У каждого зверька своя кисточка на хвосте

- Ма, мамочка! – позвал Кронтик Киссию. – Отвлекись на меня, пожалуйста!

- Говори, Кронтик, - сказала Киссия, вытирая влажные лапы кухонным полотенцем и присаживаясь на скамейку к Кронтику.

- Барри Барсукович сказал сегодня: «У всякого зверька есть кисточка на хвосте». Зачем он так сказал? Нет у меня никакой кисточки, и у Елисы нет. У рысят тоже нет. Ни у кого. У Барри Барсуковича тоже нет. И у тебя, ма, нет. И даже у директора школы Волчиры Львовны нет! И у…

- Остановись, Кронтик! То, что сказал Барри Барсукович, – это пословица. «У каждого зверька есть своя кисточка на хвосте». Её нельзя понимать буквально. Имеется в виду не то, что хвост заканчивается кисточкой. Речь идет о том, что в каждом из нас есть что-то отличительное, необычное, значительное. Ты ведь знаешь, у кого на хвосте кисточка?

- Барри сказал, что у льва, - сказал Кронтик.

- Правильно, - кивнула Киссия. - А ты слышал, что лев в старину был царем зверей?

- Слышал.

- Ну, вот видишь, Кронтик! Пословица о чем говорит? Не только в царе зверей – в каждом есть что-то исключительное.

- Что? Что в каждом исключительное?

- В каждом – разное. Например, твой дедушка – большой ученый, а бабушка – известная художника. Твой папа …

- Да знаю я, знаю! – прервал Киссию её приемный сынок. – Ты, ма, лучше скажи, какая у меня кисточка. Какие кисточки у обыкновенных зверьков-школьников?

- А в связи с чем вам Барри Барсукович сказал про кисточку? – решила уточнить Киссия.

- Это из-за рыжеполосатого Котьки! Ты же его знаешь – он твой троюродный племянник!

- Так что же такого сделал Котик? – спросила Киссия.

- Барри задал рисунок нарисовать. «Осень» называется. Чтобы разными красками. Котька вместо рисунка желтый кленовый лист сдал с такими бордовыми разводами. Барри ему говорит: «Где твой рисунок, Котик?» А Котька ему говорит: «Вот мой рисунок!» А Барри ему: «Это не твой рисунок, Котик! Это Осень так лист раскрасила!» А Котька ему: «Какая разница, Барри Барсукович, кто раскрасил! Это я лист принес или кто? Покрашено как: как будто осень или не осень? Краски разные или не разные?»

- И что же ему Барри Барсукович сказал? – спросила Киссия.

- Сказал: «Я никогда не думал, Котик, что ты такой. Вот уж вправду говорят: «У всякого зверька есть кисточка на хвосте»!

- Так лист кленовый Барри Барсукович взял или назад вернул? – спросила Кронтика Киссия.

- Взял. Он так сказал: «Когда вам родители раскрашивать помогают, я же не возражаю. Все равно ставлю вам хорошие отметки. Будем считать, что Котику Осень помогла рисунок раскрасить.

 

СЛЮНОКОТИН

Никто точно не помнил, когда в доме появился УШЁЛБЫТЫ. С точки зрения Кронтика, он был в доме всегда. Очевидно, Кот был немой или заколдованный, потому что совсем не умел разговаривать.

Ушелбыты страстно любил деда и постоянно мешал ему работать. Он вспрыгивал к деду на колени, тёрся головой о его живот, и при этом изо рта у него все время капала слюна. Сначала все называли его ШЁЛ-КО-ВА-Я ШЁР-СТКА, потому что он был очень приятный на ощупь. Потом, из-за того, что дед часто говорил: «У-ШЁЛ-БЫ-ТЫ, ШЁЛ-КО-ВА-Я ШЁР-СТКА!», кота стали звать просто У-ШЁЛ-БЫ-ТЫ. Но Кот от деда не ушёл. И постепенно Акронтель Старший так привык к коту, что уже не мог без него работать. Когда дед сидел за письменным столом, УШЁЛБЫТЫ лежал у него на плечах, как воротник, дремал и тарахтел от удовольствия. Когда кот засыпал, слюна из его полуоткрытого рта лилась рекой. Часть дедова халата очень скоро становилась совсем мокрой – хоть выжимай, но дед не замечал и не жаловался: он работал. Когда Кронтик был совсем маленьким, он даже делал бумажные кораблики и пускал по реке, получавшейся из котовой слюны. Иногда Кронтик сажал в свой кораблик муравья или божью коровку, иногда паучка или маленькую гусеницу. Каждого из них река несла из кабинета в оранжерею, а оттуда выносила во двор. Там, во дворе, и кончалось плавание: слюна впитывалась в землю и бумажные кораблики оказывались на мели.

Однажды прямо на раскрытую книгу дедушки упала стрекоза. Верхнее правое крыло у нее было сильно порвано. Дедушка осторожно взял стрекозу за целое крыло и пересадил на широкий рукав своего темно-синего халата. Он совсем забыл, что рукав весь мокрый – в слюне УШЁЛБЫТЫ. Акронтель Старший хотел получше изучить рану на темном фоне халата, но не успел. Разорванное крыло прямо у него на глазах срослось. Дедушка и ахнуть не успел, как стрекоза улетела.

- Не может быть! – сказал дедушка.

- Кронтик, иди сюда! – позвал он внука. – Неси сюда своего паука, который позавчера сломал ногу! Кажется, сейчас мы его вылечим!

Нога срослась моментально.

С этого дня у Кронтика было занятие поважнее, чем пускать кораблики по котовой слюне. Когда дед работал, а УШЁЛБЫТЫ спал у деда на шее, Кронтик наполнял баночки и пузырёчки, чисто вымытые мамой-кошкой, котовой слюной. Все они потом устанавливались на большую полку, и мама наклеивала на них бумажки с надписью «СЛЮНА КОТА».

Сначала к деду выстраивались длиннющие очереди. Кого там только не было. Половину из тех, кто стояли, дедушка мазал, а половине – давал с собой. Чтобы звери не затоптали насекомых, дедушка вывесил расписание: по понедельникам и средам – насекомые, по вторникам и четвергам – звери. В пятницу, субботу и воскресение дедушка не принимал больных.

В конце концов на основе слюны УШЕЛБЫТЫ было выпущено лекарство СЛЮНОКОТИН, а дедушке и УШЕЛБЫТЫ были присвоены звания почетных граждан северо-западного округа Волшебного леса.