Семейные мифы — это третий параметр семейной системы

Это такое сложное семейное знание, которое является как бы продолжением такого предложения, как: «Мы - это...». Это знание актуально не всегда; оно актуализируется, либо когда посторонний человек входит в семью, либо в моменты каких-то серьезных социальных перемен, либо в ситуации семейной дисфункции. В дисфункциональной семье миф ближе к поверхности, чем в функциональной.

Знание это плохо осознается. Формируется миф примерно в течение трех поколений. Но семейному психотерапевту нужно понимать содержание мифа, потому что без этого понимания часто неясны мотивы поступков людей, которые живут в этой системе.

Приведу классический пример дисфункционального мифа. Миланская группа: Сильвано Палацолли, Милана Пратта, Луиджи Джанфранко Чекин - написала книгу «Парадокс и контрпарадокс». Там есть, на мой взгляд, очень полезное и понятное описание семейной дисфункции, порожденной мифом. Миф назывался: «Мы -дружная семья», часто встречающийся и очень распространенный в нашей культуре - такой специальный «аграрный» миф.

В этой книге описывается семья арендаторов-фермеров, которые жили и работали в Италии в годы Первой мировой войны (рис. 10).

Понятно, что для того, чтобы выживать в условиях сельской жизни, необходимо единство, они все дружно живут. Старший сын женится на деревенской девушке, и средний сын женится на деревенской девушке. В этот момент начинается война, и младший сын уходит на фронт. После войны он женится на городской женщине и привозит её в свой родительский дом. Понятно, что ценность этого брака социально очень велика - после войны мужчин очень мало. И этой женщине очень важно войти в семью. Она становится идеальной невесткой - у неё со всеми чудные отношения, она всем очень помогает. Она становится рупором этого семейного единства. Впервые знания о том, «кто мы есть», сформулированы вербально: «Мы все- очень дружная семья». Тем временем умирают родители, жизнь на земле становится абсолютно невыгодной, и братья со своими семьями пере-езжают в город, начинают там строительный бизнес и очень в этом преуспевают (потому что в Италии в это время был строительный бум). Переехав в город, они все поселяются в одном доме. И живут все вместе, все очень дружат, и дети тоже дружат. Дела идут хорошо, и они переезжают в другой район в большой дом, но в один. Там уже у каждой семьи своя квартира, большая квартира. Но двери не запираются, и эта дружба продолжается, несмотря ни на что.

Естественным было ожидание того, что все двоюродные братья и сестры будут дружить, потому что это дружная семья.

Идентифицированным пациентом в этой большой системе была младшая дочь младшего брата, девочка 14 лет, у нее была нервная анорексия...

Нервная анорексия, единственный смертельный невроз, - это нарушение питания. На сегодняшний день известны два нарушения питания - анорексия и булимия. Вот у принцессы Дианы была булимия, об этом много писали. Булимия - потеря контроля над количеством съеденного. Человек наедается, наедается, наедается... потом начинает насильственно выводить съеденное через все возможные дырочки... И собственно этот процесс стимуляции горла и желудочно-кишечного тракта и есть цель заболевания: чтобы все ходило туда-сюда. Анорексия - несколько иное заболевание. Всегда считалось, что анорексией болеют только девочки, а если это встречалось у мальчиков, думали, что она входит как симптом в шизофрению. Теперь эти взгляды пересматриваются. Девочки заболевают обычно в подростковом возрасте. Это такие плотненькие девочки, которые считают, что у них ужасная фигура и что они толстые. Они начинают худеть и худеют до, например, аменореи. Выглядят при этом прозрачненькими, исхудавшими. Это нарушение питания встречается только в благополучных странах, в голодающих странах не встречается никогда. В последнее время уже и у мальчиков замечается нечто подобное, и считается, что такой невроз может быть и у мальчиков...

«Миланцы» работали с этой семьей. На приеме все разговоры клиентов были про то, какие они все хорошие родственники, и как они все дружно живут, и как все дети - двоюродные братья и сестры — дружат между собой. Про заболевшую девочку было известно, что она самая красивая. («Наша красавица» - они про нее так говорили.) По ходу дела стало выясняться, что идентифицированная пациентка очень много времени проводит с ближайшей по возрасту кузиной. При этом она как-то странно себя ведет: когда вся семья собирается на совместную прогулку, то она идет как бы нехотя. И по мере выяснения семейной ситуации оказалось, что во взаимодействии двух кузин происходит нечто странное. В их общении происходило нечто, что содержательно семейным мифом не описывалось, т. е. двоюродная сестра пациентки совершала разные недружественные поступки в отношении своей кузины: подкалывала ее, посмеивалась, вела себя неприятным для нее образом. Но то, что это были недружественные для нее поступки, могли понять только психотерапевты, потому что они не были включены в этот миф, не были включены в эту семейную систему. А внутри этой системы все происходящее объяснялось любовью и дружбой. Никто из родителей не говорил своему ребенку: «Я тебе добра желаю. Все, что я делаю, я делаю для твоего же блага»; обычно это говорится, когда ребенок обижен или расстроен. Все, что происходило между девочками, естественно, осмыслялось пациенткой в терминах любви и дружбы, а чувствовала она нечто такое, что совершенно противоречило этому осмыслению. Ей было нехорошо со своей кузиной, которую она, в принципе, должна была бы любить, а она не чувствовала любви. Но, поскольку она была внутри этого мифа и точно знала, что все они - дружная семья, она сделала вывод о том, что она неправильно чувствует, она неправильно что-то понимает, она неадекватна. Ну и некий способ самонаказания выразился в симптоматике.

Это обычная схема: люди, которые находятся внутри мифа, именно в категориях мифа и видят реальность.

Еще пример.

Идентифицированный пациент - девушка, которая предприняла попытку суицида после ссоры с мамой. Понять эту ситуацию со стороны было совершенно невозможно, потому что повод к суициду был совершенно непонятным, хотя это была не единственная и не первая ссора. Надо заметить, что семья эта - югославская, а супервизором этого случая был один из моих учителей, Ренос Пападопулос, и именно он этот случай описал. Он был киприотский грек, учился в Югославии, а потом работал в Южной Африке, Англии и был приглашен своими коллегами из Югославии на супервизию, потому что очень важно было справиться и быстро помочь. Это была семья высокопоставленных партийных функционеров. Если бы сработали хорошо, то могли бы получить большее финансирование и продвижение профессии в обществе.

Выяснилось, что у этих людей замечательное прошлое. Они очень молодыми людьми во время Второй мировой войны были в партизанах, женились, родили этих деток (все происходит в 60-е годы) и всегда занимали высокие государственные посты. И миф, существовавший в этой семье, - тоже очень знакомый миф, который называется «Мы - семья героев» (рис. 11).

Какое требование к чувствам накладывает этот миф? В каком «дизайне» существуют герои? Какой драматический жанр предполагает этот миф? Трагедия. Герои существуют в трагедиях, их не бывает в комедиях. Должны быть определенное восприятие жизни и определенное правило про то, какие эмоции подобает испытывать. Героям подобает испытывать очень сильные чувства, в основном - отрицательные. И поэтому для семьи естественным был поступок девочки; они, собственно, не добровольно обратились, а врачи-психиатры направили их на психотерапию; родителям логика этого поступка была понятна. Пока психотерапевт не вычислит миф, логика поступков клиентов не будет понятна. Поэтому миф надо уметь вычислять - это необходимое требование в профессии.

Хочу обратить ваше внимание на то, как легко узнается миф «Мы — герои» и как легко тут же озвучить правила этого мифа. У нас этот миф тоже очень популярен. Для людей, которые живут в этом мифе, совершенно необходимы трудности, необходимо преодоление, они за все должны биться. Есть это специальное переживание преодоления, такое специальное чувство.

Я предполагаю, что существует некая закономерность смены мифа. И, например, миф о героях часто в следующих поколениях преобразуется в миф о спасателях.

Пример уже из нашей реальности (рис. 12).

Типичный сюжет героического мифа. Два брата - очень известные ученые. Один брат репрессирован и расстрелян. Другой — делает большую академическую карьеру, и у него сын, который не достигает, в общем, никаких высот и является разочарованием семьи. Но зато есть дети этого сына от первого брака - очень яркие и талантливые мальчики, и со старшим внуком у дедушки очень тесные связи. Этот внук является надеждой семьи и получает сообщение о мифе. Где-то лет в 19 этот молодой человек ссорится со своей любимой девушкой и стреляется. Тоже типичная история людей, живущих в героическом мифе. Все это совпадает с разводом родителей, отец женится на другой женщине, в этом браке рождается еще ребенок. Когда старший брат стреляется, младшему, наверное, лет 16, и он, будучи явно одаренным по-актерски человеком, намеревавшимся идти по этой стезе, все бросает и идет в помогающую профессию, женится, воспитывает трех детей. В какой-то момент у него возникает очень сильное религиозное чувство, он разводится, принимает целибат и делает церковную карьеру. В настоящий момент это такой батюшка, который во времена своего неофитского периода был очень агрессивным и, приходя в дом к своим старым знакомым, обличал в них что-то и требовал чего-то. Постепенно он становится все более и более адаптивным, и теперь он вполне достойный священник.

Его дети живут весьма неплохо, но абсолютно не продвигаются в жизни, не способны учиться, не наделены никакими умственными способностями.

 

До самоубийства старшего брата нашего священника все идет в логике героического мифа. С момента самоубийства брата начинается работа мифа о спасателях. Что необходимо спасателю, чтобы быть спасателем? Спасаемые. У него дети дисфункциональные - он их спасает, он очень много ими занимается, не говоря о том, что своих прихожан он спасает просто по должности. Видно, что из каждого мифа вытекают свои правила. Если спасаешь, обязательно должны быть те, кого необходимо спасать. И они должны демонстрировать некое специальное «инвалидное» поведение, чтобы было понятно, что они нуждаются в спасении. Кстати, миф о спасении - самый замечательный миф для алкогольной семьи. Чтобы алкогольная семья существовала долго, в ней должен быть миф о спасении. Есть алкоголик, он дисфункционален, и обязательно есть гиперфункционал, который его спасает. Все терпит, выводит из запоев, если это требуется, и т. д., и т. д. Без мифа о спасении алкогольный брак долго не существует, он распадается. Бывают такие ситуации, когда он пьёт, а она болеет, тогда они по очереди друг друга спасают. Или оба пьют. Разделение функции спасателя происходит по времени.

Известно, что 70 процентов дочерей алкоголиков выходят замуж за алкоголиков. Это явление называется положительной ассортативностью браков. Почему это так? Это очень просто. У дочери алкоголика могут быть разные соображения, ну например: ее мать позволила отцу пить, но уж она-то таких материнских ошибок не совершит. Но, для того чтобы ей не совершить таких ошибок, ей надо сначала связаться с алкоголиком или вырастить его в своей семье, а потом уже доказывать. Если она вышла замуж за трезвенника, она ничего не доказала. У нее как бы не было возможности приложить свои силы.

Сообщение о том, что требуется алкоголик, проникает во взаимоотношения незаметно. Например, у меня была клиентка, у нее папа был алкоголиком, и замужем она была за алкоголиком, с которым развелась. Ко мне она пришла, будучи разведенной. Пока она была в терапии, у нее возник роман. Ей понравился некий молодой человек, у них завязались отношения, и произошел первый сексуальный контакт. Первыми ее словами после близости были: «Как у тебя с этим делом?» При этом она характерным жестом щелкнула себя по горлу. Тем самым она сообщила молодому человеку, что для нее является самой значимой ситуацией. Если молодой человек в дальнейшем на нее обидится или рассердится, он будет знать, что это - значимая для нее зона, ока ему уже все сказала. Он может сто раз забыть про этот эпизод, но у него останется это знание. Очень вероятно, что он напьется, чтобы наказать ее в первом же их конфликте. А она, конечно, будет на это реагировать очень эмоционально. Он своей цели, так сказать, достигнет, воздействие на нее окажет. И сформируется специальный стереотип взаимодействия.

Алкоголизм и наркомания функционально хорошо заменяются депрессивным состоянием партнера. Динамика гиперфункциональности и гипофункциональности в семье такова: тот, кто спасает, - гиперфункционал. Рядом с гиперфункционалом для прочных отношений должен быть гипофункционал. Гипофункциональность задается не только алкоголизмом, наркоманией, но и депрессией.

У меня была клиентка, дивной красоты девочка, гиперфункционал: работала, училась, много помогала родителям. Мама с папой — алкоголики, причем пили они всю жизнь, она росла с этим. У мамы с папой брак, так сказать, удачный - в том смысле, что гармоничный. Есть детские воспоминания этой клиентки о том, как она ходит мимо двери, где сидят взрослые люди: она точно знает, что они абсолютно ее не замечают и вообще не знают, дома она или нет. Она очень любила бабушку, и бабушка любила ее, бабушка ее воспитывала. Бабушка в какой-то момент умирает, и девушка переезжает в бабушкину квартиру, которая находится в том же доме, где живут ее родители. Где-то лет с 14 она занималась лошадьми, я не могу сказать, что она стала спортсменкой, но есть такая группа девочек, которые пропадают в конюшнях, - такая субкультура. Лет до 18 там была ее социальная ниша, ее группа. После 18 она начинает работать. В тот момент, когда она ко мне пришла, она была личным секретарем одного банкира и вполне была компетентна, эффективна. Она была замужем. Ей было 21, ему - 36. Он алкоголик, причем алкоголик симптоматический. Молодой человек воевал в Афганистане, получил ранение и контузию, у него опьянение носило такой странный характер - он абсолютно ничего не помнил, а в состоянии опьянения был жутко агрессивен. Запои происходили через каждые 2 недели, и в его картине мира период запоя выпадал абсолютно.

Из запоя его надо было выводить специально, потому что в конце запоя он уже просто умирал - его органы не выдерживали такой нагрузки.

В этой семье была интересная динамика смены ролей. Когда он был пьян, она его спасала.

А во всех остальных случаях он ее спасал. Там было такое распределение ролей: в те моменты, когда он был трезвым, он был папой, а она - дочкой, и тогда он обеспечивал соответствующий образ жизни, кормил ее, дарил подарки. Когда у него начинался запой, она становилась его мамой.

Когда они ко мне пришли, клиентка понимала, что она уже больше не в силах это выдерживать, потому что количество алкоголиков вокруг нее превысило ее возможности.

Когда ее муж был в запое, то ей помогали родители, и в этот момент у них был период трезвости. Когда он выходил из запоя, они начинали: «Олечка, папа за пивом пошел...» - такой знак, что теперь у них начинается. Она была везде спасателем - и здесь, и там. Когда они ко мне пришли, у нее было абсолютно созревшее решение, что она с этим молодым человеком разводится. Она боялась ему об этом сообщить, потому что думала, что он ее покалечит. Молодой человек с таким прошлым, она просто боялась, что он убьет ее. Психотерапия развода удалась - они расстались, она осталась цела и даже поступила в юридический институт.

Это типичный вариант мифа о спасателях, причем в этом случае наблюдались характерные переживания. Эта девушка в своей жизни совершала много рискованных поступков, например в 2 часа ночи садилась в машину, где сидели двое мужчин. Она понимала, что есть в этой ситуации некий риск, конечно же, но ее это не пугало, потому что ей было... интересно! Понятно, что, живя со своим мужем она часто испытывала стресс: ей было страшно и за его, и за свою жизнь - травматические по своей сути переживания. У людей, переживших травматический стресс, формируется интересная система чувствований: жизнь без стрессов им кажется пресной. Люди, которые занимаются посттравматическим стрессом, вам много таких историй расскажут. Например, девочку, которую изнасиловали, часто можно найти ночующей на вокзале, т. е. она ищет воспроизведения травмирующей ситуации. Альпинисты, например. Удовольствие получают, как я понимаю, не только от красоты гор, но еще и от риска. Есть много вариантов, когда люди хотят воспроизвести травматический опыт. Это очень характерное для всей нашей культуры переживание. Мы говорим про западные страны: «Там жить скучно, вот у нас... а у них - все не то». Это типичное для всякого травматика переживание. Спокойная и защищенная жизнь кажется скучной. Мой другой учитель Хана Вайнер называла советские семьи травмоцентрированными.

Вопрос: А если бы ваша клиентка не знала, сохранять семью или нет?

Ответ: Работали бы на принятие решения. Для всего есть свои приемы.

Вопрос: А муж хотел сохранить семью?

Ответ: Да, он хотел сохранить семью. Но при этом он понимал, что должен выполнить некоторые условия. Он должен был пойти на прием к психиатру, посещать собрания «Анонимных алкоголиков», не пить, пока он с женой находится в терапии. Но он эти условия не выполнил. Их сексуальный контакт совершенно разрушился, и там не было эмоциональной базы для семьи. Для того чтобы эту семью «реанимировать», должно было пройти гораздо больше времени трезвости, а это не простой момент. Потому что сухой алкоголик в чем-то хуже, чем функционирующий алкоголик. С точки зрения обмена веществ, алкоголизм не излечивается, и поэтому алкоголик - он алкоголик всегда. Он может, например, никогда в жизни больше не пить, но у него обмен веществ нарушен необратимо. Когда алкоголик бросает пить, он как бы обрекает свой организм на болезнь, потому что для него здоровье - в пьянстве, болезнь - в трезвости.

У алкоголика есть специальные способы реагирования: он раздражителен, и с психологической точки зрения у него развиваются определенные способы компенсации своего «трезвого нездоровья». Способы компенсации выражаются в том, что он становится ригидным, раздражительным, замкнутым, у него пороги чувствительности меняются; алкоголик со стажем - он же импотент, и вся система супружеских отношений меняется. И когда работаешь с алкогольной семьей, в какой-то момент жена обязательно скажет: «Уж лучше бы ты пил!».

Вопрос: Как гиперфункционал может превратить своего партнера в гипофункционала?

Ответ: Например, жена может давать мужу сообщение, что он недостаточно эффективен просто потому, что она сама очень функциональна. Он только соберется что-то сделать, а она уже все сделала. Она - быстрее, энергичнее, и у него формируется ощущение несостоятельности. Один мой клиент-алкоголик рассказывал мне, что в своем первом браке он очень много делал всего по дому. Его первая жена была медлительной и очень нетребовательной. Во втором браке он ничего не делал по хозяйству. Говорил: «Ничего не хочется делать. Жена сама все лучше и быстрее делает, и вообще она всегда недовольна тем, что я делаю».

Алкоголизм в России - культурно одобряемая норма поведения: любая сделка завершается застольем, любые переговоры сопровождаются выпивкой, известна пословица «Пьян да умен - два угодья в нем». В пьяном виде человек позволяет себе то, чего не может себе позволить в трезвом. Робкий становится смелым, застенчивая - сексуально свободной. Никто не осуждает пьяного человека в общественном месте. «Алкаш» в прежние времена всегда без очереди бутылку покупал, потому что бабки говорили: «Ему поправиться надо». Похмельное состояние вызывает сочувствие и понимание. Выпивка — это способ отдыха, способ расслабления, способ утешения. Здесь ничего специального нет, это - принятое поведение. Вернемся к нашему случаю. Клиент думал, что он -орел, а оказалось, что нет, он пошел и выпил. Если бы принято было что-то другое, он сделал бы что-то другое. А когда он выпил, он уже не чувствует себя ничтожеством, он утешился. И жене приятно: ей по-прежнему есть за что ругать мужа и сохранять свой моральный капитал.

Вопрос: Могут ли составлять семью люди с разными семейными мифами?

Ответ: Должно быть совпадение мифов, иначе семья не состоится. Представьте себе девочку из псевдосолидарной семьи, с мифом о том, что «мы- очень дружные», в этой семье на все случаи жизни есть подобающие правила. У псевдосолидарной семьи есть правила: «Учитель всегда прав», «Начальник всегда прав», «Все должно быть прилично». Вот в такую семью человек-бунтарь попасть не может, потому что он не может там никому понравиться.

Семейный миф бывает необходим, ибо он функционален. Скажем, миф «Мы - дружная семья» функционален в трудных или опасных условиях жизни. Людям кажется, что они могут выжить только вместе. В единстве - сила.

Миф становится дисфункциональным, когда уже не требуется такого объединения. Вспомним семью, которая жила в деревне. Вот когда они жили в деревне, ценность единства в расширенной многопоколенной семье была функциональной. Это знание еще не стало мифом, а когда они переехали в город, это знание стало дисфункциональным, потому что мешало развитию отношений в нуклеарных семьях; вот тогда оно и стало мифом.

В семье, где царит миф «Мы - дружная семья», всегда возникают трудности с сепарацией детей от родителей.

Девочка, очень привязанная к своим родителям, находившаяся под их большим влиянием, усвоила все семейные ценности, которые как раз иллюстрировали миф про дружную семью. Бабушка и дедушка эмигрировали в начале века в Россию из Западной Европы. «Мы носители европейской культуры», «Мы другие, не такие, как местные жители», «Мы должны держаться друг за друга, мы не хотим ассимиляции».

Ее первый брак распался, потому что муж не был принят ее родительской семьей (понятно, что в такую семью посторонний человек войти не может, он всегда воспринимается как чужой). Второй брак также распался. В третьей попытке находится человек - носитель такого же мифа. Его родители были в своем втором браке, когда родили мальчика. Это произошло сразу после войны. Оба родителя — фронтовики. До войны у каждого был первый брак и дети. Во время войны их семьи оказались на оккупированных территориях и были полностью уничтожены как евреи. В своем втором браке они рожают мальчика, который должен прожить не свою жизнь, а как бы много жизней за всех убитых детей (рис. 13). Это был замещающий ребенок для своих родителей. В детстве его преследовала иррациональная вина: что бы он ни делал, он не мог соответствовать ожиданиям родителей. Естественно, вина сопровождалась агрессией. Он ссорился со своими родителями, он бунтовал, но он не мог выйти из ситуации, не мог стать эмоционально независимым от них. Сепарация не происходила. А если сепарация не происходит с родителями, то она происходит в супружеских отношениях.

Этот человек трижды женится и разводится (сепарации все нет). И только после того, как умирают его родители, начинается сепарация, он женится в четвертый раз. Для того чтобы сепарация окончательно произошла, он делает все, чтобы произвести сепарацию своей жены от ее родителей. Это делается вполне сознательно и формулируется очень конкретно: «Мне нужна жена, а не дочка тестя и тещи». Ситуации легко описываются и хорошо узнаваемы. Жена с тещей сидят на кухне и весело хихикают, мужчине это неприятно, он воспринимает это как измену. Ведь он теперь сирота и полностью принадлежит своей жене.

Словом, мифы родительской семьи у этой супружеской пары -одинаковые, но у мужа этот миф имеет более долгую историю и он — круче. Любой народ, переживший геноцид, считает, что выжить можно только вместе, поэтому миф про дружную семью -очень популярный миф. В странах, где, скажем, 200 лет не было никакой войны, этот миф сходит на нет, там не наблюдается сильной связи поколений. А в странах, где были какие-то социальные катаклизмы, он очень актуален. Есть специальные наблюдения за израильской моделью семьи, и там это называется осадная мен-тальность, особенно среди переселенцев в первом поколении. Они живут, как в осажденной врагами крепости: чувствуют внешнюю угрозу, подозрительны, недоверчивы. Безопасность ощущается только среди своих - внутри семьи. Для американцев, которые эмигрировали давно, это не актуально, а для тех, кто эмигрировал недавно, - актуально. В чуждой культурной среде можно очень просто создать общность. Для этого есть простой ход - не учить язык. Я видела русскую общину в Сан-Франциско, там многие поколения говорят только по-русски. Женятся только на русских. Представляете, какие это крепкие семьи!

Вопрос: Вот вы говорите сепарация, эмоциональная независимость. Не очень понятно, как это выглядит.

Ответ: Допустим, мама недовольна своим взрослым ребенком. Эмоционально зависимый ребенок будет чувствовать вину или возмущение всегда, даже если рационально он понимает, что ни в чем не виноват. Его общение с мамой будет определяться вот этими его чувствами. Эмоционально независимый человек не будет чувствовать ничего такого, если он считает, что он прав. В лучшем случае, он будет сожалеть о том, что его мама испытывает неприятные для нее самой чувства. При этом его собственный эмоциональный мир не затронут, он сам им владеет, а не другие люди. Мамино недовольство не является трагедией.

Вопрос: Какие мифы есть в других культурах?

Ответ: Западные мифы? Я не могу вам сказать. У меня нет собственных наблюдений. Есть некоторые описания в книге Пэгги Пэпп «Семейная терапия и ее парадоксы». С Америкой сложно, так как там реальность более разнообразна, и мне, например, как человеку, который не родной в этой культуре, многое непонятно. Там безопасная внешняя среда. Когда ситуация безопасна, больше вариантов выживания. Когда среда опасна, способы выживания ограниченны; когда среда безопасна, способы выживания и адаптации становятся почти неограниченными, и это понятно. Это простая вещь. Возьмем ситуацию с трудным выживанием, например тюрьму. Чтобы выжить, человеку нужно знать правила, а правила - очень жесткие. Если новичок попадает в тюрьму, он должен знать, что именно нужно отвечать на ритуальные вопросы, как себя вести. Там есть особые ритуальные системы проверок. Об этом много было написано. Там один, и только один способ выживания. Если вы ошиблись и не так ответили, например, вы просто будете спать рядом с парашей или вас изнасилуют, и вы попадете в касту неприкасаемых.

Таким образом, в жестких условиях выживания и способы выживания ограничены. В безопасной среде все цветочки растут, все цветут. Поэтому культура Америки, где не было войны, за исключением гражданской войны Севера с Югом, позволяет использовать многие способы выживания.