Судьба поэта и его песен (о творчестве Ф. Петрарки)

ЛЕКЦИЯ 3.

 

ЛИТЕРАТУРА ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

"Я создал тебя существом не небесным, но и не только земным, не смертным, но и не бессмертным, чтобы ты, чуждый стеснений, сам себе сделался творцом и сам выковал окончательно свой образ. Тебе дана возможность пасть до степени животного, но также и возможность подняться до степени существа богоподобного — исключительно благодаря твоей внутренней воле..." — так говорит Бог Адаму в трактате итальянского гуманиста Пикоделла Мирандола "О достоинстве человека". В этих словах сжат духовный опыт эпохи Возрождения, выражен сдвиг в сознании, который она совершила».

В истории европейских стран эпоха Возрождения — это период XV—XVI веков, ознаменованный расцветом всех видов искусств — литературы, живописи, музыки и архитектуры, многими научными и географическими открытиями, установлением экономических и культурных отношений между странами, смелыми морскими путешествиями. Этот период в истории человечества называют также эпохой Ренессанса (Возрождения).

В это время расширяются представления о мире, преодолевается узость средневековых взглядов и происходит обращение к наследию античности, возрождение ее культурных ценностей. Мыслителей и поэтов классической древности ученые и художники периода Ренессанса воспринимали как своих учителей. Античность вдохновляла, была мерилом высоты духа и художественного совершенства, не вытесняя из поля зрения деятелей эпохи Возрождения проблемы современной им жизни.

Самым главным в культуре Возрождения был интерес к человеку, вера в силу его мысли и воли, в его творческие возможности. Человек считался высшей ценностью. Именно поэтому деятели эпохи Возрождения называли себя гуманистами, они стремились содействовать благоденствию людей на земле.

Духовная и телесная красота человека воплощена на полотнах великих живописцев, в творениях скульпторов. Таковы «Джоконда» Леонардо да Винчи, «Сикстинская мадонна» и «Мадонна Конестабиле» Рафаэля, величественные богини и вместе с тем вполне реальные женщины на картинах Рубенса («Камеристка») и Тициана («Даная»). Глядя на них, ощущаешь их силу и нежность, красоту и мудрость.

Гуманисты эпохи Возрождения были личностями многогранными, наделенными многими талантами. Рафаэль известен не только как художник, но и как архитектор. Леонардо да Винчи был художником, архитектором и скульптором. Произведения скульптуры и живописи, а также стихи оставил потомкам Микеланджело Буонарроти. Он преклонялся перед Данте и в своих стихах писал о творце «Божественной комедии»:

Он зрел картины Божьего суда,

Он побывал в чистилище и, зная

Дорогу в рай, достиг при жизни рая,

Чтоб молвить правду, воротясь сюда…

Перевод Е. Солоновича

Перед величием поэзии Данте преклонялись многие писатели эпохи Возрождения. Однако к изображению человека и его духовного мира они подходили уже иначе, чем их великий предшественник. Данте воспевал любовь неземную, он вознес свою Беатриче на небеса. Поэты эпохи Возрождения — Петрарка, Шекспир — прославляли прекрасную, но реальную женщину.

Портрет такой женщины создан в знаменитом сонете Шекспира:

Ее глаза на звезды не похожи,

Нельзя уста кораллами назвать,

Не белоснежна плеч открытых кожа,

И черной проволокой вьется прядь.

С дамасской розой, алой или белой,

Нельзя сравнить оттенок этих щек.

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток...

Перевод С. Маршака

В литературе эпохи Возрождения главная роль в изображении земной природы человека принадлежит поэзии. Однако и в произведениях художественной прозы, в новеллах Боккаччо, в романе Сервантеса «Дон Кихот» современная их авторам жизнь изображена во всем многообразии явлений, созданы образы людей разных сословий, характеров и нравов. Это позволило литературоведам говорить о реализме эпохи Возрождения.

Возросла роль авторства литературных произведений. Средневековые произведения были плодами коллективного творчества. Имена их создателей не известны. В период Ренессанса роль индивидуального начала в творчестве не только возрастает, но приобретает важное значение, определяет художественное своеобразие произведения, в котором проявляется личность автора.

Все три рода литературы — эпос, лирика и драма представлены в литературе эпохи Возрождения произведениями, завоевавшими мировую известность. Раньше, чем в других европейских странах, Возрождение началось в Италии, которая находилась на территории Древнего Рима. Здесь сохранились памятники античного мира, а итальянский язык произошел от латинского. Итальянские города вступили в период расцвета раньше, чем города других европейских стран. Крупнейшими культурными центрами были Франция, Рим и Неаполь. Во Флоренции в XV веке возникла Платоновская академия, на ее заседания съезжались деятели науки и культуры из стран Европы для обсуждения философских проблем и вопросов культуры. В Неаполе была создана богатейшая библиотека старинных рукописей и книг, коллекция произведений античного искусства. В итальянском городе Мантуя в 1425 году открыли первую гуманистическую школу, названную «Домом радости». В «Доме радости» применялись совсем иные, чем в средние века, методы обучения детей: не было зубрежки, строжайших правил дисциплины и жестоких наказаний. В «Доме радости» стремились к тому, чтобы сделать учение радостью, стремились к раскрепощению личности учеников, к раскрытию заложенных в каждом из них возможностей. Появление такой школы говорило о главной особенности эпохи — об интересе к человеческой личности, о вере в ее творческие силы.

 

 

Судьба поэта и его песен (о творчестве Ф. Петрарки).

«Мы не цезари и не меценаты, однако мы тоже дорожим славою человека, единственного не только в нашем городе, но во всем мире, подобного которому ни прежние века не видели, не узрят и будущие; ибо мы знаем, сколь редко достойно поклонения и славы имя поэта». Такими словами флорентийское правительство воздавало должное Петрарке в своем письме, и приглашало его, сына изгнанника, во Флоренцию, обещая ему университетскую кафедру и возвращение имущества, конфискованного при высылке у его отца. Письмо привез Петрарке Боккаччо, но даже самое дружеское расположение к «почтальону» не побудило адресата воспользоваться предложенной возможностью. Это было в 1351 году, почти через пятьдесят лет после того как в числе других политических изгнанников Флоренцию покинул нотариус Пьетро ди Паренцо, или, как его чаще называли, Петракко.

Уверенный, что изгнание продлится недолго, Петракко решил обосноваться неподалеку, в Ареццо, городе, представлявшем собой тогда суверенное государство, и здесь 20 июля 1304 года его жена Элетта Каниджани произвела на свет первенца, которого нарекли Франческо. Версию о том, что именно он, Франческо, со временем стал для большего благозвучия именовать себя Петраркой, латинизировав имя отца, унаследованное им уже в качестве фамилии, опровергает один из документов, где его отец упоминается не как Петракко, а как Петрарка. В 1307 году в семье появился второй сын, Герардо. Раннее детство братья провели с матерью в Инчизе, в имении Каниджани.

В 1311 году сер (от мессер – предваряло имя юристов) Петракко переехал в Пизу, куда вызвал к себе семью. Там будущий поэт, утверждавший впоследствии, будто его отец был изгнан из Флоренции в тот же день, что и Данте, и на основании того же приговора, первый и единственный раз в жизни увидел автора «Божественной Комедии».

Многим из того, что мы знаем о Петрарке, мы обязаны ему самому: облегчая работу своим будущим биографам, поэт рассказал о себе в незавершенном «Письме к потомкам» и в «Книге бесед о презрении к миру». Немало сведений о Петрарке содержат его письма близким, определенный свет на жизнь поэта проливают и его стихотворения.

Франческо было восемь лет, когда отец перебрался в Авиньон, город на юге Франции, куда в 1309 году, по настоянию французского короля Филиппа IV Красивого, папа Климент V перенес свою резиденцию, положив начало так называемому «авиньонскому пленению» пап, продолжавшемуся до 1377 года. В Авиньоне требовались опытные юристы, которые скрепляли бы сделки предприимчивых дельцов, наводнивших новый Рим, или «второй Вавилон», как позднее окрестит Петрарка незаконную столицу католического мира, подразумевая разноязыкую речь при папском дворе и на улицах города. Получив место в курии, сер Петракко поселил семью недалеко от Авиньона, в городке Карпентра, о жизни в котором поэт с благоговением напомнит годы спустя Гвидо Сетте, другу детства, одному из адресатов «Старческих писем»: «Запечатлелись ли в памяти твоей те четыре года? Что за безмятежность, что за очарование, дома покой, на людях свобода, мир и тишина в полях!»

Отцу хотелось, чтобы Франческо пошел по фамильной стезе, в своих планах он уже видел сына юристом ив 1316 году отправил его изучать право в Монпелье. После четырех лет учебы во французском университете, Петрарка продолжил образование в Болонье: тамошний университет не без оснований считался лучшей юридической школой в Европе.

Смерть отца в" 1326 году освободила двадцатидвухлетнего студента от дальнейшего изучения юриспруденции, о чем в автобиографическом «Письме к потомкам» он скажет так: «Многие думали, что, несмотря на свою молодость, я достиг бы в этом деле больших успехов, если бы продолжал начатое. Но я совершенно оставил эти занятия, лишь только освободился от опеки родителей, не потому, чтобы власть законов была мне не по душе — ибо их значение, несомненно, очень велико и они насыщены римской древностью, которой я восхищаюсь, — но потому, что их применение искажается бесчестностью людскою. Мне претило углубляться в изучение того, чем бесчестно пользоваться я не хотел, а честно не мог бы, да если бы и хотел, чистота моих намерений неизбежно была бы приписана незнанию».

Не дослушав университетского курса, Петрарка вернулся в Авиньон. «Ясный и неизгладимый след оставило в моей памяти... время, что школяром провел я в Болонье», — много лет спустя напишет он Гвидо Сетте. Болонья запомнилась Петрарке шумными студенческими компаниями, в которых были свои поэты — первые слушатели и доброжелательные судьи его стихотворных опытов. Об уровне этих и других ранних стихотворений можно только догадываться: большую часть написанного до 1333 года, Петрарка уничтожил.

В Авиньоне недоучившийся юрист принял духовный сан светского каноника, не требовавший дальнейшей церковной карьеры. Оценивая последствия этого события, современный русский исследователь творчества Петрарки Р. Хлодовский отмечает: «Как это ни парадоксально, но именно принятие духовного сана позволило первому поэту Возрождения полностью посвятить себя созданию светской, атеологической и по существу даже антиклерикальной культуры европейского гуманизма».

Принятие сана означало возможность обеспеченного досуга. Свобода распоряжаться собой предоставляла время не только для молодых увеселений, но и, главное, для поэтического творчества и углубленных занятий античностью. В «Письме к потомкам» Петрарка не погрешит против истины, оценивая значение для себя этих занятий: «С наибольшим рвением предавался я изучению древности, ибо время, в которое я жил, было мне всегда так не по душе, что, если бы не препятствовала тому моя привязанность к любимым мною, я всегда желал бы быть рожденным в любой другой век и, чтобы забыть этот, постоянно старался жить душою в иных веках».

В числе тех, с кем сдружился Петрарка в Болонском университете, был Джакомо Колонна ди Палестрина, представитель знатного и влиятельного римского семейства. Колонна часто бывали в Авиньоне, и, начиная с середины двадцатых годов, с ними надолго оказалась связана финансовая независимость Петрарки. Сначала поэта поддерживал Джакомо, будущий епископ Ломбезский, а в 1330 году Петрарка поступил на службу к его брату. В «Письме к потомкам» поэт с благодарностью вспомнит это время: «...я прожил многие годы у его брата, кардинала Джованни Колонна, не как у господина, а как у отца, даже более — как бы с нежно любимым братом, вернее, как бы с самим собою и в моем собственном доме».

Высокое покровительство и обеспеченный им достаток способствовали удовлетворению желания посмотреть мир. В 1333 году Петрарка совершил большое путешествие по Северной Франции, Фландрии и Германии. «В то время, — поведает он позднее, — обуяла меня юношеская страсть объехать Францию и Германию, и хотя я выставлял иные причины, чтобы оправдать свой отъезд в глазах моих покровителей, но истинной причиной было страстное желание видеть многое».

В начале 1337 года Петрарка впервые посетил Рим. Вечный город произвел на него огромное впечатление. Вернувшись в Авиньон, поэт почувствовал, что не сможет больше жить в этом гнездилише лицемерия и порока. Придет время, и о своем желании бежать оттуда он скажет так: «...будучи не в силах переносить долее присущие искони моей душе отвращение и ненависть ко всему, особенно же к этому гнуснейшему городу, я стал искать какого-нибудь убежища, как бы пристани, и нашел крошечную, но уединенную и уютную долину которая зовется Запертою (Vallis Clausa), в пятнадцати тысячах шагов от Авиньона, где рождается царица всех ключей Copra. Очарованный прелестью этого места, я переселился туда с моими милыми книгами...»

Милые Петрарке книги — это сочинения древнеримских писателей, поэтов, философов, историков. Его богатейшее в Европе собрание античных рукописей, незадолго до смерти завещанное Венеции, не пылилось на полках без дела: Петрарка всю жизнь изучал памятники древнеримской культуры, восхищаясь их свободным духом — гордостью античного мира. О возможности приблизить эти древние времена, вернуть их, вдохнуть в них жизнь, воскресить былое величие человеческого разума, не стесненного искусственными запретами церковников, о возможности возродить нравственную атмосферу античного мира, с которым он связывал свои художественные и общественные устремления, поэт все чаще размышлял в часы одиноких прогулок на лоне природы. В каждом из любимых древних писателей и историков он видел личность, и его восприятие их наследия было глубоко личным. Уважение к ним поднимало его в собственных глазах, прислушиваясь к ним, он вслушивался в себя. Его внутренний мир обогащало новое, ренессансное мышление, возводившее человека на вершину духовной свободы. Личная духовная независимость давала Петрарке силы на борьбу с массовым сознанием, воспитанным средневековыми догмами. Вот почему говоря сегодня об эпохе Возрождения, о гуманизме, мы с благодарностью называем в числе первых гуманистов Франческо Петрарку.

В Воклюзе Петрарка прожил с перерывами до 1353 года. Здесь в 1339 году он начал работу над «Африкой», поэмой на латинском языке о подвигах римского полководца Сципиона Африканского, одержавшего победу над Ганнибалом. Здесь были созданы или задуманы другие сочинения на латинском языке: «О знаменитых людях», «Стихотворные послания», двенадцать эклог «Буколической песни», диалогизированная исповедь «Сокровенное», трактаты «Об уединенной жизни» 12 и «О монашеском досуге». Здесь Петрарка узнал, что удостоен лаврового венка за «Африку». Торжественная церемония венчания лаврами состоялась в Риме, на Капитолийском холме, 8 апреля 1341 года. Говоря о поэзии в произнесенной на Капитолии речи, Петрарка процитировал своего любимого Цицерона: «От просвещеннейших и мудрейших людей знаем: успех в прочих вещах зависит от изобретательности, обучения, искусства — поэта создает сама природа, пробуждают силы собственной души, питает некое божественной вдохновение...»

Но вернемся назад. 6 апреля 1327 года Петрарка увидел в авиньонской церкви Святой Клары прекрасную молодую женщину по имени Лаура и полюбил ее, полюбил с первого взгляда, и великое его чувство, хотя и осталось неразделенным, выдержало испытание временем и после смерти той, кого он называл своей госпожою (мадонной), своим светом, своим живым солнцем. Ярко, поэтично описал встречу Петрарки с Лаурой Бунин в рассказе «Прекраснейшая солнца»: «Та весна была в его жизни двадцать третьей, в Ее — двадцатой. И, если обладал он всей красотой, присущей юным летам, пылкому сердцу и благородству крови, то Ее юная прелесть могла почитаться небесной. Блаженны видевшие Ее при жизни! Она шла, опустив свои черные, как эбен, ресницы; когда же подняла их, солнечный взор Ее поразил его навеки».

О своей любви, бережно пронесенной через годы, любви высокой и чистой, знавшей надежду и отчаянье, Петрарка поведал в итальянских стихах с той естественностью, с той трепетной искренностью, с той самоотдачей, что сделали его «Отрывки на народном языке», которые позднее получили название «Канцоньере» («Книга песен») задушевным монологом, исповедью, поэтическим дневником. Если в «Новой жизни» Данте лирические стихотворения перемежались прозой, то «Канцоньере» явил собой органичное собрание исключительно поэтических текстов, повествований в стихах по примеру латинских поэтов — Катулла и Проперция. Особенности языка «Канцоньере» позволяют говорить о не меньшем вкладе Петрарки в создание литературного итальянского языка, чем вклад Данте. На протяжении веков итальянская лирическая поэзия находила все новые и новые импульсы в уроках Петрарки. Лучшие поэты творчески воспринимали эти уроки, исходя из опыта учителя, заметившего в одном из писем к Боккаччо: «Актеру хороша всякая одежда, пишущему — не всякий стиль: каждый должен создать и соблюдать свой...»

Если отдельные страницы «Канцоньере» можно датировать лишь приблизительно, то в ряде стихотворений Петрарка называет «возраст» своей любви:

«Два семилетия враждуют чувства / И разум...»;

«Вот и шестнадцатый свершился год, / — Как я вздыхаю.»;

«...сколь мука мне приятна — / Вообразить, не то что молвить внятно, / Бессилен я, как двадцать лет назад».

Сердце, полное Лаурой, чутко отзывается на все, что связано с нею, поэту свято дорог каждый уголок, где он видел ее или рисовал в своем воображении:

Здесь пела, здесь сидела, здесь прошла,

Здесь повернула, здесь остановилась,

Здесь привлекла прекрасным взором в плен...

О смерти Лауры Петрарка узнал в конце мая 1348 года в Италии, в Парме, из письма Сократа, как он называл одного из своих ближайших друзей, фламандца Людвига ван Кемпена. Лаура умерла от чумы 6 апреля—в годовщину его встречи с нею. Смерть настигла ее в Авиньоне, в том же городе, где в 1327 году вспыхнула его бессмертная любовь.

Идеализируя Лауру, Петрарка идеализировал земную женщину, а не отвлеченное понятие. У Лауры есть голос, она поет и смеется, она сидит на траве, ее душевной красоте соответствует прекрасная наружность. И неудивительно, что любовь к этой женщине — любовь человечная, согретая благодарной памятью, хранящей во всех подробностях восторженные чувства юного сердца.

Когда блаженный Августин, его собеседник в «Книге бесед о презрении к миру», назовет Лауру виновницей его безумия, обвинив в любви к «смертной женщине», Франциск (так назовет себя поэт в этом сочинении) с обидой ответит: «...в моей любви никогда не было ничего постыдного, ничего непристойного, вообще ничего преступного, кроме ее чрезмерности».

Известно, что не только отдельные исследователи творчества Петрарки, но и современники, в том числе близкие друзья, подвергали сомнению существование Лауры, считая ее вымышленной фигурой, а любовь поэта к ней — сублимированным чувством, метафорой любви к славе, аллегорией поэзии и мечты о лаврах, созвучных имени вдохновительницы «Книги песен». Зная о том, с каким тщанием автор оттачивал свои отрывки, складывая их в единое целое и постоянно добавляя при этом недостатающие звенья, один из крупнейших итальянских писателей XX века Итало Кальвино усомнился даже в подлинности топографии «Книги песен», предположив, что одинокие прогулки, во время которых поэт думал о возлюбленной, — плод воображения и только. «Более чем в трехстах сонетах, — утверждал Кальвино, — Петрарка притворяется, будто верит, что он бродит в открытом поле, жертва страданий и тоски, тогда как на самом деле спокойно сидит с кошкой на коленях у себя в кабинете, с великим удовольствием шлифуя свои стихотворения».

Петрарка воспел любовь, отличную от той, какую воспевали его предшественники, включая Данте. Стихи, посвященные Лауре, несут на себе неизгладимый отпечаток личности автора — личности нового человека, первого европейского гуманиста.

С Петрарки начинается новая европейская поэзия. Его «Книга песен» нашла подражателей не только в Италии, но и в Испании, Португалии, Франции, Далмации, Англии, в других странах. Имя певца Лауры стало в поэзии символом любви. Вспомним Пушкина:

Ночей Италии златой

Я негой наслажусь на воле,

С венецианкою младой,

То говорливой, то немой,

Плывя в таинственной гондоле;

С ней обретут уста мои

Язык Петрарки и любви.

Поэтическим урокам Петрарки во многом обязаны француз Ронсар, португалец Камоэнс, англичанин Шекспир.

Когда Петрарка бежал из ненавистной ему папской столицы, опутавшей весь мир «щупальцами зла», его обличения церковной верхушки перекликались с терцинами «Божественной Комедии» Данте, рисующими адские муки, которые выпали на долю папы Николая III и ожидают других алчных святош — Бонифация VIII и Климента V. Когда в тишину кабинета, где Петрарка собеседовал с поэтами и историками Древнего Рима, врывались тревожные известия о новых войнах и междоусобицах, раздирающих тело Италии, гражданский темперамент диктовал ему пламенные строки в защиту национального единства и мира (канцоны «Италия моя...» и «О благородный дух...»). Сравнивая современную действительность с далеким прошлым, каким запечатлели его античные авторы, Петрарка приходил к неутешительным выводам: «Что бы ни доводили до нашего сведения труды историков и вопли трагедий, все это меньше того, что мы видим своими глазами. Преступления, которые у древних считались достойными сцены, у нас стали повседневными пороками». Ревнитель свободы и справедливости, убежденный противник самодержавия и феодальной разнузданности, Петрарка сразу же после увенчания лаврами на Капитолии устремился из Рима в Парму, где восставший народ только что сверг тирана Мастино делла Скала, а шесть лет спустя поэт столь же горячо приветствовал Кола ди Ри-енцо, народного трибуна, предпринявшего попытку восстановить в Риме республиканский строй. Нескрываемые симпатии к бунтовщикам сказались на отношениях Петрарки с его покровителями (почти целый год Петрарка не мог заставить себя написать кардиналу Джованни Колонна письмо с соболезнованиями в связи со смертью двух родственников, убитых сторонниками Кола ди Риенцо).

Гражданская лирика Петрарки — неотъемлемая часть его поэтического «я»: любовные стихотворения певца Лауры с гражданскими строками поэта роднит его активная, заинтересованная связь с жизнью, глубокая органичность его гуманистических идеалов.

Неравнодушный к славе (в этом проявлялась его вера в собственное призвание, в собственный талант), Петрарка связывал свою будущую известность с гекзаметрами «Африки» и трактатами, также написанными на классической латыни — языке ограниченного круга эрудитов. А об итальянских своих стихах, составивших «Канцоньере», он говорил как о пустяках, как о «юношеских безделицах», явно кривя тут душой, иначе он не возвращался бы к ним то и дело, не шлифовал неудачные, с его точки зрения, строки, не дописывал свою «Книгу песен», не менял стихотворения местами. История «Канцоньере» насчитывает девять редакций, последняя из которых относится к 1373—1374 годам.

Последние годы поэт провел в Италии — в Милане, Падуе, Венеции и, наконец, в Аркуа, где в ночь с 18 на 19 июля 1374 года умер — согласно красивой легенде, за чтением Вергилия. В завещании, составленном за четыре года до смерти, Петрарка отписал пятьдесят флоринов Боккаччо «на платье, дабы облачаться в часы занятий и размышлений зимними ночами».

Петрарка верил в слово, вдохновленное благородной целью — привлечь внимание к свободной человеческой личности, достойной той жизни, за возрождение которой неустанно ратовал. «Нет ноши легче пера, - писал он Боккаччо, — нет приятней; все другие удовольствия пролетают и, развлекая, вредят, — перо и в руки взять радостно, и отложить на время приятно, оно приносит пользу не только своему хозяину, но и многим другим, нередко далеким людям, a то и потомкам через тысячи лет». В этих строках уважение и к нам, сегодняшним читателям.

 

Композиция «Декамерона».

Эпидемия чумы, обрушившаяся на Флоренцию в 1348 г., а затем распространившаяся по всей Европе, стала общественным бедствием: «За 1348—1350 гг. чума уничтожила треть населения стран, лежащих между Исландией и Индией. По имеющимся данным, за эти годы погибла примерно четверть западноевропейского населения — около 25 миллионов человек». Боккаччо видел «черную смерть» собственными глазами, находясь в зачумленной Флоренции в тот трагический 1348 год. Поэтому его описание страшного бедствия в «Декамероне» — это описание очевидца, пронизанное горечью утраты (чума поразила отца и мачеху писателя). Многие люди в панике и страхе рассматривали чуму как проявление Божьего гнева и предвестие конца света. Петрарка, у которого чума унесла его любовь и музу Лауру, призывал к религиозному покаянию.

В описании чумы у Боккаччо были свои литературные предшественники (Фукидид, Лукреций, Тит Ливии, Овидий, Сенека). Возможно, знакомство с этими описаниями помогло автору объективно воссоздать картину всенародного бедствия и преодолеть внутреннее смятение перед ним. Р. Хлодовский так пишет об этом: «Боккаччо изобразил флорентийскую чуму 1348 года не как историк, а как первый великий прозаик нового времени. В "Декамероне" чума не исторический факт, а масштабный образ кризисного состояния мира».

Далее следует обратить внимание класса на титульный лист книги: греческое заглавие «Декамерон» («десятиднев»), относящееся к высокой традиции средневековья («Гексамерон»), и подзаголовок-прозвище «Князь Галеотто», связывающий книгу с «"низменной" традицией сальных анекдотов, рассказываемых теми самыми флорентийскими гражданами, для которых имя рыцаря Галеотто давно уже стало синонимом вульгарного сводника» (Р. Хлодовский). «Начинается книга, называемая Декамерон, прозываемая Принц Галеотто, в коей содержится сто повестей, рассказанных на протяжении десяти дней семью дамами и тремя молодыми людьми» — таково полное название книги. Прозвище ее было дано противниками, считавшими произведение писателя аморальным, подрывающим религиозные и общественные устои. Боккаччо отстаивал свою позицию, от подзаголовка не отказывался. Именно это соединение «высокой» и «низкой» традиции, заявленное в заглавии, сделало книгу Боккаччо подлинно новаторской.

Сто новелл «Декамерона» связаны между собой не только ситуацией «рассказывания» историй, но и скреплены внешним обрамлением — «рамой». Какова же ее функция? Это не просто искусственный каркас, скрепляющий разрозненные новеллы. Она органична и необходима в структуре целого. Хлодовский указывает на сложность, двуступенчатость «рамы» в «Декамероне». Авторское «я» образует первую ступень: во введении к книге автор открывает душу, рассказывая о своих любовных страданиях и исцелении от них, стремясь дать читателям своей книгой подобное исцеление. Авторское «я» появляется не только в «Заключении» книги, но и открыто врывается в повествование в начале четвертого дня, когда Боккаччо от собственного имени рассказывает сто первую «новеллу о гусынях», давая понять своим антагонистам, что не волен и не желает противиться «природе вещей» и искажать «человеческую природу». Эта мысль звучит и в послесловии автора, который отстаивает собственные права на правдивое изображение: «Мое перо ничуть не хуже кисти живописца, а живописец, не подвергаясь нареканиям, по крайней мере — справедливым, не только заставляет архангела Михаила поражать змия мечом или же копьем, не только заставляет святого Георгия поражать дракона куда угодно, — он представляет нам Христа в мужском образе, Еву в женском...»

Вторая ступень рамы, по Р. Хлодовскому, — общество рассказчиков в «Декамероне». Боккаччо сознательно наделяет их именами, но не индивидуальностью: это люди, «связанные между собою дружбой, соседством, родством, в возрасте от восемнадцати до двадцати восьми лет, рассудительные, родовитые, красивые, благонравные, пленительные в своей скромности». «Единообразие рассказчиков «Декамерона» — это единомыслие и единодушие новых людей Возрождения в их по-гуманистически новом отношении к тому старому средневековому миру, в котором живут почти все герои рассказываемых ими новелл». Свободный «естественный» человек у Боккаччо может преодолеть разлагающийся хаотичный мир, охваченный чумой. Разумность и законность устройства общества героев противостоят дисгармонии окружающего мира. Рассказчики — гуманисты, поэты. День обязательно заканчивается канцоной одного из рассказчиков.

Анализ текста.

Новелла о Федерико.

Любовь, правящая миром, преображающая человека и дарующая ему счастье, — одна из главных тем, звучащих в книге Боккаччо. Обращение к известной новелле о Федерико это подтверждает.

Новелла — литературный жанр, форма небольшого по объему эпического повествования, сопоставимая с рассказом. <...> Новелла по своему объему сопоставляется с рассказом, а по своей структуре противопоставляется ему. Возможность такого противопоставления возникла при переходе к критическому реализму. <...> Новелла понималась как небольшое, очень насыщенное событиями, экономно о них рассказывающее повествование с четкой фабулой; ей чужда экстенсивность в изображении действительности и описательность; она крайне скупо изображает душу героя («подробности чувства»). В новелле должен быть отчетливый и неожиданный поворот, от которого действие сразу приходит к развязке. Новеллу понимали как строгий жанр, где не должно быть ни одного случайного компонента. В основе новеллы попросту мог лежать анекдот, но именно искусной строгостью своего построения новелла преобразовывала анекдотически мелкое содержание и придавала ему особую значительность и типичность в формах самой нетипичности, необыкновенности.

(А. Михайлов. Новелла //

Краткая литературная энциклопедия:

В 9 т. М., 1962—1978. Т. 5)

Новелла — малый прозаический жанр, сопоставимый по объему с рассказом, но отличающийся от него острым центростремительным сюжетом, нередко парадоксальным, отсутствием описательности и композиционной строгостью. Поэтизируя случай, новелла предельно обнажает ядро сюжета — центр, перипетию, сводит жизненный материал в фокус одного события. В отличие от рассказа — жанра новой литературы, выдвигающего на первый план изобразительно-словесную фактуру повествования и тяготеющего к развернутым характеристикам, новелла есть искусство сюжета в наиболее чистой форме, сложившееся в глубокой древности. <...> Новелла в своей эволюции отталкивается от смежных жанров (рассказа, повести и др.), изображая экстраординарные, порой парадоксальные и сверхъестественные происшествия, разрывы в цепи социально-исторического и психологического детерминизма.

(М. Эпштейн. Новелла //

Литературный энциклопедический словарь. М.,

1987)

 

(Думается, что плодотворным может стать задание подготовить к этому занятию пересказ еще одной новеллы Боккаччо (по рекомендации преподавателя или по собственному выбору) и представить ее перед студентами, продемонстрировав мастерство и умение владеть аудиторией).

Сервантес.

Историческая ситуация в Испании XVI в.

Эпоха Возрождения в Испании пришлась на XVI в. В этот период Испания пережила резкий перелом в своей истории, превратившись из мощной империи, владеющей обширными колониями и могущественным флотом, в страну, утратившую свой престиж на мировой арене. И если еще в конце XV в., став единым национальным королевством, Испания смело смотрела в будущее, поскольку под ее властью находились земли Германии, Нидерландов, части Италии, а также богатые земельные владения на территории Америки, то вскоре ситуация изменилась, а в период правления короля Филиппа II (вторая половина XVI в.) страна вступила в период острейшего кризиса. К этому привели войны, которые вел король; они стали тяжким бременем для народа, все чаще завершались поражением, ухудшали экономическое положение страны. Сокрушительный разгром потерпела Испания в войне с Англией. В 1508 г. некогда могущественный испанский флот «Непобедимая армада» был почти полностью разгромлен. Антинародной по своему характеру была и внутренняя политика испанского абсолютизма: народ бедствовал. Теряя колонии, Испания вступала в период упадка. Прогрессивные идеалы общественного устройства не были реализованы. Мечты о прекрасной достойной жизни были далеки от действительности. Эти противоречия получили свое отражение в испанской литературе периода Возрождения.

Испанская литература XVI в. Предшественники Сервантеса. В испанской литературе XVI в. четко обозначены две основные тенденции: одна связана с повышенным интересом к рыцарским романам с характерным для них приключенческим началом, вторая — с правдивым изображением реальной жизни с присущими ей противоречиями, что позволяет говорить о развитии реализма в литературе Испании XVI в.

Развиваются поэтические, драматические и прозаические жанры.

В лирике первой половины XVI в. самыми известными поэтами были Хуан Боскан (конец XV в.— 1542 г.) и Гарсиласо де ла Вега (1501 — 1536). Они оба были поэтами Ренессанса, содействовали обновлению испанской поэзии, восприняв традиции Петрарки. Наиболее известны в их наследии сонеты и кансоны. Во второй половине XVI в. начатое ими было продолжено поэтом Фернандо де Эррера (1534—1597). Современники называли Эрреру за его мастерство «Божественным». Эррера хорошо знал и высоко ценил поэзию Пиндара и Горация. Как автор сонетов он следовал за Петраркой. Важное место в его творчестве занимала гражданская лирика, он откликался на политические события современности.

Одним из самых ранних драматических произведений, стоящих у истоков литературы испанского Возрождения, является «Трагикомедия о Калисто и Мелибее», ставшая широко известной под названием «Селестина». Ее автор— Фернандо де Рохас (1465—1541), человек широко образованный, изучавший законодательство. Он прекрасно знал комедии Плавта, с увлечением читал «Декамерон» Боккаччо, произведения Петрарки. Влияние этих авторов проявилось в «Селестине», написанной в 90-е гг. XV в. Эту пьесу считают «первым большим литературным произведением реалистического направления в Испании эпохи Возрождения».

«Селестина» — пьеса, состоящая из множества актов, предназначенная не столько для сцены, сколько для чтения. В ней представлены персонажи двух типов: молодые влюбленные — Калисто и Мелибея (оба они из знатных семей) и корыстолюбивая сводня Селестина, а также хитрые и ловкие слуги. Любовь Калисто и Мелибеи возвышенна и прекрасна. История этих двух молодых людей романтична и в то же время трагична: их страстная любовь завершается гибелью. Вторая сюжетная линия пьесы, тесно связанная с первой, вводит нас в мир Селестины, которая и является главной героиней этой трагикомедии. Мир «бородатой старухи», как называют ее те, кто знаком с нею, — это мир, где всем правят деньги, жажда наживы. У Селестины и людей ее круга нет никаких иллюзий. Жизненный опыт научил их трезво смотреть на все. Но та же Селестина в ряде сцен предстает и с другой стороны: ей присуще неистребимое жизнелюбие, она не чужда земным радостям, ей присущи не только дьявольская проницательность и хитрость, но и юмор, даже остроумие, умение вести интересный разговор. Фернандо де Рохас — мастер создания жизненно-правдивых характеров. В его пьесе представлено и высокое, и низменное.

Самое значительное и яркое явление испанской литературы XVI в. —роман.

Широкое распространение получили романы о современной испанской действительности, героями которых были молодые люди, а иногда и подростки, бездомные бродяги, обедневшие дворяне и авантюристы, плуты и воры. Они двигались по дорогам Испании в поисках заработка, удачи, приключений. Жизнь выбила их по тем или иным причинам из прежней колеи и заставила отправиться за богатством, счастьем, на поиски крова, знатного покровителя или богатой невесты.

Романы такого типа получили название пикарескные, или плутовские. Слово «пикаро» означает в испанском языке «плут», «пройдоха». Но слово «пикаро» имело и более широкий смысл: человек, ищущий удачи любыми средствами. Именно в этом смысле оно и стало применяться к романам такого типа.

Б. Пуришев писал о героях плутовских романов следующее: «Герою романа все время приходится вести ожесточенную схватку с жизнью. То это бедняк, который вынужден плутовать, ибо в противном случае он неминуемо будет раздавлен нищетой. То это злоумышленник, тесно связанный с преступным миром, и плутовство для него — профессия. В обоих случаях плутовской роман является довольно верным зеркалом испанских нравов. В XVI в. Испанию наводняли толпы бродяг, все время пополнявшиеся за счет разорившихся крестьян, ремесленников, мелких дворян. В стране было множество авантюристов, мечтавших о легкой наживе. Росла преступность, бросавшая мрачную тень на испанские имперские порядки. Правда, герой романа — плут (исп. picaro) изображается человеком достаточно энергичным и смышленым. Однако его энергия нередко порождена отчаянием. Только напрягая все свои силы, удерживается он на поверхности жизни. Обычно плут сам рассказывает читателям о своей превратной судьбе. Тем самым плутовской роман является романом-автобиографией. В то же время он содержит сатирические зарисовки многих сторон тогдашней испанской жизни».

Один из первых пикарескных романов — «Жизнь Лосарильо с Тормеса, его невзгоды и злоключения». Имя автора этого романа неизвестно.

Лосарильо — мальчик. Его бездомное существование начинается с восьмилетнего возраста. Он служит у многих хозяев, претерпевает голод, прибегает к хитрости и разным уловкам для того, чтобы выжить. Голод постоянно мучит его, избавиться от этих мучений Лосарильо никак не удается, поэтому он идет и на обман, и на воровство, и на всякого рода проделки. В конце концов, поступившись своим достоинством, Лосарильо добивается житейского благополучия.

В романе создана целая галерея человеческих характеров, выразительных портретов тех хозяев, у которых пришлось служить Лосарильо: хитрый и жестокий слепой, у которого Лосарильо был поводырем; скупой поп, у которого Лосарильо чуть не умер от голода; нищий дворянин, кормившийся на подаяния, которые собирал его слуга. Потом были и другие хозяева. Только женитьба на богатой невесте помогла Лосарильо преодолеть невзгоды.

История Лосарильо изложена лаконично и просто, но в ней намечена канва многих последующих плутовских романов. Пикарескный роман был интересным и важным явлением в испанской литературе. Он оказал влияние на дальнейшее развитие испанской прозы и на становление жанра реалистического романа о судьбе молодого человека в европейской литературе.

Но существовали и романы другого типа, которые с увлечением читались испанцами. Это были многочисленные подражания старинным рыцарским романам. Дух рыцарства имел в Испании глубокие корни. Еще в XII—XIII вв. сюда переселились многие трубадуры с юга Франции, чьи поэтические произведения получили широкое распространение. И на испанской земле создавались стихи и романсы, воспевающие доблестных рыцарей и прекрасных дам. В XIII в. при короле Альфонсе Мудром в изданный им свод законов был включен и такой: перед сражением рыцарь должен называть имя своей дамы и мысленно обращаться к ней, дабы поддержать в себе воинский дух. В испанских хрониках XV в. называются имена рыцарей, чья куртуазность вызывает восхищение, а отвага — преклонение. В XVI в. в Испании потребность в чтении рыцарских романов возросла в еще большей степени. Знакомство с этими увлекательными произведениями доставляло многим читателям удовольствие.

Особой любовью пользовались романы о рыцаре Амадисе Галльском, в основу которых были положены бретонские сказания. Самый первый роман «Амадис Галльский» появился в Португалии в XIV в., затем он был переведен на испанский язык. Автор первоначального текста этого произведения не известен. В романе рассказывается о славных деяниях рыцаря Амадиса, который был внебрачным сыном короля Галльского (Уэльского) Периона.

Этот роман читали все, кто умел читать, а кто не умел, знал его содержание по пересказам. Все знали о любви Амадиса к шотландской принцессе Ориане, о том, как, поклявшись ей в верности, он отправился на подвиги, разрушил с присущей ему отвагой волшебные чары, препятствовавшие его соединению с возлюбленной. В романе прославляются храбрость и рыцарские добродетели Амадиса.

В духе «Амадиса Галльского» создавалось множество других романов о рыцарях, имевших подражательный характер и писавшихся по шаблону. Но молодежь предпочитала их другим книгам. Здравомыслящие люди стали требовать прекращения издания подобных романов, даже обращались с просьбами об этом к правительству.

Биография Сервантеса и его ранние произведения.

(Основные сведения о жизни Сервантеса студенты найдут в его полном жизнеописании в книге Б. Франка «Сервантес» (М., 1982)).

Все биографы великого писателя отмечают сложность его жизненного пути, а также и то, что необходимость преодолевать встававшие перед ним трудности закалила его характер, не поколебав верность гуманистическим принципам. Сервантес был свободолюбив и отважен, великодушен по отношению к людям. Познав бедность, безысходную нужду, а подчас и голод, он всегда помогал людям, был отважным воином, совершил немало подвигов во время сражений, познал тяжесть плена, а вернувшись на родину, с трудом найдя работу, которая не была ему по душе, по ложному обвинению попал в тюрьму. Но, обделив щедротами, судьба наделила Сервантеса талантом.

Штрихи к портрету Сервантеса

В 1571 г. Италии грозило нападение со стороны Турции, а так как Испания была союзницей Италии, то Сервантес, находившийся в то время в Риме, вступил в испанский полк и принял участие в военных действиях. Он нес службу на корабле «Маркеза» и в морском сражении невдалеке от греческого города Лепанто (Коринфский залив) получил тяжелое ранение. Проявив отвагу и доблесть, он только после третьего ранения, полученного в этом бою, истекая кровью, согласился быть отправленным в госпиталь. Его левая рука оказалась парализованной. Подлечившись, он вновь вернулся в строй.

В алжирском плену Мигель де Сервантес был вместе со своим братом Родриго. Побег из плена, в организации которого Сервантес принимал самое деятельное участие, не удался: бежавших вернули. Известно, что Сервантес разрабатывал и план восстания пленников, которых насчитывалось несколько тысяч. Замыслы его раскрывались, и он подвергался суровым наказаниям. Ему не раз грозила казнь на костре, он стоял у подножия виселицы с петлей на шее. Его не убили только потому, что, зная о его знатном происхождении, надеялись получить за него выкуп. После неудавшегося побега Сервантес был осужден на триста ударов плетьми, а это было равносильно смерти.

Сервантес еще три года провел в алжирском плену. Наконец, донья Леонора, мать Сервантеса, собрала деньги для выкупа Мигеля. Для этого ей пришлось продать все, что у нее имелось. В счет выкупа пошло и приданое ее дочерей. Но даже и этого оказалось недостаточно. Помощь оказали монахи, собиравшие пожертвования для освобождения пленников. Сервантес вернулся на родину. Это было в 1580 г.

Находясь в плену, Сервантес написал пьесу «Алжирские нравы», в которой изобразил страдания оказавшихся в рабском положении пленников.

Трагедия Сервантеса «Нумансия» посвящена героическому прошлому Испании. Время действия пьесы — II в. до н. э. Римские войска, придя на Пиренейский полуостров, окружили город Нумансию. Во главе римлян — Публий Корнелий Сципион. Римлянам не удается взять Нумансию в течение десяти лет. Жители города оказывают героическое сопротивление врагу. И только тогда, когда голод и болезни начинают истреблять людей, нумансийцы решают сжечь все имущество и лишить себя жизни. И только один юный нумансиец убоялся смерти и спрятался на башне. Сципион сулит молодому нумансийцу богатство и свободу, если он сдастся на милость победителя. Но пробудившаяся гордость одерживает в нумансиице верх над страхом смерти. Он не хочет посрамить свой народ, бросается с башни и умирает. Появляется облаченная в белые одеяния Слава и говорит, что подвиг нумансийцев навсегда сохранится в памяти народной.

После сборника «Нравоучительные новеллы» (1613) Сервантеса стали называть «испанским Боккаччо». Широко известной стала новелла «Цыганочка», в которой создан обаятельный образ прелестной молодой девушки и рассказана удивительная история ее происхождения и любви. Образ красавицы Пресьосы вдохновил В. Гюго на создание образа Эсмеральды в романе «Собор Парижской Богоматери».

Сервантес создал новеллы различного типа: любовно-приключенческие («Цыганочка», «Высокородная судомойка»), психологические («Сила крови», «Великодушный поклонник»), сатирические («Беседа собак»). В совокупности созданные им новеллы — это широкая картина жизни Испании времен Сервантеса, целая галерея ярких характеров, реалистических зарисовок быта и нравов испанцев XVI — начала XVII в.

Роман «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».

Неизвестно, когда именно задумал Сервантес свою великую книгу, но известно, что первые страницы ее написаны в тюрьме. Герой романа — странствующий рыцарь Дон Кихот из Ламанчи. Рядом с ним его верный оруженосец Санчо Панса. Они всегда вместе, всегда рядом. Вместе герои отправляются в странствования по Испании, во время которых с ними происходят удивительные приключения, как это и бывает в рыцарских романах. Задуманный как пародия на рыцарские романы, «Дон Кихот» по мере работы над ним автора намного перерос этот замысел. В романе передана жизнь Испании XVII в. и выражена мечта писателя о прекрасном человеке и достойной жизни.

Главная особенность образа Дон Кихота состоит в том, что с реальным миром герой не знаком. Увлеченный чтением рыцарских романов, он и себя видит рыцарем, пребывающем в мире чудесного и фантастического, и только отправившись в поход, он сталкивается с действительностью.

Читая первую главу романа, мы узнаем, для чего отправился странствовать Дон Кихот: «Наш кабальеро решил, что он сам обязан вступить в ряды странствующих рыцарей. Ради своей собственной славы, ради пользы родной страны он должен вооружиться, сесть на коня и отправиться по свету искать приключений, защищать обиженных, наказывать злых, восстанавливать попранную справедливость».

Стремления Дон Кихота благородны и возвышенны. Но голос автора звучит насмешливо. В тексте пародируются приемы, используемые в рыцарских романах. Вот Дон Кихот размышляет о том, как будут описаны его подвиги: «Когда будущий историк моих подвигов станет описывать мой первый выезд, он, наверное, так начнет свое повествование: "Едва светлокудрый Феб распустил по лицу земли золотые нити своих прекрасных волос, едва пестрые птички нежной гармонией своих мелодичных голосов приветствовали появление Авроры, как знаменитый Дон Кихот Ламанчский вскочил на своего коня Росинанта и пустился в путь по древней Монтьельской равнине"».

Соединение возвышенного стиля с иронией — характерная особенность повествовательной манеры Сервантеса. Ученики и сами могут найти в тексте романа примеры этого.

Действительность выглядит не так, как представляется она Ламанчскому рыцарю. Его воображение и мечты далеки от реальности: не к замку с башнями из серебра подъезжает он, а к постоялому двору, не прекрасной принцессой является Дульсинея, а простой крестьянской девушкой, не знатные дамы встречают его, а две служанки.

Не только мечты, но и поступки Дон Кихота часто основаны на непонимании реальной ситуации. Пример этому — эпизод, когда он защищает мальчика-пастуха Андреса от жестоко избивающего его хозяина. Дон Кихот полагает, что, разговаривая с хозяином пастуха, он имеет дело с рыцарем, а потому верит его обещаниям никогда больше не обижать Андреса. Мальчишка знает, что доверять этим обещаниям нельзя, а Дон Кихот и представить себе не может, что, дав слово, можно его не выполнить. Пройдет время, Дон Кихот снова встретится с Андресом и узнает, что он не только не спас его, а заставил страдать еще больше. И все же каждому стоит спросить себя: правильно или нет поступил Дон Кихот?

Важное значение имеет глава романа, в которой описано сражение Дон Кихота с ветряными мельницами. Ее полное название звучит так: «О победе, одержанной доблестным Дон Кихотом в ужасном, доселе неслыханном приключении с ветряными мельницами». |

 

Зачем Дон Кихот вступил в бой с ветряными мельницами?

Дон Кихот принял их за великанов, владеющих несметными богатствами. О таких великанах-волшебниках он читал в рыцарских романах. Он хотел разрушить чары волшебника, но сломал свое копье и чуть не погубил Росинанта. Выражение «бороться с ветряными мельницами» стало крылатым. Его употребляют, говоря о том, что бороться с непреодолимыми препятствиями бесполезно, а донкихотами называют чудаков-мечтателей, чьи идеалы невозможно воплотить в жизнь.

Кажется ли при всем этом Дон Кихот только смешным? Можно ли смеяться над ним?

Иногда в своем стремлении искоренить несправедливость Дон Кихот кажется поистине безумным. Но только кажется, потому что он всегда бескорыстен и честен в своих порывах и устремлениях. Чудак и мудрец уживаются в нем. Сервантес любит своего героя, в душе которого горит пламенный огонь гуманизма.

Всегда рядом с Дон Кихотом верный оруженосец Санчо Панса. На протяжении романа его взгляды и отношение к жизни меняются. Санчо соглашается стать оруженосцем Ламанчского рыцаря, надеясь разбогатеть. Особенно прельщает Санчо обещание Дон Кихота сделать его губернатором острова.

Сначала кажется, что Дон Кихот и Санчо Панса совсем разные. Мысли Дон Кихота парят в облаках, Санчо Панса сметлив и практичен. Они действительно не похожи друг на друга, но что-то влечет Санчо к Дон Кихоту, что-то их связывает. Санчо может спорить и не соглашаться со своим сеньором, но не может не любить и не уважать его. «Но такая уж, видно, моя судьба, — говорит Санчо Панса, — иначе не могу, должен я его сопровождать и все тут: мы с ним из одного села, он меня кормит, я его люблю, он это ценит, даже осла мне подарил, а главное, я человек верный, так что, кроме могилы, никто нас с ним разлучить не может». Прав цирюльник, говоря, что они «одного поля ягоды». Человечность и стремление к справедливости — вот что их сближает.

Лучшие свойства Санчо проявились, когда он стал губернатором. Если раньше он думал о том, как «вышибить деньгу», то теперь стал справедливым и честным правителем, помогал трудолюбивым, боролся с бездельниками. Он стал рассудительным и мудрым губернатором.

Санчо Панса считал, что мудрость состоит в том, чтобы жить по правде. Он перестал думать о своей выгоде, чем и завоевал всеобщее уважение. Никого не обманул и никого не унизил, сохранил свое человеческое достоинство, помня советы и наставления, которые давал ему Дон Кихот. Они оба — и Дон Кихот и Санчо Панса — защитники обиженных и поборники справедливости.

Герои Сервантеса — идальго Дон Кихот, восседающий на Росинанте, и трусящий рядом с ним на осле его верный оруженосец Санчо Панса — совершают длинный путь по дорогам Испании, и одна за другой возникают перед ними картины жизни страны. Всё в движении: готовится бой быков, бредут нищие, богомольцы, монахи; пастухи гонят стада овец и свиней; гости веселятся на сельской свадьбе; в балаганчике разыгрывается кукольное представление; на постоялом дворе распивают вино; каторжников ведут по дороге; знатные кабальеро гарцуют на конях. Ремесленники, крестьяне, дворяне — у всех своя жизнь и свои интересы, занятия, развлечения, заботы, горе и радости. Все это и есть Испания.

Восприятие романа Сервантеса в России.

Роман Сервантеса «Дон Кихот» вошел в историю, образ его героя стал одним из вечных образов мировой литературы. О Дон Кихоте писали Вольтер, Гейне, Байрон, Гюго, Томас Манн и многие другие писатели. В России знакомство с творчеством Сервантеса и его романом произошло в XVIII в. Имя испанского писателя, примеры из его текстов встречаются у Тредиаковского, Сумарокова, Карамзина. Г. Державин в оде «Фелица» (1782) употребил слово «донкихотствовать», и оно стало употребляться в русском языке, когда речь шла о необычных, экстравагантных речах и поступках. В «Фелице» читаем:

Не слишком любишь маскарады,

А в клуб не ступишь и ногой;

Храня обычаи, обряды,

Не донкихотствуешь собой.

Законченный перевод «Дон Кихота», сделанный Н. Осиповым, вышел в России в 1791 г. В начале XIX в. роман Сервантеса переводил Жуковский, но оба эти перевода сделаны не с испанского, а с французского языка. И только в 1838 г. появился перевод с оригинала, выполненный К.Масальским.

О романе «Дон Кихот» с восхищением отзывались многие русские писатели и критики. Н. Радищев отметил свойственное Сервантесу сочувствие простым людям. Н. Гоголь, раздумывая над предложением А. Пушкина приступить к работе над романом, вспоминал: Пушкин «привел мне в пример Сервантеса, который хотя и написал несколько очень замечательных и хороших повестей, но если бы не принялся за «Донкихота», никогда бы не занял того места, которое занимает теперь между писателями». Сам Пушкин начал изучать испанский язык с чтения новеллы Сервантеса «Цыганочка».

О романе Сервантеса писали Белинский, Герцен, Чернышевский, Добролюбов, Писарев. Говоря о русской действительности, они нередко ссылались на примеры из «Дон Кихота».

Широкий отклик не только в России, но и за рубежом получили суждения И. Тургенева о романе Сервантеса и его герое, высказанные в речи «Гамлет и Дон Кихот» (1860). Эта речь была переведена на английский, испанский, итальянский, немецкий, японский языки.

Из речи И. Тургенева «Гамлет и Дон Кихот»

Что выражает собою Дон Кихот? Взглянем на него не тем торопливым взглядом, который останавливается на поверхности и мелочах. Не будем видеть в Дон Кихоте одного лишь рыцаря печального образа, фигуру, созданную для осмеяния старинных рыцарских романов, известно, что значение этого лица расширилось под собственною рукою его бессмертного творца и что Дон Кихот второй части, любезный собеседник герцогов и герцогинь, мудрый наставник оруженосца-губернатора уже не тот Дон Кихот, каким он является нам в первой части романа, особенно в начале, не тот странный и смешной чудак, на которого так щедро сыплются удары; а потому попытаемся проникнуть до самой сущности дела. Повторяем: что выражает собою Дон Кихот? Веру прежде всего; веру в нечто вечное, незыблемое, в истину, одним словом, в истину, находящуюся вне отдельного человека, не легко ему дающуюся, требующую служения и жертв, — но доступную постоянству служения и силе жертвы. Дон Кихот проникнут весь преданностью к идеалу, для которого он готов подвергаться всевозможным лишениям, жертвовать жизнью; самую жизнь он ценит настолько, насколько она может служить средством к воплощению идеала, к водворению истины, справедливости на земле. Нам скажут, что идеал этот почерпнут расстроенным воображением из фантастического мира рыцарских романов: согласны — ив этом состоит комическая сторона Дон Кихота; но самый идеал остается во всей своей нетронутой чистоте. Жить для себя, заботиться о себе — Дон Кихот почел бы постыдным. Он весь живет (если так можно выразиться) вне себя, для других, для своих братьев, для истребления зла, для противодействия враждебным человечеству силам — волшебникам, великанам — то есть притеснителям. В нем нет и следа эгоизма, он не заботится о себе, он весь самопожертвование — оцените это слово! — он верит, верит крепко и без оглядки. Оттого он бесстрашен, терпелив, довольствуется самой скудной пищей, самой бедной одеждой: ему не до того. Смиренный сердцем, он духом велик и смел;...он знает, в чем его дело, зачем он живет на земле, а это — главное знание... Дон Кихот энтузиаст, служитель идеи и потому обвеян ее сиянием.

Ф. Достоевский считал роман Сервантеса великой книгой, а его героя — искателем жизненной правды. Достоевский причислял «Дон Кихота» к таким книгам, которые даруются «человечеству по одной в несколько сот лет». Упоминания о Сервантесе встречаются в его произведениях, многое сближает образ князя Мышкина из романа «Идиот» с героем Сервантеса.

Вспомним и о том, что в 1938 г. была написана пьеса М.Булгакова «Дон Кихот», поставленная в Ленинграде и в Москве.

 

Шекспир

При жизни Шекспира вопрос о его авторстве сомнений не вызывал. Впервые «шекспировский вопрос» прозвучал в конце XVIII в. В 1772 г. сомнение в авторстве Шекспира высказал англичанин Герберт Лоуренс, друг знаменитого актера Гаррика. В XIX в. были названы имена возможных создателей произведений, приписывавшихся уроженцу Стрэдфорда Уильяму Шекспиру. Среди этих имен — графы Рэтленд, Дерби, Оксфорд, Саутгемптон. Их называли «университетскими умами». Тогда же авторами пьес Шекспира стали называть английского философа Ф. Бэкона и английского драматурга К. Марло. Фрэнсис Бэкон (1561—1626) был высокообразованным человеком, выпускником Кембриджского университета, автором философских трудов, в которых он ратовал за восстановление высокого статуса науки («О достоинстве и преумножении наук», 1605). Кристофер Марло (1564—1593) — драматург, предшественник Шекспира, автор трагедий, в которых поставлены важные общественные проблемы войн и феодальных распрей, героики и патриотизма, созданы яркие титанические характеры.

Главный аргумент неверящих в авторство Шекспира состоит в том, что не сохранились рукописи его пьес. Но при этом не учитывается, что написанное им становилось собственностью театра, по его рукописям ставили пьесы. Несколько раз театр «Глобус» горел, во время пожаров погибали декорации, костюмы, театральное имущество, погибали и рукописи пьес.

В России «шекспировским вопросом» занимались такие ученые, как М. Морозов, А. Смирнов, А. Аникст, Л. Пинский и др. В 1997 г. в Москве вышла книга И. Гилилова «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса», в которой вновь прозвучал «шекспировский вопрос». За ней последовало опровержение и доказательство необоснованности приводимых в этой книге доводов со стороны академика Н. Балашова.

В Англии «шекспировский вопрос» снят с обсуждения, поскольку авторство Шекспира не подвергается сомнению.

 

Периодизация творчества Шекспира.

Творчество Шекспира делится на три периода:

1591—1600 гг. — созданы сонеты, исторические хроники («Генрих VI»; «Ричард III» и др.), комедии («Сон в летнюю ночь», «Как вам это понравится», «Двенадцатая ночь» и др.), трагедия «Ромео и Джульетта»;

1601—1608 гг. — время создания великих трагедий «Гамлет», «Макбет», «Отелло», «Король Лир»;

1608—1612 гг. — написаны пьесы «Зимняя сказка», «Буря» и др.

 

Всего Шекспиром написано 37 драматических произведений и 154 сонета.

Основные темы и особенности построения английских сонетов.

Сонеты Шекспира.

В литературе эпохи Возрождения лирической поэзии принадлежит особая и очень важная роль: в ней раскрываются глубина и сложность человеческих чувств и страстей, тем самым расширяются представления о человеке, богатстве его духовного мира, особенностях восприятия окружающего мира.

Английские поэты XVI в. восприняли традиции итальянской поэзии, в которой жанр сонета появился в XIII в.

В английской литературе XVI в. самыми известными мастерами жанра сонета были Т. Уайет, Г. Сарри и Ф. Сидни. В своем творчестве они были проводниками ренессансных веяний, ориентировались на древнеримских поэтов Вергилия и Горация и на итальянца Петрарку. Уайет и Сарри считали себя учениками и последователями Петрарки.

Сарри изменил построение сонета Петрарки: вместо двух катренов и двух терцетов, из которых состоят сонеты Петрарки, Сарри включает в свои сонеты три катрена и завершает их двустишием. Изменил Сарри и характерную для сонетов Петраки рифмовку: вместо рифмовки — abba abba cde cde — Сарри применяет иную схему рифм — abab cdcd efef gg. Форма сонетов Сарри была использована Шекспиром: двенадцать строк и завершающее их двустишие, в котором дается лаконичное обобщение основной идеи сонета. Такое построение сонета стали называть сонетом шекспировского типа.

Сонеты Шекспира явились вершиной английской лирической поэзии эпохи Возрождения. По своей философской глубине, лиризму и драматизму чувств они заняли выдающееся место в истории мировой поэзии. Точная датировка каждого из 154 сонетов не установлена. Известно, что написаны они были в 1592—1598 гг., отдельной книгой опубликованы в 1609 г.

Английский поэт-романтик У. Вордсворт считал, что сонеты — это ключ, которым Шекспир раскрыл свое сердце. Однако существуют различные мнения относительно автобиографичности сонетов последнего. Считать сонеты достоверным источником сведений о жизни Шекспира вряд ли возможно. Но есть все основания утверждать, что в них раскрыты духовное богатство и красота человека Ренессанса, показано величие и трагизм его существования.

Сонеты Шекспира объединены в цикл, структура которого определяется характером и динамикой чувств лирического героя, воспевающего свою преданную дружбу с замечательным юношей и свою пылкую любовь к смуглой леди. 126 сонетов посвящены юноше и прославляют его достоинства; 26 адресованы смуглой леди, любовь к которой приносит герою и радость, и мучения. В двух последних сонетах говорится о всепобеждающей силе любви.

Идеи и темы сонетов получат дальнейшее развитие в трагедиях Шекспира — тема силы любви в «Ромео и Джульетте», трагическая ситуация 66-го сонета будет развернута в «Гамлете», тема 127-го сонета предвосхищает «Отелло».

Шекспир утверждает, что истинно прекрасным является все естественное. Говоря о бессмертии искусства, Шекспир зовет быть верным жизни. Красота и истина для него неразделимы: «В любви и в слове — правда мой закон».

Важное место в сонетах принадлежит теме времени, смены поколений, неотвратимости старости. Но время не только разрушает, оно рождает новое, творцами нового становятся «сильные духом» и «сильные разумом». Не склоняться перед временем помогает сила любви и искусство. В сонетах Шекспира тема любви сплетается с темой бессмертия искусства. Душа поэта живет в его стихах, а цель его творчества в том, чтобы утверждать бессмертие истинных ценностей — любви, дружбы и искусства. Жизнь, продолженная в детях и в творчестве, победит смерть. Нельзя ограничивать жизнь только своей судьбой. Природа требует обновления, ничто не может и не должно стоять на месте:

Пускай с годами стынущая кровь

В наследнике твоем пылает вновь!

(Сонет 2)

Здесь и далее перевод С. Маршака.

Пусть опрокинет статуи война,

Мятеж развеет каменщиков труд,

Но врезанные в память письмена Бегущие столетья не сотрут.

(Сонет 55)

Созданные четыре столетия назад, сонеты Шекспира продолжают свою жизнь, оставаясь и сегодня источником ярких поэтических образов, глубоких мыслей и чувств.

Английский театр во времена Шекспира.

Расцвет театра и драматургии — яркое явление английской культуры эпохи Возрождения. Во времена Шекспира английский театр переживал период своего расцвета. Подъем английской драматургии и театра пришелся на годы правления королевы Елизаветы I. Около двухсот драматургов и двадцать театров насчитывалось в то время в Лондоне. Среди драматургов — предшественников Шекспира самые известные Р. Грин, Т. Кид и К. Марло. Их поэмы с успехом шли на сценах театров, предваряя драматургию Шекспира.

Специальное здание для театра было построено в Лондоне Дж. Бербеджем в 1576 г. До этого театральные труппы давали представления в самых разных помещениях. В 1599 г. Бербедж построил театр «Глобус», над входом в который на латинском языке были написаны ставшие широко известными слова: «Весь мир— театр».