Безэквивалентная лексика. Слова, обозначающие реалии. Способы перевода БЭЛ и слов-реалий

Теория перевода

Бархударов. Само слово «реалия» — латинское прилагательное среднего рода множественного числа (realis,-e, мн. realia — «вещественный», «действительный»), превратившееся (в русском и болгарском языках) под влиянием аналогичных лексических категорий в существительное женского рода. Им обозначают (главным образом в филологических текстах) предмет, вещь, материально существующую или существовавшую, нередко связывая по смыслу с понятием «жизнь»; например, «реалии европейской (общественной) жизни». Согласно словарным определениям, это «всякий предмет материальной культуры», «в классической грамматике разнообразные факторы... такие как государственное устройство данной страны, история и культура данного народа, языковые контакты носителей данного языка и т. п. с точки зрения их отражения в данном языке», «предметы материальной культуры, служащие основой для номинативного значения слова».

Комиссаров. Сопоставительный анализ переводов обнаруживает, наряду с языковыми единицами ИЯ, имеющими единичные или множественные соответствия в ПЯ, и такие лексические и грамматические единицы, для которых в ПЯ нет прямых соответствий. Единицы ИЯ, которые не имеют регулярных соответствий в языке перевода, называются безэквивалентными. Безэквивалентная лексика обнаруживается, главным образом, среди неологизмов, среди слов, называющих специфические понятия и национальные реалии, и среди малоизвестных имен и названий, для которых приходится создавать окказиональные соответствия в процессе перевода. Таковы английские слова conservationist, baby-sitter, backlog, etc.

Безэквивалентными грамматическими единицами могут быть как отдельные морфологические формы (герундий) и части речи (артикль), так и синтаксические структуры (абсолютные конструкции). Как и соответствия, безэквивалентные единицы выявляются только по отношению к одному из пары анализируемых языков. Единица ИЯ, безэквивалентная по отношению к данному ПЯ, может иметь регулярные соответствия в других языках.

Наличие безэквивалентных единиц не означает, что их значение не может быть передано в переводе или что они переводятся с меньшей точностью, чем единицы, имеющие прямые соответствия. При переводе безэквивалентной единицы переводчик тем или иным способом создает окказиональное соответствие. В области перевода безэквивалентной лексики применяются следующие типы окказиональных соответствий:

1. Соответствия-заимствования, воспроизводящие в ПЯ форму иноязычного слова: tribalism - трайбализм, know-how - ноу-хау, impeachment - импичмент. Такие соответствия создаются с помощью переводческого транскрибирования или транслитерации. Во многих случаях окказиональные соответствия, созданные подобным образом, могут закрепиться в ПЯ и регулярно использоваться при переводе соответствующих слов. Таковы, например, русские соответствия английским словам London - Лондон, Wall Street - Уолл-стрит, beatnik - битник, pop-art - поп-арт, striptease - стриптиз, General Motors - Дженерал моторе и многие другие.

2. Соответствия-кальки, воспроизводящие морфемный состав слова или составные части устойчивого словосочетания в ИЯ: backbencher - заднескамеечник, brain drain - утечка мозгов, work-to-rule - работа (строго) по правилам, people of good will - люди доброй воли. И в данном случае различие между окказиональными и регулярными соответствиями часто оказывается временным. Многие соответствия, созданные путем калькирования, широко распространяются в переводческой практике, а затем начинают использоваться и в непереводных материалах на ПЯ. В результате соответствующие единицы ИЯ выходят из разряда безэквивалентных, приобретая постоянные соответствия.

3. Соответствия-аналоги, создаваемые путем подыскания ближайшей по значению единицы ПЯ для безэквивалентной единицы ИЯ: drugstore «аптека, witch hunter» мракобес, afternoon» вечер. Как и во многих других случаях применения окказиональных соответствий, близость значений эквивалентных единиц в оригинале и переводе здесь далеко не полная, и подобный перевод применим лишь в определенном контексте. «Аптека» - это не вполне то же самое, что drugstore; в русских аптеках продаются только лекарства и средства гигиены, а в американских «драгсторах» продаются также предметы первой необходимости, газеты, журналы, безалкогольные напитки, кофе, мороженое, закуски и пр. Поэтому для перевода предложения Food is awful in drugstores вариант «аптека» окажется неприменим. Witchhunter - это не просто «мракобес», а американский реакционер, организатор преследований прогрессивных лиц, «охотник за ведьмами». Для общей характеристики людей подобного типа «мракобес» оказывается достаточным соответствием, в других случаях будет использован описательный перевод или калька. Afternoon, конечно, не «вечер», ведь существует еще evening, это - вторая половина дня после полудня, но если участники конференции проводят в день два заседания - morning session и afternoon session, то по-русски они будут называться «дневным» и «вечерним».

4. Соответствия – лексические замены, создаваемые при передаче значения безэквивалентного слова в контексте с помощью одного из видов переводческих трансформаций, которые лингвистическая теория использует при описании процесса перевода. При этом окказиональное соответствие создается путем семантических преобразований значения безэквивалентного слова. Так, при переводе в различных случаях на русский язык английского exposure, не имеющего прямого соответствия, например, в предложении Не died of exposure, в зависимости от широкого контекста могут быть использованы трансформации конкретизации или модуляции(смыслового развития): «Он умер от простуды», «Он погиб от солнечного удара», «Он замерз в снегах» и т.д.

5. В случае невозможности создать соответствие указанными выше способами для перевода безэквивалентного слова используется описание, раскрывающее значение безэквивалентного слова при помощи развернутого словосочетания: landslide - победа на выборах подавляющим большинством голосов, brinkmanship - искусство проведения политики на грани войны, coroner - следователь, проводящий дознание в случае насильственной или скоропостижной смерти. Нередко использование транскрипции или кальки для перевода безэквивалентного слова сопровождается описанием значения этого слова в специальном примечании или сноске. Это дает возможность сочетать краткость и экономность средств выражения, свойственные транскрибированию и калькированию, с обеспечением полного понимания окказионального соответствия Рецептором перевода. Разъяснив однажды значение переводимой единицы, переводчик может в дальнейшем использовать транскрипцию или кальку уже без объяснений.

Таким образом, значения безэквивалентных слов в конкретных контекстах передаются с помощью указанных способов столь же успешно, как и значения слов, имеющие постоянные или вариантные оютветствия.

Не вызывает особых трудностей при переводе и существование в ИЯ безэквивалентных грамматических единиц. Как уже было указано, выбор грамматической формы при переводе зависит не только и не столько от грамматической формы оригинала, сколько от ее лексического наполнения, т.е. от характера и значения лексических единиц, получающих в высказывании определенное грамматическое оформление. Различия в таком оформлении, как правило, не являются препятствием для установления отношений эквивалентности между высказываниями в оригинале и в переводе. Отсутствие в ПЯ однотипного соответствия для той или иной формы ИЯ означает лишь невозможность использовать в переводе аналогичную форму или пословный перевод. Здесь можно отметить три основных случая:

1. Нулевой перевод, т.е. отказ от передачи значения грамматической единицы вследствие его избыточности. Грамматическое значение нередко дублируется в высказывании с помощью иных лексических или грамматических средств. В таких случаях безэквивалентная единица получает в переводе «нулевое соответствие», т.е. попросту говоря, опускается:

Give me the book that you bought yesterday. Дай мне книгу, которую ты купил вчера. By that time he had already left the country. К этому времени он уже уехал из Англии.

В первом из этих предложений значение определенного артикля дублируется смыслом придаточного предложения, во втором - значение предшествования, выраженное формой Past Perfect, избыточно из-за наличия в высказывании лексических указателей предшествования «к этому времени» и «уже».

2. Приближенный перевод заключается в использовании в переводе грамматической единицы ПЯ, которая в данном контексте частично соответствует безэквивалентной грамматической единице ИЯ. Так, абсолютная конструкция в современном английском языке не имеет русского соответствия, если ее рассматривать как единицу грамматического строя. Она имеет комплексное, нерасчлененное значение, объединяющее ряд обстоятельственных отношений. Однако в конкретном высказывании на первый план может выдвинуться один или два вида таких отношений (временных, причинно-следственных, условных, уступительных и пр.), что позволяет окказионально приравнять к абсолютной конструкции в оригинале соответствующую русскую структуру. В следующем примере "абсолютная конструкция имеет явно временную функцию:

Business disposed of, Mr. Swiveller was inwardly reminded of its being high dinner-time.

Когда с этим делом было покончено, организм мистера Свивеллера напомнил ему, что час обеда уже близок.

3. Трансформационный перевод заключается в передаче значения безэквивалентной единицы с помощью одной из грамматических трансформаций, которые наряду с лексическими трансформациями применяются при описании процесса перевода. В следующем примере английская абсолютная конструкция, вводимая предлогом with, заменяется в русском переводе самостоятельным предложением (трансформация синтаксического членения):

The old capitalists and bureaucratic managements remained the directors and managers of the new nationalized industries, with a few right-wing trade-union officials thrown in for luck. Старые хозяева и административное руководство стали директорами и управляющими новых национализированных предприятий. Кроме того, было добавлено для вида несколько правых профсоюзных чиновников.

I could catch glimpses of him in the windows of the sitting-room (A.C. Doyle, The Adventures of Sherlock Holmes) можно перевести: Я видел, как его фигура мелькала в окнах гостиной. При передаче на русский язык английского exposure, неимеющего прямого соответствия, в ряде случаев можно прибегнуть к лексической замене; предложение Не died of exposure следует переводить как Он умер от простуды (от воспаления легких), Он погиб от солнечного удара, Он замерз в снегах и т. д.

4. Переводческая транслитерация и транскрипция. При транслитерации передается средствами ПЯ графическая форма (буквенный состав) слова ИЯ, а при транскрипции — его звуковая форма. Эти способы применяются при передаче иноязычных имен собственных, географических наименований и названий разного рода компаний, фирм, пароходов, гостиниц, газет, журналов и пр.

Этот же способ широко применяется при передаче реалий; он особенно распространен в общественно-политической литературе и публицистике как переводной, так и оригинальной, но описывающей жизнь и события за рубежом (напр., в газетных корреспонденциях). Так, на страницах нашей прессы в последнее время стали встречаться следующие транскрипции английских слов и словосочетаний, не имеющих эквивалентов в русской лексике: tribalism трайбализм, brain drain брейн-дрейн, public school паблик скул, drive-in драйв-ин, teach-in тич-ин, drugstore драгстор, know-how ноу-хау, impeachment импичмент и др. В английской общественно-политической литературе можно встретить такие транслитерации русских реалий, как agitprop, sovkhoz, technicum и пр.

К такому приему нередко прибегают двуязычные словари при передаче безэквивалентной лексики: так, в «Русско-английском словаре» под ред. А. И. Смирницкого слова борщ, щи, квас, калач, рассольник, окрошка, самовар передаются как borshch, shchi, kvass, kalatch, rassolnik, okroshka, samovar, как правило, с последующим пояснением, то есть описательным переводом (см. стр. 99).

При передаче произведений художественной литературы этот прием встречается реже. Как пример приведем перевод одного из предложений в повести М. Горького «Детство», в котором содержатся названия национальной русской одежды:

В сундуках у него лежало множество диковинных нарядов: штофные юбки, атласные душегреи, шелковые сарафаны, тканые серебром, кики и кокошники, шитые жемчугами… (гл. XI)

His trunks were full of many extraordinary costumes: brocaded skirts, satin vests, cloth-of-gold sarafani, kiki and kokoshniki, ornamented with pearls… (tr. by M. Wettlin)

В примечании дается разъяснение транскрибированных русских слов: " sarafani — long, sleeveless dresses; kiki and kokoshniki — headdresses". Таким образом, псреводческая транскрипция сочетается здесь с описательным переводом, о котором речь пойдет ниже.

В практике перевода в свое время наблюдалась тенденция к широкому применению транслитерации и транскрипции при передаче иноязычных реалий, которая часто переходила в злоупотребление этим приемом. Критикуя такого рода злоупотребление переводческой транскрипцией в переводах произведений Ч. Диккенса, выходивших в свет в тридцатых годах, известный советский переводчик литературовед И.А. Кашкин иронически писал: «Здоровая тенденция разумного приближения к фонетической точности написания здесь переходит в свою противоположность… атерны и прочие скривенеры; кьюриты и прочие реверенд-мистеры; сэндуичи и прочие тоусты; начинательные приказы и прочие риты (writs) и термины (в смысле сессий); спекуляции и прочие крибиджы. Причем читателю, не заглянувшему в комментарий, приходится догадываться, что спекуляция — это карточная игра, так же как и глик и поп-Джон… К общеизвестным напиткам: джину, грогу, пуншу, элю навязываются еще холендс, клерет, порт, тоди, хок, стаут, нигес..., скиддем, бишоп, джулеп, флип, снэпдрегон, уосель... Точно так же к издавна известным кэбам, фаэтонам, кабриолетам, шарабанам пристраиваются гиги, шезы, комодоры, брумы, беруши, тильбюри, кларенсы, догкарты, стенхопы, хенсомы и прочие шендриданы».

В настоящее время прием транслитерации и транскрипции при переводе художественной литературы используется гораздо реже, чем прежде. Это вполне обосновано — передача звукового или буквенного облика иноязычной лексической единицы не раскрывает ее значения, и такого рода слова читателю, не знающему ИЯ, без соответствующих пояснений остаются непонятными. Поэтому указанным приемом при передаче иноязычных реалий следует пользоваться весьма умеренно.

5. Калькирование. Этот прием заключается в передаче безэквивалентной лексики ИЯ при помощи замены ее составных частей — морфем или слов (в случае устойчивых словосочетании) их прямыми лексическими соответствиями в ПЯ. Лингвистическая сущность этого приема будет раскрыта в гл. 4. Сейчас мы приведем лишь несколько примеров калькирования при передаче безэквивалентной лексики английского языка на русский и русского на английский: grand jury — большое жюри; backbencher — заднескамеечник; brain drain — утечка мозгов (наряду с приведенной выше транскрипцией брейн-дрейн); дом культуры — House of Culture; парк культуры и отдыха — Park of Culture and Rest; кандидат наук — Candidate of Science и т. д.

Как транскрипция и транслитерация, так и калькирование не всегда раскрывает для читателя, незнакомого с ИЯ, значение переводимого слова или словосочетания. Причина того в том, что сложные и составные слова и устойчивые словосочетания, при переводе которых калькирование используется чаще всего, нередко имеют значение, не равное сумме значений их компонентов, а поскольку при калькировании используются эквиваленты именно этих компонентов, значение всего лексического образования в целом может остаться нераскрытым. Так, неподготовленному читателю слова занескамеечник и большое жюри вряд ли скажут что-нибудь без развернутых пояснений.

3) Описательный («разъяснительный») перевод. Этот способ передачи безэквивалентной лексики заключается в раскрытии значения лексической единицы ИЯ при помощи развернутых словосочетаний, раскрывающих существенные признаки обозначаемого данной лексической единицей явления, то есть, по сути дела, при помощи ее дефиниции (определения) на ПЯ. Вот несколько примеров описательного перевода английской безэквивалентной лексики на русский язык: landslide победа на выборах с большим перевесом голосов, brinkmanship искусство держать мир на грани войны, whistle-stop speech агитационное выступление кандидата во время остановки поезда, bull спекулянт, играющий на повышение биржевых ценностей, bear спекулянт, играющий на понижение биржевых ценностей, coroner следователь, производящий дознание в случае насильственной или скоропостижной смерти, floorer сильный удар, сшибающий с ног или (в переносном смысле) озадачивающий вопрос, трудная задача.

Приведем пример использования приема описательного перевода в переводе художественной литературы:

I used to caddy once in a while... (J. D. Salinger. The Catcher in the Rye, Ch. 4)

Я ей носил палки для гольфа... (пер. Р. Райт-Ковалевой)

Приведем несколько случаев описательного перевода при передаче на английский язык русской безэквивалентной лексики: щи cabbage soup, борщ bcetroot and cabbage soup (наряду с упомянутыми выше транскрипциями shchi и borshch), пожарище site of a recent fire пли charred ruins, погорелец a person who has lost all his possessions in a fire, агитпункт voter education centre, дружинники public order volunteers.

Нетрудно заметить, что описательный перевод, хотя он и раскрывает значение исходной безэквивалентной лексики, имеет тот серьезный недостаток, что он обычно оказывается весьма громоздким и неэкономным. Поэтому, хотя и он является обычным средством передачи значений безэквивалентной лексики в двуязычных словарях, при переводе текстов, особенно художественных, его применение не всегда возможно, как и применение транскрипции и калькирования. Часто переводчики прибегают к сочетанию двух приемов – транскрипции или калькирования и описательного перевода, давая последний в сноске (ср. вышеприведенный пример из повести М. Горького «Детство») или в комментарии. Это дает возможность сочетать краткость и экономность средств выражения, свойственные транскрипции (и калькированию), с раскрытием семантики данной единицы, достигаемой через описательный перевод: разъяснив однажды значение данной единицы, переводчик в дальнейшем может использовать транскрипцию или кальку, смысл которой будет уже понятен читателю. Так, в статье Ю. Харланова «Рай для банкиров», опубликованной в «Правде» от 25.XI. 1972 г., дается транскрипция английского термина holding company как холдинг-компани, вслед за чем в скобках приводится объяснительный перевод: «фирмы, которые непосредственно не управляют производством, а только держат в своих руках 'портфельный капитал' - контрольные пакеты акций тех монополий, интересы которых они представляют»; в дальнейшем тексте статьи употребляется транскрипция холдинг без пояснений. В данном случае возможен также приближенный перевод компания-учредитель.

14) Теория закономерных соответствий и проблемы перевода. Эквиваленты, вариантные соответствия, контекстуальные замены.

Я.И.Рецкер. Одной из первых лингвистических теорий переводческой деятельности, выдвинутых в отечественном переводоведении, была «теория закономерных соответствий» Я.И. Рецкера, в 1950 г. опубликовавшего статью «О закономерных соответствиях при переводе на родной язык». Однако сходные с ним взгляды высказывал в своей известной работе «Введение в теорию перевода» (1953) и А.В. Федоров.

Разработанная этими учеными теория лежит в основе многих учебных и практических пособий по переводу, издававшихся в нашей стране. Кроме того, она последовательно разрабатывалась Л.С. Бархударовым, а отдельные ее элементы использованы в концепциях В.Н. Комиссарова, В. Коллера и др.

Положительная роль теории закономерных соответствий состояла прежде всего в том, что впервые по большей части импрессионистическим соображениям о переводе, его качестве, царившим до того в публикациях по данной тематике, была противопоставлена научно (лингвистически) обоснованная теория. В соответствии с ней можно было рассматривать переводческую деятельность как процесс и анализировать ее результаты. Другими словами, оказалось возможным выделить некоторые принципы выбора вариантов перевода того или иного слова, оборота в процессе осуществления переводческой деятельности. Результат ее — текст перевода — тоже можно было рассматривать с точки зрения реализации закономерных соответствий. Авторам удалось показать, что переводчик действует не просто по наитию, по вдохновению, что существуют определенные закономерности в выборе межъязыковых соответствий.

Эмпирической базой для построения теории закономерных соответствий послужил накопленный переводчиками-практиками большой опыт. Особой заслугой Федорова и Рецкера следует признать то, что они принимали в расчет не только художественный перевод, как это делалось до них (ср. «Высокое искусство» К.И. Чуковского). Исследователи опирались на опыт переводчиков, работавших также в других сферах, хотя художественный перевод, конечно, превалировал.

Свои изыскания исследователи строили на материалах многочисленных переводческих решений тех или иных проблем перевода. Рассмотрение случаев из практики натолкнуло ученых на мысль о том, что, при всем отличии их друг от друга в сходных лингвистических условиях переводчики принимают в большей или меньшей степени аналогичные решения. Поэтому, очевидно, можно выделить хотя бы самые общие закономерности, которыми руководствуется переводчик при поиске межъязыковых соответствий.

Понятно, что разрабатывалась теория закономерных соответствий, рассматривавшая перевод пока как исключительно языковую деятельность, на основе уже сложившегося к тому времени сравнительного языкознания. В компаративистике, в рамках которой уже больше века активно ведутся исследования по выявлению сходств и различий в языках, накопился большой фактический материал и были отработаны инструменты теоретического осмысления собранных языковых явлений.

Теория закономерных соответствий распространила свое влияние на различные языковые ярусы от лексики до синтаксиса и стиля. Сразу было заявлено о формировании лингвистической основы теории перевода. Такая позиция вызывала противостояние у многих переводчиков-практиков, особенно у тех, кто занимался художественным переводом. Они видели в появившемся новом научном направлении угрозу переводу как творческому акту. С другой стороны, лингвисты восприняли переводоведческие исследования как относящиеся исключительно к сфере прикладной лингвистики и ею ограничивающиеся. Сейчас, спустя полвека, ясно, что эти скептические взгляды на вновь появившееся научное направление оказались несостоятельными.

Суть теории Рецкера состоит в классификации соответствий, которые учитываются при переводе с одного языка на другой. В этой классификации выделено три группы соответствий: 1) эквиваленты; 2) аналоги (иногда называемые также «вариантными соответствиями"); 3) адекватные замены.

Под эквивалентами понимаются постоянные, не зависящие от контекста соответствия единиц ИЯ единицам ПЯ. Прежде всего это — однозначные термины. Например, английскому the United Nations соответствует русское Организация Объединенных Наций. Такого рода соответствия независимы от контекста, они всегда постоянны, хотя их сравнительно немного.

Вторая группа — аналоги, или вариантные соответствия, — группа гораздо более многочисленная. Аналогами их можно назвать в том смысле, что между данной единицей ИЯ и соответствующей ей единицей ПЯ устанавливаются аналоговые отношения: среди синонимических единиц ПЯ, соответствующих данной единице ИЯ, подыскивается вариант передачи смысла, наиболее подходящего для данного контекста. Другими словами, перед нами уже не однозначные соответствия, а наборы соответствующих друг другу единиц ИЯ и ПЯ. Выбор каждой конкретной пары соответствий определяется контекстом. Так, английское слово fair можно переводить на русский язык как честный и как справедливый. Словосочетание fair share мы переведем, используя слово справедливый: справедливая доля. А словосочетание fair deal — с помощью слова честный: честная сделка. Именно контекст словосочетания, в котором употреблено английское слово, повлиял на наш выбор русского соответствия.

Третью группу закономерных соответствий в классификации Рецкера составляют так, называемые адекватные замены. К ним переводчик прибегает тогда, когда для верной передачи мысли оригинала наиболее целесообразным представляются отход от «буквы подлинника», т.е. употребленных в оригинале слов, и решение стоящей перед ним задачи «исходя из целого». Здесь в классификации Рецкера обнаруживается противоречие, поскольку эквиваленты и вариантные соответствия не могут быть поставлены в один ряд с адекватными заменами. Действительно, первые две группы берут за основу языковые единицы, которые можно определить как соответствия, в то время как третья группа предполагает не подбор соответствующих друг другу единиц ИЯ и ПЯ, а некие действия переводчика по установлению соответствия между теми или иными единицами ИЯ и ПЯ, т.е. речь идет о приемах перевода.

К приемам перевода Рецкер относит конкретизацию недифференцированных и абстрактных понятий, логическое развитие понятий, антонимический перевод и компенсацию. Позднее к этим приемам было добавлено так называемое «целостное переосмысление», когда переводчик решает переводить данное слово или выражение, основываясь на понимании целого высказывания, порой отходя от конкретных его элементов весьма далеко. Это можно проиллюстрировать тем, как переводятся, например, фразеологизмы (A good riddance! — Скатертью дорожка!). Очевидно, здесь намечаются уже принципы описания процесса перевода. В самом деле, Рецкер увязывает свою классификацию с действиями переводчика во время осуществления перевода. Он также предлагает ее для обучения переводчиков.

Согласно Рецкеру, в сознании переводчика возникают сначала эквиваленты, потом начинается поиск аналогов. Если ни то ни другое не подходит, он прибегает к адекватным заменам. В той же последовательности следует обучать и переводчиков: сначала учить их находить эквиваленты, затем — аналоги, наконец осуществлять адекватные замены. Особое место в теории Рецкера занимает так называемое незакономерное установление эквивалентов, обеспечивающее творческий характер переводческой деятельности, исключающее автоматический подбор соответствий.

Надо сказать, что предложенная Рецкером классификация закономерных соответствий при переводе неоднократно уточнялась и самим автором, и другими теоретиками перевода.

Так, по поводу первой группы — эквивалентов — указывалось на то, что эквиваленты могут быть односторонними и двусторонними. Соответствие типа вышеприведенного the United Nations — Организация Объединенных Наций относится к двусторонним эквивалентам, поскольку английское словосочетание всегда будет переводиться на русский одинаково. То же верно и в отношении перевода в обратную сторону, с русского языка на английский.

Но «однозначная интерпретация языковой единицы в терминах другого языка может иметь место лишь в одном направлении» [Швейцер, 1973. С. 20]. Так, русское слово ЭВМ {электронно-вычислительная машина) переводится английским computer, но то, в свою очередь, — либо как ЭВМ, либо (в наше время чаще) как компьютер.

В отношении второй группы Швейцер предлагает различать несколько видов аналогов (вариантных соответствий). Аналоги могут находиться между собой в отношениях синонимии, как в вышеприведенном примере с английским словом fair и Двумя его русскими соответствиями справедливый и честный. Но синонимия аналогов, которыми располагает переводчик в ПЯ, бывает не только идеографической (на уровне смысла) или стилистической {хороший, классный, чудесный), когда на выбор того или иного аналога, вариантного соответствия влияет контекст. Она может быть абсолютной, т.е. не зависящей от контекста: Grand Jury можно с равным правом перевести и как Большое жюри и как Большой совет присяжных. Следовательно, однозначность / неоднозначность и зависимость / независимость от контекста, как справедливо замечает Швейцер, не всегда совпадают.

Кроме того, в языках существуют многозначные слова, которым в других языках соответствуют слова, не являющиеся друг другу синонимами. Имеются в виду омонимы. Так, английское слово fair может переводиться на русский язык и как честный, и как белокурый. Выбор того или иного русскоязычного соответствия, будет зависеть от того, в каком словосочетании употреблено слово fair в оригинальном тексте

на английском языке. Если это, например, словосочетание by fair means, то перевод будет честным путем/ честно. Если fair употреблено в словосочетании fair hair, то его нужно будет перевести как светлые волосы.

Есть определенные неточности и в описании приемов перевода, предложенном Рецкером. Например, в разделе, посвященном антонимическому переводу, приводятся иллюстрации, в которых нет антонимов. В примерах, о которых идет речь, устойчивые выражения на ИЯ заменяются соответствующими им устойчивыми выражениями на ПЯ: Take your time — Не спешите; Mind your own business — He вмешивайтесь в чужие дела. Понятно, что в данном случае проблема в неудачной терминологии, хотя описанные явления, без сомнения, отражены точно и верно.

И.С. Алексеева [2000. С. 3sq.] отмечает «некоторые недостроенные места в, казалось бы, стройном здании классификации соответствий»: отсутствие единой базы классификации; неясность лексического объема однозначных эквивалентов, поскольку они могут включать в себя более одной лексемы (например, в терминологических выражениях, логотипических слоганах фирм, запретительных надписях). Алексеева также предлагает изучить соотношение параметра однозначности соответствий, и типа текста, в котором они встречаются. Тип текста, по ее предположению, может определять степень свободы переводчика в выборе соответствия. На материале примеров, обсуждаемых Комиссаровым [См.: 1999б. С. 176—177], она утверждает, что однозначные эквиваленты могут быть языковыми, а могут быть речевыми.

Критики указывали на чрезмерно нормативный характер теории Рецкера. Поэтому в последующих своих публикациях Рецкер неоднократно подчеркивает творческий характер переводческой деятельности.

Высказывались и другие замечания в отношении теории закономерных соответствий, но в целом следует заметить, что основная ее ценность состоит в том, что впервые были поставлены важные для понимания процесса перевода и оценки его результата вопросы.

Вклад Рецкера в создание и развитие лингвистической теории перевода в нашей стране трудно переоценить. По справедливому и меткому выражению Комиссарова [2002. С. 24], российское переводове-дение во многом «вышло из Рецкера»