К чему привело многолетнее дармовое снабжение палестинцев? 1 страница

Лагеря БАПОР превратились в постоянное жилье для палестинцев. В них выросли поколения людей, не имеющих никаких трудовых навыков, но полностью зависимых от подачек ООН, безработных, не знающих, куда деть свободное время. Так проходит вся их жизнь. Неудивительно, что безделье привело к самой радикальной из всех фантазий – романтическому национализму. В лагерной жизни ни образование, ни мораль не имеют никакого значения – только грубая сила.

 

Гарантированные поставки продуктов и медикаментов создают в палестинских лагерях ощущение «уверенности в завтрашнем дне», в то время как их отсутствие давно бы заставило беженцев устроиться на работу и ассимилироваться в странах пребывания. Но ООН любит свой проект, своих любимцев; это БАПОР создало палестинскую нацию – в лагерях беженцев.

 

В Ливане палестинские лагеря беженцев – это островки терроризма, но в Газе политика ООН привела к появлению целого жизнеспособного террористического государства. Когда Египет закрыл свою границу для палестинских беженцев и они заполонили Газу, ООН обязана была быстро распределить их по другим территориям. Вместо этого, ООН заставила палестинцев остаться в Газе и жить на свои субсидии, что превратило регион в настоящую скороварку терроризма. Чтобы «не ударить лицом в грязь», БАПОР предложило палестинцам абсурдные варианты расселения, например (до 1967 г.) переселение в Синай и строительство крупного оросительного канала из Нила, но палестинцы, все еще надеясь вернуться домой, отклонили все предложения, а с 1967 года новых не поступало. В 1967 году 4/5 всех жителей Газы жили в городах – иными словами, были практически безработными. Затем число безработных немного уменьшилось за счет предоставления арабам рабочих мест в Израиле, но вскоре вернулось к прежней отметке, когда Израиль закрыл палестинским мигрантам доступ на свой рынок труда. Кто бы ни управлял Газой, она и дальше будет миниатюрным воровским государством, живущим за счет контрабанды, торговли нелегальными товарами, такими как оружие, и нелегальной деятельности. Это гигантская городская трущоба, которую никто не хочет реформировать, боясь взрыва.

 

Ещё один фактор - Патриархальность. Племенное и кланово-родовое устройство лежит в основе традиционного арабского общества. Говоря простым языком, арабский мир по-прежнему живёт по традициям средневековья. Уклад не позволяет палестинцам считаться местными жителями в палестинских же деревнях и городах, если они родились не здесь. Они остаются чужаками при том, что живут иногда в десяти километрах от места, где жили их предки. С такой точки зрения, проблема может быть решена только когда исчезнет государство Израиль.

 

Международное сообщество, напротив, видит решение проблемы в создании государства «Палестина».

 

Интересно, что все сроки на создание палестинского государства давно истекли. Лидер Палестинской Автономии Ясер Арафат не выполнил ни одного обещания. Очередная согласованная с руководством ПА дата прекращения террористической деятельности и создания государства – 1999-й год. Но, вместо создания государства, Арафат объявил интифаду в 2000-м. Интифада была объявлена с целью отвлечь внимание мировой общественности от того, чем на самом деле занимался Арафат, начиная с 1969-го года, когда он возглавил Организацию Объединения Палестины.

 

Ещё в 1995 году стало известно, что капитал Арафата пересёк планку в $14 млрд. В начале 2000 года английская газета «Дейли телеграф» поведала о том, что группа британских хакеров взломала сеть ООП. Оказалось, что руководство ООП вложило в зарубежные фирмы в общей сложности 50 млрд.долларов. При том, что в 1998-м сумма равнялась $32 млрд., выяснился минимальный размер "прибыли" Арафата и верхушки ПАА на бизнесе под названием "Освобождение Палестины" - 9 млрд. долларов в год.

 

В длинном списке акций, которые принадлежали Арафату и его окружению, значились акции «Мерседес-Бенц», авиакомпаний, греческой судоходной компании, алмазные шахты в Африке, банановые плантации. Глава ООП владел отелями в Испании, Италии, Франции, Швейцарии и Австрии. Швейцарский советник по инвестициям Жан-Клод Робар рассказал, что Арафат был главным акционером двух компаний сотовой телефонной связи в Тунисе и Алжире.

Евгений Сатановский, руководитель Института Ближнего Востока (Из воспоминаний о своей встрече с Ясером Арафатом):

«Все уже забыли о 35-38 миллиардах долларов, которые у Арафата были «накучумлены». Он стал богаче британской королевы. Куда делись деньги после его смерти? Его вдова, Сухэ, их не получила. Именно поэтому она шум подняла. Как-то разок я присутствовал на дележе денег на вилле под Иерихоном, где «почтенному раису» сносили маленькие сумки с деньгами, большие сумки с деньгами. С тогда ещё живым Володей Рыбаковым мы, как дураки, приехали говорить об экономике, о промзонах, о технологиях. На нас посмотрели как на совсем глупых белых людей и сказали: «Вот экономика! Видишь вот эту сумку? Это люди принесли показать свою признательность. Это наша арматура». И показывает на большой «баул», с которым челноки катались, набитый деньгами. «А это наш хлеб, мука. А вот это – наша электроника. Вот экономика!» Было видно, что не создают эти люди экономику. У них, как у Троцкого «процесс»».

 

За годы существования «Палестинского Вопроса» на крови палестинцев и израильтян была выстроена сложная и хорошо организованная международная система по выкачиванию денег, в которой можно выделить две заинтересованные группы игроков: палестинские исламистские группировки и международная плутократия.

В Палестинской автономии ХАМАС (Исламское движение сопротивления), ФАТХ (Движение за национальное освобождение Палестины), более мелкие террористические ячейки и просто банды уголовников обирают жителей и бизнесменов и «осваивают» международные деньги. ХАМАС и ФАТХ, занимаясь демагогией на тему построения государства, жёстко конкурируют между собой за власть: в 2006-м году группировки вели друг против друга боевые действия в Секторе Газа. Война, в которой воевали более 15 тысяч человек, продолжалась почти год и закончилась победой ХАМАС.

 

На международном уровне в «освоении» этих кровавых миллиардов принимает участие не меньшее количество людей. Не считая БАПОР и других подразделений ООН, здесь замешаны Мировой Банк, Международный Валютный Фонд, Всемирная Организация Здравоохранения, Лига Арабских Государств, национальные правительства, различные фонды, институты и СМИ.

Все эти силы заинтересованы вести борьбу за построение государства Палестина до последнего палестинца.

 

Учитывая реалии, можно сказать, что все переговоры, визиты и встречи на высшем уровне, которые сегодня проводятся для решения «Палестинского Вопроса», говоря словами Евгения Яновича Сатановского, являются бегом по кругу. Замкнутому кругу.

 

 

Замкнутый круг «миротворческой дипломатии»

Е.Я. Сатановский

Конференция по ближневосточному урегулированию, прошедшая в американском Аннаполисе в конце 2007 г., стала наиболее заметным этапом в новейшей истории попыток разрешить длящийся более полувека палестино-израильский конфликт. Об этой проблеме, вопреки тому, что принято утверждать по ее поводу, незначительной на региональном и тем более мировом фоне, написано едва ли не больше чем о всех прочих конфликтах современности. Противостояние израильтян и палестинцев переросло в конфликт евреев и арабов, а в последнее время радикальными исламистами и рядом СМИ исламского мира характеризуется не иначе, как «война цивилизаций», идущая между мусульманами и «сионистами и крестоносцами». Усилиями прессы, политиков и экспертов оно превратилось в “главную проблему Ближнего Востока”. У стороннего наблюдателя может сложиться впечатление, что стоит добиться успеха в примирении враждующих сторон, как будут развязаны все узлы международной политики. При этом надежда на то, что «прорыв в ближневосточном мирном процессе» позволит решить все головоломки мировой конфликтологии, включая секрет борьбы с международным терроризмом, более чем зыбка. Утверждение, что ключом к ним является тема, обсуждавшаяся в Аннаполисе, вслед за ее многочисленными обсуждениями на конференциях, саммитах и рабочих встречах в Шарм-аш-Шейхе, Кемп-Дэвиде, Осло, Мадриде и других традиционных местах встреч политиков и дипломатов стало почти аксиомой. Однако, наблюдение за происходящим на протяжении четверти века, большая часть которых прошла в непосредственном контакте с инициаторами и участниками “ближневосточного мирного процесса” в Иерусалиме и Рамалле, Газе и Аммане, Вашингтоне и Брюсселе, не говоря уже о Москве, дает автору основание усомниться в этом. Секретом Полишинеля для всякого, желающего не только смотреть, но и видеть, является истинная ситуация “на местах” в динамике ее развития, подлинные мотивы участников противостояния и участников переговоров, расстановка сил в противоборствующих лагерях и, что не менее важно, на периферии конфликта, а также интересы “миротворцев” и организаций, опекающих палестинских беженцев. Аннаполис, при всей спорности достигнутых в нем результатов, дал хороший повод поговорить обо всем этом, тем более, что на повестке дня очередной раунд бега по переговорному кругу, который, не исключено, все же состоится летом 2008 г. в Москве.

Каково истинное место палестино-израильского конфликта в длинном перечне мировых проблем? Проблема эта не уникальна ни в одной из своих ипостасей. Ее не отличают от множества подобных конфликтов ХХ века ни политическая ситуация, ни регион, ни эпоха, которые его породили. Если данная ситуация чем-то и примечательна, то единственным в своем роде информационным сопровождением и беспримерной политической активностью вокруг конфликта и попыток его урегулирования. Заслуживает внимания и объем средств, которые вкладывались на протяжении десятилетий в инфраструктуру палестинской военно-террористической организации, обустройство палестинских беженцев и создание палестинской государственности. На фоне глобального потепления и дефицита пресной воды, проблем урбанизации и дезертизации, перехода демографического кризиса в ряде стран Третьего мира в необратимую фазу и пандемии СПИДа в Африке, распада государственной инфраструктуры в ряде стран Ближнего Востока и становящегося реальностью в целом ряде регионов мира предсказанного С.Хантингтоном конфликта цивилизаций, превратившегося в цель и обоснование деятельности тысяч экстремистов, действующих не только в Азии, Африке и Латинской Америке, но все более уверенно расширяющих сферу своей активности на страны «золотого миллиарда», проблемы палестинцев ничем особым не выделяются. Скажем больше, вопреки тем, кто десятилетиями строит на них свою карьеру в международных организациях и дипломатических ведомствах, сторонним наблюдателям они представляются не слишком актуальными.

В 1950 г. число палестинских беженцев “первой волны”, зарегистрированных ООН составило немногим более 914 тысяч, а в 1955 г. сократилось до 906. Прирост их числа, вследствие Шестидневной войны 1967 г. - менее 145 тысяч человек. Сегодня лишь 352 тысячи палестинских беженцев старше 60 лет – те, кто является свидетелями израильской Войны за независимость – палестинской “накбы” - “катастрофы”. Даже вместе с беженцами 1967 г., принимая для простоты подсчетов, что все они дожили до сегодняшнего дня, и никто из них не входит в возрастную категорию “60+”, мы получим лишь 497 тысяч человек, подпадающих под статус беженца согласно критериям управления Верховного комиссариата ООН по делам беженцев. Таковыми УВКБ ООН признаются только люди, покинувшие страну постоянного проживания, но не их дети и более отдаленные потомки, родившиеся в других местах. Если бы эти критерии распространялись на палестинцев, как они были распространены на десятки миллионов людей, принадлежавших к другим этническим группам, сегодня в мире насчитывалось бы от трети до полумиллиона палестинских беженцев. Палестинцами, однако, занимается особое агентство ООН – UNRWA (в русской транскрипции - БАПОР), применяющее по отношению к ним единственный в своем роде критерий: беженцами считаются все потомки палестинских беженцев, вне зависимости от поколения и места рождения. Как следствие, в 1970 г. число палестинских беженцев, зарегистрированных UNRWA, составило 1,425 млн., в 2000 г. на пике “мирного процесса” - 3,737 млн., а в 2007 г. 4,504 млн. человек. Нельзя не отметить, что к этому времени Израиль покинул большую часть территорий, взятых им под контроль в результате войн 1967-1982 гг., включая Южный Ливан, Сектор Газа и Северную Самарию, а также возвращенный Египту Синайский полуостров. Бессмысленно говорить не только о возможности решения проблемы палестинских беженцев в сроки, оптимистически очерченные в Аннаполисе концом 2008 г., но и о самой возможности ее решения без кардинального изменения принципов работы агентства UNRWA. Однако приведение правил его работы к тем же критериям, которыми руководствуется Верховный комиссариат ООН по делам беженцев – табу, не обсуждаемое в генеральном секретариате этой организации. С 1975 г. бюджет агентства – отдельная строка в бюджете ООН, не зависящая от размера добровольных дотаций доноров. Число его сотрудников, оплачиваемых из бюджета ООН, только в 1997-2007 гг. возросло с 20,5 до 29 тысяч человек. Законы Паркинсона действуют для ООН в той же мере, что и для британского адмиралтейства: число ставок UNRWA, объем работы его сотрудников, необходимый для этой работы бюджет и число опекаемых агентством палестинских беженцев, может только расти – и будет расти вне зависимости от хода и итогов “мирного процесса”. Руководство ООН в период, когда генеральным секретарем этой организации был К.Аннан, придерживалось мнения, что проблема двойных стандартов в отношении беженцев: палестинских с одной стороны, всех прочих – с другой – досталась этой организации «по наследству» и в рамках сегодняшней структуры ООН и ее агентств разрешена быть не может. Сегодня это наследство досталось действующему генеральному секретарю ООН и если не будет проведена коренная перестройка структуры Организации Объединенных Наций и системы ее работы, оно в еще более отягощенном виде перейдет к его предшественнику.

Причины этого несложно понять, если представить работу по разрешению проблемы палестинских беженцев не как деятельность, которая должна привести к конечному результату в конечный промежуток времени, а как процесс, важность которого для задействованных в нем и управляющих им бюрократов не зависит от этого результата. Теоретически появление на карте мира палестинского государства с фиксированными границами и обязательствами по отношению к соседям и собственному населению могло бы решить проблему беженцев, но цена этого - уничтожение золотой жилы, разрабатываемой на протяжении трех с лишним десятилетий десятками тысяч чиновников. Люди эти составляют внушительный отряд лоббистов, действующих в коридорах международных организаций. Цифры, указанные выше, не учитывают профессионалов, занимающихся палестинской проблемой в других, помимо UNRWA, ведомствах ООН, Мировом банке, Международном валютном фонде, Всемирной организации здравоохранения, структурах ЕС, национальных правительств и таких организаций, как Лига арабских государств и Организация исламская конференция, а также фондах, дипломатических ведомствах, академических институтах, университетах, etc.

В конце 40-х гг. только в послевоенной Европе насчитывалось более 21 млн. беженцев, в том числе до 12,5 млн. немцев, изгнанных из Восточной Европы, не говоря уже о десятках миллионов беженцев и перемещенных лиц на территории СССР. Раскол Британской Индии и последующий распад Пакистана прибавил к ним еще 14-15 млн. человек. Никто из этих людей в настоящее время не живет в лагерях. Миллионы беженцев породил распад колониальных империй в Азии и Африке, гражданские войны и конфликты в Латинской Америке, независимых африканских и азиатских государствах. После Второй мировой войны в мире насчитывалось свыше 200 млн. беженцев. Более 50 млн. из них помогли структуры ООН. Прочие могли рассчитывать только на самих себя. Сегодня только по официальным данным помощи ждут минимум 20 млн. беженцев и около 25 млн. перемещенных лиц. Некоторые из них получают ее, но те, кто пытается спасти свои семьи из Афганистана и Ирака, Судана и Сомали, Чада и Эритреи, Кении и Конго не могут рассчитывать и на ничтожную долю того, что получают, требуя все больше, палестинцы. Это же касается миллионов людей, спасающиеся от природных катастроф, эпидемий, голода и гражданских войн в других странах, не говоря уже о беженцах из Западной Сахары, уровень жизни которых и в мирное время не мог сравниться с лагерями беженцев Газы. Бюджет, выделяемый в настоящее время на нужды палестинских беженцев одной только ООН втрое больше, чем средства, расходуемые ей на все гуманитарные программы, и составляет почти половину бюджета, выделенного на всех прочих беженцев планеты. Не стоит забывать, что за рамками международных программ помощи беженцам и перемещенным лицам остаются миллионы людей, которых не признают ими из политических соображений. Официальная статистика УВКБ ООН говорит лишь о 147 тыс. суданских беженцев, при более чем 2 млн. беженцев только из Дарфура, а из более 4 млн. беженцев из Ирака, только 312 тыс. человек признано таковыми.

При регулярном годовом бюджете, составляющем около $ 1,1 млрд., потребность UNRWA во внебюджетном финансировании на 2008-2009 гг. оценивается его сотрудниками, подавляющее большинство которых составляют палестинцы, в $ 1,2 млрд. в год. Цифры особенно впечатляющие, если вспомнить о том, что бюджет ООН, принят на 2008-2009 гг. в размере $ 4,17 млрд. При этом большинство лагерей палестинских беженцев превратились к настоящему времени в обычные ближневосточные города и деревни с развитой инфраструктурой, включавшей систему образования, здравоохранения и социальные службы. В 2007 г. агентство контролировало обучение 490 тысяч школьников в 666 школах UNRWA и большом числе средних школ в Ливане, осуществляло профессионально-техническую подготовку 6000 учащихся, строило и ремонтировало 730 объектов системы образования, готовило 1400 и повышало квалификацию 1800 преподавателей. Медицинские программы агентства в сотнях больниц и клиник охватывали миллионы палестинцев – только в сфере стоматологии на плановой основе проводилось лечение 700 тысяч беженцев в год.

UNRWA создало уникальную систему опеки, превратив 1,3 млн. палестинских беженцев, живущих в 58 лагерях на территории Иордании, Сирии, Ливана, Газы и Западного берега р.Иордан в постоянных клиентов мирового сообщества. Они и их потомки имеют возможность гарантированного существования за его счет на протяжении десятилетий. Уровень благосостояния, образования и социальной инфраструктуры палестинских лагерей беженцев по местным меркам более чем достаточен, а для ряда стран Ближнего и Среднего Востока – высок. В палестинских кругах проблема беженцев рассматривается исключительно с точки зрения обязательств мирового сообщества перед палестинцами, при молчаливом согласии с этой чрезвычайно деструктивной точкой зрения международных чиновников и представителей стран-доноров и стран-лоббистов палестинских интересов. Благодаря этой позиции Палестина стала мировым Гарлемом, не благодарным за дотации и стремящимся встать на собственные ноги, но требующим их во все возрастающих размерах, перемежая предложения “перемирия с Израилем”-худны, периодами террористического рэкета.

Уровень жизни палестинцев, живущих в лагерях беженцев, выше, чем у жителей Эритреи и Сомали, Джибути и Йемена, превышает соответствующие показатели для деревень Судана и таких кварталов бедноты египетского Каира, как Фустат. Их подлинной проблемой является отсутствие возможности интеграции в окружающую среду. В отличие от остальных беженцев второй половины ХХ в. их ассимиляция в странах Ближнего Востока, где они живут, как минимум затруднена. В таких же государствах, как Ливан, она просто невозможна. Исключением до определенного момента являлась Иордания, однако в настоящее время и эта страна стремится следовать общеарабской тенденции ограничения влияния и численности палестинцев на своей территории. Специфика палестинского социума при этом в том, что расселение палестинских беженцев осложнено и на самих палестинских территориях: в Газе, на Западном и иорданском – Восточном берегах р.Иордан. Лагеря беженцев в этих анклавах существовали 19 лет под египетским и иорданским административным контролем в чисто палестинской среде, однако это ни в коей мере не сказалось на положении беженцев, сконцентрированных зачастую в немногих километрах, а в большинстве случаев – лишь в десятках километров от мест, которые они покинули. Представить себе, что послевоенные беженцы и перемещенные лица в Европе, СССР или на индийском субконтиненте на протяжении десятков лет оставались в неизменном положении, сохраняя «нулевой» социальный и экономический статус – невозможно. В Палестине, однако, произошло именно это и тому есть свои причины.

Главное в проблеме палестинских беженцев даже не рост их фактической численности или численности переписной, провоцируемый чиновниками UNRWA и палестинскими политиками из собственных соображений, но проблема расселения. Патриархальная племенная и кланово-родовая система, характерная для традиционного арабского общества, не признает за представителями палестинских городов и деревень права на постоянное жительство не только вне Палестины, но и в пределах собственно палестинских населенных пунктов, где они являются «чужаками». Само их присутствие порождает конфликт между ними и «аборигенами», за исключением ситуаций, когда любые конфликты «на местах» жестко подавляются военной силой извне. Вне зависимости от того, являются ли центром этой власти Стамбул, Лондон, Каир, Амман или израильский Иерусалим, силовое пресечение любых попыток сведения счетов между местными жителями – единственный механизм, приводящий к стабилизации их социума. При сохранении такой модели отношений в палестинском социуме претензии палестинских беженцев могут быть удовлетворены только при получении ими права на возвращение в те населенные пункты, которые покинули они или их предки, т.е. на всю территорию Израиля. Современная международная юридическая практика, при всей благожелательности международных правовых институтов к палестинцам, не может им помочь. Никакая деятельность, направленная на размежевание Израиля и Палестины, не имеет значения для палестинских беженцев, прекрасно отдающих себе отчет, что добиться чего-то они могут только от Израиля. Для них бессмысленны традиционные для израильских политиков ссылки на то, что Израиль принял на своей территории миллионы евреев со всего мира, в т.ч. сотни тысяч из арабских стран, где их собственность была конфискована местными властями и может быть использована для “взаимозачета” при обустройстве палестинцев. Учесть эту логику международные посредники в принципе могут, но серьезно относиться к ней будут только в Израиле, но не в арабском мире в целом и не в Палестине в частности. Не имеет значения и то, насколько большая территория будет выделена палестинскому государству. Уступка израильтянами даже 99% спорной территории для палестинских беженцев, происходящих с оставшегося под израильским контролем 1% земли будет означать то же самое, что полный отказ от уступок. Как следствие, аксиомой для всего арабского мира является то, что палестинский лидер, который пойдет на подписание окончательного соглашения об урегулировании с Израилем, будет убит, а соглашение разорвано его преемниками. Покойный Арафат понимал это, помня о судьбе прадеда нынешнего короля Иордании, эмира Абдаллы, убитого палестинским террористом в Иерусалиме более полувека назад. Действующий глава ПНА, Абу-Мазен, отдает себе в этом отчет не хуже покойного раиса, и именно поэтому отказался в Аннаполисе даже просто от признания Израиля еврейским государством, что полностью лишило смысла для израильтян сам диалог с его администрацией. Палестинский президент продемонстрировал тем самым, что речь об окончательном урегулировании не идет даже сегодня, когда его режим балансирует на самом краю и он полностью зависит от доброй воли западных доноров и Израиля. Вряд ли эта позиция палестинского руководства изменится в обозримом будущем.

Территориальные проблемы и взаимные претензии в отношениях между Израилем и Сирией, а также Израилем и палестинцами – не исключение, а правило для Ближнего Востока, где право силы доминировало и доминирует в отношениях между государствами, а государственные границы продолжают менять очертания. Демаркация многих участков государственных границ на Аравийском полуострове была проведена лишь в конце прошлого – начале нынешнего века. Критики сионизма часто вспоминают об идее Великого Израиля “от Нила до Евфрата”, забывая не только об интеграционных проектах Саудидов и Хашимитов, Насера и Каддафи, Саддама и Асада, но и о таком курьезе, как проект Великого Ливана. Взаимные претензии Эфиопии и Сомали, Эритреи и Эфиопии, Судана и Египта, Ливии и всех ее соседей, проблема отношений Марокко и Западной Сахары – не менее болезненные, чем проблема отношений Израиля и его окружения. Это же касается афгано-пакистанской границы после истечения срока соглашения о линии Дюрранда, ирано-иракских споров, претензий Турции к Ираку, Ирака к Кувейту и Ирану, Саудовской Аравии к своим соседям, Сирии к Ливану, Иордании и Турции. Разумеется, сирийские Голанские высоты были оккупированы Израилем в 1967 г. и аннексированы им через полтора десятилетий по решению израильского парламента – Кнессета. Точно также, однако, был оккупирован Турцией в 1939 г. и аннексирован “независимый Хатай” - сирийская Александретта с портом Искандерун. В настоящее время Сирия требует от Израиля Голаны и не требует от Турции Александреттский санджак только потому, что Израиль готов уступать оккупированные территории в обмен на мир, что в свое время и продемонстрировал, вернув Египту Синайский полуостров, а Турция будет сражаться за вошедшие в ее состав земли с любым противником. Это верно и для Саудовской Аравии, которая не готова даже обсуждать принадлежность Хиджаза и святых городов Мекки и Медины с их бывшими шерифами, иорданскими Хашимитами, или йеменского Ассира с президентом ЙАР А.Салехом. Готовность Израиля к диалогу по контролируемым территориям с палестинцами, которые никогда не имели на них собственного государства – абсолютное исключение в ближневосточной практике. Оно воспринимается местными игроками, не исключая соседей Израиля и самих палестинцев, не в качестве инструмента цивилизованного «развода», и свидетельства добрых намерений, а как доказательство слабости режима, идущего на переговоры. Ближневосточная практика свидетельствует, что территории уступают лишь побежденные. Именно поэтому требования палестинского руководства, обращаемые к Израилю, растут по мере роста уступок с его стороны. Ситуация эта вряд ли может разрешиться благополучно. Опыт одностороннего ухода израильтян из Южного Ливана, где их сменили бойцы «Хизбаллы», и Газы, захваченной движением ХАМАС, убеждает палестинских радикалов в действенности тактики давления и роста претензий по мере продвижения к конечной фазе переговоров. Отказ Израиля от переговоров, возвращение под свой контроль оставленных ранее территорий и возобновление переговоров с позиции силы в качестве реального сценария не рассматриваются всерьез ни израильтянами, ни их соседями. Все задействованные в конфликте стороны понимают, что Израиль не желает возвращения к статусу оккупирующей державы и не готов удерживать территории достаточное время и в достаточно жестком режиме, чтобы уйти с них на приемлемых для себя условиях. Это предопределяет изначально тупиковый характер территориальных споров израильтян с палестинской стороной. Аннаполис не привнес в этот вопрос ничего нового, как не привнесет ничего нового и любая другая двусторонняя или многосторонняя встреча в обозримой перспективе.

На протяжении всего периода обсуждения «как обустроить Палестину», доминирующей в мировом сообществе была и остается идея палестинского государства. Идея эта основана на ленинском принципе “права наций на самоопределение”. Как показывает опыт, реализация его на практике в подавляющем большинстве случаев приводит не к торжеству справедливости, но к взрыву неконтролируемого насилия с необратимыми последствиями. Не столь политически корректное, но более верное название явления, которое породило этот принцип – сепаратизм. Он, как правило, добивается успеха в случае распада многонационального и поликонфессионального образования по естественным причинам, как это случилось с Австро-Венгрией или СССР. Успешен сепаратизм и если распад этот происходит, как с Оттоманской империей или Югославией, под давлением непреодолимой внешней силы. Нет ничего необычного в том, что национальная или религиозная группа, недовольная своим положением, полагая себя ущемленной в правах, сводя старые счеты с соседями или увлекаемая амбициозными лидерами, пытающимися выкроить себе страну под персональное управление, борется за отделение от государства, в котором не занимает господствующего положения. Это происходит зачастую, даже если это государство склонно подавлять такие попытки огнем и мечом, и тем более, если оно этого не делает. По такой схеме развивались и развиваются отношения курдов с арабами и турками, греков и армян с турками, арабов и берберов, курдов и туркоманов. События на Балканах, выступления сепаратистов в Пакистане, Иране, Судане, Индии, Шри-Ланке, Индонезии, Филиппинах, Китае, России – явления одного ряда. Даже сравнительно цивилизованные сепаратистские движения Испании, Бельгии, Франции, Италии и Великобритании действуют на основании этой же логики. Наиболее трезвомыслящие националистические движения, в конечном счете, ограничиваются предоставлением им культурной автономии и программ интенсивного экономического и социального развития. Возможность эта, однако, в палестинском случае утрачена, не без влияния мирового сообщества, уже в начале 70-х гг., когда ООП стала играть заметную роль на мировой арене.