Молния, ударившая в дом, -

Тоже.

Ты не отступаешься

От того, что когда-то сказал.

Но что ты сказал?

Ты честен: что думаешь, то и говоришь.

Но что ты думаешь?

Ты храбр.

Но в борьбе против кого?

Ты умен.

Но кому нужен твой ум?

Ты не заботишься о своей выгоде.

А о чьей?

Ты хороший друг,

Но хороших ли людей?

Слушай же, мы знаем:

Ты наш враг. Поэтому

Мы тебя поставим к стенке.

Но, учитывая твои заслуги и твои достоинства,

Мы поставим тебя к хорошей стенке

И расстреляем тебя из хороших винтовок хорошими пулями,

А потом закопаем

Хорошей лопатой в хорошей земле.

 

Какова ценность всего того, что написал алкоголик? Разве мы, мучимые жаждой, рады тому, что есть питьевая вода, но вода – в помойном ведре?

Чего будет больше – вреда иль пользы, если такую хорошую воду выпить из такого помойного ведра?

Неужели ценность безотносительна к тому, кто написал – честный человек или мошенник, трезвенник или алкоголик, знающий или невежда?

Разве деньги не пахнут?

Разве безразлично на кого работать, лишь бы платили?

Разве безразлично, какой человек танцует на сцене – достойный во всех отношениях, или педераст, больной СПИДом Рудольф Нуриев?

Разве нам безразлично, что известный американский драматург, автор таких, всемирно известных пьес, как "Стеклянный зверинец", "Орфей спускается в ад", "Татуированная роза", Теннесси Уильямс, был наркоманом и педерастом?

Наша цель – выжить, но для того, чтобы выжить, нужно иметь способности различать, выделять и быть верным избранному. Брезгливость и разборчивость это не просто признаки хорошей породы, но наилучшие способы избежать возмездия.

Задумаемся, разве нет у нас основания расценивать как акт возмездия за преступную политику спаивания - алкоголизм, постигший самих государственных деятелей, акт возмездия за политику, в результате которой преждевременно уходят в мир иной не только отдельные сограждане, но и целые народы? Бюджет без нравственности – это механизм общественного разрушения, механизм дегенерации социума. Горе-государственники забывают урок истории: " В древней Спарте был обычай: если ребенок рождался болезненным и хилым, слабым физически, его бросали в море, чтоб сохранить здоровое потомство. Но, в конечном счете, государство погибло, выродившись духовно ". (С.Н.Лазарев. Диагностика кармы. М., 1994, с.87)

Алкоголь сгубил 1-го секретаря МК и МГК А.Щербакова (умер в 44-летнем возрасте) и в значительной степени предопределил и ускорил смерть секретаря ЦК А.Жданова (умер в 52 года), довел до самоубийства министра культуры СССР Е.Фурцеву, превратил в умственно-духовных инвалидов Генерального секретарь ЦК КПСС Л.Брежнева, президента РФ Б.Ельцина, генерального секретаря Монгольской народной революционной партии Ю.Цеденбала, из которой в 1990 году последний был исключен...

Спиртное, к которому крестьянский сын Г.Распутин приохотился с 15 лет, сначала свело его с семьей Николая II, вырождающейся благодаря этому же спиртному, а затем довело и его, и эту семейку до смерти.

Ну, а если бы в семье Г.Распутина, и в семье Николая II блюли трезвость? Не было бы тогда ни их встречи, ни их смерти, и, как знать, не было бы и тех миллионов, которые сложили свои головы в 17 году, в годы гражданской войны, в годы царствования всех последующих кремлевских алкоголиков.

Этот же алкоголь довел русского поэта С.Есенина до сумасшедшего дома, до 2-й стадии алкоголизма, а затем и до петли в 30-летнем возрасте. Свидетельствует друг поэта А.Мариенгоф: " В последние месяцы своего трагического существования Есенин бывал человеком не больше одного часа в сутки. От первой, утренней, рюмки уже темнело его сознание. А за первой, как железное правило, шли – вторая, третья, четвертая, пятая ".

А вот страшный финал потомков тех, кто столетия тому назад проповедовал умеренные дозы и прививал своим детям не трезвость, но культуру пития.

История 1. Серова Валентина Васильевна - заслуженная артистка России, лауреат Государственной премии СССР. Снималась в фильмах: "Девушка с характером" (1939), "Сердца четырех" (1941) и др. Работала в Московском театре им. Ленинского комсомола, Малом театре, театре им. Моссовета.

"В 1950 году у Серовой и Симонова родилась дочь Мария.

Мария Симонова пошла по стопам матери и связала свою жизнь с театром. По стопам матери пошел и Анатолий (сын Серовой от первого брака), однако он взял от нее самое худшее – к 30 годам он стал хроническим алкоголиком, отсидел несколько лет в тюрьме за хулиганство. О том, как жила в те годы прославленная некогда актриса, вновь вспоминает И.Макарова:

"Несчастья преследовали ее и последние годы. Болезнь, долгие, изнурительные курсы лечения, сын Толя, хронический алкоголик..."

В последние несколько лет своей жизни Серова влачила поистине жалкое существование. Так как денег на выпивку у нее постоянно не хватало, она распродавала свои личные вещи, на продажу которых раньше у нее не поднималась рука...

Между тем летом 1975 года в возрасте 36 лет от рокового пристрастия к алкоголю скончался Анатолий Серов. А буквально через полгода после этого – 12 декабря 1975 года – умрет и Валентина Серова. Как пишет позднее ее дочь: "Умерла она одна, в пустой, обворованной спаивающими ее проходимцами квартире, из которой вынесли все, что поддавалось переноске вручную..."

Побывавшая на тех похоронах Л.Пашкова оставила об этом горькие воспоминания:

"Поглядела на умершую, и сердце сжалось от боли. Неужто это все, что осталось от самой женственной актрисы нашего театра и кино? Ком застрял в горле. Вынести это долго не могла. Положила цветы и ушла из театра. Часа три ходила по Москве и плакала...".

История 2. Филиппов Сергей Николаевич – киноартист. Снялся в фильмах "Укротительница тигров" (1955), "Карнавальная ночь" (1956), "Девушка без адреса" (1958), "Двенадцать стульев", "Не может быть" и многих других.

"...настоящая популярность к С.Филиппову пришла в годы войны... Стоит отметить, что в те годы настоящих комиков в советском кино практически не было, поэтому Филиппов почти безраздельно господствовал на комедийной сцене.

Его слава в народе была огромной. Когда он шел по улице родного Ленинграда или любого другого города, за ним бежала детвора и, весело горланя: "Филиппов! Филиппов!", хватала за фалды его пиджака. Ему это не очень нравилось. Он отмахивался от ребятни, но делал это незлобливо. Хуже приходилось его почитателям более старшего возраста. Когда в ресторане, где он любил бывать, к нему за столик подсаживались подвыпившие посетители и, заискивающе глядя в глаза, приглашали выпить на брудершафт, актер впадал в неописуемую ярость, срывал скатерти и матюгал назойливых фанатов.

Все эти незапланированные встречи со зрителями приводили Филиппова в ярость....Он тогда и стал сильно выпивать.

Видимо, именно на почве длительных запоев распался первый брак актера.

В 80-е годы звезда Филиппова закатилась. Его перестали приглашать сниматься... В 1989 году умерла его жена Антонина Голубева, и Филиппов остался практически один.

В те дни его навещали только два человека: старый приятель Константин и актриса Любовь Тищенко. Они кормили беспомощного старика, убирали его квартиру. По их словам, до них его дом напоминал помойку: везде лежала "вековая" пыль, окурки, в ванной плавало нестираное белье. Из личных вещей у С. Филиппова практически ничего не было: ни костюма, ни туфель. На сберкнижке не было ни копейки.

Смерть пришла к народному артисту С. Филиппову 19 апреля 1990 года. Для него она, судя по всему, была избавлением. Вспоминает Е.Моргунов: "Ленинградская общественность бессердечно отнеслась к артисту, который смешил всех, которого боготворили все. Он умер один в своей квартире и лежал две недели".

История 3. Извицкая Изольда Васильевна - российская актриса. Снималась в фильмах: "Сорок первый" (1957), "Живые и мертвые", "Неповторимая весна"(1957), "Вызываем огонь на себя" (телефильм, 1965), "По тонкому льду" (1966), "Каждый вечер в одиннадцать" (1969) и др.

"Начало 60-х годов Извицкая встретила творческим кризисом... Муж, Э.Бредун, будучи актером среднего уровня... единственное, что он сумел сделать – так это научил жену заглушать обиды водкой. Так постепенно оба стали спиваться. По этому поводу А.Бернштейн пишет: "Именно Бредун, может быть, сам того не желая, приучил молодую жену к спиртному. Но это не помешало ему впоследствии оскорблять ее, обвинять в пьянстве... Первый раз в жизни бокал шампанского актриса выпила на свадьбе, когда ей было 23 года. Потом, по инициативе Бредуна, начался длительный период домашних застолий, на которых царствовали водка и коньяк. Свою роль в жизни Извицкой сыграли и официальные приемы, ресторанные встречи с благодарными поклонниками и зрителями... Влияние алкоголя на ее хрупкий организм было разрушительным: уже скоро она неожиданно для окружающих начала терять "координацию движений", уходить в "небытие". Актеры рассказывали мне, что во время кинофестиваля в Горьком из комнаты гостиницы, которую занимали Бредун и Извицкая, был слышен такой разговор: "Мне плохо, Эдик... Я больше не могу пить эту гадость". – "А ты опохмелись, легче будет".

Бывало, во время отъездов мужа на съемки или гастроли актриса забывала о водке, но неожиданно приезжал Бредун с неизменной бутылкой, затем почти каждый день появлялись "друзья" и ставили на стол "Столичную" или коньяк...

Э.Бредун все чаще уезжал в киноэкспедиции, на гастроли (с 1958 года он работал в Театре-студии киноактера), забирая с собой почти все свои вещи и даже магнитофон. А потом она начала пить сама..."

Как это ни кощунственно звучит, но в поведении Бредуна ясно угадывается желание опустить жену ниже себя, отомстить ей за собственное униженное положение в кинематографической среде. Трагизм ситуации усугубляло и то, что актриса не имела возможности иметь детей. Одиночество ее изматывало.

Киноактриса Татьяна Гаврилова позднее рассказывала: "...в Москве ее постоянно спаивали многочисленные друзья-алкоголики".

Водку она обычно покупала в соседнем с ее домом магазине, причем часто делал это не сама, а просила об услуге соседей или друзей. В один из таких дней (в январе 1971 года) от нее ушел муж Э.Бредун. Собрав вещи, он переселился к подруге жены, некой продавщице ковров. Изольде он не оставил ни копейки. Этот уход окончательно добил несчастную женщину: ее рассудок помутился. Она закрылась в своей квартире и неделями не показывалась на улице, питаясь только сухарями.

И вдруг – в конце февраля 1971 года актриса пропала. Рассказывает Т.Гаврилова: "Третьего марта диспетчер театра, обеспокоенная тем, что телефон Извицкой не отвечал, позвонила Бредуну и попросила его пойти на квартиру своей бывшей жены и, если никто не отзовется, открыть дверь своим старым ключом. Но Бредун не смог попасть в квартиру – дверь была закрыта, а ключ торчал в замочной скважине с другой стороны. Вызвали милицию, слесаря из жэка, и они без особого труда взломали закрытую дверь.

Изольда Извицкая лежала полу как-то боком в стеганом французском халатике, головой – на кухне, худеньким телом – в комнате. Увидев все это, Бредун громко сказал: "Уже набралась, вставай!" Но Извицкая не поднималась. На лице отчетливо проступали характерные пятна, и слесарь проворчал: "Ты что, не видишь, она же мертвая!" Видимо, актриса шла на кухню, но, потеряв сознание, упала и умерла. Судя по всему, пролежала так больше недели. Еды в доме не было никакой, лишь кусочек хлеба, наколотый на вилку, лежал в металлической селедочнице".

О том, что некогда популярная актриса кино Изольда Извицкая умерла, в те дни сообщила лишь газета "Советская культура". Прокомментировала это событие и Русская служба Би-би-си, которая трактовала его более смело: "Умерла от голода и холода".

А ведь было Изольде Извицкой всего 38 лет.

P.S. Бредун пережил свою бывшую жену на 13 лет и умер, не дожив до своего 50-летия трех месяцев".

История 4. Эдит Пиаф - французская эстрадная певица, автор текстов и музыки песен, а также автобиографических книг.

"Эдит Джованна Гассион родилась прямо на тротуаре в бедном районе Парижа. Ее мать очень скоро бросила девочку и исчезла в неизвестном направлении. За ней последовал и отец маленькой Эдит. Эдит и ее единокровная сестра Момон росли и воспитывались у бабушки, владелицы публичного дома.

Эдит Пиаф вспоминала: "После смерти моего бесценного Марселя Сердана, ровно через шесть месяцев, я пустилась во все тяжкие грехи и докатилась до самой глубины бездны.

Я обещала быть мужественной. Но я не выдержала удара и стала принимать наркотики. Это наложило печать на всю мою последующую жизнь, которая и без того началась с ужаса и грязи.

Может быть, и здоровье мое сейчас так подорвано, и я умираю преждевременно.

Несмотря на то что, в конце концов, мне удалось победить болезнь, наркотики превратили мою жизнь в ад, который продолжался четыре года.

Да, в течение четырех лет я жила как животное, как безумная. Для меня не существовало ничего, кроме укола, который приносил мне временное облегчение.

Мои друзья видели меня в пеной на губах, цепляющуюся за спинку кровати и требующую свою дозу морфия. Они видел меня в кулисах, второпях делающую себе через юбку, через чулки укол, без которого я не могла выйти на сцену, не могла петь.

Я и не подозревала, что меня ждет, когда согласилась на первый укол...".

..."Это дьявольское турне наконец-то закончилось. После последнего выступления меня завернули в одеяло и отнесли в машину. Всю ночь меня везли. На рассвете, в третий раз за четыре года, я вошла в дезинтоксикационную клинику.

Доктор Миго печально приветствовал меня: "Опять вы!". Я ответила: "Это последний раз. Или я вылечусь, или покончу с собой"...

"Одно явление спасло меня в последнюю минуту от самой себя. Это было лицо, которое неожиданно появилось передо мной, когда я корчилась от боли. Оно спасло меня на этот раз – лицо моей матери.

Матери, бросившей меня в двухмесячном возрасте, которую я нашла через пятнадцать лет в жалкой комнате на площади Пигаль, хрипевшую на постели: "Мне нужна моя доза... моя доза...".

Моя бедная мать! Четыре раза я пыталась помочь ей избавиться от ее порока, и каждый раз она снова возвращалась к нему.

Моя мать, которая умерла в полном одиночестве, в своей захудалой комнате, впрыснув себе слишком большую дозу морфия.

...Врачи предупреждали меня: "Остерегайтесь. После дезинтоксикации потребность в наркотиках снова появляется в последние дни третьего, шестого, двенадцатого и восемнадцатого месяцев, следующих за излечением".

После разрыва с Жаком Пилем снова одиночество и тоска довели Эдит до отчаяния, и она начала пить. Алкоголь заменил "дозу".

Она говорила: "Пьют, потому что хотят забыть кого-то, забыть свои неудачи, слабости, страдания, свои дурные поступки.

Я тоже пила, чтобы забыть человека, причинившего мне страдания. Я знала, что разрушаю себя, но удержаться не могла.

Алкоголь едва не погубил меня. Я вела с ним самую жесткую и самую долгую борьбу, более трудную, чем с наркоманией, нищетой и другими моими демонами.

Я никогда не смеюсь над теми человеческими обломками, в которые превращаются алкоголики. Я ведь слишком хорошо знаю их адские мучения.

Несчастные развалины! Я сама чуть не превратилась в такую, но выкарабкалась из этой опасности...

В первый раз я напилась по-настоящему, когда покинула кладбище, где только что опустили в могилу мою маленькую дочку. Я зашла в бистро и залпом, не переводя дыхания, выпила четыре больших стакана пасти, не разбавляя водой. После последнего глотка у меня все закружилось перед глазами, острая боль пронзила голову, и я повалилась на пол мертвецки пьяная.

Рано утром, придя в себя, я поняла, что, как ни велика боль, алкоголь помогает забыться. И я начала пить.

В этом не было для меня ничего необычного. Там, где я родилась, пили все. Когда я была грудным ребенком, моя бабушка давала мне по утрам соску с красным вином, разбавленным водой. Чтобы придать мне силы. Это привело меня к почти полной слепоте до семилетнего возраста (газеты уже достаточно писали об этом).

Алкоголь – это чудо дьявола. Эдит Пиаф. Как только я почувствовала, что он помогает забыться, я погибла.

Мне всегда нужно было что-нибудь забыть: свою бедность или богатство. Даже в тот день, когда я смогла наконец сбросить, как старое изношенное платье, нищету, я не перестала пить. Ведь богатство не освобождает от страданий и желания избавиться от них.

Но самое ужасное я пережила в Нью-Йорке. Этот мальчик, чье имя не хочу называть, потому что я всегда предпочитаю умалчивать об именах тех, кто причинил мне зло, - этот мальчик, для которого я столько сделала, бросил меня после отвратительной, мерзкой сцены.

А вечером, как всегда, я пела в кабаре "Версаль". Но выступление закончилось, и я потребовала шампанского, много шампанского, которое мы пили с моей подругой Жинет и со всеми, кто хотел.

Вскоре все завертелось передо мной, я упала на пол и на четвереньках, с лаем, поползла через зал. Я кричала: "Я – собака".

Моя подруга Жинет шла рядом со мной, изображая, что ведет на поводке, и время от времени повторяла: "Да не кусайся, ты, грязное животное!".

Это было отвратительно. Но в это время я не испытывала никаких страданий. Зато каждый раз, когда я таким образом теряла голову, просыпаясь утром бледная, как смерть, сгорала от стыда и клялась себе не пить больше. Я ходила в церковь, стояла перед Богоматерью на коленях и молила ее: "Вы же знаете, почему я пью, знаете мои мучения, помогите мне!".

И я обещала не пить в течение целого года!

Но вскоре я встречала нового мужчину, и все начиналось сначала. Как-то в Рио-де-Жанейро я спуталась с одним музыкантом. Это был один из лучших людей, встречавшихся в моей жизни. Я вела себя с ним мерзко, а он все терпел. И вдруг я почувствовала отвращение к себе. Я заперлась одна в своей комнате, поставила около себя длинный ряд бутылок с пивом и пила, пила, чтобы уснуть, забыться...

Сначала я даже гордилась, что могу так пить. Я заставляла пить всех окружающих меня, и им приходилось проявлять выносливость, чтобы заслужить мое уважение.

Однажды в Лионе мы с Жаком Пиллсом новью, после нашего выступления, зашли в бистро, твердо решив не пить ничего, кроме кружки пива.

...В восемь часов утра, когда хозяин и официант уже не выдерживали и храпели прямо за столом, мы с Жаком, держась за руки, все еще стояли у стойки бара. Вид у нас был ужасающий. Жак разбудил хозяина, ловка бросая на прилавок монеты, и мы решили пойти позавтракать в "Валанс". Жак сел за руль машины.

Войдя в отель, он заказал яиц и белого вина! Мы чувствовали себя счастливыми и бодрыми. Взглянув на Жака, я сказала: "Это не человек, а скала! Он несокрушим! Несмотря на такую ночь, он трезвый и в прекрасной форме!".

Жак протяжно зевнул и спросил: "Скажи, а кто нас сюда довез?". Я захохотала, как идиотка. Мне это показалось очень забавным... Но однажды из-за алкоголя я предала свою публику. Я всегда готова чем угодно пожертвовать ради нее. Это было в "Казино де Руайя", во время гастролей. Я пила почти с самого утра и уже едва ворочала языком. Когда оркестр заиграл первую песню, мне казалось, что я никогда не смогу начать.

Какой-то зритель закричал: "На каком языке она поет?". Память изменила мне, голова была как в тисках, я не могла вспомнить ни одного слова. И в этот момент публика все поняла. Ее первые свистки вернули меня к действительности, я вновь обрела память и окончательно протрезвела. Но мной овладел страх.

На этот раз я окончательно решила больше не пить. Но было поздно: мой организм был уже отравлен. Каждый раз, обещая покончить с этим, я нарушала свое слово.

Вопреки себе, друзьям, врачам я прибегала к самым невероятным уловкам, чтобы все-таки пить.

Врачи запрещали мне даже глоток спиртного. Я делала вид, что подчиняюсь, но выполняла их предписания "по-своему". За столом я ничего не пила, кроме минеральной воды, но заказывала себе дыню – в портвейне, землянику – в вине, ананас – в кирше. Я была так пропитана алкоголем, что для меня и этого было достаточно: я вставала из-за стола шатаясь.

Мои истинные друзья, бывая у меня, пили только воду и кофе, чтобы не вводить меня в соблазн. Была объявлена война бутылкам: они прятали их, разбивали, приводили меня в бешеную ярость. Я ругалась, оскорбляла их, ломала и била все кругом. Потом внезапно успокаивалась: "Извините меня, я должна привести себя в порядок".

Я исчезала на несколько минут в своей комнате и возвращалась успокоенная, с неестественным блеском в глазах. К вечеру моя походка становилась неуверенной, язык еле ворочался. Никто не мог понять, каким образом я приходила в такое состояние, до того дня, пока моя секретарша Элен не нашла под моей кроватью пустые бутылки. Тогда, перерыв все, она обнаружила в моей аптечке запасы пива, спрятанные за лекарствами.

Я пила безо всякого удовольствия: просто так! Вставала по ночам украдкой, чтобы никого не разбудить, и в ночных туфлях, накинув пальто, выбегала на улицу в поисках открытого бара. В эти периоды у меня появлялось какое-то непреодолимое желание истребить себя. Ничто не могло меня остановить. Приступы эти длились от двух до трех месяцев. Потом, когда я уже достигла самого дна пропасти, я вдруг находила в себе силы подняться.

Но вскоре снова погружалась в бездну, вплоть до безумия. Много страданий я причинила людям из-за этого пожиравшего меня порока. Те, кто любил меня, ломали себе голову, не зная, что еще сделать, чтобы меня спасти. Я слышала, как они шептались между собой: "Если она будет так продолжать, она погибнет".

Так продолжалось, пока однажды мне не приснился ужасный сон: во сне мне явилась моя маленькая дочка Марсель. Она плакала.

Внезапно проснувшись, я сказала себе, что это я, мать, заставляю ее плакать. Я верю в сны, верю в потусторонний мир.

В этот же день мой импресарио Лулу Баррье проводил меня в клинику для алкоголиков. На следующее утро сиделка спросила меня: "Что вы привыкли пить?". Я ответила: "Белое вино, пиво и красное вино, еще пасти и виски тоже". Сиделка все это записала на карточку. Записывая за мной, она повторяла: "Очень хорошо".

Первый день лечения прошел в атмосфере полного блаженства. Каждые полчаса мне приносили выпить: сначала стакан белого вина, потом пива, затем красного вина, пасти и виски.

Я нашла, что режим не такой уж мучительный. К вечеру я была вдребезги пьяна. Первая запись, которую дежурная сестра занесла в мое досье, гласила: "В два часа ночи больная пела во все горло: "Я принадлежу тебе, будем навсегда неразлучны".

Но это был метод лечения: постепенно мне переставали давать спиртное, и начались мои мучения.

К концу второй недели я была уверена, что умру, если мне сейчас же не дадут стакан вина. В течение сорока восьми часов я не переставая выла, билась на постели в белой горячке. Я видела вокруг себя кишащую толпу гномов в белых халатах, с громадными ухмыляющимися лицами, а прямо перед собой – огромного хирурга.

Гномы и хирург потрясали надо мною кулаками, а потом начинали меня бить. В этот момент я от страха приходила в себя, и видение исчезало на несколько секунд.

Потом кошмар начинался снова. Вновь появлялись гномы и доктор, они проклинали меня, бранились, грозили кулаками...

Это длилось два дня. Я думала, что сойду с ума. Сиделки держали меня, прижимая к кровати, вытирая слезы и пот, которые смешивались у меня на лице. Как паяц, сотрясаемая дрожью, я билась и кричала: "Защитите меня! Карлики вернутся, они хотят меня убить. Умоляю, прогоните их!".

Я кричала и просила сжалиться надо мной, звала на помощь, молила небеса, чтобы мой кошмар кончился, и я призывала смерть, которая спасла бы меня от страха.

И вдруг к концу второго дня гномы и хирург исчезли словно по волшебству. Наконец! Больше бы я не выдержала. Вошел доктор и сказал: "Теперь вы поправитесь". И я выздоровела. С этого дня я ни разу не притронулась к спиртному.

Как бы низко ты ни падал, никогда нельзя терять надежду. Я – живое доказательство того, что победа возможна".

...На последнем году жизни Пиаф вышла замуж за Тео Сапаро, 26-летнего парикмахера и певца греческого происхождения, страстно любившего ее. С этим именем связаны последние минуты Эдит...

Он любил ее, несмотря на то, что она была уже не молода, больна и уродлива. Любил в ней несравненный талант. Был ее учеником. Она вывела его на сцену. Он действительно, как нежно любящий друг, носил ее на руках, когда она уже не могла ходить. Он дал ей возможность не умереть в одиночестве, чего она всегда боялась. Бедная Эдит! Ей всю жизнь не везло! Но эти короткие последние месяцы внимания и дружеской, почти сыновней заботы Тео должны были возместить ей все потери и скрасить ее угасание...

Жизнь Пиаф всегда была бурной и весьма эмоциональной. Все это, вместе взятое, привело к трагическому исходу. Эдит Пиаф умерла в возрасте 48 лет. На ее похороны в Париже собрались тысячи людей. До сих пор на могиле Эдит Пиаф на кладбище Пер-Лашез в Париже всегда лежат живые цветы, а память о ней живет в сердцах ее поклонников и во Франции, и в других странах мира". (Пороки и болезни великих людей, Минск, "Литература", 1998 г., с.520-559).

История 5. Раймонд Паулс - латышский композитор, народный артист СССР (1985).

"Р.Паулс родился 12 января 1936 года в Риге.

В 1953 году он стал студентом 1-го курса исполнительского отделения Латвийской государственной консерватории по классу фортепиано. Однако уже через год, видимо, устав жить на скудную стипендию, Паулс упросил руководство консерватории разрешить ему параллельно с учебой работать пианистом сначала в эстрадном оркестре клуба автодорожников, затем в таком же оркестре клуба медицинских работников. С этого момента жизнь Паулса стала постепенно превращаться в одну сплошную пьянку. Оркестр часто выступал в ресторанах и на танцах, где вино и водка были непременными атрибутами досуга собирающейся там публики. Вскоре эта веселая жизнь настолько увлекла Паулса, что думать об учебе стало практически некогда. В результате несколько раз становился вопрос о его отчислении из консерватории. Однако каждый раз на сторону Паулса вставал профессор Герман Браун, который видел в нем задатки прекрасного музыканта.

Рассказывает Р.Паулс: "Последний раз Браун практически прикрыл меня собой. Помню, в 1956 году во время пьянки в консерваторском буфете урезонить меня подошел сам ректор, профессор Янис Озолиньш. Во время войны он написал "Песню латышских стрелков" и несколько других произведений для хора и оркестра латышской стрелковой дивизии, а потом водил дружбу с другим Янисом, первым секретарем ЦК КП Латвии Калнберзиньшем. Ректор тоже только что "принял" и в запале спросил ни с того ни с сего: вы, может быть, вторую Венгрию здесь хотите устроить? (Советские войска только что вошли в Будапешт). А что, если надо, и устроим, ответил я. Пьяному ведь море по колено.

Увольнять начали с заседания комитета комсомола консерватории. На разборку, почувствовав, что запахло жаренным, пришел и Герман Браун. Когда дело уже шло к концу, он поднялся и спросил: стоит ил придавать столько значения перебранке двух пьяниц? Повисла тишина. И вдруг встает старшекурсница с фортепьянного факультета и заявляет: да, ректор ко мне приставал в пьяном виде и даже чуть не изнасиловал. И все закрутилось вокруг этого инцидента, а меня решили в последний раз предупредить. К счастью, в тот раз все обошлось и для профессора Брауна".

После окончания консерватории богемная жизнь Раймонда Паулса продолжалась – он стал гастролировать с Рижским эстрадным оркестром, давал концерты в Грузии, Армении, на Украине. В Ереване публика пришла в такой восторг от джазовых импровизаций Паулса, что на руках вынесла его из зала. Особым вниманием Паулс уже тогда пользовался у женщин.

...Между тем слава и легкие деньги делали свое дело – Паулс пил, не просыхая, пропивая и свое здоровье, и талант. В 1959 году за систематические пьянки его выгнали из РЭО. Он какое-то время играл на танцах, затем заново выдержал конкурс на концертмейстера филармонии. Снова стал гастролировать по стране с бригадой фокусников и акробатов. Их программа называлась "Мы – из Риги". В 1961 году Паулса и его бригаду занесло в Одессу. Именно там произошла встреча Паулса с будущей женой – Светланой Епифановой.

...Послушаем самого Р.Паулса: "Через какой-то уже довольно большой промежуток времени после очередного возлияния я вспомнил одесскую девушку, покопался в записной книжке и написал ей, пригласил в Ригу. К моему удивлению, она приехала. Увидела мою богемную компанию, весь этот пьяный кошмар и уехала. Хорошо, что приехала опять и, несмотря на холодный прием у моих родителей, осталась. Нет, они не были националистами, но для отца с матерью мое пьянство по-черному было просто шоком, а тут вдруг еще русскую девушку из Одессы притащил! Один Бог знает, что пережила тогда Лана!.."

Однако, несмотря на сопротивление родителей (мать Светланы тоже была против того, чтобы ее дочь выходила замуж за пьющего человека), молодые вскоре поженились. И сразу на них навалились трудности. Жить им приходилось на чужих квартирах, денег катастрофически не хватало, а то, что удавалось заработать Раймонду, он довольно скоро пропивал (пил он циклами: две недели трезвый, две – пьет, на почве алкоголизма у него едва не начался туберкулез). Они тогда жили на самой дешевой чайной колбасе, да и той порой не хватало. Мало какая девушка смогла бы выдержать такое существование, однако Светлана сумела. Более того, благодаря ее настойчивости и такту Раймонд впервые почувствовал, что способен преодолеть свою болезнь. Пускай не сразу, но способен. И с этого момента началось его медленное выздоровление. Но сначала они решили квартирную проблему – выменяли свою крошечную квартирку на одесскую жилплощадь Светланы (спасибо, ее родители помогли с доплатой). Там у них родилась дочь Анете (в начале 1962 года), и это сильно повлияло на решение Паулса бросить пить. После рождения дочери Светлана, призвав на помощь коллег Раймонда (Германа Брауна, а также заместителя директора филармонии Иосифа Пастернака и его жену, известную актрису Лидию Фреймане), уговорила мужа лечь в больницу. В один из дней августа 1963 года Пастернак с супругой отвезли Паулса на своем "Москвиче" в лечебницу, расположенную в городке Олайне, столице латвийских химиков, как тогда говорили.

Рассказывает Р.Паулс: "Меня сильно поддерживал морально Лана. Наверное, терпением своим, пониманием... У меня версия такая, что медицинские ухищрения особого отвращения к алкоголю не вызвали... Ох, и чудеса там творили, "дикие хохмы", как теперь говорят. Докторов за нос водили, животы надрывали... Мы, с высшим образованием, писаниной занимались – картотеку на пьяниц составляли. Сидели на длинных лестницах и рыскали по архивным полкам...

Я думаю, что решающий толчок мне дала ужасающая, несчастная, жалкая публика. Впервые я увидел ее собранной вместе. Она вызывает ощущение шока. Что это, как это, неужели и я такой или стану таким? Нет, никогда, ни за что! Мне скоро стало ясно в больнице, что больше я рюмки ко рту не поднесу. В августе 63-го я бросил пить бесповоротно, полностью и окончательно. Бросал не постепенно, не ограничивая себя до "воскресного и праздничного статуса", трех рюмок или пивка, а сразу, в секунду и тотально – ничуть и никогда! Три года я попросту избегал компаний, в которых могли налить и уговорить. Только музыка и работа с утра до вечера. Бывало, просыпался в холодном поту: снилось, что опять пьян... Зато вдруг такой насыщенной и интересной стала жизнь, что я совершенно перестал бояться любых искушений, алкоголь перестал для меня существовать. Примерно так же я бросил курить: погасил сигарету в пепельнице и сказал: последняя..."

А вот как об этом же вспоминает Светлана Паулс: "Раймонд сам хотел вылечиться, поскольку пьянство мешало музыке. А раз он так решил... Если бы не его твердая воля, не помогла бы и моя беготня за ним. Но тут еще и удачное стечение обстоятельств. Во время первого этапа лечения он стал больше работать. Появились какие-то деньги. Он еще одолжил у отца, у знакомых и купил свой первый автомобиль – "Москвич-402". За рулем надо быть трезвым, так что появился еще один стимул.

Но самое главное – это, конечно, музыка. "Если я в жизни упаду, подберет музыка меня", написал про него Вознесенский. Так и было..."

После того как Паулс поборол свой недуг, его жизнь круто изменилась. Крепче стала семья, появился стимул в работе. В 1964 году ему предложили взять на себя руководство Рижским эстрадным оркестром, из которого каких-то пять лет назад его с треском уволили за пьянки. Именно теперь Паулс написал свои первые шлягеры – "Мы встретились в марте", "Зимний вечер", которые были очень популярны в Латвии. Сочинял он и для театров (его музыку к кукольному спектаклю "Дядя Метла" использовал кукольный театр в Польше). 27 ноября 1968 года в концертном зале Государственной филармонии состоялся авторский концерт Раймонда Паулса. В зале был аншлаг". (Ф.Раззаков. Досье на звезд. (Кумиры всех поколений). – М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1998, с. 667-671).

За свою 40-летнюю трезвую, творческую карьеру Р. Паулс написал около 400 песен, два мюзикла – "Сестра Кэрри" и "Шерлок Холмс", музыку к нескольким фильмам и спектаклям. И этого всего могло бы и не быть – оно могло быть убитым водочной отраслью!

История 6. Инга Артамонова – выдающаяся советская спортсменка.

"В 1959 году принимает решение выйти замуж за своего одноклубника по "Динамо" конькобежца Геннадия Воронина.

...В канун Нового 1966 года Артамонова приняла окончательное решение расстаться с Ворониным.

...Рассказ брата И.Артамоновой Владимира Артамонова:

"Все произошло на моих глазах.

Воронин пришел домой по обыкновению выпившим.

...Она схватилась руками за левую сторону груди, потом правой рукой выдернула клинок (у ножа от сильного удара треснула рукоять и осталась в кулаке Воронина).

Константин Кудрявцев, тренер сборной СССР: "Я часто видел ее с синяками на лице. Он пил и жил за ее счет".

А.Юсин: "Воронин отсидел, спился, но жив".

Вице-чемпион Европы Юрий Юмашев встретил его позднее: "Воронин – маленький лысый старичок – подошел ко мне со стаканом: "Давай выпьем за все хорошее..." Подумал: не жилец он уже, жалкий, опустившийся... А ведь кого убил!"

P.S. Достижение И.Артамоновой, ставшей четыре раза чемпионом мира, не побито ни одной российской конькобежкой до сих пор. Хотя со дня ее гибели прошел 31 год. (Ф.Раззаков. Досье на звезд (1934-1961 гг.). – М.: ЗАО Издательство ЭКСМО-пресс, 1998, с.233, 271, 441, 778).

Такие разные люди, такие разные судьбы и везде одно и то же – спирт.

История 7.

"Шевкуненко родился 20 ноября 1959 года в семье творческих работников: его отец Юрий Александрович был директором 2-го творческого объединения киностудии "Мосфильм", здесь же в качестве ассистента режиссера работала мать Сергея Полина Васильевна.

По словам тех, кто знал эту семью, Сергей с малых лет рос чрезвычайно талантливым ребенком. В четыре года он уже умел читать, в восемь – осилил двухтомную "Сагу о Форсайтах".

...В 1973 году на студии "Беларусьфильм" режиссер Николай Калинин приступил к телевизионной экранизации повести Анатолия Рыбакова "Кортик". На роль главного героя – Миши Полякова – пробовались сразу несколько юных актеров, в том числе и Сергей Шевкуненко. Сережа выглядел убедительнее своих соперников. Не случайно сам Анатолий Рыбаков выразил желание, чтобы именно он был утвержден на главную роль.

"Кортик" был тепло принят аудиторией, и на волне этого успеха силами все того же съемочного коллектива буквально через год было снято трехсерийное продолжение – "Бронзовая птица". После выхода фильмов на экран за Шевкуненко прочно утвердилось мнение как о талантливом юном актере, и предложения сниматься в других картинах посыпались на него со всех сторон. Однако из всего вороха предложений он выбрал то, что импонировало ему больше всего, - приключенческую картину Вениамина Дормана "Пропавшая экспедиция". Съемки фильма начались летом 1974 года в Сибири.

28 марта 1976 года Шевкуненко вместе с приятелем распили бутылку портвейна, после чего мирно разошлись. Однако по дороге домой в одном из дворов по улице Пудовкина Шевкуненко подошел к какому-то собачнику и стал трепать по морде его собаку. Ничего оскорбительного в этом не было, но собачник увидел в этом нечто предосудительное и потребовал, чтобы "парень убирался туда, куда шел". И пригрозил, что в противном случае спустит на него собаку. Для выпившего Шевкуненко этого оказалось достаточно, чтобы ввязаться в драку и набить собачнику морду. Тот написал заявление в 76-е отделение милиции. В конце концов, дело дошло до судебного разбирательства, и Гагаринский суд Москвы вынес Шевкуненко свой вердикт – один год лишения свободы по статье 206 часть II УК РСФРСР (хулиганство).

Освободившись в 1977 году, Шевкуненко по протекции матери устроился работать осветителем на "Мосфильм".... Однако ни один режиссер так и не посмел пригласить бывшего зека в качестве актера на съемочную площадку. Даже в эпизод. А в 1978 году Шевкуненко окончательно перечеркнул все надежды близких и друзей на свое счастливое возвращение в нормальную жизнь. В тот злополучный день он выпивал в компании таких же, как он, рабочих киностудии. Когда в бутылке еще плескалось вино, скудная закуска внезапно иссякла. Время было позднее, и достать продукты было негде. Но Шевкуненко проявил смекалку – взломал студийный буфет и принес собутыльникам закуски на несколько десятков рублей. Этот грабеж потянул на четыре года тюремного заключения (статья 89 УК РСФСР).

Однако уже через год у Шевкуненко появился реальный шанс вернуться к нормальной жизни – за примерное поведение его досрочно освободили из тюрьмы.... Путь в кино для него оказался закрыт навсегда и в осветители его уже не брали. Поэтому он не стал ломать голову над собственным будущим и поступил сообразно тем идеям, которых успел нахвататься за решеткой: сколотил из местных пацанов воровскую шайку и отправился грабить квартиры честных граждан. Но фортуна вновь его подвела. Уже после первой кражи милиция повязал всю шайку, и главарь получил новый срок – четыре года тюрьмы (по совокупности статей 89, 210 (вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность) и 144 (квартирная кража).

Почти все последующее десятилетие Шевкуненко провел за решеткой, увеличивая свой срок новыми преступлениями: в 1983 году, едва освободившись, он вновь угодил в тюрьму за кражу (4 года), попытался бежать, но был пойман и присоединил к прежнему сроку новый – 1,5 года.

В 1988 году Шевкуненко вышел из тюрьмы в очередной раз, правда, теперь уже инвалидом II (у него был обнаружен туберкулез). В Москву его не пустили, и ему пришлось податься в Смоленск. Там он почти год провалялся в больнице. Выйдя из больницы, женился на Елене Н. Однако семейная жизнь длилась недолго – 2 декабря 1989 года его арестовали. Суд приговорил Шевкуненко к тюремному заключению сроком на один год (статья 218 УК РСФСР).

В 1991 году Шевкуненко освободился, но уже через 49 дней вновь угодил за решетку. На этот раз за кражу икон.

В 1994 году Шевкуненко вышел на свободу – как оказалось, в последний раз. К тому времени он уже успел завоевать значительный авторитет в преступной среде и стать "положенцем". Эта ступень в уголовной иерархии предшествует званию вора в законе.

Вернувшись в Москву, Шевкуненко прописался по адресу матери на улице Пудовкина. Вся прилегающая к этой улице территория тут же отошла под надзор его "бригады". Люди Шевкуненко специализировались на рэкете, похищении заложников, угонах автомобилей, торговле наркотиками (сам Шевкуненко якобы крепко "сидел" на кокаине). Кроме того, они контролировали ряд крупных объектов на прилегающих территориях, в том числе элитный спортклуб на Мосфильмовской улице, и занимались махинациями в сфере приватизации жилья. Именно на последнем поприще Шевкуненко, видимо, и погорел.

Судя по всему, интересы Артиста пересеклись с интересами казанской группировки... Для него дело приняло настолько серьезный оборот, что в начале февраля 1995 года он надумал вместе с 75-летней матерью уехать к сестре в США. Были оформлены все соответствующие документы, и день отъезда был не за горами. Но судьба распорядилась по-своему.

11 февраля примерно около двух часов ночи скромный экспедитор фирмы "Легион" Сергей Шевкуненко в сопровождении соратников подъехал к своему дому по улице Пудовкина. Убедившись, что во дворе все спокойно, Шевкуненко отпустил приятелей, а сам вошел в подъезд. Однако, едва он вызвал лифт, как из темной ниши вышел неизвестный и выстрелил ему из пистолета в живот. Это был единственный просчет киллера в ту ночь. Рана оказалась несмертельной, и Шевкуненко успел заскочить в кабину лифта и нажать кнопку шестого этажа. Убийца бросился по лестнице наверх. Однако лифт проехал это расстояние быстрее, и Шевкуненко успел не только открыть дверь собственным ключом, но и заскочить в квартиру. Но в спешке он допустил роковую ошибку – оставил ключи в замке. Ими и воспользовался убийца. Когда он ворвался в коридор шевкуненковской квартиры, на шум из спальни выбежала Полина Васильевна. Убийца выстрели ей в голову и сразил женщину наповал. Увидев истекающую кровью мать, Шевкуненко бросился ей на помощь, сотрясая стены диким криком: "Что вы делаете, суки?!" И в следующее мгновение две пули угодили ему в голову. Третью выпустил туда же, но Шевкуненко этого уже не почувствовал – он был мертв. (Ф.Раззаков. Досье на звезд. (Кумиры всех поколений). – М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1998, с.703-707).

Наглядно, не так ли?

А могла бы быть судьба иной, когда б не спирт...

История 8. Алейников Петр Мартынович – российский киноактер. Снимался в фильмах: "Семеро смелых", "Комсомольск", "Трактористы", "Большая жизнь", "Конек-Горбунок", "Утоление жажды" и др.

"Я помню, как и мы, мальчишки 70-х, копировали П.Алейникова. "Здравствуй, милая моя, я тебя дождался..." – распевала вся страна.

...Рано начал выпивать. А тут всесоюзная слава, шумные застолья и банкеты. В 1938 году, когда он снимался в "Трактористах", режиссер фильма И.Пырьев многократно грозился выгнать его со съемок, если тот не прекратит свои пьяные загулы.

...В 1946 году Алейников решил резко изменить свой актерский типаж (эдакий рубаха-парень) и принял предложение режиссера А.Арнштама сняться в его фильме "Глинка" в роли... А.С.Пушкина. (Очевидно, только для издевательства над нашим величайшим поэтом? Е.Б.). Безусловно, это был смелый ход как сто стороны режиссера, так и со стороны актера, но зритель подобного поворота в судьбе любимого актера не принял. Алейников в роли поэта вызвал в зале дружный смех.

С этого момента наступил закат в кинокарьере Алейникова. За четыре года он был приглашен сниматься только трижды, да и то в крохотные эпизоды. Во многом это объяснялось личной недисциплинированностью самого актера, который к тому времени почти спился. Поэтому, несмотря на то, что Алейников был обожаем зрителями, многие режиссеры боялись связываться с ним, зная его скандальный характер. Например, в 1945 году на съемках фильма "Морской батальон" режиссер Александр Файнциммер вынужден был применить силу, чтобы привести Алейникова в нормальное состояние. Алейников тогда приехал на съемки в Ленинград со своей любовницей Лидией, вечерами в номере гостиницы напивался и бил ее смертным боем. Режиссеру приходилось вызывать моряков, чтобы те охраняли бедную женщину.

В конце концов, к началу 50-х годов Алейников оказался за бортом большого кинематографа. Несмотря на то, что зритель с нетерпением ждал появления на экранах новых фильмов с его участием, его на съемки не приглашали. А если и приглашали, то быстро заменяли на другого актера. Из-за обильных возлияний он потерял роли в таких картинах, как: "Адмирал Нахимов" (1947), "В квадрате 45" (1954) и др.

...появлялся конферансье и хорошо поставленным голосом, выдержав, как положено, паузу, объявлял: "Наконец перед вами выступит...", зал, не давая ему договорить до конца, взрывался аплодисментами. Выходил Алейников, и ему навстречу уже мчались многочисленные фанаты с подарками в руках: кто-то нес цветы, кто-то водку, кто-то коробку конфет и т.д. Кумира обнимали, целовали, качали на руках.

...В 1955 году молодой режиссер С.Ростоцкий начал съемки первого своего фильма "Земля и люди". Кто-то предложил ему снять в одной из ролей Алейникова: мол, без работы тот совсем спивается. С.Ростоцкий встретился с актером, спросил у него можно ли надеяться на то, что он не подведет. Алейников дал твердое слово не брать в рот ни капли. И свое слово сдержал. Это было первое появление актера на экране после пяти лет творческого простоя (в 1950 году он снялся в фильме "Донецкие шахтеры"). Однако изменить что-либо в лучшую сторону в судьбе Алейникова съемки в этом фильме уже не могли – болезнь зашла слишком далеко. Он ушел из семьи, жил у каких-то чужих людей. Видевший его в те годы П.Леонидов вспоминает слова П.Алейникова: "Мне не пить нельзя. Если, понимаешь, я вовремя не выпью – мне хана: задохнусь я, понимаешь. У меня, когда срок я пропущу, одышка жуткая, как у астматика, а выпью – и отойдет, отхлынет. У меня, понимаешь, в душе – гора, не продохнуть, не перешагнуть, не перемахнуть. Боря Андреев – вон какой здоровый, а с меня чего взять-то? Иной раз думаю: неужто один я такой непутевый да неуемный, а погляжу на улицу или в зал – ведь всем дышать нечем, всем, но они, дураки, терпят, а я пью и не терплю. У меня бабушка казачка была, вот я и буду пить, а не терпеть".

Между тем алкоголизм вызвал массу других болезней. Он перенес операцию на ноги, в начале 60-х из-за мокрого плеврита у него удалили одно легкое. Жизненные силы постепенно покидали этого некогда крепкого и жизнерадостного человека.

Петр Алейников скончался 9 июня 1965 года в Москве, в "высотке" на площади Восстания. До своего дня рождения (ему должен был исполниться 51 год) он не дожил 33 дня". (Ф.Раззаков. Досье на звезд (1934-1961 гг.). – М.: ЗАО Издательство ЭКСМО-пресс, 1998, с.73-78)..

И этому дегенерату, точнее его творчеству (?!) посвящен даже целый фильм "Петр Мартынович и годы большой жизни" (1976).

А теперь подумаем, дорогой читатель, какой колоссальнейший вред нанес духовно-психическому здоровью нашего народа этот деятель люциферианской культуры?! Я отнес бы к невинным шуточкам те сценки, где он, видимо, играя роль активного педераста, пел алкашу Крючкову: "Здравствуй, милая моя!". Беда не в том, что эту глупость, подражая ему "распевала вся страна". Беда в том, что страна, подражая, подпевала ему в отношении и к спиртному, и к жизни в целом.

Характерен в этом случае пример с другим актером – Михаилом Жаровым.

"Рассказывать о суровых буднях отечественной милиции было запрещено высочайшим повелением – инициатива исходила от самого Сталина. И не потому, что он плохо относился к милиции, а в силу того, что в официальной идеологии считалось, что показывать на широком экране преступников – значит плодить новых. Откуда такое пошло? Видимо, с фильма "Путевка в жизнь" (1931). Как помнит читатель, сюжет его незамысловат: начальник трудовой коммуны Сергеев пытается перевоспитать трудных подростков, подпавших под влияние матерого вора по кличке Жиган. Снимая фильм, его создатели преследовали одну цель – влюбить юного зрителя в положительного героя (для этого на роль Сергеева был приглашен обаятельный Николай Баталов) и навсегда отвратить от таких типов, как Жиган (в этой роли снялся Михаил Жаров, в те годы специализирующийся на ролях всякого рода подонков). Однако эффект от фильма получился обратный – молодежь внезапно увлеклась не Сергеевым, а Жиганом. В молодежную среду перекочевала не только песня Жигана, но и его внешний вид – папироса в углу рта, кепка на глазах и сапоги "гармошкой", в блатной среде именуемые "прохорями". Как рассказывал позднее сам Жаров, после премьеры фильма в июне 1931 года его популярность среди представителей уголовного мира и трудных подростков возросла настолько, что он не мог спокойно пройти по улице – его тут же окружала толпа и предлагала выпить "за здоровье Жигана".

...Фильм бы признан лучшим по опросу зрителей на 1 Международном кинофестивале в Венеции в 1932 году". (Ф.Раззаков. Досье на звезд (Кумиры всех поколений). – М.: ЗАО Издательство ЭКСМО-пресс, 1998, с.721-722)..

Ну, во-первых, нашли, где опрашивать, а во-вторых, этот фильм потому-то и был признан лучшим, что был он наивреднейшим из всех представленных.

Производство детективов в СССР возобновили, и, тем самым, поставили процесс всемерной романтизации преступности, два известных представителя вырождающейся "нации" – Анатолий Рыбаков и Иосиф Хейфиц. Первый снял картину "Дело №306", второй "Дело Румянцева".

И, отметим, дело их живет!

В 1994 году в России число зарегистрированных убийств превысило 32 тыс., число зарегистрированных фактов умышленных тяжких телесных повреждений составило 67 706, изнасилований – 13 900, число зарегистрированных фактов хулиганства – 190 550, краж – 1 308 386. (См. Преступность и реформы в России. М.: Криминологическая Ассоциация, 1998).

Причем тут писатели и киносценаристы?

Дело в том, что у преступности есть только два родителя: психическая ущербность и криминальная идейность. Вспомните, классику – роман Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание". Родион Раскольников это ведь и есть преступное самосознание и комплекс неполноценности в решительном действии: " Вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу!.. Тварь ли я дрожащая, или право имею...".

Вспомните и монолог из "Бориса Годунова":

 

Ах! чувствую: ничто не может нас