Из воспоминаний директора Ленинградской вспомогатель­ной школы

I городская специальная школа для умственно отсталых детей была организована 1 сентября 1936г. после проведения в Ленин­граде мероприятий, связанных с решением ЦК ВКП (б) «О педоло­гических извращениях в системе наркомпросов». Школа была орга­низована в Дзержинском районе на базе 20-го детского дома и на­ходилась на улице Чайковского, д. 45. В сентябре 1936 г. в школе было открыто 5 начальных классов. Данная школа-интернат в тот период была единственной школой для умственно отсталых детей в Ленинграде.

директор школы Д. Д. Ровный (1968)

На момент, когда первые декреты советской власти пред­писали кардинально преобразовать вспомогательную школу, население страны практически о ней не ведало — традиция по­всеместного школьного обучения умственно отсталых детей в царской России не успела сформироваться. В 1920—1930-х гг. в силу неоднократно упоминавшихся объективных и субъек­тивных причин развитие сети вспомогательных школ, осо­бенно вдали от столичных городов, шло крайне медленно — региональная администрация воспринимала указания нарком­просов как досадное обременение. Вероятно, в силу этих обстоятельств на местах постановление «О педологических извращениях в системе наркомпросов» было истолковано рас­ширительно и стало исполняться как никогда тщательно. Пре­жде свёрстанные планы по развитию сети вспомогательных школ забыли за ненадобностью, действующие учебные заведе­ния в массовом порядке закрывались, точнее, меняли статус. Сохраняя прежний педагогический состав, многие продолжат действовать как общеобразовательные школы.

За последние 30 лет появилось немало публикаций, чьи ав­торы предлагают различные версии внешних и глубинных причин рождения постановления ЦК ВКП(б) «О педологиче­ских извращениях в системе наркомпросов». Не комментируя их, выскажем предположение, основанное на понимании связи между развитием практики помощи аномальным детям и со­циокультурным контекстом жизни страны. Не афишируемым, но подлинным побудительным мотивом могла стать стоимость специального образования. Анализируя историю западной спе­циальной школы, мы убеждались, что идея её упразднения или перепоручения церкви и филантропам, как и перевода глухих и слепых детей в обычные классы, не раз приходила в голову первых лиц государства именно во времена затяжных эконо­мических кризисов. Обучение ребёнка-инвалида всегда и везде обходилось казне ощутимо дороже обучения его нормально развивающегося сверстника.

Доля вспомогательных школ в сети специальных учебных заведений повсеместно многократно превышает сегмент школ для других категорий детей-инвалидов. Государство, а именно оно в первой половине XX в. продолжает финансировать школьное обучение умственно отсталых, должно иметь веские аргументы, дабы признать затраты оправданными. Одним из ключевых моментов заказчик считал комплектование вспомо­гательных школ, и если отбор в школы для глухих или сле­пых детей в XX в. не представлял ощутимых трудностей, то здесь дело обстояло иначе. Казалось бы, решение можно до­верить диагностической службе, но та не располагала идеаль­ным инструментом для точного разграничения тех, кто спо­собен «взять» школьную программу, и тех, кто не сможет её освоить. Если диагностов заботил интеллектуальный потенци­ал испытуемого, то заказчика — размер затрат на обучение в специальной школе. Достаточно вспомнить опыт Германии.

Среди немецких земель одной из первых приняла закон об обязательном начальном обучении Саксония (1805). Следова­ние по пути всеобуча привело его устроителей к неожиданным «открытиям», в общей массе учащихся обнаружилось немалое число детей, не способных работать наравне со всеми. Решить проблему попытались за счёт создания для неуспешных уче­ников специальных классов, получивших название «добавоч­ных» или «вспомогательных». С 1859 по 1879 г. таковые клас­сы появились в ряде саксонских городов. Местные власти пошли на существенные расходы, полагая, что после года-дру­гого пребывания в специальном классе ученик сможет вер­нуться, как сказали бы сегодня, в общий поток. На самом деле из общей массы детей, посещавших «добавочные» классы, не более 5% сумели подтянуться к уровню нормально развиваю­щихся сверстников и стать успешными в народной школе. За­тратный для городской казны эксперимент власти признали неудачным, в силу чего опыт не получил развития, сыграв тем не менее судьбоносную роль в строительстве вспомогательной школы. Вопрос о причинах низкой эффективности «добавоч­ных» классов побудил специалистов к поиску объяснений и в итоге привёл к выявлению из числа неуспевающих особой группы учеников — умственно отсталых, что, в свою очередь, заставило задуматься об изменении содержания и организаци­онных форм обучения для новой категории учащихся.

Последнее десятилетие XIX в. ознаменуется появлением в образовательном ландшафте Германии особого маршрута, по которому поведут учеников с умственной отсталостью. К 1893/94 учебному году в 32 городах империи действовало 32 вспомогательных класса, с общим числом учащихся 2290 че­ловек.

Права и обязанности земельных и городских органов управ­ления народным образованием, администрации специальных школ, педагогов, учащихся и их родителей были законодатель­но закреплены. Нормативно-правовые акты регулировали взаимоотношения всех участников процесса специального обра­зования. Вспомогательные школы не могли упраздняться или возникать по чьей-то прихоти, число учебных мест росло по мере выявления нуждающихся в специальном обучении. Обя­занность организации вспомогательного обучения вменялась городским управам, таким образом, строительство сети вспо­могательных школ в Германии явилось результатом совмест­ной деятельности центральной и муниципальной властей. «Признавая, что в развитии этого нового дела руководящая роль должна быть сохранена за опытом педагогического персонала, который только с течением времени может привести к выработке основных положений, они отказываются от како­го бы то ни было предварительного регламентирования школь­ных мероприятий в этой специальной области. Отдельными циркулярами министерство должным образом оценивает го­товность городов на жертвы, которых от них требовало устрой­ство вспомогательных школ, и выражает одобрение и согласие со всем, что в этой специальной области было ими предпри­нято».

В 1892 г. выходит нормативный акт, предписывающий от­крывать классы для ненормальных детей, которые не настоль­ко беспомощны, чтобы направляться в приюты, но не могут учиться в обычных школах. Начиная с 1894 г. регулярно вы­ходят распоряжения, «предписывающие производство стати­стических исследований вспомогательных школ», которые проводятся в 1894, 1896, 1900 и 1903 гг. Военное министерство и Министерство народного просвещения, земельные и город­ские органы управления образованием, все заинтересованные лица получают достоверную информацию, на основании кото­рой становится возможным планировать и открытие новых учебных мест, и подготовку кадров.

Циркуляр 1894 г. содержал подробную инструкцию, касаю­щуюся большого числа вопросов организации вспомогательно­го обучения, в частности, вводится обязательное ведение ха­рактеристик на учащихся. Ужесточаются требования к ком­плектованию дорого обходящихся казне вспомогательных школ, предписано направлять во вспомогательные классы только умственно отсталых детей, отсекая тех, кого, несмотря на пло­хие школьные знания, нельзя признать «ненормальными в ум­ственном отношении», педагогически запущенных.

Официально определены цели и содержания работы вспо­могательной школы:

- «...продвинуть развитие тех детей из народных школ, которые вследствие разных физических или психических при­чин не показали никаких успехов в нормальной школе, или получить в той же вспомогательной школе доступное для них первоначальное образование и подготовку для дальнейшей жизни;

- учить главным предметам по той же программе, как нор­мальных, считая обязательным предметом для мальчиков и де­вочек ручной труд. Для детей, страдающих недостатками речи, ввести специальный курс членораздельного произношения».

В 1904 г. Правление союза вспомогательных школ обрати­лось к правительству с просьбой издать циркуляр с чёткой формулировкой условий перевода детей во вспомогательную школу против воли их родителей.

К началу Первой мировой войны Германия обеспечила полный охват умственно отсталых детей школьным обучени­ем, параллельно народным школам в стране действовала сеть школ вспомогательных. В 1910 г. 275 немецких городов рас­полагали вспомогательными классами и школами, принявши­ми 35 тысяч детей, что составило 2,5% от общей численности учащихся народных школ.

Согласно немецким источникам, из общего количества вы­пускников вспомогательных школ 70—80% оказывались в со­стоянии прокормить себя собственным заработком, 12—20% могли зарабатывать и только 8—10% оставались полными иждивенцами. Организаторы и педагоги специальных школ вы­полнили задачу, поставленную государством, дети, не способ­ные овладеть цензовой программой, благодаря особо организо­ванному образованию становились трудоспособными гражда­нами, результат оправдывал бюджетные расходы.

Почти 40 лет понадобилось немцам, чтобы создать учебное заведение для умственно отсталых детей и подростков, удов­летворяющее заказчика (государство), учитывающее потен­циальные возможности учащихся, обеспечивающее выпускни­ка знаниями и ремесленными навыками и умениями, позволя­ющими ему жить собственным трудом. На примере Германии мы могли убедиться, что в четвёртом периоде правительство соглашается идти на дополнительные расходы при условии их окупаемости, а это возможно лишь в случае гарантированного нахождения выпускником своей ниши на рынке труда.

За краткую жизнь длиной в 10 лет российская вспомога­тельная школа, пытавшаяся взять за образец то немецкий, то швейцарский, то английский опыт, оставалась негосударст­венной и полностью зависела от педагогических пристрастий организатора и щедрости попечителей. Главной своей целью она видела не столько обучение грамоте, сколько призрение и нравственное развитие своих подопечных. Советская же вспомогательная школа, изначально отвергнув христианскую систему ценностей и цели предшественников, начинает оформ­ляться в конце 1920-х гг. в атмосфере социального оптимиз­ма и наивной веры в возможность исправления человеческой природы, в успех «перековки» морально, телесно и умственно

дефективных детей и подростков по образцу «нормы». Харак­теризуя ситуацию тех лет, X. С. Замский пишет «о преувели­ченном оптимизме в оценке перспектив развития аномальных детей, о так называемом максимализме во взглядах на возможности «социального» воспитания этих детей».

Полтора десятка лет вспомогательная школа не может об­рести твёрдый курс. В 1920-е гг. её основным контингентом считали педагогически запущенных беспризорников и детей с нарушением поведения, а потому «вся забота сводилась к материальному обеспечению воспитанников и их призре­нию». Необходимость обязательной учебной про­граммы отрицалась, в круг главных учебных предметов входили «психическая ортопедия», «жизневедение» и «социаль­ное воспитание». Вскоре «стало очевидным, что организация, содержание, методы воспитания дефективных детей, в какой- то степени находятся в противоречии с выдвинутыми государ­ством новыми принципами воспитания». В середине 1920-х гг. возрастает доля трудового воспитания, правда, сво­дилось оно к урокам ручного труда и работе по самообслуживанию.

Комплектование советских вспомогательных школ понача­лу происходило стихийно, первое официальное распоряжение — приказ Наркомпроса РСФСР «Об отборе детей во вспомога­тельные школы» — появится на свет в 1926 г., иными словами, о том, кого и чему следовало учить, сотрудники учрежде­ний узнают от заказчика спустя 9 лет от начала своей прак­тической деятельности. Даже этого единичного факта доста­точно, чтобы оценить заинтересованность государства в организации школьного обучения умственно отсталых детей. По прошествии года, в 1927 г., Наркомпрос издаст два новых при­каза: весной «Об усилении пионерской работы в школах глу­хонемых, слепых и умственно отсталых детей и подростков», осенью «О мероприятиях для усиления работы по воспита­нию и обучению умственно отсталых, глухонемых и слепых детей и подростков». Оба документа настоятельно напомина­ют учителям специальных школ о том, что их первостепен­ная забота есть идейное воспитание подопечных. Собственно о целях, содержании работы, требованиях к учебным планам и программам вспомогательная школа узнаёт из инструк­тивного письма Главсоцвоса накануне 1928/29 учебного года. Теперь вспомогательной школе следовало перейти на работу по комплексным планам в целях её сближения со школой мас­совой.

В 1930-е гг. «вспомогательная школа была охвачена соци­алистическим соревнованием, движением ударничества. Воз­можности многих детей не соответствовали предъявляющим­ся к ним высоким требованиям. Непосильная для этих детей активизация приводила к формализму в работе вспомогатель­ной школы».

В 1932 г. решением Коллегии Наркомнроса РСФСР вспо­могательная школа преобразуется во вспомогательную фа­брично-заводскую семилетку (ВФЗС), продолжительность об­учения увеличивается с пяти до семи лет, пересматривается структура учебного заведения, учебный план ВФЗС предла­гается строить на основе учебного плана массовой школы. Как мы видим, заказчик — правительство — не учитывает силы и потенциальные возможности учеников, квалификацию пе­дагогов, состояние материально-технической базы учебных заведений. Поручая ВФЗС обеспечить умственно отсталым учащимся политехническое воспитание, работники Наркомпроса без раздумий идут на пересмотр содержания образова­ния, новая учебная программа во многом совпадает с учебной программой массовой школы, в частности, «включает значи­тельный объём знаний из алгебры, физики, химии, тригономе­трии».

Разумеется, в стране были люди, сохранявшие здравый смысл в оценке ситуации. Так, профессор психологии Н. А. Ко­новалов за 3 года до выхода известного постановления ука­зывал на «нездоровые тенденции игнорирования своеобразных особенностей вспомогательной школы по сравнению с нор­мальной». Причиной непонимания, игнорирования специфики задач, стоящих перед вспомогательной школой, по мнению учёного, являлась неправильность её комплектова­ния. Об этом же в программной статье «К спорным вопросам вспомогательной школы» писал в 1931 г. И. И. Данюшевский: «Возникает вопрос, насколько объективны условия и методы отбора детей, направляемых во вспомогательные школы. <...> Нет ли смешения понятий умственной отсталости и педаго­гической запущенности — смешения, приводящего во вспомо­гательную школу значительный процент педагогически запущенных, физически ослабленных, заторможенных и замедлен­ных в культурном развитии детей. <...> То обстоятельство, что вспомогательная школа насыщена детьми, укладывающимися в большинстве своём в... понятие «субнорма», естественно поставило вопрос о характере работы самой вспомогательной школы. Как и следовало ожидать, такие школы убедились на практике в возможности значительного расширения тех про­граммных рамок, которые определены для вспомогательной школы, причём там, где процент этих детей оказался подавля­ющим, сочли возможным даже поставить знак равенства меж­ду вспомогательной и так называемой нормальной школой, как в смысле объёма программного материала, так и сроков его прохождения». Предупреждения, прозвучавшие из уст специалистов, заказчиком были проигнорированы. От учё­ных начальственное ухо соглашалось слышать исключительно «научное обоснование» уже принятых или принимаемых административных решений.

Итак, за недолгие 15 лет своего существования советской вспомогательной школе пришлось неоднократно менять состав учеников, структуру, программы и учебные планы, что не по­зволяло приблизиться к желанной цели. Педагоги искренне старались исполнять указания, звучавшие с «капитанского мо­стика», но генеральный курс периодически менялся, да и учи­тельский состав не отличался профессиональным мастерст­вом. Составить представление о качестве обучения помогают данные об образовании самих педагогов: «...в 1932 году из 1700 учителей вспомогательных школ только 11% имели выс­шее образование», процент педагогов с высшим дефектологическим образованием оставался ещё ниже.