Глава 21. Сказка о трех братьях

 

Гарри обернулся к Рону и Гермионе. Они, повидимому, тоже не поняли то, что сказал Ксенофилиус.

— Дары Смерти?

— Совершенно верно, — подтвердил мистер Лавгуд. — Вы о них не слыхали? Это меня не удивляет. Очень, очень немногие волшебники в них верят, чему подтверждением — тот твердолобый юноша на свадьбе вашего брата, — он поклонился Рону, — который набросился на меня, приняв этот знак за символ известного темного волшебника. Какое невежество! В Дарах Смерти нет ничего темного — по крайней мере в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово. Те, кто верит в Дары, носят этот знак, чтобы по нему узнавать единомышленников и помогать друг другу в Поисках.

Он бросил в чашку с настоем лирного корня несколько кусочков сахару и размешал.

— Простите, — сказал Гарри, — я так ничего и не понял.

Он из вежливости отхлебнул настой и чуть не задохнулся — это была жуткая гадость, чтото вроде разжиженного драже «Берти Боттс» со вкусом соплей.

— Видите ли, те, кто верят, разыскивают Дары Смерти, — объяснил мистер Лавгуд и причмокнул губами, явно наслаждаясь вкусом настоя.

— А что это такое — Дары Смерти? — спросила Гермиона.

Ксенофилиус отставил в сторону пустую чашку:

— Я полагаю, вы все читали «Сказку о трех братьях»?

— Нет, — сказал Гарри.

— Да, — сказали Рон и Гермиона: Ксенофилиус торжественно кивнул:

— С этой сказки все и началось, мистер Поттер. Где-то у меня она была…

Он рассеянно оглядел горы книг и пергаментов, но тут Гермиона сказала:

— Мистер Лавгуд, у меня с собой есть экземпляр. — Она вытащила из сумочки «Сказки барда Бидля».

— Оригинал? — вскинулся Ксенофилиус. Гермиона кивнула. — В таком случае, может быть, вы прочитаете нам ее вслух? Тогда всем сразу станет ясно, о чем речь.

— Ну… хорошо, — неуверенно согласилась Гермиона.

Она раскрыла книгу, и Гарри увидел наверху страницы тот самый символ. Гермиона кашлянула и начала читать.

— «Жилибыли трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать. Шли они в сумерках дальней дорогой…»

— А нам мама всегда говорила — в полночь, — перебил Рон.

Он устроился слушать с удобством, развалившись в кресле, вытянув ноги и закинув руки за голову. Гермиона раздраженно взглянула на него.

— Извини, просто «в полночь» как-то страшнее! — сказал Рон.

— Ага, нам в жизни как раз страхов не хватает, — не удержался Гарри и тут же, спохватившись, оглянулся на Ксенофилиуса, но тот как будто не особенно прислушивался, стоя у окна и глядя в небо. — Читай дальше, Гермиона!

— «…и пришли к реке. Была она глубокая — вброд не перейти, и такая быстрая, что вплавь не перебраться. Но братья были сведущи в магических искусствах. Взмахнули они волшебными палочками — и вырос над рекою мост. Братья были уже на середине моста, как вдруг смотрят — стоит у них на пути ктото, закутанный в плащ.

И Смерть заговорила с ними…»

— Извини, — перебил Гарри. — С ними заговорила Смерть?

— Это же сказка!

— А, понятно, извини. Давай дальше.

— «И Смерть заговорила с ними. Она очень рассердилась, что три жертвы ускользнули от нее, ведь обычно путники тонули в реке. Но Смерть была хитра. Она притворилась, будто восхищена мастерством троих братьев, и предложила каждому выбрать себе награду за то, что они ее перехитрили.

И вот старший брат, человек воинственный, попросил волшебную палочку, самую могущественную на свете, чтобы ее хозяин всегда побеждал в поединке. Такая волшебная палочка достойна человека, одолевшего саму Смерть! Тогда Смерть отломила ветку с куста бузины, что рос неподалеку, сделала из нее волшебную палочку и дала ее старшему брату.

Второй брат был гордец. Он захотел еще больше унизить Смерть и потребовал у нее силу вызывать умерших. Смерть подняла камешек, что лежал на берегу, и дала его среднему брату. Этот камень, сказала она, владеет силой возвращать мертвых.

Спросила Смерть младшего брата, чего он желает. Младший был самый скромный и самый мудрый из троих и не доверял он Смерти, а потому попросил дать ему такую вещь, чтобы он смог уйти оттуда и Смерть не догнала бы его. Недовольна была Смерть, но ничего не поделаешь — отдала ему свою мантиюневидимку».

— У Смерти есть мантияневидимка? — снова перебил Гарри.

— Чтобы подкрадываться к людям незаметно, — объяснил Рон. — Иногда ей надоедает гоняться за ними, вопя и размахивая руками… Извини, Гермиона.

— «Тогда отступила Смерть и пропустила троих братьев через мост. Пошли они дальше своею дорогой, и всё толковали промеж собой об этом приключении да восхищались чудесными вещицами, что подарила им Смерть.

Долго ли, коротко ли, разошлись братья каждый в свою сторону.

Первый брат странствовал неделю, а может, больше, и пришел в одну далекую деревню. Отыскал он там волшебника, с которым был в ссоре. Вышел у них поединок, и, ясное дело, победил старший брат — да и как могло быть иначе, когда у него в руках Бузинная палочка? Противник остался лежать мертвым на земле, а старший брат пошел на постоялый двор и там давай хвастаться, какую чудопалочку он добыл у самой Смерти, — с нею никто не победит его в бою.

В ту же ночь один волшебник пробрался к старшему брату, когда он лежал и храпел, пьяный вдрызг, на своей постели. Вор унес волшебную палочку, а заодно перерезал старшему брату горло.

Так Смерть забрала первого брата.

Тем временем средний брат вернулся к себе домой, а жил он одинодинешенек. Взял он Камень, что мог вызывать мертвых, и три раза повернул в руке. Что за чудо — стоит перед ним девушка, на которой он мечтал жениться, да только умерла она раннею смертью.

Но была она печальна и холодна, словно какаято занавесь отделяла ее от среднего брата. Хоть она и вернулась в подлунный мир, не было ей здесь места и горько страдала она. В конце концов средний брат сошел с ума от безнадежной тоски и убил себя, чтобы только быть вместе с любимой.

Так Смерть забрала и второго брата.

Третьего же брата искала Смерть много лет, да так и не нашла. А когда младший брат состарился, то сам снял Мантиюневидимку и отдал ее своему сыну Встретил он Смерть как давнего друга, и своей охотой с нею пошел, и как равные ушли они из этого мира».

Гермиона закрыла книгу.

С полминуты Ксенофилиус как будто не замечал, что она закончила чтение, потом встрепенулся, оторвал взгляд от окна и сказал:

— Ну вот.

— Простите? — переспросил Гарри.

— Вот это и есть Дары Смерти, — ответил Ксенофилиус.

Он выудил из кучи всякого хлама гусиное перо и вытянул обрывок пергамента, засунутый между книгами.

— Бузинная палочка. — Ксенофилиус провел на пергаменте вертикальную черту. — Воскрешающий камень. — Он изобразил поверх черточки круг. — Мантияневидимка. — Он заключил черту и круг в треугольник.

Получился тот самый знак, что не давал покоя Гермионе.

— Все вместе — Дары Смерти, — объяснил мистер Лавгуд.

— Но в сказке даже нет таких слов — Дары Смерти! — воскликнула Гермиона.

— Конечно, нет, — согласился Ксенофилиус с дико раздражающим самодовольством. — Это детская сказка, ее рассказывают для забавы, а не для наставления. Но люди понимающие знают, что легенда эта очень древняя и в ней идет речь о трех волшебных предметах, трех Дарах, обладатель которых победит саму Смерть.

Наступила пауза. Ксенофилиус опять выглянул в окно. Солнце уже спустилось к самому горизонту.

— Должно быть, Полумна уже наловила достаточно заглотов, — тихо проговорил он.

Рон сказал:

— Вы говорите: «победит Смерть», это в смысле…

— Победит. — Ксенофилиус небрежно махнул рукой. — Одолеет. Истребит. Ниспровергнет. Называйте как угодно.

— Получается… — Гермиона запнулась, явно стараясь, чтобы ее голос звучал не слишком скептически, — Вы верите, что эти волшебные предметы — эти Дары — существуют на самом деле?

Ксенофилиус снова поднял брови:

— Разумеется!

— Но ведь это… — Гермиона уже с трудом держала себя в руках. — Мистер Лавгуд, как же вы можете верить в такую…

— Полумна рассказывала мне о вас, юная леди, — повернулся к ней Ксенофилиус. — Насколько я понимаю, вы не лишены интеллекта, но страдаете крайней узостью мышления. Зашоренность ограничивает ваш кругозор.

— Ты бы примерила эту шапочку, Гермиона, — предложил Рон, давясь от смеха и кивая на дурацкую сбрую с крылышками.

— Мистер Лавгуд, — опять заговорила Гермиона, — как всем известно, мантииневидимки существуют. Они очень редки, но они есть. Однако…

— Нетнет, мисс Грейнджер, третий Дар Смерти — не простая мантияневидимка! То есть это не обычная дорожная мантия, насыщенная дезиллюминационными чарами или заговоренная для отвода глаз, — поначалу она успешно скрывает своего владельца, но с годами чары истощаются и мантия мутнеет. Нет, тут речь идет об истинном чуде — Мантии, которая делает своего хозяина абсолютно невидимым на неограниченное время, причем его невозможно обнаружить никакими заклинаниями! Много вам таких попадалось, мисс Грейнджер?

Гермиона открыла рот и тут же опять закрыла, совсем смешавшись. Все трое переглянулись. Гарри понял, что они думают об одном и том же. Именно такая Мантия была при них в эту самую минуту.

— Вот видите! — сказал Ксенофилиус, как будто только что сразил их неопровержимым аргументом. — Никто из вас не встречал подобной вещи. Ее владелец был бы невероятно богат, не правда ли?

Он еще раз выглянул в окно. Вечернее небо чуть заметно порозовело.

— Ладно, — растерянно проговорила Гермиона. — Предположим, что Мантия существует. А как же Камень, мистер Лавгуд? Как вы его назвали — Воскрешающий камень?

— И что вас интересует?

— Такого не может быть!

— Докажите, — сказал Ксенофилиус. Гермиона чуть не задохнулась от возмущения:

— Это же… Простите, мистер Лавгуд, но это просто смешно! Как я могу доказать, что Камня не существует? Может, мне собрать все камни на свете, перебрать по одному и проверить? Так можно договориться до того, что вообще все возможно, если никто не доказал, что этого не существует!

— Вот именно, — сказал Ксенофилиус. — Приятно видеть, что вы наконецто впустили в свое сознание более широкий взгляд на вещи.

— А Бузинная палочка, — быстро спросил Гарри, не давая Гермионе времени ответить, — вы считаете, она тоже существует?

— О, тому есть много свидетельств! — воскликнул Ксенофилиус. — Судьбу Бузинной палочки легче всего проследить благодаря своеобразному способу, каким она переходит от одного владельца к другому.

— А как она переходит? — спросил Гарри.

— Новый хозяин Бузинной палочки должен силой отнять ее у прежнего владельца, — ответил Ксенофилиус. — Вы, конечно, слышали о том, как Эгберт Эгоист в смертном бою добыл Бузинную палочку у Эмерика Отъявленного? Также о том, как Годелот скончался в собственном подвале после того, как у него забрал эту Палочку родной сын Геревард? О злодее Локсии, забравшем ее у Варнавы Деверилла, которого он убил? По страницам истории волшебного мира тянется кровавый след Бузинной палочки!

Гарри покосился на Гермиону Она хмуро уставилась на Ксенофилиуса, однако возражать не пыталась.

— И где, повашему, сейчас Бузинная палочка? — спросил Рон.

— Увы, кто знает? — отозвался Ксенофилиус, глядя в окно. — Кто знает, где сокрыта Бузинная палочка? След прерывается на Аркусе и Ливии. Кто может сказать, который из них на самом деле победил Локсия и забрал Бузинную палочку? И кем он был, в свою очередь, побежден? Об этом, увы, история умалчивает.

Наступила пауза. Наконец Гермиона спросила довольно натянуто:

— Мистер Лавгуд, а семья Певереллов имеет какоенибудь отношение к Дарам Смерти?

Ксенофилиус как будто растерялся, а у Гарри в голове шевельнулось какоето воспоминание. Певерелл… он уже слышал раньше эту фамилию…

— Так что же вы мне голову морочили, барышня! — Ксенофилиус выпрямился в кресле, выпучив глаза на Гермиону. — Я думал, вы ничего не знаете о Поиске! Многие искатели убеждены, что семья Певереллов имеет самое что ни на есть прямое отношение к Дарам Смерти!

— Кто это — Певереллы? — спросил Рон.

— Это имя было написано на надгробном камне в Годриковой Впадине, и там был знак! — Гермиона не сводила глаз с мистера Лавгуда. — Там был похоронен Игнотус Певерелл.

— Именно, именно! — откликнулся Ксенофилиус, наставительно подняв кверху палец. — Знак Даров Смерти на могиле Игнотуса и есть решающее доказательство!

— Доказательство чего? — спросил Рон.

— Того, что три брата из сказки на самом деле — трое братьев Певереллов: Антиох, Кадм и Игнотус! Они и были первыми владельцами Даров.

Ксенофилиус в очередной раз выглянул в окно, встал, забрал поднос и направился к лестнице.

— Останетесь пообедать? — крикнул он, спускаясь. — У нас все спрашивают рецепт ухи из пресноводных заглотов!

— Чтобы представить его в Отделение ядов в больнице святого Мунго, — тихонько пробормотал Рон.

Гарри подождал, пока не стало слышно, как мистер Лавгуд возится на кухне, и только тогда спросил Гермиону:

— Что скажешь?

— Ох, Гарри, это же полная чепуха! Символ наверняка означает чтото совсем другое. Только время зря потеряли.

— Ну так это же человек, который подарил миру морщерогих кизляков! — хмыкнул Рон.

— Ты тоже ему не веришь? — спросил Гарри.

— Нет, конечно. Самая обычная сказочка с моралью, разве нет? «Не нарывайся на неприятности, не хвастайся, не лезь в драки, не суйся, куда не просят. Всяк сверчок знай свой шесток, сиди тише воды, ниже травы, и все будет хорошо». Может, отсюда и пошло это суеверие, якобы бузинные палочки приносят несчастье.

— Это ты о чем?

— Типичный предрассудок. «Родилась в мае — выйдешь замуж за магла». «В сумерки наколдовано — к полночи развеется». «Палочка из бузины доведет до беды». У мамы полно таких присказок. Да вы, наверное, сто раз слышали.

— Мы с Гарри выросли среди маглов, — напомнила Гермиона. — У них совсем другие суеверия.

Она тяжело вздохнула — из кухни повеяло чемто на редкость вонючим. Одно хорошо: разозлившись на мистера Лавгуда, она забыла наконец, что гневается на Рона.

— Я думаю, ты прав, — сказала она Рону. — Это обыкновенная сказка с моралью. Совершенно очевидно, какой из Даров нужно выбрать…

Дальше все трое заговорили одновременно.

— Мантию, — сказала Гермиона.

— Палочку, — сказал Рон.

— Камень, — сказал Гарри.

Они ошарашенно уставились друг на друга.

— Ясно, что по идее нужно выбрать Мантию, — сказал Рон Гермионе, — только с такой палочкой никакая невидимость не нужна. Палочка, с которой невозможно проиграть, подумай сама, Гермиона!

— Мантияневидимка у нас уже есть, — сказал Гарри.

— И она нас очень здорово выручала, если помните! — воскликнула Гермиона. — А от Палочки этой одни только неприятности…

— Просто орать про нее не надо на всех углах, — возразил Рон. — Только полный придурок станет бегать, махать ею над головой и вопить: «Смотрите, у меня непобедимая палочка, а ну суньтесь, если вы такие крутые!» Если помалкивать о ней…

— А получится ли помалкивать? — с сомнением спросила Гермиона. — Знаете, в одном Ксенофилиус оказался прав: веками ходят легенды о сверхмогущественных волшебных палочках.

— Серьезно? — удивился Гарри.

Гермиона сердито уставилась на него. Это выражение лица было им так знакомо, что Гарри и Рон растроганно улыбнулись друг другу.

— Смертоносная палочка, или Жезл судьбы, — они возникают под разными именами на протяжении столетий, как правило, в. руках какогонибудь темного волшебника, который ими хвастается направо и налево. Профессор Бинс упоминал некоторые из них, но… А, да все это ерунда. Волшебная палочка может не больше того, на что способен ее владелец. Просто некоторые волшебники обожают хвастаться, что их волшебная палочка длиннее и лучше, чем у других.

— А откуда известно, что все эти Смертоносные палочки и Жезлы судьбы на самом деле не одна и та же волшебная палочка? — спросил Гарри. — Просто в разные эпохи ее называли поразному.

— А на самом деле это, значит, и есть Бузинная палочка Смерти? — уточнил Рон.

Гарри засмеялся. Ему вдруг пришла в голову дикая мысль… Нет, это чушь. Его волшебная палочка была не из бузины, а из остролиста, и сделал ее Олливандер, пусть она и вела себя странно в ту ночь, когда Волан-де-Морт гнался за ним по небу. И разве могла она сломаться, если была непобедимой?

— А почему ты выбрал бы Камень? — поинтересовался Рон.

— Если бы можно было вызывать мертвых, мы могли бы вернуть Сириуса… Грозного Глаза… Дамблдора… Моих родителей…

Рон и Гермиона не засмеялись.

— Только если верить этому барду, они сами не захотят вернуться, так? — сказал Гарри, думая о сказке, которую они сейчас услышали. — Вообщето, помоему, не так много сказок о Камне, вызывающем умерших, да, Гермиона?

— Да, — грустно подтвердила она. — Я думаю, только мистер Лавгуд способен всерьёз вообразить, что это возможно. Скорее всего, Бидль взял за основу идею философского камня — тот дарует бессмертие, а этот воскрешает мертвых.

Вонь из кухни стала заметно сильнее. Пахло горелыми трусами. Гарри сомневался, хватит ли у них сил из вежливости съесть Ксенофилиусову стряпню.

— А Мантия? — медленно проговорил Рон. — Знаете, тут он прав. Я так привык к мантии Гарри, даже не задумывался, какая она замечательная. А ведь я никогда о другой такой не слышал. Она действует безотказно. Нас ни разу никто под ней не увидел.

— Естественно, Рон, она же невидимка!

— Нет, но он правду говорил про другие мантииневидимки, хотя их тоже не на кнат ведро, между прочим! Мне как-то в голову не приходило, только сейчас сообразил: я много раз слышал о том, что со временем чары на них изнашиваются, а от заклятии они рвутся и на них остаются дыры. Мантия Гарри не такая уж новая, она раньше была у его папы, а работает… идеально!

— Допустим, Рон, но вот Камень…

Пока друзья шепотом препирались, Гарри бродил по комнате, не слишком прислушиваясь. Он подошел к лестнице, рассеянно посмотрел вверх и обалдел. С потолка комнаты следующего этажа на него смотрело его собственное лицо.

Придя в себя, он понял, что это не зеркало, а роспись. Гарри стало любопытно, и он полез вверх по лестнице.

— Гарри, ты что? Нельзя же без приглашения!

Но Гарри уже добрался до верхнего этажа.

Потолок в комнате Полумны украшали пять замечательно выписанных лиц: Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и Невилл. В отличие от хогвартских портретов, они не двигались, но все же какаято магия в них была. Гарри показалось, что они дышат. Среди портретов, объединяя их в единое целое, вилась тонкая золотая цепочка, но, приглядевшись, Гарри понял, что на самом деле это тысячи раз повторенное золотыми чернилами слово: друзья… друзья… друзья…

Он почувствовал огромную нежность к Полумне. Оглядевшись, он увидел на столике у кровати фотографию: маленькая Полумна и рядом женщина, очень похожая на нее. Они стояли, обнявшись. Полумна на снимке выглядела куда более ухоженной, чем в жизни. Фотография была покрыта слоем пыли. Это показалось Гарри странным. Он осмотрелся внимательнее.

Чтото в комнате явно было не так. Светлоголубой ковер тоже был весь пыльный. В шкафу с распахнутыми дверцами не висела одежда, кровать выглядела холодной и неуютной, как будто в ней давно не спали. Поперек ближайшего окна на фоне кровавокрасного неба протянулась паутина.

Гарри сломя голову кинулся вниз по лестнице.

— Что случилось? — спросила Гермиона.

Гарри не успел ответить — из кухни показался Ксенофилиус, держа поднос, уставленный суповыми тарелками.

— Мистер Лавгуд, — крикнул Гарри, — где Полумна?

— Прошу прощения?

— Где Полумна?

Ксенофилиус застыл на верхней ступеньке.

— Я… я вам уже говорил. Она у ручья, возле Нижнего моста, ловит заглотов.

— А почему тогда вы накрыли поднос всего на четверых?

Ксенофилиус пытался заговорить и не мог. В комнате слышался только мерный стук печатного станка и тихий звон тарелок на подносе — у Ксенофилиуса дрожали руки.

— Помоему, Полумны давно здесь не было, — сказал Гарри. — Ее одежды не видно, кровать не застелена. Где она? И почему вы все время смотрите в окно?

Поднос выпал у Ксенофилиуса из рук. Тарелки запрыгали по полу, разбиваясь на куски. Гарри, Рон и Гермиона выхватили волшебные палочки. Ксенофилиус замер, не дотянувшись рукой до кармана. В этот миг печатный станок громко задребезжал, и изпод скатерти лавиной хлынули «Придиры». Станок перестал греметь. В комнате наконецто наступила тишина.

Гермиона нагнулась и подобрала с пола журнал, не отводя волшебной палочки от мистера Лавгуда.

— Гарри, смотри!

Он подошел к ней, перешагивая через нагромождения журналов. На обложке он увидел свою фотографию крупным планом, а поперек нее слова «Нежелательное лицо № 1» и объявление о награде.

— Видно, «Придира» поменял курс? — холодно спросил Гарри. Он стремительно соображал. — Так зачем вы выходили в сад, мистер Лавгуд? Отправить сову в Министерство?

Ксенофилиус облизал губы.

— Мою Полумну забрали, — прошептал он. — Изза моих статей. Полумну забрали, и я не знаю, где она, что с ней сделали. Но, может быть, они ее отпустят, если я… если я…

— Сдадите им Гарри? — закончила за него Гермиона.

— Не выйдет, — отрезал Рон. — Уходим! Освободите дорогу!

На Ксенофилиуса страшно было смотреть: он словно постарел на сотню лет, губы растянулись в ужасной усмешке.

— Они будут здесь с минуты на минуту. Я должен спасти Полумну. Я не могу ее потерять! Вы никуда не уйдете.

Он раскинул руки, загораживая лестницу, и Гарри вдруг представилась мама, точно так же заслонившая собой детскую кроватку.

— Мы не хотим с вами драться, — сказал он. — Отойдите, мистер Лавгуд.

— ГАРРИ!!! — вскрикнула Гермиона.

За окном промелькнули несколько человек верхом на метлах. Как только трое друзей отвернулись, Ксенофилиус выхватил волшебную палочку. Гарри вовремя понял свою ошибку и прыгнул в сторону оттолкнув Рона и Гермиону. Оглушающее заклятие Ксенофилиуса пролетело через всю комнату и задело рог взрывопотама.

Раздался чудовищный взрыв. Комната содрогнулась от грохота, посыпались щепки, бумажки и всякий мусор, поднялась густая белая пыль. Гарри подбросило в воздух, потом основательно приложило об пол. Он ничего не видел, только прикрывал голову руками от падающих обломков. Закричала Гермиона, чтото завопил Рон, жутко загромыхало железо — видно, Ксенофилиус не удержался на ногах и покатился вниз по винтовой лестнице.

Заваленный мусором и обломками, Гарри попытался встать. От пыли было не продохнуть и почти ничего не видно вокруг. Часть потолка обрушилась, в дыре торчали ножки кровати. На полу рядом с Гарри валялся бюст Кандиды Когтевран с отбитой щекой, в воздухе летали обрывки пергамента, а печатный станок опрокинулся набок и застрял поперек лестницы, ведущей в кухню. Рядом с Гарри зашевелилась белая фигура — Гермиона, покрытая пылью и похожая на еще одну статую, прижала палец к губам.

Внизу со стуком распахнулась дверь.

— Я говорил вам, Трэверс, что спешить некуда? — послышался грубый голос. — Говорил я, что этот псих, как обычно, бредит?

Раздался громкий треск, и Ксенофилиус вскрикнул от боли.

— Нет… нет… наверху… Поттер!

— Я тебя предупреждал на той неделе, Лавгуд, что мы больше не будем сюда мотаться по ложным вызовам! Не забыл еще прошлую неделю? Как ты пытался всучить нам за свою дочурку какоето идиотское устройство для головы? А на позапрошлой… — Снова треск, снова вскрик. — Размечтался, что получишь ее, если сумеешь нам доказать, что на свете существуют морще… (треск) рогие… (треск) кизляки!

— Нет! Нет! Умоляю! — захлебывался рыданиями Ксенофилиус. — Там правда Поттер! Правда!

— А теперь, оказывается, ты задумал нас взорвать! — проревел Пожиратель смерти.

Последовала целая очередь магических ударов, перемежавшихся жалобными криками Ксенофилиуса.

— Селвин, помоему, тут сейчас все рухнет, — спокойно заметил другой голос, эхом отдавшись от искореженных ступеней. — Лестница засыпана. Попробуем расчистить? Как бы дом не обвалился.

— Ты, лживая мразь! — крикнул волшебник по имени Селвин. — Ты небось в глаза не видел никакого Поттера! Вздумал заманить нас и прикончить? Думаешь, за такие штучки тебе вернут твою девчонку?

— Я клянусь… клянусь чем хотите — Поттер наверху!

— Гоменум ревелио! — произнес второй голос у подножия лестницы.

Гарри услышал, как ахнула Гермиона, и почувствовал, будто чтото пролетело над головой; на миг его накрыла тень.

— Селвин, там и впрямь ктото есть, — резким тоном произнес второй волшебник.

— Это Поттер, я же говорю, это Поттер! — всхлипывал Ксенофилиус. — Пожалуйста, отдайте мне Полумну, только отдайте Полумну…

— Получишь свою малявку, Лавгуд, — ответил Селвин, — если поднимешься сейчас наверх и приведешь мне Гарри Поттера. Но смотри, если это засада и там нас поджидает твой сообщник — не знаю, останется ли от твоей девчонки хоть кусочек, чтобы ты мог его похоронить.

У Ксенофилиуса вырвался протяжный крик, полный страха и отчаяния. Потом на лестнице послышались скрип и скрежет — это Ксенофилиус разгребал завалы.

— Пошли, — шепнул Гарри. — Надо уносить ноги.

Он начал выкапываться изпод обломков под прикрытием возни Ксенофилиуса на лестнице. Рона засыпало сильнее всех. Гарри и Гермиона как можно тише подобрались к нему через груды мусора и попробовали сдвинуть тяжелый комод, придавивший ему ноги. Пока Ксенофилиус пробивался все ближе к ним, Гермиона исхитрилась освободить Рона, применив заклинание Левитации.

— Отлично, — выдохнула Гермиона.

Лежавший поперек лестницы печатный станок затрясся. Ксенофилиусу оставалось одолеть всего несколько ступенек. Гермиона была все еще белая от пыли.

— Гарри, ты мне доверяешь? Гарри кивнул.

— Хорошо, — шепнула Гермиона, — тогда дай мне мантиюневидимку. Под ней пойдет Рон.

— А как же Гарри…

— Рон, не спорь! Гарри, держи меня крепче за руку. Рон, хватайся за плечо.

Гарри протянул ей левую руку. Рон исчез под мантией. Печатный станок задрожал сильнее — Ксенофилиус пытался приподнять его при помощи заклинания Левитации. Гарри не мог понять, чего дожидается Гермиона.

Она прошептала:

— Держитесь крепче… Вот сейчас…

Над сервантом показалось белое как бумага лицо Ксенофилиуса.

— Обливиэйт! — крикнула Гермиона, прицелившись ему в лицо волшебной палочкой, потом направила палочку в пол: — Депримо!

Она пробила здоровенную дыру в полу гостиной. Все трое камнем полетели вниз. Гарри мертвой хваткой вцепился в руку Гермионы. Внизу раздался крик, и Гарри на мгновение увидел двоих людей, разбегающихся в стороны, в то время как сверху на них валилась поломанная мебель и куски камня. Гермиона перекувырнулась в воздухе, и под грохот рушащегося дома Гарри утащило в темноту.

 

Глава 22. ДАРЫ СМЕРТИ

 

Гарри упал, задыхаясь, на траву, и сразу вскочил на ноги. Солнце только что зашло; они приземлились на краю какогото поля. Гермиона уже бегала по кругу, размахивая волшебной палочкой.

— Протего тоталум… Салъвио гексиа…

— Подлый предатель! — пропыхтел Рон, вылезая изпод мантииневидимки и перебрасывая ее Гарри. — Гермиона, ты гений, просто гений! До сих пор не верю, что мы оттуда выскочили!

— Каве инимикум… Я же говорила, что это рог взрывопотама! Я ему говорила! И вот его дом развалился.

— Так ему и надо, — буркнул Рон, рассматривая порванные джинсы и ссадины на ногах. — Как вы думаете, что с ним теперь сделают?

— Ох, надеюсь, они его не убьют! — застонала Гермиона. — Я потому и хотела, чтобы Пожиратели смерти успели увидеть Гарри — пусть знают, что Ксенофилиус их не обманывал!

— А меня почему спрятала? — спросил Рон.

— Ты же, считается, лежишь дома и болеешь обсыпным лишаем! Полумну схватили, потому что ее отец печатал в своем журнале статьи в защиту Гарри. Как ты думаешь, что будет с твоими родными, если тебя увидят с ним?

— А как же твои мама и папа?

— Они в Австралии. С ними ничего не должно случиться, они вообще ничего не знают.

— Ты гений, — повторил Рон, глядя на нее с благоговением.

— Это точно, Гермиона, — с жаром поддержал его Гарри. — Не знаю, что бы мы без тебя делали.

Гермиона просияла улыбкой, но сразу же снова стала серьезной.

— А как же Полумна?

— Ну, если они сказали правду и она еще жива… — начал Рон.

— Замолчи, замолчи! — вскрикнула Гермиона. — Она не могла погибнуть, не могла!

— Тогда она, наверное, в Азкабане, — предположил Рон. — Выживет ли она там — это другой вопрос. Многие не выдерживают…

— Полумна выдержит, — сказал Гарри. Он просто не мог допустить иного исхода. — Она гораздо крепче, чем кажется. Небось просвещает сейчас товарищей по камере насчет нарглов и мозгошмыгов.

— Надеюсь, что так, — вздохнула Гермиона и провела рукой по глазам. — Мне было бы ужасно жалко Ксенофилиуса, если бы…

— Если бы он не выдал нас Пожирателям смерти, ага, — сказал Рон.

Они поставили палатку, забились внутрь, и Рон заварил на всех чай. После того как они едва спаслись, холодная и душная палатка казалась уютной, родной и надежной.

Какоето время все молчали, потом Гермиона воскликнула:

— И зачем только мы туда сунулись? Гарри, ты был прав: получилось, как в Годриковой Впадине, бездарная потеря времени и ничего больше! Дары Смерти… Чушь какая… Хотя вообщето… — ей пришла в голову новая мысль, — может, Ксенофилиус все это сам выдумал? Не верит он ни в какие Дары, просто хотел нас задержать, пока не явятся Пожиратели смерти!

— Непохоже, — возразил Рон. — Между прочим, в состоянии стресса не так легко чтонибудь придумать. Вот я, когда меня поймали егеря, назвался Стэном Шанпайком, потому что о нем хоть чтото знал. Притвориться другим человеком проще, чем выдумать совсем новую личность. У папаши Лавгуда тоже был стресс, когда он старался нас задержать. Я думаю, он сказал правду — ну, по крайней мере, он сам верил, что это правда.

— Помоему, это несущественно, — сказала Гермиона. — Даже если он не врал, все равно я такой ужасной чепухи в жизни не слышала.

— Погоди, — сказал Рон. — Тайную комнату тоже считали выдумкой, так?

— Да не может этого быть, и все тут! Даров Смерти не существует!

— Ты все время это повторяешь, — сказал Рон, — а ведь один из них точно существует — Мантияневидимка.

— «Сказка о трех братьях» — это просто легенда, — твердо заявила Гермиона. — По сути, это история о страхе человека перед смертью. Если бы можно было выжить, просто спрятавшись под мантиейневидимкой, так у нас уже есть все, что надо!

— Ну, не знаю. Помоему, непобедимая волшебная палочка нам бы тоже не помешала, — проворчал Гарри, вертевший в руках нелюбимую палочку из терновника.

— Нет такой палочки, Гарри!

— Ты сама сказала, что таких палочек полнымполно — и Смертоносная палочка, и этот, как его…

— Ладно, даже если вообразить, что Бузинная палочка существует взаправду, что тогда скажешь про Воскрешающий камень? — Гермиона пальцами изобразила кавычки вокруг названия камня, и тон ее исходил сарказмом. — Никакая магия не способна воскрешать мертвых, и ничего тут не поделаешь!

— Когда моя палочка столкнулась с палочкой Сами-Знаете-Кого, появились мои мама и папа… и Седрик…

— Так ведь они на самом деле не вернулись из мертвых! — сказала Гермиона. — Это были вроде как… бледные подобия, это совсем не то же самое, что воскреснуть понастоящему.

— Ну, и в сказке девушка тоже не воскресла понастоящему. Там сказано, что для умерших нет места в подлунном мире. Но всетаки второй брат мог видеть ее и говорить с ней… Они даже жили вместе какоето время…

Гарри заметил в глазах Гермионы довольно странное выражение — сочувствие и еще чтото трудноопределимое. Она покосилась на Рона, и Гарри вдруг понял, что это — страх. Он напугал ее своими разговорами о жизни с покойниками.

— А этот тип, Певерелл, который похоронен в Годриковой Впадине, — быстро сказал он, стараясь рассуждать как человек со здоровой психикой, — ты о нем и правда ничего не знаешь?

— Нет, — ответила Гермиона, явно обрадовавшись перемене разговора. — Я проверила. Будь он знаменитостью, наверняка о нем было бы гденибудь сказано. Я нашла только одно упоминание фамилии «Певерелл» — в книге «Природная знать. Родословная волшебников». Я ее взяла почитать у Кикимера, — объяснила она, заметив, что Рон поднял брови. — Там перечислены чистокровные волшебники, чей род к нашему времени прервался по мужской линии. Как я поняла, с семьей Певерелл это случилось с одной из первых.

— Как это — прервался по мужской линии? — переспросил Рон.

— Это значит, что фамилию этой семьи уже никто не носит, — объяснила Гермиона, — хотя вполне могут быть потомки по женской линии, просто фамилия у них уже другая.

И тут Гарри осенило. Он понял, что шевельнулось у него в памяти, когда он услышал фамилию «Певерелл»: неопрятный старик тычет безобразное кольцо под нос чиновнику из Министерства. Гарри крикнул вслух:

— Марволо Мраке!

— Чточто? — дружно спросили Рон и Гермиона.

— Марволо Мраке! Дедушка Сами-Знаете-Кого! В Омуте памяти, у Дамблдора! Марволо Мраке говорил, что он потомок Певереллов!

Рон и Гермиона попрежнему ничего не понимали.

— Перстень, перстень, который превратился в крестраж! Марволо Мраке говорил, что на нем герб Певереллов! Я видел, как он им размахивал перед лицом того деятеля из Министерства, он ему это кольцо чуть в нос не засунул!

— Герб Певереллов? — насторожилась Гермиона. — Ты его хорошо разглядел?

— Не очень, — ответил Гарри. — Вроде там ничего такого особенного и не было — так, несколько черточек. Я вблизито его видел, уже когда он был треснутый.

Глаза Гермионы внезапно расширились — до нее дошло. Рон ошеломленно смотрел на них с Гарри.

— Ух ты… Думаете, это опять тот же знак? Символ Даров Смерти?

— А почему нет? — взволнованно ответил Гарри. — Марволо Мраке был необразованный старикашка, жил в свинарнике и ничем не интересовался, кроме своей родословной. Если кольцо передавали из поколения в поколение, он мог и не знать, что это на самом деле такое. В его доме не было книг, и можете мне поверить, он не читал сказки вслух своим детям. Ему приятно было думать, что рисунок в перстне — это герб, потому что, с его точки зрения, быть чистокровным — все равно что быть королем.

— Да… Все это очень интересно, — осторожно сказала Гермиона, — и всетаки, Гарри, если ты считаешь, что я подумала…

— А почему нет? Почему. нет? — закричал Гарри. — В перстне ведь камень, правильно? — Он взглянул на Рона, надеясь на его поддержку, — Что, если это и есть Воскрешающий камень?

Рон даже рот раскрыл.

— Ух ты… А разве он может работать, если Дамблдор его разбил?

— Работать? Работать?! Рон, да он никогда не работал! Нет никакого Воскрешающего камня! — Гермиона вскочила на ноги, окончательно выйдя из себя. — Гарри, ты все на свете стараешься подогнать под эту историю о Дарах Смерти…

— Подогнать? — повторил Гарри. — Так если все само сходится! Я знаю, что на камне в перстне был знак Даров Смерти! А Мраке говорил, что получил его по наследству от Певереллов!

— Только что ты говорил, что не разглядел перстень как следует!

Рон спросил:

— Гарри, а как ты думаешь, где сейчас перстень? Когда Дамблдор его разбил, что он с ним потом сделал?

Но им с Гермионой было не угнаться за воображением Гарри.

Три волшебных предмета, или Дара, которые, соединившись вместе, помогут своему владельцу победить Смерть… Победить… Одолеть… Ниспровергнуть… Последний же враг истребится — Смерть…

Он уже видел самого себя, владеющего тремя Дарами, лицом к лицу с Волан-де-Мортом, чьи крестражи не шли ни в какое сравнение… Ни один из них не может жить спокойно, пока жив другой… Может, это и есть ответ? Дары против крестражей? Всетаки есть возможность, что он победит? Если у него будут все три Дара, может быть, они его защитят?

— Гарри!

Он почти не слышал Гермиону. Он вытащил мантиюневидимку и пропустил ее сквозь пальцы. Ткань была текучая, как вода, и легкая, как воздух. За семь лет жизни в мире волшебников Гарри ни разу не встречал ничего подобного. Именно такая, как говорил Ксенофилиус: мантия, которая делает своего хозяина абсолютно невидимым на неограниченное время, причем его невозможно обнаружить никакими заклинаниями…

Вдруг Гарри ахнул:

— В ту ночь, когда погибли мои родители, мантия была у Дамблдора!

Гарри чувствовал, что у него горят щеки и голос дрожит, но ему было все равно.

— Мама говорила в письме Сириусу, что Дамблдор взял мантию на время! Так вот в чем дело! Он хотел ее изучить, он тоже думал, что это — третий Дар! Игнотус Певерелл похоронен в Годриковой Впадине… — Гарри слепо заходил по палатке. Перед ним открывались невероятные истины. — Он — мой предок! Я — потомок третьего брата! Все сходится!

Эта уверенность придавала ему сил, как будто мысль о волшебных Дарах сама по себе была защитой. Он счастливо повернулся к друзьям.

— Гарри, — снова сказала Гермиона, но ему было не до нее; он развязывал дрожащими пальцами тесемки Хагридова мешочка, висевшего на шее.

— Читай!

Гарри протянул Гермионе письмо своей мамы.

— Читай! Гермиона, Дамблдор взял мантиюневидимку! Зачем еще она ему понадобилась? Он умел накладывать дезиллюминационное заклинание такой силы, что становился невидимым без всякой мантии!

Чтото блестящее упало на пол и закатилось под стул — доставая письмо из мешочка, Гарри нечаянно зацепил снитч. Он наклонился подобрать крылатый мячик, и вдруг на него обрушилось новое озарение. Гарри заорал от потрясения и восторга:

— Он здесь! Дамблдор оставил мне перстень! Он здесь, в снитче!

— Думаешь?

Гарри не мог понять, почему Рон так ошарашен. Для Гарри все было яснее ясного. Все одно к одному… Мантия — третий Дар, и как только он выяснит, как открывается снитч, у него будет второй, останется только отыскать первый Дар, Бузинную палочку, и тогда…

Вдруг словно занавес упал над ярко освещенной сценой — волнение и радостная надежда разом погасли, и Гарри остался один в темноте. Восхитительные чары развеялись.

— Он ее ищет… — Перемена в его голосе еще больше напугала Рона и Гермиону. — Сами-Знаете-Кто ищет Бузинную палочку.

Гарри повернулся спиной к их вытянувшимся, недоверчивым лицам. Он знал, что это правда. Все сходится! Волан-де-Морт вовсе не ищет новую волшебную палочку — он ищет очень даже старую волшебную палочку. Гарри подошел ко входу в палатку и, позабыв про Рона и Гермиону, уставился в ночь…

Волан-де-Морт рос в магловском приюте для сирот. Некому было рассказать ему сказку о трех братьях, точно так же как и Гарри. А взрослые волшебники большей частью не верят в Дары Смерти. Так откуда Волан-де-Морту об этом знать?

Гарри смотрел в темноту… Если бы Волан-де-Морту было известно о Дарах Смерти, он наверняка захотел бы их получить — еще бы, три волшебных предмета, хозяин которых может победить Смерть! Знай он о Дарах Смерти, ему бы и крестражи не понадобились. Уже то, что он превратил в крестраж один из Даров, показывает — он не знает эту последнюю великую волшебную тайну.

А значит, Волан-де-Морт разыскивает Бузинную палочку, не понимая всей ее силы… Он понятия не имеет, что всего Даров три… Просто Бузинную палочку не оченьто скроешь, поэтому о ней многим известно… По страницам истории волшебного мира тянется кровавый след Бузинной палочки…

Гарри поднял глаза к облачному небу. Изза плывущих по нему дымносерых и серебряных завитков выглядывала белая луна. Голова у Гарри кружилась от нахлынувших на него открытий.

Он вернулся в палатку и удивился, увидев, что Рон и Гермиона так и стоят на том месте, где он их оставил. Гермиона все еще держала в руках письмо Лили, Рон выглядел слегка встревоженным. Понимают ли они, какой огромный путь он проделал всего за несколько минут?

— Теперь все ясно, — сказал Гарри, стараясь разделить с ними сияние собственной изумленной уверенности. — Это все объясняет. Дары Смерти существуют на самом деле, и у меня есть один из них… Может быть, даже два… — Он поднял повыше снитч. — А Сами-Знаете-Кто охотится за третьим, только он не понимает… Он думает, что это просто очень сильная волшебная палочка…

— Гарри… — Гермиона подошла к нему и отдала письмо Лили. — Прости, но, помоему, ты глубоко ошибаешься.

— Да как ты не понимаешь? Все Же сходится!

— Ничего подобного, — сказала Гермиона. — Совсем не сходится. Гарри, ты просто увлекся. Ну пожалуйста! –воскликнула она, когда он хотел заговорить. — Пожалуйста, ответь мне только на один вопрос. Если Дары Смерти действительно существуют и Дамблдор о них знал, если он знал, что человек, собравший у себя все три Дара, победит Смерть, почему он тебе об этом не сказал? Почему?

Ответ у Гарри был уже готов.

— Ты же это и сказала, Гермиона! Потому что это обязательно нужно узнать самому! Так устроен Поиск!

— Я просто так сказала, лишь бы уговорить тебя пойти к Лавгуду! — потеряв терпение, закричала Гермиона. — На самом деле я ничего такого не думала!

Гарри ее слова не смутили.

— Дамблдор все время устраивал так, чтобы я доходил до всего своим умом. Он давал мне возможность попробовать свои силы, не мешал рисковать. Это в его стиле.

— Гарри, тут уже не игра, все всерьез! Все понастоящему! Дамблдор оставил тебе четкую задачу — найти и уничтожить крестражи! Этот символ ничего не значит, забудь о Дарах Смерти, мы не можем позволить себе отвлекаться…

Гарри ее почти не слушал. Он вертел в руках снитч, втайне надеясь, что тот откроется и все увидят Воскрешающий камень. Тогда Гермиона поймет, что он прав.

Она бросилась за помощью к Рону.

— Ты ведь во все это не веришь? Гарри тоже поднял голову. Рон замялся.

— Не знаю… Ну, то есть… Вроде и правда, сходится… Но если посмотреть на все в целом… — Он набрал побольше воздуху. — Я думаю, Гарри, всетаки наше дело — избавиться от крестражей. Это нам поручил Дамблдор. Наверное… лучше не заморачиваться с этими Дарами Смерти.

— Спасибо, Рон, — сказала Гермиона. — Я первая подежурю.

Она прошагала мимо Гарри и уселась у входа в палатку, как бы поставив в разговоре жирную точку.

В ту ночь Гарри почти не спал. Мысль о Дарах Смерти захватила его, он никак не мог успокоиться, в голове крутилось все одно и то же. Палочка, Камень и Мантия — если бы все они оказались у него…

Я открываюсь под конец… Что значит — под конец? Почему нельзя получить Камень прямо сейчас? Будь у него Камень, он мог бы прямо спросить обо всем Дамблдора… Гарри чтото шептал снитчу в темноте, перепробовал всевозможные слова, даже на змеином языке, но золотой шарик упрямо не хотел открываться.

А Палочка, Бузинная палочка? Где она спрятана? Где ее ищет Волан-де-Морт? Гарри хотелось, чтобы шрам заболел и показал ему мысли Волан-де-Морта. Впервые они с Волан-де-Мортом стремятся к одному и тому же. Гермиона, конечно, такую идею не одобрит. Ксенофилиус был посвоему прав, когда говорил, что у нее зашоренное сознание. На самом деле ее просто пугает мысль о Дарах Смерти, особенно о Воскрешающем камне… И Гарри снова поднес к губам снитч, целовал его, только что не проглотил, но холодный металл не поддавался…

Ближе к рассвету Гарри вдруг вспомнил Полумну. Она сейчас совсем одна, в камере в Азкабане, среди дементоров. Гарри стало стыдно. Замечтался о Дарах Смерти и совсем о ней забыл! Вот бы ее вытащить, но с таким количеством дементоров им не справиться. Кстати, он ведь еще не пробовал создавать Патронуса палочкой из терновника… Надо будет поэкспериментировать.

Если бы можно было раздобыть палочку получше… И снова его захлестнуло желание завладеть Бузинной палочкой — смертоносной, непобедимой…

Утром они свернули палатку и двинулись дальше под унылым моросящим дождем. Дождик упорно преследовал их до самого побережья. Там они установили палатку и остались на целую неделю, перемещаясь среди промокших насквозь пейзажей, которые наводили на Гарри беспросветную тоску. Он ни о чем не мог думать, кроме Даров Смерти. Внутри него как будто горело пламя, которое ничто не могло погасить — ни откровенное неверие Гермионы, ни сомнения Рона. И в то же время чем сильнее разгоралось стремление к Дарам, тем больше из него уходила радость. Он винил в этом Рона и Гермиону — их равнодушие действовало так же угнетающе, как неотступный дождь, однако его уверенность ничто не могло поколебать. Вера в Дары и жажда их до того захватили Гарри, что как будто отделили его от Рона и Гермионы, с их бзиком насчет крестражей.

— Бзиком? — тихо и яростно повторила Гермиона, когда Гарри однажды вечером неосторожно обронил это слово, потому что Гермиона в очередной раз допекла его упреками за недостаток рвения в поисках оставшихся крестражей. — Гарри, это не у нас бзик, а у когото другого! Мы только стараемся выполнить волю Дамблдора!

Но Гарри остался глух ко всем укорам. Сам Дамблдор оставил Гермионе знак, чтобы она его расшифровала, и он же, по глубокому убеждению Гарри, оставил ему Воскрешающий камень, спрятанный в золотом снитче. Ни один из них не может жить спокойно, пока жив другой… Победить смерть… Ну почему Рон с Гермионой не понимают?

— «Последний же враг истребится — смерть», — спокойно процитировал Гарри.

— Я думала, мы боремся против Сам-Знаешь-Кого? — возразила Гермиона, и Гарри махнул на нее рукой.

Даже тайна серебряной лани, которую без конца обсуждали Гермиона и Рон, больше не казалась Гарри слишком важной. Так, любопытная интермедия, не более того. Единственное, что волновало его, кроме Даров Смерти, — вновь начавшееся покалывание в шраме, которое он скрывал от друзей. Гарри прятался от них, когда это случалось, но видения его разочаровали. Они стали нечеткими, размытыми, словно бы не в фокусе. Гарри с трудом разобрал неясные очертания какогото предмета, похожего на череп, и еще гору, но не материальную, вроде тени. Гарри привык к отчетливым, как сама реальность, картинкам, и перемена сбивала его с толку. Он опасался, не ослабела ли связь между ним и Волан-де-Мортом — связь, которой он боялся и в то же время дорожил, что бы он там ни говорил Гермионе. Иногда Гарри начинал подозревать, что качество видений ухудшилось изза гибели его волшебной палочки, как будто палочка из терновника была виновата, что он больше не может заглядывать в мысли Волан-де-Морта.

Тянулись одна за другой недели, и Гарри, при всей своей погруженности в себя, невольно замечал, что Рон все больше и больше берет на себя командование. Может, ему хотелось как-то возместить то, что он их тогда бросил, а может, отрешенность Гарри пробудила в нем способности лидера; во всяком случае, теперь именно Рон тормошил и подбадривал остальных.

— Осталось три крестража, — повторял он. — Ну давайте составим план действий! Где мы еще не искали? Сиротский приют…

Косой переулок, Хогвартс, усадьба Реддлов, «Горбин и Бэркес», Албания — Рон с Гермионой снова и снова перебирали все места, где жил или работал Том Реддл, где он бывал и где его убивали. Гарри соглашался участвовать в этих обсуждениях, только чтобы Гермиона перестала его донимать. Он был бы рад сидеть один в уголке и подсматривать мысли Волан-де-Морта — может, удастся вызнать чтонибудь новое про Бузинную палочку, но Рон изобретал самые невероятные тайники, которые необходимо проверить. Гарри был уверен, что он делает это, лишь бы не давать им засиживаться на одном месте.

— Мало ли что! — твердил Рон свой вечный припев. — Аппер-Фледжли — волшебная деревня, он мог там на время поселиться. Давайте там поразведаем.

Во время частых вылазок на волшебные территории друзьям случалось видеть издали егерей.

— Некоторые из них ничуть не лучше Пожирателей смерти, — говорил Рон. — Те, что меня тогда схватили, были довольно жалкие типы, но Билл считает, что среди них попадаются понастоящему опасные. В «Поттеровском дозоре» сообщали…

— В чем? — спросил Гарри.

— В «Поттеровском дозоре». Я разве не говорил, что передача так называется? Ну, которая по радио, я ее все время пытаюсь поймать. Чуть ли не единственная станция, которая рассказывает правду о том, что делается в мире. Все программы подпевают Сами-Знаете-Кому только не «Поттеровский дозор». Я так хочу чтобы вы тоже послушали, но на нее ужасно трудно настроиться…

Рон целыми вечерами отбивал разнообразные ритмы волшебной палочкой по радиоприемнику и крутил ручки. Иногда до них долетали обрывки советов о том, как лечить драконью оспу, а однажды — несколько строчек из песни «Котел, полный крепкой, горячей любви». Рон тихонько бормотал всевозможные слова, пытаясь подобрать пароль.

— Обычно они выбирают чтонибудь связанное с Орденом, — объяснил он. — Билл здорово их угадывает. Я наверняка рано или поздно попаду…

Только в марте Рону наконец улыбнулась удача. Гарри дежурил, сидя у входа в палатку и тупо разглядывая пробившиеся изпод земли гроздевые гиацинты, и вдруг Рон взволнованно закричал:

— Поймал, поймал! Пароль «Альбус»! Гарри, давай сюда!

Впервые за все это время Гарри заинтересовался чемто, помимо Даров Смерти. Он бросился в палатку. Рон и Гермиона стояли на коленях, склонившись над крошечным приемником, откуда доносился очень знакомый голос.

«Просим прощения за временное отсутствие в эфире. Это было связано с участившимися визитами в наши края очаровательных Пожирателей смерти…»

— Это же Ли Джордан! — воскликнула Гермиона. Рон так и сиял.

— Ага! Скажи, круто?

«Теперь мы нашли для себя новое укрытие, — говорил Ли, — и я рад представить вам двух постоянных участников нашей передачи. Добрый вечер, ребята!»

«Привет».

«Добрый вечер, Бруно».

— Бруно — это Ли, — объяснил Рон. — У них у всех клички, но догадаться нетрудно…

— Ш-ш! — сказала Гермиона.

«Однако прежде чем мы послушаем Ромула и Равелина, — продолжал Ли, — позвольте на минутку отвлечься, чтобы сообщить о потерях, которые не считают нужным освещать в программе новостей Волшебного радиовещания и в «Ежедневном пророке». К огромному сожалению, мы должны сообщить нашим слушателям о гибели Теда Тонкса и Дирка Крессвелла».

У Гарри чтото болезненно сжалось в животе. Они с Гермионой и Роном в ужасе уставились друг на друга.

«Также был убит гоблин по имени Кровняк. Предположительно, путешествовавшие вместе с Тонксом, Крессвеллом и Кровняком волшебник из семьи маглов Дин Томас и еще один гоблин спаслись. Если Дин нас сейчас слышит или если у когонибудь есть о нем известия, его родители и сестры будут рады любым новостям.

Между тем в Гэддли найдены мертвыми в своем доме семья маглов из пяти человек. По утверждению магловских властей, причиной смерти стала утечка газа, но члены Ордена Феникса сообщают мне, что истинная причина — Убивающее заклятие. Еще один пример, подтверждающий то, что давно уже стало общеизвестным: убийство маглов стало при новым режиме одним из способов проведения досуга.

И наконец, мы с сожалением сообщаем радиослушателям, что в Годриковой Впадине обнаружены останки Батильды Бэгшот. Судя по их состоянию, Батильда умерла несколько месяцев назад. Орден Феникса сообщает, что на ее теле обнаружены явные признаки применения темной магии.

Дорогие радиослушатели, я приглашаю вас вместе с нами провести минуту молчания в память Теда Тонкса, Дирка Крессвелла, Батильды Бэгшот, Кровняка и неизвестных маглов, убитых Пожирателями смерти».

Наступила тишина. Гарри, Рон и Гермиона молчали. Гарри рвался слушать еще и в то же время боялся того, что может услышать. Впервые за долгое время у него появилась связь с внешним миром.

«Спасибо, — сказал голос Ли Джордана. — А теперь я обращаюсь к нашему постоянному участнику Равелину за последними новостями о том, как новый порядок в волшебном мире отражается на жизни маглов».

«Спасибо, Бруно», — произнес голос, который невозможно было не узнать, — низкий, неторопливый, от него сразу становилось спокойнее на душе.

— Кингсли! — завопил Рон.

— Мы поняли! — шикнула на него Гермиона. «Маглы попрежнему не подозревают, в чем причина их несчастий. Количество пострадавших не становится меньше, — говорил Кингсли Бруствер. — Однако внушает надежду то, что нередки случаи, когда волшебники и волшебницы, рискуя собственной жизнью, защищают своих друзеймаглов и просто соседей, часто даже без ведома самих маглов. Я хотел бы призвать наших слушателей следовать их примеру. Хотя бы обеспечьте защитными чарами жилища маглов на своей улице. Такие несложные меры могут спасти множество жизней».

«Равелин, а что ты скажешь тем радиослушателям, по мнению которых в наши опасные времена нужно следовать принципу "волшебники — прежде всего"?» — спросил Ли.

«Скажу, что от принципа «волшебники — прежде всего» один шаг до принципа «чистокровные — прежде всего», а там и просто «Пожиратели смерти», — ответил Кингсли. — Все мы люди, верно? Каждая человеческая жизнь бесценна».

«Отлично сказано, Равелин! Если мы всетаки выкарабкаемся из этой заварушки, я буду голосовать за тебя на выборах министра магии. А теперь послушаем Ромула в нашей постоянной рубрике "Друзья Поттера"».

«Спасибо, Бруно», — послышался другой знакомый голос.

Рон открыл было рот, но Гермиона его опередила:

— Мы поняли, что это Люпин!

«Ромул, ты попрежнему утверждаешь, как и в каждое свое появление на нашей передаче, что Гарри Поттер до сих пор жив?»

«Да, — твердо ответил Люпин. — Я ни на минуту не сомневаюсь, что о его гибели Пожиратели смерти кричали бы на всех углах. Они не упустили бы такой случай подорвать боевой дух противников нового режима. Мальчик, Который Выжил воплощает все то, за что мы сражаемся: торжество добра, силу чистой души, необходимость продолжать сопротивление».

Гарри почувствовал, как в нем поднимается благодарность, смешанная со стыдом. Значит, Люпин простил ему все те ужасные вещи, что он тогда наговорил?

«Ромул, а что бы ты сказал Гарри, если бы знал, что он сейчас нас слушает?»

«Я сказал бы, что все мы мысленно с ним, — ответил Люпин и добавил после короткого колебания: — И еще я сказал бы ему: всегда следуй своему инстинкту, он почти никогда не ошибается».

Гарри посмотрел на Гермиону: у нее в глазах стояли слезы.

— Почти никогда не ошибается, — прошептала она.

— О, я разве вам не говорил? — удивился Рон. — Билл рассказывал, что Люпин вернулся к Тонкс! И она, говорит, уже такая круглая…

«И, как всегда, новости о друзьях Поттера, пострадавших за свои убеждения?» — спросил Люпина Ли Джордан.

«Наши постоянные слушатели уже знают об арестах нескольких наиболее заметных сторонников Гарри Поттера. Среди них — бывший главный редактор журнала «Придира» Ксенофилиус Лавгуд…»

— Хотя бы живой, — пробормотал Рон.

«Также за последние часы стало известно, что Рубеус Хагрид… — Все трое ахнули и чуть не пропустили конец предложения. — …известный многим хогвартский лесничий, едва не был арестован на территории школы, где он, по слухам, организовал вечеринку в поддержку Гарри Поттера. Тем не менее захватить Хагрида не смогли. Насколько нам известно, теперь он в бегах».

«Надо думать, спасаться от Пожирателей смерти намного сподручнее, если у тебя есть сводный братик в шестнадцать футов ростом?» — ввернул Ли.

«Это, безусловно, большое преимущество, — очень серьезно согласился Люпин. — Хотелось бы только добавить, что, хотя все сотрудники «Поттеровского дозора» восхищены отвагой Хагрида, мы настоятельно советуем сторонникам Гарри Поттера воздержаться от подобных мероприятий. Устраивать вечеринки в поддержку Гарри Поттера — не самая разумная линия поведения в настоящий момент».

«В самом деле, Ромул, — согласился Ли Джордан. — Поэтому мы предлагаем вам, дорогие радиослушатели, выражать свою верность парню со шрамом в виде молнии, продолжая слушать нашу передачу! А теперь перейдем к новостям о волшебнике, столь же неуловимом, как и Гарри Поттер. Мы обычно называем его Главным Пожирателем смерти, и сейчас с нами поделится своими взглядами на некоторые безумные слухи по его поводу наш новый корреспондент Грызун!»

«Грызун?!» — послышался еще один знакомый голос.

Гарри, Рон и Гермиона хором воскликнули:

— Фред!

— Нет… Кажется, Джордж.

— Помоему, всетаки Фред, — сказал Рон, подавшись ближе к приемнику.

Тем временем близнец — который бы он ни был — возмущенно произнес:

«Я не желаю быть Грызуном! Я сказал, что буду Рапирой!»

«Ну хорошо, Рапира, ты можешь прокомментировать для нас разнообразные истории, которые рассказывают о Главном Пожирателе смерти?»

«Да, конечно, Бруно, — сказал Фред. — Как известно нашим радиослушателям — если они не прячутся от жизни на дне садового пруда или гденибудь вроде этого, — Сами-Знаете-Кто предпочитает оставаться в тени и тем успешно создает панику среди населения. Правда, если верить всем слухам о его появлениях, выходит, что по нашей стране разгуливают не меньше девятнадцати штук Сами-Знаете-Кого».

«Это его вполне устраивает, — сказал Кингсли. — Атмосфера тайны наводит куда больший ужас, чем открытые появления».

«Согласен, — ответил Фред. — А потому, народ, давайтека немножко поспокойнее. Все и так довольно скверно, ни к чему еще придумывать разные страхи. Например, эта новая идея, якобы Сами-Знаете-Кто умеет убивать взглядом. Дорогие мои, это василиск! Простая проверка: посмотрите, есть ли ноги у существа, которое сверлит вас взглядом. Если есть — можете смело смотреть ему в глаза, хотя, если вы и вправду столкнулись Сами-Знаетес-Кем, это, возможно, окажется последним, что вы увидите в своей жизни».

Гарри хохотал впервые за много недель; он чувствовал, как отпускает напряжение.

«А слухи о том, что его несколько раз видели за границей?» — спросил Ли Джордан.

«Кому не захочется устроить себе небольшой отдых от трудов праведных? — отозвался Фред. — Главное, люди, не поддавайтесь ложному чувству безопасности: он, мол, далеко, и все в порядке. Может, он и далеко, но не надо забывать, что он умеет перемещаться быстрее, чем Северус Снегг от шампуня, так что избегайте ненужного риска. В жизни не думал, что могу сказать такое, и всетаки: безопасность прежде всего!»

«Спасибо тебе за эти мудрые слова, Рапира, — сказал Ли. — Дорогие радиослушатели, вот и подошел к концу очередной выпуск «Поттеровского дозора». Мы не знаем, когда удастся снова выйти в эфир, но не сомневайтесь — мы обязательно вернемся. Крутите ручки! Пароль следующего выпуска: «Грозный Глаз». Берегите друг друга! Не теряйте веры! Спокойной ночи».

Ручка настройки завертелась, огоньки на шкале погасли. Гарри, Рон и Гермиона улыбались во весь рот. Голоса друзей подействовали на них, как какойто невероятный тоник. Гарри уже так привык скрываться и прятаться — он почти совсем забыл, что, кроме него, другие люди тоже борются против Волан-де-Морта. Он как будто очнулся от долгого сна.

— Хорошо, а? — радостно спросил Рон.

— Потрясающе, — ответил Гарри.

— Они такие молодцы, — восхищенно вздохнула Гермиона. — Если их поймают…

— Ты же слышала — они все время перемещаются, — сказал Рон. — Как мы.

— Нет, вы слышали, что сказал Фред? — азартно спросил Гарри. Как только передача закончилась, он мысленно вернулся к всепоглощающей теме. — Он за границей! Он все еще ищет Палочку! Я так и знал!

— Гарри…

— Да ну тебя, Гермиона, почему ты такая упрямая? Признай наконец, что Волан…

— ГАРРИ, НЕ НАДО!

— …де-Морт охотится за Бузинной палочкой!

— На его имени Табу! — заорал Рон, вскакивая, и тут же снаружи палатки раздался оглушительный хлопок.

— Гарри, я тебе говорил! Нельзя произносить его имя! Скорее, надо восстановить защитные заклинания… так они и находят…

Рон умолк, и Гарри понял почему. Вредноскоп на столе засветился и начал вращаться. Все ближе слышались голоса — грубые, возбужденные. Рон выхватил из кармана делюминатор и щелкнул: в палатке погас свет.

— Руки вверх, выходи по одному! — раздался из темноты скрежещущий голос. — Мы знаем, что вы там! На вас нацелено полдюжины волшебных палочек. Колдуем без предупреждения!