Социально-психологические качества личности

Выделение такого класса качеств личности допускает разные суждения по этому вопросу, зависящие от решения более общих методологических проблем. Самыми главными из них являются следующие:

1. Различение трактовок самого понятия «личность» в общей пси­хологии, о чем речь уже шла выше. Если «личность» ― синоним термина «человек», то, естественно, описание ее качеств (свойств, черт) должно включать в себя все характеристики че­ловека. Если «личность» сама по себе есть лишь социальное ка­чество человека, то набор ее свойств должен ограничиваться социальными свойствами.

2. Неоднозначность употребления понятий «социальные свойства личности» и «социально-психологические свойства личности». Каждое из этих понятий употребляется в определенной системе отсчета: когда говорят о «социальных свойствах личности», то это обычно делается в рамках решения общей проблемы соот­ношения биологического и социального; когда употребляют понятие «социально-психологические свойства личности», то чаще делают это при противопоставлении социально-психоло­гического и общепсихологического подходов. Но такое употреб­ление понятий не является строгим: иногда они используются как синонимы, что также затрудняет анализ.

До тех пор пока не получены однозначные ответы на принципи­альные вопросы, нельзя ждать однозначности и в решении более ча­стных проблем. Поэтому на уровне социально-психологического ана­лиза также имеются противоречивые суждения, например, по следу­ющим пунктам: а) сам перечень социально-психологических качеств (свойств) личности и критериев для их выделения; б) соотношение качеств (свойств) и способностей личности (причем имеются в виду именно «социально-психологические способности»).

Что касается перечня качеств, то принципы его построения весьма различны: это могут быть качества, изучаемые при помощи личност­ных тестов (прежде всего тестов Г. Айзенка и Р. Кеттела), или индиви­дуально-психологические особенности человека, или вообще полный набор самых разнообразных черт и свойств человека. Не случайно во многих зарубежных методиках для выявления качеств личности упот­ребляется термин «прилагательные» (не наименование качеств, а «при­лагательные», их описывающие), где в одном ряду перечисляются такие, например, характеристики, как «умный», «трудолюбивый», «добрый», «подозрительный» и т.п.

Лишь иногда выделяется какая-то особая группа качеств, которые более определенно относятся к «социально-психологическим» и рас­сматриваются как «вторичные» по отношению к «базовым» свойствам, изучаемым в общей психологии. Они сведены в четыре группы: 1) обес­печивающие развитие и использование социальных способностей (со­циальной перцепции, воображения, интеллекта, характеристик меж­личностного оценивания); 2) формирующиеся во взаимодействии членов группы и в результате ее социального влияния; 3) более об­щие, связанные с социальным поведением и позицией личности (ак­тивность, ответственность, склонность к помощи, сотрудничеству); 4) связанные с общепсихологическими и социально-психологичес­кими свойствами (склонность к авторитарному или демократическо­му способу действия и мышления, к догматическому или открытому отношению к проблемам и т.д.) [Бобнева, 1979. С. 42―43]. Очевидно, что при всей продуктивности идеи вычленения социально-психоло­гических свойств личности реализация этой идеи не является строгой: вряд ли в предложенной классификации выдержан критерий «вто­ричности» перечисленных свойств, да и основание классификации остается не вполне ясным.

Еще более неразработанным остается понятие «социально-пси­хологические способности личности», хотя ему уделяется большое внимание в литературе и оно активно используется в эксперимен­тальных исследованиях. В целом вся группа этих способностей связы­вается с проявлениями личности в общении. Интуитивно из всего набора человеческих способностей выделяются те, которые форми­руются в различных сторонах процесса общения: «перцептивная спо­собность» (В. А. Лабунская), «способность к эмоциональному откли­ку» (А. А. Бодалев), «общая способность к оценке другого» (Г. Олпорт), «наблюдательность» и «проницательность» (Ю. М. Жуков) и т.п. Для обозначения социально-психологических способностей (как, впрочем, и социально-психологических качеств) иногда употребляются вооб­ще различные понятия: «социально-психологическая компетентность», «компетентность в общении», «межличностная компетентность», «со­циально-перцептивный стиль» и др.

Хотя проблема находится на самых начальных этапах ее разработ­ки, однако, как минимум можно установить согласие в одном пункте: социально-психологические качества личности ― это качества, кото­рые формируются в реальных социальных группах, в условиях совме­стной деятельности с другими людьми, а также в общении с ними.

Качества, непосредственно проявляющиеся в совместной деятель­ности, в своей совокупности обусловливают эффективность деятель­ности личности в группе. Категория «эффективность деятельности» обычно используется для характеристики группы. Вместе с тем вклад каждой личности является важной составляющей групповой эффек­тивности. Этот вклад определяется тем, насколько личность умеет взаимодействовать с другими, сотрудничать с ними, участвовать в принятии коллективного решения, разрешать конфликты, соподчи­нять другим свой индивидуальный стиль деятельности, воспринимать нововведения и т.д. Во всех этих процессах проявляются определен­ные качества личности, но они не предстают здесь как элементы, из которых «складывается» личность, а именно лишь как проявления ее в конкретных социальных ситуациях. Эти проявления определяют как направленность эффективности личности, так и ее уровень. Группа вырабатывает свои собственные критерии эффективности деятельно­сти каждого из своих членов и с их помощью либо позитивно прини­мает эффективно действующую личность (и тогда это признак благо­приятно развивающихся отношений в группе), либо не принимает ее (и тогда это сигнал о назревании конфликтной ситуации). Та или иная позиция группы в свою очередь влияет на эффективность деятельно­сти каждой отдельной личности, и это имеет огромное практическое значение: позволяет увидеть, стимулирует ли группа эффективность деятельности своих членов или, напротив, сдерживает ее.

Качества личности, проявляющиеся в общении (коммуникативные качества), описаны гораздо полнее, особенно в связи с исследовани­ями социально-психологического тренинга [Петровская, 1989]. Одна­ко и в этой области существуют еще достаточно большие исследова­тельские резервы. Они, в частности, состоят в том, чтобы перевести на язык социальной психологии некоторые результаты изучения лич­ности, полученные в общей психологии, соотнести с ними некото­рые специальные механизмы перцептивного процесса. В качестве при­меров можно привести следующие.

Механизм перцептивной защиты. Будучи разновидностью психо­логической защиты, перцептивная защита выступает одним из про­явлений взаимодействия субъекта с окружением и является способом оградить личность от травмирующих переживаний, защитить от вос­приятия угрожающего стимула. В социальной психологии, в период разработки Дж. Брунером идей «Нового взгляда», понятие перцептив­ной защиты было включено в проблематику социальной перцепции, в частности в проблематику восприятия человека человеком. Хотя эк­спериментальные данные, полученные в общей психологии относи­тельно подсознательных попыток субъекта восприятия «обойти» сти­мул, представляющий угрозу, были подвергнуты критике, идея со­хранилась в модифицированной форме: как признание роли мотивации в процессах социальной перцепции. Иными словами, в социальной психологии перцептивная защита может быть рассмотрена как по­пытка игнорировать при восприятии какие-то черты другого человека и тем самым как бы выстроить преграду его воздействию.

Такая преграда может быть выстроена и в отношении всей группы. В частности, механизмом перцептивной защиты может служить и другой феномен, описанный в социальной психологии, ― так называемая вера в «справедливый мир». Открытый М. Лернером, этот феномен состоит в том, что человеку свойственно верить в наличие соответствия между тем, что он делает, и тем, какие награды или наказания за этим следу­ют. Это и представляется справедливым. Соответственно человеку труд­но верить в несправедливость, т.е. в то, что с ним может случиться что-то неприятное без всякой «вины» с его стороны. Встреча с несправедли­востью включает механизм перцептивной защиты: человек отгораживается от информации, разрушающей веру в «справедливый мир». Восприятие другого человека как бы встраивается в эту веру: вся­кий, несущий ей угрозу, или не воспринимается вообще, или воспри­нимается избирательно (субъект восприятия видит в нем лишь черты, подтверждающие стабильность и «правильность» окружающего мира, и закрывается от восприятия других черт). Ситуация в группе может скла­дываться либо благоприятно, либо неблагоприятно для веры в «спра­ведливый мир», и в рамках каждой из этих альтернатив по-разному будут формироваться ожидания от восприятия членов группы. Таким образом, возникшая своеобразная форма перцептивной защиты также влияет на характер общения и взаимодействия в группе.

Эффект «ожиданий». Он реализуется в «имплицитных теориях лич­ности», т.е. обыденных представлениях, более или менее определенно существующих у каждого человека, относительно связей между теми или иными качествами личности, относительно ее структуры, а иногда и относительно мотивов поведения. Хотя в научной психологии, не­смотря на обилие выявленных качеств личности, какие-либо жесткие связи между ними не установлены, в обыденном сознании, на уровне здравого смысла, часто неосознанно эти связи фиксируются. Рассужде­ние строится по следующей модели: если оценивающий убежден, что черта X всегда встречается вместе с чертой Y, то, наблюдая у отдельно­го человека черту X, оценивающий автоматически приписывает ему и черту Y (хотя в данном конкретном случае она может и отсутствовать). Такое произвольное сцепление черт получило название «иллюзорных корреляций». Рождаются ничем не обоснованные представления об обязательном сцеплении тех или иных качеств («все педантичные люди подозрительны», «все веселые люди легкомысленны» и т.п.). Хотя со­вокупность таких представлений об универсальной, стабильной структу­ре личности лишь в кавычках может быть названа «теориями», их прак­тическое значение от этого не уменьшается.

Особую роль все это приобретает в ситуации общения людей в группе. Здесь сталкиваются «имплицитные теории личности», суще­ствующие у разных членов группы, не согласующиеся, а порой и про­тиворечащие друг другу, что может оказать значительное влияние на всю систему взаимоотношений и прежде всего на процессы общения. Восприятие личностью партнера по общению, основанное на лож­ном ожидании, может привести к ощущению такого дискомфорта, что за ним последует полный отказ от общения. Многократно повторенная аналогичная ошибка будет формировать устойчивое свойство ― закрытость в общении, т.е. возникает определенное «коммуникатив­ное качество» личности. Обусловленность его общей ситуацией в группе должна быть специально исследована.

Феномен когнитивной сложности. Имплицитные теории личности представляют собой своеобразные конструкты, или «рамки», при по­мощи которых оценивается воспринимаемый человек. В более широ­ком контексте идея конструкта разработана в теории личностных кон­структов Дж. Келли. Под конструктом здесь понимается свойственный каждой личности способ видения мира, интерпретации его элемен­тов, как сходных или отличных между собой. Предполагается, что люди различаются между собой по таким признакам, как количество кон­структов, входящих в систему, их характер, тип связи между ними. Совокупность этих признаков составляет определенную степень ког­нитивной сложности человека. Экспериментально доказано, что су­ществует зависимость между когнитивной сложностью и способнос­тью человека анализировать окружающий мир: более когнитивно слож­ные люди легче интегрируют данные восприятия, даже при наличии противоречивых свойств у объекта, т.е. совершают меньшее количе­ство ошибок, чем люди, обладающие меньшей когнитивной сложно­стью («когнитивно простые»), при решении такой же задачи.

Понятно, что отмеченное свойство имеет огромное значение в мире межличностных отношений, в общении, когда люди выступают одновременно и как субъекты, и как объекты восприятия. Характер процесса общения будет во многом определяться тем, каков разброс обозначенного качества у членов группы: каково соотношение «ког­нитивно сложных» и «когнитивно простых» членов группы. Если в ходе совместной деятельности и общения сталкиваются люди различ­ной когнитивной сложности, понятно, что их взаимопонимание мо­жет быть затруднено: один видит все в черно-белом цвете и судит обо всем категорично, другой тоньше чувствует оттенки, многообразие тонов и может не воспринимать оценок первого.

При более детальном рассмотрении обнаружено, что сама «слож­ность» может существовать как бы в двух измерениях: человек может иметь сложный (или простой) внутренний мир и, с другой стороны, воспринимать внешний мир тоже либо как сложный, либо как про­стой. Комбинация этих двух оппозиций дает так называемую типоло­гию жизненных миров [Василюк, 1984. С. 88], в которой выделяются четыре типа людей: 1) с внешне легким и внутренне простым жиз­ненным миром; 2) с внешне трудным и внутренне простым жизнен­ным миром; 3) с внутренне сложным и внешне легким жизненным миром; 4) с внутренне сложным и внешне трудным жизненным ми­ром. Естественно, в группе могут возникать самые различные сочета­ния ее членов, относящихся к разным типам. Конфигурация общения и взаимодействия будет зависеть от этих сочетаний. Одновременно возникает вопрос о том, как сама группа (условия совместной дея­тельности и общения в ней) воздействует (и может ли воздейство­вать) на формирование такого качества, как когнитивная сложность. Три приведенных примера не исчерпывают всех особенностей про­явления личности в общении. Они лишь подтверждают тот факт, что многие из описанных в общей психологии свойств личности имеют исключительное значение для характеристики ее социально-психоло­гических качеств.