Встреча с Адзомом Другпа и получение учения

Вот ЧТО Я СЛЫШАЛ непосредственно от моего дяди Тогдэна Ринпоге:

О В то время я страдал болезнью ветра в сердце, и однажды, когда моя добрая мать умерла, болезнь усилилась. Через несколько лет, как позднее мне рассказали мои братья и друзья, я совсем повредился разумом, и это продолжалось несколько лет. Мой младший брат Царам и сестра Цокьи потом поведали мне, что в те годы мои родственники держали меня взаперти в комнате, будто в тюрьме.

У моего старшего брата Делег Вангьяла, который переехал в Батанг, была жена Лхундруб Цо. Она много лет жила в местности Тром⁴³, в Адзом Чогаре, рядом с Адзомом Другпа Ринпоче, Дродулом Паво Дордже. В то время она послала своего сына Ценама⁴⁴, чтобы тот уговорил мою семью отправить меня к этому великому ламе, потому что наверняка это принесло бы мне большую пользу. И поэтому вся семья Троке повезла меня в Адзом Гар (примерно в 1908 году).

Когда я предстал перед Адзомом Другпа, он сказал:

— Ваш мальчик одержим вредоносными энергиями по причине проклятия⁴⁵. Поэтому приведите его ко мне завтра. Я сделаю ритуалы «Освобождение от проклятий» и «Изгнание вредоносных сил»⁴⁶.

На следующий день меня привели к Другпа Ринпоче, и он во всех подробностях выполнил «Освобождение от проклятий» и «Изгнание вредоносных сил». После этого

 

уже через неделю ко мне вернулся рассудок и постепенно явно обнаружились признаки выздоровления.

В наше следующее посещение Другпа Ринпоче мне впервые ясно запомнилось его лицо, и это первое мое воспоминание после выздоровления. Также я отчетливо запомнил, как до того Дзогчен Ринпоче Пэма Ригдзин советовал отправить меня к Адзому Другпа.

Потом Другпа Ринпоче милостиво давал в качестве летнего учения⁴⁷ предварительные практики и коренное посвящение Лонгген нингшиг⁴⁸ более чем сотне учеников, монахов и мирян, местных и дальних, и я тоже получил эти учения. Поскольку, чтобы учиться, мне недоставало умственных способностей, я не мог точно понять смысла

слов, но, тем не менее, я приобрел твердую уверенность в основном принципе учения*

 

Когда летнее учение этого года закончилось, я в течение года серьезно занимался предварительными практиками очищения и еще получил от Другпа Ринпоче другие посвящения Лонгген нингтиг, а также наставления о цалунг⁴⁹*

На летнем учении в следующем году (1909 г.), когда я получил глубокий и обширный цикл учений Чецун нингтиг⁵⁰, мне дали имя Дродул Лонг Янг Дордже*

Как только летнее учение закончилось, Другпа Ринпоче призвал меня к себе и сказал:

— Теперь отправляйся в пещеру для медитации Пэма⁵¹, что над монастырем Намтраг, и три месяца выполняй основную практику, связанную с гуру-йогой* Пока я не пришлю за тобой, практикуй как следует!

Таков был его наказ. Потом он велел одному из своих учеников — странствующему годна Пэма Кундролу, которого по-другому звали Лугтри Тогдэн («Тогдэн, Ведущий Овец»):

— Сопроводи Ургьен Тэндзина из семьи Троке в Намтраг.

Также он дал мне письмо для моего племянника Ценама, в котором просил следить за тем, чтобы во время практики у меня не было недостатка в еде и одежде. Через несколько дней я попрощался со своим ламой, его супругой и детьми⁵², а также со своими ваджрными братьями и сестрами⁵³ и пустился в путь с Лугтри Тогдэном (1910 г.).

Лугтри Тогдэн Пэма Кундрол был истинным тайным йогином, обладавшим безмерными достоинствами, и я понял, что, Другпа Ринпоче решил послать его сопровождать меня с особой целью. Дело в том, что обычно идти из Адзом Гара до Сенгчен Намтрага даже тихим шагом нужно не больше десяти дней, но Тогдэн Пэма Кундрол, следуя собственному желанию, держал путь через лежащие в стороне от короткого пути перевалы и долины, горы и скалы, чтобы делать привалы в многочисленных святых местах и местах силы, на особых кладбищах и т. д., где мы останавливались на день или два, практикуя чод. Так, путешествуя через перевалы и долины, посещая одно за другим места силы, мы пробыли в пути больше месяца.

Всё это время, когда мы делали привал, он учил меня, как делать практику согласно сущностному способу глубокого пути гуру-йоги Махагуру из Уддияны, а также давал мне основанные на его собственном опыте подробные наставления о чоде, называемом «Смех дакини»⁵⁴. В результате, когда мы прибыли в Сенгчен Намтраг, я почти что выучил, как практиковать гуру-йогу и чод. В частности,

 

благодаря его «указующим наставлениям способом старика»⁵⁵, я смог приобрести достаточное понимание подлинного смысла трегго⁵⁶ Дзогчена, передачу которого уже несколько раз получал от Другпа Ринпоче.

Тогдэн Пэма Кундрол оставался со мной в пещере над монастырем Намтраг больше чем месяц, практикуя цалунг и янтру. Он и меня учил самым важным практикам цалунг и некоторым янтрам.

Однажды он сказал:

-Ну что же! Я выполнил приказ ламы Другпа Ринпоче, Теперь я пойду странствовать из одного места в другое, куда глаза глядят. А ты оставайся здесь и, как велел тебе лама, практикуй как следует! — и он покинул меня*

С тех пор я ни с кем не разговаривал целых три года; я непрерывно практиковал, посвящая занятия на рассвете и более поздним утром, а также днем освоению постоянного пребывания в состоянии трегчо, связанном с гуру-йогой, вечером же я практиковал главным образом цалунг и янтру. О

 

Затворничество

Вот ЧТО Я СЛЫШАЛ от Салы Карма Самтзна:

ИВ течение этого времени Ургьен Тэндзин получил большой опыт переживаний практики, а также некоторые переживания-видения⁵⁷, в которых его тело представлялось ему целиком покрытым волосами.

Семья Троке снабдила его одеждой на овечьем меху, но он обменял ее на изображение божества, которое по его просьбе в Намтраге вырезали для него из камня.

Однажды он и некто Тондруб поднялись вместе на верх Намтрага, и им захотелось вскипятить воды для чая, но воды там не было. Тогда Ургьен Тэндзин поднял камень и из-под зем-

 

ли вырвалась струя воды, и они приготовили чай. Потом этот ключ исчез.

Однажды, увидев сон, он загорелся желанием встретиться с Дзогчен Пэма Ригдзином. Когда Ургьен Тэндзин высказал свое желание отцу и брату Сонаму, они тоже проявили интерес к посещению монастыря Дзогчен. Так что в начале второго летнего месяца⁵⁸ они втроем нагрузили поклажу на трех яков и направились в Дзогчен.

Когда они прибыли к Дзогчен Пэма Ригдзину, Ургьен Тэндзин поведал ему, что хочет отправиться в расположенную в снежных горах уединенную обитель монастыря

 

Дзогчен. Но Пэма Ригдзин возразил: «Я бы предпочел не отправлять тебя в пещеру в снежных горах, а вернуть к Адзому Другпа».

Поэтому они вернулись в селение Сенганг, где жила семья Троке, и Ургьен Тэндзин снова (1914 г.) ушел в

пещеру для медитации над монастырем Намтраг и непрерывно практиковал еще целых три года, ни с кем не разговаривая* Он завершил сто миллионов повторений мантры Сиддхи вместе с гуру-йогой* В

 

 

 

 

Царашаб, место затворничества: пещеры, где жид Тогден

 

 

 

 

 

 

 

Что дядя Тогдэн претерпел от китайцев

Вот ЧТО Я СЛЫШАЛ непосредственно от моего дяди Тогдэна Ринпоге:

В Когда я закончил продолжавшуюся в общей сложности шесть лет (1917 г.) практику затворничества в пещере для медитации над монастырем Намтраг, я получил письмо от Другпа Ринпоче, доставленное мне через Ценама.

В нем говорилось: «В этом году ты можешь приехать в Адзом Гар на летние учения».

Следуя этому совету, в первый весенний месяц, в Ло- сар, тибетский Новый год (23 января 1917 г.), я закончил свое затворничество и отправился навестить отца. Я также дал ему, своим братьям Сонаму и Трасаму, а также младшей сестре Траши Чоцо советы на их нынешнюю и будущие жизни. Потом, после Лосара, я пересек реку Дричу и поехал в Геуг навестить семью Норзанг⁵⁹. Там я дал по их просьбе посвящение долгой жизни⁶⁰ и много раз выполнил чод и другое. Тогда мне впервые довелось возлагать торма⁶¹ кому-то на голову.

Ценам сказал мне, что хочет сопровождать меня на пути в Адзом Гар, но я подумал: «Лучше я буду преодолевать трудности ради учения» — и решил отправиться в

 

одиночку и пешком. Я надел приличную одежду из мягкой красной шерсти⁶² и шляпу из того же материала, которые сшил для меня Ценам, и в начале второго весеннего месяца покинул Геуг.

В тот период между китайцами и тибетцами было много столкновений⁶³, так что, когда я дошел до моста Доцон⁶⁴, я увидел китайских солдат, расположившихся повсюду вокруг него. Некоторые из них направились ко мне и, задав несколько вопросов, арестовали меня и отвели в военный лагерь. Они долго мне что-то говорили, но, поскольку я не знал по-китайски ни одного слова, мы не могли понять друг друга. Мне связали руки и ноги и оставили на ночь в углу лагеря под охраной сменявших друг друга солдат. На следующий день меня привели в военную палатку на равнине у моста, и там бородатый китайский командир спросил меня через переводчика:

 

— Ты тибетец?

— Да, — ответил я, — я тибетец.

Начальник засмеялся и сказал:

— Верно! Ты шпион тибетской армии!

— Я не шпион. Я отшельник и живу в обители Намтраг около Камтога, — ответил я.

На это китаец повысил голос:

— Если ты, как говоришь, тибетец, как ты можешь жить в обители Намтраг около Камтога? Ты не кхампа⁶⁵. Говори правду! — и множество присутствовавших там китайских солдат осыпали меня градом ударов.

Я по-всякому пытался что-то им объяснить, но они и слушать не стали. Потом командир сказал:

— Если ты кхампа, то почему на тебе одежда и шляпа из мягкой шерсти, какую носят в Центральном Тибете?

Хотя я и говорил им правду, результатом было только одно: меня били еще больше.

Наконец китайский командир громко что- то приказал солдатам, после чего они вывели меня из палатки и крепко привязали веревкой к росшему неподалеку кусту. Через некоторое время китайские солдаты направили ружья мне на живот и выстрелили много раз. Я представил себя Гуру Трагпо⁶⁶, большим как гора, и ни одна пуля в меня не попала. Однако я, скорчившись, приник к земле и притворился мертвым.

В сумерках солдаты приказали нескольким местным жителям: «Уберите труп с земли!». Те отнесли меня к мосту, развязали веревку, сорвали одежду, шляпу и ботинки и обнаженным сбросили с моста в реку.

Плавать я не умел, но горячо молился Адзому Другпа как недвойственному с Гуру Ринпоче и сделал кум- бхаку⁶⁷ — задержку дыхания. Через некоторое время я оказался на другом берегу реки. В ту ночь я шел голым, прячась, пока не добрался до места слияния (трех рек) в Цезунгдо⁶⁸.

 

Немного пройдя, я увидел чуть повыше Цезунгдо чей- то дом у дороги. Я стал пробираться туда потихоньку, но тут выскочили какие-то собаки и побежали на меня. Я несколько раз прочитал мантру Сиддхи и, как только я произнес призывание, собаки утратили свою злость, стали дружелюбными и тихо улеглись. Когда я приблизился к входу в дом, одна из собак подошла и обнюхала меня, не залаяв. У дверей сушилась после стирки черная женская одежда. Я стащил ее, надел на себя и двинулся в сторону перевала Ало Годе. Через некоторое время уже рассвело.

Неподалеку я увидел другой дом и пошел попросить еды. Подойдя к двери, я отчетливо расслышал стенания плачущей в доме женщины. Я немного подождал, и ко мне вышла старая женщина с полной чашкой цамцы⁶⁹. Она всё еще плакала.

— Амалаг!⁷⁰ Что у вас за горе? — спросил я.

— Мой муж пил слишком много арака⁷¹, и из-за этого сегодня утром мы нашли его в постели мертвым. Один из наших сыновей — монах в монастыре Палпунг⁷², а другой сын, который знает китайский, пошел работать переводчиком к китайцам, что стоят у моста Доцон.

Мы с дочерью не знаем, что теперь делать!

Я стал ее утешать:

— Амалаг! —Я практик чода. У моста Доцон китайские солдаты схватили меня и мучали. Меня бросили в реку, и на мне не осталось одежды. Сегодня утром мне пришлось украсть вот эту женскую одежду и надеть ее. Я помогу вам перенести тело вашего мужа на кладбище.

Женщина очень обрадовалась и пригласила меня в дом. В тот день я перенес тело ее мужа на маленькое кладбище, расположенное неподалеку. Поскольку я не знал, как нужно расположить тело, я привязал его к вбитому в землю колышку, не расчленив на части,⁷³ и стал практиковать чод.

 

Хотя у меня не было дамару⁷⁴, колокольчика и прочего, через некоторое время слетелось множество грифов, которые склевали всю плоть, оставив только голые кости.

Когда я вернулся в дом, пожилая женщина, которую звали Карма Цо, и ее дочь стали настойчиво молить меня:

— Пожалуйста, останьтесь в нашем доме еще на неделю, чтобы делать посмертные ритуалы.

Поэтому мне пришлось пообещать, что я останусь. Так что каждый день я снова и снова практиковал чод «Смех дакини» — единственный, который я знал. В качестве подарка Карма Цо предложила мне всю одежду, принадлежавшую покойному, но я взял только одну рубашку, красную верхнюю одежду и пару башмаков, а остальное отдал обратно, объяснив:

— Спасибо! Мне не нужно одежды, кроме этой.

Однажды, к концу первой недели, домой вернулся

сын, работавший на китайскую армию переводчиком, и

ему сказали, что отец умер. Он подошел ко мне познакомиться и, как только узнал меня, заплакал и несколько раз распростерся передо мной в поклоне. Вместе с матерью и сестрой они умоляли меня остаться на вторую неделю, и хотя я пытался объяснить им, что у меня нет времени, они были так настойчивы, что мне пришлось остаться еще на неделю. Пока я там жил, история о том, как меня мучили китайские солдаты, но я не умер и оказался в этой семье в долине Ало, распространилась по всем окрестностям. Дошла она и до Ценама, который вскоре приехал, приведя верховую лошадь, чтобы доставить меня в Адзом Гар.

 

Поскольку до конца второй недели еще оставалось два дня, я послал Ценама вернуть владельцам ту черную одежду, которую я взял без спроса. В это же время тот сын, который был монахом, приехал из Палпунга и тоже выполнил посмертный ритуал.

Как только закончилась вторая неделя, я вместе с сопровождавшим меня Ценамом выехал в монастырь Палпунг. Там мы остановились на три дня, встречаясь с живущими

 

в этом монастыре ламами и подробно знакомясь с тремя священными символами⁷⁵ этого места. Потом, по моему настоянию, Ценам отправился домой, а я один продолжил путь, проезжая через главные кладбища и святые места, где ранее бывал Тогдэн Ринпоче Пэма Кундрол. Недели через две я достиг Адзом Гара. П

 

Возвращение в Адзом Гар

ВОТ ЧТО Я СЛЫШАЛ от Салы Карма Самтэна:

Он думал: «Адзом Другпа, несомненно, знает, что я приезжаю!», но (из-за этой мысли) Тогдэн потерял по дороге свои съестные припасы. Кроме того, когда он приехал в Адзом Гар, лама часто ворчал на него.

Бывало, Другпа Ринпоче встречал его такими словами: «Какой сюрприз! Матрул Лобзанг здесь!», называя Тогдэна именем некоего Сенбуга Тулку⁷⁶, который был очень известен в те времена. При этом он всегда выгонял Тогдэна из рядов тех, кто получал посвящение, а когда Тогдэн потихоньку пробирался обратно, чтобы получить посвящение, говорил: «Посмотрите-ка! Матрул ворует учение!».

Так прошло полтора года (1917—1918 гг.). Потом закончилась провизия, присланная семьей Троке, и Ургьен Тэндзин стал просить подаяние. Так он прожил два года (1919—1920 гг.), и в его сумке всегда было лишь немного цампы. Думая о том, что ему трудно получить учения, он решил попросить разрешения покинуть монастырь и пошел за этим к своему Ламе.

Но Другпа Ринпоче сказал одному из лам по имени Кари: «Брось-ка на землю подстилку!» — и дал Ургьен Тэндзину посвящение чода. Также он дал ему официальное разрешение хранить дамару для чода.

На следующий день Другпа Ринпоче, пребывая в благодушном настроении, сказал: «Когда ты пришел в первый раз, мне приснилось, что ты говоришь: “Вы не разрешили мне войти”, и мне стало стыдно».

Затем лама дал Ургьен Тэндзину наставления о природе ума, и с тех пор у того больше не было трудностей.⁷⁷ Н

ВОТ ЧТО Я СЛЫШАЛ непосредственно от своего дяди Тогдэна Ринпоге:

П Когда я встретился с Другпа Ринпоче, он, как только увидел меня, сказал, проявив беспрепятственное ясновидение: «О! Троке Тогдэн! Сколько трудностей нам обоим пришлось вынести, когда мы попали в руки этих китайских солдат, о боже! Если бы мы не нашли в Цезунгдо ту черную шерстяную одежду, в каком неудобном положении мы бы оказались!».

Потом Другпа Ринпоче досконально расспросил у меня обо всей этой истории, и, когда я рассказал ему о произошедшем в мельчайших подробностях, он был очень доволен. На следующий день Ринпоче в присутствии своих сыновей и дочери снова заставил меня рассказывать историю о том, что со мной сделали китайские солдаты, и все слушатели были чрезвычайно довольны. После этого я в течение двух вечеров во всех подробностях докладывал Ринпоче о своем уровне постижения⁷⁸, и тот был весьма удовлетворен. С тех пор он милостиво давал мне много глубоких учений.

 

Приблизительно в это время (1917 г.) Другпа Рин- поче передавал нескольким своим ученикам цикл учений Лонгсал дордже нингпо, и я тоже его получил. Еще он милостиво повторил для меня некоторые из учений из этого цикла, которые мне не довелось получить ранее.

Потом началось летнее учение, и Другпа Ринпоче давал обширные и глубокие посвящения и наставления Нингтиг яжм⁷⁹ более чем ста ученикам и ученицам, мирянам и монахам, главным среди которых был Тригу Тогдэн Шакья Шри⁸⁰. В дополнение Тогдэн Шакья Шри щедро передавал собственные терма ума⁸¹ и «Шесть учений» согласно традиции другпа-кагью⁸². Я тоже целиком получил их.

Осенью Другпа Ринпоче даровал Кунзанг гонпа сангтал⁸³ группе своих учеников, главным из которых был Ньягтер Ринпоче⁸⁴. В течение зимних праздников он давал посвящение и наставления Чецун нингтиг, а также основанные на собственном опыте и записанные самим Ринпоче обширные и глубокие наставления о Чецун нингтиг⁸⁵ и кроме того посвящения и передачи с объяснениями⁸⁶ его собственного терма ума «Тайная сокровищница ваджры светоносной ясности»⁸⁷, Благодаря доброй воле Ринпоче я также всё это получил. П

Жизнь странствующего йоги на

П В ГОД МЕТАЛЛА-ПТИЦЫ, когда мне было тридцать четыре года (1921 г.), мой Лама сказал мне: «Теперь ты, как Тогдэн Пэма Кундрол, переходи с одного места на другое, не устанавливая себе места назначения, применяй решительное поведение йогина⁸⁸ и усердно занимайся практикой на благо другим!».

Дав мне такое наставление, он снабдил меня полным набором предметов для практики чод, в том числе и да- мару. Так я отправился в путь с намерением блуждать, переходя с одного места в другое, не имея цели куда-то прийти.

Как-то раз я спросил местных жителей: «Что это за место?» — и понял, что оказался в районе, называемом Тр аго. В другой раз я задал тот же вопрос, и мне ответили, что это Гьялронг, Но один раз, когда я было собрался выяснить то же самое, оказалось, что я попал в страну, где не понимают моего языка. По одежде жителей я решил, что это, наверное, монголы. Потом я проделал длинный путь

 

и снова стал спрашивать: «Что это за место?». Мне ответили, что это Кюнгпо. Так или иначе, когда я практиковал чод, мне на всем моем пути всегда подавали еду.

Потом я постепенно дошел до Центрального Тибета и посетил святые места и святилища в окрестностях Лхасы, Самье и Лходрага. И снова я много дней шел вперед куда глаза глядят и в конце концов дошел до Пуво, Цаваронга и Маркама. Потом я постепенно стал приближаться к своим родным местам, пришел в пещеру для медитации Сенгчен Намтраг и провел там несколько месяцев. В этот период ко мне каждый день отовсюду стало приходить множество людей, знатных и простых. Все они называли меня так, как некогда звал Другпа Ринпоче: «Троке Тогдэн, Троке Тогдэн!».

Примерно в то время я очень ясно увидел во сне, будто Другпа Ринпоче уходит от нас, окруженный радужным ореолом и под звук музыкальных тарелок. Из-за этого я поспешил в Адзом Гар и через семь дней был уже там. П

Последние наставления Адзома Другпа

П Другпа Ринпоче давал небольшому числу своих учеников посвящения и наставления цикла Намчо⁸⁹, поэтому и я тоже получил оставшиеся разделы. После этого он щедро даровал многим важным ламам и знатным людям, среди которых был и Дзогчен Ринпоче, подробные наставления о разделе Дзогчена из Лама гонгду Сангье Лингпы⁹⁰, о Дзогген Пэма нингтиг Пэмы Карпо⁹¹ и Ригдзин нингтиг Великого Пятого Далай-ламы⁹². По его доброте я тоже их получил.

Затем, когда началось летнее учение, я, благодаря своим прежним молитвам-благопожеланиям, снова встретился с Тогдэном Ринпоче Пэма Кундролом, который приехал туда. От него я тоже получил некоторые очень глубокие упадеши⁹³.

В тот год на летнем учении Другпа Ринпоче милостиво передавал «Три цикла самоосвобождения»⁹⁴. Кроме того, он дал много сущностных учений, каких никогда не давал ранее.

 

В тот день, когда учения закончились, он дал такой совет: «Я старею. Проживу еще не очень долго. Вы, мои ученики, не обменивайте Учение на материальные вещи! Не искажайте словами истинный смысл. Если вам удастся применять истинный смысл трех строк, проникающих в суть⁹⁵ состояния Самантабхадры⁹⁶, то ученики будут Дзогпа Ченпо, Дхарма будет Дзогпа Ченпо и учение будет Дзогпа Ченпо, и всё будет Дзогпа Ченпо! Если же вы не объединитесь с этим принципом, то повернетесь спиной к учению. Ведь теперь мы живем в век упадка. Учение не проявляется как прежде, а потому не упускайте главного смысла!»

В качестве завершения учений мы несколько дней выполняли сто тысяч ганапудж из Ригдзин дупа⁹⁷. По этому

случаю Ринпоче дал каждому из своих учеников богатые духовные наставления, и в том, каким образом он их давал, сквозило, что не так легко будет ему встретиться с этими учениками вновь. Он дал много сущностных наставлений и мне. Еще он подарил мне свою красно-белую полосатую накидку, а также ваджру и колокольчик⁹⁸ и сказал:

— Мы еще не раз встретимся.

— Что мне теперь нужно делать? — спросил я своего драгоценного Гуру.

— Странствуй, не думая, куда идешь, применяй практику без ограничений, и к тебе придет настоящее понимание, запредельное косным понятиям!

— Как мне лучше всего очистить омрачения тела? — снова спросил я.

— Сделай одиннадцать миллионов простираний.⁹⁹

Это был последний совет, который я получил от

него.

Потом я вернулся в свою пещеру для медитации в Сенгчен Намтраге, где усердно посвящал себя практике гуру-йоги. Однажды Ценам принес мне письмо, которое он получил от Лхундруб Цо. В нем говорилось, что Другпа Ринпоче скончался в двадцать пятый день девятого месяца года дерева-мыши (1924 г.)¹⁰⁰. Мы с Ценамом немедленно отправились в Адзом Гар, не останавливаясь ни днем ни ночью. Приехав, мы почтили телесные останки, помолились и произнесли благопожелания. Мы посетили его сына Агьюра Ринпоче¹⁰¹ и высказали ему добрые пожелания. Затем мы вернулись в Геуг вместе с йогини Лхундруб Цо, матерью Ценама. П

 

Годы затворничества и странствий с Пэма Кундролом

КАК НИ СТРАННО, в то время число местных жителей, которые хотели повидаться со мной, «Троке Тогдэном», возрастало с каждым днем. Однако я не знал, что могу для них сделать. Подумав, что, если я останусь здесь, это только увеличит препятствия — восемь мирских забот¹⁰², я несколько месяцев странствовал без места назначения своего путешествия. В конце концов однажды в полночь я пришел в дом семьи Норзанг. Они обещали никому не говорить, что я пришел, и я пробыл у них больше двадцати дней. Потом однажды, очень ранним утром, йогини Лхундруб Цо и я при помощи ее сына Ценама отправились в Царашаб. В течение полных трех лет (1924— 1926 гг.) у меня было очень спокойное время.

В этот период, чтобы удовлетворить просьбу членов семей Норзанг и Нгона¹⁰³, я тайно дал небольшой группе людей из дома Норзанг полное посвящение и наставления Чецун нингтиг, при этом мне помогал Кэнпо Пэнам из монастыря Эвам¹⁰⁴. Однако, когда дело подходило к концу, много мирян и монахов стало прибывать со всех сторон, чтобы повидаться со мной.

Как только посвящение и наставления закончились, я сбежал и несколько месяцев блуждал как нищий в местностях Кусе, Поли, Саньен и Ньягронг. Наконец я ушел в пещеру для медитации на горе Дриньендонг¹⁰⁵ и оставался в строгом затворничестве семь лет (1926—1932 гг.). В этот период семья Помкха¹⁰⁶ обеспечивала меня всем необходимым для жизни. Я усердно углублялся в суть практики, а по утрам и вечерам, помня наказ моего ламы, выполнял так много простираний, что семье Помкха пришлось в третий раз делать для меня кипарисовые доски для простираний, поскольку две старые я протер до дыр.

В последний осенний месяц года воды-обезьяны (октябрь 1932 г.) мой добрый отец внезапно умер в доме Троке, и я отправился туда, чтобы выполнить посмертные ритуалы, начиная с первой недели. Через несколько дней множество народа стало прибывать со всех сторон, чтобы

 

увидеть меня, так что я перебрался в пещеру для медитации над Сенгчен Намтрагом и начал строгое затворничество. В это время я вместе с двумя монахами из Намтрага в течение сорока девяти дней ежедневно выполнял для моего доброго отца ганггог (ритуал для умерших) из цикла Тугген дугнгал рангдрол¹⁰⁷.

Три года подряд (1932—1935 гг.) я оставался в этой пещере в строгом затворничестве, практикуя сущностные упадеши. Когда третий год пребывания в пещере подходил к концу, однажды туда прибыл Тогдэн Ринпоче Пэма Кундрол. Он поставил шатер для чода и оставался там больше двадцати дней, и в течение этого времени давал мне подробные наставления о «Янтре "Союз солнца и луны”»^1о8.Так я сумел углубить знание главных янтр, о которых раньше имел лишь общее представление.

В то время йогини Лхундруб Цо, мать Ценама, приехала из Геуга проведать меня. Она посоветовала нам: «Если ты и Тогдэн Ринпоче Пэма Кундрол поедете в Царашаб, там вам будет более удобно и спокойно и проще будет практиковать цалунг и янтры».

Так что мы втроем тайно отправились в Царашаб, где у меня была возможность жить вместе с Тогдэном Ринпоче почти год (1935—1936 гг.), практикуя янтру.

Потом Тогдэн Ринпоче однажды сказал:

— Так! Вижу, ты хорошо выучил янтру. Теперь я собираюсь странствовать, переходя из одного места в другое, не имея цели куда-либо прийти.

— Возьми меня с собой, пожалуйста! — взмолился я.

— Если ты уверен, что хочешь пойти со мной, можешь сопровождать меня, но самое большее один год. Если останешься со мной дольше, у нас обоих будут препятствия для нашего пути Дхармы, — ответил он.

Я пообещал так и сделать, и в начале первого летнего месяца (апрель 1936 г») мы отправились из Царашаба, никому об этом не сказав. Затем, прося по пути подаяние, мы прошли Пал Юл, Катог¹⁰⁹, Саньен, Ньяког, Литанг и Джанг Юл, посещая святые места и священные памятники и пересекая места силы. Через два месяца мы достигли святого места Кангри Карпо¹¹⁰. Там было несколько пещер для медитации, больших и малых. Все они были знакомы моему спутнику, и мы в течение более чем месяца делали в них разные практики.

Затем мы еще раз обошли множество мест в Гья Джанг¹¹¹, где говорят на разных диалектах, пока не достигли области Маркам. Оттуда мы постепенно продвигались в сторону Пуво и Конгпо, прося подаяние, посещая святые места и реликвии и проходя по местам силы, так что через три месяца мы дошли до границы Дзаюла. Еще через несколько дней мы оказались в знаменитом святом месте Царита¹¹². Мы совершили ритуальный обход вокруг горы и более чем месяц практиковали во многих связанных с этим святым местом пещерах для медитации, больших и маленьких.

Потом мы снова двинулись через Конгпо, Пуво, Маркам, Цаваганг и Конджо, прося подаяние, посещая святые места и реликвии и проходя по местам силы, так что уже больше чем через три с половиной месяца мы достигли Самдруб Жунга в Конджо.

Однажды вечером, после того как мы практиковали чод на местном кладбище, Тогдэн Ринпоче (Пэма Кундрол) сказал мне: «Время нашего совместного путешествия почти истекло. Теперь возвращайся по своему выбору в Намтраг или Царашаб и как следует практикуй. Я же пойду по разным местам куда глаза глядят. Желаю удачи!»

 

И он ушел. С тех пор я больше не слышал ни о том, по каким местам он странствовал, ни чего либо еще о нем. Это был последний раз, когда я встречался с Тогдэном Ринпоче в этой жизни. П

 

Рождение Чогьяла Намкая Норбу

ОТТУДА, ПРОЙДЯ через Нгари и Джомда, я дошел до уединенной обители Намтраг. Потом я пошел в дом семьи Троке, чтобы ненадолго повидаться с родственниками. Мне сказали, что йогини, мать Ценама, которая жила в Геуг, плохо себя чувствует. На следующий день я отпра-

 

вился на лодке из Шена в Геуг, где застал Лхундруб Цо тяжело больной. Я остался на несколько дней, по утрам давая посвящения долгой жизни, а по вечерам практикуя для нее чод, и через несколько дней ей стало лучше. По желанию Лхундруб Цо и ее сына Ценама я отправился прямо в Царашаб и начал строгое затворничество (1937 г.).

В следующем году я увидел сон, в котором встретился с моим ламой Другпа Ринпоче в доме семьи Норзанг. В знак уважения я простерся перед ним трижды, и с каждым разом он становился всё меньше и меньше, а потом растворился в Еше Чодрон. Поскольку сон был очень ясным, я подумал: возможно, он означает, что мне посчастливится встретиться с Другпа Ринпоче еще раз.

В девятый день десятого месяца (декабрь 1938 г.) Ценам пришел ко мне и объявил:

— Еше Чодрон ждет ребенка, который должен родиться в ближайшие дни. Дролма Лама¹¹³ сказал, что на этот раз это точно будет мальчик, так он увидел во сне!¹¹⁴ По этому случаю мы просим тебя прийти и побыть с нами несколько дней.

— Обязательно, — ответил я Ценаму.—Я хочу прийти в ваш дом на церемонию по случаю рождения мальчика. Размышляя о своем сне, я подумал, что этот мальчик наверняка перерождение Другпа Ринпоче.

Ценам был безмерно счастлив. Мы сразу же отправились в путь из Церашаба и вечером, в сумерках были уже в Комэ¹¹⁵, у амбара семьи Норзанг. Дролма Лама занимался подготовкой к ганапудже, которую собирались устроить завтра, в десятый день (лунного месяца).

На рассвете следующего дня Еше Чодрон безболезненно родила Намкая Норбу. Мы все ясно видели, как в знак его рождения куст шиповника расцвел прекрасными цветами.

 

Понимая, что этот мальчик — перерождение Ламы Другпы Ринпоче¹¹⁶, я сразу же поднес ему полосатую накидку и ваджру с колокольчиком, которые мой Лама вручил мне.

Родители младенца дали ему имя Намкай Норбу (Небесная Драгоценность), а я просто добавил Дродул (Укротитель Существ), так что его имя стало Дродул Намкай Норбу. П

 

Приглашение от короля Дерге

ЗНАЯ, ЧТО Я ЖИВУ или в Царашабе, или в амбаре семьи Норзанг в Комэ, все жители Геуг и соседних местностей приходили, чтобы повидаться со мной! Спасаясь от суеты, которую они создавали, я тайно отправился в пещеру Кардзонг Ритро в Сенгчен Намтраге и приступил к строгому затворничеству. Там я смог оставаться в покое в течение нескольких месяцев.¹¹⁷

В конце этого срока (1939 г.) из королевского дворца в Дерге¹¹⁸ прибыл посланец с приглашением от короля Цеванг Дуддула¹¹⁹. Поскольку я не мог отказаться от приглашения и заявить, что я не хочу ехать, у меня не было другого выбора, как последовать за посланцем в королевский дворец. Там для меня был приготовлен уютный монашеский дом совсем рядом с дворцом, и я каждый день должен был ходить во дворец, чтобы выполнять чод для короля и его министров, а иногда еще и давать наставления о природе ума. В этом месте влияние демона восьми мирских забот было очень сильным, и мне трудно было находиться там слишком долго. Несколько раз я спрашивал у короля разрешения уехать и вернуться на место затворничества, но он каждый раз говорил: «Прошу вас, останьтесь здесь хотя бы на три года».

Так что я потерял всякую надежду получить разрешение уехать. Через полтора года (в середине 1940 г.) однажды ночью я сбежал. От Рабтэна¹²⁰ я переплыл реку Дричу на лодке и оказался в лесу в верхней части этой долины. Там я остановился и занимался практикой, сидя под большими соснами, а пищей мне служили пилюли чулен¹²¹. Однажды появился молодой охотник, местный житель. Видя, что у меня нет никакой провизии, он очень удивился. Изумленный, как я могу жить там, где нечего есть, он спросил меня:

— Сколько же времени вы здесь живете?

— Я здесь уже дней двадцать шесть или двадцать семь, — ответил я.

— Как же вам удается жить без еды?

— Я практикую Дхарму, — сказал я.

— Тогда вы, должно быть, очень хороший практик. Это уму непостижимо! Однако если вы останетесь здесь надолго, то умрете.

Некоторое время охотник, как видно, что-то обдумывал. Потом он сказал:

— И всё же, не лучше ли будет вам отведать хоть какой-то пищи?

— Если что-то есть, то, конечно, это было бы неплохо! — ответил я.

— Мой дом не так далеко отсюда. Пойдемте ко мне, и я обязательно дам вам чего-нибудь съестного, — предложил он.

Я поблагодарил и пошел с ним.

Когда мы пришли в его дом, он подал мне хороший молочный суп.

Имя этого охотника было Традон.

Потом он сказал мне: «Останьтесь здесь и переночуйте в нашем доме. Завтра я провожу вас на высокую гору в нашем лесу, где я хотел бы показать вам пещеры».

Я устроился на ночь там и спал спокойно и с удобствами. На следующий день охотник взял полный мешок цампы и проводил меня в превосходную пещеру. Не уверен, использовали ли для медитации эту пещеру, но она была самой прекрасной из всех, в которых я бывал. Традон и его родственник по очереди носили мне творог, масло и цампу.

Когда мы познакомились поближе, я объяснил Традону, как неблагоприятно заниматься охотой и как много несчастий это может принести уже в этой жизни. В результате он обещал, что перестанет охотиться. Занимаясь практикой, я прожил больше года (до середины 1941 года).

К тому времени король Дерге обнаружил мое местонахождение и снова отправил посланца, чтобы пригласить меня во дворец. Я ответил посланцу: «Я ни за что не пойду во дворец, хоть вы меня убейте!» — и не последовал за ним.

Через несколько дней прибыл высокопоставленный чиновник и вручил мне письмо от самого короля, в котором говорилось:

Тогдэн Ринпоге, если у вас нет желания прибыть во дворец, дело ваше. Однако если вы останетесь там, где живете теперь, то нам, королю и министрам, будет огень трудно посещать вас. Поэтому прошу вас переселиться в пещеру для медитации на горе Ариньендонг, где вы уже жили много лет.

Я отправил ответ: «Если мне будет позволено выполнять строгое затворничество в пещере для медитации на Дриньендонг, я согласен».

Недели через две прибыли два человека, чтобы сопроводить меня в пещеру для медитации на Дриньендонг, и я перебрался туда. С тех пор я оставался в этой пещере до кончины короля Дерге (в конце 1942 года). За исключением короля Дерге и немногих его приближенных, с которыми я встречался несколько раз, кое-кого из знатных людей Дерге, изредка посещавших меня, а также членов центрального тибетского правительства аристократов Чанглочена¹²² и Нгапо^ш, прибывших к правительству Дерге с несколькими сопровождающими и пожелавших увидеться со мной, да еще немногочисленных родственников вроде Ценама, я, оставаясь в строгом затворничестве, не общался ни с кем, ни с местными, ни с приезжими. П

ПОМНЮ[1], отец рассказывал мне о встрече Нгапо с Тог- дэном. В то время Нгапо уже был видной фигурой, министром тибетского правительства. Вероятно, для выполнения особой задачи в Дерге он прибыл в Чамдо. Находясь в Чамдо, он выразил правительству Дерге свое желание посетить все важные монастыри и святые места этого региона. Правительство Дерге согласилось и встречало его с большой торжественностью, обеспечив всем необходимым для путешествия.

Я не знаю, кто сказал ему о Тогдэне, но, скорее всего, это был Чанглочен, другой министр и представитель знаменитого аристократического рода из Лхасы, который не один год прожил в Камтоге в качестве представителя тибетского правительства.¹²⁴ Нгапо хотел посетить также и Тогдэна, и, когда он спросил в правительстве Дерге об этом, помочь ему было поручено моему отцу, который не только был тесно связан с Тогдэном, но и знал, как попасть в Дриньендонг.

 

Когда Нгапо прибыл туда со своей свитой из Лхасы, все издали увидели, что Тогдэн сидит в пещере, а рядом с ним — снежный барс. Испуганные этим зрелищем, они не отваживались приблизиться, пока Тогдэн не крикнул из своего убежища: «Идите! Не бойтесь! Это домашний барс, он мой друг и всегда рядом, мы как раз с ним обедаем!»¹²⁵

Тем не менее, Нгапо и сопровождающие, не решаясь двинуться дальше, остановились в нерешительности.

Наконец Тогдэн, оценив ситуацию, приказал барсу уйти, что тот и сделал, скрывшись из поля зрения.

Когда делегация подошла ближе, Нгапо стал класть поклоны, но Тогдэн сказал: «Ох, извините, пожалуйста! Вы, важный министр тибетского правительства выпачкаете свою красивую шелковую одежду в пыли. У меня даже нет коврика, чтобы постелить на пол. Мне очень ж£ль!»

Через некоторое время Нгапо попросил оставить их с Тогдэном вдвоем, и он получил личные наставления и духовные учения.

 

Проявление чудотворных сил

Вот ЧТО Я СЛЫШАЛ от Салы Карма Самтэна:

 

 

Когда Тогдэн жил в пещере на Дриньендонг, его доска для простираний от постоянного употребления протерлась до дыр. Эта доска потом хранилась у некоего Нэдо Гьяцо. Потом у Тогдэна точно так же износилась и вторая доска.

Как-то раз в Камге Ньентрага, монаха из Рабтэна, который в то время находился с Ургьен Тэндзином, попала молния и чуть не убила его, Тогдэн немедля обернул шар молнии своей одеждой и

отшвырнул подальше (от шатра из черной ячьей шерсти¹²⁶, в котором они жили).

В другой раз, когда один охотник стрелял в диких животных, Тогдэн крикнул: «Эй! Эй!» и пуля, изменив направление, полетела в его сторону.

Когда на скот семьи Помка охотился снежный барс, Тогдэн поймал его и посадил на цепь, как собаку.

 

Потом, когда Тогдэн останавливался в Кого, там, где жила семья Помка, ему стало известно, что в дом, предназначенный для затворничества, задумали пробраться два вора, и он спрятался за домом. Эти воры сначала наелись, а потом, когда они собирались уходить, прихватив с собой ритуальные предметы, Тогдэн их схватил. В ту ночь воры оставались с ним. На следующий день Тогдэн накормил их и отпустил.

Благодаря своему не знающему препятствий ясновидению, он знал все дурные мысли, которые появлялись у людей. Поскольку это стало ему помехой, он намеренно выпил мочи вдовы и утратил эту способность.

Днем Тогдэн помогал людям, собиравшим дрова для практики повторения мантры Мани¹²⁷. Как-то раз лама сказал: «Сейчас я помогу вам» — и вырвал из земли ствол большого сухого дерева, который смогли бы унести только трое мужчин. Когда он опустил ствол на землю, то перемещать его с помощью шестов не понадобилось, но дерево отправилось на нужное место само.

Когда Тондруб Лхамо, племянница ламы, принесла ему провизию, лама принес воды для приготовления еды и сказал: «Налей половину в горшок!». Потом он положил под горшок много дров и приказал: «Огонь, зажгись!», и огонь тут же заполыхал, и вода закипела. Под конец глиняный горшок был полон супа до краев. Всё это она сама рассказала мне, Сале.¹²⁸

 

Практика и учение

Вот ЧТО Я СЛЫШАЛ непосредственно от своего дяди Тогдэна:

В год воды-коня, после смерти короля¹²⁹, йогини Лхундруб Цо и ее сын Ценам, думая, что я уже состарился и мне трудно оставаться в пещере для медитации на горе Дриньендонг, высказали пожелание, чтобы я перебрался жить в Царашаб и там продолжал свое затворничество, и тогда членам семьи Норзанг было бы легче мне помогать. Пойдя навстречу их желанию, я стал жить в Царашабе и начал там строгое затворничество.

Летом 1943 года, когда мне было четыре с половиной года, дядя Тогдэн выполнял в Царашабе затворничество.[2] Его убежище было расположено на отвесном утесе, и, чтобы попасть туда, нужно было взобраться по двум длинным лестницам. Мой наставник начал свою практику затворничества в другом месте на той же священной горе, а потому он оставил меня с Тогдэном на некоторое время. Там было две пещеры: в одной из них жил Тогдэн, а вторая, побольше, служила кладовой, в ней я спал. Днем мне нужно было заучивать тексты, но большую часть времени я скучал, потому что делать мне было больше нечего. Временами Тогдэн занимался янтра-йогой, а временами просто сидел снаружи, погрузившись в медитацию. Когда он сидел снаружи, я мог немного развлечься, но когда он практиковал внутри, я ничего не мог поделать и оставался в своей маленькой деревянной хижине под скалой. Иногда, когда он обнаженным сидел снаружи, медитируя, я потихоньку подбирался сзади и щипал его за спину. Тогда он говорил: «Что такое?», а я отбегал на некоторое расстояние.

В пещере, где я спал, было оконце, и иногда по,ночам через него залезала какая-то дикая кошка¹³⁰ и прыгала мне на постель, чтобы добраться до съестных припасов. Я пугался и боялся пошевелиться, хотя зверек просто ел, а потом убегал. Это повторялось много раз каждую ночь.

Я спросил Тогдэна:

— Звери залезают ко мне в комнату и грызут по ночам нашу еду. Что нам делать?

— Не волнуйся, — успокоил меня дядя, — эти зверьки не делают ничего плохого. Тебе не надо их бояться, и еды у нас много.

И добавил:

— У нас так много еды, что некуда девать. Мы не сможем съесть всё сами.

И правда, многие местные жители, и в немалой степени члены моей семьи, через день приносили съестные припасы, например сыр и творог.

ВОТ ЧТО Я СЛЫШАЛ непосредственно от своего дяди Тогдэна:

П В год воды-овцы, в конце первого осеннего месяца (сентябрь 1943 года), когда жители Геуг захотели провести восьмичленный пост¹*¹ на благо своей страны, я одобрил их желание и совершил его. Затем, идя навстречу желанию народа и монахов Намдрага, я еще раз отправился в Сенгчен Намтраг, где оставался в уединении в недавно обустроенном месте для уединенной практики под названием Доринг Ганг¹*².

В год дерева-птицы, в середине второго летнего месяца (июнь 1945 года), по просьбе йогини Ахудруб Цо и ее сына Ценама я отправился в Геуг, в дом семьи Норзанг. Там при помощи Кэнпо Пэнама из монастыря Эвам я до дня полнолуния первого осеннего месяца давал полные посвящения и наставления Лонгин нингпгиг йогини Ахундруб Цо, Ценаму и Еше Чодрон, а также двум их дочерям, членам семьи матери Еше Чодрон, двум монахам из монастыря Эвам и другим людям, позаботившись о том, чтобы число присутствующих не превышало двадцати одного¹³³. После этого я вернулся в Доринг Ганг и ушел в строгое затворничество.

В год воды-дракона [1952 г.], когда мне стало трудно путешествовать из-за возраста и из-за наступивших смутных времен, при которых создалась ситуация, подобная промежуточному состоянию между смертью и новым рождением, Чаго Тобдэн, глава семьи Лхари,¹³⁴ пригласил меня в Лхаригар, что в Иилхунге. Поскольку у меня с ним была сильная связь самайи, я принял его приглашение и поехал туда. Он построил для меня помещение на крыше дворца Лхари. Там было очень тихо и спокойно, как в настоящей обители для уединенной практики, и хозяин попросил меня остаться там в уединении. Как в поговорке «Где нашел теплую постель, там и заснул», я поселился там со всеми удобствами и по мере сил посвящал себя практике. Временами я также давал преданным ученикам наставления о природе ума и другие учения. П

Последние годы и обретение Радужного тела

В ПОСЛЕДНИЙ ЛЕТНИЙ МЕСЯЦ года дерева-коня [июль 1954 г.] я, Чогьял Намкай Норбу, удостоился благоприятной возможности провести почти три недели со своим дядей Тогдэном Ринпоче, и именно в этот период я задавал вопросы и делал записи обо всех событиях, рассказанных здесь именно так, как поведал о них он сам.¹³⁵

В революционные времена преобразований и реформ Тогдэн Ургьен Тэндзин жил, как и прежде, на крыше дворца Лхари, но, когда революционеры-активисты¹³⁶ конфисковали у семьи Лхари дворец и землю, у Тогдэна уже не было возможности оставаться там.¹³⁷ Многие из тех активистов ратовали за то, чтобы отправить его в Дерге и там устроить над ним публичный суд. К счастью, в Иилхунге был один человек по имени Цедон, чиновник, который имел самую большую власть в тех местах и был знаком с Тогдэном. Ранее, когда умер его отец, а потом и мать, он просил Тогдэна Ринпоче выполнить для их блага некоторые практики, и сам он тоже очень почитал Тогдэна.

Притворившись, что незнаком с моим дядей, он сказал активистам:

— Не лучше ли будет, если мы запрем этого старика на какое-то время в старом зимнем амбаре кочевников, где он будет безвылазно сидеть как в тюрьме?

Он спросил это непосредственно у двух своих сотрудников. Те согласились с предложением Цедона и, забрав

 

Тогдэна из дворца Лхари, препроводили его в стоявший неподалеку старый амбар кочевников и заперли там, как в тюрьме, где он просидел, возможно, более года. Главным образом сам Цедон, а также и другие чиновники и служащие местной администрации каждую неделю по очереди ходили туда для проверки. По большей части Цедону удавалось посещать Тогдэна в одиночку, так что он мог тайно приносить ему немного цампы и сыра.

Однажды Цедон пришел на проверку вместе с помощником, но, когда они постучались в дверь амбара, никто не ответил. Подчиненный Цедона сказал:

— Похоже, что старик сбежал! Если это действительно так, плохо ему придется!

Они вышибли дверь и ввалились в амбар. Зайдя в комнату, где спал Тогдэн, они увидели его овчинную одежду, которая выглядела так, будто была надета на сидящего человека. Они заглянули внутрь одежды и увидели мертвого Тогдэна, тело которого находилось в сидячей позе и было размером с трех-четырехлетнего ребенка. Это случилось в конце первого зимнего месяца года металла-быка (февраль 1962 года), в 3878 год мева.

Цедон ясно понял, что Тогдэн Ринпоче находится в процессе обретения радужного тела, но ничего не сказал своему помощнику. Они тут же вернулись в местную районную администрацию и подробно рассказали остальным чиновникам о том, что произошло.

— Да разве может быть такое?! — вырвалось у китайского офицера, который присутствовал там. Но никто не ответил.

Затем Цедон сказал:

— Когда такое происходило, суеверные люди в старом обществе обычно называли это радужным телом, но сам я толком не знаю, что это такое. Так или иначе, нам нужно доложить об этом прямо в администрацию округа Дерге.

Затем помощник Цедона, вместе с ним обнаруживший тело Тогдэна, в сопровождении другого сотрудника, сразу же отправились в главное управление округа Дерге, чтобы доложить о случившемся. Чиновник из районного¹³⁸ управления в Иилхунге отправил нескольких активистов, чтобы те день и ночь по очереди сторожили амбар.

Цедон, в котором еще больше возросли вера и преданность, подумал, что, поскольку именно он предложил держать Тогдэна в амбаре, наверняка его ждут неприятности со стороны центрального правительства. Поэтому той же ночью он скрылся.

Спустя полтора года он добрался до Непала. Затем, месяцев через шесть, он обнаружил, что в уединенной обители в Асуре¹³⁹ живет племянник Тогдэна и ученик Салы Карма Самтэна Ринпоче. Цедон пошел повидаться с ним и подробно рассказал ему о том, как он видел маленькое тело Тогдэна Ургьен Ринпоче, вероятно, обретшего радужное тело.

Через несколько месяцев Сала Ринпоче написал мне письмо, в котором говорилось:

Тогдэн Ринпоге ушел из этой жизни. Я слышал достоверные новости о том, гто после него осталось только маленькое тело. Так гто, вероятнее всего, он обрел радужное тело.

Впоследствии я получил от него другое письмо, в котором он подробно описывал историю Цедона, а также объяснял, каким образом он услышал от него новости о кончине Тогдэна Ринпоче. Из этого письма я и почерпнул все сведения о смерти Тогдэна, которые изложил здесь.

Начиная с года воды-собаки [1982 г.], 3899 года мева, я, Намкай Норбу, не раз посещал Тибет. В каждый из своих приездов я встречал много людей, которые точно знали, как ушел из этой жизни Тогдэн Ринпоче. Некоторые верующие кхампа из Дерге также сохранили у себя ногти с его ног, часть которых подарили мне.

По их словам, когда чиновники районной администрации Иилхунг доложили обо всем в главное управление округа Дерге, глава округа отправился в Тарцендо и долго не возвращался, так что им пришлось дожидаться его несколько дней. Как только этот первый секретарь комитета коммунистической партии вернулся в Дерге, многие чиновники, включая его самого, а также начальник полиции, глава районного правительства и т. д. отправились с инспекцией в тот амбар близ Лхари в Иилхунге. Когда они заглянули внутрь, овчинная одежда Тогдэна Ринпоче всё так же сохраняла вертикальное положение. Они вполне отчетливо увидели, что от тела не осталось ничего, кроме волос Тогдэна Ринпоче и ногтей с рук и ног.

Тогда глава этой делегации сказал:

— Комитет коммунистической партии должен изъять одежду этого старика и всё прочее, что от него осталось. Мы должны доложить об этом странном событии центральному комитету партии в Пекине и провести тщательное расследование*

 

Вот и всё, что он сказал, потому что понятия не имел, что произошло. Так или иначе, тот факт, что Тогдэн Ринпоче обрел радужное тело Света, был явно засвидетельствован китайскими и тибетскими должностными лицами, а также в нем убедилась большая часть местного населения.

А АА АА Э МА ХО!

ИЗУМИТЕЛЬНО! ЧУДЕСНО!

Я, Чогьял Намкай Норбу, путешествующий вокруг земного шара, племянник и угеник Тогдэна Ринпоге, написал эту краткую биографию. Я завершил этот труд в Ташигаре Норте, одном из главных мест Дзогген-общины в Южной Америке, в двадцать пятый день десятого месяца года рабнэ дерева-обезьяны [г декабря 2004 г.], 3921 года мева. Благо!

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

Лхундруб Цо

Жизнь Адзома Другпа

«Крюк благословения и сострадания: Молитва, кратко напоминающая о жизни и освобождении Другчена Дродула Паво Дордже, моего любимого высшего Гуру»¹⁴⁰ — это краткая биография великого учителя Адзома Другпа Дродула Паво Дордже (1842—1924 гг.). Это произведение в стихах в форме молитвы, написала Лхундруб Цо (1864—1924 гг.), бабушка Чогьяла Намкая Норбу со стороны отца. Все сохранившиеся сочинения этой йоги- ни собрала ее внучка Джамьянг Чодрон, объединив их в книге «Драгоценное ожерелье: Избранные сочинения старой йогини Кунзанг Чойинг Цо»¹⁴¹. Дополнительные сведения о жизни Адзома Другпа можно найти в других источниках, как тибетских, так и западных.¹⁴²

Переводгик с тибетского

Крюк благословения и сострадания

Молитва, кратко напоминающая о жизни и освобождении Другчена Дродула Паво Дордже, моего любимого высшего Гуру.

Изумительно!

Дхармакае Бесконечное Видение (Амитабхе), Самбхогакае Великое Сострадание (Авалокитешваре),

Нирманакае Лотосное Ожерелье из Черепов (Падмасамбхаве),

Тебе, мой учитель — единство трех кай¹⁴³,

Я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Ты родился чудесным образом В центре Дридза¹⁴⁴, что в Кхаме,

В нижней части области, называемой Тром, сущность Гаруды¹⁴⁵,

В том месте, где являют себя буквы А и Дзам¹⁴⁶.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

В год воды-тигра в четырнадцатом рабчжунге¹⁴⁷,

В пятнадцатый день шестого месяца,¹⁴⁸ Ранним утром, в час тигра¹⁴⁹ Ты явил мандалу тела из плоти.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Иогин Намка¹⁵⁰, племянник Дзатрула Нампар Гьялвы,¹⁵¹ И Еше Дронма, дочь тертона¹⁵²,

Стали твоими родителями.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Благодатное тепло объяло окрестности,

И множество цветов расцвело повсюду,

А свет зари Наполнил весь дом.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Через семь дней после твоего рождения Все соседи услышали, как несколько раз ты пропел чистым голосом Шестислоговую мантру¹⁵³ Благородного (Авалокитешвары).

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Твой отец Намкай Дордже

Выполнил для тебя ритуалы очищения и долгой жизни¹⁵⁴

И нарек именем Кунзанг Рангдрол Дордже.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Когда было тебе три года,

Ты ясно поведал о жизни Всеведущего Пэма Карпо¹⁵⁵,

Объявив себя его воплощением.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Еще не исполнилось тебе и семи лет,

Когда махасаттва Еше Дордже¹⁵⁶ Принял тебя в ученики И нарек именем Дродул Паво Дордже¹⁵⁷.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Там короновали тебя и объявили Единственным покровителем сохранения, продолжения и развития Прямой передачи трех разделов Дзогчена¹⁵⁸, Учения Ума Самантабхадры¹⁵⁹.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания! Когда было тебе девять лет,

Многие сановники и перерожденцы Восточного Тибета

Во главе с Джамгоном Кьенце¹⁶⁰ Восславили тебя как воплощение Другчена (Пэма Карпо).

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Когда было тебе тринадцать,

Дордже Зиджи Цал¹⁶¹ Вверил тебе глубокое учение Чецун нингтиг¹⁶².

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Пэма Дуддул Цал¹⁶³

Даровал тебе посвящение энергии мгновенного присутствия¹⁶⁴,

И в тот же миг, как ты получил прямую передачу изначального состояния,

Твое знание из прошлых жизней пробудилось полностью.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Когда три несравненных Джамгона¹⁶⁵ Наделили тебя глубоким знаком созревания и освобождения¹⁶⁶,

Врата тайной сокровищницы ума Сами собой распахнулись пред тобой.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Совершенное понимание состояния знания Лучшего ученого Мипам Намгьяла,

Великого сиддхи Шакья Шри

И других учителей разных традиций также возникло в тебе.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Когда ты практиковал ганапуджу Трех Корней¹⁶⁷ В Бирюзовом зале в Самье,¹⁶⁸

Гуру Дэва Ченпо¹⁶⁹

Принял тебя в ученики и дал наставления.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Когда в храме Ваджрасаттвы в Ралунге¹⁷⁰ Ты начал передавать учение из (цикла) Ронъом¹⁷¹, Охранитель Шингкьонг¹⁷² в облике человека предстал пред тобой И дал тебе ключ¹⁷³ к терма Ваджрасаттвы.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Поддерживая воззрение Дзогчена,

Ты не раз встречался с самими Лонгченпой и Джигме Лингпой¹⁷⁴ В их резиденциях,

И их наставления привели тебя к окончательному пониманию учения.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

После трехлетнего затворничества В Траши Тунгкар Кьилва¹⁷⁵ Ты получил опыт полного открытия печати «Тайной сокровищницы ваджры светоносной ясности»¹⁷⁶.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Когда мрак раздоров между китайцами и тибетцам Грозил объять Восточный Тибет¹⁷⁷,

Благодаря лучам сострадания, посылаемым твоей силой,

Вновь появился свет блага и счастья.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Когда лотосовому саду Дерге Угрожал мороз неблагоприятных обстоятельств, Ты, послав облака своей духовной энергии, Заставил пролиться нектар процветания.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Словно пчелы, привлеченные нектаром, Бесчисленные ученики, тибетцы и китайцы, Собирались со всех сторон,

И ты принимал их с любовью.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

В перерыве во время выполнения

«Великого изгнания неблагих времен»¹⁷⁸ Тебе действительно явился Дордже Троло¹⁷⁹ И, открыв печать сокровища тайных учений, Даровал тебе великую силу и духовную энергию. Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Во время выполнения низшего ритуала Троло — освобождения всего гибельного¹⁸⁰ —

Предо всеми присутствующими Эмблема-линга застонала от боли И кровь хлынула из ее рта.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Однажды во время друбгена¹⁸¹ Ваджрасаттвы Благодаря тебе все увидели в небе Синюю букву ХУМ¹⁸², сверкающую пятицветными лучами На белом облаке.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Передавая учения Лама янгтиг^т Мне и другим ученикам,

Ты направил в небо указательный палец в угрожающем жесте¹⁸⁴,

Отчего там появилась буква А, белая и сияющая. Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

А^вая посвящение Такъюнг барва¹⁸⁵,

Троке Ургьен Тэндзину,

Одержимому злыми силами безумия,¹⁸⁶ Ты заставил родиться в нем духовную энергию и решительное поведение.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Когда юного Цеванг Намгьяла¹⁸⁷ Разбил паралич, насланный проклятьем¹⁸⁸,

Ты выполнил ритуал, освобождающий от чар,

И в тот же миг больной выздоровел.

Тебе я молюсь:

Поддержи меня крюком своего сострадания!

Большей частью в своей обители Дхармы (в Адзом Гаре),

А т