Моление» и «Слово» Даниила Заточника

Интересный и загадочный памятник русской лит-ры. Он написан в 12- нач. 13 века. Кто такой Даниил не известно. 2) Памятник своеобразен тем, что: а) исполнен в виде челобитной князю из заточения, т.е. невостребованности. б) имеет форму шуточных посланий. в) Даниил хочет вызвать расположения князя к себе и рассчитывает прежде всего на свой ум, на знание жизни (житейскую мудрость): «Если я на рати не велми храбр, то зато в слове сех крепок». Воими произведениями он демонстрирует свою мудрость, знания, причём подчёркивает, что это его личная заслуга. Себя он уподобляет пчеле, кот. «собирает мёд - премудрость» со многих цветов. 3)Памятник соткан из остроумных изречений и афоризмов, приводит народные притчи, пословицы, поговорки. Демонстрирует свою начитанность. Использует множество цитат из Псалтыри, притч Соломона, «Песнь песней». Себя уподобляет проклятой смоковнице (дерево, приносящее плоды - смоки) – проклятое дерево, Адаму, изгнанному из рая, блудному сыну, т.о. моление носит отвлечённый характер. Оно риторично и гиперболично. 4) Даниил также свободно обращается к бытовой лексике. Он как бы щеголяет грубостью, нарочитой сниженностью стиля: «Девка погубляет свою красоту блуднею, а муж свою честь татбою (разбоем)». Т.о. стиль моления в совмещении народного и книжного, нарочитая грубость восходит к скоморошеским традициям. Моление искусная словесная мозаика, совмещающая похвалу, поучение, обличение. Даниил ратует за признание его человеческого достоинства, независимость от соц-го и имущественного положения.

«Слово» Даниила Заточника. Это произведение дошло до нас в двух редакциях: XII в. — «Слово» Даниила Заточника и первой половины XIII в. — «Моление» Даниила Заточника. Послание-просьбы, поучения, обличительного слова и панегирика. По его поводу высказано много противоречивых суждений, касающихся соотношения редакций, времени их появления, социальной принадлежности автора.

«Слово» адресовано Ярославу Владимировичу, князю новгородскому с 1182 по 1199 г. Оно открывается авторским вступлением, в котором Даниил с гордым самосознанием ценности своей личности прославляет «разум ума своего». Разум — главное качество сердечной красоты, духовной сущности человека, утверждает автор. Он слагает панегирик человеческой мудрости, определяет главную тему «Слова», его жанровую структуру, основой которой является притча.

Прибегая к словесным каламбурам, Даниил отмечает бедственность своего положения, подчеркивая различие между собой и князем: «Зане, господине, кому Боголюбиво, а мне горе лютое; кому Бело озеро, а мне черней смолы; Как попал Даниил на Лаче озеро, был ли он туда заточен? — можно только предполагать!

Далее Даниил вводит читателя в типичную жизненную бытовую ситуацию: от человека, попавшего в беду, отвернулись его друзья и близкие. Ведь он не может поставить перед ними «трапезы». Его возмущает лицемерие друзей, и житейский опыт позволяет сделать малоутешительный вывод: «...не ими другу веры, ни надейся на брата».

Теперь на первый план выдвигается тема бедности и богатства. Автор не может и не хочет примириться с нищетой. Нищета унижает личность: «Лепше смерть, ниже продолжен живот в нищети». Приводя слова Соломона, Даниил показывает, что богатство рождает гордость, а нищета толкает на воровство и разбой. Одержимый нищетой, он вопиет к сыну «царя Владимира» с просьбой о милости. Он обращает внимание на социальный контраст общества, контраст между богатым и «убогим» мужем: «Их же ризы светлы, тех речь честна».

Многие беды, сокрушают человека, снедают его душу, сушат кости; в горе трудно быть разумным, хотя «в печали обретаетъ человек ум свершен». Помочь человеку в печали все равно, что напоить его в знойный день студеною водой.

Даниил рисует бытовую картину обильного княжеского пира, вводит читателя в княжескую опочивальню, где правитель возлежит на мягкой постели.Эти картины контрастируют с положением бедняка, питающегося сухим хлебом, пьющего теплую воду, лежащего «под единым платом», «зимою умирающа». Даниил здесь неоригинален. Он берет готовые образцы, рассыпанные в дидактических сборниках «слов» и поучений, однако придает этим картинам личностно-биографический характер. Вновь Даниил призывает князя к милости, щедрости, подчеркивает гиперболически неисчерпаемость княжеского богатства и отмечает, что славу и честь князя составляют его люди, его воины. Даниил готов воевать в войске хорошего князя.Во главе полков должен стоять «добрый» (хороший) князь. Его властью крепится город, его власть устанавливает общественный порядок в городе, гармонию. На службе у князя слуги обретают новую семью, оставляя своих отца и мать. Даниил противопоставляет доброго и злого господина, щедрого и скупого князя. Симпатии его на стороне первых, ибо, служа доброму господину, можно получить свободу. Снова в обращении к князю звучит хвала мудрому человеку, пусть нищему, но зато «смысленому». В беду князь впадает благодаря своим «думцам». Перед нами типичный удельный князь, правитель города, ставящий своей целью добывание «высокого стола».

Далее в «Слове» следует внезапный переход к характеристике семейных отношений. Опираясь на «мирские притчи», Даниил показывает всю нелепость таких отношений, когда мужем «своя жена владеет». Даниил обращает внимание на нелепость женитьбы на «злообразной жене», «прибытка деля». Перед читателем предстает яркая бытовая зарисовка кокетничающей перед зеркалом «злообразной жены», «мажущися румянцем».

Отвергает Даниил воображаемый совет князя жениться «у богата тьстя чти великиа ради». Это даст ему повод выступить с обличением злых жен, в котором использован уже имевшийся в распоряжении Древнерусских книжников материал обличительных «слов» и поучений. На место обращений к князю приходит в «Слове» риторический вопрос «Что есть жена зла?», повторяемый дважды, и обращение к «братии» — слушателям, которым автор также адресует свое произведение, помимо главного адресата — князя, а также обращение к мужьям и женам.

Автор подчеркивает книжность своего произведения. Оно искусно вылеплено из «сладости словесной», которую он, как пчела. собрал из многих книг. Он придает «Слову» форму импровизации, довольно свободно располагая заимствованные из разных источников афоризмы, образные сравнения, наставления.

В заключение Даниил выступает в роли наставника, чувствующего тот мир, к которому он обращается, понимающему, что нельзя безумному запретить безумие (глупость) его. Завершается «Слово» молитвой, в которой автор просит у Бога «князю нашему Самсонову силу, храбрость Александрову, Иосифль разум, мудрость Соломоню и хитрость Давидову».

Тем самым идеал князя мыслится автором как воплощение лучших качеств героев всемирной истории.

Афоризмы-гномии служили весьма удобной, емкой обобщающей формой, позволявшей автору заявить о незаурядности своей собственной личности, своем умственном превосходстве над обществом, обратить внимание на его противоречия, общественный и социальный быт, увидеть расхождения между идеалом и действительностью. Впервые в русской литературе человек заявил о своем праве на уважение не по положению, занимаемому им в обществе, а по своим внутренним качествам, своему уму — высшей ценности личности.

«Моление» Даниила Заточника адресовано князю Ярославу Всеволодовичу Переяславскому, княжившему с 1213 по 1236 г., и «братии» - слушателям. Обращение к князю открывается цитатой псалма: «Аз раб твои и сын рабы твоя». На основании этого некот. исследователи делают вывод о соц. принадл. автора «Моления» и относят его к холопамВ «Молении» усилено панегирическое прославление князя путем цитирования «Песни песней» царя Соломона. Подчеркнуто значение мудрых властителей и доказывается преимущество мудрости над храбростью: «Умен муж не велми бывает на рати храбр, но крепок в замыслех; да тем собирати мудрые».

Вряд ли следует относить к биографии героя слова о том, что мать и отец оставили его. Это, по-видимому, литературный прием, подчеркивающий значение князя, призванного заменить своему служивому человеку отца. Только заявление автора о том, что он «под работным ермом пострадах», возможно, в какой-то мере отражает реальность положения. Сам же Даниил выступает сторонником сохранения холопства. Как бы ни был, считает он, горделив и «буяв» холоп, «но укора ему своего не избытьи — холопия имени», подобно тому как котлу с золотыми кольцами не избыть черноты жжения.

В «Молении», по сравнению со «Словом», появляется резкое осуждение боярства. Бояр Даниил относит к злым господам, которые попирают человеческое достоинство своих слуг. Даниил предпочитает служить князю: «Лучше бы ми нога своя видети в лыченице в дому твоем, нежели в черлене сапозе в боярстем дворе; луче бы ми в дерюзе служити тебе, нежели в багрянице в боярстем дворе». О своей социальной принадлежности автор «Моления» заявляет более четко: «Княже мои, господине! Всякому дворянину иметь честь и милость у князя». Прав И. У. Будовниц, отнесший «Моление» к произведениям ранней дворянской публицистики. Более скромное место в «Молении» по сравнению со «Словом» занимает обличение злых жен. Гнев Даниила здесь направлен на старых злообразных жен, обобщенный гротескный образ которых он создает. Вводится в «Молении» и новая, по сравнению со «Словом», тема обличения монашества. С негодованием отвергает Даниил воображаемый совет князя постричься в монахи: «То не видал есмъ мертвеца на свинии ездячи, ни черта на бабе; не едал есми от дубья смоквеи, ни от липъя стафилья. Лучши ми есть тако скончати живот свои, нежели, восприимши ангельский образ солгати». Вслед за Козьмой пресвитером Даниил Заточник изображает нравы монахов, возвращающихся на «мирское житие, аки пес на своя блевотины». Он обличает порочные, низменные обычаи чернецов и черниц, которые, словно псы ласкосердые, обходят дома и села «славных мира сего». Появляется в «Молении» и великолепная картина игр на ипподроме, своеобразных состязаний в ловкости и силе. Завершает «Моление» молитва, в которой звучит тревога по поводу появления «незнаемого языка». «Слово» и «Моление» принадлежат к публицистическим дидактическим произв. наполненным философским нравственным содержанием, раскрывают быт и нравы Руси накануне монголо-татар-ского нашествия. Как справедливо отмечал еще Белинский, «...кто бы ни был Даниил Заточник,— можно заключить не без основания, что это была одна из тех личностей, которые, на беду себе, слишком умны, слишком даровиты, слишком много знают и, не умея прятать от людей своего превосходства, оскорбляют самолюбивую посредственность; которых сердце болит и снедается ревностию по делам, чуждым им, которые говорят там, где лучше было бы помолчать, и молчат там, где выгодно говорить; словом, одна из тех личностей, которых люди сперва хвалят и холят, потом сживают со свету и, наконец, уморивши, снова начинают хвалить...».

30. Формирование жанра воинской повести в древней Руси («Повесть о нашествии Батыя на Рязань»,«Слово о погибели земли русской»)

Эта повесть рассказывает о событиях 1257 года. В кратком виде об этом событии рассказывается в Новгородской летописи 13 в., затем эта повесть стала обрастать легендами. В 14 в. дополнена словами влача Ингваря Ингоревича, а в 15в – песнью о Евпатии Коловрате. Сама повесть дошла во многих списках, но самый древний не ранее 16в. Жанр: типичная воинская повесть. В ней нет вымысла, но уже есть художественное обощение, что привело к искажению исторических событий(На совещании принимают участие и живые и мёртвые князья – Давид муромский умер в 1228, а Всеволод пронский в 1208); автор всех делает братьями: Это союз и живых и мёртвых. Они объединены в единое братское войско, все князья погибли. Это близко к эпическим преданиям о гибели богатырей. Сюжет: Повесть начинается с рассказа о гибели Фёдора Юрьевича и его жены Евпраксии с сыном, который на 1ый взгляд не имеет ничего общего с сюжетом. Однако важны выводы из этой истории: все попытки умилостивить врага, примириться с ним бесполезны, т.к. придётся полностью подчиняться его воле. Надо сражаться! И автор мастерски рассказывает об этой трагической битве, когда была уничтожена Рязань со всеми жителями и погибли все князья. Автор создаёт образ «Бой—Пир». Этим он подчёркивает равенство и единство всех. Рефреном(припевом) звучит мысль о том, что всем надо испить смертную чашу. Общая чаша смерти для тех, кто не признавал равенства в полит. жизни, кто стремился к междоусобной вражде. Из-за князей страдает весь город, все люди. Стиль: События излагаются неторопливо и лаконично, чем подчёркивается значительность события, а лакончиность придаёт динамизм повестованию. Монумент проявляется в том, что автор обращает внимание на мелочи, выбирая яркие, ёмкие символические образы при том, что повесть небольшая по объёму.

. Слово о погибели Русской земли — отрывок полностью не сохранившегося произведения, посвященного татаро-монгольскому нашествию на Русь. Отрывок этот дошел до нас в двух списках, при этом не как самостоятельный текст, а как введение к первой редакции Повести о житии Александра Невского. Дошедший до нас отрывок С. — либо вступление, либо первая часть произведения о «погибели Русской земли» — об ужасах батыевщины, о разгроме русских княжеств монголо-татарами. В сохранившемся тексте описывается былая красота и богатство Русской земли, ее прежнее политическое могущество. Такой характер вступления к тексту, который должен был повествовать о горестях и бедах страны, не случаен. Эта особенность С. находит себе типологическое соответствие с произведениями древней и средневековой литературы, в которых встречается похвала величию и славе родной земли. С. по поэтической структуре и в идейном отношении близко к Слову о полку Игореве. Оба этих произведения отличает высокий патриотизм, обостренное чувство национального самосознания, гиперболизация силы и воинской доблести князя-воина, лирическое восприятие природы, ритмический строй текста. Оба памятника близки и сочетанием в них похвалы и плача: похвала былому величию страны, плач о ее бедах в настоящем. С., как известно, нашло отражение в нескольких памятниках древнерусской литературы — образами С. воспользовался монах Кирилло-Белозерского монастыря Ефросин, создавая свой вариант «Задонщины» (конец 70-х гг. XV в.), реминисценции из «Слова» имеются в редакции Андрея Юрьева Жития Феодора Ярославского (вторая половина XV в.) и в Степенной книге (60-е гг. XVI в.).

В середине XIII столетия Русская земля подверглась нашествию монголов. течение трех лет русский народ вел борьбу с врагами. События, связанные с монголо-татарским нашествием, получили широкое отражение в литературе той поры. "Повесть о приходе Батыя на Рязань". В 1237 г. основные силы Золотой Орды во главе с Батыем подошли к границам северо-восточной Руси. Первый удар нанесли Рязани, а затем Владимиру. События, связанные с защитой народом земли, получили отражение в "П.". Она дошла в составе летописных сводов XVI в. в тесной связи с циклом повестей о Николе Заразском. прославляет мужество и героизм защитников Рязани. Причину поражения автор усматривает в феодальной обособленности русских княжеств. Органически не связанными со всем содержанием повести являются религиозно-моралистические рассуждения о причинах гибели Рязани "П " состоит из четырех частей: 1. Появление Батыя на границах Рязанской земли, посольство рязанцев к Батыю во главе с князем Федором, гибель Федора и его жены. (завершается горестным плачем Юрия Ингоревича и всех Рязанцев). 2. Героическая зашита Рязани, гибель защитников и разорение Рязани. (прославляет мужество рязанской дружины князя Юрия Ингоревича. Центральным эпизодом является гиперболическое описание битвы. Изображение разорения города исполнено в повести большого драматизма). 3. Подвиг Евпатия Коловрата (эпический герой наделен гиперболической силой. Он олицетворение подвига русского народа. Основное внимание уделено изображению поведения Евпатия в бою). 4. Обновление Рязани Ингварем Ингоревичем. (начинается эмоциональным плачем князя Ингваря Ингоревича, созданным по всем правилам книжной риторики). Все произведение представляет собой образец воинской повести, которая вобрала в себя значительные элементы фольклора. она верно передает настроение общества того времени и отличается живостью, драматизмом повествования. «Слово о погибели Рускыя земли» пречисляются природные и материальные богатства, которыми до татарского нашествия изобиловала русская земля. Рассказывается о грозных князьях и честных боярах. Памятник проникнут патриотизмом, гордостья за прошлое в русской земле и скорбью о ее бедствиях. После идет житие Александра Невского. «С» представляет собой сочетание книжного стиля с устноэпическими формами песенной речи. Книжный – в перече6слении богатств русской земли,а народный в сочетаниях – дубравы чистфые, князья грозные, синее море. Более лаконичен и менее образен рассказ летописи о взятии Батыем Владимира в 1238 г. Выразителен летописный рассказ об осаде Козельска. Жители которого в течение семи недель выдерживали осаду, враги прозвали Козельск "злым городом". События монголо-татарского нашествия отразились также в жанре дидактическом и агиографическом. Таким образом, события 1237-1240 гг., связанные с нашествием монголо-татарских полчищ, получили широкое отражение в воинской исторической повести, поучении.

31. «Повесть о житии Александра Невского»

"Житие Александра Невского", написанное вскоре после смерти князя оздает идеальный образ правителя, защитника своего отечества от военных и идеологических посягательств внешних врагов. Оно не укладывается в каноны житийной литературы ассказ о жизни, главным содержанием которой явились подвиги "храбрости". Основу жития Александра Невского составляют две воинские повести о битве на Неве и на Чудском озере. православному князю предстоит вступить в борьбу с римско-католическим западным миром Александр укрепляет свой дух молитвой, поступая, как подобает благочестивому князю. Он обвиняет врага в нарушении заповеди божией Александр воодушевляет войска и с "малой дружиной"

устремляется на врагов. Подробно описывается в житии ход сражения 15 июля 1240 г., большое внимание уделяется подвигам Александра и его храбрым "шести мужам" - богатырским ратникам. Битва на Чудском озере с немецкими рыцарями 5 апреля 1242 г. изображена в традиционной стилистической манере воинских повестей На самом деле Александр в этой битве проявил незаурядный полководческий талант, разгадав тактический замысел врагов. О других воинских подвигах Александра житие сообщает кратко: "единым выездом" он побеждает 7 ратей "языка Литовъскаго". Много места отводится в житии взаимоотношениям Александра с Ордой. Прославлению Александра - защитника православия - посвящен в житии рассказ о приходе на Русь папских послов. Александр отвергает их предложение принять католичество, и в этом автор жития видит торжество национальной политики русского князя. Завершается житие сказанием о смерти Александра (он был отравлен в Орде) в Городце и его погребении во Владимире. Народ оплакивает любимого князя, "яко земли потрястися". Характерной особенностью жития является постоянное присутствие автора-рассказчика. Автор восхищается героем, гордится им, сочувствует ему. Эмоциональное напряжение достигает высшей точки в конце жития обнаруживает тесную связь, как с агиографической литературой, так и с воинскими повестями.

32. «Слово о житии и прставлении великого князя Дмитрия Ивановича»

по своему стилю может быть отнесено к агиографическим памятникам экспрессивно-эмоционального стиля. Это похвала деяний Дмитрия Донского, о чем автор «Слова» с характерным для жанра самоуничижением заявляет в конце своего произведения, что недостоин описывать деяния господина.

Стилистически и композиционно «Слово» близко к произведениям Епифания Премудрого.

Сочетаются книжные традиции воинской биографии и фольклорные традиции (плач Евдокии наполнен ф. образами).

Время написания «Слова» датируется по-разному. Большинство исследователей относили его создание к 90-м гг. XIV в., считая, что оно было написано очевидцем смерти и погребения князя (ум. в 1389 г.).

Имеет традиционную структуру жития (характеристики ДД, его отца и матери), но при этом вплетается и другая ипостась ДИ – государственного деятеля.

Точные биографические сведения о Дмитрии Донском и исторические данные мало интересуют автора. В начале подчеркивается преемственность Дмитрия по отношению к великому князю Владиру I и то, что он «сродник» святых князей Бориса и Глеба. Упоминаются битва на Воже и Мамаево побоище. Как в этих частях «Слова о житии», так и в других, где подразумеваются какие-то конкретные события; ведется не столько рассказ о них, сколько дается их обобщенная характеристика. «Слово» — цепочка похвал Дмитрию и философских, весьма сложных размышлений автора о величии князя, в которую вклиниваются биографические подробности. Сравнивая своего героя с библейскими персонажами (Адамом, Ноем, Моисеем), писатель подчеркивает превосходство своего героя над ними. В этом же ряду сравнений Дмитрий выступает как наиболее великий правитель из всех известных мировой истории.

Особо выделяется в «Слове» плач жены Дмитрия Донского, княгини Евдокии, проникнутый глубокой лиричностью. На нем отразилось влияние народной вдовьей причети: Евдокия обращается к умершему, как к живому, как бы ведет с нми беседу, характерны для фольклора и сопоставления покойного с солнцем, месяцем, закатившейся звездой. Однако плач прослаляет и хзристианские добродетели князя.

«Слово о житии» преследовало ясную политическую цель: прославить московского князя, победителя Мамая, как властителя всей Русской земли, наследника Киевского государства, окружить власть князя ореолом святости и поднять его политический авторитет на недосягаемую высоту.

33. Повести Куликовского цикла «Сказание о мамаевом побоище» «Задонщина»

«Сказание о Мамаевом побоище». наиболее обширный памятник Куликовского цикла, написанный в середине 15 века. Это не только литературный памятник, но и важнейший исторический источник. В нем дошел до нас самый подробный рассказ о событиях Куликовской битвы. В «Сказании» дается описание приготовления к походу и «уряжения» полков, распределения сил и постановка перед отрядами их воинской задачи. В «Сказании» подробно описывается движение русского войска из Москвы через Коломну на Куликово поле. Здесь дается перечисление князей и воевод, принявших участие в сражении, рассказывается о переправе русских сил через Дон. Только из «Сказания» мы знаем, что исход сражения решил полк под руководством князя Владимира Серпуховского: перед началом битвы он был поставлен в засаду и неожиданным нападением с флангов и тыла на ворвавшегося в русское расположение врага нанес ему сокрушительное поражение. Из «Сказания» мы узнаем, что великий князь был контужен и найден в бессознательном состоянии после окончания сражения. Эти подробности и ряд других, в том числе и легендарно-эпических (рассказ о поединке перед началом боя инока-богатыря Пересвета с татарским богатырем, эпизоды, повествующие о помощи русским святых, и т. д.), донесло до нас только «Сказание о Мамаевом побоище». «Сказание» многократно переписывалось и перерабатывалось, вплоть до начала XVIII в., и дошло до нас в восьми редакциях и большом количестве вариантов. О популярности памятника у средневекового читателя как «четьего» (предназначавшегося для индивидуального чтения) произведения свидетельствует большое число лицевых (иллюстрированных миниатюрами) списков его.

Главный герой «Сказания»—Дмитрий Донской. «Сказание» — это не только рассказ о Куликовской битве, но и произведение, посвященное восхвалению великого князя московского. Автор изображает Дмитрия мудрым и мужественным полководцем, подчеркивает его воинскую доблесть и отвагу. Все остальные персонажи произведения группируются вокруг Дмитрия Донского. Дмитрий — старший среди русских князей, все они — его верные помощники, вассалы, его младшие братья. Образ Дмитрия Донского все еще в основном носит черты идеализации, но и будущие тенденции обращения к личностному началу видны в нем – автор иногда говорит об особых эмоциях ДД (грусть, ярость и пр.)

В «Сказании» поход Дмитрия Ивановича благословляет митрополит Киприан. На самом же деле Киприана в 1380 г. в Москве не было. Это не ошибка автора «Сказания», а литературно-публицистический прием. Из публицистических соображений автор «Сказания», поставивший своей задачей нарисовать идеальный образ великого князя московского, правителя и главы всех русских сил, должен был проиллюстрировать прочный союз московского князя с митрополитом всея Руси. И в произведении литературном он мог, вопреки исторической правде, рассказать о благословении Дмитрия и его воинства митрополитом Киприаном, тем более что формально Киприан действительно был в это время митрополитом всея Руси.

Во время Куликовской битвы в союз с Мамаем вступили рязанский князь Олег и литовский князь Ягайло, сын умершего в 1377 г. литовского князя Ольгерда. В «Сказании» же, описывающем событие 1380 г., литовским союзником Мамая назван Ольгерд. Как и в случае с Киприаном, перед нами не ошибка, а сознательный литературно-публицистический прием. Для русского человека конца XIV — начала XV в., а особенно для москвичей, имя Ольгерда было связано с воспоминаниями о его походах на Московское княжество. Это был коварный и опасный враг Руси, о воинской хитрости которого сообщалось в летописной статье-некрологе о его смерти. Поэтому назвать Ольгерда союзником Мамая вместо Ягайла могли только в то время, когда это имя было еще хорошо памятно как имя опасного врага Москвы. В более позднее время такая перемена имен не имела смысла

Мамай, враг Русской земли, изображается автором «Сказания» в резко отрицательных тонах. Идет противопоставление: если Дмитрий — это светлое начало, глава благого дела, деяниями которого руководит бог, то Мамай — олицетворение тьмы и зла — за ним стоит дьявол. Героический характер события, изображенного в «Сказании», обусловил обращение автора к устным преданиям о Мамаевом побоище. К устным преданиям скорее всего восходит эпизод единоборства перед началом общего сражения инока Троице-Сергиева монастыря Пересвета с татарским богатырем. Эпическая основа ощущается в рассказе об «испытании примет» Дмитрием Волынцом; опытный воевода Дмитрий Волынец с великим князем в ночь накануне боя выезжают в поле между русскими и татарскими войсками, и Волынец слышит, как земля плачет «надвое» — о татарских и русских воинах: будет много убитых, но все же русские одолеют. Устное предание, вероятно, лежит и в основе сообщения «Сказания» о том, что Дмитрий перед сражением надел княжеские доспехи на любимого воеводу, а сам в одежде простого воина с железной палицей первым ринулся в бой. В плаче Евдокии так же звучат нотки фольлорного плача-причитания.

Описания русского воинства представляют собой яркие и образные картины. В описаниях картин природы может быть отмечена определенная лиричность и стремление связать эти описания с настроением событий. Глубоко эмоциональны и не лишены жизненной правдивости отдельные авторские замечания. Рассказывая, например, о прощании с женами уходящих из Москвы на битву воинов, автор пишет, что жены «в слезах и въсклицании сердечнем не могуще ни слова изрещи», и добавляет, что «князь же великий сам мало ся удръжа от слез, не дався прослезити народа ради».

«Сказание о Мамаевом побоище» представляло для читателей интерес уже тем, что оно подробно описывало все обстоятельства Куликовской битвы. Однако не только в этом привлекательность произведения. Несмотря на значительный налет риторичности, «Сказание о Мамаевом побоище» носит ярко выраженный сюжетный характер. Не только само событие, но и судьба отдельных лиц, развитие перипетий сюжета заставляло читателей волноваться и сопереживать описываемому. И в целом ряде редакций памятника сюжетные эпизоды усложняются, увеличиваются в количестве. Все это делало «Сказание о Мамаевом побоище» не только историко-публицистическим памятником, но и сюжетно-увлекательным произведением

"Задонщмна" посвящена прославлению победы русских войск над монголо-татарскими полчищами, материал ее автор черпал из летописной повести, а литературным образцом служило "Слово о полку Игореве". сознательно сопоставлялись события прошлого с событиями современными. «З" прославляла единение русских князей, благодаря которому и была одержана победа над чужеземцами. Поэтический план "З" состоит из двух частей: "жалости" и "похвалы". Им предшествует небольшое вступление. Оно ставит Целью настроить слушателя на высокий торжественный лад и определить тематическое содержание произведения Воинская доблесть и мужество князей характеризуются в "З" теми же приемами, что и в "С " Первая часть "Задонщины" - "жалость" описывает сбор русских войск, их выступление в поход, первую битву и поражение. Павших воинов оплакивают жены: княгини и боярыни. Вторая часть "Задонщины" - "похвала" прославляет победу, одержанную русскими, когда из засады выступил полк Дмитрия Боброк Волынца. Враги обратились в бегство, а русским досталась богатая добыча. шире использует некоторые приемы устной народной поэзии. "Сказание о Мамаевом побоище". "С" появилось много новых подробностей, отдельных поэтических эпизодов: посылка Захарии Тютчева к Мамаю с дарами, посещение Дмитрием Троицкого монастыря, поединок богатыря Пересвета с ордынским исполином значительно усилен религиозный элемент. Многочисленными монологами-молитвами подчеркивается благочестие Дмитрия. "Сказание" построено на контрасте стойкости, благочестия русских и нечестивости Мамая и союзников. Характерная особенность "С" наличие художественного вымысла, "речей" персонажей, элементов "психологизма". свидетельствует о стремлении автора внести в повествование элемент занимательности. широко представлена книжная риторика, сочетающаяся с поэтическим стилем воинской повести и элементами деловой письменности.

34. «Житие Стефана Пермского», «Житие Сергия Радонежского»

Значительный вклад в развитие Древнерусской агиографической литературы конца XIV - начала XV в. внес талантливейший писатель Епифаний Премудрый. Большую часть своей жизни (31 год) он провел в стенах Троице-Сергиева монастыря.совершил путешествие по христианскому Востоку, побывал на Афоне, где познакомился с лучшими образцами византийской, болгарской и сербской литератур. Разносторонность интересов сблизила его с знаменитым художником Феофаном Греком. "Житие Стефана Пермского" было написано Епифанием, вскоре после смерти Стефана в 1396 г. Цель жития - прославить миссионерскую деятельность русс монаха, ставшего епископом, показать торжество христианства над язычеством. Тщательно собрав фактический материал о Стефане, Епифаний оформляет его в изящный и торжественный панегирик. "Житие Стефана Пермского" открывается риторическим вступлением, далее следует биограф часть и три плача (пермских людей, пермской церкви и "Плач и похвала инока списающа"). Во вступлении Епифаний пространно говорит о мотивах, которые побуждают его взяться за перо.Сообщает об источниках, кот он располагал, приступая к работе, и о встретившихся трудностях. В биографической части дан ряд конкретных сведений о жизни и деятельности Стефана. Он род в Устюге, в семье соборного клирика. Науч грамоте, прочитал много книг Ветхого и Нового завета, внимательно слушал "чистые повести" и "учительные словеса", и сам "святыя книгы писаше хытре и гораздо и борзо". Он заранее готовит себя к будущей миссионерской деятельности: он "...изучися сам языку пермьскому, и грамоту нову пермьскую сложи, и азбукы незнаемы счини... и книгы русскыа на пермьский язык преведе и преложи и преписа". Более того, "желаа же болшаго разума", Стефан изучил греческий язык "и книгы греческий извыче...". Центральное место занимает в житии описание миссионерской деятельности Стефана. Он живет длительное время среди коми-пермяков и личным примером воздействует на язычников. Он ведет энергичную борьбу с языческими обрядами: разоряет "кумирню", срубает "прокудливую" (волшебную) березу, которой поклонялись пермяки, посрамляет волхва (шамана) Пама. Стефан проявляет большую силу воли, выдержку, терпение и убежденность, а также полное бескорыстие. Благодаря этим качествам он одерживает моральную победу. Стефан делает свою борьбу с Памом предметом широкой гласности. Он предлагает волхву войти с ним в горящий костер, опуститься в ледяную прорубь. От подобных испытаний Пам категорически отказывается и окончательно теряет авторитет у зырян. Одержав победу, Стефан защищает Пама от ярости пермяков, которые требуют его казни, добивается замены ее изгнанием.

Епифаний по-новому подходит к изображению отрицательного героя. Противник Стефана Пам - это личность незаурядная, имеющая большое влияние на пермяков. Он стремится убедить своих соотечественников не принимать христианства, видя в Стефане ставленника Москвы. Речь Пама делает образ языческого волхва психологически убедительным, жизненно достоверным. Победа над Памом дается Стефану нелегко, отмечает Епифаний, и этим еще более подчеркивает значение личности победителя, его нравственного примера. Епифаний вводит в житие и элементы критики духовенства, церковных иерархов, добивающихся своих должностей путем борьбы с соперниками, "наскакивая" друг на друга, путем подкупа. Главную заслугу Стефана Епифаний видит в его просветительской деятельности, в создании пермской азбуки и переводе на пермский язык книг "священного писания".Житие Стефана Пермского" нарушало традиционные рамки канона своим размером, обилием факт материала, включавшим этнографические сведения о далеком Пермском крае, критику симонии новой трактовкой отрицательного героя; отсутствием описания как прижизненных, так и посмертных чудес; композиционной структурой. Епифаний предназначал его для индивид чтения и, подобно своему другу Феофану Греку, писал, невзирая на канонические образцы. Ок 1417-1418 гг. Епиф создал "Житие Сергия Радонежского". Оно написано с большой исторической точностью, но стиль изложения менее риторичен. Епифаний хорошо передает факты биографии Сергия, с лирической теплотой говорит о его деятельности, связанной с борьбой против "ненавистной розни", за укрепление централизованного Русского государства. "Божии угодники", хоть и отказывались от житейских волнений, а постоянно жили лишь для мира. По содержанию: родиося Сергий в Твери, когда еще был в утробе матери трижды прокричал в храме, потом не брал грудь в среду и в пятницу. С детства соблюдал все посты, держал себя в строгости. Наследство отдал младшему брату. Сначала ушел в пустыню с братом, тот покинул его, тогда позвал к себе старца игумена, кот и постриг его. Борьба с бесами. К нему начали ходить монахи. Когда умер игумен, им стал, по просьбам монахов, Сергий. Одевался бедно, учил монахов терпению и смирению даже во время голода. Когда пришел Мамай, Сергий благославил Дмитрия, и русский победили в битве. Исцелял людей, предвидел свою кончину.Литер деятельность Епифания способствовала утверждению в литературе стиля "плетения словес". Этот стиль обогащал язык, содействовал развитию лит-ры, изображая псих сост человека, чувств. Привнося торжественную риторику в биографию, Епифаний возвеличивающую героя. С этой целью он соединял риторику и приёмы церковных песнопений (торжественные поучения до него произносились только в храмах). Назначение его стилистических формул можно объяснить тем, что автор считал, что прославить святого может только Бог. Поэтому он постоянно ищет образы и метафоры, чтобы прославить святого так же совершенно, как и Бог. Но противоречие всё равно не разрешалось. Отсюда и множество стилистических фигур, сравнений, аналогий в его житиях. Например, в житии Стефана Пермского автор долго ищет слова, способные охарактеризовать подвиг святого. Он использует множество синонимов, повторов. Он сравнивает Стефана с «евангелистом)), «мучеником», «исповедником» и т.п., но в конце концов говорит, что не может его порславить. На это способен лишь Христос. Помимо этого с помощью синтаксического параллелизма Епифаний добивался эффекта рифмы: например, в «Плаче пермских людей», когда они характеризуют Стефана-«тио лее былъ намъ законопродавецъ и законоположникъ, то же креститель, и апостолъ, и проповедникъ, и благовестникъ, и исповедникъ, святитель, учитель, чистителъ, посетитель, правитель» и т.д. Риторика Епифания позволяла достичь эффекта словесной неисчерпаемости. С помощью «плетения словес» антитеза автора и сподвижника достигла предельного развития. Жития Епифания стали образцом для книжников позднего средневековья.

35. Новгородская литература. («Повесть о путешествии новгородского архиепископа Иоанна на бесе» «Повесть о новгородском посаднике Щиле», сказания о конце Новгорода)

На вторую треть XV в. падает расцвет новгородской агиографии. Евфимий II устанавливает почитание местных новгородских святых, покровителей города: архиепископов Иоанна и Моисея.

Прибывший с Афона по приглашению Евфимия II Пахомий Серб (30-е годы XV в.) перерабатывает в риторическо-панегирическом стиле вторую редакцию «Жития Варлаама Хутынского» и летописное «Сказание о знамении от иконы Богородицы» (1169), повествующее о победе новгородцев над осадившими город суздальцами. В «Сказании» прославляются новгородский архиепископ Иоанн и Новгород, которым покровительствует сама Богородица, посрамляется «лютый фараон» Андрей Боголюбский, потерпевший поражение у новгородских стен. Нетрудно увидеть в этой повести связь с политическими событиями того времени: Новгород находится под особым покровительством неба, и всякая попытка Москвы посягнуть на его полит независимость будет жестоко наказана.

«Повесть о путешествии новгородского архиепископа Иоанна на бесе в Иерусалим». Эта повесть посвящена прославлению святости новгородского архиепископа. Основу ее сюжета составляет типичный для средневековой литературы мотив борьбы праведника с бесом. «Лукавый бес, решив «смутити» архиепископа, забрался в сосуд с водой, из которого Иоанн имел быкновение умываться. «Уразумев бесовское мечтание», Иоанн оградил сосуд крестным знамением. «Не могий часа терпети», бес «нача вопети», прося отпустить его. Иоанн

согласился при условии, что бес в одну ночь свозит его из Новгорода в Иерусалим и обратно. Перед нами характерный эпизод волшебной народной сказки, которому в повести придан религиозно-моралистический оттенок. Совершив свое фантастическое путешествие, Иоанн по требованию беса должен был хранить молчание об этом столь примечательном факте: подумать только, бес вез на себе архиепископа не на шабаш ведьм, а к гробу господню! Но (довольно верный психологический штрих) тщеславие взяло верх над страхом бесовской мести. Иоанн рассказал в беседе «с благочестивыми мужами» о том, что некий человек побывал в единую ночь в Иерусалиме. Обет молчания нарушен, и бес начинает творить пакости святителю. Бесовские козни носят конкретный бытовой характер. Посетители кельи Иоанна видят то женское монисто, лежащее на лавке, то туфли, то женскую одежду и неоднократно выходящую из кельи блудницу. Разумеется, все это козни дьявола, бесовские мечтания. Но как в этих картинах верно подмечены нравы «отцов церкви», в фантастическом сюжете нетрудно обнаружить реальные черты быта духовенства. Новгородцы решают, что человеку, который ведет непотребную жизнь, не подобает быть святителем. Они изгоняют архиепископа, посадив его на плот. Однако по молитве Иоанна плот поплыл против течения. Невиновность и «святость» его воочию доказаны. Новгородцы раскаиваются и со слезами молят Иоанна о прощении. Повесть отличается занимательностью сюжета, живостью, образностью, яркими деталями быта. Большую роль в ее сюжетно-композиционной структуре играет прямая речь. Занимательность сюжета повести привлекла внимание лицеиста Пушкина, начавшего работу над комической поэмой «Монах». Мотив путешествия героя на бесе -Н. В. Гоголем в «Ночь перед Рождеством».

«Повесть о новгородском посаднике Щиле». С популярным именем Иоанна связана «Повесть о новгородском посаднике Щиле». В ее основе — устное предание о ростовщике-монахе Щиле, построившем церковь Покрова в Новгороде в 1320 г. Предание, попав в церковную среду, претерпело изменения: монах был заменен посадником, а повесть ставила своей целью доказать спасительность заупокойных молитв и необходимость подушных церковных вкладов. С их отрицанием выступали в Новгороде еретики — «стригольники». Эта рационалистическая городская ересь, возникшая в XIV в. (ее основателем считается «стригольник» —суконщик Карп), подвергала критическому пересмотру ортодоксальное церковное учение. «Стригольники» отвергали церковную иерархию, утверждая, что посредниками между человеком и Богом не могут быть священники, поставленные по мзде. Они отрицали заупокойные молитвы, считая, что за грех, совершенный человеком на земле, обязательно последует соответствующее наказание «на том свете». «Еретики» подвергали критике священников за недостойное житие, отрицали таинство причастия. В ереси под религиозной оболочкой нетрудно обнаружить социальный протест городских демократических низов против духовных феодалов.

«Повесть» защищает интересы последних, доказывая на примере своего героя ростовщика Щила необходимость и «полезность» заупокойных молитв и вкладов на помин души: церковь и ее служители способны замолить любой грех, даже такой страшный, как ростовщичество. Когда сын Щила роздал все имущество своего отца по церквам, где в течение ста двадцати дней и ночей молились за упокой души ростовщика, то грех его в конце концов был прощен: по прошествии первых сорока дней из адского пламени появилась голова, затем через сорок дней Щил вышел из ада до пояса, и по прошествии последних сорока дней все его тело освободилось от адских мук. Освоб героя от адского пламени наглядно демонстрировалось в написанном «вапами» (красками) иконописцем «видении», «поведающем о брате Щиле во адове дне», что свидетельствует о тесной связи слова с изображением.

Сказания о конце Новгорода. После утраты Новгородом независимости и окончательного присоединения к Москве в 1478 г. складываются легенды о конце Новгорода, подчеркивающие неизбежность этого события. Так, в летопись под 1045 г. вносится сказание о росписи новгородской Софии греческими мастерами: иконописцы должны были изобразить в куполе собора Спасавседержителя с благословляющей рукою, но рука его чудесным образом сжималась, хотя художники переписывали ее трижды. На третий день иконописцы услышали небесный голос.Действительно, пантократор (вседержитель) Софийского новгородского собора изображен не с «простертою дланью», а со сжатой рукой. Во время Великой Отечественной войны фреска была разрушена прямым попаданием немецкого снаряда. Под 1471 т. летопись сообщает о страшной буре, которая сломала крест на Софийском соборе, о появлении крови на двух гробах, о слезах от иконы Богородицы. Все эти страшные знамения предвещали поражение новгородцев в битве с московскими войсками на реке Шелони в 1472 г.; следствием этого поражения и явилось окончательное присоединение Новгорода к Москве.