Августин: понятие о внутреннем опыте

 

Учение Плотина оказало влияние на Августина (IV -V века н.э.), творчество которого ознаменовало переход от античной традиции к средневековому христианскому мировоззрению.

Августин придал трактовке души (считая ее орудием, которое правит телом) особый характер, утверждая, что ее основу образует воля (а не разум). Тем самым он стал инициатором учения, названного волюнтаризмом (от лат. «волюнтас» — воля).

Воля индивида, завися от божественной, действует в двух направлениях: управляет действиями души и поворачивает ее к себе самой. Все изменения, происходящие с телом, становятся психическими благодаря волевой активности субъекта. Так, из отпечатков, которые сохраняют органы чувств, воля творит воспоминания.

Все знание заложено в душе, которая живет и движется в Боге. Оно не приобретается, а извлекается из души опять таки благодаря направленности воли.

Основанием истинности этого знания служит внутренний опыт: душа поворачивается к себе, чтобы постичь с предельной достоверностью собственную деятельность и ее незримые продукты.

Идея о внутреннем опыте, отличном от внешнего, но обладающем высшей истинностью, имела у Августина теологический смысл, поскольку проповедовалось, что эта истинность даруется Богом.

В дальнейшем трактовка внутреннего опыта, будучи освобождена от религиозной окраски, слилась с представлением об интроспекции как особом методе исследования сознания, которым владеет психология в отличие от других наук.

 

* * *

 

Мы находим у древних греков многие из проблем, которые и сегодня направляют развитие психологических идей.

Древнегреческие мыслители предполагали, что душа не может быть понята из нее самой. В их объяснениях ее генезиса и структуры обнаруживаются три направления поиска тех больших, не зависимых от индивида сфер, по образу и подобию которых трактовался микрокосм индивидуальной человеческой души.

Первое направление исходило из объяснения психики законами движения и развития материального мира. Здесь в качестве руководящей выступала идея об определяющей зависимости душевных проявлений от общего строя вещей, их физической природы. (Вопрос о месте психического в материальном мире, осмысленный впервые древними мыслителями, навсегда останется стержневым для психологической теории.)

Только после того, как была понята производность жизни души от физического мира, их внутреннее родство, а тем самым и необходимость изучать психику исходя из того, что говорят опыт и размышление о взаимосвязи материальных явлений, психологическая мысль смогла продвинуться к новым рубежам, где открылось своеобразие ее объектов. Это второе направление античной психологии было создано Аристотелем. Оно ориентировалось не на природу в целом, а только на живую природу. Для него исходными служили свойства органических тел в их отличии от неорганических. Поскольку психика является формой жизни, выдвижение на передний план психобиологической проблемы было крупным шагом вперед. Оно позволило трактовать психическое не как обитающую в теле душу, имеющую пространственные параметры и способную (как у материалистов, так и у идеалистов) покидать организм, с которым она внешне связана, а как способ организации поведения живых систем.

Третье направление ставило душевную деятельность индивида в зависимость от форм, которые создаются не природой, а человеческой культурой, а именно от понятий, идей, этических ценностей. Эти формы, действительно играющие огромную роль в структуре и динамике психических процессов, были, однако, начиная от пифагорейцев и Платона, отчуждены от материального мира, проекцией которого они являются, и представлены в виде особых духовных сущностей, чуждых чувственно-воспринимаемым телам.

Это направление придало особую остроту проблеме, которую следует обозначить как психогностическую (от греч. «гнозис» - знание). Она охватывает широкий круг вопросов, с которыми сталкивается исследование психологических факторов, изначально связывающих субъекта с внешней по отношению к нему реальностью - природной и культурной. Эта реальность преобразуется соответственно устройству психического аппарата субъекта в форму чувственных или умственных образов, будь то образы мира, окружающей среды, поведения в ней личности или ее самой.

Все эти проблемы при всех «разночтениях» были открыты древними греками. И поныне они образуют ядро объяснительных схем, сквозь призму которых исследует психический мир современный ученый (какой бы сверхсложной электроникой он ни был вооружен).

Мир культуры создал три «органа» постижения человека и его души: религию, искусство и науку. Религия строится на мифе, искусство - на художественном образе, наука - на организуемом и контролируемом логической мыслью опыте. Люди античной эпохи, обогащенные многовековым опытом человекопознания, в котором черпались как представления о характере и поведении богов, так и образы героев их эпоса и трагедий, осваивали этот опыт сквозь «магический кристалл» рационального объяснения природы вещей - земных и небесных. Из этих семян росло разветвленное древо психологии как науки.

О ценности науки судят по ее открытиям. На первый взгляд, летопись открытий, которыми способна гордиться античная психология, немногословна.

Одним из первых стало открытие древнегреческим врачом (VI век до н.э.) Алкмеоном того, что органом души является головной мозг. Если отвлечься от исторического контекста, это выглядит невеликой мудростью. Стоит, однако, напомнить, что через двести лет после этого великий Аристотель считал мозг своего рода «холодильником» для крови, а душу со всеми ее способностями воспринимать мир и мыслить помещал в сердце, чтобы по достоинству оценить нетривиальность Алкмеонова вывода. Тем более, если учесть, что он не был умозрительной догадкой, но вытекал из медицинских наблюдений и экспериментов.

Конечно, в те времена возможности экспериментировать над человеческим организмом в том смысле, какой принят ныне, были ничтожны. Сохранились сведения, что ставились опыты над приговоренными к казни, над гладиаторами и т.п. Нельзя, однако, упускать из виду, что античным медикам приходилось, врачуя людей, из менять их психические состояния, передавать от поколения к поколению сведения об эффектах своих действий, об индивидуальных человеческих различиях. Не случайно учение о темпераментах пришло в научную психологию из медицинских школ Гиппократа и Галена.

Не меньшее значение, чем опыт медицины, имели другие формы практики: политическая, юридическая, педагогическая. Изучение приемов убеждения, внушения, победы в словесном поединке, ставшее главной заботой софистов, превратило в объект экспериментирования логический и грамматический строй речи. В практике общения Сократ открыл (проигнорированный возникшей в XX веке экспериментальной психологией мышления) его изначальный диалогизм, а Сократов ученик Платон - внутреннюю речь как интериоризованный диалог. Ему же принадлежит столь близкая сердцу современного психотерапевта модель личности как динамической системы мотивов, разрывающих ее в неизбывном конфликте.

Открытие множества психологических феноменов связано с именем Аристотеля (механизм ассоциаций по смежности, сходству и контрасту, открытие отличных от ощущений особых образов - образов памяти и воображения, различий между теоретическим и практическим интеллектом и др.).

Стало быть, сколь скудной ни была бы эмпирическая ткань психологической мысли античности, без нее эта мысль не могла «зачать» традицию, приведшую к современной науке. Но никакое богатство реальных фактов не может обрести достоинство научного, безотносительно к умопостигаемой логике, их анализа и объяснения.

Эта логика, в отличие от ее всеобщих форм, является предметной. Она строится соответственно проблемной ситуации, задаваемой развитием теоретической мысли, овладевающей конкретным предметным содержанием. Применительно к психологии античность прославлена великими теоретическими успехами. К ним относятся не только открытия фактов, построение новаторских моделей и объяснительных схем. Были сформулированы проблемы, веками направлявшие развитие наук о человеке.

Каким образом интегрируются в нем телесное и духовное, мышление и общение, личностное и социокультурное, мотивационное и интеллектуальное, разумное и иррациональное и многое другое, присущее его бытию в мире? Над этими загадками бился ум античных мудрецов и испытателей природы, подняв на невиданную дотоле высоту культуру теоретической мысли, которая, преобразуя данные опыта, срывала покров истины с видимостей здравого смысла и религиозно-мифологических образов.

 

Эпоха феодализма