Одним из вдохновителей анархистов в столице являлся Казимир Ковалевич. Он возглавлял в 1918 году вооруженные ограбления Военно-законодательного Совета, Монпленбежа и Центротекстиля. Ковалевич и его единомышленники намеревались организовать вооруженное сопротивление Советской власти в масштабах всей страны, скоординировать разрозненные выступления анархистов в разных городах, подчинив их единой цели – свержению диктатуры пролетариата. И в первую очередь надежды главарей анархизма в Москве полагались на Махно и его многочисленные бандитские отряды.
На одном из тайных совещаний лидеров столичных анархистов было принято решение о создании нелегальной, глубоко законспирированной организации под названием «Всероссийская организация анархистов подполья». Центральное место в деятельности организации отводилось боевикам. В их задачу входило добывание оружия и взрывчатых средств, организация экспроприации (так анархисты называли вооруженные ограбления банков, магазинов и других государственных учреждений), подготовка и совершение террористических актов против В.И. Ленина и других руководителей Коммунистической партии и Советского государства. Большое внимание руководство организации уделяло вопросам конспирации, стремясь до минимума свести вероятность провалов. Все участники организации объединялись в семерки. Только один из членов каждой семерки мог быть связан с кем-либо из руководящего ядра. Приобретались явочные квартиры, они использовались для связи между участниками, укрытия членов организации.
На организационном собрании руководители анархистского подполья приняли решение создать отделения на Урале, в Сибири, Уфе, Брянске, Самаре и в других городах страны и направить туда своих уполномоченных.
Весной 1919 года руководители организации посылают со специальной миссией на Украину к Махно Марию Никифорову, а в мае в Харьков к «батьке» отправился и сам Казимир Ковалевич. Они сообщили Махно о создании организации и получили от него полное одобрение своих планов. Итогам переговоров явилась выработка единой политической линии борьбы с Советской властью. Было принято решение «начать бить по центру», что означало подготовку и осуществление основных ударов – взрывов и террористических актов – прежде всего в Москве. С этой целью московские группы анархистов были усилены махновцами. В столицу приезжает известный в анархистских кругах боевик-«экспроприатор» Соболев. Ковалевич и Соболев устанавливают тесные контакты с левыми эсерами, обсуждают с ними «текущий момент», пытаются договориться о совместных действиях. Кроме того, Ковалевич подыскивает конспиративные квартиры, вербует новых членов подполья, организует печатание и распространение контрреволюционной литературы.
Анархисты в этот период не только решали организационные вопросы, но и приступили к незамедлительному практическому осуществлению своих планов. В июле – августе 1919 года они совершили налеты на ряд московских банков, контор, правлений кооперативных товариществ.
Конечно, преступления анархистов не оставались безнаказанными, многие бандиты были арестованы, судимы. Но, несмотря на самоотверженность, мужество и героизм чекистов, несмотря на помощь трудящихся, нанести по анархистскому подполью в столице решающий удар в летние месяцы 1919 года не удалось.
Тем временем «Всероссийская организация анархистов подполья» усиленно готовилась к осуществлению взрыва в Московском Кремле-. Главари анархистов планировали приурочить его к годовщине Октябрьской революции. С этой целью они предпринимают меры к тому, чтобы получить образцы пропусков в Кремль. Приобретаются бланки паспортов и других документов, изготавливаются печати. В Москву тайно небольшими количествами ив разных городов страны анархисты доставляют взрывчатку. Для хранения оружия и боеприпасов анархисты снимали дачу в подмосковном поселке Краснове, здесь же размещалась и их подпольная типография.
Вечером 25 сентября 1919 года во время заседания в помещении Московского комитета РКП (б) в Леонтьевском переулке, где собрались ответственные партийные работники столицы, раздался взрыв. Погибло двенадцать человек, в том числе секретарь Московского комитета партии В.М. Загорский. На этом заседании собирался присутствовать В.И. Ленин, но не смог приехать.
Получив сообщение о террористическом акте, ВЧК и МЧК немедленно начали розыск преступников. Постановлением исполкома Московского губернского Совета Московская губерния была объявлена на военном положении. По указанию Ф.Э. Дзержинского практически все московские чекисты были мобилизованы.
В те дни большинство сотрудников Особого отдела МЧК работали круглосуточно. Спали по очереди, по два-три часа в рабочих кабинетах. Феликс Эдмундович вызывал к себе Евдокимова несколько раз в сутки, интересовался предпринимаемыми мерами, высказывал рекомендации.
Вначале чекисты придерживались версии, что взрыв в Леонтьевском переулке был совершен белогвардейцами как месть за аресты участников «Национального центра». Но никаких; доказательств тому так и не поступило, розыск не давал результатов.
2 октября при проверке документов в следовавшем из Москвы на Украину поезде была задержана активистка анархистской украинской организации «Набат» София Каплун. По распоряжению руководителей организации она была направлена для работы в тыл деникинских войск. У нее было найдено письмо главаря «Набата» Барона следующего содержания: «Теперь Москва начеку, пару дней тому назад местный комитет большевиков взорван бомбой, погибло больше десятка, дело, кажется, подпольных анархистов, с которыми у меня нет ничего общего. У них миллионные суммы. Правит всем человек, мнящий себя новым Наполеоном… Они сегодня, кажется, публикуют извещение, что это сделали они».
Сведения немедленно были переданы в Москву. Они позволили сразу же отмести предположение о причастности белогвардейцев к взрыву, искать виновных следовало среда анархистов. У Московской ЧК появилась хоть какая-то ниточка. Был арестован Барон, а также некоторые другие летальные московские и прибывшие с Украины анархисты. Но в процессе их допросов стало ясно, что они, хотя и осведомлены о том, кто устроил взрыв, всячески покрывают преступников. Арестованные даже пытались разыграть комедию; образовали из своей среды «следственную комиссию» якобы для оказания помощи чекистам, а на самом деле пытались сбить их с истинного пути, замести следы, оттянуть время.
Ф.Э. Дзержинский, В.Н. Манцев, Е.Г. Евдокимов и другие руководители ВЧК и МЧК тщательно проанализировали имевшиеся материалы об анархистах за предшествующий период и вновь поступившие данные. Они обратили внимание, что из поля зрения чекистов исчезло немало анархистов, активно действовавших прежде. Напрашивался вывод, что в столице существует анархистское подполье, что взрыв в Леонтьевском переулке могли осуществить именно эти анархисты. Были приняты меры по розыску исчезнувших «борцов за полную свободу».
К концу октября чекистам удалось установить некоторые связи анархистов, которые вели в район Арбата, в квартиру Марии Никифоровой. За квартирой было установлено наблюдение. Посещавшие Никифорову лица вели себя подозрительно, создавалось впечатление, что они пытались выявить наблюдение за собой. Чекисты нагрянули на квартиру, произвели тщательный обыск, арестовали несколько человек и устроили там засаду. Черев несколько часов пришел хорошо одетый мужчина. Обнаружив в квартире посторонних, он попытался скрыться, отстреливался и даже бросил в чекистов самодельную бомбу, которая, к счастью, не взорвалась. В перестрелке неизвестный был убит. У него были найдены наброски анархистских обращений и фальшивые документы. Московским чекистам удалось установить, что убитым является Казимир Ковалевич, служащий Московско-Курской железной дороги.
Вскоре был взят под наблюдение некто Александр Восходов, неоднократно бывавший у Никифоровой. В результате засады и обыска на его квартире было арестовано несколько членов организации анархистов, найдены списки и адреса участников подполья, оружие, взрывчатка. В перестрелке на квартире был убит один из главарей анархистов Соболев. Как позднее было установлено, он принимал непосредственное участие во взрыве в Леонтьевском переулке. В обнаруженной у него записной книжке содержались адреса руководителей партии левых эсеров, которым передавалась часть награбленных анархистами денег. Из записей явствовало, что между левыми эсерами и анархистским подпольем существует теснейшая связь.
…На столе начальника Особого отдела МЧК лежал список участников организации анархистского подполья, фамилий и адреса террористов едва уместились на восьми страницах. Ефим Георгиевич внимательно просмотрел список. Операция по ликвидации анархистского подполья вступала в завершающую стадию. Предстояла очень ответственная работа по обезвреживанию оставшихся анархистов. Чекисты проводили аресты и левых эсеров, связанных с террористическими группами. Среди них был Федор Николаев, по кличке Федька-боевик, деятельно участвовавший в подготовке взрыва в Леонтьевском переулке. По мере задержания членов «Всероссийской организации анархистов подполья» становились известными подробности подготовки этого преступления. Непосредственными его исполнителями оказались убитый в перестрелке Соболев, а также Барановский, Гречанников, Николаев и Глагзон.
О намечавшемся заседании в МК РКП (б) анархистам стало известно заранее. Как показал на допросах Николаев, накануне к анархистам пришел левый эсер, который сообщил, что на этом заседании большевики будут обсуждать вопрос о борьбе с анархистским подпольем, и заявил, что настала пора приступить к террору против коммунистов. Он же подробно описал подходы к зданию Московского комитета, дал рекомендации, как незаметнее подойти к дому, и указал место, откуда можно бросить бомбу.
25 сентября около 8 часов вечера Соболев, Барановский, Гречанников, Николаев и Глагзон встретились в заранее обусловленном месте. Соболев явился к месту встречи с бомбой, спрятанной в коробку для шляпы. Бомба была взята им на Арбате в квартире Никифоровой. На расстоянии друг от друга, чтобы не вызывать подозрения, они направились в Леонтьевский переулок. К зданию МК РКП (б) подошли только Соболев и Барановский, остальные находились на значительном расстоянии и наблюдали за обстановкой. Первым через ограду перелез Барановский. Соболев, убедившись, что их не заметили, передал ему бомбу, после чего сам перемахнул через ограду. Оказавшись на территории Московского комитета, они бегом пересекли двор, достигли утла здания. Соболев поднялся на балкон, выходивший в зал заседания. Запалив бикфордов шнур, он с силой бросил бомбу через стеклянную дверь балкона в зал, где собрались участники заседания. Не мешкая, Барановский и Соболев стремглав бросились назад к ограде. В тот момент, когда они оказались в переулке, раздался оглушительный взрыв. Соболева взрывная волна даже сбила с ног. Проходными дворами они поспешили в сторону Тверской улицы к Дегтярному переулку, чтобы поскорее укрыться на одной из конспиративных квартир.
На следующий день анархисты распространили «Извещение» от имени «Всероссийского повстанческого комитета революционных партизан», в котором рабочие и крестьяне призывались к немедленному восстанию против Советской власти. «Извещение» заканчивалось словами: «Динамита и бомб хватит». Вскоре подполье напечатало и распространило листовку под заголовком «Медлить нельзя». Она была полна клеветы и злобных выпадов против партии большевиков, в ней содержался призыв уничтожать коммунистов.
В ходе следствия по делу арестованных анархистов московским чекистам стало также известно о готовящемся взрыве в Кремле, о складе оружия в Краснове.
Ранним осенним утром отряд московских чекистов и красноармейцев во главе с Е.Г. Евдокимовым прибыл в Красково. Машины оставили у станции, незаметно окружили дачу.
Ефим Георгиевич понимал, что захватить вооруженных до зубов бандитов будет нелегко. Поэтому во избежание кровопролития анархистам было предложено покинуть дом и добровольно сдать все оружие. Однако в ответ на это засевшие на даче преступники открыли огонь, стали бросать ручные гранаты и самодельные бомбы.
Перестрелка продолжалась более двух часов. Кольцо окружения постепенно сужалось, чекисты и красноармейцы все ближе подходили к дому. Вдруг раздался взрыв, взлетели на воздух обломки крыши, обрушились стены двухэтажного деревянного здания. Осознав безвыходность своего положения, анархисты взорвали дачу.
Несколькими днями позже в дачной местности Одинцово был найден брошенный анархистским подпольем еще один склад динамита. Одновременно чекисты обезвредили анархистско-террористические организации в других городах страны. Так, в Туле было найдено два оклада оружия с бомбами, револьверами и винтовками и арестован известный (своими злодеяниями террорист-«экспроприатор» Розанов. Он дал ВЧК ценные сведения об участниках подполья. В частности, благодаря Розанову стало известно, что в одном из московских переулков анархисты захватили небольшой особняк и устроили там склад оружия и взрывчатки. Руководил ими некто Лагутин.
- Отчаянный мужик этот Максим Лагутин, – сказал одному из чекистов Ефим Георгиевич, ознакомившись с показаниями Розанова. – Я его с одиннадцатого года знаю, в Верхнеудинске, в ссылке с ним познакомился. По-моему, это не самый опасный наш враг. Грабежами его шайка занималась, но до террора они еще не дошли. Однако брать все равно придется.
Прибывших на машине к особняку чекистов анархисты встретили пулеметной очередью. Правда, били в воздух; предупредительно.
– Разрешите вызвать взвод курсантов и бронемашину. Противник хорошо вооружен, нам своими силами особняк не взять, – обратился к Ефиму Георгиевичу один из сотрудников.
– Не надо. С Лагутиным такая вещь может не пройти. Динамита у него много, рванет со злости особняк. А рядом много жилых домов. Попробую-ка я его уговорить. Все же когда-то знакомцами были.
Ефим Георгиевич достал из кармана белый платок и, взмахнув им, перешел улицу.
– Максим, выходи, надо переговорить, – крикнул он.
– Нам не о чем «разговаривать, – донеслось со второго этажа.
– Напрасно ты так считаешь, Лагутин. Наш разговор должен обязательно. Состояться. Это может спасти десятки жизней. Ты же видишь, я у дома один и без оружия. Тебе нечего опасаться.
Лагутин ничего не ответил, видимо, пошел советоваться со своими.
– Ладно, я сейчас выйду. Но только учти – попытаетесь меня захватить, забросаем гранатами.
Через минуту скрипнула дверь, и в палисаднике появился худощавый седой человек в кожанке. В руке он держал наган.
– Убери оружие, Максим. Я думал, ты остался таким же смелым. А тут испугался старого товарища по борьбе с самодержавием.
– Я слушаю тебя, говори.
– Что ты здесь окопался, Лагутин? Неужели не понимаешь, что сопротивление бесполезно? Только людей погубим.
– Все равно мы не сдадимся, так и передай своим.
Зря ты так. Нам известно, что твоя группа не участвовала в убийствах. В ходе следствия это будет принято во внимание.
– Ты что, смеешься надо мной? Какое следствие? Вы же всех наших в Сокольники вывозите и по ночам в лесу расстреливаете, без всякого разбирательства.
– Наивный ты человек, Максим. Вон, голова вся седая, а жизнь тебя так ничему и не научила. Эти слухи контра специально по Москве пускает, чтобы больше нашей крови пролилось. А ты им и поверил.
Лагутин исподлобья посмотрел на Евдокимова.
– Ты хочешь сказать, что мне и моим ребятам сохранят жизнь?
– Вы же не имели отношения к взрыву в Леонтьевском переулке и к другим террористическим актам?
– Да. У нас другие дела.
– Знаем, ограбление складов с оружием и продовольствием. За это, конечно, придется ответить.
Лагутин задумался. Пауза длилась с минуту.
– Мне нужно посоветоваться с моими людьми, – сказал Лагутин и пошел в особняк.
– Думаете, сдадутся? – спросил Ефима Георгиевича его помощник.
– Уверен. Запугали их здорово нашими „расправами над анархистами“. Бот они и решили биться до последнего. Но теперь, я думаю, мне удалось убедить Лагутина разоружиться.
Через несколько минут из дома стали по одному высадить анархисты…
В МЧК Ефиму Георгиевичу довелось проработать всего несколько месяцев. В начале декабря 1919 года стало известно о переводе Василия Николаевича Манцева на Украину и назначении его начальником особого отдела Юго-Западного и Южного фронтов. Незадолго до отъезда он вызвал к себе Евдокимова.
– Скоро мы распрощаемся с тобой, но не надолго, сказал Манцев.
– Надеешься быстро в Москву вернуться?
– Да нет. Это, наверное, не получится. Там работатолько начинается. Просто Феликс Эдмундович спросил меня вчера, кого бы я хотел взять с собой на Украину заместителем. Ну и я назвал тебя. Не возражаешь?
– Согласен. Честно говоря, и сам хотел проситься туда. Сейчас Украине нужна наша помощь…
Осенью 1919 года контрнаступлением Красной Армии началось освобождение Украины от деникинских войск. Но, отступая, противник оставлял на освобожденной территории свою агентуру – бандитов, шпионов, диверсантов. Многочисленные кулацкие, махновские, петлюровские банды совершали налеты на населенные пункты, расправлялись с партийным и советским активом, со всеми, кто поддерживал Советскую власть.
Украинские чекисты проводили в то время большую работу по ликвидации очагов контрреволюции. Вспоминая тяжелую обстановку, в которой сотрудникам особого отдела Южного и Юго-Западного фронтов приходилось решать стоявшие перед ними задачи, Ефим Георгиевич Евдокимов писал: „Нельзя не отметить то характерное обстоятельство, что вся эта работа проходила при условиях абсолютно неблагоприятных – работников не только не хватало, но в них всегда ощущался кризис, сотрудники же, участвовавшие в работе, падали, заболевали от истощения и переутомления, но эти крупные шероховатости не останавливали темп работы, и минимальный состав сотрудников с неописуемым энтузиазмом честных революционеров дисциплинированно, спаянно и сознательно стояли на своих постах и энергично выполняли ту сложную, ответственную миссию, возложенную на них волей революции“.
Много, очень много внимания уделял Ефим Георгиевич Евдокимов тому, чтобы создать сплоченный, слаженно работающий коллектив сотрудников, способных, несмотря ни на какие трудности, успешно решать нелегкие задачи. Ефим Георгиевич стремился привить молодым сотрудникам качества, которые с первых шагов существования ВЧК стали непреложным законом, принципами жизни и деятельности советских чекистов. Он требовал от своих подчинённых беззаветной преданности делу партии и народа, самоотверженности, решительности и настойчивости в достижении поставленной цели, кристальной честности и принципиальности. Он постоянно добивался, чтобы в решении любых служебных вопросов его подчиненные строго соблюдали социалистическую законность, уважительно относились к правам и интересам людей. Ему всегда импонировали люди, сочетающие самокритичность, повышенную требовательность к себе с отзывчивым и внимательным отношением к своим товарищам. Эти качества в полной мере были присущи самому Ефиму Георгиевичу Евдокимову, жизнь которого, поведение и отношение к делу являлись примером.
Профессиональный революционер, чекист Т.Д. Дерибас, знавший Е.Г. Евдокимова по совместной работе в ЧК, отмечал, что Ефима Георгиевича отличали доброе отношение к людям, решительность, железная настойчивость в проведении в жизнь намеченного. „Кроме того, – писал Т.Д. Дерибас, – работник крупный как руководитель, с несомненно большой чекистской выдержкой и опытом“.
Ефим Георгиевич ценил в людях аккуратность. Он строго следил за внешним видом своих сотрудников, говорил, что чекист должен служить во всем достойным подражания образцом, располагать к себе людей. Какое же может быть расположение и доверие к человеку, который не считает нужным гладить гимнастерку, чистить сапоги, бриться каждое утро?
Как бы подавая пример подчиненным, Евдокимов был всегда аккуратен, подтянут. Китель и гимнастерка ладно сидели на его плотной, коренастой фигуре. Он каждый день делал упражнения с гантелями, обливался холодной водой.
Много сил отдавал Ефим Георгиевич работе с недавно пришедшими в чекистские органы сотрудниками. Его сослуживцы вспоминали, как подолгу он просиживал с оперативными работниками, разбирая с ними различные операции. Особое внимание молодых сотрудников Ефим Георгиевич обращал на соблюдение конспирации.
– Противник не должен знать ничего о наших действиях, иначе все оперативные мероприятия бессмысленны, – говорил он.
Сам Ефим Георгиевич в совершенстве владел искусством конспирации, сказывался опыт революционера-подпольщика. Евдокимов любил рассказывать своим младшим товарищам, делясь этим опытом, о некоторых поучительных историях и случаях.
…Когда до революции Ефим Евдокимов был арестован за хранение листовок, в тюрьме судьба свела его с опытным подпольщиком Степаном Максимовичем Ширяевым. Узнав, при каких обстоятельствах полиция захватила молодого рабочего, он сказал;
– Как же это ты так оплошал, Ефим? В собственном столе да такие улики хранить. Просто подарок царским ищейкам. Наше дело, парень, требует большой осторожности, без этого никак не обойтись. На твоем пути будет много и ловушек, и провокаторов. А избежать провалов можно только тщательно соблюдая конспирацию. Вот послушай, я дам тебе несколько советов…
Учеба не прошла даром.
…Через несколько лет, находясь на подпольной революционной работе на Дальнем Востоке, Ефим Георгиевич участвует в издании листовок и революционной литературы в Благовещенске. Его настораживало, что к столь важному и опасному мероприятию привлечено неоправданно много людей. Разговоры о выпуске и распространении листовок велись в присутствии посторонних лиц. Он поделился своими опасениями с благовещенскими подпольщиками, но к ним, к сожалению, не прислушались.
Вскоре из Владивостока поступило срочное задание отпечатать и распространить листовку, призывавшую благовещенских рабочих к забастовке в связи с Ленским расстрелом. Текст листовки был направлен с курьером, который должен был передать его Евдокимову. Но… в назначенное время Ефим в типографию не пришел. Через час в типографию нагрянула с обыском полиция. Оказалось, что в организации действовал агент-провокатор царской охранки.
Однако листовка все-таки появилась в Благовещенске. Евдокимов и трое подпольщиков, о которых не знал провокатор, отпечатали ее в другой типографии и распространили в городе.
Потом, рассказывая товарищам, почему он поступил именно так, Евдокимов говорил:
– Типография была под колпаком у полиции, и было очевидно, что охранка ждала какого-то важного момента, чтобы взять нас с поличным. И вот такой момент наступил. Я понимал это. Поэтому конспиративно купил шрифты и печатный станок и вместе с одним из своих друзей установил станок у него дома, в подвале. Об этом не знал никто, и мы могли спокойно отпечатать там важную прокламацию.
Фронтовым особым отделам в тесном взаимодействии с чекистскими органами Украины приходилось решать многообразные задачи по обеспечению безопасности складов и военных учреждений, железных дорог, мостов и других военных объектов, по выявлению контрреволюционных элементов в армии, шпионских, антисоветских и националистических организаций на освобожденной от противника территории, засылаемых эмиссаров врангелевской и иностранных разведок.
Еще до начала военных действий на польском фронте белопольская разведка стала создавать в тылу Красной Армии вооруженные подпольные группы так называемой „Польской организации войсковой“ (ПОВ). Эти группы занимались шпионажем, диверсиями, совершали террористические акты в отношении партийных и советских работников. Сотрудники особых отделов обезвредили шпионско-диверсионные группы ПОВ в Харькове, Одессе, Белой Церкви и других городах. Ими была раскрыта и группа заговорщиков, готовивших убийство председателя Совнаркома Украины, все члены которой являлись участниками ПОВ.
В Полтаве чекисты арестовали участников так называемого „Комитета вызволения Украины“. Организация ставила своей целью свержение Советской власти на Украине и отделение ее от России. После захвата власти „Комитет“ намеревался провозгласить себя временным правительством Украины.
В марте 1920 года были разоблачены два эмиссара иностранной разведки, которые выдавали себя за представителей французской торговой фирмы, прибывших в Одессу для установления торговых контактов с Россией. Изобличенные фактами, они сознались, что связаны с разведкой буржуазной Румынии и засланы ею для сбора политической и военной информации.
Были раскрыты и ликвидированы также белогвардейские и петлюровские организации и группы в Харькове, Одессе, Павлограде, Екатеринославе, Изюме, Лозовой.
При поддержке Красной Армии и специально созданных вооруженных отрядов чекисты Украины участвовали в разгроме и разложении многочисленных крупных и мелких банд. Местные и залетные банды терроризировали население уездов, проникали даже в отдельные города, чтобы после очередного злодейства, оставляя трупы, спаленные и разоренные крестьянские дворы, укрыться в лесах, затаиться по хуторам, выжидая очередного сигнала своего атамана. Кулацкие и белогвардейские бандформирования со значительной примесью дезертиров, анархистов и уголовных элементов представляли серьезную опасность дня тылов Красной Армии. Их ликвидация являлась делом изнурительным, требовавшим огромного напряжения сил, большого оперативного искусства. С кулацкими сынками, анархистами и уголовниками в банды шли скрывавшиеся контрреволюционеры всех мастей – белые офицеры, среди которых встречались и контрразведчики, бывшие жандармы, эсеры и черносотенцы. Это уже был политический бандитизм, ставший надеждой и опорой иностранной и внутренней контрреволюции, средством борьбы с Советской властью, орудием террора и насилия. „…Мы оказываемся втянутыми в новую форму войны, – говорил В.И. Ленин, – новый вид ее, которые можно объединить словом: бандитизм“.
Чекисты в борьбе с бандитами проявляли беспримерное мужество и стойкость. Немало кулацко-белогвардейских банд было уничтожено и прекратило существование благодаря тому, что сотрудникам ЧК удавалось проникнуть в них. Это позволяло заблаговременно узнавать о преступных замыслах бандитских главарей, предотвращать налеты на населенные пункты, сопровождавшиеся грабежами и погромами, жестокими расправами над сельским активом. Некоторые чекисты, выполняя задание, погибали от рук бандитов. Многие работники армейских особых отделов и территориальных ЧК погибли во время прямых вооруженных столкновений с бандами.
Сотрудники особого отдела Юго-Западного и Южного фронтов под руководством Е.Г. Евдокимова внесли большой вклад в ликвидацию политического бандитизма на Украине. В результате умелой организации этой работы, смелых и продуманных операций в короткий срок удалось покончить с сильными и опасными бандами Завгороднева, Железняка, Гуппела, Гальчевского и другими, с созданными ими в отдельных селах повстанческими комитетами.
С группой оперативных уполномоченных и отрядом особого назначения Е.Г. Евдокимов не раз выезжал на Полтавщину для руководства операциями по обезвреживанию бандитских формирований. Там чекисты провели большую работу с тем, чтобы склонить бандитов к добровольной сдаче оружия и явке с повинной. Для этого чекисты проникли в некоторые банды и умелыми, связанными с немалым риском для жизни действиями подготовили условия для прекращения налетов и погромов, а затем и для явки их участников с повинной. Иногда банды сдавались почти в полном составе и во главе со своими вожаками. Так, в особый отдел вместе с начальником своего штаба явилась банда Левченко. Прекратила преступную деятельность банда Авдиенко, атаман которой добровольно сдался чекистам. Была ликвидирована банда Зверя, насчитывавшая около 600 человек и скрывавшаяся в лесах близ станции Мачинская. Атаман и его ближайшее окружение оказали сопротивление и во время столкновения были уничтожены. Одновременно арестовали и членов „Полтавского повстанческого комитета“, которые вербовали для Зверя бандитов. В Васильевской волости перестала существовать банда Тура. Украинским чекистам удалось склонить многих ее членов к прекращению борьбы, а главарь был захвачен и понес наказание. Отказалась от продолжения преступной деятельности и едала оружие часть банды Штаны; те же, кто не захотел добровольно разоружиться, были арестованы или уничтожены во время боя.
Е.Г. Евдокимов лично, непосредственно оказывал помощь местным чекистам в ликвидации остатков действовавших в лесах банд.
… - Никак не можем покончить с бандой Константина Шпака. У него всего-то сабель сто, а беспокойство доставляет большое. Все время от нас ускользает, – пожаловался Ефиму Георгиевичу начальник одного из волостных отделов ЧК.
– Надо внедрить в нее наших людей, они и помогут ликвидировать банду.
– Ничего не получается. Осторожен „батько“. Берет к себе не всякого, только тех, кого его бандиты хорошо знают.
– Плохо работаете, товарищи. Неужели так и нельзя найти подхода к этой банде?
– Да есть тут кое-что. Но вряд ли мы сможем этим воспользоваться.
– А ну-ка, расскажите.
Оказалось, что несколько дней назад поступили сведения о находившемся в банде Шпака жителе деревни Хромцы Иване Чалом. Иван был призван в Красную Армию, но вскоре дезертировал. А тут неделю назад сестра его, Алена, обратилась в милицию с просьбой помочь брату. Он уже два раза домой приходил, плакал. Говорил, что не может больше разбойничать. Сестра и мать уговаривали его не возвращаться в банду, пойти в ЧК с повинной. Но не согласился Иван. Боялся, что отомстят ему за это бандиты. Расправятся с ним и с его близкими. Так и ушел Чалый, обещал, что скоро снова придет.
