Человек перед лицом смерти: психоделические биографии 2 страница

имеющее, видимо, глубокое символическое значение, подобно путешествию в

другой мир. Затем некоторое время Тэд наслаждался музыкой и воспринимал себя

играющим на виброфоне в оркестре. Потом картина стала гораздо драматичнее.

Больной снова осознал существование повторяющихся жизненных циклов, какими

он их видел в ходе первого сеанса. На этот раз, однако, упор делался на

взаимопомощь людей. Тэд вновь увидел картины смерти, связанные с людьми и

животными, например, внутреннее помещение бойни, заполненное сотнями

убиваемых свиней. Он также видел различные намеки и картины, связанные с

болезнью, ощутил все ткани и клетки тела и почувствовал, как они разлагаются

и гибнут. В какой-то момент он увидел свою семью, как корзину, наполненную

прекрасными яблоками. Единственным гнилым среди них был он.

Окруженный подобными видениями, Тэд начал воспринимать картины народов

различных рас и вероисповеданий. Некоторое время он был обеспокоен, так как

отчаянно пытался найти Бога, а бесконечная вереница мирских образов,

казалось, уводила и сбивала с толку. Однако по мере развития видения обрели

целостность, и Тэд начал постигать пронизывающее все единство. Он проникся

убеждением, что умер, и Бог предстал перед ним, как блистающий источник

света, успокаивая и уверяя, что все будет хорошо. Тэд был потрясен

открытием, что за видимым хаосом и сложностью мира стоит один только Бог. Он

вопрошал о смысле своего заболевания и испытываемых мук. Почему Бог навел на

него эту кажущуюся бессмысленной и абсурдной пытку? В какой-то момент ему

показалось, что он почти нашел ответ.

Остаток сеанса прошел в приятных переживаниях. Тэд видел кристаллы,

бриллианты, драгоценности, изысканно разукрашенные кубки, разноцветные чаши

и необычайное сияние. Он ощутил всплеск чувства любви не только к Лили и

детям, но и к нам двоим. В какой-то момент он наблюдал сцену, в которой все

мы четверо (включая и Лили, на самом деле в тот момент отсутствующую)

дружески сидели у камина, наслаждаясь прекрасной едой и вообще хорошо

проводя время. Наконец, волнующие видения закончились. Тэд ощущал тепло и

цельность. Он был расслаблен и чувствовал себя свободным. Боль, видимо,

прошла, а подвижность тела и ног значительно возросла. Повысился также

аппетит, и он с удовольствием съел вместе с Лили обильный обед. Ему не

 

 

спалось до четырех часов утра; он снова и снова прокручивал в памяти

впечатления и переживания дня.

Перемена, происшедшая в Тэде после сеанса, была столь разительна, что

Лили чувствовала себя сбитой с толку. Он стал необычайно мирным,

безмятежным, сосредоточенным и всегда пребывал в хорошем расположении духа.

Лили так отозвалась о новой ситуации: "Я не могу ничего понять: ведь при

смерти находится он, а мучаюсь от этого только я. Все выглядит так, будто

Тэд что-то для себя разрешил и внутренне принял создавшееся положение...

Будто он нашел ответ. Он, но не я. Для меня все по-прежнему тяжело и

болезненно". Тэд же следующим образом суммировал свои чувства после сеанса:

"Что-то изменилось... я чувствую внутри больше спокойствия... мне кажется, я

мог бы после смерти попасть на небеса... я был там..."

Хотя душевное равновесие Тэда было устойчивым, его физическое состояние

неумолимо ухудшалось. Из-за сложностей с мочеиспусканием в мочевой пузырь

ввели катетер, оканчивающийся пластиковым мешочком, прикрепленным к бедру.

Это усугубило прежние трудности, обусловленные удалением части толстой

кишки, и еще более осложнило повседневное существование. Большую часть

времени он проводил в постели; визиты в больницу становились для него все

более изматывающими. Хотя уровень болей в результате сеанса снизился, они

полностью не исчезли. Болевые приступы особенно легко вызывались физическими

движениями.

Другой бедой Тэда было одиночество и скука. Пока Лили находилась на

работе, а дети в школе, он проводил дома один долгие часы и особенно остро

сознавал бессмысленность жизни. Мы попросили его записывать для нас на

магнитофон различные идеи, ощущения, размышления. Подобная деятельность

пришлась по душе Тэду, который принялся снабжать нас пленками с записями

посланий к Лили, детям и нам. Он гордился сознанием того, что из-за своего

особого положения мог многое рассказать другим об одном из важнейших

вопросов жизни. Он также понимал, что принадлежит к тем немногочисленным

умирающим, которые заняты в новой исследовательской программе, и это было

для него очень важно.

Примерно тогда же к нам обратились из Британской радиовещательной

корпорации (Би-Би-Си) с предложением заснять процесс психоделической терапии

больного раком. Они слышали о

 

 

наших исследованиях и хотели включить отчет о них в специальную

программу, посвященную проблемам умирания и смерти. Из-за резко

отрицательного опыта общения со средствами массовой информации в прошлом мы

откликнулись не очень охотно. Однако в ходе переговоров со съемочной группой

Би-Би-Си стало ясно, что эти люди сумеют провести съемку тактично и

достойно. С некоторыми колебаниями мы обратились к Тэду, показавшемуся нам

естественным кандидатом, и рассказали о сделанном предложении. Он был

взволнован и воодушевлен, рассматривая его как возможность придать смысл

своему во всех других отношениях безнадежному положению. Все это произвело

на него такое животворное действие, что, когда съемочная группа подъехала к

дому, ожидая найти прикованного к постели больного, они наткнулась на

полностью одетого Тэда, протирающего машину на заднем дворе.

Мы старались организовать съемку третьего сеанса Тэда наиболее щадящим

образом. Лишь присутствие в процедурной оператора, наличие осветительных

ламп и проводов отличало его от предыдущих. Благодаря контролю с помощью

кабельного телевизора запись звука и прочие операции можно было проводить на

расстоянии и извне комнаты. Согласно договоренности со съемочной группой,

интересы Тэда стояли на первом месте и в случае серьезных помех нормальному

ходу сеанса мы могли в любой момент прервать съемку независимо от финансовых

потерь.

 

Третий сеанс ЛСД-mepanuu

В таких условиях Тэд получил третью дозу ЛСД. Характер данного сеанса

объединяет элементы, присущие первому и второму этапам лечения. В самом

начале Тэд испытал мощное религиозное переживание. Ему казалось, что он

находится в огромном соборе, украшенном прекрасными витражами. Храм

наполняло присутствие Бога, и Тэд пережил опыт общения с Ним. Он вновь видел

жизнь, как бесконечную последовательность циклов, в которых возникновение,

бытие и уничтожение являлись лишь главами одной и той же великой книги. Это

не было простым повторением переживаний первых двух сеансов. Тэд мог уловить

новые измерения и отдельные аспекты, ранее оставшиеся скрытыми от него.

Затем в переживании начало доминировать чувство недоверия, подобно тому, как

это происходило первый раз, хотя и в гораздо более мягкой форме. Он избавился от ряда отрицательных

переживаний, связанных с женщинами, и исторг из себя сильную враждебность к

женщинам, встречавшимся на его жизненном пути: тетке, нескольким подружкам,

а особенно -- к Лили. Как только воспоминания об ее изменах и беременности

вместе с памятью о лживом поведении, связанном с болезнью, всплыли в его

сознании, Тэд ощутил сильнейшую горечь, негодование и возбуждение. Он

сдернул повязку, и по мере того как, смотрел на Джоан, она начала на глазах

меняться, превращаясь сначала в Лили, а затем в олицетворение и

персонификацию женского коварства. В ходе превращения и с его помощью Тэду

удалось вывести большую часть своего глубоко спрятанного раздражения. После

этого драматичного эпизода и восстановления доверия, он смог вновь слиться с

положительными ощущениями, характерными для первой части сеанса. Когда

позднее к нам присоединилась Лили, Тэд фактически уже чувствовал, что пройдя

сквозь направленный на нее эмоциональный взрыв, его чувства к Лили стали

гораздо глубже, чем когда-либо раньше. Он ощущал, как недоверие и сознание

уязвимости в связывающих их отношениях улетучиваются, а вместо них

поднимаются тепло и любовь. Мы закончили день семейным обедом. Тэд вышел из

сеанса в очень хорошем состоянии и весьма наслаждался едой. После обеда мы

отвезли Лили и Тэда домой и провели некоторое время у его кровати, обсуждая

ЛСД-переживание и события дня.

Третий сеанс усилил духовный взгляд Тэда на жизнь, болезнь и смерть.

Пленки, наговариваемые им, были полны утверждений, напоминающих буддийскую

философию и индийскую космологию. Он рассуждал о циклах рождения и смерти,

причинах страдания, необходимости отрешенного взгляда на мир. Чувство страха

почти исчезло, несмотря на быстро ухудшающееся состояние.

Вскоре после третьего сеанса мочеточник единственной оставшейся почки

закупорился, и у Тэда начали развиваться признаки уремии. Хотя состояние

было облегчено паллиативной операцией (см. детальное описание этого эпизода

на стр. 197), тело Тэда, истерзанное хронической болезнью и ослабленное

длительной интоксикацией шлаками, начало проявлять признаки глубокого

отравления. Он быстро терял вес и на глазах угасал.

Мы уехали из Балтимора через месяц после последнего сеанса Тэда. Перед

отъездом зашли к нему, и было ясно, что видимся в последний раз. В конце

визита мы помолчали несколько минут,

 

 

глядя друг на друга. Тэд прервал молчание: "Мое тело получило это, мое

тело насквозь проедено раком, для меня настало время уходить... Но мое

сознание незамутнено... Я теперь не боюсь... Я собираюсь совершить это...

Спасибо за всю вашу помощь..."

Позже мы узнали, что Тэд скончался через несколько недель после нашего

последнего визита. Трубка, с помощью которой прочищался мочеточник,

засорилась, и Тэда пришлось вновь госпитализировать. Лили много времени

проводила с ним в больничной палате. В последний день жизни Тэд отослал жену

домой, настоятельно прося ее принести чистую пижаму. Лили покинула больницу,

чтобы выполнить просьбу. Медсестра, вошедшая в палату Тэда несколько минут

спустя, увидела его тихо отдыхающим, откинувшись на подушки. Подойдя ближе,

она увидела, что Тэд не дышит.

ДЖЕСС

 

Джесс был направлен к нам в тяжелом физическом и душевном состоянии. В

возрасте 32 лет ему уже была произведена частичная резекция верхней губы

из-за шелушащейся карциномы. Тринадцать лет спустя, он вновь попал в

больницу из-за неконтролируемого развития рака того же типа. Большие,

видимые глазом разрастания соединительной ткани находились на левой части

шеи, справа на лице и вокруг лба. Он жаловался на острые боли, сильную

слабость, быструю утомляемость, кашель и затруднения при глотании. Все это

соединялось с глубокой депрессией, эмоциональной неустойчивостью,

непреодолимым желанием плакать и жадной тягой к жизни. Джесс страдал также

от неэстетичных сторон своей болезни: изменения формы лица и шеи, запаха

бинтов, пропитанных тканевой жидкостью, вытекающей из накожных язв.

Злокачественная опухоль развивалась довольно быстро, несмотря на применение

химио- и лучевой терапии. Поскольку этот процесс уже никак нельзя было

остановить, Джесса приняли в программу ДПТ-терапии, чтобы ослабить душевные

и физические страдания.

В ходе подготовки к психоделическому сеансу Джесс рассказал нам свою

сложную жизнь. Он был одним из 16 братьев и сестер, осиротевших после гибели

родителей в автомобильной катастрофе; Когда это случилось, ему было 5 лет.

До 14 лет он

 

 

воспитывался в сиротском приюте, после чего начал работать и обрел

независимость. Он несколько раз менял места работы, но из-за плохого

образования нигде не мог хорошо устроиться. Его первой работой было место

разнорабочего на ферме, затем он переехал в Балтимор и работал там

плотником, водопроводчиком и кровельщиком.

Джессу всегда не везло с женщинами. После нескольких поверхностных

связей, он женился на женщине, воспитанной в строгой католической традиции и

только начавшей освобождаться от сковывающего прошлого. Брак оказался

непрочным и распался примерно через год, когда жена вступила в связь с

другим. Джесс, узнав об этом, устроил драку с соперником. Жена

демонстративно ушла, и больше они не виделись.

В течение 15 лет до встречи с нами у Джесса были довольно устойчивые

отношения с вдовой, значительно старше его. Их дружба имела и сексуальный

аспект, однако все прекратилось за год до ДПТ-терапии. Вдова вместе с

сестрой самоотверженно заботились о Джессе, деля с ним маленькую квартирку и

практически служа ему круглосуточными сиделками. Джесс, будучи убежденным

католиком, испытывал из-за этой связи глубокое чувство вины. Он верил, что

брак, заключенный в церкви, связывает людей вечными узами, которые не

разрывает ни разлука, ни даже физическая смерть. Он считал, что его

обязанности по отношению к жене оставались прежними, независимо от ее ухода.

В ходе подготовки к сеансу ДПТ-терапии Джесс выразил непреодолимый

страх перед смертью. Когда он думал о ней, перед ним вставали две

возможности, и каждая была по-своему пугающей. Согласно первой, смерть

представлялась абсолютным концом всему, шагом во тьму и в ничто, где все

исчезает. Альтернативой была христианская концепция, с которой он знаком с

детства в связи со строгим католическим воспитанием. Она гласила, что душа и

индивидуальность не погибают со смертью, а существуют вечно, и качество этой

посмертной жизни зависит от поведения человека на земле. Такая перспектива

не воодушевляла Джесса. С одной стороны, она была не очень-то убедительной,

с другой, -- если она все же была верной -- он видел себя навечно проклятым,

обреченным на муки ада за то, что прожил жизнь во грехе. В результате Джесс

отчаянно цеплялся за жизнь и был полон глубокой тревогой.

 

 

В день сеанса Джесс проявил почти детский страх. Ему было введено

внутримышечно 90 миллиграммов ДПТ, и пришлось приложить немало усилии, чтобы

убедить его надеть повязку на глаза и наушники. Начало сеанса было отмечено

яростным сопротивлением воздействию препарата. Казалось, Джесс держался за

реальность с той же страстной решимостью, с какой цеплялся за жизнь. Борьба

против переживания отмечалась сильными физическими страданиями: он кашлял,

его тошнило и, наконец, началась повторяющаяся рвота. Джесс был захлестнут

воздействием того, что вырывалось из его собственного подсознания. Музыка

звучала резко, громко, искаженно, и он воспринимал ее как нападение на себя.

Он чувствовал, что умрет, если поддастся переживанию. Несколько раз Джесс

выразил глубокое сожаление о том, что принял препарат.

За время героической борьбы невероятное количество образов и картин

прошло перед его глазами. Он был в них и наблюдателем, и участником. Рвота

сопровождалась видением гигантских, пугающих созданий различного вида,

нападающих и пытающихся его уничтожить. Он видел тысячи агрессивных и

разрушительных батальных сцен, а также другие ситуации, в которых "люди

погибали и избавлялись от себя". Был долгий эпизод, во время которого Джесс

видел многочисленные свалки, заполненные трупами, тушами, скелетами,

гниющими отбросами, мусорными баками, и все это воняло. Его собственное тело

валялось там же, завернутое в вонючие бинты, изъеденное раком, кожа вся

полопалась, из нее текло, и она была сплошь покрыта злокачественными язвами.

Затем из ниоткуда появился огненный шар, втянувший все месиво и весь мусор в

очищающее пламя и поглотивший их. В результате тело и кости Джесса были

уничтожены, но душа сохранилась. Он увидел себя на Страшном Суде, где Бог

(Иегова) взвешивал его праведные и грешные поступки. В этот, как Джес-су

представлялось, час последней расплаты в памяти вспыхивало бесчисленное

количество воспоминаний из всех периодов жизни. Наконец, совершенное им

добро перевесило грехи и проступки. Будто распахнулись тюремные врата, и он

стал свободен. Тут же послышалась божественная музыка, пение ангелов, и

Джесс начал постигать смысл переживания. Нижеследующее обращение пришло к

нему сверхъестественным, внечувственным образом и пронизало все его

существо: "Когда ты умрешь, твое тело будет уничтожено, но ты будешь спасен.

Душа будет с тобой вечно. Ты

 

 

вновь вернешься на землю, и вновь будешь жить, но не знаешь, чем

станешь на будущей земле".

В результате этого переживания боли у Джесса ослабели, а депрессия и

тревога исчезли. Он вышел из сеанса с глубокой верой в возможность

перевоплощения, то есть с концепцией, чуждой его собственной религиозной

традиции, и которую его сознание сотворило при данных необычных

обстоятельствах. Было очень трогательно наблюдать, как Джесс борется с

ограниченностью своей эрудиции, чтобы воспринять характер и суть

переживания. Он не знал, что, говоря о перерождениях, описывал концепцию,

являющуюся становым хребтом религиозной и философской мысли Востока, а также

составной частью многих других культурных традиций. Он был некатегоричен в

формулировках и буквально оправдывался, когда говорил о своем новом

убеждении, боясь, что сомнение в традиционных христианских ценностях может

быть воспринято как симптом психического расстройства.

По-видимому, у Джесса развилось новое отношение к неизбежности смерти,

и он по-иному подошел к признанию положения, в котором находился.

Перспектива грядущего рождения освобождала его от цепляния за тело,

уничтожаемое раком. Теперь он рассматривал тело как тяжесть и несправедливое

усложнение жизни своей верной подруги и ее сестры, взваливших на себя

обязанности по поддержанию его функционирования. Джесс мирно скончался

спустя пять дней -- возможно, чуть раньше, чем следовало, -- капитулировав в

борьбе с неизбежностью смерти, будто торопясь получить новое тело на

"будущей земле".

СЮЗАННА

 

Сюзанну прислал к нам ее лечащий врач из отделения гинекологии

Синайской больницы. Она была привлекательной, тонко чувствующей и умной

женщиной, разведенной, матерью троих детей. В момент нашей первой встречи ей

было 32 года, и она занималась изучением психологии. Сюзанна была

госпитализирована по поводу застарелого рака в области гинекологии с

множественными метастазами в тазовой области. Несмотря на полное удаление

матки и последующий курс интенсивного облучения, новообразования затронули

нервные центры, расположенные вдоль спинного хребта, что причиняло

невыносимые боли, лишь частично смягчаемые морфином. Лечащий хирург предложил провести

хордотомию, то есть операцию на спинном мозге, состоящую из перерезания

некоторых нервных пучков, ответственных за передачу болевых импульсов.

Сюзанна стояла перед серьезной проблемой: она отчаянно жаждала уменьшить

боль, но в то же время не могла решиться на рискованную операцию,

последствием которой могли стать паралич ног и недержание мочи. Она впала в

глубокую депрессию, вплоть до серьезных размышлений о самоубийстве;

чувствовала себя абсолютно опустошенной, не проявляла ни к чему интереса и

ничем не могла заниматься. Сюзанна охотно откликнулась на предложение о

проведении психоделиче-ской терапии, особенно, когда узнала, что иногда ее

следствием было смягчение неустранимых болей, вызванных раковыми

заболеваниями.

В ходе подготовительного периода мы ознакомились с волнующей жизненной

историей Сюзанны. Особенное впечатление на нас произвело то, что она была

полностью лишена детства. Ее мать была красивой, но эмоционально

неустойчивой женщиной, чье легкое поведение порой принимало форму

проституции. Она была замужем пять раз и имела массу поклонников. Сюзанна

проводила детство, в основном, в одиночестве. Мать не заботилась даже об

элементарных вещах. Сюзанна вспоминала, что часто голодала, иногда

выпрашивала еду у соседей, иногда выискивала остатки пищи на помойках. Ее

чувства в отношении матери были очевидны: она описывала ее как лживую и

властную женщину, пагубно влиявшую на нее. Аскетические и строгие порядки

школы-интерната, в которую определили Сюзанну, показались ей более

приятными, чем то, что было дома. Приступы глубокой депрессии,

сопровождавшиеся картинами самоубийства, паническая боязнь темноты и ужасные

ночные кошмары, характерные для периода детства, дополняют картину

эмоциональных проблем Сюзанны того времени.

Юность и взрослые годы также прошли под знаком трудностей и проблем. У

нее было всего несколько поверхностных связей до встречи с будущим супругом.

Их отношения, вначале волнующие и полноценные, резко ухудшились после

вступления в брак. Сюзанна подвергалась эмоциональным, а позднее и

физическим надругательствам со стороны мужа и к моменту развода была

вынуждена лечь в психиатрическую больницу. Вследствие ее душевной неустойчивости детей передали отцу. Сюзанна редко их видела и

отчаянно тосковала по ним.

Вскоре после развода она стала жить с Майклом, безработным художником.

Материально их поддерживала ее мать, которая, как рассказывала Сюзанна, к

этому времени стала пытаться искупить свою вину за пренебрежение к дочери в

детстве и, кроме того, использовала деньги, как средство воздействия на них.

Сюзанна прилагала значительные усилия, чтобы освободиться от тесных

двойственных отношений, связывающих ее с матерью, и "перерезать пуповину".

Беды Сюзанны в области гинекологии начались во время поездки в Мексику.

Она заразилась дизентерией; начались маточные кровотечения. По возвращении

она сделала анализ Папа и ей провели цервикальную биопсию. Результат был

утвердительный. Она переживала создавшееся положение со страхом, была

угнетена и горько плакала в течение многих дней. Иногда у нее возникали

приступы ярости: она чувствовала, что жизнь сыграла с ней дурную шутку.

Появилась сильная тяга к самоубийству. Единственное, что удерживало, -- это

ощущение какого-то неуловимого и глубокого смысла в происходящем. Сюзанна

связывала возникновение этого ощущения с необычным религиозным переживанием,

спонтанно случившимся у нее после операции по Удалению матки. Она ощутила

выход из тела и полет над Сан-Франциско, озаренном тысячью огней. Вся

физическая боль и душевные мучения испарились, она ощущала экстаз и

трансцендентальную благостность. В течение приблизительно недели после

переживания у Сюзанны сохранялась способность произвольно покидать тело и

ощущать сходные переживания, но она побоялась продолжать эти эксперименты.

 

Первый сеанс ДПТ-mepanuu

 

Первый сеанс Сюзанны прошел трудно и драматично. Вскоре после

впрыскивания 120 миллиграммов ДПТ она почувствовала, как все завертелось, и

она оказалась втянутой в бесконечную борьбу, подавляющую и абсолютно

непонятную. Сюзанна была необычайно напряжена и судорожно хватала ртом

воздух. Все ее тело сотрясалось, бедра дрожали. Основным ощущением было

чувство сильной боли и разбитости. Она пыталась оборвать переживание, но

усилия, судя по всему, были безнадежными. Волны

 

 

дурноты пронизывали ее существо и, наконец, нашли выход в неудержимой

рвоте, имевшей мощное очистительное действие.

Во время этой фазы мы пытались помочь Сюзанне, но наш контакт был очень

ограниченным. Она была полностью поглощена происходящим. Позже она описала

свои отчаянные усилия, как попытку прорваться сквозь огромную пирамидальную

массу блестящего черного материала, походившего на гору из антрацита с

рваными краями. Она ощущала, как выгрызает и проедает себе путь сквозь эту

массу, раздирая ее пальцами. Когда она, в конце концов, вырвалась наружу, то

увидела плавающие формы розовых и золотых оттенков. Сюзанна чувствовала, что

розовое символизирует боль, а золотое - добро. Затем переживание ввергло ее

в мир бесчисленных красок, а после этого -- в картины закручивающихся

галактик. Позже Сюзанна интерпретировала черную гору, из которой она

вырвалась, как символ смерти.

В результате сеанса душевное состояние Сюзанны значительно улучшилось.

Ее депрессия абсолютно прошла, страхи ослабели, и она ощущала прилив

бодрости и сил. Однако не произошло улучшения в той области, где мы ждали

его больше всего:

мучительные боли остались. Так как единственной альтернативой была

хирургическая операция на нервном стволе, то мы назначили второй сеанс

ДПТ-терапии вскоре после первого, чтобы дать Сюзанне еще один шанс.

 

Второй сеанс ДПТ-терапии

 

В ходе второго сеанса Сюзанне была внутримышечно введена та же доза ДПТ

-- 120 миллиграммов. Через несколько минут после впрыскивания у нее

появилось чувство тошноты. На этот раз она четко связала это ощущение с

беременностью. Сюзанна воспринимала себя беременной и одновременно плодом в

матке. У нее усилилось слюноотделение, и она ощущала слюну как амниотическую

жидкость. Внезапно перед ней возникло пятно от разбрызганной крови. Через

мгновенье все, казалось, было залито кровавыми потоками. Она начала

переживать ряд различных смертей и рождений, необычную смесь агонии смерти и

экстаза рождения. Она металась между ощущением загнанности в угол и

отчаянными попытками вырваться и освободиться, между муками метафизического

одиночества и стремлением к воссоединению, между гневом, убийственной

яростью и чувством страстной

 

 

любви. Сюзанна ощущала глубокую связь между собой и всеми когда-либо

рожавшими женщинами, между собой и всеми когда-либо рожденными детьми. Затем

она ощутила себя каждым из них по очереди. Посредством рождения и смерти она

как бы оказалась

рыдающими от боли. Она рыдала вместе с ними и одновременно была ими,

испытывая экстаз от этого единства в агонизирующей боли. Несколько раз

Сюзанна наскакивала на нечто, подобное воспоминаниям из прошлых рождений. В

одном из них она была африканкой, бегущей со своими соплеменниками по

выжженной солнцем равнине. В конце эпизода ее убивали брошенным в спину

копьем, которое глубоко пронзило ее. Она потеряла сознание и скончалась. В

другой картине она родила ребенка в средневековой Англии. Позже Сюзанна

превратилась в летящую в небесах птицу, которую сбили стрелой, и она упала

на землю, сломав крыло. Наконец, все сменяющие друг друга картины рождений и

смертей, по-видимому, слились в мощный суммарный образ: Сюзанна стала

матерью всех людей, когда-либо убитых в войнах в течение всей истории

человечества. Преображаясь во всех этих матерей и детей, она ощущала, как

растет в себе и пытается дать жизнь самой себе. В заключительной смене

рождения и смерти ее взрослое "Я" умерло, а вместо него родилась новая,

детская сущность. Затем она стала мельчайшей пылинкой, затерянной в

пространстве, в беспредельном космосе, заполненном прекрасными звездами.

Позже в ходе сеанса, уже приходя в себя, Сюзанна вспомнила различные

периоды своей жизни. Ощутила себя младенцем, плачущим в колыбели,

освободилась от ночных кошмаров, мучивших ее в детстве, из-за которых ей

приходилось спать при свете. Видела драку отца с матерью. Она была в

состоянии вновь пережить эти события и переоценить их, исходя из обретенного

нового универсального проникновения в суть вещей. Затем она ощутила глубокую

любовь к Майклу и желание увидеть его на процедуре.

Второй сеанс ДПТ-терапии не принес ожидаемого облегчения болей Сюзанны.

В последующие дни физические страдания ее были мучительны, как и раньше.

Однако во всех других отношениях она выиграла от переживания. Депрессия