Если его убьют, он наконец узнает, что бывает после смерти

Все сволочи с меткой ошейника сейчас на облаве, защита должна быть минимальна. Зайти с западной стороны, проскользнуть внутрь, в центр лагеря. Жаль стелса нет, но неожиданный удар из тени тоже сойдёт, как минимум ополовинит уровень здоровья. И вряд ли сильный боец сторожит рабов,скорее всего какой-нибудь тугодум. И пусть недавних их улов будет большим, самым большим в истории этого лагеря. Пусть хотя бы четвёртая часть будет ковырять подневольные задания, а не спит. Пара десятков бойцов даже в рукопашку положит пять-шесть работорговцев, стоит лишь снять с двери замок. Скорее всего,в загоне они ходят без цепей. Данила всё больше распалялся, разжигал в себе ярость для предстоящей схватки, одновременно её сдерживая, сжимая, чтобы не расплескать понапрасну,чтобы сохранить хладнокровие, стрелять твёрдой рукой и бить с яростью когтя смерти. Верный ТТ, бесчисленное множество раз модифицированный, теперь прибавил в весе из-за глушителя, приятно тяжелил руку.

Окраина города. В версте к востоку видны огни лагеря. Чтобы перестраховаться, лучше будет подойти со стороны пустошей, там самый хороший обзор, стало быть оттуда меньше всего ждут удара. Опытный стратег не оставил бы без внимания близстоящие здания, пусть не часовой, но пару мин там наверняка есть.

Пятьсот шагов. Уже различимо очертание забора. Никакого движения не заметно. Гуль поправил на поясе стилет, пробежался пальцами по ремешкам со стимуляторами и присел.

Сто шагов. Челюсти сжаты.стала видна небольшая дозорная вышка, едва ли выше самого забора, выдавала её лишь пологая крыша и зазор амбразуры. Плащ вывернут жёлто-серой камуфляжной сеткой наружу и должен служить хорошей маскировкой. Данила затаил дыхание на подступе к стене и выдохнул, лишь прижавшись к ней спиной.

Забор высотой аршина три, собран из помятых листов жести, автомобильных дверей, сетки, арматуры и другого железного хлама. Вершина, благодаря чьему-то фортификационному гению, украшена лентой колючей проволоки невиданной толщины. Данила осмотрел забор ещё раз, попробовал на прочность. Ничего не скажешь, добротно сделан. Более толстое железо намертво приварено меж собой и к рельсам, которые служат столбами; жесть чуть ли не швейной строкой стяжена проволокой. Бесшумно проделать лаз в обоих слоях ограждения, мягко говоря, сложновато. А вот найти поудобней и перелезть – можно попытаться. В лагере будто вымерли все, по крайней мере из-за забора не было слышно ни звука. Выбрав наиболее удобное место – напротив здания, подальше от вышки и от окон, возле столба, в месте крепления колючки. Зеленокожий диверсант, не раздумывая, повесил в наплечную кобуру пистолет и принялся карабкаться. Он боялся задуматься, чтобы не пустить в сердце страх и сомнения. Ведь после приземления с той стороны забора отступать будет поздно. Капля сомнения может ввести в ступор, раздумье о верности решения и… чёрт, мысли всё равно возвращаются к этому. Данила вскарабкался до верха и застыл на мгновенье. Сжал зубы, обматерил себя. Ну как так-то?! Зайти так далеко и сдуться, позорно отступить? Ну уж нет, выкуси.

Он ухватился обеими руками за верхушку рельса и с атлетической грациозностью перекинул себя через ржавую колючку. Плащ не сполз, не зацепился, ноги удачно уткнулись в какой-то уступ. Ничего не скрипнуло, из пояса не посыпались припасы. Внутренняя сторона стены оказалась не такой ровной, карабкаться было куда удобней, чем слезать. Данила вытянул ступни, и спрыгнул. Сразу же выхватил пистолет и прислушался. Теперь лагерь не казался вымершим. Сквозь стену доносилась музыка, приятный мужской голос воспевал славный город-герой у моря, а второй, явно не с пластинки, местами подпевал, местами громко мычал. Скрипнула игла, и певец запел о жёлтых цитрусах. С одной стороны здания стоит сарай, судя по резкому запаху - псарня. Странно, но там тихо, и на облаве не было слышно лая собак. Данила не стал проверять, подкрался к другой стороне барака, где была свалена куча металлолома. Ещё чуть дальше стоит белая мазанка с красным крестом во всю стену. Осторожно выглянул. Так и есть – типичный лагерь рабовладельцев: в центре загон, его кольцом охватывают барки, палатки местных начальников, кухни и другие строения. Невольничий загон чем-то напомнил овчарню: небольшой пятачок земли огорожен колючкой и примыкает к небольшому сарайчику, где расположен единственный вход и сидит охрана. Кое-где на углах бочки чадили чёрной копотью и давали какое-никакое освещение, но основной иллюминацией лагерь был обязан двум прожекторам, освещавшим загон. Невольники в основном сидели или лежали неподвижно, но кое-где было заметно и движение, и это радовало. Несколько групп по три-четыре человека вяло переговаривались, бросали недовольные взгляды на слепящие прожекторы. Все поголовно в рваной одежде типа джинсовых или кожаных штанов да рубашек.

Гуль слёту вник в ситуацию. При таком ярком освещении подобраться незамеченным будет сложновато. Да и сами пленники могли ненароком выдать его. Отследил толстый кабель питания и короткими перебежками двинулся к предполагаемому месту расположения генератора. Успешно миновал большинство пару пустых палаток. За третьей предстал верх беззаботности: генератор стоял прямо на улице, накрытый листом шифера. Ну не нубы ли? Данила запустил руку в поясную сумку, достал грушевидный предмет из оргстекла и еле сдержался, чтобы не захохотать дьявольским смехом на весь лагерь. Вот они, прелести кропотливости помноженной на бережливость. В своё время за эту вещицу предлагали полторы сотни крышек. Вещица премерзкая, с долгой детонацией и маленьким радиусом поражения, но при удачном попадании приводит в полную негодность практически любую броню, не говоря уже об ущербе здоровью.