Светлой памяти моего деда посвящается

Сборник смешных и поучительных историй, рассказанных мне моим дедом.

 

 

Сборник смешных и поучительных историй, рассказанных мне моим дедом.

Светлой памяти моего деда посвящается.

Предисловие.

В данном сборнике будут представлены истории и рассказы моего деда о жизни деревни Губино середины и конца тридцатых годов двадцатого века, а также иные его рассказы.

Сборник делится на две крупные части: Губинскую и Отдельную, которая повествует о более поздних событиях, чем тридцатые годы.

В каждой части будут циклы историй (объединение по одной теме или герою), но будут и отдельные рассказы, которые нельзя причислить к циклам.

Речь книги дословно и точно передает речь деревенских людей того времени, поэтому не может быть никоим образом изменена. Вопросы по поводу самой речи и ее простонародной формы должны быть заданы не автору, который лишь передает сказанное, а к давно ушедшим людям ушедших времен.

Истории вполне реальны и имели место быть на самом деле.

Со слов Ерохина Анатолия Михайловича мною было записано верно и почти без изменений, кроме некого «олитературивания» текста.

Итак, я представляю читателю этот достаточно крупный сборник и желаю приятного чтения.

Алексей Лебедев.

Часть Губинская.

В этой части будут представлены истории, касающиеся детства моего деда и повествующие о середине и конце тридцатых годов двадцатого века. Одна самая известная и «каноническая» история будет приведена и в моем английском переводе.

Цикл 1. Архип и его семья.

История 1. Архип и кошка.

Жил в деревне Губино на Александровской улице, недалеко от дома моего деда, глухой мужик Архип. И была у этого Архипа кошка.

Идет Архип однажды по улице с ружьем, а на поводке ведет кошку.

- Дядя Архип! Куда это ты с кошкой, на охоту, что ль? – спрашивают его мальчишки.

- Какая охота! Вот кошку надо убить, слишком много жрет! – глухим и низким голосом отвечает Архип и идет дальше.

Может быть, он убил кошку (это осталось неизвестным – прим. авт.), но жить лучше не стал.

Story 1. Of Archip and his cat.

My grandfather, who told me this story, lived in the village Gubino (in Aleksandrovskaya street) in 1930-s.

Not far from grandfather’s house there was a house of a deaf Archip and there lived a cat with him.

Once upon a time Archip walked in the street with his gun over his shoulder and there was the cat on the leash.

- Uncle Archip! Where are you going with your cat? Are you going to the hunting? – The boys asked him loudly.

- No, I’m going to kill this cat because it eats too much! – answered Archip and went on.

Thus he maybe killed the cat (we don’t know well about it), but he didn’t live better…

История 2. Сережа и Маруся.

Маленький, толстый, похожий на колобок, Сережа был картавым и шепелявым братом глухого Архипа.

И была девка Маруся – она возила дрова из лесу себе домой. Дрова, скорее всего, воровались у лесорубов.

Сережа же был вроде охранника дров и надзирал за их применением и вывозом.

 

И в один прекрасный день Сережа застал Марусю за этим неблаговидным занятием.

- Стой, гузи́ (гужи́ – прим. авт.) рубить буду! – крикнул Сережа, пытаясь честно работать.

- Постой, не надо, ты лучше зайди-ка сегодня вечером ко мне на чай! – ответила неожиданным приглашением Маруся.

 

…Вечер. Нарядился Сережа в лучшую свою рубаху.

- Куда это ты собрался? – что-то подозревая, спросила Аксинья, его жена.

- … Погулять… - соврал Сережа.

Вскоре он добрался до дома Маруси. Та мыла полы.

Услышав шаги, Маруся поняла, что Сережа все же пришел на чай, и решила открыть ему дверь. И она пошла к двери с мокрой и грязной тряпкой в руках.

Сережа в очередной раз постучал в дверь. Маруся ее открыла и сразу же дала первый удар мокрой тряпкой по Сереже.

- Марутя, Марутя, это я, Селёза! – восклицал удивленный человек.

Так Сережа был с позором выгнан и пошел домой несолоно хлебавши.

Пришел наш герой домой.

- Ты это где так? – спросила у грязного и мокрого Сережи Аксинья.

- Э.. в лузу (лужу – авт.) упал, – ответил Сережа, запинаясь.

- Да какая лужа, на улице мороз! – закричала разъяренная Аксинья.

Неизвестно, что было дальше, но Сереже пришлось несладко…

История 3. Пы́ля, яблоки и дробь.

Полезли мальчишки, в том числе и Пы́ля, в Архипов сад за яблоками. А что, он хоть и сторожит, да глухой – чай не услышит.

Набрали яблок кто сколько смог, все благополучно перелезли через забор. Пыля же повис, и оказалось так, что его задняя часть его по пояс осталась по Архипову сторону забора.

Тут Архип-то и проснулся, увидел, вскинул ружье и выстрелил Пыле в пятую точку. Тот продолжал висеть, крича.

 

Вызвали Архипа в сельсовет, спрашивают, мол, что ты делаешь-то?!

А Архип им и отвечает (далее – речь Архипа, записанная точно со слов его): «Это хорошо, что дробь была мелкая, не то б я ему всю ж… разворотил!»

Вот так Архип выкрутился, но, если честно, что вышло из этой истории впоследствии, мне неизвестно.

История 4. Архип и ножи.

Архип рассказывает: «Вот иду я по улице, слышу – в подполе лося делят, ножами скрипят. Остановился – притихли, пошел – опять ножами заскрипели…»

Делили там лося или нет, да только Архип глуховат был…

История 5. О журавле и Сереже.

Журавль в данном случае есть длинный шест с противовесом, служащий рычагом для подъёма ведра с водой из колодца; колодезный журавль, прим. авт.

…Народ губинский ставил журавль на колодец. Естественно, его нужно было поднять, а это делалось вручную, с помощью силы и веревок.

 

Сережа тоже принимал участие в этом достаточно значимом деле, но не очень рьяно. Так, слегка тянул веревку, делая вид, что трудится.

И вдруг веревка лопнула, и все мужики, с силой ее тянувшие, попадали на землю.

Сережа стоял и ничего не понимал – почему все лежат на земле? Но, что-то уяснив, он решил сделать то же самое – и повалился на землю.

Мол, я тоже работал…

Цикл 2. О Маслове.

История 1. О поросенке Маслова.

Хотел Маслов на праздник свинины поесть, да и людей пригласить на торжество. Что был за праздник, неизвестно, но нужно было зарезать поросенка, да получше, ведь такие блюда из свинины в магазине-то не купишь – надо заколоть свинью и из нее готовить.

Подобрал Маслов лучшего из поросят, да и собрал мужиков, чтобы его зарезать – мол, давайте, ребята, заколем, съедим!

Животные же очень сильно чувствуют приближение своей скорой и неминуемой кончины, поэтому даже самые безобидные поросята перед смертью становятся бешеными и дикими кабанами и могут даже убить человека.

Поросенок этот понял, что его могут зарезать, и давай носиться по всему двору, убегая от преследовавших его мужиков – а те бегают, ножами машут, колют…

Через некоторое время исколотый поросенок был побежден и съеден.

Животное жалко!!!

История 2. Маслов в армии.

Пожилой в дедушкино детство, Маслов в свое время служил в армии. Сейчас из этой истории будет выделено два рассказа как подтемы.

Рассказ 1. «Мне и Маслову».

Маслов любил поесть. Поэтому он поступал довольно хитро: в полевой столовой он брал две тарелки с едой.

Когда же повар спрашивал его, почему две порции он берет, Маслов отвечал: «Мне и Маслову».

Русский человек как всегда гениален!

Рассказ 2. «Хорошо Маслов приземлился!»

Маслов оделся в несколько толстых шинелей.

Естественно, он не смог забраться в грузовик для перевозки воинов.

Его сослуживцы, увидев это, подошли к нему, подняли, раскачали – и кинули в машину.

Ответом им было: «Хорошо Маслов приземлился!»

История 3. Маслов в санатории.

В этой истории тоже будет два малых рассказа, повествующих о приключениях пожилого Маслова в санатории.

Рассказ 1. Маслов и люстра.

Однажды Маслову досталась путевка в санаторий, куда он благополучно и отправился. О его приключениях мы сейчас и расскажем.

 

Приехал Маслов в санаторий. Видит – необычная люстра! Дело в том, что в те времена электрические светильники были большой редкостью, особенно для жителей села или деревни.

А Маслов и размышляет, стоя под люстрой: «Это сколько ж феноге́ну (керосину -авт.) надо!»

Стоит удивленный Маслов, пытается задуть лампу – ему все еще кажется, что там керосиновые лампы.

Молодежь безуспешно начинает его переубеждать – говорит, что задуть нельзя, ведь лампы-то электрические!

- Я-то понимаю, что электрическая, но феноген-то куда заливать? – упрямо вопрошал Маслов.

Рассказ 2. Мертвый час.

Тихий час, мертвый час – все равно отдых, послеобеденный сон.

Такой же мертвый час был положен и в санатории.

И вот объявили: «Мертвый час!»

И тут произошло непредвиденное: Маслов стал быстро собирать свои вещи в дорожную сумку, пытаясь поскорее покинуть санаторий.

- Нет, я не хочу умирать, у меня дома жена, дети! –кричал Маслов, думая, что ему конец.

Насилу уговорили остаться, объяснив насчет «мертвого часа».

История 4. Часы и Маслов.

У Маслова имелись часы, и довольно неплохие по тем временам. Они были на массивной цепи, извлекались им из кармана, и только после этого открывалась Масловым их тяжелая крышка – да с каким звуком!

Но вот пользоваться часами наш Маслов, по-видимому, не умел. Ведь когда бы его ни спрашивали: «Который час?», он всегда отвечал: «Певрый!» (первый час – прим. авт.)

Кстати, когда его спрашивали о месяцах, он перечислял их, и, путая июнь и июль, говорил так: «Два юля и август».

Цикл Нифа́ и Сантёр.

История 1. Куранты.

Два мужика, Нифа и Сантер, ездили по городам и весям да чистили колодцы.

Однажды они приехали в Москву, уж не знаю, зачем. Нифа, увидев кремлевские куранты, сказал: «Смотри, Сантер, они ж неправильно ходят – пока эта оглобля провернется, а наши часы вон как быстро ходят!». Затем он предъявил ходики, стрелки которых быстро бегали по кругу.

История 2. «Сахар!»

Нифа стоял в этой очереди очень долго, и, скорее всего, был последним. Очередь же была за сахаром.

Сантер, увидев Нифу, подошел и спросил, за чем это он тут стоит, на что Нифа ответил, что стоит за сахаром.

- Да вон в том магазине сахару много, и очереди там нету! – крикнул Сантер, указывая на какой-то магазинчик.

И все кинулись туда, хотя, возможно, это был и не продуктовый вовсе, да только Нифа с Сантером набрали сахару, сколько им надо было…

Цикл Евстигне́й Иваныч.

История 1. «Нешто лёжа!»

Шел пьяный Евстигней Иваныч, держась за забор. И вдруг получил от мужиков предложение – выпить еще.

Но он и так уже не мог стоять, поэтому отказывался и продолжал идти.

И тут Евстигней упал – дырка, видать, в заборе, вот и промахнулся.

- Будешь пить? – спросили его мужики.

- Нешто лежа, - ответил им Евстигней Иваныч.

Залили ему в горло водки, а под конец повеселиться решили…

- Тьфу, фиг она, пробка! – выплюнув инородную закусь, сказал Евстигней Иваныч.

Что было дальше, и как он дошел до дома, доподлинно не известно.

История 2. «Вот заезжаю я раз…»

Евстигней Иваныч, обычный, как вы уже догадались, деревенский пьяница, брел по улице.

Вдруг смотрит – а мужики его выпить приглашают. Но Евстигней ответил, что уже пил, только у попа. (Неизвестно, пил ли он у него на самом деле, но по его словам было все именно так).

Спросили его мужики, как, мол, это все было-то?

- Вот захожу я раз к попу в дверь, вижу – стол стоит, за столом поп с попадьей сидят, на столе самовар стоит, с пуговкой, с крантиком, шипит, дьявол! – рассказал им Евстигней.

Ему налили, он выпил, и рассказ начал меняться.

- Так как же ты все-таки к попу попал?

- Вот заезжаю я раз к попу в дверь, вижу – стол стоит, за столом поп с самоваром сидят, на столе попадья стоит…

Ему еще раз налили, он еще раз выпил и продолжил.

- Так как же ты, Евстигней Иваныч, к попу-то попал?

- Вот заезжаю я раз к попу в окошко, вижу – стол стоит, на столе поп стоит, с пуговкой, с крантиком, шипит, дьявол…

Вот что может водка с человеком сделать!

Цикл «Русско-финская война».

История 1. Как наши финнов били.

Дед мой в то время был маленьким, лет десяти. В то время мальчишек было много, и игр тоже – в футбол, в войнушку – эта игра порой собирала более десятка человек с каждой стороны! И ходили – красные на белых, белые – на красных, а вот уже подошел и новый сюжет – наши против финнов.

И те, кого можно назвать финнами, нашлись.

Финны были злые и заносчивые, и жили на Новой улице, бывшей рядом с Александровской. Так появился некий противник, и с ним надо было бороться – бились палками, камнями, и т.д.

Сражений было много, и выигрывали то одни, то другие. Но у наших была пушка. Да-да, настоящая пушка, стреляющая булыжниками или щебнем. И победы доставались ребятам иногда и благодаря ей.

И однажды наши вышли на старое доброе поле бить финнов. Кидались камнями, бились на палках. Наши нанесли артиллерийский удар, затем еще один – и после него пушку и разорвало.

Да, победа была за нашими, но пушку-то так и не восстановили!

История 2. «Назад, назад!».

Опять собрались наши драться с финнами.

И повел их в бой Дуде́тко – высокий, длинный и здоровый. Но сила есть – ума не надо.

- Я поведу вас в атаку! – крикнул нашим Дудетко.

- Хорошо!

- Вперед!!!

Закипело сражение.

- Вперед! – зычно кричал Дудетко.

И тут ему в лоб попали камнем.

- Назад, назад! – кричал, отступая, тот же Дудетко.

Цикл Федор Федорович Гуза́нов.

Гузанов, Федор Федорович – житель деревни Губино, пьяница и разгильдяй.

История 1. Для милых дам.

Жена Федора, Груня, сидела и смотрела в окно. Видит – бабы у колодца собираются.

Груня хвать ведро, да и на улицу.

 

Приходит муж Груни, Гузанов. Смотрит – а жены-то нет! Ждет ее. Долго ждет.

Выглядывает из окна – а жена там, у колодца, с бабами болтает!

Федор Федорович берет табуретку, выходит из дому, подходит к колодцу, ставит табурет перед женой и говорит! «На, посиди, устала!».

…Груня быстро ведра водою наполнила – и домой!

История 2. «У Христа триста́…»

Приходит домой Груня, да и говорит Федору: «Федя, мы картошку не посеяли еще, а другие-то уж окучивают!»

Он ей говорит, что, мол, успеем.

Через некоторое время опять: «Люди уж собирают, а мы и не окучивали!»

А Гузанов-то и говорит: «Ну что ты, Груня, успеем! У Христа триста, да у Богородицы двести!»

Говоря так, он имел в виду дни, что есть в запасе…

История 3. Про волю и брагу.

Лежит на печи Гузанов – плохо ему, наверное. А около печки внучка его сидит.

- Деда, а под подушкой бродяга (брага – авт.) лежит!

- По кой черт он туда залез?

- Его бабушка под подушку положила.

- А ну-ка подай-ка сюда кружечку!

Возвращается Груня домой. Видит – пьяный муж на печи лежит и поет.

- Да здравствует свободная воля! – поет Федор.

- Какая воля! Я тебе сейчас покажу волю! – кричит закипающая жена.

Ох, и несладко ему пришлось…

Автономный цикл Отдельные Рассказы.

Есть такие рассказы, что циклом их не соберешь, и это может сделать их очень интересными. Я помещу здесь истории, которые не вошли в циклы, но относятся к детству деда.

История 1. Гнилушки.

Гнилушки – куски трухи, доставаемой из дупел деревьев, преимущественно старых ив; они светятся неприятным зеленоватым светом – примерно тем страшным светом из фильмов ужасов, поскольку содержат фосфор или что-то вроде него.

Естественно, дети используют гнилушки для того, чтобы пугать друг друга.

Дед мой тоже так делал. Обычно собиралась компания из нескольких мальчишек, надевала простыни или мешки, каким-то образом вставляла в глазные проемы гнилушки; или же ребята как-то мазали простыни этими гнилушками – но главное, чтобы что-то светилось.

И айда девчонок пугать из-за темных углов!

История 2. Малинник.

Дед с друзьями однажды бродил по лесу в поисках грибов.

Но, к несчастью, они сами не заметили, как заблудились.

В итоге, они вышли на небольшую поляну. А там – малинник, да какой! Ягод много, сами ягоды крупные, вкусные!

Пометили как-то это место, и пошли дальше – и вскоре выбрались из лесу.

На следующий день, взяв побольше народу, пошли наши ребята в лес.

Самое обидное – малинника-то не нашли!

История 3. Стальная нога.

Дед с друзьями ходил и на рыбалку, на речку Нерскую.

Однажды в кустах, что около той реки, они нашли стальную ногу. И решено было ими – отдать протез военному – Витьке Козлу.

Ребята сочинили что-то вроде песни про находку:

Не в земле, в небесах,

А на речке, в кустах,

Эту ногу стальную мы напёрли (нашли - авт.)

Никому не дадим

Эту ногу стальну –

Она Витьке Козлу пригодится!

Повесили ему на окно. Нога пригодилась – Витька починил ее и использовал.

История 4. Покой.

Был в те времена в деревне Губино дед, и прозвище у него было Покой.

А получил он его за то, что был клептоманом, но справлялся с желаниями своими весьма оригинальным способом.

Когда ему не спалось от жажды чего-то стянуть, он делал так: закидывал в чужой огород свою шапку и искал ее там до утра.

Утром, найдя шапку, он приходил домой и, довольный находкою, ложился спать…

История 5. Индюки.

Жил да был в Губино Аммо́с Федорович. Дом его был сплетен из жердей, обмазанных навозом.

Однажды в деревню приехал человек из Орехово-Зуево и спросил, где бы ему купить индюков.

Аммос пригласил его в свой дом.

Пришли, заходят. Видят – дети сидят.

- Вишь, сколько индюков, бери кого хошь – все сопливые! – говорит Аммос.

- Да ну тебя!.. – в ярости вскричал покупатель.

История 6. Стишок.

Как и все мы, дед мой когда-то учился в школе.

Был у них один мальчик, картавый да шепелявый, и звали его Ваней.

Однажды Ваню учительница пригласила к доске – читать стишок.

- Не бей коту по зивоту (животу) мокрым пототенцем (полотенцем)! – отчеканил Иван.

- Почему? – спросила ничего уже не понимавшая учительница.

- Ему бойно (больно) будет…

История 7. «Яиц с хлебом наелся…»

Жил один мужик в Губино. И ел он иногда яйца с хлебом.

Все бы ничего, но как он их ел!

На конец буханки мужик клал яйцо. И начинал жевать хлеб, но с другого конца. Доходил до конца с яйцом, доедал хлеб и перекладывал яйцо на другую буханку – и все повторялось, только на сей раз он все же съедал яйцо.

И потом говорил: «Яиц с хлебом наелся…»

История 8. «Как народ губинский чаи гонял…»

Утром многие «деды», то есть старики, собирались в чайной и проводили там до целого дня.

Соревновались люди – кто больше чаю выпьет. Чай подавали в стаканах около 250 мл объемом, с сахаром, который в перерывах между чашками кололи щипцами.

Среди всех прочих особо выделялся Аким Родькин. Он был, как говорил дед, с длинным, начинающимся у подбородка и кончающимся у колен, пузом.

Весь день пили чай старики. Наступил вечер, и пришло время подведения итогов.

- Двадцать!

- Двадцать восемь!

- Тридцать!

- Тридцать восемь! – кричал Родькин, заявляя о себе.

Его наградили. Наградой стала… четвертинка (250 мл вина – авт.). А затем – на носилки…

Ведь тридцать восемь стаканов – это, простите, 9.5 л чая! Учитывая четвертинку и сахар, можно сказать, что десятилитровое ведро было уничтожено Родькиным за один день!!! А главное – через день Родькин мог вернуться и сделать то же самое!

Крепкие люди были…

История 9. Где голову рубить?

Был мальчик Петя, а мать его прозвали Салама́тихой – скорее всего, от того, что злая она была.

И случалось нередко так, что Петя, натворив дел, шел домой, а Саламатиха уже все знала и ждала его.

И вот далее-то и начиналось самое любопытное действие: мать Петьки брала в руки топор и кричала: «Где тебе, сатана, голову рубить – на пне иль на пороге?», на что сам Петька отвечал: «Не, мам, лучше на пне…» (Как объяснил дед, мальчик понимал, что на пороге рубить – так голова откатится, и все будет залито кровью, а на пне – ничего страшного).

Естественно, голову ему не рубили, но били веревкой, про которую Петя потом часто говорил: «Поду-умаешь, веревка – одни узлы!».

История 10. О Петре Крылове.

Был Петр Крылов – крепкий и здоровый мужик. Он работал в деревне очистителем колодцев, и хорошо справлялся с работой.

Жена, Пелагея, носила ему на работу еду – целую корзину.

И однажды принесла Пелагея Петру еду на работу, подслеповатый Петр же все, как и обычно, съел.

Жена, будто вспомнив, сказала ему: «Ой, Петь, я тебе там яичко положила…»

Крылов ей и отвечает: «Ой, а я думаю, что это у меня на зубах хрустнуло…»

История 11. Кто богаче?

Был в деревне старик Епи́шко, а зять его был Пря́нкин.

И Прянкин лунной ночью, бывало, выходил во двор и начинал разговор, вопрошая: Месяц, месяц, кто́ богаче – Прянкин аль Епишко?»

И, усмехаясь, говорил: «Молчишь… значит, Прянкин богаче!»

История 12. Где уши?

Дед мой, Анатолий, как и все дети той поры, ставил стукалки.

Стукалка делалась довольно просто: картошка насаживалась на палочку, привязываемую к окну. Когда за привязанную к палке нитку дергали, то картошка била по окну несколько раз подряд.

Пошел однажды дед ставить стукалку к дому Овечки (сохранилось только прозвище этой злобной и вредной, по рассказу деда, женщины). И был он застукан за стукалкой.

Овечка схватила деда за уши, но он чудом вырвался и убежал. Когда далеко убежал, отдышался, остановившись, то проверил – уши, к счастью, были на месте…

История 13. Про «девочку-комара».

Была в Губино одна тощая и бледная девочка. То ли Зинкой ее звали, то ли Машкой, я уж, простите, и не помню. Но дело было в том, что местные ребята дали ей прозвище «Кровопийца». За что?

Да вот за что: она, будучи бледной и страшной, когда злилась, гонялась за ребятами и кричала: «Догоню, крови напьюсь!» И это могло вселить определенного рода страх…

Часть Отдельная.

В этой части сборника представлены истории о событиях, имевших место быть после деревенского детства деда, то есть во время его молодости и взрослой жизни.

Цикл Больничные истории.

История 1. Про Бахро́мкина.

Дед мой, несколько его друзей и Бахромкин лежали в деревенской больнице в одной палате.

Бахромкин был человек жадный. Например, принесут родственники по четвертинке, так он свою спрячет, да и попьет с другими за их счет. А потом достанет валенок со своей четвертинкой и попьет еще и из него.

 

Как-то раз все это заметили друзья деда. И решили предупредить жадного и вредного Бахромкина. Они заменили вино в валенке на воду.

Однако Бахромкин намека не понял и продолжал жадничать.

 

У деда была знакомая сестра в больнице, и он попросил у нее немного таблеток для дела. И подложил с друзьями своими эти таблетки Бахромкину.

Тот съел их, удивившись большому количеству таблеток. И тут началось самое любопытное.

Бахромкин ощутил что-то неприятное. Только сел – и вдруг как побежит! Вернулся из туалета, сел – опять побежал! Через некоторое время его, однако, отпустило.

 

На следующий день врач совершала обход. Бахромкин пожаловался на большое число таблеток.

- Так ведь это ж пурген! – сказала врач. (Пурген – слабительное средство).

Стоит ли далее говорить – Бахромкин все же усвоил свой урок…

История 2. Как доктор на камнях спал.

Дед с друзьями ездил отдыхать в Аджарию, в Батуми, на юг Грузии.

В санатории рядом с ними жил еще один постоялец – заносчивый доктор, как дед его называл (по правде сказать, он был ветеринаром).

Деда же друзья звали старле́й – от слов «старший» и «лейтенант».

И однажды наша компания решила, что неплохо было бы проучить вредного доктора.

В матрац, на котором он спал, наши герои заложили камни – морскую гальку. Естественно, ту ночь доктор спал не очень хорошо.

С каждым днем спать становилось все хуже, поскольку камни становились все угловатее и острее, больше.

Доктору же говорили в ответ на его вопросы, что вата слеживается.

Через неделю после первой закладки камешков доктор позвал работницу санатория проверить матрац. Дед с друзьями стоял за дверью. Они вслушивались в то, что происходило в комнате.

Сотрудница посмотрела, что в матраце.

- Проклятый старлей!!! – дикий вопль доктора огласил комнату, и камни полетели в дверь.

В итоге, доктор присмирел, стал менее спесивым и даже подружился с компанией деда.

Цикл Истории флота.

Этот цикл очень значимый, ведь дед мой пять с половиной лет служил на Балтийском флоте – с 1947 по 1954 год.

Дед служил в так называемой «бешеной роте» – там матросы были шумные и быстро бегающие, они расталкивали и чуть ли не сбивали с ног тех, кто был на их пути.

Некоторые истории изложены в этом цикле.

История 1. «Юсько-ов!»

Юсько́вв тот день стоял постовым на углу в Кронштадте (дед служил именно там).

У него, как и положено, был автомат.

И вот Юськов заснул на посту – дело не очень хорошее. Но дело-то было ночью, поэтому пока никто ничего не видел, и все бы обошлось, но…

В предутренний час лейтенант Акопя́нс решил проверить готовность постовых, и пошел по Кронштадту с обходом.

Вскоре внимание лейтенанта привлек мирно спящий Юськов.

Акопянс подошел к нему, и говорит, трогая за плечо: «Юсько-ов!»

Затем – громче: «Юсько-ов!»

Потом понял Акопянс, что постовой-то спит, и рявкнул: «Юськов!!!»

Спал ли еще Юськов тогда или уже просыпался, но нажал на курок и дал очередь.

Постовой – он и во сне постовой!

История 2. Бушлат.

Юськов однажды получил некое подобие отгула, но в назначенное время обратно не явился, опоздал.

Решил по-тихому добраться до места. Крадется, но не замечает чего-то во тьме, спотыкается и с грохотом падает.

- Кто там?

- Это я, Юськов!

- А что там так грохнуло?

- Это бушлат мой.

- А почему так громко?

- А я не успел из него выпрыгнуть!

История 3. Макароны по-флотски.

Был один человек на флоте. И однажды матросы увидели, что тот готовит макароны.

И говорят ему, мол, макароны-то надо продувать, чтоб они лучше получились.

И он сидел два часа и продувал их…

История 4. Про радиста.

Был на флоте радист, и была у него плохая привычка – он много жирной пищи ел, что на флоте вредно.

И его, естественно, часто рвало, особенно во время хорошей качки.

Все знали об этом, и радист просил, чтоб только начальству не говорили, а то его на берег спишут – самое позорное для моряка, как говорил дед.

А однажды надо было передать какое-то срочное сообщение, а с радистом никак не удавалось связаться.

Постучали в дверь радиорубки. Никто не ответил. Дверь вскрыли – а там… он. Весь в рвоте своей.

Стоит ли говорить, что самое страшное и позорное списание случилось…

История 5. Кастрюля.

Эта любопытная история произошла с одним матросом.

Неизвестно доподлинно, как возник и как развивался конфликт, но в конце его произошло очень интересное событие.

Моряку этому надели на голову кастрюлю с макаронами – ох, и горячо же ему стало. Кипяток по плечам течет, спагетти на ушах висят…

История 6. Велосипед.

Часто случалось не только на флоте, но и в армии вообще, что служащие воины подшучивали над другими или «наказывали» особо громко храпящих.

Между пальцев ноги ему закладывали тлеющую вату. И через некоторое время человек начинал смешно крутить ногами, как будто бы он едет на велосипеде.

Такое случалось и нашло отражение в рассказах деда.

Автономный цикл Отдельные истории.

Здесь помещены два никуда не входящих самостоятельных рассказа.

История 1. О правом сапоге.

Дед мой, уже взрослый, его друзья, в том числе и Никита Холуй (скорее всего, не фамилия, но прозвище – авт.) ездили на рыбалку на озеро Размывка, что недалеко от губинской ПМК (передвижная механизированная колонна – авт.).

Ставили на несколько дней сети на красного и белого карасей, а также иную рыбу, что там водилась, и приезжали с тем, чтобы на лодке снять сети и поймать рыбу.

И вот в один день дед, Холуй и еще один друг деда на лодке вышли в озеро. Проверяют сети, плывут, и т.д.

И тут Холуй не рассчитал и опрокинулся в воду – по шею.

- А правый… а сапог… а весь… а сухой… – кричал Холуй, заикаясь.

Наверное, сапог был герметичный…

История 2. О бортнике.

Имя бортника, увы, неизвестно, но история про него есть.

Этот бортник пошел собирать мед, но его покусали пчелы, и сильно.

Через некоторое время приходит он к друзьям, весь опухший от укусов. А они ему и говорят:

- Пить будешь?

- Да.

- А медком закусывать будешь?

- Неееет!!!

Они явно издеваются!

Совершенно отдельные истории.

В эту часть входят две истории, не относящиеся к деду напрямую, но им рассказанные.

О хитром механике.

Был один мужик, чье имя мной уж и не помнится, и был он механик – под машины ложился и их снизу чинил.

Любил он спать – но как заснешь, коль машину чинить, да и заметить могут?

Научился он, тихо дыша, спать, да еще и делал вид, что работает – каким-то непостижимым образом мужичок привязывал обе руки к днищу машины и уже в таком виде спал под нею.

Вот какие изобретательные и хитрые люди есть на Руси!

О деде деда и «покойнике».

Было время далекое, и, старый, правда, но был жив и дед деда моего. Был он еще крепок, сам ходил, народ даже звал его почему-то колдуном – может, из-за дел каких, аль из-за крепкой металлической трости, с которою тот ходил.

Шел однажды вечером дед Яков по кладбищу, домой возвращался. Видит – стоит кто-то, бел весь! Глядь – покойник! Страшный, зев свой разинул, и, кажется, напасть собирается! Дед испугался, но очухался и всадил мертвецу прямо в пасть его свою трость, благо острым был один ее конец. Пробует выдернуть – никак! Ушел дед, так палку в пасти и оставил, но о ней не забыл.

Пришел домой вечером, мрачный весь, неразговорчивый. Бабка-то ему и есть дает, а не может есть он с испугу. Так ничего бабке он и не сказал.

Через некоторое время идет старик по кладбищу. Видит – а палка-то его цела – застряла в дупле старой березы, которую той памятной ночью дед принял за восставшего из могилы мертвеца. Обрадовался старик, вытащил трость и пошел домой.

Где теперь та трость – никто уж и не вспомнит…