Умственные упражнения в сосредоточении внимания 4 страница

Мы чувствуем себя вправе и далее цитировать доктора Скотфилда, в виду того, что он самым определённым образом подтверждает то, что философия йогов считает основными истинами, относящимися к деятельности ума. Доктор Скотфилд — английский писатель по психологии и, поскольку мы знаем, не имеет влечения к оккультизму; он выработал свои взгляды путём тщательного научного изучения и изысканий по линиям западной психологии, что придаёт его показаниям тем большую ценность, доказывая, что человеческий ум инстинктивно находит путь к истине, даже если ему приходится пролагать дорогу через дебри или пролагать дорогу через дебри и отклоняться от торных путей других умов кругом него, не имеющих достаточно мужества и инициативы, чтобы самим пробиваться вперёд.

Доктор Скотфилд пишет: «Ум, действительно объемлет собою всё, и будучи с одной стороны вдохновляем Всемогущим, он с другой стороны вливает энергию в тело, обусловливая целесообразность, проявляющуюся в его жизни. Можно назвать сверхсознательный ум областью жизни духа, подсознательный ум — областью жизни тела, а сознательный ум — средней областью, где первые два встречаются».

Далее доктор Скотфилд пишет: «Говорят, Дух Божий живёт в верующих; между тем его присутствие не составляет предмета непосредственного сознания. Поэтому мы бы включили в сверхсознательный ум все духовные идеи вместе с совестью — голосом Бога, как называет её Макс Мюллер — являющейся несомненно полусознательной способностью. К тому же деятельность сверхсознательного, как и подсознательного ума, как сказано выше, всего лучше воспринимается во время бездействия сознательного ума. Видения, медитации, молитвы и даже сны являлись, без сомнения, средствами духовных откровений, и много можно привести примеров в подтверждение наличности работы духа, независимо от деятельности рассудка и ума. Истина заключается, вероятно, в том, что ум, как целое, есть бессознательное состояние и что его средние регистры, за исключением высших духовных и низших физических проявлений, временами освещаются в различной степени сознанием; к этой освещённой части диска прилагается наименование ум, по праву принадлежащее целому в его объёме».

Оливер Вендел Холмс сказал: «Автоматическое течение мысли нередко странным образом стимулируется слушанием слабой, беспрерывной речи, содержащей ровно столько идей, чтобы (сознательный) ум был занят. Вызванное течение мысли часто бывает быстрым и блестящим в обратном отношении к силе вызывающего его течения».

Вундт говорит: «Бессознательные логические процессы происходят с точностью и правильностью, немыслимой там, где существует возможность ошибки,. Наш ум так прекрасно построен, что он готовит для нас наиболее важные основы познания при полном нашем неведении о его modus operandi. Эта бессознательная душа, подобно милосердному незнакомцу, работает и заботится о нас, снабжая нас лишь спелыми плодами».

Один писатель в английском журнале пишет: «Бессознательный ум сообщает нашему сознанию, что ум готов работать, бодр, полон идей». «Основой наших суждений является иногда знание, настолько удалённое от сознания, что мы не можем осветить его лучами этого последнего». «Человеческий ум включает бессознательную часть; бессознательные процессы, совершающиеся в этой части, являются ближайшими причинами сознания; б`ольшая часть человеческий интуитивных деяний представляют результат бессознательной причины; истинность этих положений так ясно вытекает из обыденных фактов умственной жизни, так близка к области очевидного, что удивительно, каким образом дедукция не предупредила индукции при рассмотрении этих фактов». «Наше поведение подчиняется влиянию бессознательных предпосылок относительно общественного и интеллектуального положения нас самих и нашего собеседника. В обществе мы бессознательно держим себя иначе, чем в семейном кругу. При занятии нами более высокого положения всё наше поведение незаметно и бессознательно меняется сообразно с ним.»

Скотфилд добавляет к последней мысли цитируемого нами автора следующее: «Это верно, хотя и в меньшей степени, также относительно разных стилей и видов одежды и окружающей обстановки. Мы совершенно бессознательно меняем наше поведение, осанку и облик сообразно с обстоятельствами».

Енсен пишет: «Когда мы всеми силами ума размышляем о чём-нибудь, мы можем впасть в состояние полной бессознательности, в течение которого мы забываем не только внешний мир, но и не знаем ничего про себя самих и про мысли, возникающие в нас некоторое время спустя. Мы тогда внезапно пробуждаемся, как ото сна, и обыкновенно в эту же самую минуту результаты наших размышлений выявляются отчётливо в нашем сознании, тогда как мы и не знаем, как мы их выработали».

Баском говорит: «Совершенно необъяснимо, каким образом посылки, лежащие в подсознании, могут поддерживать доводы в сознании; как может ум намеренно подхватить мыслительный процесс в продвинутой стадии, не быв посвящён в его первоначальные шаги».

Гамильтон и другие писатели сравнивали деятельность ума с тем, что происходит с рядом биллиардных шаров, если ударить первый из них. Импульс в таком случае передаётся всему ряду, но в результате этого действительно приходит в движение лишь последний шар; остальные остаются неподвижными. Последний шар изображает сознательную мысль, другие же — стадии бессознательного мышления.

Льюис пишет, ссылаясь на этот пример: «Гамильтон утверждает, что нечто подобное нередко происходит с последовательным рядом мыслей, причём одна мысль тотчас же вызывает в сознании другую, и этот толчок передаётся другим мыслям, которые сами, однако не всплывают в сознании. Тот факт, что мы не сознаём процесса образования групп, а лишь уже образовавшуюся группу, может пролить свет на существование бессознательных суждений, бессознательных умозаключений и бессознательной регистрации опыта».

Многие писатели описывали процесс постепенного выявления в поле сознания бессознательного мышления и сопровождающее его неприятное состояние. Интересно и поучительно привести несколько примеров.

Модсли говорит: «Удивительно, какое неприятное состояние может породить смутное чувство, что что-то должно быть сделано или сказано, что нельзя никаким образом вспомнить. Утраченная идея силится войти в сознание, и чувствуется облегчение, как только мысль ворвётся в область его».

Оливер Вендел Холмс сказал: «Некоторые мысли никогда не всплывают в сознании; между тем влияние их чувствуется среди воспринимаемых нами мысленных течений, подобно тому, как невидимые планеты управляют движениями известных планет». Тот же писатель замечает: «Мне рассказывали про одного дельца в Бостоне, что он однажды долгое время размышлял над одним важным вопросом и наконец отказался заниматься им дальше, считая его слишком трудным для себя. Но он чувствовал такое тревожное состояние ума, что боялся, что ему грозит припадок эпилепсии. Несколько часов спустя естественное разрешение вопроса само представилось ему, будучи выработано, как он полагал, в этот тревожный промежуток времени».

Доктор Скотфилд отмечает несколько примеров этого рода деятельности бессознательных плоскостей ума. Мы упоминаем лишь два случая, особенно интересных и доказательных:

«В прошлом году, рассказывает доктор Скотфилд, я ехал в Phillmore Gardens, с тем, чтобы передать некоторые письма моему приятелю. По дороге смутное беспокойство овладело мной, и какой-то голос как бы сказал:»Сомневаюсь, чтоб у тебя были эти письма«. Сознательный рассудок запротестовал, сказав:»Конечно, письма у тебя; ты сам вынул их из ящика«. Смутное чувство не было удовлетворено, но не знало, что ответить. По приезде писем не оказалось в моих карманах. По возвращении домой я нашёл их в передней на столе, куда положил их на минуту, пока надевал перчатки».

«На днях мне надо было навестить пациента, живущего в Фолкстоне, на Шекспировской террасе. Я приехал очень поздно и не остался у пациента, а отправился в павильон переночевать; ночь была тёмная и дождливая. На следующее утро в одиннадцать часов я пошёл пешком искать дом, где жил пациент; я знал, в каком направлении он находится, но никогда ещё не ходил пешком в ту сторону. Я пошёл по главной улице, и пройдя известный поворот, начал чувствовать некоторое беспокойство в сознании, подсказывавшем мне, что я прошёл террасу. Осведомившись о дороге, я убедился, что так и было; и поворот тот и был тем местом, где началось беспокойство. Предыдущая ночь была совершенно тёмная и очень ненастная, и виденное мною из закрытого экипажа совершенно бессознательно запечатлелось в моём уме».

Профессор Кирхнер говорит: «Наше сознание может ясно усвоить лишь одну мысль сразу. Все другие мысли временно несколько тускнеют. Они в действительности существуют, но лишь потенциально для сознания, то есть они блуждают, так сказать, на нашем горизонте или за порогом сознания. Факт внезапного возвращения в сознание прежних мыслей объясняется просто тем, что они имеют длительное психическое существование; внимание иногда намеренно или ненамеренно отвлекается от настоящего, и таким образом появление прежних мыслей становится возможным».

Оливер Вендел Холмс говорит: «Различные наши мысли являются как бы ступенями; мы не знаем, как мы переходим с одной на другую; что-то переносит нас. Мы (наши сознательные «я») не ступаем на следующую ступень. Созидающий и животворящий дух, живущий внутри нас, хотя он и не от нас, всюду познаётся в реальной жизни. Он приходит к нам в виде голоса, требующего, чтобы его слушали; он говорит нам, во что мы должны верить; он слагает наши фразы, и мы удивляемся этому пришельцу, избирающему своё местожительство в нашем уме».

Гальтон говорит: «Я хотел показать, как целые умственные процессы, выпавшие из обыкновенного сознания, могут быть снова извлечены на свет».

Монтгомери говорит: «Мы постоянно знаем, что всплывают чувства, не вызванные предыдущим умственным состоянием, являясь непосредственно из тёмного лона бессознательности. Все наши наиболее яркие чувства появляются таким мистическим путём. Внезапно ощущение присутствия чего-то нового, неожиданного, непрошенного вторгается в наше сознание. Какая-то неисповедимая сила заставляет его подняться и явиться в уме, как составная его часть. Если приходится предположить подобную явную зависимость от бессознательных сил по отношению к наиболее ярким фактам нашей умственной жизни, то тем более необходимо признать существование подобной основы для тех бледных отживших образов прежних ощущений, которые в такой значительной мере способствуют образованию нашего сложного умственного облика».

Сэр Бенджамин Броуди говорит: «Мне часто случалось нагромождать целую гору фактов и ощущать невозможность идти дальше. Спустя некоторое время неясность и путаница исчезали; факты распределялись по местам, хотя я сознательно не сделал никакого усилия в этом направлении».

Вундт говорит: «Традиционное воззрение, что сознание составляет всё поле внутренней жизни, не может быть принято. В сознании психические акты очень разнятся между собой, и самонаблюдение естественно приводит к единству в психологии. Но действующее начало этого единства находится вне сознания, которому известны лишь результаты работы, совершаемой в неведомой лаборатории, за пределами его. Внезапно рождается новая мысль. Конечный анализ психических процессов доказывает, что область бессознательности является местом действий самых важных умственных явлений. Сознательное всегда обусловливается бессознательным».

Крейтон говорит: «Наша сознательная жизнь представляет собой сумму этих появлений и исчезновений. За кулисами, как мы полагаем, находится огромный запас, которому мы даём название»бессознательного«, пользуясь при этом очень простым приёмом: мы просто присоединяем к первоначальному слову отрицательную частицу. Основой всего того, что находится за сценой, является лишь отрицание сознания».

Модсли говорит: «Процесс умозаключения ничего не прибавляет к знанию (размышляющего). Он лишь развёртывает то, что было в нём раньше, и вводит ум в сознательное владение тем, что было раньше бессознательно». И далее: «Ум не может делать своё дело, сам того не сознавая. Сознание есть свет, освещающий процесс, а не агент, совершающий его».

Вальштейн говорит: «Шекспир, вероятно, познал через своё подсознательное «я», без всяких усилий, величие истины, скрытые от сознательного ума исследователя, стремящегося найти их; вероятно точно таким же образом Фидий ваял мрамор и бронзу, Рафаэль рисовал Мадонн и Бетховен сочинял симфонии».

Рибо говорит: «Ум получает от опыта известные данные и разрабатывает их бессознательно, путём свойственных ему законов, и результаты всплывают в сознании».

Ньюман говорит: «Когда непривычное порождает удивление, то дело происходит не так, что мы воспринимаем вещь сначала, а затем чувствуем удивление; удивление является сперва и затем мы уже ищем причину его; таким образом теория, должно быть, воздействовала сначала на бессознательный ум, создавая чувство, а затем уже была воспринята сознанием».

Один писатель в английском журнале пишет: «Какую чрезвычайную важность имеет тот факт, что бессознательная часть ума так же относится к сознательной части, как волшебный фонарь относится к светлому диску на экране, и что большая часть преднамеренных действий, вся практическая жизнь огромного большинства людей, является следствием событий столь же отдалённых от сознания, как движение планет».

Доктор Скотфилд говорит: «Совершенно верно, что область бессознательного ума должна по необходимости оставаться неопределённой; никто не может сказать, как высоко она может подняться и как низко опуститься... Мы не определяем здесь, в пределах или за чертой низших граней бессознательного ума находятся те бессознательные жизненные силы, что превращают злаки в яйца и перья, и траву в молоко, мясо и баранину. Достаточно установить факт существования бессознательного ума, отметить главные его черты и показать, что во всех отношениях он столь же достоин называться умом, как и тот ум, что работает в сознании. Поэтому мы возвращаемся к первоначальному нашему определению ума, как»суммы психических действий в нас, сознательных или бессознательных«».

Хартман обращает наше внимание на весьма важный пункт: «Бессознательный ум не болеет, не утомляется; между тем всякая сознательная умственная деятельность подвержена усталости».

Кант говорит: «Иметь идеи и вместе с тем не сознавать их — в этом, как будто, есть противоречие. Тем не менее, мы можем непосредственно знать о существовании в нас мысли, хотя бы мы прямо и не сознавали её».

Модсли говорит: «Может казаться парадоксальным утверждение, что мысли не только могут существовать в уме помимо сознания, но и что мысль или ряд последовательных мыслей могут быть стимулированы к деятельности и порождать движения, не требуя внимания к себе. Когда мысль исчезает из нашего сознания, она не исчезает совершенно; она может оставаться в скрытом виде под горизонтом сознания. Кроме того, действуя, как сказано, под порогом сознания, она может влиять на поступки или на другие мысли».

Лейбниц говорит: «Из того, что мы не воспринимаем мысль, ещё не следует, что она не существует. Большая ошибка думать, что в уме нет иных восприятий, кроме сознательных».

Оливер Вендел Холмс говорит: «Чем более мы изучаем механизм мысли, тем более мы видим ту предшествующую бессознательную деятельность ума, которая в значительной мере входит во все умственные процессы. Люди, которые более всего говорят, не всегда более всего думают. Я сомневаюсь точно так же в том, чтобы люди, наиболее думающие, — то есть в уме которых проходит более всего сознательных мыслей — совершали непременно наиболее значительную умственную работу. Рост всякой новой идеи, внедрённой в уме истинного мыслителя, совершается тогда, когда он менее всего сознаёт это».

Модсли говорит: «Печально было бы для людей, если бы они должны были действовать всегда сознательно. Люди, сами не зная почему, поступают определённым образом, причём на то есть хорошие основания. Более того. Практические инстинкты человечества нередко действуют и дают благодетельные результаты, несмотря на то, что они находятся в полном противоречии с исповедуемыми человечеством доктринами».

Тот же писатель говорит: «Лучшими мыслями автора являются те непроизвольные мысли, которые повергают его самого в изумление; поэт, предаваясь творческой деятельности, как бы пишет под чью-то диктовку, поскольку дело касается его сознания».

Автор статьи, напечатанной в одном английском журнале, говорит: «Поджидая пароход на пристани, я направился к первому пароходу и, как оказалось, ошибся. Я вернулся и стал ждать, причём упустил свой пароход, находившийся на другом конце пристани, вследствие сделанного мною бессознательно ложного предположения, что это было единственное место, где можно было ждать пароход. Я увидел однажды, как один человек вошёл в комнату и вышел в другую дверь. Вскоре я увидал другого человека, совершенно похожего на первого, который проделал то же самое. Это был тот же человек, но я сказал себе, что то были два близнеца, бессознательно предполагая, что для первого человека не было другого выхода, как через ту дверь, через которую он вошёл».

Модсли говорит: «Самое твёрдое решение или намерение иногда исчезают, когда дело доходит до совершения поступка, потому что истинная воля, определяющая, может быть, другой поступок, внезапно вырывается из глубин бессознательной природы, побеждая сознательную природу».

Скотфилд говорит: «Наше бессознательное влияние есть бессознательно совершающаяся проекция нашего бессознательного ума и личности на других людей. Это действует на их бессознательные центры помимо нашего сознания, вызывая изменение в их характере и поведении, заметные для сознания. Например, появление хорошего человека в комнате, где сквернословят, бессознательно изменит и очистит тон всех присутствующих. Наши умы бросают тени столь же бессознательные, как и тени наших тел; и эти тени влияют в хорошую или дурную сторону на всех, кого они осеняют. Это наблюдается ежедневно и свойственно всем, хотя более заметно в сильных личностях».

Мы уделили много времени и места изложению мнений различных западных учёных относительно существования плоскости или плоскостей ума, лежащих вне поля сознания. Мы отвели место этим ценным показаниям не только в силу их внутреннего значения и достоинства, но потому, что мы хотели показать читателю, что наличность этих внесознательных плоскостей ума признаётся теперь и лучшими авторитетами западного мира, хотя всего лишь несколько лет назад над этой идеей издевались, называя её «фантазией восточных учителей». Каждый из цитированных писателей подчеркнул какой-нибудь интересный и ценный пункт в этом предмете, и изучающий увидит, что собственный его опыт подтверждает факты, описанные этими учёными. Таким образом вопрос этот обозначится яснее и запечатлеется в умах лиц, изучающих с нами этот вопрос.

Но мы должны предостеречь их от слишком поспешного принятия некоторых возникших за последние годы теорий западных писателей относительно внесознательных состояний. Дело в том, что западные учёные, ослеплённые видением подсознательных плоскостей мышления, внезапно осветившем западную мысль, поспешно приняли некоторые теории, полагая, что они объяснят все явления, относящиеся к области так называемого «психизма», и все задачи, связанные с этим вопросом. Эти писатели, совершая чрезвычайно ценную работу, помогшую тысяче людей составить себе новые представления относительно природы и деятельности ума, вместе с тем недостаточно изучили саму проблему. Между тем, некоторое знакомство с восточными философскими учениями избавило бы их и их читателей от многих заблуждений.

Большинство этих писателей, например, поспешно предположили, что в силу существования внесознательной области мышления, все функции ума можно разделить на «сознательные» и «подсознательные» и что все внесознательные явления можно группировать под рубрикой «подсознательного ума», «субъективного ума» и т. д.; они игнорируют тот факт, что этот разряд умственных явлений включает не только высшие, но и низшие формы мышления. В их вновь обретённый ум (названный ими «субъективным» или «подсознательным») они поместили самые низменные свойства и животные страсти, безумные импульсы, обманчивые видения, ханжество, животноподобный интеллект и т. п. и наряду с ними вдохновение поэта и музыканта и возвышенные духовные стремления и чувства, исходящие, как мы признаём, из высших областей души.

Эта ошибка была естественна, и с первого же раза западный мир, взятый приступом, принял новые идеи и теории, как истину. Но когда наступил период размышления и к этим теориям был приложен анализ, возникло чувство разочарования и недовольства, и учёные почувствовали, что чего-то здесь не хватает. Чутьё подсказывало им, что их высшее вдохновение и интуиция исходили из другой области ума, чем низшие эмоции, страсти и другие подсознательные чувства и инстинкты.

Беглый взгляд, брошенный на восточные философские учения, даёт нам сразу ключ к этой проблеме. Восточные учителя всегда держались того взгляда, что сознательное мышление составляет лишь небольшую частицу всего объёма мысли но они всегда учили, что подобно тому, как есть поле мышления, лежащее ниже сознания, так есть и поле мышления выше сознания, которое настолько же возвышеннее интеллекта, насколько первое ниже его. Одно упоминание об этом факте покажется откровением для людей, впервые слышащих о нём и запутавшихся в теориях о «двойственном уме», созданных новейшими западными писателями. Чем более изучаешь этот вопрос, тем более ценишь превосходство восточной теории над взглядами западных писателей. Она подобна химическому реактиву, сразу проясняющему мутную жидкость в пробирке.

В следующей главе мы коснёмся вопроса о надсознательных и подсознательных плоскостях ума и ясно отметим разницу между ними, дополнив сказанное нами по этому предмету в других наших книгах.

Всё это приводит нас к той точке, когда мы можем преподать указания относительно воспитания и культуры, а также перевоспитания этих внесознательных свойств и относительно господства над ними. Перевоспитывая способности низших плоскостей мышления и заставляя их работать надлежащим образом и стимулируя способность высших плоскостей ума, человек может «переделать себя» умственно и приобрести силы, о которых он теперь лишь мечтает. Поэтому мы и подводим наших читателей, шаг за шагом, к пониманию этого предмета. Мы советуем читателям ознакомиться с каждым фазисом этого вопроса, чтобы научиться успешно применять учение и указания, которые мы дадим ниже.

 

Мантра (утверждение)

Я признаю, что моё «Я» больше, чем оно кажется; что выше и ниже области сознания существуют другие плоскости ума; что подобно тому, как существуют плоскости ума, принадлежащие прежнему моему опыту, приобретённому в прошедшие века и над которыми я теперь должен утвердить своё господство, так есть и плоскости ума, на которые я постепенно перехожу и которые дадут мне мудрость, силу и радость. Я есмь «Я» среди этого умственного мира; я господин своего ума; я утверждаю свою власть над его низшими проявлениями и требую от высших проявлений, чтобы они дали мне всё, что они хранят для меня.

 

Чтение IX

УМСТВЕННЫЕ ПЛОСКОСТИ

В нашем последнем чтении мы сообщили кое-что о деятельности ума вне поля сознания. Теперь мы попытаемся классифицировать эти внесознательные области, обратив ваше внимание на различные умственные плоскости, находящиеся выше и ниже плоскости сознания. Как мы объяснили в последнем чтении, свыше 90% наших умственных процессов совершаются вне поля сознания; из этого видно, что рассмотрение различных плоскостей сознания является важным вопросом.

Человек есть центр сознания в великой Единой Жизни вселенной. Его душа восходила на великое множество ступеней, прежде чем достигнуть настоящего положения и стадии развития. И ей придётся пройти ещё много таких ступеней, пока она окончательно не освободится от пелёнок.

Человек в своём умственном бытии носит следы всего того, что происходило — весь опыт его самого и великого человеческого движения, в котором и он принимал участие. И точно так же в его уме хранятся способности и умственные плоскости, ещё не раскрывшиеся в сознании, о существовании которых он не вполне осведомлён. М между тем все эти умственные богатства — даже самые низкие способности ума — полезны и ценны для него. Низшие могут быть использованы с выгодой, если человек умеет управлять ими, и наоборот, они опасны, если человек позволяет им господствовать над собою вместо того, чтобы служить ему, как они должны были бы, принимая в соображение его настоящую степень развития.

В этом исследовании различных умственных плоскостей мы не будем строго придерживаться присвоенных им технических оккультных терминов, но соединим их в несколько общих групп и опишем характеристические черты каждой из них, не вдаваясь в длинные объяснения об их росте и причине существования, так как это отвлекло бы нас от нашей цели — практического рассмотрения вопроса.

Начиная с низшей ступени лестницы, мы видим, что у человека есть тело. Тело строится из мелких клеток, состоящих из протоплазмы, а клеточки — из бесчисленных молекул, атомов и частичек материи — той самой материи, из которой состоят утёсы, деревья, воздух и т. п. — всё, что нас окружает. Философия йогов учит нас, что даже атомы материи обладают жизнью и элементарным проявлением ума, который заставляет их по закону притяжения соединяться вместе для образования различных элементов, соединений и пр. Этот закон притяжения есть проявление работы ума и впервые свидетельствует об умственном выборе действий и ответном воздействии. Ниже стоит Прана, или сила, которая, строго говоря, есть также проявление ума, хотя ради удобства мы её обозначаем, как отдельное проявление Абсолютного.

Итак, мы находим, что этот закон притяжения между атомами и частицами материи есть работа ума и принадлежит к умственной области человека, так как у этого последнего есть тело, и подобная работа ума постоянно совершается в его теле. Это и есть низшая умственная плоскость, которую мы должны рассмотреть, изучая психический состав человека. Действительно, она лежит очень низко под плоскостью сознания, и её едва ли можно отождествлять с личностью человека — она скорее принадлежит к жизни в целом и проявляется как в утёсе, так и в человеке.

После того, как атомы, в силу закона притяжения, сгруппировались и образовали молекулы материи, ими овладевает более высокая умственная деятельность, и умственная работа растения образует из них клеточки. Жизненный импульс растения начинает с того, что привлекает к нему частицы неорганической материи — химические элементы — и затем строит из них единичную клеточку. Велика тайна этого строения! — Человеческий ум неспособен воспроизвести этот процесс; между тем умственное начало растительной плоскости отлично знает, чт`о ему следует делать, чтобы выбрать и привлечь к себе именно те элементы, которые необходимы для созидания отдельной клеточки. Основавшись в клеточек, пользуясь ею, как базой своих действий, оно продолжает свою работу — удваивает её, и таким образом, с помощью простого воспроизводительного процесса — элементарного полового процесса — прибавляет одну клеточку к другой, пока не создастся могучее растение. Как в самом ничтожном растительном организме, так и в громаднейшем дубе процесс один и тот же.

Но дело не останавливается на этом. Тело человеческое строится таким же точно образом; в нём также присутствует этот растительный ум, конечно, ниже сознательной плоскости. Эта мысль о растительном уме может многим показаться невероятной, но мы должны помнить, что каждая часть нашего тела строится из растительных клеточек. Ребёнок зарождается от соединения двух клеточек. Эти клеточки начинают строить новое тело — обитель для души ребёнка, то есть умственный принцип клеточек направляет работу, извлекая из тела матери пищу и материал. Находящаяся в крови матери пища, снабжающая материалом для создания детского тела, получается ею при посредстве еды и усваивания растительных клеточек прямо или косвенно. Если она ест плоды, орехи, овощи и пр., она получает пищу из растений прямо; если она ест мясо, она получает ту же растительную пищу косвенным образом, ибо животное, мясо которого она употребляет, накапливало его из растительной пищи. В этом смысле есть только один путь: вся пища какого бы то ни было животного и человека получается прямо или косвенно из царства растительного.

И деятельность клеточки в ребёнке совершенно тождественна с деятельностью клеточки в растении: клеточки постоянно воспроизводят себя, строятся и превращаются в органы, части тела и прочее под руководством разумного начала. Ребёнок растёт таким образом, пока не наступит час час его рождения; затем процесс лишь несколько изменяется. Ребёнок начинает питаться или материнским, или коровьим молоком, или чем-нибудь другим, а по мере того, как он растёт, он принимает всё более и более разнообразную пищу. Тем не менее он всегда получает строительный материал из клеточек растений.

Этот великий созидательный процесс отличается удивительным умом и целесообразностью. Несмотря на свой хвалёный интеллект, человек не в состоянии проследить и объяснить, что именно происходит в действительности при этом процессе. Один выдающийся учёный говорит, что когда он рассматривал под микроскопом яйцо маленькой ящерицы, медленно, шаг за шагом развивавшееся перед его глазами, то ему казалось, будто невидимая рука рисовала очертания позвоночника и затем начала строить вокруг него организм. Подумайте с минуту о развитии зародыша в яйце колибри или муравья, комара, орла. Каждую секунду там можно видеть изменения. Зародышевая клеточка притягивает к себе пищу из другой части яйца, затем растёт и воспроизводит другую клеточку. Вслед за этим обе клеточки делятся, потом подразделяются, пока не образуются миллиарды клеточек. А созидательный процесс всё продолжается, и птичка или насекомое принимает образ, форму, пока наконец работа не завершится и молодая птичка не вылупится из яйца.