Портрет художника в роли молодого наследника 4 страница

Ошейники туго обтягивали кожу, и при любом движении из‑под них выступала кровь. Оливер невольно ощутил отвращение – и жалость к созданиям.

Он огляделся по сторонам.

– А Хельда, с которой ты хочешь встретиться, – она демон?

– Нет, – Мими покачала головой. – Скорее… их бабушка.

Оливер побледнел, и Мими продолжила объяснения:

– Она – одна из богинь. Из древнейших, тех, что появились еще до нас – как та ведьма, которую мы навещали в Нортхэмптоне.

– Сколько же всего я не знаю о мире! – пробормотал юноша.

Тролли вернулись и указали на заправку за пропускным пунктом. Мими припарковалась.

– Подожди здесь, – велела она Оливеру.

– С ними? – Он попытался взбунтоваться. Юноша пожалел, что не додумался поднять крышу. Отродья принюхались. Один из них придвинулся так близко, что Оливер почувствовал щекой его горячее дыхание.

– Человек! – внезапно сказал тролль на безукоризненном английском.

– Вы, твари, – он мой! Только троньте и отведаете стали ангела Азраила! – рявкнула Мими. Те попятились, но Оливеру все же было очень неуютно. Существа таращились на него, словно на готовый ужин.

– Они просто дразнят тебя. Они не едят мяса, – заверила Мими. Правда, девушка решила не добавлять: «Только души», – но Оливеру не обязательно знать лишнее, он и так казался испуганным. – Прекрати трусить. Ну, отвалите!

Мими зашагала к небольшому офису, расположенному в тыльной части заправки. Ей не хотелось признаваться Оливеру, что бесконечная дорога беспокоила и ее. Вдруг Хельда не пропустит ее на нижние уровни? А ей нужно добраться до седьмого, чтобы отыскать Кингсли! Свирепого вида женщина‑тролль с бронзовой гривой провела девушку к двери кабинета Хельды. Сверху ее обматывал забитый под завязку патронташ, а на плече она таскала автомат Калашникова (или нечто подобное). Охранница проворно охлопала Мими, проверяя, нет ли у той оружия.

– Это что? – спросила она, задержав руку на спине девушки и нащупав иглу, воткнутую в бюстгальтер Мими.

– Мой меч.

– Тебе придется оставить его здесь. Получишь обратно после разговора с Хельдой.

Мими подчинилась и вытащила иглу из‑под одежды.

– Теперь я могу идти?

Та кивнула и пинком распахнула дверь.

Хельда, похоже, не обрадовалась Мими. Королева мертвых была пожилой женщиной в строгом черном одеянии, с седыми волосами, собранными в тугой пучок. Лицо морщинистое и вытянутое, с тонкими, сморщенными губами заядлого курильщика. Глаза‑бусинки холодно смотрели на собеседника и напоминали взгляд игрока, поставившего последний доллар на проигравшую лошадь. Она совершенно не походила на свою племянницу из Нортхэмптона. В Хельде ощущалась некая жестокость и древность, словно она видела в мире только наихудшие стороны, но при этом лишь пожимала плечами. Она сидела за столом, беспорядочно заваленным гроссбухами, квитанциями, скомканными расписками и неаккуратно вскрытыми конвертами. Он смахивал на рабочее место перегруженного бухгалтера‑ревизора, хотя, возможно, именно им Хельда и была. Царство мертвых изрядно напоминает государственный бюрократический аппарат, только собирают здесь не налоги, а души.

– Ты вернулась, – бесцветным голосом произнесла королева мертвых.

– Спасибо твоей племяннице, – отозвалась Мими.

– Которой?

– Эрде.

– Какое разочарование! Эрда – поумнее прочих. Фрейей клянусь, она все сделала мне назло. – Мими подумала, что Хельда выглядит в точности как типичная богатая участница благотворительного комитета, избегающая общества выскочек из низов. – Что тебе потребовалось в моих владениях, Азраил?

– Ты знаешь, что мне необходимо. То же самое, что и в прошлый раз. Я пришла забрать душу из субвертио.

– Так ты снова за Араквелем? Какая досада! Он нам очень полезен – здорово помогает держать демонов в узде. Может, передумаешь?

Мими покачала головой. Неужели Хельда и вправду думает, что она поверит в эту чушь? Кингсли страдает. Кто знает, какие мучения он перенес… Мими не понимала игры королевы мертвых и решила помалкивать, иначе хитрая бестия ее не пропустит.

– Теперь ты подготовилась. Привезла товар для обмена? – поинтересовалась Хельда.

– Да, – ответила Мими, кивнув в сторону окна.

Хельда посмотрела на Оливера. Юноша старался как можно дальше отодвинуться от троллей и не показывать им своего страха.

– Ясно, – вздохнула она. – Человек – неважная замена той душе, которую ты забираешь. Ну ладно. Если сумеешь убедить Араквеля уйти с тобой – он твой.

 

Глава 9

Встреча в мастерской

 

Адрес, который девушка из салона оставила на автоответчике, привел Аллегру в складское помещение неподалеку от Маркет‑стрит. Скрипучий заводской лифт поднял ее на верхний этаж.

После встречи с Беном она провела остаток вечеринки в обществе старых друзей, предаваясь совместным воспоминаниям о школьных годах. Многие из ее приятелей уже вышли в широкий мир. Нашлись новоиспеченные банкиры и студенты‑юристы, пара помощников продюсера, начинающие репортеры и стилисты, а также праздные леди и джентльмены, прожигающие жизнь. Некоторые из них получили наследство и коротали время, вращаясь в высшем обществе. Их существование представляло собой череду приемов, бенефисов и фестивалей. Завсегдатаи Уимблдона, Арт Базеля и Венецианского кинофестиваля. Бывшие однокашники изумленно ахали, любуясь стрижкой Аллегры, а затем и принялись любопытствовать, отчего вдруг девушка исчезла без предупреждения. Приличные люди так не поступают! Люди их круга поддерживают контакты по привычке, ради памяти о славных денечках в Сен‑Поле или Эндикотте. Аллегра рассыпалась в извинениях и обещала пригласить всех на фуршет, как только она и Чарльз закончат модернизацию городского особняка на Пятой авеню. Они собирались поселиться там после заключения уз.

Но сейчас она уже стучала в приоткрытую стальную дверь.

– Ау!

– Заходи! – откликнулся Бен. Аллегра послушалась. Юноша стоял перед большой картиной, вытирая руки влажной тряпкой.

– Ты пришла… – произнес он искренне удивленным тоном. Бен отложил тряпку и вытер руки о джинсы. В недоумении Аллегра обнаружила, что он нервничает. В нем не было ни капли веселой беспечности, которую он демонстрировал вчера.

– Ты меня пригласил.

– Мне не верилось, что ты придешь, – признался он.

– Ну, вот я здесь. – Аллегра нерешительно улыбнулась. Почему Бен так странно себя ведет? Неужели она неправильно его поняла? Он позвал ее взглянуть на мастерскую… Она приняла все за чистую монету, а не за дежурную вежливую фразу, которыми в изобилии обмениваются на подобных вечеринках. Или она снова ошиблась? Сегодня она проснулась с нетерпеливым желанием снова увидеть Бена. Девушка надеялась, что он будет здесь один. Теперь оба застыли в дверях, и так продолжалось слишком долго. В конце концов Аллегре это показалось грубостью. Она нарушила молчание:

– Ты собираешься меня впустить?

Бен вспыхнул:

– Прости, я совсем забыл о хороших манерах. Конечно, входи!

Аллегра переступила порог. Студия оказалась просторной мансардой с огромными панорамными окнами, выходящими на залив. Повсюду стояли баночки с красками, валялись кисти, а пол был усыпан полиэтиленовыми пакетами. В воздухе витал маслянистый запах левкаса[4].

– Извини за грязь, – сказал Бен.

Аллегра кивнула. Она не знала, что сказать. Студию заполняли полотна всевозможных размеров – некоторые достигали восьми футов в высоту и десяти в ширину. Холсты поменьше стояли на мольбертах или висели на стенах, прикрепленные кнопками. Некоторые – уже в рамах и под стеклом. Оглядевшись, Аллегра подметила общую черту всех творений. Каждое из них – от фрески с изображением девушки, возлежащей на кровати с мечтательным видом (эдакая современная одалиска), и до маленьких работ, наподобие выставленной в салоне, – изображало только ее.

Потрясенная Аллегра прошлась по студии, молча разглядывая живопись. Юноша безмолвно следовал за ней, ожидая услышать ее мнение. Но пока она лишь усваивала предоставленную Беном информацию. Картины охватывали весь их короткий роман. Аллегра на кровати, в белой ночной рубашке. Затем в ночь посвящения в «пейтологианское тайное общество поэтов и любителей приключений» – хотя в действительности они просто выпивали в лесу после отбоя. На соседнем холсте – она с учебником латыни в руках, смеющаяся над собой, – язык давался слишком трудно. На другом рисунке – обнаженная, спиной к зрителю. А еще была небольшая темная картина, где из тьмы выступали лишь яркие белокурые волосы и белоснежные клыки. Аллегра, принцесса вампиров.

Теперь она поняла. Беззаботный художник, веселый наследник и всеобщий любимец – не более чем маска. Поцелуй фамильяра отметил Бена, изменив его навсегда. После расставания Бен решил совладать с болью и создал храм в честь Аллегры. Всепоглощающая память о каждом мгновении, проведенном вместе, была попыткой удержать ее. Он рисовал Аллегру снова и снова, чтобы никогда не забыть. Только любовь и отчаянная жажда смотрели с полотен. Здесь хранилось его сердце, раскрытое и истекающее кровью.

Теперь Аллегра поняла, что значат слова матери Бена: «Вы та самая девушка с картин». Декка Чейз переживала за своего мальчика и думала, что, если она приведет Аллегру к сыну, он найдет способ вернуть ее либо сумеет справиться со своей одержимостью. Умная женщина.

Тем временем Бен следовал за девушкой, шаркая ногами. Лицо юноши постепенно сделалось пунцово‑алым, и он гулко сглотнул.

– Как тебе?

– Прости, что я тебя бросила, – медленно произнесла Аллегра, не в силах взглянуть ему в глаза. – Прости, что сбежала тогда ночью. Ты не понимаешь… Я не свободна… Не могу выбирать, кого любить. Забудь меня… Так будет лучше для всех. Для тебя.

Бен нахмурился:

– Нет‑нет, ты не поняла…

Но Аллегра уже исчезла за дверью. Теперь она не вернется. Она совершила ошибку, отправившись искать Бена. Она поставила под удар свое будущее. Больше этого не повторится.

Ящик Пандоры лучше держать закрытым.

 

Глава 10

Город Мертвых

 

После того как венаторы стали менее враждебными, Шайлер осмотрелась. Они находились в небольшой комнате с каменными стенами, полками из могильных плит и столом из двух резных надгробий.

– Мы именно в том месте, о котором я думаю? – спросила Шайлер.

Сэм кивнул и попросил прощения за запах. Он объяснил, что они живут в мавзолее, который местные именуют Городом Мертвых. Они находились в восточной части Каира, в некрополе, служащем прибежищем людям, чьи предки покоились в катакомбах, или тем, кто был вынужден покинуть мегаполис из‑за здешней дороговизны. Ведь, заявил Сэм, рядом с мертвыми обитало от тридцати тысяч до миллиона человек. На кладбищах существовала примитивная канализация и водопровод, а провода, подключенные к ближайшим мечетям, давали тепло и свет. Поскольку гробницы строились с расчетом на традиционный период траура, люди оставались рядом со своими усопшими на предписанные сорок дней. Выживать здесь, в принципе, неплохо. Особенно если другого выхода не имелось.

– Мы обнаружили гнездо Нефилимов в Тегеране. Перебили их, как и гнездо в Триполи. Потом перебрались сюда – дошли слухи о девушках, пропадающих в Городе Мертвых. – Сэм объяснил, что исчезновения и похищения не похожи на типичные преступления Красной крови. Тут присутствовала некая система, возможно, ритуал, который привлек внимание венаторов. – Явно чувствуется почерк преисподней. Поэтому мы поселились здесь, надо быть поближе к цели.

– На прошлой неделе мы устроили налет. Прикончили всех, кроме одного, который успел улизнуть, – сообщила Дэмин.

– И приняли меня как раз за него, – сказала Шайлер.

Дэмин кивнула:

– Да.

Китаянка не стала извиняться за ошибку. Но она рассказала о событиях в Нью‑Йорке, где изловила Нефилима, преследовавшего вампиров.

– Значит, мы правильно угадали! – заметила Шайлер, переведя дух после новостей. – Это точно началось некоторое время назад!

Она рассказала об открытиях, сделанных во Флоренции. Сейчас девушка удостоверилась, что венаторы осведомлены о кровавой работе священников‑петрувианцев. Те преследовали и убивали женщин, побывавших в плену у Кроатанов, вместе с потомством.

– У похищенной девушки оказалась метка – три пересекающихся круга, а в них знак Люцифера, овца и принятый у Голубой крови символ союза.

– У Пола – Нефилима в Нью‑Йорке – был на руке тот же знак, – сообщила Дэмин. – Только выглядело изображение не как татуировка. Оно напоминало родимое пятно. Такое есть у всех Нефилимов.

– Но они не злы от рождения! – воскликнула Шайлер. – Женщины и дети – жертвы чудовищного преступления! Они невинные жертвы!

– Невинные? – возмутилась Дэмин. – Пол Рэйбурн отнял две бессмертные жизни! И неизвестно, скольких вампиров он убил до того момента!

– Выходит, петрувианцы… священники‑убийцы верят, что исполняют Божью волю, – произнес Сэм. – Я про них ничего не слышал, пока Дэмин не пересказала нам речь того ублюдка. Готов поспорить, никто в ковене о них не знает. Возможно, они не внесены в официальную историю. Как такое могло случиться? – спросил он у бывшего командира.

– Не знаю. – Джек нахмурился. – Я не входил в Орден Семерых. Решения тогда принимались без меня.

– Тем не менее петрувианские зачистки нарушают Кодекс вампиров, который требует охранять человеческие жизни! – продолжала настаивать Шайлер.

– Нефилимы – не люди, – возразила Дэмин. – У меня имеются шрамы, подтверждающие эту точку зрения.

Она закатала рукав и показала отметины – следы схваток с недругами.

– А видел кто‑нибудь доклады венаторов по региону? – поинтересовался Джек. – Я пытался найти работников местного конклава, но никто понятия не имеет, куда они перебазировались.

Сэм покачал головой:

– Здешний ковен еле держится. Многих членов жестоко убили, сожгли – и не только молодых, но даже Старейшин. В прошлом месяце на штаб‑квартиру, расположенную в Каирской телебашне, напали. Поэтому ты не смог никого найти. Они готовы уйти в подполье. Здесь творится то же самое, что повсюду. Наши соплеменники отступают. Они хотят снова вернуться в тень.

– Какие последние новости из Нью‑Йорка? – пожелал узнать Джек.

Дэмин с Сэмом переглянулись.

– Регент исчезла и предположительно забрала ключи от Хранилища, чтобы предотвратить расформирование ковена. Куда она направилась – никому не известно. Но без твоей сестры Нью‑Йорк долго не протянет, – произнесла Дэмин.

Значит, Мими – регент. Оливер сказал правду. Шайлер видела, как Джек переваривает известие. Она не сомневалась: он думает о своем долге быть рядом с Мими. Что без близнецов ковен уязвим.

– Мы полагали, что Азраил отправилась в погоню за тобой, – сообщил Джеку Тед. – Ради суда крови, раз ты не вернулся в Нью‑Йорк.

– Мы не видели Мими, – сказала Шайлер. – Во всяком случае, пока.

– Что вы делаете в Каире?

Раскрывать истинную причину путешествия Шайлер не хотела.

– Мы кое‑кого ищем. Друга моего дедушки, Катерину Сиенскую. Джек услыхал о святой женщине по имени Зани. Мы подумали, вдруг это она? Один из учеников должен был встретить нас на рынке и провести к ней. Наверное, вы его спугнули. Вы ничего не знаете о Зани?

– Имя кажется знакомым. Где мы его слышали? – спросил Сэм.

– Так зовут жрицу храма Анубиса, – отозвалась Дэмин. – Того самого, в котором исчезают девушки.

 

Глава 11

Белая свадьба

 

– Куда теперь? Карта хоть имеется? – поинтересовался Оливер. Но потом заметил выражение лица Мими и устыдился. – Ладно‑ладно, обещаю больше не задавать глупых вопросов. Это просто для поддержания разговора.

– Должен быть второй пропускной пункт, – объяснила Мими. Они по‑прежнему ехали через пустыню, но Оливер заметил, что дорога идет вдоль берега моря. Он увидел синие океанские волны и почувствовал дуновение бриза. Вроде они спускались в ад, но почему‑то становилось лучше, а не хуже. Мими вела машину до тех пор, пока они не увидели стоящий прямо на пляже элегантный отель.

– Я, наверное, сплю? Это же точно Виноградник Марты! – удивился Оливер. Он узнал гостиницу, которая являлась достопримечательностью острова. Он был почти уверен, что из здания с минуты на минуту вывалится компания подвыпивших подростков в футболках фирмы «Black Dog».

Наконец Мими подъехала к главному входу и выжидающе огляделась по сторонам. Никто не вышел, чтобы припарковать «Мустанг». Девушка вздохнула.

– В аду что, слуги перевелись? – поинтересовалась она, отгоняя автомобиль на стоянку.

Оливер хмыкнул:

– Взгляни, копия Виноградника, правда? И что это за место?

– Скоро узнаем, – отозвалась Мими. Они вышли из машины и направились к запасному выходу. Где‑то звучала музыка – струнный квартет. Внезапно перед ними возникла официантка в накрахмаленной белой блузке, черных брючках и с бокалами шампанского на подносе.

– У нас организована вечеринка. Присоединяйтесь!

Оливер взял бокал. Шампанское пахло великолепно. Юноша ощутил нечто маслянистое и бодрящее, с нотками яблока, земляники и упоительным мускусным отливом. Оливер даже не удивился, обнаружив, что одет в костюм цвета хаки и белоснежную рубашку. А Мими облачилась в простое льняное платье и сандалии, с цветком в волосах.

– Если это преисподняя, то здешняя жизнь совсем не плоха, – сказал он, чокнувшись с девушкой.

– Конечно, ты так думаешь, – отозвалась Мими, закатив глаза. – Но подожди, пока не увидишь рай.

– А какой он?

– Я уже ничего не помню. Просто там – все иначе. Абсолютный покой, – тоскливо произнесла Мими.

– Скукотища.

– Нет. Ничего подобного. Разумеется, людям кажется, что в раю скучно, но они ошибаются. Он похож на самый лучший день во всей твоей жизни, – объяснила Мими. – А в преисподней мы, кажется, попали на чью‑то свадьбу.

Они проследовали через заполненную народом тыльную часть отеля на пляж, где были расставлены белые деревянные складные стулья. Дорожка привела их к увитой цветами решетчатой арке. Вокруг толпились гости, типичные румяные обитатели Новой Англии – мужчины в легких костюмах в неяркую полоску, женщины в скромных нарядах. Дети носились по берегу, пуская мыльные пузыри. Красиво, празднично и не слишком жарко.

И все‑таки сцена казалась странно знакомой и напоминала нечто, о чем Оливер думать не желал. Он даже не пригубил шампанское.

– Чья это свадьба? – спросил Оливер, скрипнув зубами, когда оркестр заиграл «О всех созданиях, прекрасных и удивительных» – его любимый гимн.

– Наша, конечно, – прозвучал женский голос.

Рядом возникла точная копия Шайлер. Голубоглазая девушка с длинными темными волосами была в свадебном платье – том самом, из лазурного шелка, с открытыми плечами. Щеки ее усыпали веснушки, как всегда случалось летом. Как много времени они провели тогда вместе, на этом самом берегу!

Оливер не знал, что делать и куда смотреть. Он покраснел. У него появилось ощущение, будто сердце выставили на всеобщий показ, на осмеяние и поругание.

– Олли, что случилось? – Девушка разговаривала так же, как Шайлер. «Что здесь творится? Кто это такая? Настоящий мираж. Что за черт создал двойника? – подумал Оливер, стараясь отодвинуться подальше. – Где Мими?» Юноша лихорадочно огляделся по сторонам, но никого не обнаружил. «Шайлер» привычно взяла его ладонь в свои руки и положила голову на плечо.

– Я соскучилась, – вымолвила она.

– Я тоже, – вырвалось у Оливера.

– Я так рада, что ты здесь, – прошептала девушка.

Оливер взял свои слова обратно. Это ад. Он точно знал, где находится. Здесь исполнилось его главное желание, сокровенная тайна, которую он похоронил в глубине души. Иначе он просто не смог бы отпраздновать со своим лучшим другом бракосочетание Шайлер. Увидев свою мечту воплощенной с такой жестокостью, Оливер вынужден был кое в чем себе признаться. Хотя его исцелили и он больше не погибает от страсти, не является ее фамильяром и Проводником, а выступает лишь в качестве старого товарища, он все равно любит Шайлер.

Возможно ли, чтобы любовь и желание не сопровождались болью? Фрейя, ведьма, с которой он познакомился в Ист‑Виллидже, исцелила его, избавила кровь от метки фамильяра, но сердце Оливера всегда будет помнить и тосковать. Он знал, что будет без ума от Шайлер ван Ален до скончания дней.

– Не сердись, пожалуйста, а то я не выдержу. Я люблю Джека. Правда. Но когда я увидела тебя сегодня… Олли… прости.

«Шайлер» заглянула Оливеру в глаза, и у того перехватило дыхание.

– За что? – спросил юноша и вдруг осознал, что они заново прокручивают разговор, состоявшийся накануне заключения уз, только в этот раз Оливер заранее знал, что ответит девушка. Она произносила именно то, что он желал услышать.

– За самую большую ошибку в моей жизни, – хрипло произнесла «Шайлер» и крепче сжала руку Оливера. Он чувствовал запах ее духов. Она открыла их совсем недавно. Девушка объяснила, что этот аромат создали для Катерины Медичи. Она купила флакон в монастыре Санта Мария Новелла.

– Прекрати, – сдавленным голосом произнес юноша и дернул себя за воротник. Он задыхался. – Замолчи. Ты не Шайлер. Отстань от меня!

– Нет, ты должен! – настаивала девушка, и он увидел ее лицо рядом со своим. Он чувствовал нежное дыхание, когда она шептала слова, которые он мечтал услышать в тот ясный декабрьский день в Италии. – Мне не стоило уходить. Я люблю тебя. И гораздо сильнее.

А потом она поцеловала Оливера настоящими губами Шайлер. Он чувствовал ее знакомый запах, касался мягких и шелковистых волос. Он знал, что если девушка повернется, то он увидит у нее между лопатками родинку, в точности как у Шайлер. Но она и есть Шайлер. Она отвечала ему взаимностью, и Оливер не видел никаких причин, почему он должен притворяться, что не хочет ее и того, что происходило в аду прямо сейчас.

 

Глава 12

Служба крови

 

– Чарльз! Ты рано? – удивилась Аллегра, вернувшись в квартиру. Она не ожидала этой встречи. Снимая плащ и шарф, она надеялась, что Чарльз не заметит, как дрожат ее руки.

– Все закончилось раньше, чем предполагалось. – При виде Аллегры глаза Чарльза засияли. – А ты где пропадала?

– Смотрела картины, – отозвалась она. Они могли читать мысли друг друга, но лишь до определенного предела. Ложь легче скрывать за полуправдой.

– Купила что‑нибудь еще? – Чарльз знал о ее вчерашнем приобретении, но не имел понятия ни об авторе, ни о самом изображении.

– Пока нет.

– Здорово, если ты снова заинтересовалась искусством, – сказал Чарльз, нежно улыбнувшись. За несколько последних лет он наконец‑то вытянулся и стал самим собой. Он избавился от ужасающего педантизма и упрямства, присущего в подростковые годы. Теперь движения юноши были уверенными и изящными. Чарльзу исполнился двадцать один год, и к нему перешло управление доверительными фондами ван Аленов, составляющими основную часть наследства. Он уже принялся поговаривать о создании медиакомпании и переделе мира. Чарльз ван Ален, которого в популярном светском журнале недавно назвали одним из самых завидных холостяков Нью‑Йорка, был красив и эффектен. Его волосы цвета воронова крыла и чеканное лицо древнего римлянина производили впечатление. Он не обладал учтивой сердечностью Бендикса Чейза, но демонстрировал царственную благожелательность, из‑за которой сообщество вампиров относилось к нему с боязливым уважением.

Чарльз похлопал по дивану рядом с собой. Аллегра уселась, прижавшись к нему и обняв за плечи. Они подходили друг другу, только в нынешней жизни ей потребовалось слишком много времени, чтобы это понять. Постепенно Аллегра успокоилась, чувствуя, как шок от сегодняшних открытий исчезает в присутствии Чарльза. Отношения с Беном оказались ошибкой с самого начала, девчоночьей влюбленностью, недостойной ее внимания. Она, конечно, беспокоилась о Бене. Метку фамильяра носить нелегко. Но он справится. Бен богат, у него есть все. Скоро он позабудет ее. Зачем только она зашла в художественный салон!..

– У старейшин все в порядке? – поинтересовалась Аллегра. – Чего они хотели?

По лицу Чарльза промелькнула тень недовольства.

– Обычные сложности периода Трансформации. Вообще не понимаю, чего они хотели от меня. Зря только время отняли.

– Мистер ван Ален! Автомобиль готов, – произнес слуга, бесшумно вошедший в комнату.

– Ты куда‑то опять собрался? – отодвинувшись, спросила Аллегра. Чарльз знал, что она собиралась сегодня вечером встретиться со своими подругами по школьной хоккейной команде. Вполне естественно, что у него появились свои планы. – К Деде?

Чарльз кивнул. Он начал брать фамильяров и выглядел крепким, сильным, неукротимым, полным крови и жизни. Как глава ковена, Чарльз пользовался определенными привилегиями. Юноша имел целую свиту фамильяров в каждом городе или, как говорят моряки, девушку в каждом порту. Он был добр с ними, осыпая подарками и временами балуя побрякушками от Картье и Буччеллати. Аллегра видела счета. Собственно, именно она все и оплачивала. Часы из розового золота, украшенные бриллиантами, которые так приятно держать руках, ощущая их тяжесть. Сверкающие браслеты, изящно инкрустированные сапфирами и изумрудами. Изысканные жемчужные серьги от ван Клифа.

– И как те часы, подаренные ей на день рождения? – поинтересовалась Аллегра, подумав, что презент за тридцать тысяч долларов – это уже чрезмерная щедрость. Но, с другой стороны, Красная кровь отдавала взамен нечто несоизмеримо более драгоценное…

Похоже, резкий тон девушки обеспокоил Чарльза.

– Аллегра, неужели ты ревнуешь? – спросил он в замешательстве, словно подруга нарушила строгие правила.

– Вовсе нет, – отозвалась она, весело улыбнулась и взъерошила ему волосы. Вот и все. Только так и живет Голубая кровь. Есть узы, а есть люди‑фамильяры. Одни дают пищу душе, другие – бессмертной крови.

Теплая ладонь Чарльза коснулась лица Аллегры.

– Ты бледная и холодная, – сказал он, погладив ее по щеке. – Тебе нужно подкрепиться. Я, конечно, не обед имею в виду.

– Понимаю. – Аллегра понурилась. Это был давний безмолвный спор. Девушка знала неодобрение Чарльза по отношению к тому, что она не берет фамильяров после злосчастного происшествия в старших классах. Они никогда не говорили о Бене, но Аллегра понимала, что Чарльз успокоится лишь тогда, когда она обзаведется фамильяром. Но она тянула время и колебалась, боясь опять влюбиться не в того. Возможно, дело в обычном женском страхе. За множество жизней у нее перебывали тысячи фамильяров, а увлеклась она только один раз. Настоящая причина – совсем иная. Аллегра не желала признаваться себе, что она не хотела забывать Бена и брать другую кровь, которая бы напрочь смыла память о прошлой связи.

Чарльз нахмурился:

– Если не хочешь хлопот, на такой случай существует служба. Пусть Проводники о тебе позаботятся. Сразу полегчает.

Аллегра кивнула. Если фамильяр умирал или его не было поблизости, вампир мог воспользоваться особым сервисом, где на выбор предлагались проверенные люди. Скрытый подтекст, как в домах крови, отсутствовал. Здесь происходило абсолютно бесстрастное взаимодействие, напоминающее службу доставки еды в дорогом отеле.

– Я подумаю, – пообещала она.

Чарльз поцеловал девушку в лоб.

– Да, ты до сих пор переживаешь из‑за того происшествия, но нужно двигаться дальше.

Они уже не имели тайн друг от друга. Чарльз знал об ее чувствах к Бену и о том, что взаимоотношения с человеком едва не поставили под угрозу все, включая узы, основу основ ковена. Он простил и по‑прежнему любил ее, а Аллегре приходилось смириться с судьбой.

Она опустилась на диван, радуясь, что быстро покинула мастерскую художника. Хотя искушения остаться и не было. Теперь Аллегра дома, в безопасности. Она поужинает вместе с друзьями, а потом, наверное, позвонит в службу. Действительно, пора.

– Хорошо. Пусть запишут на мой счет, – сказал Чарльз. Он, как обычно, прочитал мысли девушки.

 

Когда Аллегра вернулась домой после бурной вечеринки с подругами, на тумбочке оказалась визитка с названием службы и телефонным номером. На Проводников можно положиться в вопросе подбора фамильяров. Кстати, они смогут впоследствии прислать ей кого‑нибудь в Нью‑Йорке. Аллегра сняла трубку, собирясь позвонить, но в дверь постучали. Послышался голос слуги:

– Мисс ван Ален, вам письмо.

Аллегра вскрыла конверт и увидела записку, поспешно нацарапанную на карточке с тисненой монограммой: СБЧ. Стефан Бендикс Чейз.

«Давай встретимся в «Секвойя‑баре» в «Утесе». Пожалуйста. Это важно».

И подпись: «Бен».

 

Глава 13

Дом Циклов

 

Несколько дней спустя после встречи с венаторами Джек вернулся из разведки с тревожными новостями. Проводника Алистера Робертсона, рассказавшего Джеку про святую женщину Зани, нашли мертвым в собственном доме. Полиция Красной крови не сомневалась, что преступление совершили непредумышленно. Вероятно, имел место скверно закончившийся грабеж. Но, учитывая Нефилимов и остатки ковена, Джек был уверен в обратном. Он объединился с братьями Леннокс, чтобы обыскать Гезиру, остров у дальнего северного берега Нила. В доме Алистера обнаружили улику – красную глину, залежи которой находились именно там.