Драматургия А.Н.Островского (анализ одной из пьес по выбору)

Художественный мир в романах И.С. Тургенева (произведение по выбору).

Иван Сергеевич Тургенев (1818-1883) написал шесть романов: «Рудин» (1855), «Дворянское гнездо» (1858), «Накануне» (1859), «Отцы и дети» (1862), «Дым», «Новь» (1876). Основные – первые четыре. Первые два: главный герой – дворянин, интеллектуал, философ и тд 30-40х годов. Это было время становления личности самого писателя, поэтому обращение к героям той эпохи, объяснялось не только желанием объективно оценить прошлое, но и разобраться в самом себе. Писатель задаётся вопросом, что может сделать дворянин в современных условиях, когда надо решать конкретные вопросы. Тургенев считал, что основные жанровые особенности его романов сложились уже в «Рудине». В предисловии к изданию своих романов (1879) он подчеркнул: «Автор «Рудина», написанного в 1855 году, и автор «Нови», написанной в 1876, является одним и тем же человеком. Среди своих задач, при написании романов, Тургенев выделял две наиболее важных. Первая – создать «образ времени», «the body and pressure of time», как писал Шекспир. Образ не только «героев времени», но и бытовой обстановки и второстепенных действующих лиц. Вторая задача – внимание к новым тенденциям в жизни «культурного слоя» страны. Тургенева интересовали не только герои-одиночки, наиболее типичные для эпохи, но и массовый слой людей. Прототипом Дмитрия Рудина стал Бакунин – радикальный западник и анархист. Поэтому герой и получился личностью противоречивой, так как сам Тургенев противоречиво относился к Бакунину, с которым был дружен в юности, и не мог оценивать его абсолютно беспристрастно.

«Рудин» был написан за рекордно короткий срок (49 дней). Быстрота объясняется тем, что замысел романа вынашивался довольно долго. Тургенева заинтересовали «русские Гамлеты» - тип дворянина-интеллектуала, захваченного культом философского знания 30-40 годов, участников философских кружков. Это было время становления личности самого писателя, поэтому обращение к героям той эпохи, объяснялось не только желанием объективно оценить прошлое, но и разобраться в самом себе. Писатель задаётся вопросом, что может сделать дворянин в современных условиях, когда надо решать конкретные вопросы. Прототипом Дмитрия Рудина стал Бакунин – радикальный западник и анархист. Поэтому герой и получился личностью противоречивой, так как сам Тургенев противоречиво относился к Бакунину, с которым был дружен в юности, и не мог оценивать его абсолютно беспристрастно. Рудин – богато одарённый человек, стремится к истине, любит философию, блестящий оратор и полемист. Но на нём лежит печать исторической обречённости, он не готов к практической деятельности, похож на Манилова – не может довести начатое до конца. Тургеневу близок Лежнев – практичный человек. Тургенев испытывает героя любовью. Противоречивой натуре Рудина противопоставлена цельность и мужественность Натальи Ласунской. В момент объяснения с ней Рудина как будто подменяют – в его обычно страстных монологах появляется слабость и безволие. Финальная сцена – гибель Рудина на революционной баррикаде – подчёркивает трагизм и историческую обречённость характерного героя романтической эпохи.

 

Поэзия Н.А. Некрасова

Лирика Н. А. Некрасова — явление в русской поэзии необычное. Вся она проникнута глубочайшим гражданским пафосом. Современник Белинского, Чернышевского и Добролюбова, Некрасов стал поэтом революционной демократии, голосом защитников народа. А потому Некрасов, по сравнению даже с такими “гражданами”, как Пушкин и Лермонтов, полностью переосмысливает роль поэта и назначение поэзии в жизни. Основной его поэтической формулой становятся слова: «Поэтом можешь ты не быть, Но гражданином быть обязан». Главное для Некрасова — социальная направленность его стихотворений, что, кстати, объясняет слова Тургенева, утверждавшего, что в стихах Некрасова “поэзия не ночевала”. Стремление Некрасова уничтожить тираж сборника своих юношеских стихов “Мечты и звуки” — факт символический. Поэт рвет не со своим неудачным поэтическим прошлым, а с традицией, с усвоенными поэтическими штампами. Некрасов — поэт непоэтической эпохи — хорошо понимает, что поэт уже не может быть жрецом, “другом лени”. Переосмысление всей поэтической системы у него начинается с принципиально нового понимания роли и места поэта. Истинный поэт для Некрасова не может существовать без тесной связи с событиями общественной жизни. Строки «Еще стыдней в годину горя Красу долин, небес и моря И ласку милой воспевать...» становятся поэтическим кредо Некрасова. Некрасов широко использует прием переиначивания старых жанров, придания им нового содержания. “Элегия” у поэта — это стихотворение о любви, но о любви к народу: в стихотворении “Размышления у парадного подъезда” возникает причудливое сочетание оды и фельетона. Результатом становится то, что Некрасов снижает высокие жанры и поднимает жанры бульварной прессы. По словам Андреевского, “Некрасов возвысил стихотворный фельетон до значения крупного литературного произведения”. Изменение в поэтической системе надо было произвести так, чтобы он (фельетон) однозначно был понят как ликвидация “священной” поэзии. Поэтому появляется новый пафос, новая риторика, новые темы, новый язык. Но Некрасову было необходимо не только заявить о своем отходе от пушкинской традиции в русской поэзии, но и мотивировать его, определить свое к нему отношение. В стихотворении 1856 года “Поэт и гражданин” Некрасов дает своего рода пушкинский подтекст темы поэта, но утверждает необходимость придания творчеству гражданского содержания. Некрасов, пожалуй, первый начинает писать стихи “на злобу дня”, на социальные темы. Постепенно даже человек в его лирике становится немыслим без социальной среды. От психологического анализа поэт переходит к анализу социальному. Состояние души человека связывается с жизненными условиями. Главной темой творчества поэта становится “печаль народная”, при этом ему удается вызвать у читателя ощущение причастности к описываемому, создать впечатление не уникальности, а всеобщности ситуации. В поэзии Некрасова вообще велико стремление к типизации. От частного он переходит к целому: показав судьбу Ивана из стихотворения “Орина, мать солдатская”, он говорит о судьбе всех солдат, говоря о Дарье, он говорит о судьбе крестьянки вообще. В русской литературной традиции существовал утвердившийся взгляд на поэзию, как на способ выражения чувств, и прозу — как на способ выражения мыслей. Н. А. Некрасов первый посмотрел на эту проблему иначе, сказав, что именно “из гармоничного сочетания этой мысли-прозы с поэзией и выходит настоящая поэзия”. Такая мысль возникла у Некрасова не случайно. В непоэтическую эпоху поэзия, если она хотела найти широкую аудиторию, особенно в лице разночинцев, должна была опроститься. Именно этот процесс мы и наблюдаем в лирике Некрасова. Он постоянно стремится опростить и язык своих произведений. Действительно, поэт-гражданин полностью освобождается от традиций “высокого языка” поэзии. Слово в поэзии Н. А. Некрасова, как в прозе, приобретает конкретный смысл. Отсюда — завершенность или даже афористичность концовок его стихотворений: «То сердце не научится любить, Которое устало ненавидеть»Выработанная четкая позиция по отношению к действительности становится причиной того, что поэзия Некрасова лишена всякой нерешительности или неясности. Даже его лирика, даже мучительные переживания в стихотворении “Рыцарь на час” являются результатом не сомнений, а ясного сознания, где правда, а где отклонение от нее. В стихах своих поэт подчеркивает то, что не соответствует идеалу: фабрика для него — “тихий плач и жалобы детей”; вместо великолепия Петербурга он видит его “день больной”. Это отсутствие сомнения говорит о том, что в поэзии Некрасова нет борения, нет разрыва между автором-поэтом и автором-человеком, ибо существует поэт-гражданин. Стиль многих стихотворений Некрасов сознательно ориентирует на стиль фольклорный. В его произведения попадает огромное количество прозаизмов и диалектизмов: “сивка”, “молодая бабенка ревет” и т. д. Широко используется фольклорный материал. Некрасов умело использует народный стиль: отрицательные параллелизмы (“Не гулял с кистенем я в дремучем лесу, // Не лежал я во рву в непроглядную ночь...”), повторы основ слова (расплетал-заплетал, целовал-миловал), подхваты предыдущей строки с переносом ее в начало последующей (“Я свой век погубил за девицу-красу, // За девицу-красу, за дворянскую дочь...”), характерные эпитеты (“белая рученька”, “буйная голова”), повтор предлогов (“по торговым селам, по большим городам”) и т. д. В стихах появляется большое количество свободных дактилей, весьма характерных для народной поэзии. В текст поэмы “Кому на Руси жить хорошо” вводятся загадки (“Летит — молчит, лежит — молчит, когда умрет — тогда ревет. Впрочем, несмотря на то что фольклорные элементы встречаются в лирике Некрасова достаточно часто, их использование было не целью, а лишь средством, помогающим поэту достичь в лирике необходимого эффекта. Кстати, кроме элементов народного творчества, Некрасов, там где считает необходимым, использует и жанры городского фольклора. Некрасов принадлежит к числу поэтов, нашедших свою, неповторимую Музу. По словам Б. Эйхенбаума, Н. А. Некрасов был явлением исторически неизбежным и необходимым, он сумел услышать и осуществить голос истории, потому что создал тот тип поэзии, который был необходим для нового восприятия поэтического творчества.

 

Лирика Ф.И. Тютчева

35. Поэт-философ, Федор Иванович Тютчев создал замечательные ли­рические монологи о смысле жизни, о назначении поэта и поэзии. Ориги­нальное дарование поставило его в один ряд с великими поэтами. Не совсем обычна судьба Тютчева как поэта. Он начал печатать свои стихи с 15 лет, но долгие годы оставался без читателей. В 1936 году А.С Пушкин в своем журнале «Современник» напечатал 24 стихотворения Тют­чева, отозвавшись о них «с изумлением и восторгом». После этого наступил долгий период молчания. И лишь в 1850 году в том же журнале прозвучали слова Некрасова о Тютчеве как о замечательном русском поэте, «первосте­пенном таланте». Сборник его стихов вышел в свет в 1854 году, когда поэту уже было 50 лет. Имя Тютчева становится любимым для Тургенева, Достоев­ского, Фета, Майкова. Около 400 стихотворений составляют литературное наследие поэта, но значение их велико. Творчество Тютчева сложно и противоречиво. Меня покорили емкие, лаконичные строки поэта, за которыми угадывается трево­га мятущейся, страстной души. Но понять эту тревогу мне удалось сравни­тельно недавно, когда я научилась воспринимать стихотворения Тютчева не только чувствами, сердцем, но и разумом. То, что раньше неясно волновало, теперь поразило меня глубиной и стройностью мысли. Поэтический мир Тютчева — мир романтика и философа. Несмотря на то, что его стихи полны противоречий, написаны как бы на душевном изломе, они в целом представляют удивительно гармоничную систему

Именно такому человеку открываются тайны: для него «солнцы ды­шат», «говорят леса», совещается «в беседе дружеской» гроза. Именно к нему, смертному, слетает с небес Поэзия.

Тютчев ищет гармонию в природе, ведь в ней должна быть воплоще­на красота и целесообразность. Он говорит о наличии души и разума в при­роде:

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик, —

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык...

В стихах Тютчева о природе трудно не уловить предпочтение весне. Чувство гармонии, радости, удовлетворенности говорит в строках, посвя­щенных весенней и летней поре. Шедевром поэта являются «Весенние воды», получившие восторженную оценку Некрасова.

...Весна идет, весна идет.

Мы молодой Весны гонцы,

Она нас выслала вперед!

Особое место в творчестве поэта занимает любовная лирика. Каждое стихотворение здесь — своего рода шедевр. Беззаконная в глазах света лю бовь к Е. А. Денисьевой отразилась в трагическом цикле стихотворений. Многим из них присущ трагизм-надлом. Любовь воспринимается поэтом не как счастье, но роковая страсть, несущая горе обоим.

О, как убийственно мы любим,

Как в буйной слепоте страстей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

Широко известны стихи Тютчева, посвященные России и русскому народу. Смирение и долготерпение народное заставило поэта написать:

Эти бедные селенья,

Эта скудная природа —

Край родной долготерпенья,

Край ты русского народа!

Афоризмом стало его знаменитое четверостишие:

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать —

В Россию можно только верить.

«...О Тютчеве не спорят; кто его не чувствует, тем самым доказывает, что он не чувствует поэзии», — этими словами Ивана Сергеевича Тургенева я заканчиваю разговор о русском поэте, чье высокое художественное мас­терство и глубокая философская мысль ставят его в ряд великанов русской классической литературы.

Глубочайшие и лучшие силы личности Тютчева ушли в лирическую поэзию. Здесь он наедине с самим собою, без давления извне, добровольно или недобровольно принятого. Он жил заодно с природой, сливался с нею, а через природу - с большим миром, с его стремлениями, без оглядки на то, как судят о них двор и канцелярии. В лирике своей Тютчев находит самого себя, и, что существенно, заодно он вступает и в широкий мир исторической жизни, современной ему. Прямая, непосредственная связь с большим современным миром способствует очищению и росту личности поэта.

Как человеческая личность Тютчев необыкновенно возвышается в своих лирических стихотворениях. Он сбрасывает с себя все, что могло бы умалить его; кажется, что он освобождается даже от своих физических черт, от постоянной своей телесной ущербности. Маленький, тщедушный, зябкий, вечно недомогающий, в лирической поэзии он приобретает стихийный голос, неслыханное могущество, способности судьи, кудесника, пророка. Политические идеи Тютчева - это и борьба с веком, это и борьба Тютчева с самим собой, с собственной лирикой, к счастью не дававшая побед. Биографический метод бессилен перед лирикой Тютчева. Биографический метод притязает на объяснение, и к тому же исчерпывающее, всего, что сотворил поэт. В отношении Тютчева загадкой, предметом, требующим особого толкования, становится сама биография - так мало соизмерима она с содержанием и характером его лирической поэзии. Биограф должен проделать обратный путь - не от биографии к поэзии, но от поэзии к биографии, указанное поэзией он должен искать и разыскивать в самой личности поэта, причем это задача нелегкая: поэзия ставит вопросы, а биография едва в силах на них ответить. Простые, снаружи видные факты здесь мало помогают. Быть может, что-то приоткрывается через вечные скитания Тютчева, через вечные его разъезды то по России, то по западным странам, через его бытовую и духовную неоседлость, неустроенность, через его духовное беспокойство, через болезненную его жажду общения, как если бы он постоянно терял связь с людьми, его окружающими, и тут же торопился восстановить ее, при любых обстоятельствах и во что бы то ни стало. Современники рассказали нам обо всем этом. Тютчев как бы тяготился своей бытовой оболочкой; в путешествиях, в почти богемной жизни, малоподобающей аристократу, которую он вел, Тютчев как бы стремился износить эту оболочку, истрепать ее, превратить в клочья, едва прикрывающие нагое тело, нагую душу.

Лирика Тютчева в отношении личности, трудностей и парадоксов ее судьбы предвосхищает позднейшее - роман Достоевского и Л. Толстого. Буржуазное общество знало только одну форму утверждения личности - индивидуализм, риск индивидуальной свободы, оторванности от массы, свободы для одиночек, то есть свободы фиктивной, так как общество в целом не было свободным, не распоряжалось ходом собственной жизни. Индивидуализм в поэзии Тютчева - горькая неизбежность для современной личности, в такой же степени ее эмансипация, как и разрушение. Индивидуализм - великие притязания и малые свершения, широта, грандиозность жеста и спертость, сжатость, удушье во всем, что относится к внутренней жизни личности. Это полюсы, между которыми качаются и герои Достоевского - Свидригайлов или Ставрогин. Тютчев и сопротивляется индивидуализму, и сам бывает его безвольной добычей. Индивидуализм у Тютчева всего нагляднее выражен в той области, где, казалось бы, он менее всего уместен, - в лирике любви. Если его находят и здесь, то, значит, он вездесущ. Лирика любви у Тютчева подчеркивает, что нет и в любви внутренних путей от человека к человеку. Любовь у Тютчева - некоторое самоотчуждение, отказ от собственной личности во всей ее глубине и подлинности. Стихотворение "Восток белел, ладья катилась..." - собственно, рассказ о юной женской душе, которая готовит себя к самозакланию. Она предает себя любви, прощаясь со всем беспечным, светлым, святым, что она знала. О любострастии как о таковом говорят и другие стихотворения Тютчева, посвященные любви: "Ты любишь, ты притворствовать умеешь...", "В душном воздуха молчанье...", "Люблю глаза твои, мой друг...". Любовь трактуется как умышленная неполнота в отношениях людей, как некоторая преступная односторонность, овладевшая этими отношениями, вопреки человеческому сознанию и воле.

Человеческая личность, получившая свою свободу, тем не менее лишена главного: ей не дано изжить себя, она полна избыточной жизни, для которой нет выхода. Человек раскрывается с помощью других и через других. Если у него нет путей к этим другим, то он остается нем и бесплоден. Знаменитое "Silentium!" вовсе не есть диктат индивидуализма, как иногда толковали это стихотворение. Здесь оборонительный смысл преобладает над наступательным. Более того, стихотворение это - жалоба по поводу той замкнутости, безвыходности, в которой пребывает наша душа

Лирика А.А. Фета

В личности Афанасия Фета удивительным образом сошлись два абсолютно разных человека: тёртый, битый жизнью практик и вдохновенный, неутомимый, буквально до последнего вздоха (а умер он в возрасте 72 лет), певец красоты и любви. Незаконнорожденный сын мелкого немецкого чиновника, он лишился при этом статуса дворянского сына. Он пытался "выслужить" дворянство, но 13 лет армейской и гвардейской лямки ничего не дали. Тогда он женился по расчету на старой и богатой помещице, стал жестоким и прижимистым сельским хозяином- эксплуататором. Революционерам и даже либералам Фет никогда не сочувствовал и, чтобы достичь желаемого дворянства, долго и громко демонстрировал свои верноподданнические чувства. И только когда Фету было уже 53 года, Александр II изложил благоприятную резолюцию на его прошение. Доходило до смешного: если тридцатилетний Пушкин считал оскорблением пожалование ему царем камер-юнкерского звания (это придворный чин, обычно даваемый молодым людям до 20 лет), то этот русский лирик специально выхлопотал себе камер-юнкерство уже в 70 лет? И при этом Фет писал божественные стихи. Вот стихотворение 1888 года: «Полуразрушенный, полужилец могилы, О таинствах любви зачем ты нам поешь? Зачем, куда тебя домчать не могут силы, Как дерзкий юноша, один ты нас зовешь? Томлюся и пою. Ты слушаешь и млеешь. В напевах старческих твой юный дух живет. Цыганка старая одна еще поет.»

То есть буквально два человека жили в не самой приятной на вид, оболочке. Но какая сила чувства, мощь поэзии, какое страстное, юношеское отношение к красоте, к любви! Поэзия Фета недолго имела успех у современников в 40-е годы, а в 70 – 80-х годах это был успех весьма камерный, отнюдь не массовый. Но массам Фет был знаком, хотя они не всегда знали, что популярные романсы, которые они распевают (в том числе и цыганские) — на слова Фета. "О, долго буду я в молчаньи ночи тайной", "Какое счастие! и ночь и мы одни", "Сияла ночь. Луной был полон сад", "Давно в любви отрады мало", "В дымке-невидимке" и, конечно, "Я тебе ничего не скажу" и "На заре ты ее не буди" — вот лишь немногие стихотворения Фета, положенные на музыку разными композиторами. Лирика Фета тематически крайне бедна: красота природы и женская любовь — вот и вся тематика. Но какой огромной мощи достигает Фет в этих узких пределах. Вот стихотворение 1883 года:

«Только в мире и есть, что тенистый Дремлющих кленов шатер. Только в мире и есть, что лучистый Детски задумчивый взор. Только в мире и есть, что душистый Милой головки убор. Только в мире и есть этот чистый, Влево бегущий пробор"

Это своеобразная онтология (философское учение о бытии) Фета, хотя философской его лирику назвать трудно. Мир поэта очень узкий, но какой же прекрасный, полный изящества. Грязь жизни, проза и зло жизни не проникали в его поэзию никогда. Прав ли он в этом? Видимо, да, если видеть в поэзии искусство по преимуществу. Красота и должна быть главным в ней. Гениальна лирика природы Фета: "Я пришел к тебе с приветом", "Шепот. Робкое дыханье", "Какая грусть! Конец аллеи", "Это утро, радость эта", "Жду я, тревогой объят" и множество других лирических миниатюр. Они разнообразны, непохожи, каждая являет собой неповторимый шедевр. Но есть общее: во всех них Фет утверждает единство, тождество жизни природы и жизни человеческой души. В своей лирике природы Фет выступает как антинигилист: если для тургеневского Базарова "природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник", то для Фета природа — единственно храм, храм и фон прежде всего любви, роскошная декорация для тончайших сюжетных изгибов любовного чувства, а во-вторых, храм для вдохновения, умиления и молитвы красоте. Если любовь для Пушкина была проявлением высшей полноты жизни, то для Фета любовь есть единственное содержание человеческого бытия, единственная вера. Эту мысль он утверждает в своих стихах с такой силой, что заставляет усомниться, не язычник ли он. У него и сама природа любит — не вместе, а вместо человека ("В дымке-невидимке"). В то же время вполне в христианском духе Фет считает человеческую душу частицей небесного огня, божьей искрой ("Не тем, господь, могуч, непостижим"), ниспосланной человеку для откровений, дерзаний, вдохновения ("Ласточки", "Учись у них — у дуба, у березы"). Удивительны поздние стихи Фета, 80 – 90-х годов. Дряхлый старик в жизни, в поэзии он превращается в горячего юношу, все мысли которого об одном — о любви, о буйстве жизни, о трепете молодости ("Нет, я не изменил", "Моего тот безумства желал", "Люби меня! Как только твой покорный", "Еще люблю, еще томлюсь"). Разберем стихотворение "Я тебе ничего не скажу", датированное 2 сентября 1885 года. В нем выражена часто встречающаяся у романтиков мысль о том, что языком слов нельзя передать жизнь души, тонкости чувства. Поэтому любовное свидание, как всегда, в окружении роскошной природы, (открывается молчанием: "Я тебе ничего не скажу..."). Романтики не доверяли языку слов как средству выражения души человека, тем более поэта. Впрочем, назвать Фета романтиком затруднительно: очень уж он "земной".Тем не менее, уделом героя стихотворения остается "молча твердить" слова любовного признания. И этот оксюморон (сочетание контрастных по смыслу слов) становится главным словесно-художественным образом стихотворения. Но все-таки, почему он молчит? Какая мотивировка дается этому? Вторая строка уточняет: "Я тебя не встревожу ничуть". Да, как свидетельствуют другие стихотворения, его любовь может и встревожить, взволновать девственную душу его избранницы своими "томленьями" и даже "содроганьями". Есть и другое объяснение, оно в последней строке второй строфы: его "сердце цветет", подобно ночным цветам, о которых сообщается в начале строфы. Вот тождество человеческой души и природы, выраженное, как и во многих других произведениях Фета, с помощью особого художественного приема, называемого психологическим параллелизмом. К тому же грудь, т. е. вместилище эмоционально-духовного начала, героя "больная, усталая" (первая строка третьей, последней строфы). "Я дрожу" — от ночного ли холодка или от каких-то внутренних душевных причин. И поэтому конец стихотворения зеркально повторяет начало: "Я тебя не встревожу ничуть, / Я тебе ничего не скажу". Трехстопный анапест стихотворения звучит напевно: "Я тебе ничего не скажу", — неоднократно вдохновляло многих композиторов. Стихотворение привлекает тонкостью и изяществом выраженных в нем чувств и естественностью, негромкой простотой их словесного выражения.

 

Все остальное сканила с книг

«История Русской литературы 18 века 1800-1830 годы». Под ред. Аношкиной и Петрова

«История русской литературы 18 века, вторая половина». Под ред. Петрова

«Пособие по литературе для слушателей и поступающих». Богомолова, Жарова, Кедрова