Несколько слов о том, способен ли человек существенно изменить себя

Небольшой опрос на эту тему среди знакомых дал мне такие ответы:

— Не способен. Я вот знаком с такими материалами о вреде курения, что, казалось бы, только от одного страха перед последствиями должен бросить. А не могу. Привычка!

— Способен, если попадет в экстремальные условия. Если осознает, что от его выбора зависят судьбы и его собственная и его близких.

— Да мы все живем в экстремальных условиях, только так притерпелись к ним, что не подозреваем об этом, — сказал третий, слышавший первые два ответа.

Он стал называть, загибая пальцы: крайне плотный темп жизни; повышенные психические нагрузки при недогрузке физической (гиподинамии); информационный бум и активность поверхностного, «делового» общения в ущерб его глубине и эмоциональной содержательности; и наконец, рядом живущие, конфликтующие с нами, создающие у нас стрессовые состояния, дети, чьи судьбы зависят от того, как и о чем мы с ними разговариваем… Чем не экстремальные обстоятельства!

Но как их осознать именно такими, вот в чем сложность… Особенно если они более или менее устойчивы. Ну хотя бы те же конфликты с собственными детьми: мало ли их? Даже есть успокаивающая поговорка на этот счет: ничего, мол, перемелется, мука будет. А раз так — стоит ли особо задумываться и беспокоиться? Многие решают: не стоит. Да, случилось, ребенок ни с того ни с сего вдруг нагрубил родителю, сделал наперекор, заупрямился, наскандалил. И понес за это заслуженное наказание. Послушный стал. А что его на такую неожиданную выходку толкнуло — кто ж его знает. Да и неважно, раз уж опять себя ведет правильно.

А что значит— правильно? По правилам, которые мы ему навязали посредством «заслуженного наказания», или по правилам, ставшим его внутренней нормой поведения, его потребностью? Ведь известно, что принуждение в конечном итоге ведет к разрыву между внешним и внутренним, между поступками для окружающих (подконтрольными) и поступками для себя (бесконтрольными), то есть к отсутствию этического самоконтроля.

Потребность же самостоятельно оценивать свои поступки и руководить собой можно воспитать у ребенка лишь интересом к скрытым мотивам его поведения. Этот интерес заразителен. Он заставляет ребенка обратить взор внутрь себя и удивиться: вот я какой! Этот интерес опасен для жаждущих внутреннего покоя взрослых, так как заставляет ребенка новым обостренным взглядом посмотреть на своих родителей: так вот они какие!

Такой взгляд тревожит. Заставляет задумываться, делать неожиданные открытия. И оказывается: та ничем не мотивированная как будто бы грубость, тот поразительно беспричинный взрыв негативизма вызван так называемым «сенсорным голодом", иными словами — голодом по впечатлениям. Однообразие отношений, сведенное взрослым к контрольно-карающей функции, ограниченность самостоятельности, неспособность и невозможность выразить себя в какой-то деятельности, дающей радость преодоления, — вот что.порождает такой голод. И конфликт — это сигнал тревоги, это, если хотите, род «обратной связи», которой были здесь лишены отношения взрослого с растущим человеком.

Конфликт ставит родителя перед выбором: перестраивать характер отношений (а это значит— существенно менять самого себя) или пойти по легкому и на первый взгляд самому короткому пути «заслуженного наказания». Только вот ведь какая особенность у человеческих отношений: в них самый короткий путь не всегда верный. И часто бывает коварно разрушительным: исподволь разъедает основу отношений.

Другой же, нелегкий, непростой и уж точно не самый короткий путь — самовоспитание. В одном, несколько лет назад выпущенном словаре-хрестоматии оно объяснено так: "…это деятельность человека с целью изменения своей личности». Там же сказано, что личность — это человек, обладающий таким уровнем психического развития, который делает его способным управлять своим поведением и деятельностью, а в известной мере и своим психическим развитием.

Изменить личность… Перестать быть самим собой? Да не шутка ли это? Но вот и у Заболоцкого в часто цитируемом стихотворении «Метаморфозы» есть такие строки:

Как мир меняется! И как я сам меняюсь!
Лишь именем одним я называюсь,
На самом деле то, что именуют мной —
Не я один. Нас много. Я — живой.

Человек меняется не только внешне. Человек меняет с «изнутри»: выбором специальности (она, бывает, резко изменяет привычки, взгляд на мир). Выбором супруги или супруга (в тесном общении с другим можно даже научиться по-новому смеяться и жестикулировать). Выбором той или иной установки на воспитание своего ребенка: «позиция силы» или лишенное нажима общение? С первым вариантом все просто и ясно, по крайней мере — вначале. Со вторым — сложнее: какой-то он туманный, наверняка таит в себе неожиданности, а «жизнь и так пошла нервная…». Действительно, второй вариант обрекает родителя на постоянное беспокойство… На исследование своего ребенка и самоисследование… На поиск новых форм и нового содержания общения, потому что ребенок-то растет — он воплощенное движение времени, время во плоти, меняющее форму тела, тембр голоса, характер поведения и, наконец, потребности нашего дитяти.

Приноровиться к этому постоянному движению — значит самому внутренне быть подвижным, обостряя чувство самоконтроля, от чего-то удерживая себя, к чему-то себя направляя. Так общение с ребенком превращается в катализатор, ускоряющий постоянный и до того, может быть, мало ощутимый процесс самовоспитания. Это общение в конечном итоге становится сотворчеством двух личностей, одна из которых только рождается, а другая — пересоздается, вырываясь из монотонного круга обыденщины на новый виток своего развития.

Это общение заставляет ценить каждый день, час, минуту жизни, обостренно чувствовать ее скоротечность и — торопиться ведь предела своим возможностям ни один человек не знает.