внушается, чтобы он сосредоточился на том, что он засыпает, что он при этом все более и более погружается в сон и что уже начинает спать. Из физических же приемов более простым является фиксация какого-либо, всего лучше небольшого, блестящего предмета, напр. хотя бы металлической головки врачебного молотка. Но первый способ, в отдельности применяемый, иногда требует более или менее продолжительного времени для осуществления. Второй способ с фиксированием блестящего предмета имеет то существенное неудобство, что при продолжительном смотрении обусловливает значительное утомление глаз, приводящее иногда к тем или другим нервным проявлениям, а между тем усыпление почти никогда при этом способе не наступает скоро.

По моим наблюдениям, гипноз скорее всего наступает, если мы будем для усыпления совмещать тот и другой способ. Поэтому в своей практике я пользуюсь обыкновенно головкой врачебного молоточка, на которую предлагаю гипнотизируемому смотреть, и вместе с тем тотчас же приступаю к словесному внушению, предлагая сосредоточить мысль на том, что он начинает засыпать, что он уже чувствует приближение сна, что он засыпает и т. п. Если в течение нескольких секунд глаза гипнотизируемого лица не закрываются при постепенном прививании ассоциации о сне и при фиксировании предмета, то я устраняю головку молоточка от глаз и делаю тотчас же внушение: «Закрывайте глаза и спите», которое обычно и приводит к желаемому результату..Вся операция с вновь

Внушение

гипнотизируемыми лицами не требует времени больше нескольких секунд, самое большее одной-двух минут.

Что же касается тех лиц, которые гипнотизировались раньше, то дело обстоит еще проще. Им достаточно бывает произнести несколько слов внушения и приставить головку молоточка к глазам, чтобы усыпление уже наступило. У испытанных гипнотиков, конечно, можно ограничиваться и одним повелительным «Засните!».

Должно иметь в виду, что усыпление весьма мало зависит от желания или нежелания заснуть. Намеренное желание достигнуть сна скорее вредит наступлению гипноза и во всяком случае ему не содействует. С другой стороны, скептицизм по отношению к гипнозу и уверенность больного, что он не может поддаться гипнозу, ничуть не препятствуют развитию гипноза. Один пациент в этом отношении недурно выразил в нескольких строфах, как его скептицизм бьш разбит силою действительности:

Вчера я в первый раз испытывал гипноз.

Артист в душе, я верю месмеризму.

Сперва лег на диван, фиксировал свой нос

И перестал вдруг верить гипнотизму.

Лежал, закрыв глаза, но слышал все прекрасно:

И ровный тембр врача, и пассы его рук -

И думал про себя: «Напрасно, все напрасно,

Мне не изгнать моих душевных мук».

И вдруг услышал я: «Страданья прекратятся.

Хотя не вдруг, но будет легче вам».

А я лежал, хотелось мне смеяться.

И слышал конки звон и дребезжанье рам.

Лежал так пять минут. Вдруг тяжесть в организме,

Отек в руках, ногах почувствовал я вдруг.

♦Вы погрузились в сон. Теперь вы в гипнотизме».

И что ж, не мог поднять никак своих же рук.

Что ж это-сон? Иль, может, онеменье?

Но я уверен в том, что я тогда не спал.

Ах, как желал бы выяснить сомненье.

Решить - то был гипноз, иль только я устал.

Болезни нервные гипнозу поддаются.

Уверен в том. Я верю в месмеризм!

Но сила Месмера лишь избранным дается,

Итак, еще сеанс-и к>черту пессимизм.

Об условиях, затрудняющих развитие гипноза, и о распространенности гипноза. Здесь необходимо ска-

Внушение

зать о некоторых индивидуальных и внешних условиях, которые препятствуют развитию гипноза.

В числе этих условий следует упомянуть о сильной эмоции больного, вызванной каким-либо посторонним влиянием и не устраненной во время процесса гипнотизирования.

В числе других эмоций следует иметь в виду и желание иметь сон во что бы то ни стало. Так, некоторые не засыпают потому, что усиленно хотят заснуть, и волнуются тем, что они не могут заснуть.