Лекция 4 источниковедение в России в XX в

1920-1930-е гг. называли периодом утверждения в российском источниковедении марксистской теории.

Некоторые принципиальные источниковедческие положения •;ашли свое выражение в 1921 г. на страницах журнала «Пролетар­ская революция» в статье М. П. Покровского «От Истпарта», где рассматривались следующие вопросы:

- о значении исторических источников, без которых невозможна исследовательская работа;

- о принципиальной важности обеспечения историко-революци­онных исследований возможно более полной источниковой базой;

- о значении документов РКП(б) и других политических партий и революционных движений для изучения революционной борьбы;

- о значении мемуаров как источников, отражающих психоло­гический фон событий.

Под влиянием статьи В. И. Ленина «О значении воинствующего материализма» в 20-е гг. в работах М. Н. Покровского, В. В. Адо­ратского, Н. М. Лукина началась борьба с так называемой буржу­азной методологией истории, раскрывалась суть кризиса «буржу­азного историзма». Большой вклад в это дело внесли выступления М. Н. Покровского и В. И. Невского в связи с переизданием в 1923 г. книги А. С. Лаппо-Данилевского «Методология истории». Крити­куя последнего за отрыв источников от общественных условий, в которых они созданы, М. Н. Покровский выдвигает положение об историческом источнике как продукте классовой борьбы. Впослед­ствии, в начале 60-х гг., М. Н. Покровского критиковали В. П. Дани­лов и С. И. Якубовская за узкое определение исторического источ­ника, который «не только отражает классовую борьбу, но содержит конкретные исторические сведения». Но в период становления советской исторической науки формула М. Н. Покровского возникла скорее не как определение исторического источника, а в связи с критикой подходов к источнику в буржуазной историографии.

Принципиальные положения складывающейся новой теории:~:точниковедения формулировались в основном на страницах учеб-■ ых пособий, статей, лекций. Ряд лекций был прочитан в 1918-

1919 гг. слушателям Архивных курсов при Петроградском архео­логическом институте А. С. Лаппо-Данилевским, А. Е. Пресняко­вым, И. Л. Маяковским, О. А. Добиаш-Рождественской.

В 1922 г. было опубликовано учебное пособие В. И. Пичеты «Введение в русскую историю», где автор:

- определяет исторический источник как «все те материалы, которые остались от прошлой жизни и в которых отражается ка­кой-либо след старины»;

- выдвигает принцип исчерпывающей полноты источниковой базы;

- формулируя понятие о внутренней и внешней критике, указы­вает на важность выяснения вопросов происхождения источников, обстановки их появления, в особенности авторства (условия жизни автора, социально-экономическая, политическая и идеологическая принадлежность).

- дает обзор источников по территориальному признаку, а за­тем - по видам, но без обоснования видового принципа деления.

Учебные пособия этого периода опирались в основном на ис­точники феодального периода.

В 1923 г. в журнале «Красная летопись» появляется статья//. А. Рож-кова «К методологии истории революционного движения», где, во-первых, автор призывает критически усваивать не только запас исторических знаний, но и приемы и методы исторического иссле­дования, оставшиеся в наследие от буржуазных историков, и, во-вторых, останавливается на вопросах методики исследований историко-революционного материала на примере анализа воспоми­наний революционеров.

В 1924 г. на Всесоюзном совещании Комиссии по собиранию и изу­чению материалов по истории Октябрьской революции и истории Коммунистической партии (Истпарт) с докладом «О научной обра­ботке источников по истории РКП(б) и Октябрьской революции» выступил известный историк партииЯ. И. Авдеев. В своем выступ­лении он также говорил о критическом освоении того полезного в области методики, что могла дать предшествующая источнико­ведческая историография, подчеркнул обязательность применения всего аппарата источниковедческой критики ко всем историчес-

ким источникам, в том числе и к историко-партийным докумен­там. Эту необходимость Авдеев доказывал ссылками на историко-партийные мемуары, в которых возможны ошибки памяти и кото­рые требуют сопоставления с другими источниками.

Вопросы происхождения и авторства, критики и интерпретации источников, которые ставились и буржуазным источниковедением, Н. И. Авдеев дополнил классовым анализом. Он требовал выяснять не только особенности языка, характер интересов и взглядов автора, уровень его образования, но и классовые интересы эпохи, к кото­рым принадлежат данные источника.

Н. И. Авдеев критиковал немецкого ученогоЭ. Бернгейма, который делил исторические источники на остатки и предания, считал, что остатки требуют только проверки на подлинность без проверки на достоверность. Советский историк возражал против такого подхо­да, приводя в пример документы охранки, недостоверные, по его мне­нию, хотя и являющиеся остатками, по классификации Э. Бернгейма.

В первой половине 20-х гг. наметились контуры некоторых других направлений исследования теоретико-источниковедческих проблем. В статьях С. В. Рождественского, С. Н. Валка, Ю. М. Бо­чарова обращается внимание на видовую характеристику источ­ников. Так, Ю. М. Бочаров дал характеристику основных видов источников по истории Октябрьской революции: мемуаров, стати­стики, законодательства, устной традиции, газетной и брошюрной литературы.

Основным содержанием этого периода (20-е гг.) является ста­новление истории партии как науки и подготовка историков-марк­систов, но решаются и другие вопросы. Так, на конференции в 1928 г. говорилось о важности статистико-математических методов при ана­лизе исторических явлений, о применении методов точных наук при датировке памятников (фото, рентгеновский, химический анализ).

Конец 20-х гг. отмечен борьбой против деления наук на номоте-теческие и идиографические. Это деление названо «риккертианством» и проявлением кризиса буржуазного историзма. Таким образом, происходит отмежевание советской науки от мирового опыта, формируется марксистско-ленинский подход к анализу обществен­ных явлений.

 

Работы конца 20-х - начала 30-х гг. ставили перед собой в пер­вую очередь учебные задачи.

Г. П. Саару принадлежат обзор и критика теоретико-методически: работ буржуазных ученых: Э. Бернгейлш, Ш. Ланглуа, Ш. Сенъобоса. Г. П. Саар критикует их схемы классификации источников, опреде­ления исторического источника как «результата человеческой дея­тельности», «продукта индивидуальной человеческой психики», «следа мысли и действий людей прошлого».

В 1931 г. выходит книга С. И. Быковского «Методика истори­ческого исследования». В предисловии автор отмечает, что «на книжном рынке почти нет специальных работ и систематических учебников по вопросам техники исторического исследования». Из опубликованных работ дореволюционного периода наибольшего внимания, по его мнению, заслуживает труд Ш. Ланглуа и Ш. Се-ньобоса, «на худой конец заслуживает внимания и работа Э. Берн-гейма», «обширный курс лекций Лаппо-Данилевского чрезвычайно засорен не идущими к делу, бесполезными в практическом отно­шении и, более того, вредными рассуждениями, идеалистическая основа которых очевидна», названы также труды В. С. Иконникова, В. Н. Перетца, Е. Щепкина и «решительно ничего не дающая работа Л. П. Карсавина "Введение в историю"» (1920). Все эти произведе­ния, по мнению С. И. Быковского, объединяет антимарксистская сущность в части методологии истории. Он также отмечает, что вопросы техники исторического исследования тесно связаны с мето­дологией истории. «Но марксистски продуманной и проработанной методики исторического исследования еще не создано... и крити­чески марксистски не проработан итог достижений буржуазной исторической науки... такая работа только началась трудами В. И. Пи-четы, А. М. Большакова, А. Шестакова, Г. П. Саара».

С. И. Быковский отмечает, что методологией исторической науки является теория исторического материализма. А наука, которая имеет дело с памятниками, в которых отражен исторический про­цесс - это техническая методология исторического исследования -вспомогательная историческая дисциплина.

Автор также дает определение понятию «исторический источ­ник». В широком смысле - это «всякий памятник прошлой жизг

I узком - «памятник прошлой жизни, отражающий тот или иной исторический факт, событие, явление или деталь исторического факта, события, явления».

С. И. Быковский проводит черту между историческим источни­ком и историческим пособием. Последнее не является, на его взгляд, историческим источником в узком смысле, в отличие от Г. П. Саара, который относил исторические пособия к историческим источникам.

Схемы классификации исследователь считал условными и при­держивался, как и Г. П. Саар, видовой классификации. Он предло­жил деление исторических источников на 4 группы: 1) устная тра­диция; 2) письменная и печатная традиция; 3) вещественные памятники и традиции в изображениях; 4) пережитки (след про­шлой жизни в языке, нравах и т. п.). Внутри каждая группа дели­лась на виды.

Говоря об обязательной полноте источниковой базы, С. И. Бы­ковский отмечает, что «прочные выводы историка могут быть ос­нованы только на доброкачественных источниках». В связи с этим он предлагает дополнить приемы внешней и внутренней критики и вводит понятия «аналитическая» и «синтетическая критика» ис­точников. Первая проводится при анализе отдельных памятников, изучаемых независимо друг от друга, и ее главная задача состоит в проверке подлинности памятников, вторая - при совместном изу­чении группы исторических источников, а главная задача опреде­лена как выяснение степени достоверности сообщаемых истори­ческим источником фактов.

Книга С. И. Быковского вызвала ряд негативных рецензий. В частности, С. Г. Томсинский сводит проблему принципиального отличия марксистского источниковедения от буржуазного лишь к умышленной фальсификации источников и фактов. В своем ответе последнему С. И. Быковский подчеркивал «необходимость преем­ственности в науке», отвергал упрощенное понимание классовости каждого отдельного приема техники источниковедческого ис­следования. Отличительной чертой марксистско-ленинского источниковедения С. И. Быковский считал требование «полно-I всестороннего охвата всех видов источников каждым частным пс разделением исторической науки».

 

Решение проблемы соотношения марксистско-ленинского ис­точниковедения с предшествующим опытом практической работы историков над историческим источником было положено С. Н. Вал­ком в его исследовании «Исторический источник в русской ис­ториографии XVIII в.». Он говорит о зависимости методики источ­никоведения «от характера руководящей историографической теории и методологии».

В 1940 г. вышли учебники по источниковедению М. Н. Тихоми­рова «Источниковедение истории СССР с древнейших времен до конца XVIII в.» и С. А. Никитина «Источниковедение истории СССР XIX в.». В них на практике применен основной принцип нового ис­точниковедения - источники рассматривались в связи с теми кон­кретно-историческими условиями, в которых они возникли. Учеб­ники характеризуют основной состав источников по истории страны феодального периода и эпохи капитализма и основные виды источ­ников этих периодов. В учебнике М. Н. Тихомирова давалась также характеристика важнейших источников по истории народов России.

В 30-е гг. происходит серьезная деформация в развитии теоре­тических проблем, в частности утверждается положение о необя­зательности документального обоснования выводов историка; уче­ные отказываются от принципа привлечения всей совокупности документов как условия объективной интерпретации и научной критики исторических источников; утрачивается академический профессионализм.

Разгром и приведение к абсолютному идейному послушанию Академии наук начались в 1929-1931 гг. с «академического дела», когда под суровый большевистский суд попали археография, источниковедение и другие специальные дисциплины, препятству­ющие искажению истины. Еще в 1927 г. И. В. Сталин в статье «Об оппозиции» сказал об архиве Истпарта, что «там есть такие документы, с которыми партия не может мириться».

Но даже в таких экстремальных условиях источниковедение продолжает функционировать самостоятельно на одном островке. В 1930 г. происходит открытие Московского государственного исто-рико-архивного института - МГИАИ (этот факт О. М. Медушевская назвала «феноменом»), так как источниковедческий профессио­нализм оказался необходимым в одной сфере - в сфере государ-

ственнои архивной службы. Дисциплины источниковедческого на­правления в институте читались С. Б. Веселовским, П. Г. Любо ми­ровым, М. Н. Тихомировым, В. К. Яцунским, Л. В. Черепниныи Н. П. Чуйковым.

Таким образом, в 20-50-е гг. определились главные черты новой концепции источниковедения. Принципиальное значение имело при этом рассмотрение источника в качестве социально-исторического явления, продукта определенной общественной борьбы. На этой основе реализовались основные задачи источниковедения - вопросы классификации источников, методы изучения происхождения и ав­торства, проверки достоверности и оценки значения.

К разработке серьезных теоретических проблем источниковеды вернулись лишь в конце 50-х - начале 60-х гг.

Что касается западной и мировой науки в целом, то здесь можно отметить, что после Первой мировой войны общественный престиж исторической науки и социальный статус историка претерпели резкие изменения, что было связано с разочарованием в прогнозирующих возможностях исторической науки и социальных наук в целом. На этом фоне негативизма массового сознания по отношению к ду­ховным ценностям прошлого историки-профессионалы обратились к критическому переосмыслению концепции исторического пост­роения. В 20-50-е гг. концепции событийности, по преимуществу политической истории, истории европоцентристской, была проти­вопоставлена новая концепция объемной, «тотальной» истории, охватывающей область общественных настроений, менталитет, образ жизни народов. Эта концепция по-новому ставила вопрос об исторических источниках, о качественном изменении источ-никовой базы. «Новая историческая наука», или школа Анналов во Франции в лице М. Блока и Л. Февра, подвергла переосмыслению традиционные представления об историческом документе, о путях достижения исторической истины, о соотношении исторического источника и факта социальной действительности. Конец 50-х - нача­ло 60-х гг. - новый этап в развитии гуманитарных наук. Западные историки определили его как «ренессанс эрудиции». Общественные симпатии от технических и естественных наук (что связано с их успехами в первой половине XX в.) повернулись к истории.

 

В нашей стране с_ж>нца 50-х гг. растет интерес к теоретическим проблемам"ттсто^тптиковедения (предмет, его структура, задачи и мес­то в системе научных исторических знаний). Эти вопросы находятся в фокусе дискуссий на страницах журналов и всесоюзных конфе­ренциях. Только за 1972-1983 гг. было проведено 4 конференции.

-В эти годы начинается разработка источниковедения советской эпохи. До того существовало мнение, что источники по истории современности не подлежат источниковедческому изучению, а сразу используются как база конкретно-исторического исследования. Лишь в 1955 г. руководитель кафедры источниковедения истори­ческого факультета МГУ академик М. Н. Тихомиров сумел доказать начальству, что пора приступить к изданию общего курса источни­коведения советской истории. Он включил источники советского времени в сферу научных изысканий Археографической комиссии АН СССР, неоднократно выступал за разработку проблем источни­коведения советской документалистики.

Особое внимание привлекают к себе вопросы типологии и клас­сификации источников, выявления их социальной природы, струк­туры, закономерностей образования, эволюции типов.и видов;

Первостепенное внимание уделяется в этот период совершен­ствованию методов, обеспечивающих повышение уровня инфор­мативной отдачи источников, эффективности их научного исполь­зования, в теоретическом и прикладном аспекте разрабатываются возможности применения в источниковедении методов других наук -математики, социальной психологии, экономической статистики и др. Формируется как источниковедческая дисциплина источнико­ведение массовых источников.

Создаются учебные пособия по всему курсу источниковедения истории СССР - М. Н. Черноморского (1965), И. Д. Ковалъчвнко (1973, Ш\)М. А. Варшавчика (197\).

Критикуются концепции буржуазной исторической науки с по­зиций партийности и историзма.

Одним из важнейших условий конституирования научной дис­циплины в самостоятельную отрасль знания является определение ее объекта, предмета, задач и методов изучения.

Объектом изучения источниковедения были определены исто­рические источники. Что касается предмета, то в 20-е гг. большин-

ство историков удовлетворяло общее определение источниковеде­ния как научной дисциплины, посвященной изучению исторических источников, а так как этим же занимались многие вспомогатель­ные исторические дисциплины, то источниковедение рассматрива­лось как их совокупность. Историки 30-х гг. тоже характеризовали источниковедение как «совокупность научно-вспомогательных дисциплин, относящихся к изучению и обработке исторических ис­точников» (БСЭ. 1-е изд. М, 1937. Т. 30. С. 96). С. Н. Валк в 1940 г. отделил источниковедение от других научных дисциплин, изучаю­щих источники, и определил его как «общее учение о документе». В том же году впервые в нашей стране были опубликованы уни­верситетские курсы М. Н. Тихомирова и С. А. Никитина, где источниковедение рассматривалось как самостоятельная наука, ставящая своей задачей «дать обзор и критику важнейших пись­менных источников по истории СССР». В 1960-е гг.У7. В. Черепнин и А. И. Гуковский отмечали множественность определений источ­никоведения: в одних случаях - как совокупность вспомогатель­ных дисциплин, в других - как одну из них. Ряд исследователей, в частности В. В. Фарсобин, отмечают, что задачей источниковеде­ния является разработка методов изучения источников и в этом от­личие источниковеда от историка. Однако стремление ограничить предмет источниковедения методикой исследования источников не встречает поддержки у большинства ученых (М. А. Варшавчик, С. О. Шмидт, В. И. Стрельский). Они подчеркивают, что источ­никоведение должно не только разрабатывать методику, принципы и приемы исследования исторических источников, но и вести прак­тическую работу по их изучению. Эта же точка зрения развивается в учебнике под редакцией И. Д. Ковальченко (1973, 1981).

Другой вопрос - установление границ между источниковедчес­ким и историческим исследованиями. В 1962 г. С. М. Каштанов и А. А. Курносое, утверждая, что история - «...это теория и методика осмысления исторических фактов в их взаимосвязи и взаимообус­ловленности», а источниковедение «может рассматриваться как теория и методика исторических фактов», тем не менее пришли к выводу, что большой разницы тут нет и «источниковедение прак­тически сливается с историческим исследованием». Через Шлет

этот же вопрос поднял М. А. Варшавчик. Он заявил, что в задачи источниковедения входит не только аналитическая, но и синтети­ческая критика. Последняя представляет собой особый этап иссле­довательской работы, на котором прослеживаются, устанавливаются связи между фактами, создается всестороннее фактологическое по­строение об изучаемом предмете, необходимая совокупность фак­тов. Рассматривая отличие труда историка от труда источниковеда, А. И. Уваров и О. М. Медушевская отмечали, что историк создает источниковедческую модель источника, выделяя из источника ту информацию, которая непосредственно связана с темой его иссле­дования, но за пределами внимания историка остаются сведения, которые могут быть значительными для изучения другого вопроса. В задачу источниковеда входит выявление всей информации, содержащейся в источнике, с последующей оценкой ее полноты, достоверности, научной ценности и т. д.

К середине 80-х гг. точно разработан предмет источниковедения: «Источниковедение есть специальная отрасль научных истори­ческих знаний, наука об исторических источниках, теория и прак­тика их использования в исторических исследованиях. Источни­коведение органически входит в систему исторической науки» (М. А. Варшавчик).

Источниковедческие исследования ведутся как в теоретико-ме­тодологическом, так и в конкретно-прикладном аспектах. В центре внимания первого находятся вопросы о сущности и природе источ­ников как носителей сведений о прошлом; типах и видах источников, закономерностях их возникновения и эволюции, информативных возможностях; об основных принципах, путях и методах научной критики источников, обработки и анализа содержащихся в них сведений и др.

Таким образом, исследования по общим теоретико-методоло­гическим проблемам источниковедения касаются широкого круга гносеологических вопросов, связанных с характеристикой ис­точников в системе отношений «действительность - источник» и «источник - историк».

Конкретно-прикладной аспект источниковедческих исследований связан с анализом той или иной совокупности источников, исполь­зуемых для изучения определенных исторических явлений и про-

цессов. Такое направление научных изысканий наиболее широко распространено в источниковедении и тесно связано с практикой конкретно-исторических исследований.

В к"ни^8^д гг у 1-гт"чннк"врт*нич появились новые задачи в связи с пересмотром ряда концепций исторического развития, что породило спрос на новую информацию. Среди актуальных проблем отечественного источниковедения этого периода можнсГ назвать следующие:

""Г? Прг одоление неравномерности в уровне, характере и масшта­бах изучения и использования различных групп и видов источников;

2. Введение в научную практику массовых источников;

3. Разработка задач источниковедческой критики по отношению к документам советского времени (в наибольшей степени эти приемы были разработаны применительно к источникам истории дорево­люционной России, элементарные источниковедческие процедуры вообще не применялись к партийным документам);

4. Развитие специальных источниковедческих исследований по периоду Нового и Новейшего времени (источниковедение исто­рии СССР феодального периода находилось в этом отношении на более высоком уровне);

5. Восстановление пробелов в источниковой базе Новейшего времени - сбор и фиксация воспоминаний, «воссоздание» источ­ников, развитие «устной истории»;

6. Организация на новом уровне публикаторской работы мате­риалов по истории советского общества (до этого преобладали сбор­ники, имеющие апологетический характер, конъюнктурное назна­чение); пересмотр и переиздание статистических публикаций;

7. Совершенствование методов исследования источников, привлечение современных технических средств (в первую очередь это касается массовых источников).

В настоящее время, в начале XXI в., когда ученые получили дос­туп ко многим ранее засекреченным документам и ввели их в науч­ную практику, некоторые историки-корифеи (Н. Н. Покровский и др.) обращают внимание на качественный научный анализ этих документов, как в процессе их изучения, так и в ходе их публика­ции. Внимание акцентируется на комплексном подходе, так как из­влечь достоверные сведения из документа можно только используя

достижения различных наук: источниковедения, текстологии, археографии, дипломатики, палеографии, сфрагистики. Подчерки­вается также, что назрела необходимость углубленного научного анализа советских документов: определения авторства, дат, подлин­ности, полноты, канонического (первоначального) текста, тенден­циозности и достоверности. Таким образом, пришла пора не про­сто вовлекать в научную практику'новые источники и~спёшнО~их публиковать, а предварительно подвергать их тщательному и каче­ственному анализу, источниковедческому исследованию. Только в этом случае возможны истинно научные выводы.

В новом учебнике по источниковедению, изданном Российским государственным гуманитарным университетом (РГГУ) в 1998 г., говорится, что к концу XX в. определился новый статус источнико­ведения в системе гуманитарных наук. Суть его заключается в том, что исторический источник выступает как единый объект исследо­вания различных гуманитарных наук при разнообразии предметов их изучения. Тем самым он (источник) создает единую основу

• - для междисциплинарных исследований и интеграции наук. Таким

* ббразом подчеркивается междисциплинарный характер источникове­
дения, которое разрабатывает проблемы, рассматриваемые не только
в исторической науке, но в других вспомогательных исторических
дисциплинах (палеография, сфрагистика, дипломатика и др.).
Источниковедение определяется как метод изучения прошлой ре­
альности через посредство человеческого восприятия, зафиксирован­
ного в источнике. А так как без обращения к источникам познание
реальности вообще невозможно, то метод источниковедения необ­
ходим для гуманитарного познания в целом. Источниковедение
рассматривается как одна из фундаментальных дисциплин в образо­
вании специалиста-гуманитария, а метод источниковедения - источ­
никоведческий анализ и синтез - как тот исследовательский метод,
которым должен владеть профессионал-гуманитарий. Таким образом,
источниковедение - это учение об источнике, которое имеет прин­
ципиальное значение для гуманитарного знания в целом.

Главная задача источниковедения - изучение объектов культуры как источников информации о человеке и обществе. Перед источ­никоведением-также стоят две задачи: эвристическая и аналити­ческая. Первая - это ориентирование в многообразии исторических

источников, их классификация, изучение совокупности источников, отложившихся в ходе исторического процесса. Вторая - это разра­ботка методов анализа исторических источников, получения из них достоверной и, возможно, более полной информации и методов оценки источников с данных позиций.

По мнению ученых - представителей школы МГИАИ, - для источниковедения ключевым является определение культуры в самом широком смысле, т. е. все созданное людьми в отличие от создан­ного природой без их участия. Поэтому следует обращаться ко всему объему произведений культуры, созданных в процессе человеческой деятельности и отразивших в себе социальные, психологические, эколого-географические, коммуникационно-информационные, управленческие и другие аспекты развития общества и личности, власти и права, нравственности, мотивов и стереотипов человечес­кого поведения. В современной концепции источниковедения активно проводятся идеи исторического источника как средства общения личности с мировой культурой. В основе этой концепции лежит фундаментальная человеческая потребность в преодолении рамок пространства и времени и взаимодействия с людьми, с куль­турой других эпох при посредстве исторических источников, выступающих как явление культуры.

Источниковедение изучает не просто исторический источник, а систему отношений: человек - произведение - человек, когда через посредство созданного произведения человек дает знать о себе другим людям.

Итак, отечественное источниковедение прошло определенные этапы в своем развитии. В 1920-1980-е гг. была оформлена и полу­чила развитие материалистическая концепция науки об источниках, сформировался ее предмет как самостоятельной отрасли научных исторических знаний. Новые задачи, возникшие перед источнико­ведением в конце 1980-х гг., дали весьма ощутимый импульс в его развитии. Прежде всего это проявилось в освоении и введении в научную практику ранее неизученных источниковых комплексов, а также в совершенствовании методов исследования источников. Углубление теоретико-методологических изысканий способствовало определению нового статуса источниковедения в системе гумани­тарных наук, основанного на его междисциплинарном характере.

 

Литература

Авдеев Н. И. О научной обработке источников по истории РКП(б) и Октябрьской революции // Пролетарская революция. 1925. № 1,2.

Бочаров Ю. Н. Источники по истории Октябрьской революции и ме­тоды их проработки в школе // Историк-марксист. 1927. № 5.

Быковский С. И. Методика исторического исследования. Л., 1931.

Варшавчик М. А. Историко-партийное источниковедение. Киев, 1984.

Данилов В. П., Якубовская С. И. Источниковедение в изучении исто­рии советского общества// Вопр. истории. 1961. № 5.

Источниковедение: Теоретические и методические проблемы. М., 1969.

Источниковедение: Теория, история, метод, источники российской

истории. М., 1998.

Карсавин Л. П. Введение в историю // Вопр. истории. 1996. № 8.

Карсавин Л. П. Философия истории. СПб., 1993.

Каштанов С. М., Курносое А. А. Некоторые вопросы теории источни­коведения // Ист. арх. 1962. № 4.

Ковалъченко И. Д. Исторический источник в свете учения об инфор­мации // История СССР. 1982. № 3.

Круглый стол: Актуальные проблемы советского источниковедения //

История СССР. 1989. № 6.

Медушевская О. М. Источниковедение в России XX в.: Научная мысль и социальная реальность // Советская историография. М., 1996.

Медушевская О. М. Современное зарубежное источниковедение. М., 1983.

Медушевская О. М. Теоретические проблемы источниковедения в со­ветской историографии 20-х - начала 30-х годов // Источниковедение: Теоретические и методические проблемы. М., 1969.

Пичета В. И. Введение в русскую историю. М., 1922.

Покровский Н. Н. Источниковедческие проблемы истории России XX века // Общественные науки и современность. 1997. № 3.

Пронштейн А. П., Данилевский И. Н. Вопросы теории и методики исторического исследования. М., 1986.

Рожков Н. А. К методологии истории революционного движения // Красная летопись. 1923. № 7.

Саар Г. П. Источники и методы исторического исследования. Баку, 1930.

Тихомиров М. Н. Источниковедение истории СССР с древнейших вре­мен до конца XVIII в. М., 1940.

Томсинский С. Г. За марксистско-ленинское источниковедение // Про­блемы источниковедения. М.; Л., 1933. Вып. 1.

Фарсобин В. В. Источниковедение и его метод. М., 1983.

V Лекция 5 ПОНЯТИЕ «ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК»

Центральное место среди теоретических проблем источнико­ведения занимает теория самого источника, раскрывающая его при­роду, сущность, специфику отражения действительности, особен­ности содержащейся в нем информации, его гносеологическую функцию в исторических исследованиях.

Что касается определения понятия «исторический источник», то оно, с одной стороны, относительно и условно, как любое опре­деление. С другой, оно является одним из средств более полного и точного познания научной категории. В отечественной истори­ческой науке определение исторического источника возникло срав­нительно поздно и стало своеобразным этапом познания.

Впервые с употреблением термина «источник русской исто­рии» мы встречаемся в работе немецкого историка и статистика А. Л. Шлецера «Опыт изучения русских летописей», вышедшей на немецком языке в 1768 г., где употребляется термин 0ие11е. Эта книга была известна в России, но термин «источник» долго не входил в употребление. Обобщающие труды по русской истории XVIII в. вообще обходятся без него.

В начале XIX в. термин ОцеИе завоевывает признание в немецком источниковедении. Его применяют также М. Каченовский, Н. Ка­рамзин, но не разъясняя значения этого понятия. В 30-60-е гг. XIX в. термин «источник» широко внедряется в практику преподавания истории, в исследовательские и обобщающие труды. Например, в «Русской истории» Н. Г. Устпрялова термин «исторический ис­точник» приравнивается к понятию «памятник минувшего». Впервые об отличии исторического источника, от исторического исследова­ния (пособия) сказал К. Н. Бестужев-Рюмин во введении к курсу «Русская история» (1872), не дав определения термину. К концу XIX в. русское источниковедение вплотную подошло к выработке соб­ственного определения исторического источника.

В конце XIX в. происходит формирование источниковедения как особой исторической дисциплины. Вопросы теории источни­коведения получили свое отражение прежде всего в работах Э. Берн-гейма, немецкого историка, профессора Грейсвильского универси-

тета, автора одного из первых учебников по методологии истории -«Учебника исторического метода и философии истории» (1889). Э. Бернгейм придерживался неокантианских представлений о спе­цифике исторического познания.

Понятие «исторический источник» Э. Бернгейм определял сле­дующим образом: «Материал, из которого наша наука черпает познание». По его мнению, исторический источник, как генетически (по происхождению), так и функционально (по использованию), связан с человеческой деятельностью:

- прошлой деятельностью человека;

- познавательной деятельностью историка.

Не отрицая влияния «физических условий и воздействий» природы и общества на «массовые и индивидуальные проявления деятельности людей», Э. Бернгейм особо подчеркивал, что деятель­ность человека определяется «внутренними побуждениями созна­ния», т. е. «чувствованиями, мышлением, волей». Эти «внутренние причины», указывал ученый, «относятся к психической причинно­сти, и этот вид познания причинности и преобладает в истории...» Следовательно, исторический источник он рассматривал кшрезуль-тат прежде всего психической деятельности людей, как продукт той «духовной среды», в которой он был создан.

В 80-е гг. XIX в. начал читать свой курс лекций по источникове­дению В. О. Ключевский. Исторический источник он определял как «письменные или вещественные памятники, в которых отразилась угасшая жизнь отдельных лиц и целых обществ». В. О. Ключев­ский сближается с французской школой, для которой характерно понимание исторических источников как следов прошлого («угас­шая жизнь»).

Что касается исторического позитивизма, то одной из его ха­рактерных особенностей является стремление возвести историчес­кую науку в «почетный ранг» «точных», «положительных наук», таких как физика, химия (АнриМарру). Историки-позитивисты стре­мились создать «точную науку о духе». Ориентируя историческое познание на беспристрастное констатирование фактов, извлекаемых из исторических документов с помощью их критического анализа, сторонники исторического позитивизма старались избегать поста­новки теоретико-методологических вопросов источниковедения

 

и сосредоточивали свои усилия преимущественно на разработке конкретной методики изучения исторических источников (Я/. Ланг-луа и Ш. Сеньобос и их «Введение в изучение истории» - 1898).

Вместо немецкого термина (^иеИе Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобос использовали термин «документ». «История пишется по документам». «Документы - следы, оставленные мыслями и действиями некогда живших людей». Ученые видели в них «единственный источник исторического познания», служащий для историка «точкой отправ­ления» в его изысканиях. Без документов, считали они, историческое познание невозможно. «Нет документов, нет истории».

Понятие исторического источника глубже и обстоятельнее всего в русской буржуазной исторической науке разработано у А. С. Лаппо-Данилевского (его концепцию см. в лекции 3).

Русские историки вначале эмпирически выявили, описали и клас­сифицировали исторические источники, а уж потом занялись выра­боткой определения (см. лекцию 2). Побудительными причинами этого, по мнению советского историка Л. Н. Пушкарева, было по­явление определений подобного рода в западноевропейской науке, а также расширение источниковедческой базы, возникновение новых видов источников.

В начале XX в. необходимость оперирования большими комп­лексами разнообразных источников существенно усложнила процедуры отбора, классификации и сопоставления исторических источников. Все это требовало более широкой трактовки самого понятия «исторический источник». В то же время расширение по­нятия явилось отражением тенденции исторической науки к услож­нению предмета своего исследования и соответственно к увеличению своей источниковой базы. С этой точки зрения расширительная трактовка понятия «исторический источник» имела существенное методологическое значение, ориентируя историков на комплексное изучение всех разнообразных видов исторических источников.

Одна из первых попыток дать расширительную трактовку понятию «исторический источник» была предпринята немецким историком А. Майстером (1906), который считал, что предметом исторической науки являются человеческое общество и индивидуум в их взаимодействии. Историческому источнику он давал следующее определение: «все то, из чего мы можем почерпнуть историческое познание, является историческим источником».

С расширительной трактовкой данного понятия в последующие годы выступили и другие западные ученые.

Э. Кайзер в опубликованной в 1931 г, книге «Наука истории. Построение и задачи» отклонил традиционное ограничение уче­ния об источниках только рассмотрением письменных источников: «Число источников бесконечно и качество их самое различное... источниками истории могут считаться не только результаты человеческого труда, но и все то, что оказывает на них влияние - это и природные явления (ландшафт), вещи, язык, музыка, обы­чаи и т. д.»

Начало расширительной трактовки понятия «исторический источник» во французской историографии было положено трудами Л. Февра и М. Блока. Выступая против традиционной «собы­тийной» истории, ограничивавшейся простым описанием фактов, Л. Февр и М. Блок обосновывали необходимость синтеза знаний. Историю они рассматривали как «интегральную», «тотальную», «комплексную» науку, охватывающую социальные, психологические, моральные, религиозные, эстетические, политические, экономичес­кие и культурные аспекты жизни человека в прошлом и настоящем. Исторический источник они связывали со «следами» всякой чело­веческой деятельности.

Л. Февр пишет: «Изобретательность историка позволяет ему использовать все - слова, знаки, пейзажи, черепицу, формы земле­делия, сорные травы, сбруи, экспертизы камней геологами, анали­зы состава металла шпаг химиками. Словом, необходимо исполь­зовать все то, что было у человека, зависело от человека, служило человеку, выражало человека, обозначало присутствие его деятель­ности, его вкусы и формы его бытия».

Л. Февр и М. Блок рассматривали исторические источники как объективную основу познания прошлого. По их мнению, объектив­ное существование документов делает возможным постижение

исторической истины.

В 1961 г. в Париже выходит коллективная работа «История и ее методы» под редакцией Ш. Самарана. В ней употребляется термин «документ» в самом широком смысле.

Как развивалось понятие «исторический источник» в отече­ственной историографии XX в.?

Работы, опубликованные в первые годы советской власти, были написаны со старых методологических позиций, их авторы при­держивались взглядов, зародившихся в недрах буржуазной истори­ческой науки.

Определение исторического источника у Л. П. Карсавина в ра­боте «Введение в науку. История» связано с его общим представле­нием об истории как науке и «вживании» историка в прошлое как основном и единственном методе познания: «Историку открыт лишь оди I путь к погруже}шю в минувшее — реальные остатки этого минувшего, видимо, оторванные от того единства, в котором они находились, и утратившие ясные связи с ним. Такие обрывочные остатки проишого, переживающие себя в настоящем и связующие нас с тем единством, в которое они входили прежде, и называются историческими источниками».

С. А. Жебелев в работе «Древняя Греция» определяет исто­рический источник как «фактический материал, который зак­лючает в себе совокупность данных, сохранившихся от прошлой жизни... историческими источниками могут быть или сами факты непосредственно - памятники, или указания на факты - свидетельства».

Работа О. А. Добиаш-Рождественской «Западная Европа в сред­ние века» содержит определение источника, восходящее к француз­скому источниковедению начала XX в.: «Это следы прошлого, прямые (остатки) или символические (письменные)».

В. И. Пичета в своей работе «Введение в русскую историю» дает определение источника, тесно связанное с определением С. Ф. Платонова, с одной стороны, и Ш. Сеньобоса, с другой: «К источникам следует причислять все те материалы, которые остались от прошлой жизни и в которых отражается какой-либо след старины».

Таким образом, в первой половине 20-х гг. историки в качестве определения понятия «исторический источник» предложили тер­мины: «материалы», «фактические материалы», «остатки», «следы прошлого», «памятники».

Новое, более широкое понимание источника мы находим в ра­боте Г. П. Саара «Источники и методы исторического исследова­ния» (Баку, 1930): «Материалы, по которым мы можем изучать

прошлое человеческого общества, называются историческими источ­никами» и «Если говорить об исторических источниках вообще, то все, созданное человеческим обществом как в области матери­альной культуры, так и идеологии, является историческим источ­ником». В дальнейшем Г. П. Саар склоняется к тому, чтобы включить в число исторических источников не только «все, созданное челове­ческим обществом», но также и географические условия, климат, почву, минеральные богатства... социальные болезни». Это - рас­ширительная трактовка.

В 30-е гг. новым этапом в определении исторического источника становятся лекции Б. Д. Грекова по русской истории, которые он прочитал в 1934-1937 гг. в Вечернем институте Красной профессуры и на историческом факультете Ленинградского государственного университета. Б. Д. Греков склонялся к очень широкому определе­нию: «Исторический источник в широком понимании термина - это буквально все, откуда мы можем почерпнуть сведения об ин­тересующем нас предмете, т.е. все, что служит средством исто­рического познания, будь то письменный документ, предание или вещественный памятник».

В работах 40-х гг. окончательно утверждается для определения источника термин «памятник» в широком смысле этого слова. Так, в курсе источниковедения истории СССР М. Н. Тихомирова имеет место такое определение: «Под историческим источником понимают всякий памятник прошлого, свидетельствующий об ис­тории человеческого общества: рукописи, печатные книги, зда­ния, предметы обихода, древние обычаи, элементы древней речи и т. д.— одним словом, все остатки прошлой исторической жизни». М. Н. Тихомиров понятие источника определяет сразу двумя тер­минами - «памятник» и «остаток», причем оба термина употребля­ются как равнозначные и оба - в широком смысле («памятник про­шлого», «остаток прошлой жизни»).

К проблеме понятия «исторический источник» в 60-70-е гг. обращаются В. И. Стрелъский, И. Л. Шерман, В. П. Данилов и С. И. Якубовская, С. М. Каштанов и А. А. Курносое, М. А. Варшавчик, А. П. Пронштейн, С. О. Шмидт, Г. М. Иванов и др. Для этого пери­ода характерно стремление уточнить понятие источника, указать

на его отличие и сходство с историческим исследованием, под­черкнуть связь источника с породившей его эпохой, указать наспе-цифику отражения действительности в источнике.

С. О. Шмидт в начале 1960-х гг. предпринимает попытку дать возможно более широкий охват различных источников и предлагает такое определение данного понятия: «Все те явления прошлого и настоящего, которые могут быть привлечены для познания истории человеческого общества».

Л. Н. Лушкарев в середине 1970-х гг. проанализировал понятие «исторический источник» и показал, что каждый источник пред­ставляет собой сложное общественное явление, диалектическое единство объективного и субъективного, «объект, созданный чело­веком на основе личных субъективных образов реального объектив­ного мира». Другая отличительная черта источника - непосредствен- ное отражение им исторической действительности. Однако эта непосредственность относительна, так как автор может быть участ­ником событий или получить информацию из вторых рук. Но в лю­бом случае содержащаяся в источнике информация будет иметь одну общую черту - между источником и реальной действительностью находится только сознание автора, создателя источника. Кроме того, Л. Н. Пушкарев отмечал, что в совокупности источников отобра­жаются не только конкретные события, факты и явления, но и более общие исторические процессы. Еще одна характеристика истори­ческого источника - историческое прошлое не только отображается, но и воплощается в историческом источнике, так как любой источ­ник, отображая в своем содержании историческую действитель­ность, сам всегда является неотъемлемой частью действительности. Под воплощением Л. Н. Пушкарев понимает тот факт, что любой исторический источник есть часть действительности, историчес­кий источник не только содержит в себе сведения о фактах, он сам всегда является одновременно историческим фактом.

Г. М. Иванов в 1970-е гг. показал, что, содержащееся во многих источниках наряду с конкретным обобщенное отражение действи­тельности будет не непосредственным, а опосредованным. Поэтому более правильно рассматривать источник «как единство непосред­ственного и опосредованного отражения действительности».

 

Г. М. Иванов рассматривал социальную природу историческо­го источника как ^материальный продукт прошлой деятельности человека, как общественно-историческое явление, в котором на­ходят свое воплощение и отражение социальные условия жизне­деятельности людей». Социальная природа исторического источ­ника является, по его мнению, результатом опредмеченной в нем человеческой деятельности. Наиболее глубоким выражением соци­альной природы исторического источника Г. М. Иванов считает присущее ему диалектическое единство объективного и субъектив­ного. Он объективен прежде всего потому, что существует в форме «внешнего предмета, вещи» и независимо от создавшего его чело­века. Вместе с тем исторический источник, являясь продуктом труда, включает в себя субъективное, выражающее человека, его потреб­ности и сознание. В процессе исторического познания исторические источники выполняют гносеологическую функцию. Г. М. Иванов отмечает некоторую равнозначность понятий «исторический источ­ник», «реликт», «памятник». «Превращение» реликта в историчес­кий источник совершается тогда, когда реликт как продукт прошлой деятельности включается в процесс деятельности познающего субъекта, использующего его уже в качестве средства познания прошлого. Так, всякий исторический источник субстанционально является реликтом, но не всякий реликт функционально выступает как исторический источник.

В 1980-е гг. И. Д. Ковальченко обратил внимание на то, что одна из важнейших особенностей исторических источников состоит в том, что они содержат не только прямо выраженную, намеренную информацию, но и ненамеренную, косвенную (скрытую) информа­цию. Задача историка извлечь из источника всю эту информацию, используя методы, выработанные теорией информации.

Переходя к рассмотрению в свете учения об информации проблем исторического источника, И. Д. Ковальченко отмечет, что понятие информации употребляется в исторической науке и источникове­дении в разных смыслах. В самом широком плане под информацией понимают всю совокупность сведений, которые содержатся в исто­рических источниках. Вместе с тем в узком смысле под информа­цией в исторической науке нередко понимается та совокупность сведений и данных источников, которая вовлечена в научный обо-

рот и используется для изучения тех или иных конкретных явлений и процессов, т. е. информация выступает как действующее знание. В связи с разными подходами к определению исторической инфор­мации ученый делил источники на реальные т. е. такие, сведения которых используются и вовлечены в научный оборот, и потенци­альные, к которым относятся источники, информация которых еще не использована.

И. Д. Ковальченко выделил три аспекта информации - праг­матический, семантический и синтаксический и рассмотрел их по отношению к историческому источнику.

Возникновение большинства исторических источников, по мне­нию историка, представляет собой информационный процесс, в ко­тором фигурируют объект, т. е. отражаемая реальность, субъект, т. е. творец источника, и информация, являющаяся результатом отраже­ния объекта субъектом. Этот процесс, как и всякий информацион­ный процесс, всегда имеет свой прагматический аспект, так как тво­рец источника преследует определенную цель, выявляя сведения об объективной действительности. Эти сведения требуются для ре­шения тех или иных общественных или личных задач. То, что потом стало исторической информацией, зафиксированной в исторических источниках, первоначально являлось информацией, необходимой для удовлетворения практических нужд. Это в одинаковой мере от­носится и к законодательству, и к правовым актам, фиксировавшим и регулировавшим те или иные отношения, и к личной переписке, и к мемуарам, которые преследовали цель самовыражения.

Целевая заданность исторических источников в момент их возникновения обусловливает то, что всякий источник не только отражает реальность, но и сам является неотъемлемым компонен­том этой реальности.

Целевая заданность информации, содержащейся в историчес­ких источниках, как и всякой социальной информации, не исклю­чает ее объективности. Степень этой объективности и ее размах могут быть разными, но всякий источник содержит ту или иную объективную информацию, и поэтому в семантическом отношении нет источников, которые непригодны для использования. Неправо­мерно поэтому, подчеркивает И. Д. Ковальченко, деление источни­ков на «плохие» и «хорошие».

Принципиально важным для источниковедения является тот факт, что субъект, создатель источника, не просто отражает реаль­ность, но и сам выступает как отражающийся объект. В итоге ис­точник несет в себе двойную информацию: с одной стороны, опос­редованно, через сознание субъекта отражает объект, а с другой -непосредственно характеризует субъекта, прежде всего отражает его цель и методы восприятия объективной реальности. Например, мемуары, пишет И. Д. Ковальченко, содержат опосредованную ин­формацию о действительности и непосредственную - о мемуаристе. Или жалоба крестьянина на помещика опосредованно отражает отношение помещика к крестьянам и их положение и непосред­ственно - мотивы и цели жалобы. Поэтому, обращает внимание ученый, если источник не содержит никакой объективной инфор­мации об объекте, в нем будет какая-то объективная информация о его творце, т. е. о субъекте.

И. Д. Ковальченко также отмечает давно установленный источ-никоведами факт большой субъективности данных, которые явля­ются результатом всякого рода извлечений, сводок и переработок первоначальных сведений. Все извлечения и сводки не только ведут к той или иной потере первичной информации, но и являются дважды субъективизированным отражением действительности. К субъективному фиксированию первоначальной информации здесь еще прибавляется субъективность извлечения, сводок или иной переработки исходной информации. Есть немало источников, в кото­рых такая субъективизация является многократной. Это, во-первых, всякого рода последовательные и многоступенчатые выборки и сводки данных и, во-вторых, редакции и списки различных памятников. Каждый уровень сводки представляет собой очеред­ную субъективизацию, ибо каждый раз ставилась новая цель и при­менялись соответствующие методы отбора и обработки данных. Ученый подчеркивает, что критический анализ таких источников усложняется. Он должен включать кроме этапа, связанного с установ­лением степени адекватности отражения действительности в момент фиксирования первоначальной информации, еще и этапы выявле­ния потерь информации и объективности последующих сводок и переработок.

Целевое происхождение исторических источников обуславли­вает то, что в содержательном отношении они характеризуют исто­рическую реальность селективно, избирательно.

В плане семантическом, т. е. с точки зрения содержания исто­рических источников, И. Д. Ковальченко делает вывод о том, что в результате отражения субъектом объективной реальности и в про­цессе его практической деятельности возникает информация выра­женная и скрытая. Многообразие и безграничность взаимосвязей, присущие явлениям объективного мира, обуславливают то, что в исторических источниках, несмотря на избирательное отражение действительности, содержится, в сущности, безграничный объем скрытой информации, характеризующей взаимосвязи явлений дей­ствительности. Анализ этих взаимосвязей на основе информации, непосредственно выраженной, позволяет выявлять информацию скрытую. Это, подчеркивает ученый, создает возможности для не­ограниченного повышения информационной отдачи источников и преодоления избирательности непосредственно выраженного отражения источниками действительности.

Историк говорит о том, что информационная неисчерпаемость присуща всем историческим источникам. Однако можно выделить типы и виды источников, которые содержат особенно большой объем скрытой информации. Такими источниками, на его взгляд, являются массовые источники, т. е. источники, которые характери­зуют массовые явления и процессы, различного рода обществен­ные системы. Как правило, такие источники содержат не только сведения о больших или меньших совокупностях объектов, но и характеризуют их по целому ряду признаков, что расширяет возможности для изучения взаимосвязей, т. е. для извлечения скрытой, структурной информации. Важное свойство скрытой информации заключается в том, что она в наименьшей степени под­вержена субъективным искажениям. Эти рассуждения И. Д. Коваль­ченко основаны на его определении массовых исторических источ­ников (см. лекцию 9).

Существенным для решения ряда проблем источниковедения, по мнению ученого, является разрабатываемый в учении об инфор­мации и в семиотике синтаксический аспект информации. Данный

 

аспект касается прежде всего способов и форм отражения в источ­никах объективной реальности. Поскольку язык является действи­тельным выражением сознания, материальной формой мысли и сред­ством человеческого общения, универсальной формой выражения информации оказываются естественные языки. В силу этого именно письменные источники И. Д. Ковальченко называет основной кате­горией исторических источников.

В 1980-е гг. в исследовательской и учебной литературе чаще всего использовались определения исторического источника, раз­работанные А. П. Пронштейном: «Исторический источником можно считать все продукты деятельности людей, которые содержат в себе информацию о реальной жизни общества в единстве непос­редственного и опосредованного отражения, свидетельствуют о закономерном процессе развития человеческого общества, и, бу­дучи вовлечены в сферу исторического исследования, служат сред­ством исторического познания» и М. А. Варшавчиком: «Истори­ческий источник - это материальный носитель исторической информации, возникший как продукт определенных общественных отношений и непосредственно отражающий ту или иную сторону человеческой деятельности».

В конце 1990-х гг. О. М. Медушевская и ученые МГИАИ (В. А. Му­равьев, И. Н. Данилевский, М. Ф. Румянцева и др.), основываясь на учении А. С. Лаппо-Данилевского и зарубежных историков, а также принимая во внимание достижения отечественного источ­никоведения, осуществили толкование понятия «исторический ис­точник» с культурологических позиций. Исторический источник рассматривается как произведение, созданное человеком, как про­дукт культуры. Акцент при этом делается на понимании психоло­гической и социальной природы исторического источника, которая и делает его пригодным для изучения исторического прошлого. Историческое прошлое при этом понимается как реконструкция, в основе которой лежит диалог сознания исследователя с сознанием людей, живших прежде. Диалог начинается с понимания человека прошлого через исторический источник. Он и позволяет в ходе ин­терпретации воспроизвести одушевленность (психику, индивиду­альность) своего творца, понять автора - человека прошлого.

Приведем их определение исторического источника: «Источ­ник - продукт (материально реализованный результат) целенап­равленной человеческой деятельности, используемый для получе­ния данных о чечовеке и обществе, в котором он жил и действовал... в материальной форме реализованы чувства и мысли людей, когда-то создававших их».

О. М. Медушевская подчеркивает, что источники в большин­стве своем не есть какие-то особые, специально созданные для пе­редачи исгорических сведений предметы и документы. Они высту­пают в этом качестве, лишь когда люди обращаются к ним с целью получить необходимую социальную информацию. Прилагательное «исторический» уточняет не специфику источника, а специфику той области знаний, которая привлекает источники для своих исследо­вательских целей.

Несколько иного взгляда на исторический источник придержи­вается С. О. Шмидт, который трактует исторический источник бо­лее широко: «Исторический источник — это все, откуда можно получить информацию о развитии человеческого общества», «...все то, что может источать информацию, полезную для историка, а не только результаты целенаправленной человеческой деятель­ности, хотя именно источники исторического происхождения (т. е. памятники материальной и духовно культуры) составляют основной массив исторических источников. Но источники - это и природные явления, и биопсихофизические свойства самого чело­века, во многом предопределяющие и объясняющие деятельность и отдельных индивидуумов и общества в целом».

Все вышесказанное показывает, что ключевое понятие источ­никоведения трактовалось учеными в соответствии с их воззрениями в области методологии. Расширительный подход, возникший в на­чале XX в., до сих пор не потерял своих сторонников. В то же время многие ученые сегодня базируют свое толкование исторического источника на учении А. С. Лаппо-Данилевского.

Литература

Варшавчик М. А. Историко-партийное источниковедение: Теория, методология, методика. М., 1984.

Иванов Г. М. Исторический источник и историческое познание. М., 1973.

 

Иванов Г. М., Коршунов А. М., Петров Ю. В. Методологические про­блемы исторического познания. М., 1981.

К юбилею О. М. Медушевской // Отеч. арх. 1997. № 5.

Ковальченко И. Д. Исторический источник в свете учения об инфор­мации // История СССР. 1982. № 3.

Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 1987.

Медушевская О. М. Источниковедение: Теория, история, метод. М., 1996.

Новое учебное пособие по источниковедению: Взгляд специалистов // Отеч. арх. 1999. №5.

Пронштейн А. П., Данилевский И. Н. Вопросы теории и методики исторического исследования. М., 1986.

Пушкарев Л. Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М., 1975.

Шмидт С. О. Проблемы взаимодействия общества и природы и неко­торые вопросы источниковедения // Общество и природа: Исторические этапы и формы взаимодействия. М., 1981.

V Лекция 6 МЕТОД ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ. СТРУКТУРА ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Метод источниковедения имеет целью: 1) установить инфор­мационные возможности источника (или ряда однородных источ­ников) для получения фактических данных о процессах обще­ственного развития (полнота, достоверность, новизна этих данных); 2) аргументированно оценить значение источника (или ряда одно­родных источников) с данной точки зрения. В соответствии с этой целью метод источниковедения применяется поэтапно, последова­тельно, на каждом этапе решается своя исследовательская задача, достигается познавательная цель.

Метод источниковедения включает в себя источниковедческий анализ и источниковедческий синтез и основан на том, что произ­ведение, созданное в процессе целенаправленной и осознанной человеческой деятельности, несет в себе репрезентативную сово­купную информацию о своем создателе, о времени и условиях своего возникновения. Поэтому оно может быть понято и интер­претировано другими людьми, в частности исследователем, рассмат­ривающим это произведение как источник социальной информации (исторический источник). Данное отношение (автор - произведе­ние - исследователь) 'рассматривается как единая взаимосвязанная система, как фундаментальная основа методологии источнико­ведения. В триаде человек - произведение - человек методология источниковедения различает два типа взаимосвязей и соответственно два типа исследовательской деятельности. При первом типе взаи­мосвязей рассматривается отношение произведения к той истори­ческой реальности, в процессе функционирования которой он был создан (действительность - источник). При втором типе взаимо­связей познающий субъект (источниковед или историк) включает произведение в реальность современной ему эпохи (источник - историк).

Суть и своеобразие методологии источниковедения состоит в признании чужого сознания. Данный принцип понимания одного человека другим через посредство произведения составляет специ­фику гуманитарного познания.