Айзек Азимов. Второй Фонд
Посвящается Марсии, Джону и Стэну Второй Фонд - это организация ученых-психологов, заселивших окраинную планету Галактики, тайно действующая (согласно плану Селдона) в течение нескольких сотен лет. Галактическая Империя рухнула, на галактическое владычество стал претендовать опасный мутант Мул. Наш рассказ - о борьбе мира психологов, известного в Галактике под названием Второго Фонда, сначала с мутантом, а затем с Первым Фондом - миром ученых физиков.ПРОЛОГ
Первая Галактическая Империя существовала несколько десятков тысячлет. Она объединяла все планеты Галактики под централизованным правлением,временами тираническим, временами мягким, но всегда несущим порядок. Людизабыли, что возможны другие формы правления. Нашелся человек, который об этом не забыл. Это был Хари Селдон. Хари Селдон был последним великим ученым Первой империи. Емупринадлежит заслуга полного развития принципов психоистории. Психоистория- это квинтэссенция социологии, это наука, позволяющая описать поведениелюдей с помощью математических формул. Селдон обнаружил, что в то время, как поведение отдельного индивидаостается непредсказуемым, реакции больших групп людей поддаютсястатистическому прогнозу. Чем больше людей участвуют в том или иномобщественном процессе, тем точнее прогноз. Селдон составил прогнозповедения всего населения Галактики, которое в то время исчислялоськвинтиллионами. Хари Селдон первым заметил, что империя, внешне могучая и богатая,неизлечимо больна и медленно, но неуклонно движется к краху. Онпредсказал, вернее, рассчитал, что Галактика, предоставленная самой себе,обречена на тридцатитысячелетнее прозябание в нищете и анархии, и толькопосле этого можно надеяться на возрождение сильной центральной власти. Селдон попытался исправить положение, и направить ход событий такимобразом, чтобы цивилизованное общество возродилось по прошествии всеголишь тысячи лет. Он организовал две колонии ученых, два Фонда знаний,поместив их в противоположных концах Галактики. Об организации одного изних было объявлено публично. Организация и существование второго фондабыли окружены тайной. Романы "Основатели" и "Основатели и Империя" рассказывают о первыхтрех столетиях истории Первого Фонда. В начале своего существования ПервыйФонд был небольшим поселением ученых, занятых составлением ГалактическойЭнциклопедии. Постепенно поселение превратилось в самостоятельноегосударство. Время от времени Фонд оказывался в водовороте кризиса,образованном схлестнувшимися социально-экономическими течениями. Селдонвыбрал время и место организации поселения ученых так, что для Фондасуществовал единственный вариант выхода из кризиса. Если Фонд находил этотвариант решения задачи, то перед ним открывались новые перспективыразвития. Вооруженный передовой наукой, Фонд подчинил своему влиянию соседниеварварские планеты. Безопасности маленького государства постоянно угрожалиправители отколовшихся от Империи провинций. Фонду пришлось столкнуться ис самой Империей, переживавшей правление последнего сильного императора.Из этого столкновения Фонд вышел победителем. И вот произошло то, чего Селдон не предвидел. Независимости Фондастал угрожать человек, в силу мутации генов получивший уникальныеспособности. Этот человек, называющий себя Мулом, обладал способностьюпреобразовывать человеческие эмоции и вторгаться в мыслительнуюдеятельность человека. Он превращал самых отчаянных противников в самыхверных союзников. Армии были бессильны против него. Мул покорил ПервыйФонд и частично опроверг теорию Селдона. Однако, где-то существовал Второй Фонд, ставший для всех необходимым.Мулу нужно было найти Второй Фонд для того, чтобы завоевать его, а вместес ним - всю Галактику. Патриоты Первого Фонда ищут Второй, чтобыпредотвратить завоевание Мулом Галактики. Где же он, таинственный ВторойФонд? Этого не знал никто. Перед вами история поисков Второго Фонда.* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МУЛ ВЕДЕТ ПОИСК *
МУЛ И ДВОЕ МУЖЧИН
Мул -...вскоре после падения Первого Фонда многим стали видны положительные стороны правления Мула. На фоне окончательного развала первой Галактической Империи он был единственным, кто был способен объединить Галактику под твердой властью. Коммерческая империя покоренного Фонда не была единой и держалась эфемерными связями, которых не упрочивали даже предсказания Селдона. Она была неизмеримо слабее крепко спаянного Союза Миров, в котором Мул объединил одну десятую часть планет и одну пятнадцатую часть населения Галактики. В эпоху так называемого Поиска... Галактическая Энциклопедия [Здесь и далее выдержки из Галактической Энциклопедии печатаются по тексту 116-го издания Энциклопедии (1020 год Эры Основателей) с согласия издателя - Энциклопедиа Галактика Паблишинг Кампани.] Это далеко не все, что сообщает Энциклопедия о Муле и его империи, носодержание посвященной Мулу статьи Энциклопедии по большей части несвязано прямо с нашим рассказом и слишком сухо для избранного нами жанра.В статье дан анализ экономических условий, приведших к возвышению Мула доПервого Гражданина Союза (это официальный титул Мула), и оценкаэкономических последствий его возвышения. Авторы статьи не могли не удивляться тому, с какой быстротой Мулпрошел путь от нищего сироты до правителя огромной области Галактики. Ещесильнее, наверное, они были удивлены тем, что Мул на пять лет прекратилэкспансию в интересах укрепления власти на завоеванной территории. Однако,как положено авторам Энциклопедии, они тщательно скрывали свое отношение кописываемым фактам. Поэтому мы отказываемся от помощи Энциклопедии и предлагаем читателюнаш собственный рассказ об одном из периодов эпохи Великого Междуцарствия,или промежутка времени между распадом первой империи и возникновениемвторой, - а именно, об окончании пятилетнего периода консолидации СоюзаМиров. В Союзе политическое благополучие и экономическое процветание. Никомуне хочется менять покой - пусть даже в железной хватке Мула - на хаоспрошлых лет. Миры, до Мула бывшие под властью Фонда, иногда испытываютлегкую ностальгию по прошлому - не больше. Предводители Фонда, бесполезныедля Мула, умерщвлены, а полезные - обращены. Один из самых полезных средиобращенных - Хан Притчер, генерал-лейтенант. В Фонде Притчер был капитаном и членом демократического подполья.Когда фонд сдался Мулу без боя, Притчер продолжал сопротивление.Разумеется, до тех пор, пока его не обратили. Хан Притчер понимал, что егообратил не высший разум, а мутант, способный перестраивать психику другихлюдей в соответствии со своими потребностями. Однако, это полностьюустраивало Притчера, он воспринимал обращение как должное, чтосвидетельствовало об успехе обращения. И сейчас, возвращаясь из пятого похода за пределы Союза, ветеранразведки предвкушал встречу с Первым Гражданином с чувством, близким кпростодушной радости. Суровое лицо генерала, словно вырубленное из темногогладкого дерева, на котором трудно было представить улыбку, не выдавалоего чувств, но Мул не нуждался в их внешних проявлениях: он читал вчеловеческих душах. Притчер оставил воздушную машину в бывшем вице-королевском ангаре ивошел во дворец пешком, как требовалось по этикету. Целую милю он шел попустой дороге с нарисованной посередине стрелой, указывающей направлениедвижения. Притчер знал, что на всей огромной территории дворца нет ниодного солдата-охранника, ни одного вооруженного человека. Мулу не нужна была охрана. Он всегда мог защитить себя сам. Тишину нарушал лишь звук шагов Притчера. Впереди высился дворец,выстроенный из необычайно легкого и необычайно прочного металла в стилепоздней Империи. Дворец возвышался над всем городом. А во дворце жил человек, на нечеловеческих способностях которогодержалась новая аристократия и весь Союз Миров. Высокая, массивная дверь распахнулась перед генералом, и Притчервошел. Перед ним поднималась широкая лестница. Генерал воспользовалсялифтом. Он остановился перед скромной дверью, ведущей в личные апартаментыМула. Дверь открылась. Бейл Ченнис не был обращен. Говоря простым языком, его эмоции не былиподстроены под желания Мула. Эмоциональная сфера Ченниса определяласьнаследственностью и полученным в детстве воспитанием. Такое положение делБейла вполне устраивало. Ему еще не было тридцати, но он пользовался широчайшей популярностьюв столице. Красота и остроумие принесли Ченнису успех в светском обществе,ум и выдержка послужили ключом к расположению Мула. От сознания своейпопулярности Бейл получал величайшее удовольствие. И вот, Мул впервые вызвал его на личную аудиенцию. Ноги сами несли его по длинному, блестящему шоссе, которое вело кбашням из губчатого алюминия - бывшей резиденции калганских вице-королей,правивших от имени старой Империи, и независимых принцев, правивших отсобственного имени, - ко дворцу Первого Гражданина Союза, правящего своейсобственной империей. Ченнис шел, напевая веселый мотив. Он знал, о чем пойдет речь - оВтором Фонде, об этом вселенском пугале, которого устрашился сам Мул,перейдя от экспансии к осторожному ожиданию, официально именуемомуконсолидацией. В последнее время пошли слухи - а слухи нельзя остановить, - что Мулсобирается предпринять новое наступление. Мулу якобы стало известно, гденаходится Второй Фонд, и он готовится к нападению. Мул заключил какое-тосоглашение со Вторым Фондом и поделил с ним Галактику. Мул понял, чтоВторого Фонда нет, и решил захватить всю Галактику. Чего только не услышишь в светских гостиных! И это - не в первый раз.Правда, в этот раз слухи передаются уж очень уверенными голосами, абеспокойные души, истосковавшиеся за пять лет застоя по военным походам,приключениям, политическим передрягам, воспрянули, и на лицах ихобладателей сияют улыбки. Бейл Ченнис тоже сиял. Он не боялся мистического Второго Фонда.Поэтому он не боялся и Мула и всюду это выпячивал. Были люди, которыезавидовали его молодости и удачливости. Они молча ждали, когда же этотдамский угодник, наконец, поплатится за свое остроумие, расточаемое безмеры по поводу внешности Мула и его уединенной жизни. Никто не поддерживалшуток Ченниса и очень немногие им смеялись, но молодой человек оставалсябезнаказанным, и популярность его росла. Шагая по длинному шоссе, Ченнис стал сочинять слова к мотиву, которыйнапевал. Получилась какая-то чепуха: "Кто же, кто же тот герой, чтозахватит Фонд Второй?". Вот и дворец. Высокая, массивная дверь распахнулась, и Ченнис вошел. Перед нимподнималась широкая лестница. Ченнис воспользовался лифтом. Он остановилсяперед скромной дверью, ведущей в личные апартаменты Мула. Дверь открылась. Человек, у которого не было другого имени, кроме имени Мул, и другоготитула, кроме титула Первый Гражданин Союза Миров, стоял у стены,прозрачной лишь изнутри, и смотрел на городские крыши и огни. Сгущались сумерки, на небе проступали звезды, и все эти звездыпринадлежали ему. Он горько улыбнулся этой мысли: они принадлежали человеку, которогомало кто видел. Мул - человек, на которого не стоит смотреть, ведь на него нельзясмотреть без улыбки. Сто двадцать фунтов веса в пяти футах и восьми дюймахроста. Разве можно назвать руками и ногами эти обтянутые кожей кости,угловато торчащие из безобразно худого туловища? И только клювом можноназвать торчащий на три дюйма вперед нос, в тени которого тонет все лицо. Только глаза не вписываются в этот гротеск - большие, карие,неожиданно нежные на лице завоевателя Галактики глаза, в которых всегдасветится печаль. А город жил беззаботной жизнью роскошной столицы роскошного мира.Можно было бы учредить столицу на Термине, в самом сильном из завоеванныхмиров, но Термин расположен на самом краю Галактики. У Калганастратегическое положение лучшее - он ближе к центру, а, кроме того, здесьмногочисленна аристократия, поддерживающая придворные традиции. Однако, в постоянном веселье, удвоенном процветанием, Мул не находилпокоя. Его боялись, ему повиновались, его даже уважали - на расстоянии. Новсе, кроме обращенных, смотрели на него с презрением. А чего стоит любовьобращенных? Она безвкусна! Можно придумать себе десяток титулов, насадитьцеремонии, но что от этого изменится? Уж лучше - по крайней мере, не хуже- быть просто Первым Гражданином и спрятаться от всех. Внезапно в его душе поднялась волна протеста. Ни в коем случае! Нужнодействовать. Пять лет он сидит на Калгане, привязанный постоянной смутной,растворенной в космосе угрозой невидимого и неизвестного Второго Фонда.Ему уже тридцать два. Это еще не старость, но он чувствует ее приближение.Еще сильна воля, а тело слабеет. Все звезды Галактики: и те, что видны ему, и те, которых он не видит,- должны быть в его власти! Он должен всем отомстить. Всему человечеству, частью которого сам неявляется. Всей Галактике, в которой он чужой. Замигал холодный предупредительный световой сигнал. Мул почувствовалприближение человека, вошедшего во дворец, и обострившимся в сумеркахчутьем уловил его радостное настроение. Он без труда узнал гостя. Это былПритчер. Бывший капитан Притчер из бывшего Фонда. Капитан Притчер,которого незаслуженно обходило наградами загнивающее правительство.Капитан Притчер, когда-то мелкий шпион, а теперь генерал. Он, Мул, поднялего из грязи и расширил поле его деятельности до размеров Галактики. Генерал Притчер, безоговорочно преданный, а когда-то так жебезоговорочно мятежный. Впрочем, преданный ли? Он предан не по расчету, неиз благодарности, не от чистого сердца, а в силу обращения. Мул чувствовал этот мощный слой преданности и любви, подавляющий всеостальные эмоции Хана Притчера. Он сам приживил его пять лет назад. А изглубины души едва пробивались упрямство, горячность, идеализм - настолькообескровленные борьбой с верхним слоем, что сам Мул их с трудом улавливал. Дверь открылась, и Мул обернулся. Внешняя стена комнаты сделаласьнепрозрачной, и мягкие сумерки сменились резким белым светом атомных ламп. Хан Притчер сел на указанное место. На личных аудиенциях у Мула небыло ни поклонов, ни коленопреклонений, ни других церемоний. Мул был всеголишь Первый Гражданин, в обращении - "сэр". В его присутствии можно былосидеть; уходя, посетитель мог повернуться к нему спиной. Хану Притчеру такая скромность нравилась. Он усматривал в нейсвидетельство тому, что правитель уверен в своей силе. - Вчера я получил ваше последнее донесение, - сказал Мул. - Не стануумалчивать о том, Притчер, что я нахожу его несколько пессимистическим. Генерал сдвинул брови. - Пожалуй, но собранные мной сведения не подсказали мне иного вывода,сэр. По-видимому, Второго Фонда просто нет. Мул задумался и медленно покачал головой из стороны в сторону, какслучалось уже не раз: - Эблинг Мис утверждал противное. Я не могу отбросить суждениеЭблинга Миса. Такой разговор происходил между ними не впервые. Притчер настаивал насвоем: - Мис был величайшим психологом Фонда, но в сравнении с Селдоном онребенок. Работая над трудами Селдона, он находился под вашим влиянием. Вымогли толкнуть его слишком далеко. Он мог ошибиться. Скорее всего, оношибся. Мул вздохнул, повертев головой, сидящей на тоненьком стебельке шеи. - Ах, если бы ему дали пожить еще минуту! Он как раз собиралсясказать, где расположен Второй Фонд. Поверьте мне, он знал, где находитсяВторой Фонд. Мне нельзя было отступать, нельзя было обрекать себя наожидание. Как много я потерял! Пять лет прошли впустую! Притчер не был способен осудить недостойные стремления своегоправителя: Мул искоренил в нем саму потребность критиковать вождя. Генералпочувствовал смутное беспокойство, граничащее со смущением. - Как же еще объяснить это, сэр? Я провел пять экспедиций. Маршрутыопределяли вы сами. Я перевернул каждый астероид в указанных местах.Второй Фонд был якобы основан вместе с первым, хорошо известным нам,триста лет назад. Через сто лет слава о Первом Фонде разошлась по всейПериферии. Еще через пятьдесят лет он стал известен всей Галактике. Прошлотриста лет, а о Втором Фонде никто даже не слышал. Где он может прятаться? - Эблинг Мис сказал, что Второй Фонд на самом деле тщательноскрывался. Только неизвестность могла превратить его слабость в силу. - Так успешно скрываться может только то, чего в действительностинет. - Нет! - Мул пронзительно взглянул на собеседника и поднял тонкийпалец. - Второй Фонд существует. Нужно изменить тактику. Притчер нахмурился. - Сэр, вы хотите сами отправиться на поиски? Я вам этого не советую. - Что вы! Разумеется, я не полечу. Но вы полетите не один. Вам будутпомогать в руководстве экспедицией. После значительной паузы Притчер спросил несколько отчуждено: - Кто, сэр? - На Калгане есть молодой человек по имени Бейл Ченнис. - Не знаю такого. - У вас будет возможность с ним познакомиться. У него гибкий ум, ончестолюбив и, самое главное, не обращен. Тяжелая челюсть Притчера дрогнула. - Не вижу в этом особых преимуществ, сэр. - Тем не менее, они есть. Вы опытный и умный человек, Притчер. Выбыли мне чрезвычайно полезны. Однако, вы обращены. Значит, вами движетверноподданническое чувство ко мне, навязанное мною же. Оно не можетзаменить того, чего вы лишились, утратив естественные мотивы поведения. - Мне кажется, сэр, что я ничего не потерял, - хмуро сказал Притчер.- Я вспоминаю, каким я был до обращения, и мне кажется, что я ни в чем нестал слабее. - Конечно, кажется, - губы Мула дрогнули в улыбке. - В этом отношениивы не можете быть объективным. Ченнис честолюбив для себя. Ему можноверить, потому что он не предан никому, кроме себя самого. Он знает, чтоможет выехать на моем успехе, и приложит все силы к тому, чтобы моя властьукрепилась. Тогда он будет ехать долго, проедет много и в конце концовприедет к славе. А вы его чуть-чуть притормозите. Притчер заупрямился. - В таком случае, - сказал он, - не лучше ли снять обращение с меня?Я уже не смогу стать вашим врагом. - Что вы, Притчер! Пока я жив, я буду держать вас под обращением, ажив я буду, пока буду держать вас под обращением. Освободившись, вы тут жеменя убьете. Ноздри генерала дрогнули. - Мне очень больно, сэр, оттого, что вы обо мне такого мнения. - Я не хотел вас обидеть. Я не могу вам объяснить, и вам придетсяповерить, что ваши чувства, освободившись от моего давления, сразу жеустремятся в русло естественных мотивов вашего поведения. Человеческоесознание сопротивляется давлению, поэтому гипнотизер не можетзагипнотизировать человека против его воли. Я могу, потому что я негипнотизер, а что-то большее, и поверьте мне, Притчер, сопротивление,которое я подавил и которого вы в себе не ощущаете, - страшная сила. Притчер опустил голову. Он чувствовал себя опустошенным. - Как вы можете, - произнес он с усилием, - верить этому человеку втой же степени, что и мне, обращенному? - Вот именно, я не могу доверять ему полностью. Поэтому вы летите сним. Видите ли, Притчер, - Мул опустился в большое мягкое кресло, вкотором стал еще больше похож на куклу, - вдруг он случайно наткнется наВторой Фонд, вдруг он решит, что союз с ним для него выгоднее союза сомной... Вы понимаете? - Это уже лучше, сэр, - сказал Притчер с явным удовольствием. - Но помните, ограничивать его инициативу не следует. - Конечно. - И еще, Притчер. Молодой человек хорош собой и очень приятен вобщении. Не позволяйте ему дурачить вас и старайтесь его не раздражать.Это человек без совести. Мул снова остался один. Он выключил свет, и стена вновь сталапрозрачной. Небо было фиолетовым, а город превратился в золото, разлитоена горизонте. К чему все это? Что изменится, когда он станет владыкой Вселенной?Высокие, сильные, уверенные в себе мужчины - такие, как Притчер, несделаются ниже ростом и слабее. А красавцы - такие, как Бейл Ченнис, нестанут уродами. И сам он будет тем же, что он есть сейчас. Довольно! Нельзя поддаваться сомнению! Снова замигал предупредительный световой сигнал. Снова Мул ощутилприближение человека и снова без труда узнал его. Это был Бейл Ченнис. Внем чувствовалось примитивное своеобразие сильного сознания, не тронутогоничьим влиянием. В нем что-то волновалось и переливалось, но это движениеприглушалось разлитой по поверхности настороженностью с легкой примесьюциничной наглости. Чуть ниже шло мощное течение самолюбия и самолюбования.Там и сям пробивались роднички жесткого юмора, а подо всем этим - бездначестолюбия. Мул подумал, что ничего не стоит перегородить одно течение, а другоенаправить вспять. Ну и что? Если кудрявая голова Ченниса склонится передним в обожании, он сам не избавится от своего уродства, которое превращаетвластелина империи в мрачного отшельника. Дверь открылась, и Мул обернулся. Внешняя стена сделаласьнепрозрачной, и темнота сменилась белым светом атомных ламп. Бейл Ченнис изящно опустился на стул и сказал: - Честь видеть вас, сэр, не была для меня полной неожиданностью! Мул растопыренными пальцами почесал нос и спросил с заметнымраздражением: - Почему же? - Вероятно, я провидец, сэр, иначе придется признать, что яинтересуюсь слухами. - Слухами? У нас их несколько десятков разновидностей. Чем именно выинтересуетесь? - Теми, которые предсказывают новый поход на Галактику. Я надеюсь,что эти слухи верны и я смогу принять посильное участие в походе. - Значит, вы считаете, что Второй Фонд существует? - Почему нет? Это придало бы делу особую прелесть! - В чем, по-вашему, состоит эта прелесть? - О! В самой тайне, окутывающей Второй Фонд. Нет более благодатнойтемы для пересудов. Вот уже несколько месяцев приложения к газетам ни очем, кроме этого, не пишут. Это что-то значит! "Космос" печатаетфантастическую повесть о живых существах, состоящих чуть ли не изсплошного мозга. Имеется в виду Второй Фонд. Так вот, эти существа, поволе автора повести, обладают энергией разума, сравнимой с энергиями,известными физике. Усилием воли эти существа изменяют орбиты планет,отбрасывают космические корабли на сотни световых лет назад. - Любопытно... Что вы сами об этом думаете? Вы согласны с идеейавтора повести? - Галактика, нет! Неужели такие существа станут сидеть на собственнойпланете, сэр? Мне кажется, что Второй Фонд скрывается потому, что онслабее, чем мы думаем. - В таком случае мне нетрудно будет объяснить вам суть дела. Вам нехотелось бы принять участие в экспедиции по поиску Второго Фонда? Ченнис, очевидно, не ожидал такого быстрого развития событий. Еговсегда скорый на ответ язык прирос к гортани. - Что же вы молчите? - сухо сказал Мул. Ченнис наморщил лоб. - Я согласен. Только куда мне лететь? Мне нужно знать хотя быприблизительное направление. - С вами полетит генерал Притчер... - Значит, не я буду руководителем экспедиции? - Дайте мне договорить, тогда вам все станет ясно. Насколько я знаю,вы не из Фонда. Вы уроженец Калгана, не так ли? Так. Поэтому вы имеетелишь смутное представление о теории Селдона. Когда первая ГалактическаяИмперия начала распадаться, Хари Селдон с группой ученых-психоисториковсоставил прогноз исторических событий - к сожалению, математическийаппарат, с помощью которого делаются такие прогнозы, утерян - и основалдва Фонда, по одному в каждом конце Галактики, расположив их так, чтобы входе развития истории они послужили центрами кристаллизации новой Империи.Хари Селдон считал, что образование новой Империи должно произойти черезтысячу лет при условии создания Фондов науки и через тридцать тысяч летпри условии, что Фондов не будет. Однако, он не предвидел, что появлюсь я.Я мутант, и мое появление предсказать абсолютно невозможно, потому чтопсихоистория оперирует усредненными реакциями больших групп людей. Вам всепонятно? - Понятно, сэр. Но при чем здесь я? - Сейчас вы и это поймете. Я хочу обогнать Селдона на семьсот лет иобъединить Галактику сейчас. Первый Фонд - мир ученых-физиков - процветаетпод моим владычеством. Если процветание и политическое спокойствиепродлятся еще несколько лет, ядерное оружие, которое разрабатывается там,не будет иметь равных в Галактике, кроме, возможно, оружия Второго Фонда.Поэтому я хочу узнать о Втором Фонде как можно больше. Генерал Притчерпридерживается твердого мнения о том, что Второго Фонда нет. Я уверен вобратном. - Что дает вам такую уверенность, сэр? - осторожно спросил Ченнис. Мул ответил с неожиданным возмущением: - То, что сознание обращенных мною людей контролирует кто-то еще!Очень тонко! Очень осторожно! Однако, не настолько осторожно, чтобы этоукрылось от меня! И чем дальше, тем чаще. Важные люди в критическиемоменты выходят из повиновения. Теперь вам не кажется странным, что яизбрал осторожную тактику и медлю с наступлением? Теперь вам ясно, зачем вы мне нужны? Генерал Притчер - лучший изоставшихся у меня людей, значит, его в любой момент могут у меня отнять. Авы не обращены, вас трудно заподозрить в том, что вы - человек Мула. Высможете обманывать Второй Фонд дольше, чем мои люди, и, может быть, этогохватит. Вы понимаете? - М-м-м... да. Простите, сэр, можно задать вам вопрос? Какпроявляется постороннее влияние на ваших людей? Вдруг я замечу в генералеПритчере какие-то перемены? Он должен освободиться от обращения? Изменитьвам? - Нет. Повторяю, это вмешательство почти неуловимо. Иногда мнеприходится воздерживаться от действия, потому что я не могу определить,заблуждается ли человек, как это свойственно человеку, или им кто-тоуправляет. Человек остается преданным мне, но притупляется его инициативаи изобретательность. Человек становится бесполезным. За этот год менялишили шестерых. Шестерых самых лучших, - уголок его рта приподнялся. -Они руководят военными базами. Мне остается только желать, чтобы они неоказались в критической ситуации и перед ними не встала необходимостьпринять решение. - Допустим, сэр... Допустим, что это не Второй Фонд. Что, если вамвредит другой такой же человек, как вы, - другой мутант? - Вряд ли. Один человек не действовал бы так продуманно идальновидно. Это целый мир, и вы должны стать оружием против него. Глаза Ченниса сияли. - Я счастлив служить вам, сэр! - сказал он. Мул уловил его эмоциональный подъем. - Очевидно, вы поняли, что вам уготована особая роль, за успешноевыполнение которой вы вправе ожидать особой награды. Вы можете стать моимпреемником. Но в случае измены вас ждет особое наказание, помните это. Яумею внушать не только преданность. Улыбка Мула стала зловещей, и Ченнис в ужасе вскочил со стула. Надолю секунды он почувствовал, как на него опускается отчаяние и давит,причиняя физическую боль. Оно тут же исчезло, оставив после себя облакогнева. - Гнев здесь бесполезен, - сказал Мул. - Вот видите, вы его почтиподавили. Нет? А я вижу. Запомните, я могу сделать вам еще больнее ипродержать вас так гораздо дольше. Мне приходилось убивать людей такимспособом. Нет смерти мучительней. Помолчав, он добавил: - Это все. Мул снова был один. Он выключил свет, и стена вновь стала прозрачной.Небо было черным, и на бархатном полотне космоса лежала усыпаннаяблестками лента Млечного Пути. Все это были звезды, великое множество звезд. Их было так много, чтоони сливались в одно облако света. И все они будут принадлежать ему! Еще одно дело, и можно спать.ПЕРВАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ
ДВОЕ МУЖЧИН БЕЗ МУЛА
Корабль был готов к отправлению. Недоставало только маршрута. Мулпредлагал лететь на Трантор - в мертвый мир, в пустую скорлупу бывшейстолицы Галактики. Притчер не соглашался: он не раз проделал этот путь, и каждый разбезуспешно. Притчер застал Ченниса за навигационными приборами. Вьющиеся волосымолодого человека были в милом беспорядке, одна прядь свисала на лоб такхитро, как будто ее долго прилаживали перед зеркалом. Белозубая улыбка,которой Ченнис встретил Притчера, очень шла к прическе. Суровый генералпочувствовал к молодому человеку смутную неприязнь. - Пока что все совпадает, Притчер! - радостно крикнул Ченнис вместоприветствия. - Не понимаю, о чем вы, - холодно ответил генерал. - Берите стул, дружище, садитесь, будем разбираться вместе. Я читаюваш отчет. Он великолепно составлен. - Приятно слышать... - Мне любопытно, совпадут ли наши выводы. Вы когда-нибудь пыталисьподойти к проблеме с использованием методов дедукции? Конечно,прочесывание Галактики в выбранном наобум направлении со временем дастрезультат, но когда это произойдет? Вы подсчитывали, сколько времени можетзанять такой поиск? - Да, несколько раз. Притчеру очень не хотелось заискивать перед молодым человеком, ноочень хотелось проникнуть в его мысли, неконтролируемые и потомунепредсказуемые. - Давайте рассуждать логически. Что мы ищем? - Второй Фонд, - хмуро ответил Притчер. - Мир психологов, - поправил Ченнис, - которые так же слабы в физике,как Первый Фонд - в психологии. Вы житель Первого Фонда и должны понимать,что из этого следует. Нам нужно искать мир, славящийся тонкой дипломатией,но отсталый в техническом отношении. - Не обязательно, - возразил Притчер. - Союз Миров нельзя назватьтехнически отсталым, но наш правитель правит именно силой разума. - Только потому, что опирается на силу оружия Первого Фонда, - с едвазаметной досадой ответил Ченнис. - Другого такого клада знаний нет во всейГалактике. Второй Фонд может упражнять способности своих психологов лишьна жалких обломках старой Империи, где не может быть науки, подобной той,которую подчинил себе наш правитель. - Значит, Второй Фонд должен обладать силой разума, достаточной длятого, чтобы подчинить группу соседних миров, но при этом должен бытьфизически беспомощным? - Не беспомощным, а сравнительно слабым. Второй Фонд способензащитить себя от деградировавших соседей, но перед современным вооружениемармии Мула он, скорее всего, окажется бессильным. Иначе невозможнообъяснить, почему триста лет назад Хари Селдон скрывал даже от своихединомышленников расположение Второго Фонда и почему теперь сам ВторойФонд окружает себя тайной. Вспомните, ваш родной Первый Фонд ни от кого нескрывался даже тогда, когда был маленьким, никем не охраняемым городом. Жесткое лицо Притчера саркастически скривилось. - По-видимому, вы закончили ваш блестящий анализ. Не желаете изучитьсписок королевств, республик, городов-государств, диктатур, подходящих подваше определение, и даже под более точное? - Значит, вы проводили аналогичные рассуждения? - Ченнис не утратилни капли дерзости. - Разумеется, хотя не вносили их в дневники экспедиций. Неужели выдумаете, что Мул станет работать методом проб и ошибок? - Хорошо, - с новым подъемом заговорил молодой человек. - Что выможете сказать об Олигархии Ница? Притчер задумчиво потеребил ухо. - Ница? Что-то знакомое... По-моему, это не совсем периферия...Что-то около трети пути к центру? - Правильно. Ну и что? - По имеющимся у нас данным, Второй Фонд должен находиться впротивоположном конце Галактики. Это единственное, из чего мы можемисходить. А Ница, кроме того, что находится не в конце Галактики, вугловом измерении отстоит от Первого Фонда на сто десять - сто двадцатьградусов, но никак не на сто восемьдесят. - В имеющихся у вас материалах говорится, кроме того, что Второй Фонднаходится у Границы Звезд. - В Галактике нет области с таким названием. - Правильно, потому что это название употреблялось лишь населениемобласти и в какой-то момент было изъято из употребления по соображениямсекретности. Возможно, дело обстояло совершенно противоположным образом:название было придумано Селдоном из тех же соображений. Вы не улавливаетеникакого сходства в названиях Граница Звезд и Ница? - Слабого созвучия недостаточно для того, чтобы сделать серьезныевыводы. - Вы там были? - Нет. - Тем не менее это государство упоминается в дневниках экспедиций. - Где? Ах, да! Мы останавливались там, чтобы пополнить запасыпровизии и воды. В этом мире нет ничего примечательного. - Вы останавливались на столичной планете? - Не могу сказать. Ченнис задумался. Притчер не спускал с него неприязненного взгляда. - Вы не откажетесь взглянуть вместе со мной в Линзу? - Нет, конечно. Линза была новейшим навигационным прибором. Она представляла собойвычислительную машину, выдающую на экран изображение ночного звездногонеба, видного из данной точки Галактики. Ченнис ввел в машину исходныеданные и выключил свет. Осталась лишь красная лампочка на пульте Линзы.Красные блики ложились на лицо Ченниса. Притчер сидел на месте первогопилота, закинув ногу на ногу. Его лицо растворилось в темноте. Машина закончила вычисления, и на экране стали проступать пятнасвета. Постепенно они становились все больше и ярче. Четко выделился центрГалактики. - Такую картину, - пояснил Ченнис, - можно наблюдать зимней ночью наТранторе. Во всех предыдущих экспедициях отправной точкой считался ПервыйФонд. Мне кажется, что ею должен служить Трантор. Трантор был столицейГалактической Империи, и в большей мере культурной и научной столицей, чемполитической. Поэтому в девяти случаях из десяти центром координат принавигационных расчетах следует считать Трантор. Вспомните в этой связи,что Хари Селдон, уроженец Геликона, работал со своей психоисторическойгруппой на Транторе. - Что вы хотите этим сказать? - Притчер ледяным голосом пыталсяохладить энтузиазм молодого человека. - Все скажет карта. Вы видите темную туманность? - Ченнис коснулсяпальцем экрана в том месте, где в золотом шитье, казалось, была прорезанадырочка. - В стеллографическом справочнике она значится под названиемТуманности Пеллота. Смотрите внимательно, я увеличиваю изображение. Притчеру уже приходилось видеть укрупнение изображения, и каждый разу него при этом захватывало дух. И сейчас ему показалось, что он у пультакорабля, несущегося сквозь скопление звезд и не имеющего возможности уйтив гиперпространство. Звезды мчались из центра экрана прямо на генерала,но, не долетев, выпадали за рамку. Цельные пятна распадались на пары илироссыпи, облачка света превращались в мириады мелких блесток. Ченнис, неостанавливая движения, говорил: - Мы движемся по прямой линии, соединяющей Трантор с туманностьюПеллота, то есть продолжаем смотреть с Трантора. Безусловно, здесьприсутствует определенная ошибка, потому что у меня не было возможностиучесть рассеяние света. Однако, я уверен, что ошибка пренебрежимо мала. По экрану разлилась темнота. Ченнис сбавил скорость увеличения, извезды уже не мчались, а неохотно ползли к краю экрана. Их все еще быловеликое множество, густо рассыпаны они были и за туманностью - огромным, всотни кубических парсеков, облаком из атомов натрия и кальция, неотражающих света. - Эту область, - комментировал Ченнис, - жители соседних мировназывают Устьем. Это очень важно, так как форму устья область имеет лишьпри взгляде на нее со стороны Трантора. Звезды, прилепившиеся по краю туманности, слились в линию, котораяобрисовывала в профиль толстые выпяченные губы. - Входим в устье, - сказал Ченнис, - и движемся вглубь, вдоль теперьуже единственного луча света. Снова звезды посыпались за экран, и перед глазами Притчера осталасьлишь туманность, прошитая тоненькой золотой ниточкой, по которой двигалсяпалец Ченниса. - Вот Граница Звезд, - сказал молодой человек. - Ткань туманностиздесь тонка и пропускает свет этой звезды в единственном направлении - кТрантору. - Вы хотите сказать, что... - генерал Мула не договорил, пораженныйдогадкой. - Что это Ница - Граница Звезд. Ченнис включил свет и выключил вычислительную машину. Притчер встал иподошел к Ченнису вплотную. - Как вы к этому пришли? - Случайно, - молодой человек откинулся на спинку стула и снедоумением пожал плечами. - Совершенно случайно, но мне эта идеянравится, и я склонен считать ее верной. Кроме того, Ница подходит поднаше определение. Это олигархия, объединяющая двадцать семь населенныхпланет. Технически довольно слабое государство. Политически довольноскромное: не стремится к экспансии и придерживается строгого нейтралитетав разрешении всех политических проблем, возникающих в этой областиГалактики. Мне кажется, что нам следует направиться туда. - Вы сообщили об этом Мулу? - Нет. А сейчас это невозможно: мы в космосе и готовимся к скачку. Притчер в ужасе бросился к панели обзора, поспешно настроил ее. Передглазами был пустой холодный космос. Придя в себя, генерал обернулся. Рукапотянулась к курку бластера. - Кто приказал? - Я, генерал, - Ченнис впервые обратился к Притчеру по званию. - Мывзлетели, когда рассматривали карту звездного неба. Вы не почувствовалиускорения, потому что я укрупнял изображение, и вы приняли настоящеедвижение за иллюзию, созданную движением звезд на экране. - Зачем? Что вам нужно? Значит, все рассуждения о Нице - ерунда? - Нет. В этом я вас не обманывал. Сейчас мы летим к Нице. Мне нужнобыло взлететь до назначенного срока... Генерал, вы не верите всуществование Второго Фонда, а я верю! Вы просто исполняете поручениеМула, а я вижу серьезную опасность. Мы дали Второму Фонду отсрочку в пятьлет. За это время он мог подготовиться к борьбе с нами. Я не знаю, какиморужием он будет с нами бороться, но могу предположить, что на Калганедействуют его агенты. Они могут обнаружить, что в моем сознании возникладогадка о том, где находится Второй Фонд. Тогда моей жизни будет угрожатьопасность, а мне очень дорога жизнь. Вот я и принял меры по ее защите. ОНице не знает никто, кроме вас, да и вы узнали о ней, находясь в космосе.Впрочем, есть еще экипаж... - Ченнис снисходительно улыбнулся, чувствуясебя полным хозяином положения. Рука Притчера бессильно опустилась, и генерал ощутил смутноебеспокойство. Что мешает ему действовать? Чем скована его воля? Ведь быловремя, когда он был мятежным, опальным капитаном армии Первого Фонда,когда он был способен на более решительные и отчаянные поступки, чемЧеннис. Неужели Мул прав? Неужели его преобразованное сознание настолькоотравилось послушанием, что неспособно породить инициативу? Генерал ощутилподавленность и бесконечную усталость. - Ловко сработано, - одобрил он, - и все же в дальнейшем вам лучшесоветоваться со мной перед принятием подобных решений. Замигал какой-то сигнал. - Это из машинного отделения, - небрежно бросил Ченнис, - обещали запять минут предупредить о скачке и дать знать, если что не так. Останетесьна хозяйстве? Притчер молча кивнул и, оставшись в одиночестве, задумался о зле,которое несет человеку старость. На панели обзора сверкали редкие звезды.У края разливалось молоко Галактики. Освободиться бы от влияния Мула... Генерал испугался этой мысли и прогнал ее......Шеф-инженер Гекслани испытующе взглянул на молодого человека,который был без формы, но держался с апломбом офицера и, кажется, на самомделе был облечен властью. Гекслани, с младых ногтей служивший во флоте,привык к тому, что власть принадлежит человеку с погонами. Правда, этого человека назначил Мул, а Мулу всегда принадлежитпоследнее слово. Мул - это абсолютная истина. Даже подсознательно Гексланив этом не сомневался. Он был прочно обращен. Молча он протянул Ченнису небольшой овальный предмет. Ченнис взял егов руку и одобрительно улыбнулся. - Вы из Фонда, шеф? - Да, сэр. До того, как Первый Гражданин взял власть, я служил вофлоте Фонда восемнадцать лет. - Инженерному делу учились в Фонде? - В Центральной Школе на Анакреоне, сэр. Получил квалификацию первогокласса. - Неплохо. А это вы нашли в аппарате связи, там, куда я просилпосмотреть? - Да, сэр. - Это деталь аппарата? - Нет, сэр. - Что же это? - Метка, сэр. - Я не учился в Центральной Технической школе. Объясните подробнее. - Это устройство, которое должно показывать координаты корабля прискачке через гиперпространство. - Оно позволяет за нами следить? - Так точно, сэр. - Хорошо. Это недавнее изобретение? - Да, сэр. - Разработано одним из новых исследовательских институтов,учрежденных Первым Гражданином? Принцип действия - государственная тайна? - Да, сэр. Ченнис несколько секунд играл меткой, затем протянул ее инженеру. - Положите ее на то самое место, где нашли, и точно так же, каклежала. Ясно? И забудьте о ее существовании. Шеф-инженер с трудом удержался от салюта, резко повернулся и вышел. Корабль несся по Галактике, чертя прерывистую линию. Пропускисоответствовали скачкам, покрывающим около ста световых лет, а штрихи -участкам нормального полета протяженностью от десяти до шестидесятисветовых секунд. Бейл Ченнис сел к пульту Линзы и, как всегда, испытал чувство,близкое к благоговению. Он не был уроженцем Фонда, и волшебство,свершавшееся при повороте рычага или нажатии кнопки, еще не стало для негопривычным. Линза вряд ли приелась бы и уроженцу Фонда. В ее небольшом корпусебыло такое множество электронных схем, что на экране умещалось стомиллионов отдельных звезд и точно воспроизводилось их взаимноерасположение. И это еще не было пределом возможностей машины. Она могларазвернуть заданный участок карты звездного неба по любой изпространственных осей и повернуть его на любой угол относительно заданнойточки. Линза совершила переворот в межзвездной навигации. До изобретенияЛинзы каждому скачку предшествовал расчет, занимавший значительное время -от одного дня до одной недели. Большая часть этого времени уходила навычисление координат корабля. Нужно было найти по меньшей мере три звезды,положение которых относительно произвольно выбранного центра координатбыло бы известно, и определить положение корабля относительно этих звезд. Вся соль заключалась в поиске этих трех звезд. Для человека,привыкшего видеть Галактику из определенной точки, каждая звезда имеетсвое лицо. Но прыгни на десять парсеков - и не узнаешь, а, может, даже неувидишь собственного солнца. Приходилось прибегать к спектральномуанализу. Составлялись каталоги "световых автографов" звезд, на их основеразрабатывались стандартные маршруты. Межзвездная навигация превращаласьиз искусства в науку. В эпоху Фонда усовершенствовались вычислительныемашины, появились новые методы получения и классификации спектров, и всеже на поиск трех знакомых звезд в незнакомой области уходило поройнесколько дней. С появлением Линзы все изменилось. Во-первых, ей требовалась толькоодна знакомая звезда. Во-вторых, Линзой мог управлять даже такой профан втехнике, как Ченнис. По результатам предыдущего скачка ближайшая знакомая звезда былаВинцетори, а на панели обзора, в самом центре, горела яркая звезда. Ченниснадеялся, что это именно Винцетори. Осторожно нажимая клавиши, он ввелкоординаты Винцетори. На экране Линзы появилась яркая звезда, в остальномсходства с изображением на панели обзора не оказалось. Бейл Ченнисразвернул карту по оси Z и посмотрел на фотометры. Обе звезды оказалисьодинаковой яркости. Ченнис выбрал на панели обзора другую звезду примернотакой же яркости и постарался найти ее на карте. Повернул карту насоответствующий угол, скривил рот: не то. Повернул еще, примерив еще однуяркую звезду, потом еще. Вот оно! Конечно, какой-нибудь космический волкустановил бы соответствие между картой и панелью обзора с первой попытки,а он, Ченнис, установил только с третьей, но это тоже вполне прилично. Осталось разобраться с двойными звездами и установить точноесоответствие. Это не отняло много времени, и вот уже готовы координатыкорабля. На все ушло не более получаса. Хан Притчер был в своей комнате и, по-видимому, готовился ко сну. - Есть новости? - спросил он. - Если это для вас новость, то следующий скачок приведет нас в Ницу. - Знаю. - Не хотел вас беспокоить, но мне любопытно, просмотрели вы пленку,которую мы прихватили в Силе? Хан Притчер бросил презрительный взгляд на предмет разговора, лежащийна полке в черном футляре, и ответил: - Да. - Что вы можете сказать? - Что тут скажешь? В этой части Галактики даже историков толковыхнет. Ченнис широко улыбнулся. - Понимаю, понимаю... Скучновато? - Отчего же; если вы интересуетесь биографиями монархов, то дажезанимательно. Просто бесполезно: когда историк занимается отдельнойличностью, он изображает ее либо в беспросветно черном, либо в приторнорозовом свете, в зависимости от своих интересов. - В книге идет речь о Нице. Именно поэтому я ее вам дал. Этоединственная книга, в которой сказано о Нице несколько слов. - Верно, немного сказано. Ница пережила десяток хороших правителей,полдесятка плохих, выиграла какие-то сражения, какие-то проиграла. Ничегоособенного. - Вы кое-что упустили. Вам не бросилось в глаза, что Ница никогда нис кем не образовывала коалиций? Она всегда стояла в стороне отполитических интриг. Да, правильно, завоевала несколько планет, нопочему-то остановилась. Похоже, что Ница старалась не привлекать к себевнимания, а воевала в случае крайней необходимости. - Что ж, - равнодушно сказал генерал, - я не возражаю против посадки.В худшем случае, потеряем время. - О, нет! В худшем случае мы потерпим полное поражение. - Если этоВторой Фонд, то это мир тысяч и тысяч Мулов. - Что вы собираетесь делать? - Приземлиться на какой-нибудь провинциальной планете. Как можнобольше узнать о Нице и исходя из этого действовать. - Отлично. Не возражаю. Выключите свет, будьте добры. Ченнис взмахнул на прощание рукой и вышел. Генерал Притчер долго не мог заснуть. Беспокойные мысли не оставлялиего. Если все, с чем так трудно было согласиться, верно - а факты говорят,что верно, - то Ница - не что иное, как Второй Фонд. Невероятно. Такойнеприметный мир! Ничем не отличающийся от варварских миров, на которыерассыпалась погибшая империя. Генералу вспомнилось, с каким лицом и какимголосом Мул говорил о психологе Эблинге Мисе - о человеке, который раскрылтайну Второго Фонда. Мул был бледен и голос его срывался: "Мне показалось,что открытие ошеломило Миса. Складывалось впечатление, что Второй Фондлибо превзошел ожидания Миса, либо обманул их. Если бы я мог прочесть егомысли, а не только чувства! Чувства же я видел ясно: самым сильным из нихбыло удивление." Удивление - ключевая нота. Во Втором Фонде есть что-то в первуюочередь неожиданное. Как этот мальчишка, конфетный красавец, разглядел внеприметной Нице что-то неожиданное? Ведь он прав, здесь что-то есть... Последняя сознательная мысль Притчера была несколько злорадной. Меткув аппарате связи никто не заметил.ВТОРАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ
Это был случайный разговор в вестибюле Совета. Члены Совета спешилизаняться повседневными делами и обменялись лишь парой взглядов и гримас. - Мул переходит в наступление. - Да, я тоже слышал. Опасно, очень опасно. - Если все пойдет по плану, нам ничто не угрожает. - Мул необычный человек. Он замечает, когда мы пытаемся управлять егоорудиями. Говорят, он уже знает, кого из его людей мы пыталисьперехватить. - Тем не менее, нужно пытаться. Другого пути нет. - Можно вторгаться в неконтролируемые умы, но Мул стараетсяконтролировать каждого, кто занимает хоть сколько-нибудь ответственныйпост... Лестница кончилась. Все стали расходиться по своим кабинетам.ДВОЕ МУЖЧИН И КРЕСТЬЯНИН
Россем был одним из окраинных миров, до которых редко докатываютсяполитические потрясения и о которых зачастую не знают жители других, болеесчастливых и заметных планет. В последние дни Империи планета служила местом ссылки политическихпреступников, на ней стоял небольшой гарнизон и обсерватория. Еще до ХариСелдона обыватели, уставшие от длящихся десятилетиями войн, грабежей,дворцовых переворотов, бежавшие из неприютных столиц в поисках мира ипокоя, стали оседать на Россеме. На холодных пустошах выросли деревни. Солнце, маленький красныйскряга, старалось сохранить все тепло для себя; девять месяцев в году наРоссеме шел снег. В эти девять месяцев крепкое местное зерно спало подснегом; когда же солнце, неохотно расставаясь с теплом, все же нагреваловоздух до пятидесяти градусов [по шкале Фаренгейта; +10 по Цельсию], зернопробивалось, росло и вызревало с лихорадочной поспешностью. На лугах паслись маленькие, похожие на коз, животные, трехпалымикопытами выкапывая из-под снега траву. У жителей Россема был свой хлеб и свое молоко, а иногда и мясо. Лесаэкваториальной зоны давали твердую мелковолокнистую древесину длястроительства. Древесиной можно было даже торговать. Была еще пушнина ируды. Взамен из Империи привозили сельскохозяйственную технику, атомныеобогреватели и телевизионное оборудование. Последнее было совсем нелишним, так как зимой крестьянину делать нечего. Жизнь шла мимо Россема. Иногда новости приходили с торговымикораблями, иногда - со случайными беженцами. Иногда появлялись большиепартии беженцев, рассказывали захватывающие новости. Только так россемскиекрестьяне узнавали о жестоких сражениях, об убитых заложниках, обимператорах-тиранах и мятежных вице-королях. Они вздыхали, качали головамии, философствуя на деревенских площадях, грели замерзшие носы вворотниках. Потом торговые корабли перестали появляться, и жизнь стала суровей.Кончились запасы мягкого импортного дерева, табака, техники. Телевизорыговорили недомолвками или открыто пугали. Потом пронеслась весть о том,что разгромлен Трантор. Столица Галактики, величественный, роскошный,легендарный, недоступный, ни с чем не сравнимый дом императоровразграблен, разрушен и поруган! Это было что-то непостижимое, и многимкрестьянам казалось, что не за горами конец света. Этот день был не похож на другие. Снова прилетел корабль. Деревенскиестарики важно кивали и перешептывались. Во времена наших отцов, говорилиони, происходило то же самое. Корабль был чужой. На нем не сверкали Солнце и Звездолет. Это быларазвалина, собранная из нескольких старых кораблей. Вышедшие из кораблясолдаты объявили себя солдатами Ницы. Крестьяне растерялись. Они не слышали ни о какой Нице, однако оказалисолдатам традиционное гостеприимство. Солдаты стали расспрашивать оприроде планеты, о числе жителей, количестве городов, которые крестьянеперепутали с деревнями, вызвав всеобщее смущение, о характере экономики итому подобном. После этого прилетали другие корабли; на Россеме стало известно, чтоНица - их новый столичный мир, и в его пользу в качестве оброка будетежегодно взиматься определенное количество меха и зерна. Крестьяне важно моргали, не зная, что такое оброк. Когда пришло времяуплаты оброка, многие уплатили, а многие в недоумении стояли и смотрели,как одетые в военную форму инопланетяне грузят в большие машины зерно ишкуры. Там и сям возмущенные крестьяне собирались кучками и доставали изсундуков старинное охотничье оружие, но из этого ничего не вышло. Когдаприходили люди с Ницы, крестьяне, ворча, разбредались. В этот год борьбаза существование была еще более жестокой, чем всегда. Постепенно установилось новое равновесие. Губернатор поселился вдеревне Джентри, изгнав оттуда всех местных жителей. Ни он, ни егочиновники в других деревнях не появлялись. Сборщики оброка были изместных, их запомнили и при их появлении прятали зерно, угоняли скот влеса и старались не хвастаться достатком. Тупо уставясь на сборщика,крестьяне разводили руками и кивали на скудную утварь. Сборщики стали появляться все реже, словно Ница спасовала передупрямым деревенским миром. Возобновилась торговля: Ница, очевидно, поняла, что это выгоднеевымогательства. Товары, привозимые из Ницы, были похуже тех, что когда-тодавала Империя, но при скудости местных запасов оказывались весьма кстати.Кроме всего прочего, Ница поставляла на Россем красивую женскую одежду. И снова история свершалась где-то в стороне, а россемские крестьяненевозмутимо ковыряли холодную землю. Выйдя за порог, Нарови присвистнул. На землю падали первые снежинки,солнце слабо розовело в мутном небе. Осмотревшись, Нарови решил, что бурине будет. Можно съездить в Джентри и обменять излишек зерна на консервы.Он открыл дверь, стараясь заскрипеть как можно громче, и рявкнул в дом: - Эй, парень, машина заправлена? Из глубины дома что-то крикнули в ответ, и вскоре к Нарови вышелстарший сын. - Машина заправлена, - угрюмо сказал он, - мотор работает, а оси не впорядке. Только я здесь ни при чем. Я тебя давно предупреждал, чтотребуется серьезный ремонт. Крестьянин отступил на шаг, окинул сына сердитым взглядом из-поднасупленных бровей и выставил вперед бороду: - Значит, я виноват? Чем прикажешь платить за серьезный ремонт? Развев этом году, и в прошлом, и в позапрошлом я собрал богатый урожай? Разве вмоем стаде не было падежа? Разве град... - Нарови! - знакомый голос заставил его замолчать на полуслове. - Вечно твоя мать вмешивается, - вздохнул он. - Выведи машину ипроверь, хорошо ли держится прицеп. Он похлопал руками в рукавицах и посмотрел на небо. Солнцеспряталось, собирались тучи. Тусклый свет, пробивавшийся сквозь них, недавал тепла. И вдруг Нарови заметил... - Жена! - завопил он, забыв о морозе. - Старуха! Иди сюда. Возмущенная "старуха" высунулась из окна. Глянув туда, куда указывалпальцем муж, она ахнула и, отскочив от окна, затопала вниз по лестнице.Запыхавшись, она выскочила на порог, на ходу запахивая шубу и поправляяплаток. - Это корабль из дальнего космоса! - выдохнула женщина. - Ясное дело, корабль! - презрительно фыркнул Нарови. - К нам летятгости, старуха, гости. Корабль медленно опускался на холодное поле на севере фермы Нарови. - Что делать? - очнулась женщина. - Мы не можем оказать этим людямгостеприимства. Мне нечего им предложить, кроме крошек вчерашнего пирога! - Ты хочешь, чтобы они пошли к соседям? - красное от мороза лицокрестьянина покраснело еще сильнее, теперь уже от гнева. Но тут же он успокоился и окоченевшими руками обнял широкие плечижены. - Душенька, - промурлыкал он, - пожалуйста, вынеси в гостиную стульяиз нашей комнаты, испеки новый пирог и зажарь жирную скотинку с клубнями.А я пойду встречать пришельцев из космоса, - Нарови сдвинул шапку на лоб,почесал в затылке и решился. - А еще я принесу бочонок браги. Приятноиногда выпить горячительного. Пока Нарови говорил, его жена беззвучно шлепала губами, не в силахпроизнести ни слова. В конце концов она совладала с голосом, но словпо-прежнему не было, и она проскрипела что-то невнятное. Нарови наставительно поднял палец. - Старуха, ты помнишь, что говорили старейшины неделю тому назад?Пошевели мозгами. Они сами ходили из дома в дом - а это что-нибудь, дазначит - и говорили, что если кто увидит корабль из дальнего космоса,пусть сразу же сообщит губернатору. Как же я могу упустить такую возможность выслужиться! Глянь на этоткорабль! Ты когда-нибудь видела такой? Наверное, гости из дальнего космосаочень важные и богатые люди, если губернатор просит предупредить его оних, а старейшины по такому морозу сами ходят по деревне. Наверное, лордыиз Ницы очень ждут гостей, а они приземлились на моем поле! Он чуть не прыгал от волнения. - Примем их как следует, наша фамилия станет известна губернатору, атам - все будет наше! Женщина вдруг почувствовала, что слишком легко одета. Она шагнула вдом, бросив через плечо: - Ну, давай, скорей! Нарови не слышал. Он уже бежал по полю к тому месту, где сел корабль. Генерала Хана Притчера не беспокоил ни холод, ни бледный ландшафт, ниобщество потного крестьянина. Его мучил другой вопрос: разумно ли они сЧеннисом поступили? Они были здесь совершенно одни. Корабль поднялся вкосмос и в случае чего не даст себя в обиду, но даже это не утешалогенерала. А все из-за Ченниса. Притчер посмотрел на молодого человека иувидел, что тот перемигивается с женщиной, которая подглядывает в щельмежду половинками обитой мехом двери. Ага, делает вид, что чувствует себя непринужденно. Притчерпочувствовал удовлетворение. В первый раз события приняли несколько инойоборот, чем хотелось бы Ченнису. И вот, они оба собственные заложники.Единственна связь с кораблем - ультраволновые наручные передатчики. Хозяин тем временем широко улыбнулся, наклонил голову сначала кодному плечу, затем к другому и масляным голосом проговорил. - Благородные господа, позвольте сообщить вам, что мой старший сын -достойный и умный юноша, которому моя бедность не позволяет получитьобразование по уму, - только что предупредил меня, что скоро сюда придутстарейшины. Я надеюсь, что вам было приятно у меня погостить, ведь япредложил вам все, что только может предложить гостям такой бедный, хотяработящий и честный - это вам всякий скажет - крестьянин, как я. - Старейшины? - небрежно переспросил Ченнис. - Это ваше местноеправительство? - Да, благородные господа, и все они - достойные, честные люди. Нашадеревня славится на весь Россем честностью жителей, хотя жизнь здесьтяжела, а урожаи скудны. Может быть вы, господа, скажете старейшинам,какой почет и гостеприимство я вам оказал, и, может случиться, онипопросят для нас новую машину. На машине держится все наше хозяйство, анаша старая еле ползает. Крестьянин заискивающе взглянул на гостей, и Хан Притчер кивнул емуважно и снисходительно, как полагалось "благородному господину". - Старейшины узнают о вашем гостеприимстве. Хозяин вышел из комнаты, и Притчер воспользовался этим, чтобыпереговорить с Ченнисом. - Не могу сказать, что меня радует мысль о встрече со старейшинами, -сказал он. - Как вы к этому относитесь? Ченнис встрепенулся и удивленно спросил: - Вы волнуетесь? Что случилось? - Мне кажется, нам не стоит привлекать всеобщее внимание. Ченнис заговорил торопливо, тихо и монотонно. - Притчер, иначе нельзя. Нужно рисковать, иначе мы никогда не выйдемна нужных людей. Люди, правящие силой разума, не обязательно должныобладать явной властью. Кроме того, психологи Второго Фонда навернякасоставляют очень незначительную долю от общего населения, точно так же,как в Первом Фонде немного ученых и инженеров. А все остальные - обычныелюди. Возможно, психологи скрываются, и люди, занимающие какие-то посты,могут честно считать себя настоящими правителями. Встретившись состарейшинами, мы можем выяснить, как обстоят дела. - Не понимаю. - Позвольте, это очевидно! Ница - огромный мир, населенный миллионамии сотнями миллионов людей. Как найти среди них психологов, чтобыудостовериться, что мы нашли Второй Фонд? Здесь же, в этом маленьком промерзшем мире, по словам нашего хозяина,все правители живут в одной деревне - Джентри. Их там не больше несколькихсотен. Среди них обязательно должно быть несколько человек из ВторогоФонда. Мы должны туда наведаться, но сначала нужно встретиться состарейшинами. Вернулся возбужденный хозяин, и они отвернулись друг от друга. - Благородные господа, идут старейшины. Я еще раз прошу вас замолвитьза меня словечко, - крестьянин угодливо поклонился. - Непременно, непременно, - сказал Ченнис. - Это они? В комнату вошли трое. Один из них выступил вперед, поклонился суважением и с достоинством сказал: - Досточтимые господа, нас ждет машина. Окажите нам честь:проследуйте с нами в Совет.ТРЕТЬЯ ИНТЕРЛЮДИЯ
Первый Спикер задумчиво смотрел в ночное небо. Лохматые облаказакрывали звезды. Космос излучал враждебность. Он всегда был холодным игрозным, а теперь где-то в его глубинах скрывается загадочный Мул. ПервомуСпикеру казалось, что космическая материя стала чернее и плотнее. Недолгое заседание окончилось. Обсуждался все тот же вопрос - какбороться с мутантом. Проверялись и перепроверялись расчеты. Можно ли быть в чем-то уверенным? Где сейчас Мул? Что он предпримет? С людьми Мула разобраться нетрудно. Их реакции полностьюпредсказуемы, и сейчас они делают то, чего от них ожидали. Но сам Мул...ДВОЕ МУЖЧИН И СТАРЕЙШИНЫ
Старейшины той местности Россема, где оказались Притчер и Ченнис,представляли собой не совсем то, что подразумевается под словами"деревенские старейшины". Они на самом деле были старше, чем управляемоеими население, но были более властными и менее простодушными, чем можноожидать от крестьянина. Они были насквозь пропитаны чувством собственного достоинства; гостямстало казаться, что это основное качество старейшин. В позах мыслителей они сидели за овальным столом. Для большинства изних лучшая пора жизни давно миновала, но было несколько лиц, обрамленныхаккуратными бородками, свидетельствовавших о том, что название"старейшины" - скорее символ уважения, чем обозначение возраста. Обед,служащий больше ритуалом, чем средством насыщения, проходил в полноммолчании. После обеда наиболее уважаемые из старейшин выступили с краткимиприветствиями в адрес гостей - настолько краткими, что трудно назвать ихвыступлениями, - и обстановка стала менее официальной. Достоинство, скоторым полагается встречать гостей издалека, наконец, уступило местоисконным крестьянским качествам: дружелюбию и любопытству. Старейшины столпились вокруг гостей и засыпали их вопросами. Они спрашивали, трудно ли управлять космическим кораблем, сколькотребуется для этого человек; можно ли поставить лучшие моторы в россемскиемашины; правда ли, что в других мирах редко идет снег; сколько народуживет в том мире, откуда они прилетели; далеко ли находится их мир; так лион велик, как Ница; из чего соткана их одежда и почему она блестит, какметалл; почему они не носят меха; каждый ли день они бреются; какой каменьв кольце у Притчера... Почти все вопросы адресовались Притчеру; как старшего по возрасту,его сочли старшим по положению. Генералу ничего не оставалось делать:пришлось подробно отвечать. Он чувствовал себя, как среди детей, егообезоруживало бесхитростное любопытство, с которым эти люди задаваливопросы. Они смотрели на генерала такими жадными глазами, что он не могоставить чей-либо вопрос без ответа. Притчер сообщил, что кораблем управлять нетрудно, что численностьэкипажа зависит от величины корабля: иногда нужно десять человек, а иногдадостаточно одного; сказал, что не знает устройства двигателей,установленных на россемских машинах, но уверен, что его можноусовершенствовать; объяснил, что во всех мирах разные климатическиеусловия, что в его мире живет несколько сот миллионов человек, но этот миргораздо меньше Ницы; что их одежда соткана из силикопластовых волокон, чтометаллический блеск ей придан с помощью определенной ориентацииповерхностных молекул; что им не нужен мех, поскольку одежда искусственноподогревается; что они бреются каждый день, что камень в его кольце -аметист, что... Вопросы продолжались, Притчер отвечал, умиленный наивностьюстарейшин. Выслушав ответ на очередной вопрос, старейшины быстро обменивалисьнесколькими словами, будто обсуждая полученную информацию. Трудно былопонять, что они говорили, так как старейшины переходили на местный вариантвсегалактического языка, кото
