1. Понятие «субъект культуры».
Хотя культура представляет собой порождение коллективной жизнедеятельности людей, ее практическими творцами и исполнителями являются отдельные личности. Человек — главный субъект культуры. Всякий человек выступает по отношению к культуре одновременно в нескольких ипостасях: как «продукт» культуры, как «потребитель» культуры, как «производитель» культуры и как «транслятор» культуры. Но наряду с главным субъектом культуры можно выделить и формы «коллективной» субъективности, когда та или иная группа обладает целостностью презентации в культуре. К числу таких социокультурных образований можно отнести субкультуры, маргинальные сообщества, контркультурные образования и кластерные группы.
2. Социальная структура общества и ее отражение в культуре.
Поскольку всякое общество внутри себя неоднородно и представляет собой некую целостность, составленную из отдельных социальных групп, различаемых по специфическим этнографическим, сословным, функциональным, возрастным и иным признакам, которые порождают особые ценности, предпочтения и взгляды, отличающиеся в той или иной степени от ценностей нормативной культуры, то можно говорить о наличии у каждой из этих групп своеобразной субкультуры. Субкультура — особая сфера культуры, суверенное целостное образование внутри господствующей культуры, отличающееся собственной ценностной структурой, обычаями и нормами. С этой точки зрения правомерно будет выделение субкультурных оппозиций городская-деревенская, официальная народная, аристократическая-демократическая, христианская-языческая, взрослая-детская и т.д.
Формирование субкультур происходит внутри различных общественных групп, где рождаются специфические культурные феномены. Они закрепляются в особых чертах поведения людей, сознания и языка. Для представителей субкультуры характерны близкие ментальные основания, предполагающие единство базовых экзистенциальных представлений. Субкультурные образования культуры, в известной мере, автономны, закрыты и не претендуют на то, чтобы заместить собою господствующую культуру, вытеснить ее как данность. Субкультуры обладают устойчивостью во времени и в свои формах существования, хотя появляются, исчезают и видоизменяются на сравнительно небольших исторических отрезках времени, и в то же время не оказывают существенного воздействия на культуру в ее базовом основании.
Можно различать субкультуры бедности, богатства, городскую, сельскую, классовую, молодежную, элитарную, криминальную, провинциальную, столичную, религиозную, профессиональную и пр. В принципе любая культурно-специфическая группа может обладать своей культурой (субкультурой).
3. Этнические и региональные субкультуры.
Субкультуры можно дифференцировать исходя из принципов их существования: этнических и национальных, классовых, социальных, профессиональных, конфессиональных, половозрастных и т. д. Отсюда следует, что в пределах основной «титульной» культуры существует вариативное разнообразие субкультур. Современная культурология и социология культуры выделяют несколько видов субкультур. Рассмотрим некоторые из них.
Этнические субкультуры, построенные на национальных, языковых, этнографических особенностях определенного сообщества людей. Эти субкультуры в известной степени закрыты от чужеродного вторжения, им присущ особый кодекс чести и правил внутреннего и внешнего поведения. Однако эти субкультуры не претендуют на замещение собой титульной культуры, они пытаются сохранить свою самобытность в тех условиях, в которых они находятся. В современных российских мегаполисах Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге и других существуют национальные землячества, бережно отстаивающие свои этнические традиции, язык, праздники, ритуально–обрядовые элементы, колорит своей национальной культуры. Россия многонациональное государство, устроенное по федеративному принципу, в котором, наряду с территориальными объединениями, существуют национальные республики и округа, обладающие определенным суверенитетом и культурной автономией. Региональные субкультуры в целостности своего существования обусловлены не столько этнически, сколько своим географическим местоположением, спецификой ландшафта (горы, степи, лес, водоемы), климатом, плотностью населения, исторически сложившимися способами хозяйственной деятельности, диалектами и прочим. Поэтому здесь мы встречаем многочисленные субкультурные образования, основанные на этнических и специфических историко-краевых принципах. Так, для каждого небольшого городка существует свод местных преданий, иерархия исторических персоналий, связанных каким-то образом с данными местами, собственный ритм хозяйствования и праздников, обусловленный климатическими условиями и т. д. То есть образ данного места согласуется с выстраиваемой многоуровневой и многоплановой ценностной системой, определяющей культурный облик и представления населения.
4. Статусные, профессиональные и религиозные субкультуры.
Существуют и статусные субкультуры, определяемые социальным положением и уровнем/стилистикой жизни людей. Новым содержанием для российских граждан наполнилось в минувшее десятилетие понятие «богатство», противостоящее понятию «бедность», что характерно не только для отечественной, но и для мировой глобальной культуры. Рост в разнице уровня жизни и благосостояния между лицами, относящимися к этим категориям, составляет одну из ключевых глобальных проблем современности. Отношение к богатству у значительной части современного мирового сообщества было и остается негативным, характеризуемым понятиями «общество потребления», меркантилистское общество и т. д. У истоков этого отношения находилось понимание пути восхождения к высотам материального благополучия. Достигнутое неправедным трудом, богатство характеризовалось особой культурой: престижным и показным расточительством, презрением к физическому труду и людям, которые не могут позволить себе более дорогих вещей и услуг и т. д. В нашей стране такая культура саркастично в 90-е годы ХХ века была названа «культурой новых русских». Сейчас особое значение богатства подчеркивается в так называемой «культуре гламура», для которой вторым значимым моментом стал также культ молодого гиперсексуального тела. Принадлежность к такой «гламурной тусовке» выдвигает свои требования к стилистике поведения, образу жизни и т. д., что становится основанием для выстраивания культурных границ.
В основе профессиональной культуры лежат не столько социально-бытовые элементы образа жизни, сколько определенные принципы социального сознания и поведения, диктуемые особенностями технологии деятельности по правилам той или иной профессии, зафиксированные в учебниках и навыках профессиональной подготовки. Сюда же входят элементы социальной этики, цели и социальная ответственность за последствия данной деятельности, профессиональные традиции, профессиональный язык, статусные роли и др. Например, воинская субкультура, являясь профессиональной, представляет собой самостоятельную субкультуру. Она складывалась на протяжении всей истории войн и разнообразного опыта подготовки к ним армий и представляет собой совокупность выработанных военно-теоретических, организационно-технических, социально-психологических и духовно-нравственных знаний, норм, ценностей, ритуалов, традиций, умений, навыков, манер, связанных с боевой и мирной воинской деятельностью и обеспечивающих ее. Среди исследований так называемого «круга Батая» и «Коллежа социологии» (круг исследователей различных национальностей и проводящих исследования в разных направлениях социо-гуманитарного дискурса во Франции в 30-е годы ХХ века) выделяется работа Дени де Ружмона «Любовь и война». В ней представлены две стратегии страсти, благодаря которым можно дать характеристику той или иной культурной эпохи. Это стратегии войны и любви. Сквозь призму данного исследования специфически и очень ярко проступают черты военного субкультурного образования, в основании которого лежит бинарность «верха» (офицеры, рыцари) и «низа» (солдаты), связанного идеей жертвы во имя сеньора, родины или идеи. История армии в новоевропейской традиции следует тем стратегиям, которые предпочтительны для своего времени. Но в любом случае положение воина, рискующего собственной жизнью, накладывало на его образ специфический ореол героики. Корпоративные объединения профессиональных военных постепенно оказались объединены особым чувством товарищества, поддержки и взаимопомощи. В этой субкультурной среде сложился специфический кодекс чести офицера, чести военного мундира, нарушение которых неотвратимо ведет к безвозвратной утрате личного достоинства. Здесь долг, служение Отечеству — отнюдь не пустые слова.
Религиозные субкультуры образуются на основе традиций ведущих мировых вероисповеданий или же возникают под влиянием новых религиозных идей. Как правило, ведущие религиозные конфессии толерантны друг к другу, мирно сосуществуют в границах титульной культуры, не посягая на вмешательство в дела других, не претендуя на доминирование. Другое дело сектантские объединения, построенные на жесткой дисциплине, беспрекословном подчинении харизматическому лидеру, объявившему себя пророком или божеством, и известные непримиримой конфронтацией с другими культурными традициями.
В современном глобальном мире ситуация постепенно начинает изменяться. Как писал известный современный американский мыслитель С. Хантингтон, сегодня происходит «раскол цивилизаций» по линии между христианством и исламом. Данная концепция очень популярна сегодня в мире, но отнюдь не безусловна. Противоречия глобализации отнюдь не приводят к конфликтам между представителями различных религий, но выявляют существенные разногласия в мировоззрениях представителей различных культур. Так, между представителями ислама происходят не менее жесткие столкновения, поскольку шииты и сунниты представляют радикально различающиеся ветви этой религии. В тоже время в ряде современных государств вполне мирно живут представители различных ветвей христианства и ислама, а также представители других конфессий. В Российской Федерации существует закон, утверждающий свободу вероисповедания, что означает равенство верующих перед законом. Принадлежащие к различным религиозным общинам лица, разумеется, существенно отличаются стилистикой жизни, в которой особым образом организовано как повседневное, так и праздничное ритуальное пространство.
Кроме того, конфессиональные объединения имеют свои границы организации, зачастую не совпадающие с государственными границами. Это имеет место как в ситуациях функционирования мировых религий, так и актуально для иного рода религиозных сообществ, в том числе и архаических. Например, в ряде стран Центральной Африки большим значением обладают тайные союзы «Поро» (мужской) и «Занде» (женский). Они выполняют регламентирующие функции как в религиозной жизни, так и в светской, влияя, в том числе, на государственную деятельность.
5. Возрастные субкультуры.
Возрастные субкультуры соответствуют разным периодам социальной адаптации человека, его меняющимся возможностям деятельного участия в доминантном культурном процессе. Биологические, физиологические, психологические, интеллектуальные параметры индивида не остаются неизменными на всем протяжении его жизни. Один и тот же человек в разных возрастных состояниях (юности, зрелости, старости) не одинаково чувствует, мыслит, желает, перемещается в пространстве; меняется интенсивность его реакций на внутренние и внешние раздражители. Поэтому даже простая эволюция природно-возрастных качеств человека способна указать на разную степень его соотнесенности с социально-культурным процессом. Одна степень включенности в этот процесс в юности, другая — в зрелом возрасте, третья — в старости. Ротация поколений — процесс болезненный и длительный. По этой причине возможны напряженные, иногда конфликтные взаимоотношения между «отцами и детьми». Однако в современном мире, как полагает один из крупнейших современных социологов М. Кастельс, меняется отношение к возрастам жизни, что приводит к дифференциации и внутри возрастных групп. Так, сложно оказывается определить возраст и группу «старости», поскольку положение «старика» в современном мире весьма неопределенно. Здесь мы можем, по его мнению, говорить о «дряхлой старости», «возрасте зрелости» и «деятельной старости», в зависимости от характера занятости и той деятельности, которой посвящает себя конкретный человек. В связи с такими изменениями в ряде ведущих вузов мира открываются образовательные программы для пожилых людей, желающих получить новые специальности. Так, в Германии в ряде вузов открыты образовательные программы для лиц преклонного возраста, в ходе обучения которым не взирая на возраст можно овладеть новой специальностью. Правда, круг этих программ невелик — это социальная работа, благоустройство и озеленение и работа с молодежью.
Есть правда, своя специфика в современном процессе возрастной дифференциации. Почти полностью стирается представление о «взрослости». Сообщества выступают то как молодежные (хотя возраст их участников может колебаться от 10 до 70 и более лет), то характеризуются по каким-либо другим, не возрастным, признакам. Тем не менее, именно молодежные субкультуры играют сегодня наиболее важную роль, поэтому многие исследователи обращаются именно к их изучению. При этом среди молодежных групп далее существует и последующая дифференциация, ориентированная на центрирующую идею. В качестве примера можно привести рок-культуру.
Все субкультуры определенным образом соотносятся с официальной культурой, оказывают на неё заметное влияние. Однако, как правило, они не подрывают основополагающих принципов организации общества в целом. В том случае, если общество ощущает угрозу своим базовым ценностям, возникает тенденция ограничения или пресечения деятельности носителей той или иной субкультуры.
6. Маргинальные группы.
В отличие от субкультуры — маргинальная группа как современная форма позиционирует себя по отношению к центру, «ядру» культуры. В предельном варианте (в отличие от субкультурных образований) маргинальные группы стремятся к преобразованию социокультурной реальности и захвату центральных позиций в культуре. Маргинальный (от латинского — край, периферия) — находящийся вне магистрального движения, побочный. Маргинал — человек, плохо вписывающийся в доминантную культуру, часто отторгаемый ею аутсайдер, неспособный или нежелающий обрести устойчивое положение в общепринятой социокультурной реальности.
Само понятие «маргинальность» появляется в американской социологии в конце 20х-начале 30х годов ХХ века в исследовании групп мигрантов с нарушениями адаптационных механизмов при вхождении в реципиентную культуру, что разрушает целостность самоидентификации индивида. Данное понятие вводит в социологический дискурс Р. Паркер, но по отношению к вопросу о самоидентификации индивида в группе данное понятие разрабатывает Э. Стоунквист, который создает самостоятельную концепцию маргинальной личности. Вслед за ним проблемой маргинальной личности занимается целый ряд авторов, допустим, Ж. Кланфер в социологии, Ж. Деррида в философии и многие др. В современной отечественной культурологии данный термин также оказался востребованным (например, по вопросам о маргинальности культуры андеграунда в России ХХ в. на философском факультете СПбГУ защищалась докторская диссертация Шехтер Т. Е.). Кроме того, интересные исследования маргинальных групп проводились в так называемых дисциплинарных сферах: в образовании, армии, сообществах заключенных, этнических группах и т. д. Современная социология причисляет к маргинальной среде людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией (гомосексуалов, бисексуалов), сообщества наркоманов и алкоголиков, людей без определенных места жительства и занятий, различные криминальные группировки и т. д. Но в современной науке термин маргинальность экстраполируется на множество областей культуры, в частности, на современное искусство. Современный мир представляется как децентрированный или маргинализующийся, например, в работах такого интереснейшего немецкого автора как Вольфганг Велш. Процесс культурной децентрации, в устремленности к периферийным культурным позициям и границам, определяется как культурная маргинализация. Поэтому в ряде случаев сообщества художников, выступающих против доминирующих тенденций в искусстве, исповедующих особые ценностные принципы и добивающиеся признания этих принципов, мы можем рассмотреть как маргинальные группы.
7. Контркультура.
Термин «контркультура», близкий позициям маргинальной культуры, был введен в науку в 60-е годы прошлого века американским социологом Т. Розаком, который, анализируя современные ему бунтарские движения западной молодежи (хиппи, панков, рокеров, скинеров, «красных бригад» и пр.), пришел к выводу, что направленные против господствующей культуры выступления могут быть обозначены как контркультура. Принципиальным отличием контркультуры от субкультурных образований является то, что, если вторые более или менее органично вплетаются в состав доминантной культуры, оказываясь её неотъемлемой частью, то первые претендуют на радикальное замещение собой господствующих социокультурных структур, точнее на их заполнение своим содержанием. Вместе с тем, динамика основной культуры такова, что составляющие её субкультурные процессы, могут трансформироваться в революционные, которые иногда приводят к замене предшествующих культурных стандартов. Именно таким образом происходило становление христианства, когда традиционной эллинистической культуре поздней античности (языческой, политеистичной, по преимуществу), непримиримо противостояла новая, с большим духовным потенциалом, монотеистическая религия, распространявшая иные жизненные ориентиры и нравственные ценности. Раннее христианство много претерпело от господствующего язычества. Например, представитель позднего стоицизма, который проповедовал идеи космополитизма — равенства всех людей перед мировым законом, Марк Аврелий (II в.), будучи римским императором, вел непримиримую борьбу с христианскими общинами, поскольку заметил в их экспансии покушение на государственную религию олимпийского пантеона. В свою очередь христианская культура, став доминантной в Средние века, оказывала отчаянное сопротивление различным секулярным процессам, происходившим в эпохи Возрождения и Нового времени. В частности, неоднократные попытки освобождения науки от жесткого теологического диктата решительно пресекались римско-католической церковью. Г. Галилей (1564–1642) дважды подвергался суду инквизиции за то, что отстаивал гелиоцентрическую систему мира, противостоящую принципам теоцентризма.
Контркультурные процессы не всегда заканчивались их торжеством, то есть заменой господствующей культурной парадигмы. Это объясняется несколькими причинами. Во-первых, высокая мобильность, способность к трансформированию развитой культурной системы и её подсистем, позволяют успешно регенерировать поврежденные структурные элементы, приводя их в соответствие с изменившейся реальностью. Во-вторых, многие радикальные контркультурнные движения, обладая мощным критическим и деструктивным запалом, не имеют отчетливой позитивной программы. Они часто преуспевают в отрицании наличных культурных стандартов, их разрушении, предлагая взамен малопродуктивные экстравагантные манифесты, или ограничивают свои претензии абстрактными лозунгами свободы и справедливости. Именно таким был радикализм некоторых авангардных течений Европейского искусства начала XX века, которые в эпатажно–декларативной манере предлагали удалить «раковую опухоль» традиционной культуры (итальянские футуристы), они же усматривали в войнах и революциях «единственную гигиену мира». Можно вспомнить и о том, что русские последователи итальянских футуристов, предлагали «сбросить Пушкина с парохода Современности».
Волна молодежной «революции», прокатившаяся в конце 50-х –60-х годов прошлого века по странам Западной и Восточной Европы на первый взгляд оказалась также безрезультатной. И, тем не менее, именно благодаря родившимся в ее ходе идеям, переосмыслению многих важных позиций гуманизма, приведших, например, к тотальному завершению колониальной европейской истории, мир предстал обновленным, а процессы глобальных и информационно-медиальных изменений обрели отчетливую направленность и интенсивность. Отрицание стандартов буржуазного образа жизни, пацифистские декларации, протестные выступления молодежи не привели к потрясению устоев Западной цивилизации, которая трансформировалась, следуя внутренней логике собственного развития. Более того, некоторые, некогда непримиримые бунтари, превратились во вполне респектабельных буржуа, вошедших в управленческую элиту своих стран. И все же, не смотря на неравенство сил и прогнозируемый результат противостояния господствующей культуры и контркультуры, первая необходимо ассимилирует итоги этого противостояния, если она располагает достаточными ресурсами к дальнейшей эволюции. В случае неприятия этих уроков её ожидает стагнация и неизбежное поражение в следующих столкновениях с контркультурными процессами. Поэтому контркультура оказывает стимулирующее влияние на культурную динамику в целом.
8. Кластерные сообщества.
Высокая степень самоорганизации современных зачастую кратковременных социокультурных групп определяется специфической структурой, которую различные авторы характеризуют с помощью разного рода метафор. Так, например, американский социальный теоретик Г.Рейнгольд характеризует подобные структуры как «роевые», именуя их «кластерными группами». Как пишет данный автор: «Кластеризация — технология, с помощью которой два или более серверов (узлов) функционируют как один, так что клиентские приложения и пользователи воспринимают их как единую систему». Теми же принципами, по сути, руководствуются и представители новых объединений. Группа воспринимается целостно, в то время как внутри нее индивид сохраняет предельную свободу, прежде всего, в принадлежности, идентификации себя ее членом, а, кроме того, в совершении коллективной деятельности. Здесь важнейшую роль играет развитие коммуникативных структур, позволяющих минимальным по составу «кластерам» действовать одновременно и самостоятельно, и при необходимости согласованно. Наличие развитых информационных технологий и возможность их использования в приватном пространстве дополняет данную ситуацию вариантами идентификационных позиций, возникающих в ходе активизирующейся личностной коммуникации и появления новых «этикетных» норм. Так, телефонное или инернет-общение удерживает дистанцию реальной встречи, одновременно снимая ряд запретов традиционного порядка. Г. Рейнгольд в книге «Умная толпа: новая социальная революция» приводит в качестве примера подобных изменений коммуникативное взаимодействие, возникающее в молодежной мусульманской среде, где существуют жесткие традиционные запреты на «обычное» общение между юношами и девушками. Новые средства связи одновременно устанавливают границы приватного пространства (персональные средства связи), но в то же время раскрывают их для огромного числа подчас незнакомых людей. То есть изменяется сам способ коммуникации, обретающий внепространственную сетевую структуру, поскольку «реальность встречи» осуществляется прежде всего в виртуальной среде. Это еще более усиливает возможности формирования и функционирования кластерных групп, которым чужд принцип тотальной включенности в мировую коммуникативную систему, но также для них характерна и постоянная ситуация внутренней динамики, поскольку границы узкогрупповой приватной организации имеют различные перспективы. С одной стороны, это внешние открытые позиции, позволяющие осуществлять межгрупповые взаимосвязи. С другой стороны, это сакрализованное (тайное) внутреннее пространство. И, кроме того, предполагаемая подвижность личностных ориентаций, формирующая многоплановость приватных границ. Один и тот же индивид может одновременно или последовательно входить в данные общественные круги, не прерывая множественные социокультурные взаимосвязи иных порядков. Таким образом, мы можем констатировать, что структура границ данных новых образований в целом является достаточно «гибкой» и прозрачной. Но возможны и замкнутые сообщества, хотя при этом они могут быть односторонне открытыми изнутри: вступление в группу будет в данном случае ограниченным, но ее члены при взаимодействии с представителями иных сообществ (и вхождении в их состав) остаются свободными, как и при выборе новых идентификационных позиций.
Связанность таких кластерных групп определяется:
1. единством идеи (политической, досуговой, экономической, профессиональной, маргинальной и т.д.),
2. сотрудничеством по вопросам реализации «идеи общественного блага» с возможностью создавать и изменять общегрупповые правила,
3. открытостью частных позиций для осуществления внутригруппового контроля, в том числе по вопросам потребления результатов реализации «идеи общественного блага» (справедливое сообразно правилам распределение),
4. «причастностью к совместно проживаемой жизни» при формировании общего имиджа и иерархической системы репутации,
5. реализацией идеи надзора в рамках допустимых «наказаний».
Но существование кластерных сообществ предполагает связанность социокультурного пространства как единого сетевого, со множественными «узловыми» как групповыми, так и частными пересечениями. И в этом смысле мы можем говорить о формирующихся поведенческих моделях, носящих ситуативный характер, зависящий от «узлового» стереотипа и «сетевой» или «сериальной» ценностной ориентированности. То есть первостепенным значением скорее начинает обладать сама единая оптимально гибкая структура, а не конкретная группа. Хотя здесь надо оговориться, что на любом «ключевом» этапе групповые позиции могут иметь приоритетное положение.
Все вышеперечисленные субъекты культуры, представленные целостными объединениями, не обладают отчетливыми признаками устойчивых социальных структур, то есть практически не институализированы. Но в их основании лежат разделяемые всеми представителями данных сообществ собственные системы норм и ценностей, что говорит об их культурной значимости.
9. Традиция: нормы и ценности.
Всем субъектам культуры присуще хранить и передавать от поколения к поколению некое социальное и культурное наследие, которое может быть названо традицией. Традиции включают в себя объекты и процессы социокультурного наследия, а также способы функционирования и трансляции этого наследия. В качестве традиций выступают определенные культурные образцы, институты, нормы, ценности, идеи, обычаи, обряды, стили и пр. Традиции присутствуют во всех социальных и культурных системах, являясь необходимым условием их существования. Традиции образуют «коллективную память» общества и социальных групп, обеспечивая их самотождественность и преемственность в развитии. Память о прошлом позволяет выстраивать и стратегии будущего. Кроме того, знание о достижениях предшествующих поколений наполняет нас законной гордостью и стремлением продолжать существующую традицию, гордится принадлежностью к ней. Помимо традиций, важную роль в формировании культуры играют нормы — некие стандарты культурной деятельности, регулирующие поведение людей и свидетельствующие об их принадлежности к конкретным социальным и культурным группам и выражающие их представления о должном, желательном.
Существуют разные способы классификации норм:
1) нормы, устанавливающие порядки в обществе в целом и в составляющих его группах;
2) экономические нормы;
3) политические нормы;
4) собственно нормы культурные, относящиеся к коммуникации и социализации.
В других случаях различают нормы общечеловеческие, национальные, классовые, групповые, межиндивидуальные. При этом требования к одним и тем же нормам, распространенным в разных социальных общностях и в разные исторические периоды, расходятся между собой.
Нормы отличаются друг от друга по уровню обязательности выполнения, по степени свободы их выбора в неопределенных ситуациях. Существуют нормы, обязательность которых однозначна и определенна, вплоть до применения строгих санкций (табуированные запреты в архаических культурах, выполнение правовых норм, норм технической деятельности на индустриальном производстве, в армии). В других случаях допускается вариативность норм поведения, например, часто традиции содержат в себе набор стандартных образцов, из которых человек может выбирать. Нет безусловной строгости в исполнении этикетных норм, по крайней мере, в современной культуре.
Действие любой нормы не абсолютно; норма переживает период зарождения, утверждения, потом теряет стабильность, начинает разрушаться. Разрушение одних культурных норм всегда сопровождается созданием новых. Нормотворчество — такой же неотъемлемый признак культурной динамики, как и аномия, то есть разрушение норм.
Ярким примером формирования новых норм и отмирания старых можно увидеть в сфере художественной культуры. Особенно интенсивно эти процессы происходили в конце XIX–начале XX веков. Главная отличительная особенность всех модернистских направлений этого периода — отвержение старого, традиционного классического искусства и стремление к экспериментированию, к новизне. И только следующий период в развитии искусства — постмодернистский — показал возможность сосуществования одновременно разных норм, и старых, и новых.
Наряду с нормами, важнейшим компонентом человеческой культуры являются ценности. В отличие от норм, которым следуют, ценности подразумевают выбор того или иного объекта, состояния, цели. Ценности помогают обществу и человеку дифференцировать хорошее и плохое, истину и заблуждение, красоту и безобразное, допустимое и запретное, существенное и несущественное и пр.
Можно классифицировать ценности следующим образом:
витальные (жизненные): жизнь, здоровье, телесность, безопасность, благосостояние, физическое состояние человека (сытость, покой, бодрость), сила, выносливость, качество жизни, комфорт, уровень потребления, природная среда (экологические ценности) и т.д.
социальные: социальное положение, статус, богатство, профессия, семья, дисциплина, терпимость, предприимчивость, склонность к риску, личная независимость, справедливость, активное участие в жизни общества;
политико-правовые: права человека, свобода слова, государственность, законность, легитимность, порядок, конституция, хороший правитель, гражданский мир, неотвратимость наказания (возмездие);
моральные: истина, добро, благо, любовь, дружба, долг, честь, честность, бескорыстие, порядочность, верность, взаимопомощь, справедливость, уважение к старшим и любовь к детям;
религиозные: Бог, божественный закон, вера, спасение, благодать, ритуал, Священное писание, церковь.
эстетические: красота, идеал, стиль, гармония, следование традиции или новизна, культурная самобытность.
Ценности создают более гибкий уровень культурной регуляции, подчиняя себе функционирование обычаев, норм и значений, особенно важных для общества.
10. Социальные институты.
Социальные институты, прежде всего, являются предметом исследования социологии и социальной философии. Для культурологии же, главным образом, интерес представляет изучение тех или иных форм социальных институтов, характерных для конкретных культурно-исторических эпох, что дает возможность воссоздания целостной картины рассматриваемой эпохи. Социальные институты — это организации и учреждения, занимающиеся отведенной им деятельностью. Однако социальный институт не сводится к наличию учреждений, а включает в себя какие-то «блоки» целенаправленной деятельности (например, ритуалы, праздники), через которые поддерживается общественная жизнь. Таковы, к примеру, библиотеки, музеи, учебные заведения, религиозные общины, научно-исследовательские институты, армия, политические партии и пр.
Социальный институт представляет собой ряд компонентов:
а) некоторую внутренне структурированную систему функций, закрепленных предписаниями (нормы, уставы), оправдывающими данный институт и соотносящий его с другими сферами;
б) материальные средства (здания, финансы, оборудование), обеспечивающие деятельность данного института;
в) носителей (кадры), подбираемых в соответствии с принципами, соотнесенными с целями данного института.
Социальные институты организуют и координируют деятельность людей в каждой сфере, без чего эта деятельность приобрела бы разрозненный, непоследовательный и неустойчивый характер.
Первичным социальным институтом является семья, где происходит начальная инкультурация (вхождение в культуру) личности, ибо родители и все взрослые члены так или иначе вводят подрастающее поколение в круг культурных норм, смыслов, знаний и ценностей. Среди различных социальных институтов следует выделить также государство как важнейший институт политики, хозяйственной деятельности и культуры. Уже в силу обеспечения государством общесоциальных функций (поддержание порядка, защита населения, регуляция важнейших систем функционирования общества) оно является важнейшей предпосылкой формирования специфической культуры. Государство также выступает как главный «заказчик» и «спонсор», поддерживая культурную деятельность материально или через предоставление привилегий. Государство располагает целым рядом культурных учреждений и организаций, которые можно классифицировать по функциональному признаку как социо-культурные, где неразрывными оказываются как социальная, так и культурная составляющие:
а) социальные институты, предназначенные для осуществления духовного производства (издательства, киностудии, театры, любительские творческие объединения, кружки, народные творческие коллективы и т.д.);
б) институты, которые используются для распространения культуры (кинотеатры, лектории, концертные и гастрольные объединения, университеты, школы, музеи, библиотеки и т. д.);
в) особые учреждения, организующие и планирующие культурную деятельность, осуществляющие управление культурным процессом (правительственные организации культуры, творческие союзы, научно-исследовательские институты и т.д.).
Как правило, все социальные институты полифункциональны, то есть они могут выполнять функции, относящиеся не только к культурной деятельности.
