Определение социального познания 2 страница

Следует также выделять некоторые характерные для дан­ного глагола возобновляющиеся действия (ВД), например, шаг для "идти", толчок и полёт для "бежать", удар для "бить" и т. п. ВД представляют собой протенциалыю-импрессиоиные

18_________ Интенционалъные структуры понимания суждений

связки более низкого уровня, непосредственно идентифици­рующие нормальное функционирование той или иной функ­циональной системы (в смысле П.К. Анохина). Основа ВД -идентификация неизменного паттерна импрессий и протен-ций, характеризующего данный глагол.

Посредством ВД достигается СВПД. Из дифференциации различного рода импрессий и протекций ВД в отношении СВПД создаются основные рефлектируемые глаголом эле­менты отношений объектов: "действующий" (импрессия тождества источника ВД и активной стороны СВПД) "страдающий" (импрессии, группирующиеся вокруг объектной стороны СВПД) "инструмент" (импрессии неизменности ВД в ходе глагольного континуума).

Через ВД осуществляются самые простые метафоры (как, например, "бреющий полет").

Приставки отражают изменения характера импрессии объектов при переходе от НПД к СВПД. Например, при­ставка "рас" задаёт превращение единого в начале объекта во множество его частей, или чего-то более компактного во что-то более распределенное. Приставки - примитивные про-тенциальные структуры, задающие характер траектории объектов в ВД, например, перемещение по периметру в случае "о" и т.п. Отметим, что приставки, относясь к ВД и к СВПД, относятся тем не менее не к внутренне-временным структурам этих образований (как наречия), но к участвую­щим в них объектам. Сравни: "он ловко обил дверь (с по­мощью молотка) дерматином". Характер локализации и пе­ремещения инструмента (молотка) определяется приставкой "о", в данном случае - совершающий ВД инструмент двигался по периметру двери, в случае другой приставки, результат был бы иным, ср.: "он ловко сбил молотком дверь (с петель) ".

Феноменологический анализ позволяет прослеживать, например, такое явление, как многозначность смысла, и устанавливать, как в зависимости от наличия тех или иных дополнительных актов сознания некий неизменный инвариант сознавания, фиксируемый той или иной приставкой, может приобретать противоположный смысл. Вернемся к только что приведенному примеру. Глагол сбить может иметь значения, близкие к противоположным в выражениях: сбить с ног, сбить самолет и сбил, сколотил колесо, крепко сбитый парень. В первом случае значение деструктивное, во втором,

Н.А.Алмаев 19

напротив, - конструктивное. И тем не менее участвует одна и та же приставка! Как это получается, не может же у одной и той же приставки быть противоположный смысл! То же самое и с предлогом с, в одном случае значение совместного осовременивания (чиновник идет с портфелем), в другом случае, напротив, - удаления (чиновник идет со службы). В случае предлога совместность/съёмность, так сказать, четко определяется падежом, в случае творительного падежа зна­чение с¹ - совместное осовременивание, в случае родительного падежа - перемещение прочь из ближайшего контекста. Об­щим для обоих случаев является перемещение умственного взора на дополнительно определяемое содержание, доселе не осознававшееся отчетливо, импрессия, идентификация его и оформление как самостоятельный объект, однако затем в одном случае связь с исходным объектом устанавливается, и он совместно осовременивается с ним в качестве чего-то подоб­ного потенциальному инструменту или манере действия, во втором случае перемещение взора рефлектируется и затем вторично протендируется как некое реальное устранение из контекста. (Не трудно видеть, что и тот и другой случай вполне определяются спецификой соответствующих падежей -см. выше).

Тот же характер совместности/съемности переносится и на результаты ВД в отношении объектов СВПД, когда с ока­зывается приставкой.

Наконец, предвосхищая рассмотрение ещё одного важ­нейшего измерения проблематики суждения, пропущенного и Гуссерлем, - измерения фонетического символизма,- мы мо­жем обратить внимание читателей на саму кинестатику про­изнесения "с", фиксирующую простой перенос умственного взора.

Наречия были созданы для выражения различной спон­танной активности сознания, направленной на модифика­цию выдвигаемых в рамках глаголов положений дел.

Мы можем вернуться к приведенному выше примеру: "ловко" - это значит, что импрессии результатов ВД не рас­ходились с протекциями ВД, ВД были экономны, быстры и т.п."

Естественно что за каждым таким словом, характеризую­щим осуществление ВД в реальной жизни, стоят весьма и весьма сложные, иерархически организованные структуры внутренней временности, для выражения которых и служат

20_________ Интенционалъные структуры понимания суждений

наречия. Наречия обслуживают также и предикацию опреде­лений, например, "ярко-красное яблоко", что показывает от­носительную независимость структур внутренней временности от деятельностных компонентов психики.

Деятельностные компоненты (ВД, СВПД) создаются из внутренней временности, но не наоборот.

В каждом случае за наречиями скрываются самые различные по сложности структуры внутренней временности, при-ложимые, однако ни в малой степени не привязанные, к опыту конкретных объектов и положений дел. Законы усложнения структур внутренней временности, их отнесения друг ко другу представляются нам наиболее интересной и важной для психологии темой, подлежащей тщательному, в том числе и экспериментальному, исследованию.

Однако модификация внутренней временности посред­ством наречии реактивна, она создаётся в рамках суждения как бы вдогонку (в ответ на несовпадение выражаемого со­держания психической жизни и выражающих возможностей глагола или прилагательного), но не протендируется изна­чально до оказывания, в отличие от модификации содержаний внутренней временности частицами и вводными словами и выражениями.

Союзы - фиксируют некоторые наиболее часто исполь­зуемые связки ретенции и осовременивания. Рассмотрим, на­пример, структуры столь хорошо известных союзов, как и и или. В обоих случаях в ретенции через постоянно готовое ак­тивное осовременивание удерживаются некоторые два ком­понента сложных положений дел. В случае и выдвигаемым является осовременивание обоих компонентов, в случае или лишь одного из них.

Частицы и вводные слова - фиксируют различные струк­туры спонтанной активности сознания, направленной непо­средственно на внутреннюю временность как таковую, без­относительно к конкретному содержанию, проходящему сквозь нее в конкретном случае. Если наречия модифицировали импрессию лишь внутри глагольного континнума (или предикации прилагательного), то возможна также и принци­пиально любая модификация содержания, безотносительная к различным структурам глагола и приложимая принципи­ально к любым лингвистическим образованиям. Такова мо­дификация внутренней временности с помощью частиц.

НА.Алмаев __________________________________ 2\_

В статье, посвященной экспериментальному исследова­нию (Алмаев, 1996), мы приводим несколько описаний ин-тенциональных структур частиц. Здесь в качестве примера рассмотрим различение между указательными частицами "вот"и "вон"

Об объектах, о которых говорится вот, хочется сказать, что они находятся вблизи, тогда как об объектах, находя­щихся "вдали", хочется сказать вон.

Легко убедиться, что "близ" и "даль" в данном случае по­нятия не метрические, при значительной активизированное™ протенциально-импрессиональных систем, при повышенной заинтересованности в объектах вполне можно сказать: "вот за десять километров отсюда скачет всадник", но -"вон у стены, в полутора метрах отсюда, лежит тапок" - при незначительной заинтересованности. Поэтому мы должны определить "близ" и "даль" с чисто формально-интенциональной точки зрения: "близ" как область относительно большего, "даль" малого прироста импресий. Излишне повторять, что в данном случае, как и всегда, импрессии неразлучны с протекциями и в зависимости от их активности приобретают тот или иной статус. Итак, в случае "вот" объект сперва опознается, затем воспринимается в несколько большей подробности. Формально говоря, эта частица содержит момент идентификации 1) до и 2) после увеличения числа удерживаемых импрессий объекта 3) соответствующее ожидание увеличения импрессий. В увеличении числа удерживаемых импрессий - различие между "вот" и "вон". В последнем случае такого ожидания нет.

Заключение

Практическая ценность экспериментальной части данного подхода для обучения иностранному языку очевидна и непосредственна (см. Алмаев НА., Заявка на изобретение, N; гос. регистрации 96119435 от 8 октября 1996 года), о ней мы более подробно рассказываем в статье, посвященной экспе­риментальным исследованиям (Алмаев НА., в печати). Тео­ретическая же часть, как представляется, может иметь суще­ственное значение для решения проблем искусственного ин­теллекта - создания системы, ориентирующейся в обстановке реального мира и адекватно воспринимающей речь.

22 _________ Интенционалъные структуры понимания суждений

Действительно, легко допустить, что для создания такой системы большое значение играет отчетливое понимание процессов, происходящих при построении образа ситуации в психике человека, по речевому сообщению о ней. Развивае­мый нами подход, как представляется, предлагает вроде бы все необходимые теоретические и методические средства для всестороннего исследования этих процессов во всей необхо­димой полноте и тщательности.

С другой стороны, сложность и вместе с тем униформ-ность данных процессов ставит задачи адекватного модели­рования и фиксации результатов исследования в компьютер­ных системах нового вида. В качестве конечного итога нам представляется система, которая должна будет по сообщению естественного языка строить картину описываемого события примерно так, как это происходит в нашем сознании, когда мы "представляем" описываемые сцены.

Роль индивидуального опыта в такой системе, по всей ве­роятности, можно заменить некоторым набором графического и звукового материала, из которого пользователь при настройке сможет выбрать то, что ему наиболее приглянется.

Литература

Алмаев НА. 1996 Экспериментальное Исследование Ин-тенциональных Структур в Психолингвистике. Психологиче­ский журнал (в печати).

Husserl Е., 1938 Erfahrung und Urteil. Zur Genealogie der Logik. Academia, Prague.

Husserl E., 1950 Ideen zur eine reinen Phaenoraenologie und Phaenomenologische Philosophic, Husserliana, Bd.3 Martinus Nijhoff. Den Haag.

Husserl E., 1962 Amsterdaemer Vortraege. Husserliana, Bd. 9. Martinus Nijhoff. Den Haag,

Husserl E, 1929 Formale und Transcendentale Logik. Versuch einer Kritik der Logische Vernunft. Niemeyr. Halle.

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ВОЗМОЖНОСТИ

АНАЛИЗА ИНДИВИДУАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ

В.Ф. Спиридонов, Российский Государственный Гуманитарный Университет

Обычно адекватность психологической теории оценивается либо с точки зрения ее возможностей объяснять законо­мерности функционирования психики, либо (что бывает зна­чительно реже) предсказывать поведение человека или жи­вотного и результаты протекания их психических процессов. Однако реально задача психологической теории много сложнее - она должна удовлетворительно фиксировать и объяснять индивидуальный опыт человека (опыт нашей сознательной жизни), выступая таким образом своеобразным "зеркалом", дающим узнаваемые изображения и обладающим для этого специальным языком описания.

Доминирующий в современной психологии законосообразный тип объяснения поведения и психики (примерами которого могут служить законы Фехнера, Иеркса-Додсона, Кла-пареда и т.д.), придавая теоретическим построениям научную форму, часто лишает их убедительности с точки зрения личного опыта. Это не удивительно: апелляция к психологическому закону, в соответствии с которым якобы функционирует психика, практически полностью исключает собственную сознательную активность человека. Теоретические проблемы, с которыми столкнулись классический психоанализ, геш-тальтпсихология, бихевиоризм, многие направления когни­тивной психологии, подтвердили, что психика не может быть представлена как автономный "механизм", работающий целиком помимо индивидуальных сознания и воли (ведь сознание - не эпифеномен, а реальный момент в осуществлении психической активности).

Более того, законосообразный тип объяснения приводит к парадоксу: каким образом обычный человек, свободно жи­вущий, действующий и стремящийся к достижению своих целей в мире "слабоструктурированных проблем, плохо под­дающихся формализации", поступает тем не менее в соответ­ствии с психологическими законами, о существовании кото­рых он даже не подозревает. Будучи осознанной (за предела-

_24_______ Теория деятельности и возможности анализа сознания

ми психологической науки), эта проблема породила целый спектр возможных решений, в числе которых и мир "предустановленной гармонии", и детерминированность жиз­недеятельности человека какими-либо независимыми от него силами или процессами, и универсальность нерефлексивных структур сознания. Надо отметить, что психологи часто (чаще, чем можно было бы ожидать) склонялись к признанию несвободы человеческого существования.

В противовес этому возникли теории, которые (хотя бы отчасти) имели тенденцию постулировать и объяснять феномен человеческой свободы. К ним относится и психологическая теория деятельности А.Н.Леонтьева и С.Л.Рубинштейна. Опираясь на понимание деятельности, заимствованное у Гегеля и у марксистской философии, названные психологи предприняли попытку осмыслить жизнь человека как дея­тельность (или систему деятельностей), представив психику, сознание и т.д. как производные от нее. Этот теоретический ход был направлен на достижение нескольких целей: полу­чить единый, философски обоснованный объяснительный принцип сознательных и шире - психических явлении, за­фиксировать деятельностную природу субъекта, а также его активную роль в осуществлении психических процессов и их развитии, вписать психику в широкий социальный и куль­турный контекст, попутно выявляя роль, которую в ней иг­рают "искусственные" - культурные по своему происхождению предметы.

Парадоксальным образом явно вопреки традиции кате­гория деятельности получила в психологии, скорее, частную (индивидуальную), чем субстанциональную интерпретацию -"деятельность человека". Это привело к возникновению до­статочно противоречивых представлений о ее источниках и субъекте. Так, "...мышление рассматривается как деятель­ность, когда учитываются мотивы человека, его отношение к задачам... когда выступает личностный (а это прежде всего значит мотивационный) план мыслительной деятельности" (Рубинштейн, 1957, с. 257).

Такой заход привел к возникновению весьма своеобраз­ной (ее построение шло, в основном, "сверху вниз": от мето-

Все внетеоретические соображения, стимулировавшие по­строение "марксистской" психологии, мы оставляем за пределами

данного обсуждения.

В, ф. Спиридонов __________________________________25

дологических и философских абстракций к конкретному ма­териалу), плодотворной теории, существующей вот уже более полувека и в течение долгих лет доминировавшей в самых разных областях отечественной психологии (от инженерной и социальной психологии до зоопсихологии). Излишне говорить о том, что критерии позитивной науки (например, принцип фальсификации К.Поппера) применимы здесь лишь с большими оговорками: слишком высок удельный вес в пси­хологической теории деятельности внетеоретических состав­ляющих.

Помимо основного содержания теории деятельности сильное и неоднозначное впечатление на современного читателя производит утверждение переворота, совершаемого в психо­логии, и демонстрация уверенности ее создателей в собственной правоте: "Мы все понимали, что марксистская психология -это не отдельное направление, не школа, а новый исто­рический этап, олицетворяющий собой начало подлинно на­учной, последовательно материалистической психологии" (Леонтьев, 1983, с.96); "Путь для разрешения кризиса может быть только один: только радикальная перестройка самого понимания и сознания и деятельности человека... может при­вести к правильному раскрытию предмета психологии" (Ру­бинштейн, 1976, с.24); "...вклад марксизм а,в психологическую науку несопоставим по своему значению с самыми крупными теоретическими открытиями, сделанными в психологии как в домарксистский период ее развития, так и после Маркса" (Леонтьев, 1983, с. 104). Психологическая теория деятельности изначально создавалась для поиска общих решении широкого круга психологических проблем. "Понимать людей, чтобы их совершенствовать, - таково истинное назначение психоло-гии"(Рубинштейн, 1957, с.316).

Одним из основных объектов приложения сил выступало индивидуальное сознание: "Связная система психологической науки не может быть построена без конкретно-научной теории сознания" (Леонтьев, 1983, с. 107). Характерной особенностью и леонтьевского, и рубинштейновского вариантов теории выступает внимание, уделяемое в них этому предмету, попыткам адекватно "вписать" его в деятельностную парадигму.З Именно данный аспект сложного теоретико-ме-

³ Показательны в этом отношении даже названия печатных работ "Проблема деятельности и сознания в системе советской психо-

26 ______ Теория деятельности и возможности анализа сознания

тодологического и мировоззренческого образования, кото­рым является теория деятельности, служит предметом нашего анализа

Обращение к сознанию как самостоятельному предмету психологического исследования обычно за редким исключе­нием устойчиво оценивается как знак давно прошедшей эпохи "донаучного" состояния психологической науки Бихеви­ористская революция (начало XX столетия), чьим результатом стало распространение стимульно-реактивных схем анализа и строгих количественных методов исследования, вообще поставила под вопрос доступность сознания для научного анализа, что объяснялось отсутствием адекватных методик его фиксации Суть дела не ограничивается лишь методическими трудностями Сама проблема природы, условий осуществления и принципиальной целостности нашей внутренней реальности отходит на второй план Сознание выпадает из "фокуса внимания" психологов и постепенно вытесняется за пределы психологической науки, заменяясь существенно бодее дробными и экспериментально "проницаемыми" объектами исследования (познавательными процессами, эмоциями, личностью и т д) Перестав быть предметом позитивной на­уки, оно остается уделом классической или феноменологиче­ской метафизики, с одной стороны, и оккультных наук с "восточным" привкусом, с другой Сам термин "сознание" до сих пор часто используется в психологической литературе, но лишь как слово, иногда - красивая метафора, но не как понятие

Причины исчезновения сознания из психологии нельзя назвать случайными Препарированное в лабораторных ус­ловиях посредством утонченных интроспективных процедур, оно мало напоминало самое себя в реальных жизненных си­туациях Не получив удовлетворительных дефиниций (точнее, получив слишком узкие, привязанные к феномену инди­видуального, более того осознанного опыта4), сознание было отброшено Когнитивная революция, произошедшая, в ос­новном, после разработки основных постулатов теории дея-

логии" (1945 г), "Бытие и сознание" (1957 г), "Деятельность и соз­нание" (1972 г), "Деятельность Сознание Личность" (1975 г) и др

⁴ Очень характерное для традиционной психологии сознания смешение сознание и осознание (или осознанное содержание) суть одно и то же

В. Ф. Спиридонов _________________________________27

тельности и вновь повернувшая психологов к анализу внут­ренней" реальности, тем не менее не стала возвращением к сознанию. Сложность и многомерность этого феномена практически не позволили "ухватить" его в конкретных эм­пирических исследованиях (вообще говоря, возможность прямого экспериментального изучения сознания весьма про­блематична).

С момента своего возникновения теория деятельности оказалась в сложных отношениях с традицией изучения соз­нания в психологии: она и продолжала ее, не разделяя скеп­сиса по поводу сознания как предмета исследования, и про­тивостояла ей, не приемля ни метода интроспекции, ни узко индивидуальной интерпретации сознания, ни спонтанности протекания его процессов (примерно в таком же положении она находилось и по отношению к исследованиям деятельности в форме поведения (Рубинштейн, 1934)).

Эта двойственность своеобразно преломилась в психоло­гических воззрениях создателей теории деятельности. С одной стороны, сознание явно оценочно трактовалось как высшая форма (отражения, психики и т.д.). При этом парадоксальным образом центральной теоретической новацией данного подхода выступил несамостоятельный, вторичный характер сознания (конечно, строго говоря, подобная точка зрения не может считаться абсолютно новой). Оно оказывается вторичным в нескольких принципиальных системах связей: производным от бытия, от предметной деятельности и (правда, с существенными оговорками) от физиологической активности мозга. 5 Содержательно анализировать здесь еще одну идеологически и оценочно нагруженную систему зави­симостей - между общественным и индивидуальным сознанием - весьма затруднительно в связи с явно недостаточной разработанностью в психологии (в том числе и в теории дея­тельности) операциональных определений общественного сознания.

Сейчас трудно понять, что в изложенной позиции яв­лялось личным убеждением авторов, а что результатом идео­логического прессинга. Важно отметить, что вторичный ха­рактер сознания - сущностный момент теории деятельности.

⁵ "Психическая деятельность /сознание - одна из ее форм В CV-это деятельность мозга, являющаяся вместе с тем отражением, по­знанием мира" (Рубинштейн, 1957, с 4)

28_______ Теория деятельности и возможности анализа сознания

Остановимся подробнее на обобщенной характеристике не­которых детерминант индивидуального сознания.

В первую очередь следует отметить познавательную ("от­ражательную") интерпретацию сознания, которую теория деятельности почерпнула отчасти из предшествующей психо­логии и в значительной степени из марксизма. Сознание (и психическая деятельность в целом) устойчиво понималось как форма отражения, образ объективной действительности, т.е. предмета, находящегося вовне. Более того, именно из бытия черпает оно свое содержание: "сознание никогда не может быть чем либо иным как осознанным бытием" (Маркс, 1955, с. 25; подробный анализ см. Рубинштейн, 1934). Таким образом сознание оказывается познавательной деятельностью (процессом): "отражение - деятельность, в результате которой образ предмета становится все более адекватным своему объекту" (Рубинштейн, 1957, с. 39).6 Причем, сознание - лишь одна из форм (уровней) отражения.

Эти ходы мысли, давно превратившиеся в общее место в отечественных публикациях, конечно, не исчерпывают содер­жания понятия "сознание" в рамках теории деятельности, но задают вполне определенный контекст его понимания. По­знавательное отношение сознания к бытию выступает цен­тральным пунктом теории деятельности и явно превалирует над иными способами его интерпретации (ценностным, экзи­стенциальным, феноменологическим и т.п.). Сведение сознания к познанию наряду с целым рядом других следствий ведет и к весьма любопытным для психолога противоречиям в интерпретации психических функций. Например, внимание, не имеющее своего особенного (познавательного) результата, вопреки всей исследовательской традиции явно должно остаться вне пределов сознания.7

'Любопытно, что, "как только познавательная деятельность пре­кращается, образ пропадает" (Рубинштейн, 1957, с. 261). Такая на­глядная оппозиция по отношению к феноменологии Э.Гуссерля, критическому анализу которой СЛ. Рубинштейн посвятил немало страниц, лишний раз подчеркивает несамостоятельный, вторичный характер сознания в теории деятельности.

⁷Чтобы внимание могло быть интерпретировано познавательно, приходится постулировать существование особого "нерезультатив­ного" отражения (например, действий внутреннего контроля (ПЛ. Гальперин)).

В. Ф. Спиридонов __________________________________29_

В качестве инстанции, формирующей сознание, опосре­дующей его взаимоотношения с бытием и таким образом вписывающей его в широкие жизненные контексты, выделя­лась предметная деятельность. Эта взаимосвязь получила на­именование принципа единства сознания и деятельности: со­знание проявляется и формируется в деятельности (Рубин­штейн, 1934, 1959; исторический анализ см. Абульханова-Славская, 1989; Умрихин. 1989). Этот базовый для данной теории постулат несет на себе огромную смысловую нагрузку: "Объяснение природы сознания лежат в объективно-пред­метном, продуктивном характере человеческой деятельности" (Леонтьев, 1983, с. 168).

Обсуждаемый принцип однозначно фиксирует направлен­ность психологического познания: "Психика может быть по­знана опосредствованно через деятельность человека и через продукты этой деятельности" (Рубинштейн, 1976, с. 27). Он четко намечает движущие силы развития сознания, социально-исторические источники его возникновения и условия его существования (вне общественного сознания индивидуальное сознание невозможно (Леонтьев, 1983)). Этот принцип также позволяет преодолеть "трагический для психологии разрыв между внешней деятельностью (поведением) и сознанием" (Рубинштейн, 1934), поскольку в соответствии с ним внеш­няя, чувственная, и внутренняя, интеллектуальная деятель­ности могут обладать одинаковым строением (Леонтьев, 1983). Кроме того он снимает "постулат непосредственно­сти", который, начиная со знаменитой формулы Дж.Уотсона (S-R), не давал покоя теоретикам "внутренней" реальности. Вместе с тем принятие этого принципа приводит к ряду суще­ственных проблем, в числе которых в первую очередь должны быть названы: соотношение сознания и деятельности и активность сознания.

Предполагает ли постулируемое единство сознания и дея­тельности их реальное слияние? Зафиксируем, несколько за­острив, противоположные позиции. Тождество: "Деятельность человека и составляет субстанцию его сознания" (Леонтьев, 1983, с. 185). Сознание тоже становится деятельностью. Различие: деятельность богаче, истиннее, чем предваряющее и сопутствующее ей сознание (Леонтьев, 1983). Реально эта проблема дала себя знать в острых дискуссиях между создателями теории деятельности.

30_______ Теория деятельности и возможности анализа сознания

В функциональном плане центральным оказался вопрос о том, что именно - сама деятельность или внутренние психо­логические закономерности, обусловливающие психический эффект внешних воздействий ("психическое как процесс"), -является определяющим фактором и выступает предметом психологического исследования. В генетическом плане - о том, что первично сознание или деятельность. Существует ли сознание (внутренний план) в онтогенезе до начала деятель­ности? Какая схема верно описывает взаимозависимость дея­тельности и психики: Деятельность» Потребность» Дея­тельность или Потребность» Деятельность» Потребность? Действуют ли внешние причины через внутренние условия или как-то иначе? Эта дискуссия при всей своей важности относится к числу "бесконечных".

Второй круг вопросов связан с источниками сознательной активности. Что именно - индивидуальное сознание или самое деятельность - выступают активным началом в жизни человека? Большинство представителей классической психо­логии сознания отстаивали разнообразные формы собственной активности своего предмета исследований. В этой связи могут быть названы произвольные психические функции, а также апперцепция Вундта, "поток сознания" Джемса, де­терминирующая тенденция Аха, гештальтформы и многое другое. Однако все они за исключением произвольных функций имеют не-деятельностную природу, т.е. совершаются без сознательного плана и намерения и с трудом поддаются управлению. Необходимо было привести явления сознания к деятельностному "знаменателю". И в этом пункте точки зрения обсуждаемых авторов не совпадают.

А.НЛеонтьев сделал акцент на анализе деятельностных дериватов сознания. Это нашло отражение и в предложенной им структуре деятельности, и в теориях мнемических, пер­цептивных, мыслительных и т.п. действий, предложенных им и его учениками и сотрудниками, и во многом другом. Нема­ловажную роль в формировании такой точки зрения, по-видимому, сыграло влияние Л.С.Выготского и его представ­лений об опосредованном характере психики.