Сведения об учреждениях для детей с нарушением зрения

по РСФСР (на 1 июня 1924 г.)

* Местный бюджет.

** Государственный бюджет.

Профильные учебные заведения имелись только в 19 горо­дах огромной страны, 12 из 22 являлась детскими домами, т. е. учреждениями закрытого типа, комплектовались они слепыми детьми из нескольких административных территорий. Попадая в специализированный детдом, многие воспитанники утрачи­вали контакты с родителями на месяцы, а то и на весь учеб­ный год. Для обозначения подобной ситуации мы и восполь­зовались метафорой «дефектологический квадрат».

В царской России, как мы знаем, училища слепых финан­сировались Попечительством Ведомства учреждений импера­трицы Марии (ВУИМ), после революции многие местные ад­министрации не захотели содержать специальные школы на собственные средства, а потому их обеспечение отнесли на государственный бюджет. «В прежнее дореволюционное вре­мя, — убеждает П. Я. Ефремов, — забота о слепых находилась в руках благотворительных обществ, в руках сановных дам- патронесс, которые на это дело тратили свой досуг от беско­нечного безделья, обильно снабжая учреждения душеспаси­тельной литературой, затемняя этим несчастным, лишённым зрения, ещё и разум. <...> К концу 1914 г. в России было все­го 36 училищ слепых, с 1600 учащимися, и небольшое коли­чество учреждений для взрослых. <...> Что же мы имеем для этой огромной армии слепых детей к настоящему моменту? <...> По РСФСР всего детских учреждений для слепых де­тей — 22, в которых живёт и воспитывается около 1100 детей». Трудно понять, почему при официальном срав­нении 22 советских учреждения по своему количеству пре­восходят 36 дореволюционных, а численность прежних учащихся — 1600 человек признаётся меньше, нежели нынешние 1100 человек, видимо, у пропаганды своя арифметика. А как официально оценивается состояние обучения слепых детей?

«Материальная база. В большинстве случаев здания детских учреждений для слепых специально построенные. Учреждения суще­ствуют уже несколько десятков лет; к таковым относятся Московский и Ленинградский детские дома слепых, Воронежская школа-комму­на слепых, основанная в 1887 г., Тверской детский дом, основанный в 1893 г., Саратовский — 1893 г., Владимирский — 1892 г., Пермский — 1892 г., Костромской — 1886 г., Тульский — 1894 г., Казанский — 1885 г. и некоторые другие. Однако за первые годы революции эти учреж­дения, переходя из одного ведомства к другому (сначала они на­ходились в собесе, некоторое время — в губздраве и, наконец, в От­деле народного образования), значительно пострадали, у других здания пришли в ветхость и требуют капитального ремонта. <...>

Снабжение и оборудование. Повсеместно учреждения содер­жатся на средства ГубОНО. Шефство — как весьма редкое явление. Снабжение бельём, одеждой и обувью в большинстве случаев край­не скудное.<...>

Питание повсеместно удовлетворительное, достаточное вполне, но иногда слишком однообразное; в Уралоблоно и Татреспублике отсутствие сахара. Самый больной вопрос — это учебники, учебные пособия и литература и потребности на будущий год с целью дать задание типографиям Москвы и Ленинграда. <...>

Дети. <...> Здесь, как и вообще в школьной политике советской власти, соблюдается, естественно, классовый отбор детей. Недоста­точность сети детских учреждений для слепых ставит в необходи­мость органы наробраза в первую очередь принимать детей рабочих и крестьян... наиболее беспомощных детей-сирот и полусирот. <...>

Педагоги. Количество педагогов во всех детских учреждениях для слепых—168 чел. Из них с высшим образованием 10—12%... нужда в специально подготовленных педагогах для работы со сле­пыми детьми, безусловно, есть. <...> Тула — детский дом для сле­пых имени Розы Люксембург. Заведующий учреждением и 6 чело­век преподавателей и воспитателей. Все со средним образованием, прослушали губернские курсы политграмоты. Воронеж — школа- коммуна для слепых на 60 человек. Педагогический персонал — 11 человек, но указаний на переподготовку персонала нет. В других отчётах указаний о переподготовке персонала, прослушивании ка­ких-либо курсов тоже нет. <...>

Педагогическая работа [задачи и цели учреждений]. В насто­ящее время задачи и цели детских учреждений для слепых совер­шенно иные...

а) воспитание подрастающего поколения в социалистическом духе,

б) сообщение учащимся знаний в объёме программ школ I и II ступеней;

в) научение учащихся одному из ремёсел, которым учащийся мог бы воспользоваться по выходе из учреждения. Ввиду этого в основу работы положен принцип производственно-трудовой. <...>

Заключение. <...> Нездоровое течение среди даже лиц, близко стоящих к делу народного образования, всё же есть. Выражается это течение приблизительно в следующем взгляде: здоровых детей нет возможности учить, а тут приходится ещё тратить деньги на ка­лек, отнимая тем самым часть материальных средств от детей здо­ровых, заниматься какою-то благотворительностью. Взгляд этот глубоко ошибочный; он является нездоровой отрыжкой старой буржуазной морали, когда на заботу о слепых смотрели как на под­виг христианский разных благодетелей, благотворителей, мягкосер­дечных буржуа, ставили им это в особую заслугу. Не нужно слепым детям благодетелей, не нужно милостыни, подачки. Дайте то, что им принадлежит по праву! Обязанность государства дать этим де­тям по возможности всё, что даётся нормальному ребёнку, и мы видим, что дать слепым при наличии материальных средств многое возможно. И забота о слепых детях не только государственная обя­занность, но и государственная целесообразность, дабы избавить страну от армии слепых и нищих, слепых инвалидов, нуждающихся всё равно в государственной помощи. <...>

Затруднений в работе со слепыми детьми очень много: прежде всего крайне бедна, недостаточна материальная база, недостаточ­ное оборудование всем необходимым учреждений, недостаточное снабжение бельём, одеждой и обувью; помещения не везде отве­чают своему назначению, мастерские нередко бедно оборудованы, а самое существенное — это крайняя бедность в учебниках, учебных пособиях и литературе. <...> Едва ли придётся впасть в ошибку при утверждении, что 90% учебников и детской литературы подлежат изъятию из детских учреждений для слепых, ибо это большей ча­стью тенденциозное старьё, имеющее своё начало в канцеляриях ведомства императрицы Марии. <...>

Очевидно, что сеть детских учреждений для слепых крайне не­достаточна. Процент захваченных учреждениями детей чрезвычайно ничтожен, не больше 6—7%.

И только крайняя необходимость, полное отсутствие материаль­ных средств заставляют руководящие органы мириться с таким не­большим количеством детских учреждений для слепых; ясно, что при первой возможности сеть детских домов должна увеличиваться. Есть целые районы, в несколько смежных губерний, не имеющие ни одного детского учреждения для слепых».

И в этом секторе Наркомпрос РСФСР констатирует крайне неудовлетворительное состояние опеки и обучения слепых де­тей. Единственный предмет гордости — экспроприированные комплексы, построенные Попечительством о слепых ВУИМ и филантропами до революции, да и те губернские отделы на­родного образования (ГубОНО) отчасти растеряли. Школьные здания реквизируют для размещения тех, в ком государство видело пользу не на словах, а на деле. Не смог докладчик умолчать о профессиональной безграмотности обновлённого педагогического корпуса, о нежелании чиновников Нарком­проса заниматься незрячими. Высоты, на которые сумели под­нять дело школьного образования слепых в России А. Адлер, Г. Дикгоф, К. Грот и их единомышленники, за семь послеок­тябрьских лет оказались оставленными без боя.

Итак, обучение глухих и слепых находилось в бедственном положении, а как обстояло дело со вспомогательной школой, возникшей в России совсем незадолго до социалистической революции?

Напомним, за 30 лет до описываемых событий делегат II съезда русских деятелей по техническому и профессиональ­ному образованию (1895), педагог и журналист И. Д. Городец­кий заявил: «Слабоумный имеет неотъемлемое право на об­разование, на развитие своих способностей, как бы незначи­тельны они ни были». Согласно итоговой резолюции того съезда, «необходимо для малоуспешных детей устройство вспомогательных школ или классов, для младшего же возрас­та специальных детских садов, доступных и для бедного клас­са населения. Для детей, представляющих умственные и нравственные недостатки, в том числе и для идиотов, слабоумных и эпилептиков, необходимо устройство особых общественных врачебно-воспитательных заведений». Цели опеки и обучения умственно отсталых детей определялись с учётом правового статуса ребёнка и его родителей.

Наркомпрос РСФСР понимает проблему иначе, официаль­ная позиция отражена в сборнике статей и материалов «Пути воспитания физически-дефективного ребёнка» (1926). «Ум­ственно отсталые дети, — объясняет Е. Н. Завьялова, — тормо­зят работу нормальной школы, не получая от неё ни жизнен­ных навыков, ни самых минимальных навыков грамотности. <...> Педагогические возможности в работе с умственно от­сталыми детьми, конечно, не велики. <...> Целью воспитания и обучения умственно отсталых детей должно быть формиро­вание социально полезных членов трудового коллектива. Государство требует, чтобы вспомогательная школа бы­стрее и эффективнее перековывала своих учеников в «полез­ных» людей, одновременно выражая недовольство высокой численностью умственно отсталых. Со временем идеологиче­ское давление станет столь сильным, что не все смогут его выдержать. Профессор Д. И. Азбукин в 1936 г. напишет: «Оли­гофрения — наследие старого мира, основанного на эксплуата­ции... подлинная профилактика возможна только в социали­стической стране. <...> Широким охватом вспомогательной школой всех лёгких форм и значительного количества средних форм можно сделать очень многих олигофренов трудоспособ­ными и ценными для участия в социалистическом строитель­стве. Небольшое количество тяжёлых олигофренов, воспиты­вая, обучая, био- и психокорректируя, можно сделать частично трудоспособными. Впереди же бесспорное снижение олигофре­ний».

Масштаб, которого к 1924 г. достигла сеть вспомогательных школ, изменивших цели обучения и воспитания умственно от­сталых детей, можно оценить, обратившись к таблице 3.

Таблица 3