Принцип совпадения во времени (одновременности)

Этот принцип указывает на тот факт, что сумма влияний поля в настоящем времени «объясняют» наличествующее поведение. Событиям прошлого, которые во многих системах «детерминируют» происходящее в настоящем времени, не предоставляется статуса причин. Будущие события, которые индивид планирует или представляет, не получают специального статуса «целей» или «побудительных мотивов», с точки зрения которых рассматривалось бы то, что происходит в настоящем.

Левин делает вывод, что «характер ситуации в настоящий момент времени» может включать прошлое-как-оно-помнится-сейчас или будущее-как-оно-представляется-сейчас, которые составляют часть переживаемого индивидом в настоящий момент поля. Таким образом:

индивид видит не только текущую ситуацию, у него есть определенные ожидания, желания, страхи, фантазии относительно будущего

так же, как представлениями и воспоминания о прошлом составляют часть его сиюминутной реальности:

психологическое прошлое и психологическое будущее есть части психологического поля, составляющие его в момент настоящего текущего времени. Временная перспектива постоянно меняется. В соответствии с теорией поля любой тип поведения зависит от целостного поля, включая временную перспективу в данный момент времени, но не от прошлого или будущего поля и их временных точек отсчета (Левин, 1952).

Можно подытожить, что прошлое и будущее не являются актуальными событиями, актуальные условия поля этих других времен не представлены в настоящий момент. И поэтому нас интересуют не сами произошедшие или могущие произойти тогда события, а включенность в поле настоящего момента воспоминаний прошлого или проекций будущего.

Здесь мы можем отметить то, насколько радикально отличная концепция причинности содержится в нашей культуре и в других разновидностях психотерапии. Будучи Гештальт терапевтами, мы сосредоточены на реальности, переживаемой в настоящий момент, и мы не объясняем явления, ссылаясь на прошлые или будущие "причины". Вместо этого, мы концентрируемся на том, "что есть". И не потому, что мы намереваемся игнорировать историю личности или намерения относительно будущего - скажем, пережитое женщиной в прошлом сексуальное насилие, или ее планы выйти замуж, - а потому, что наше внимание направлено, в случае насилия, главным образом на то, как это насилие вспоминается или избегается, или облегчается или преувеличивается сейчас; а, насчет ее планов выйти замуж, мы интересуемся не столько самими планами, сколько целиком способами, которыми эти планы образуют часть ее настоящей

действительности, или - пользуясь другим понятием Левина - ее "жизненного пространства".

Продолжая рассмотрение этого примера, мы приходим к тому, что в терапии личность пациентки и присутствие терапевта, также образуют часть настоящего поля. Воспоминания или ожидания (прошлого насилия и будущего замужества, соответственно), следовательно, присутствуют в сегодняшнем человеческом контексте, в котором имеется большая или меньшая степень доверия терапевту, больше или меньше предлагаемой поддержки, и в котором терапевт может иметь более четкие или менее четкие границы. Эти обстоятельства одновременно и не столь очевидно являются частью сиюминутного поля и, в свою очередь, будут влиять на то, как прошлое или будущее будут откликаться - только в качестве их современного настоящего отклика в смысле воздействия на сиюминутную целостную ситуацию (возможно, рассмотрение возможности прохождения в будущем курса терапии) в том, как она последовательно развивается. Гештальт терапия как феноменологический подход рассматривает, таким образом, то, что происходит в настоящий момент в самой терапевтической ситуации.

Принцип уникальности

Каждая ситуация и каждое личностно-ситуационное поле уникальны.

Многие психологи хотели бы принять человеческое поведение как

соответствующее нормальной науке и применять генерализованные «законы»

для его объяснения, но наш непосредственный личностный опыт лежит по другую сторону. Обстоятельства никогда не бывают одними и теми же, и каждый из нескольких человек имеет свою собственную точку зрения или наблюдения, даже если они находятся в одном и том же месте в один момент. Мы находимся все вместе в этой аудитории, но наш событийный опыт у каждого свой собственный. Как мы много раз замечали в группах, то, что выделяется разными людьми как привлекающее внимание и относящееся к делу, отличается весьма сильно в зависимости от их фона, актуальной потребности, занимающих их в настоящий момент интересов и длительных во времени неоконченных дел. Подобно этому, каждый человек, слушающий меня или читающий эти строки, будет делать различные связи, принимая одни вещи и игнорируя или отодвигая другие. Значение и понимание материала будет конструироваться индивидуально, а делаемые выводы не будут идентичными.

Поэтому применение генерализаций будет подозрительным в данном случае. Они предполагают порядок и предсказуемость, которые не поддержавают внимание к тому, что «есть сейчас». Поэтому те, кто только приходят в Гештальт терапию и хотят получить ответы на вопросы вроде «Как

Вы работаете с анорексиками в Гештальт терапии?», часто бывают фрустрированы, когда в результате всех своих стараний делают вывод, что в Гештальт терапии не существует общих процедур, которые образуются от неких фиксированных представлений об анорексии. Вместо этого терапевт уделяет внимание индивидуальным обстоятельствам, уровню самоподдержки, степени осознавания, имеющемуся времени, природе сопротивлений, настоятельным актуальным потребностям, способам прерывания контакта. И это составляет лишь некоторые из множества аспектов целостной ситуации в настоящий момент времени, к которым будет обращаться терапевт. Почитание уникальности каждого комплекта обстоятельств и каждой личности требует уважительного отношения и готовности терпимо принимать многозначность и неопределенность. Генерализации -обращающиеся к подобию явлений - путь к преждевременному а priori структурированию воспринимаемой реальности, а это, в свою очередь, ведет к тому, что каждый находит в существующей ситуации то, что ищет.

Я не имею в виду здесь, что вообще не существует преемственности, логики и подобия, а также не подразумеваю, что было бы разумно избегать всей массы существующих в психотерапии теоретических генерализаций. Однако если наше внимание сосредоточено на последних, как оно обычно в психотерапии и бывает, в попытке объяснить или рассмотреть что-либо с точки зрения удобной, законной и общей истины, мы можем не учесть в актуальной текущей ситуации всей ее специфики. Левин напоминает нам, что мы всегда имеем дело с «множеством сосуществующих взаимозависимых фактов» наряду с «условиями, которые влияют на поведение в том или ином направлении» и нам нужна точка зрения или метод, которые учитывают «исключительное» наряду с «общим».

Принцип текущего процесса

Этот принцип постулирует, что поле постоянно находится в процессе изменений: «нельзя дважды войти в одну и ту же реку». В то время как принцип уникальности делает акцент на необходимости уникальной точки зрения для уникального события, Принцип текущего процесса говорит нам, что опыт является скорее временным явлением, чем постоянным. Ничто не является абсолютно фиксированным и неизменным.

Даже для одного и того же индивида поле реконструируется момент за моментом - мы не можем дважды иметь совершено одинаковый опыт. Как подчеркнул Уильям Джеймс (1905): «Очевидно, что состояние нашего разума не бывает одним и тем же... Когда повторяется идентичный факт, мы должны думать о нем в свежей манере, рассматривать под каким-то другим углом, понимать его в других отношениях с тем, как он появился в прошлый раз».

«Идти в ногу со временем является решающим» - вот терапевтическая аксиома Гештальт терапии. Мы все пережили случаи, когда специфическая терапевтическая интервенция, сделанная в определенный момент, она воспринимается «верной» (с эстетической точки зрения), т.е. она восприимчива к полю в этот момент, уместна и полезна для клиента. Равно этому, у нас бывают времена, когда интервенция, сделанная на мгновение или два позже, за которые индивид или группа уже успели продвинуться вперед в проживании опыта, является раздражающей; или же когда интервенция немного преждевременна, отчего клиент находится в депривации и не может провести с происходящим свои собственные связи.

Рассматривая случай долговременных отношений, мы встречаем ту же необходимость быть «своевременным». Реальность разворачивается способом, который никогда невозможно точно предсказать. И то, что было по нашему точному мнению, принятому ранее, вполне уместным, может к моменту оказаться неприменимым. Процессам адаптации к новым обстоятельствам, приспособлению к изменениям в ситуации и поиска новых способов решения долговременных проблем присуща неизбежная и неотъемлемая неопределенность.

Мышление согласно теории поля будет, таким образом, релятивистским. Если поле является текучим и подвижным, если наше восприятие реальности постоянно воссоздается, а стабильность и равновесие поля восстанавливается с каждым новым моментом, то не существует абсолютных конечных точек (например, вот здесь заканчивается восприятие и начинаются проекции) или фиксированных дихотомий (либо Вы являетесь настойчивым человеком, либо нет). Прочные и быстрые различия порождаются свойствами создания понятий и процессом классификации языка, а не феноменами опыта.

Соответственно, Гештальтисты осторожно относятся к категориям, которые легко становятся постоянными ярлыками, и к описаниям, которые превращаются в фиксированные описания ситуации. Так, вместо деления людей на «ретрофлекторов» и «не-ретрофлекторов», мы думаем о ретрофлексии как процессе, к которому мы временами обращаемся, что определяется некоторыми обстоятельствами. Даже тот, кто часто ретрофлексирует, не делает этого всегда. Как подчеркнул Левин (1952):

«Данное состояние человека соответствует разнообразным видам поведения, и значение его может возникать только при совместном рассмотрении поведения и ситуации».

Поэтому, давайте будем осторожными с тенденцией систематизировать, производить постоянные и фиксированные категории и определения. И в то же время давайте будем осторожными с созданием фиксированного Гештальта или новой дихотомии, в которой «мы никогда не будем использовать диагностические категории».