Тарутино — Таруса — Малеево 4 страница

«…Пролог Московской битвы сложился крайне неудачно для советских войск. Германскому вермахту удалось не только прорвать нашу стратегическую оборону на западном направлении, но и окружить главные силы Западного, Резервного и Брянского фронтов. Во вражеские котлы под Вязьмой и Брянском попали 7 из 15 полевых управлений армий, 64 из 95 дивизий, 11 из 13 танковых бригад. В обороне образовалась 500-километровая брешь, а стратегических резервов в районе столицы не оказалось, так как они были задействованы для восстановления обороны на киевском направлении. В результате почти все пути на Москву оказались открытыми. Общее превосходство противника в силах и средствах над остатками войск фронтов возросло с 1,4–2,5 раза в начале битвы до 7–9 раз к середине октября».

«По мере ликвидации окруженной под Вязьмой советской группировки немцы с каждым днем усиливали свой натиск в направлении Москвы, нанося главные удары вдоль Минской автострады, Киевского и Варшавского шоссе. 15 октября пал Боровск. 18 октября противнику удалось овладеть Можайском, Вереей, Малоярославцем. 22 октября начались ожесточенные бои за Наро-Фоминск. Немцы форсировали р. Нара и вышли в район пл. Зосимова Пустынь (3 км восточнее города). А это означало, что противник находится уже примерно в 50 км к юго-западу от окраины Москвы (менее 70 км от Киевского вокзала).

В такой тяжелейшей и опаснейшей для столицы обстановке решались острые проблемы по ее спасению. Шла перегруппировка войск западного направления. Восстанавливались дивизии, вырвавшиеся из котлов окружения. С соседних фронтов и из глубины страны под Москву срочно перебрасывались новые соединения и части. Укреплялось руководство войсками. Были отстранены от должности командующие фронтами маршал С. М. Буденный, генералы И. С. Конев, А. И. Еременко, командующий 33-й армией комбриг Д. П. Онуприенко. Воссоздан Западный фронт, командующим которого назначен замнаркома обороны генерал армии Г. К. Жуков. Одновременно принимались самые суровые меры в отношении тех командующих и командиров, которые на своих участках фронта не смогли остановить наступление врага или допустили упущения в управлении войсками. Так, были преданы суду военного трибунала: командующий 43-й армией генерал-майор Собенников П. П., замначальника оперативного отдела штаба Резервного фронта полковник Новиков И. А., командующий 31-й армией генерал-майор Долматов В. Н.^[19], а некоторые из них, такие как командир 17-й стрелковой дивизии полковник Козлов П. С. и военком дивизии бригадный комиссар Яковлев С. И., были расстреляны перед строем личного состава».

«17-я дивизия народного ополчения Москворецкого района сформирована 3–7 июля 1941 г. Ее командиром был назначен полковник Козлов П. С., а комиссаром — профессор Кувшинов И. С. (С 12 октября — бригадный комиссар Яковлев С. И.) На основании директивы Ставки от 23 августа 1941 г. дивизия была доукомплектована личным составом, кадровыми командирами, вооружением, военной техникой, различным имуществом и с 26 сентября преобразована в 17-ю стрелковую дивизию Красной армии по сокращенному составу (штат от июля 1941 г.). Имея в своем составе около 10 500 человек, 8341 винтовку, 270 пулеметов (ручных и станковых), 52 миномета и 28 орудий, дивизия уже к исходу дня 2 октября приняла свой первый бой. (По другим данным, 17-я стрелковая дивизия к моменту вступления в бой 2 октября 1941 года имела следующий численный состав и вооружение: при численности 11 454 человека — 8087 винтовок, 60 станковых, 148 ручных и 3 зенитных пулемета, 79 50-мм минометов, 159 ППШ, 27 орудий разного калибра. Эти данные, как мы видим, несколько усиливают 17-ю стрелковую дивизию. Особенно примечательно наличие довольно большого количества автоматов ППШ. По сути дела, две автоматные роты. Надо заметить, что в некоторых дивизиях 49-й армии автоматные роты были сформированы только в ноябре-декабре 1941 года, непосредственно перед контрнаступлением, когда в войска было направлено необходимое количество автоматического оружия. В 1941 году автоматов ППШ не хватало. К 1943 году ППШ стал самым массовым пистолетом-пулеметом Второй мировой войны. — С. М.)

К этому времени 17-я стрелковая дивизия, входя в состав 33-й армии, была развернута на южном фланге Ржевско-Вяземского оборонительного рубежа во втором эшелоне Резервного фронта в полосе Стар. Ближевичи — Латыши шириной до 10 километров (15 километров южнее Спас-Деменска, 5–15 километров к югу от Варшавского шоссе)».

Далее приводятся выдержки из оперативных сводок и донесений, которые свидетельствуют о том, как развивались события на Вяземском рубеже.

«2.10.41. Столкновение с разведкой противника, усиленной пятью танками.

3.10.41. Противник обходит дивизию с фланга через Латыши и угрожает тылам. Танковая атака при поддержке авиации. Бой с прорвавшимися танками в районе Мамоново и Ковалевки».

За 4 и 5.10.41 сведений в архиве не существует. 6.10.41. 33-я армия как организм перестала существовать.

В ходе боев 3 и 4 октября дивизия оказалась в оперативном окружении. 10 октября вышла в район Наро-Фоминска, преодолев расстояние в 250–300 км и потеряв всю материальную часть.

Из оперативной сводки штаба 33-й армии от 14 октября 1941 года, 14.00:

«1. Части 33-й армии продолжают производить доукомплектование:

а) 17-я стрелковая дивизия — в районе Угодский Завод: личного состава 558 человек; грузовых машин — 12; лошадей — 50; винтовок — 141; ручных пулеметов — 55; ППД — 2; радиостанций РБ — 2. 876 полк ПТО: личного состава — 37 человек; винтовок — 30; автоматов — 5; матчасти — нет. КП — Угодский Завод. (Угодский Завод — это и есть родина Г. К. Жукова, в тот период генерала армии, командующего войсками Западного фронта. Деревня Стрелковка, откуда Жуков всего несколько дней назад вывез мать и сестру, в нескольких километрах от Угодки. — С. М.)

После переформирования 17-я стрелковая дивизия переходит из 33-й в оперативное подчинение 43-й армии».

Из оперативной сводки № 227 штаба Западного фронта от 18 октября. 24.00:

«К 11.00 18.10 противник овладел Малоярославец и отдельными группами автоматчиков достиг района Белоусово. (Ныне пос. Белоусово Жуковского района Калужской области. Расположен на Варшавском шоссе. — С. М.)

17-я стрелковая дивизия занимает оборону по р. Протва от Белоусова до Высокиничи:

1316 сп — (иск.) шоссе Малоярославец у п. Обнинск, иск. Дубровка и Еривошеино;

1314 сп обороняет участок Дубровка, Стрелковка, Бол. Росляковка;

1312 сп — занимает участок обороны Нов. Слободка, Высокиничи, Лыково.

Штаб дивизии — Угодский Завод»^[20].

Участок обороны 17-й стрелковой дивизии поручили довольно большой, около 30 километров. Окопы частично были уже отрыты местными жителями. Линия проходила по восточному берегу р. Протвы. Южнее Высокиничей начинаются позиции соседней, левофланговой 5-й гвардейской стрелковой дивизии 49-й армии. 5-я в те дни тоже закрывала огромный участок фронта. Протяженность его абсолютно не соответствовала ни существующим нормативам, ни боевым качествам и возможностям дивизии. Все тогда было вопреки. Не действовали никакие нормативы. Ни на железо, ни на моторы, ни на степень прочности человеческого тела и характера.

И еще один штрих. Генерал Захаркин 17-ю дивизию знал. Знал ее командиров и бойцов. В августе он непродолжительное время командовал 43-й армией. Это было значительно западнее, под Кировом (Калужским), когда 43-я стояла в составе Резервного фронта во втором эшелоне. 17-я сд тогда входила в состав 33-й армии и стояла по соседству, рядом. Потом была передана в 43-ю.

Согласно оперсводке штаба Западного фронта 20 октября 1941 года 43-я своими дивизиями и бригадами десантников и танкистов отбивала атаки LVII моторизованного корпуса в районе Воробьи — Акатово — Истья. При этом часть войск пыталась вернуть занятый накануне противником Боровск. 17-я стрелковая дивизия занимала оборону на рубеже Спас-Загорье — Высокиничи.

Через три дня, 23 октября 1941 года, в журнале боевых действий Западного фронта зафиксирована запись доклада командарма-43 генерал-лейтенанта Голубева: «17-я и 53-я стрелковые дивизии с утра 22.10 вели наступление на Тарутино. В 14.00 22 самолета противника бомбили и расстреливали части, отчего дивизии в панике бежали. Генерал-лейтенант С. Д. Акимов и член Военного совета армии бригадный комиссар А. Д. Серюков лично с оружием в руках задерживали бегущих. Серюков был ранен и эвакуирован. При помощи заградотрядов бегущих удалось задержать на рубеже Чернешня. Противник занял Корсаково силой до батальона и 3 танками.

53 сд имеет 1000 человек, 17 сд имеет около 2500 человек, 312 сд всего 300 человек.

Считаю, что 53 и 17 сд деморализованы и подлежат расформированию, а целые группы командного и политического состава — преданию суду.

На тарутинское направление следует направить свежую стрелковую дивизию, которая ударом в направлении Корсаков — Тарутино сумеет восстановить положение. Голубев»^[21].

Обратите внимание, 312-я стрелковая дивизия полковника А. Ф. Наумова была самой малочисленной. Но именно она в тот день, когда соседние дрогнули и побежали в тыл, атаковала вперед и выбила противника из Орехова и Бирискова близ Тарутина.

В тот же день, 23.10.41, Жуков шифротелеграммой за № 6171 назначит полковника А. Ф. Наумова командиром сводной 312-й стрелковой дивизии, в которую будут сведены части 53-й и 17-й стрелковых дивизий.

До сих пор историки, поисковики и краеведы не могут в полной мере реконструировать ту драматическую цепь событий, которые произошли здесь с 20 по 22 октября и которые стали причиной жестоких последствий для командования 53-й и 17-й стрелковых дивизий. Здесь действительно очень много неясного. К примеру, каким образом в бою за Тарутино оказался генерал-лейтенант С. Д. Акимов, к тому времени уже отстраненный от должности командующего 43-й армией? Ветераны 43-й армии свидетельствуют о том, что генерал С. Д. Акимов был тяжело ранен осколком мины в бою под деревней Корсаково близ Тарутина. Спустя неделю в госпитале умер.

22.10.41 в 4.45 командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков приказал командующему 43-й армией:

«43-я армия. Голубеву.

1. Отходить с занимаемого рубежа до 23.10. еще раз категорически запрещаю.

2. На 17 сд немедленно послать Селезнева. Командира 17 сд немедленно арестовать и перед строем расстрелять.

17 дивизию, 53 дивизию заставить вернуть утром 22.10 Тарутино во что бы то ни стало, включительно до самопожертвования.

3. Вы докладываете о малом количестве бойцов в соединениях и больших потерях, ищите немедленно в тылах, найдете бойцов и вооружение.

4. В обороне в полной мере применять РСы, не жалея снарядов. Самому находиться (КП) в районе боевых действий.

Для обороны района Горнево, Каменка подчиняю вам еще одну воздушно-десантную бригаду и танковую бригаду, которую из Кресты можете пододвинуть ближе к Горневу. Но учтите, что если вы также не будете жалеть танки, как не жалели их сегодня, бросая в лоб на ПТО, и от этой бригады ничего не останется, как не осталось от хорошей 9-й танковой бригады.

Жуков, Булганин.

Передано в 4.45»^[22].

Это первый приказ, который Г. К. Жуков отдает генералу К. Д. Голубеву как командующему 43-й армией. А наутро генерал С. Д. Акимов идет в контратаку на Тарутино в боевых порядках наступающих дивизий. Из этой атаки он возвращается на кровавых носилках. И возможно, именно этот обстоятельство избавило его от обвинений в отходе с занимаемых позиций без приказа и оставлении врагу оружия, в трусости и дезертирстве в тыл.

Полковник П. С. Козлов и комиссар 17-й стрелковой дивизии бригадный комиссар С. И. Яковлев были отстранены от командования и отданы под суд. Приговор: расстрел. Одновременно от командования 53-й стрелковой дивизией были отстранен полковник Н. П. Краснорецкий и тоже приговорен к расстрелу.

Но дальше происходит непонятное. Смесь шекспировской трагедии, детектива и авантюрного романа со смазанным финалом, который можно принимать как намек на продолжение. Но продолжения не случилось. Или же мы о нем до сих пор не знаем.

Поисковики из города Чехова Московской области разыскали в архивах докладную записку командующего 43-й армией генерал-майора К. Д. Голубева командующему Западным фронтом генералу армии Г. К. Жукову. Записка эта была опубликована в газете «Чеховский вестник» в июле 2007 года. Вот фрагменты из докладной генерала Голубева:

«Генералу армии Жукову. 31.10.41. 23.40.

…Докладываю о преступном факте. Сегодня на месте установил, что бывший командир 17 стрелковой дивизии Козлов не был расстрелян перед строем, а бежал. Обстоятельства дела таковы. Получив Ваш приказ арестовать и расстрелять командира 17 сд перед строем, я поручил это выполнить выезжавшим в дивизию члену Военного совета Серюкову и генерал-лейтенанту Акимову. По непонятным причинам они этого не сделали и направили командира дивизии ко мне. Я под конвоем, организованным начальником Особого отдела армии, отправил его обратно с категорическим указанием, что приказ командарма должен быть выполнен. Мне доложили, что он был расстрелян, а сегодня я узнал, что не расстрелян, а бежал от конвоя. Назначаю следствие.

Голубев».

Очень любопытный документ. Генерал Голубев человек непростой, службой и войной тертый. Посмотрите, как талантливо составлена докладная записка: и расстрел он поручил своим заместителям, и конвой организован кем-то, а точнее, «начальником Особого отдела армии», и пятое-десятое… Сам-то полковника Козлова расстреливать не стал, значит, понимал, что командира 17-й не за что убивать, да еще перед строем. Это ж придется в глаза ему глянуть, что-то при этом сказать бойцам и командирам… Хотел самую грязную работенку сделать чужими руками? Ведь это генерал Голубев своими донесениями о деморализованном состоянии дивизии и необходимости предания суду командиров подхлестнул гнев нового командующего фронтом. Боевой генерал Степан Дмитриевич Акимов расстреливать боевого товарища просто не стал, а направил его к тому, кто накануне в штаб Западного фронта докладывал: «Считаю, что 53 и 17 сд деморализованы и подлежат расформированию, а целые группы командного и политического состава — преданию суду». Мол, расстреливай сам, суди и расстреливай, если такой крутой…

Не все архивы еще открыты для изучения, не все нам разрешено осмысливать и понимать в той жестокой войне. Потому и не связываются в нашем сознании некоторые концы, причины и следствия. Вот, к примеру, невозможно пока узнать, кто еще в 17-й и 53-й стрелковых дивизиях был расстрелян после докладной генерала Голубева и ярости генерала Жукова. В докладной написано: «…целые группы командного и политического состава». Правда, если понять, что комфронтом Жуков не был таким кровожадным, каким его зачастую изображают незатейливые либеральные историки-политики, то подоплека докладной генерала Голубева, который искренне расстроен и напуган случившимся, становится понятной.

Кто же такой полковник Козлов, приговоренный к расстрелу и бежавший от конвоя неизвестно куда? У немцев-то он тоже не всплыл. А ведь все же полковник. Такие, как правило, всплывали. Если бежали туда осознанно, по идейным, так сказать, соображениям. Некоторые полковники и даже подполковники в РОА, к примеру, дослужились до генералов.

А если полковник Козлов имел совершенно иную цель побега из-под стражи?.. Вот тут-то, как говорят, можно бесконечно задуматься…

Вот что сообщают о командире 17-й сд чеховские исследователи:

«Козлов Петр Сергеевич. 1905 года рождения. Родом из Климовичского района, на тот момент Белорусской ССР. В Красной армии с 1926 года. Член ВКП(б) с 1928 года. Участник советско-финляндской войны. Отличился в боях, за что награжден орденом Красного Знамени. Окончив Военную академии им. М. В. Фрунзе. Был инструктором парашютного спорта. В короткий срок изучил немецкий язык, почти в совершенстве овладел разговорной речью. Звание полковника присвоено в 1940 году».

Прекрасный послужной список! Молод, умен, физически крепок. Судя по той энергии, которую он проявил в изучении немецкого языка и парашютного дела, обладал волевым характером. Сочетание же двух новых профессий — парашютного дела и знания немецкого языка — наводит на совершенно определенные мысли о том, для чего нужны одному человеку именно эти знания и навыки. А нам еще пытаются вбить в мозги, что СССР готовился к войне с Англией. Разве что у маршала Тухачевского была такая идея. Но ее Сталин пресек в 38-м году…

О военкоме 17-й стрелковой дивизии бригадном комиссаре Сергее Ивановиче Яковлеве почти ничего не известно. В подольском архиве никаких документов о нем не обнаружено.

Те исследования, которые проведены поисковиками и краеведами Подольска и Чехова, подталкивают к парадоксальному выводу, а именно: ни полковник П. С. Козлов, ни дивизионный комиссар С. И. Яковлев не были расстреляны.

Что же с ними произошло? Куда они исчезли?

Вначале уместно вкратце рассказать еще о двоих фигурантах этой крайне запутанной и смутной полудетективной истории.

Командир 53-й стрелковой дивизии полковник Николай Павлович Краснорецкий, по некоторым сведениям, тоже был приговорен к расстрелу, но с отсрочкой приговора. И как утверждают авторы многих публикаций, «погиб в бою 22 октября» у деревни Чернишня близ села Тарутина. Сведений о нем крайне мало. Известно, что с 1.06.39 командовал 109-й моторизованной дивизией. С нею вступил в войну. На четвертый день полковник Н. П. Краснорецкий тяжело ранен в бою под Шепетовкой. 24.09.41 после излечения в госпитале он получает 53-ю стрелковую дивизию. С нею прибывает к Рославлю. Дивизия занимает рубеж обороны Кузьминичи — Церковщина западнее Спас-Деменска, прикрывая Варшавское шоссе. Через неделю дивизия вступает в бой с авангардами LVII моторизованного корпуса немцев. Она оказалась на острие удара южной группировки группы армий «Центр», которые через несколько дней замкнут клещи вокруг Вязьмы. Уже 2 октября, в первый день «Тайфуна», 53-я стрелковая дивизия оказалась в оперативном окружении. Отходила вместе с остатками других частей вдоль Варшавского шоссе. Вместе с курсантами подольских военных училищ вскоре вышла к селу Белоусову на реке Протва.

21 октября телефонограммой из штаба Западного фронта в штаб 43-й армии уходит следующий текст:

«Военному совету 43 А.

В связи с неоднократным бегством с поля боя 17 и 53 сд приказываю:

В целях борьбы с дезертирством выделить к утру 22.10 отряд заграждения, отобрав в него надежных бойцов за счет ВДК.

Заставить 17 и 53 сд упорно драться и в случае бегства выделенному отряду заграждения расстреливать на месте всех бросающих поле боя.

О сформировании отряда донести.

Жуков. Булганин

21. X.41 г.».

Полковник Н. П. Краснорецкий погиб на следующий день. Или не погиб? Или погиб кто-то другой?

До сих пор не обнаружено ни акта расстрела офицеров 43-й армии, ни свидетельств очевидцев возможной казни. Простые же бойцы, ветераны боев в Подмосковье рассказывают: перед строем часто кого-нибудь расстреливали…

Бойцу — что? Выстроили, что-то зачитали, вывели бедолагу к яме, отделение произвело залп, закопали. А бойцу лишь бы поскорее в свою землянку, в тепло, да каши поесть. История тогда писалась в канцеляриях военных трибуналов, в штабах и политотделах. Историкам, которые стояли в солдатских шеренгах, так и не позволили ни узнать правду, ни рассказать о ней, хотя бы своей лично, виденной из окопа.

Но чеховские поисковики разыскали и даже опубликовали любопытный документ, который снова все опрокидывает и заставляет думать о том, что на войне действительно могло случиться все, что угодно. В учетно-послужной карте С. И. Яковлева значатся записи, сделанные после октября 1941 года. Оказывается, он не был расстрелян. Его лишили наград, понизили в звании и направили на Ленинградский фронт. Там он служил в должности старшего инструктора политотдела 46-й стрелковой дивизии 52-й армии. Если учесть, что в штаб Западного фронта генерал армии Г. К. Жуков вернулся из-под Ленинграда, то тут снова есть о чем подумать.

А теперь несколько слов о генерале С. Д. Акимове.

Степан Дмитриевич Акимов родился в деревне Хациевка Псковской губернии. Прапорщик Русской императорской армии с 1916 года. В РККА с 1918 года. В 1919 году окончил командные пехотные курсы в Петергофе, а потом какое-то время их возглавлял. В Гражданскую войну командовал взводом, ротой, батальоном на Западном фронте. В 1929 году окончил Стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава РККА «Выстрел» им. Коминтерна. С 1937 года — командир 58-й стрелковой дивизии. Затем — 23-го стрелкового корпуса ЗакВО, с которым принял участие в советско-финляндской войне. С декабря 1940 года — инспектор пехоты ПрибОВО. Звание генерал-лейтенанта получил в июле 1940 года. В начале войны помощник командующего Северо-Западным фронтом, командовал сводной группой под Даугавпилсом. С августа 1941 года — командующий 48-й армией Северо-Западного фронта. С сентября 1941 года — на учебе в особой группе Академии Генштаба им. К. Е. Ворошилова. В октябре принял участие в формировании 113-й стрелковой дивизии, остатки которой к тому времени прибывали из-под Спас-Деменска. 10 октября 1941 года назначен командующим 43-й армией. 23 октября 1941 года во время боя ранен осколком мины в районе деревни Корсаково. Отправлен в Москву, в госпиталь. 29 октября 1941 года погиб во время падения самолета, пилотируемого известным летчиком-испытателем Н. Б. Фегервари близ деревни Голодеевка Пензенской области. Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красной Звезды, медалью «XX лет РККА». Странная смерть, странная катастрофа. Вместе с генералом Акимовым погибло 17 человек, находившихся на борту, в том числе известный авиаконструктор Всеволод Константинович Таиров. Факт катастрофы самолета долгие годы был засекречен. Просочилась информация, что самолет был битком набит секретной документацией, касающейся разработки и испытаний новых конструкций самолетов. Это было время массовой и зачастую хаотичной, панической эвакуации Москвы в Куйбышев.

«А не могло ли, к примеру, так получиться, что Степан Дмитриевич Акимов в той непростой ситуации отказался выполнить приказ Г. К. Жукова в отношении П. С. Козлова, за что потом и был „разжалован“ в жизни и в истории?» — пишет журналист и историк Валерий Степанов.

Вполне могло.

Но если следовать версии В. Степанова, то непонятным становится гораздо большее. Почему, к примеру, не был расстрелян полковник Н. П. Краснорецкий — ему дали возможность погибнуть в бою, что тогда имело очень большое значение для родственников погибшего. К примеру, если бы он был расстрелян за дезертирство и трусость, то в соответствии с приказом номер 227 его семья тоже была бы подвергнута суровым репрессивным мерам по законам военного времени. Кто позаботился об этом?

Чеховские и подольские поисковики в качестве аргумента, почему генерал С. Д. Акимов не расстрелял полковника П. С. Козлова, приводят предположение, что офицеры были друзьями по Финской кампании. И орденами они были награждены одновременно, одним указом: С. Д. Акимов — орденом Ленина, а П. С. Козлов — орденом Красного Знамени.

Но могло случиться, что генерал-лейтенант С. Д. Акимов, лично разобравшись в ситуации, при которой дивизии оставили занимаемый рубеж обороны под натиском превосходящих сил противника, просто отказался стрелять в своих офицеров. Как бы там ни было, а итог таков: после суровых приказов командующего фронтом в 43-й армии не был расстрелян никто. И в 49-й не расстреляли никого. Так решили командармы Акимов и Захаркин. Оба, кстати, прапорщики старой Русской армии, воспитанные в иной культуре и усвоившие иную степень взаимоотношений.

Загадкой истории остается два факта.

Первый: куда подевался полковник П. С. Козлов? Недавно мне показали его фотографию. У полковника лицо авантюриста, но не лицо полководца. Возможно, дальнейшая судьба его была удивительной. Приключения во вражеском тылу, выполнение особо важного задания командования и т. д. Просто сюжет для приключенческого романа!

Если бы немцы прорвались правее обороны 49-й армии, тылы ее были бы туг же атакованы и смяты, и судьба Серпуховского рубежа решилась бы еще тогда, в октябре. Но приказы о расстрелах остановили бегущие войска. Именно приказы о расстрелах, а не сами показательные расстрелы успокоили обороняющиеся полки и вселили в них мужество и стойкость. Во всяком случае, в командный состав. Комбаты и командиры полков, так же как и командиры других степеней, вдруг поняли: лучше умереть здесь, на рубеже, в бою с противником, чем тебя позорно расстреляют перед строем в каком-нибудь безымянном лесочке в ближнем тылу и закопают как собаку…

Изучая этот период и тщательно, по мере возможности перебирая частные подробности, приходишь к выводу, что и штаб Западного фронта такая, как говорили в прежние времена, постановка вопроса вполне устраивала. Иначе как понять, к примеру, следующий документ:

«Особо важное.

Вручить немедленно.

Командарму-43 Голубеву.

Ставка удовлетворила ходатайство о передаче в ваше подчинение 93 сд. (Дивизия сформирована в Забайкальской ВО. Имела наименование Восточно-Сибирская. По прибытии на фронт вошла в состав 43-й армии. Затем дралась в составе 33, 20, 16-й и с мая 1943 — 11-й гвардейской армии. Участвовала в Битве под Москвой, в боях на Спас-Деменском и Жиздринском направлениях, в Орловско-Курской битве. Преобразована в 26-ю гвардейскую и приобрела почетное наименование Городокская. В период Битвы под Москвой дивизией командовал генерал-майор К. М. Эрастов. — С. М.)

Генштабом дано указание 93 сд направить в Кресты.

Комфронта приказал принять 93 сд, организовать немедленно движение дивизии. Представить спешно план использования дивизии, исходя из следующего: нанести короткий контрудар с целью захвата выгодного положения, вернуть Воробьи, Тарутино. (Измученные 17, 53 и 312-я стрелковые дивизии сделали свое дело — устояли. Отступали, порой бежали. Потом снова возвращались. Или окапывались на новом рубеже. Но смогли продержаться до подхода тех самых стратегических резервов, о которых говорило командование и в которые уже не верили в окопах простые солдаты. Свежая, полнокровная забайкальская 93-я и была тем самым стратегическим резервом Ставки. Кризис миновал. — С. М.)

Послать в дивизию командиров и политработников с приказом о репрессиях за оставление самовольно позиций, для разъяснения и проведения соответствующей работы. Командиры частей должны расписаться на приказах за их прочтение.

Наштафронта Соколовский

Военком штаба Казбинцев.

23.10.41. 24.00»^[23].

Забайкальцев сразу ввели в курс обстановки, ознакомили «с приказом о репрессиях за оставление самовольно позиций», можно не сомневаться, рассказали и о расстрелянных. Командиры частей расписались на приказах «за их прочтение» и затем довели суть их до каждого бойца.

Прошли годы, и Институт военной истории подробнейшим образом, в рамках тех документов и фактов, которые общедоступны, реконструировал события октября 1941 года. Боевые товарищи полковника П. С. Козлова и С. И. Яковлева возбудили ходатайство перед Главной военной прокуратурой о реабилитации офицеров. Для этого был проведено еще одно исследование. Положение и боевые возможности 17-й стрелковой дивизии наложили на существовавшие к тому времени нормативные документы о плотности стрелковых батальонов на 1 километр фронта, орудий и минометов, танков и проч. Авторы «Военно-исторического заключения…» указывают: «17 сд, получив задачу оборонять полосу шириной 28 км на восточном берегу р. Протва, была вынуждена построить свой боевой порядок дивизии и полков в один эшелон, без артиллерийских групп и резервов и оборудовать лишь основную полосу обороны глубиной 2–2,5 км. В свою очередь, эта полоса состояла из одной (главной) позиции сопротивления, включавшей ротные районы обороны, оборудованные окопами на стрелковое отделение и ходами сообщения. Оборона имела очаговый характер. Кроме того, из-за отсутствия сил и средств дивизия не смогла устроить: противотанковых препятствий, противотанковых районов; всех видов заграждений, оборудовать позицию боевого охранения и убежища для предохранения от огня артиллерии и авиации.

Тактическая плотность обороны 17 сд (на 1 км фронта): стрелковых батальонов — 0,3, орудий и минометов — 0,39 и танков — 0. Иначе говоря, плотность стрелковых батальонов была в 3–5 раз, а орудий и минометов — в 66–120 раз ниже тех величин, которые устанавливались нормативными документами».

Все это так. Но ведь и противник подошел к обороне 17-й стрелковой дивизии не в той силе, которую имел 2 октября под Спас-Деменском. Если бы «Военно-историческое заключение…» было написано только для реабилитации невинно пострадавших, при этом не влияя ни на что другое, то на это можно было бы закрыть глаза. Но дело в том, что, реабилитируя честные имена офицеров, нужно признать необоснованными приказы вышестоящих командиров и штабов. Да, приказы в тот период отдавались невыполнимые. Но некоторые из них выполнялись! И именно это остановило танковые и моторизованные колонны на рубеже Дмитрова, Наро-Фоминска, Серпухова, Тулы.

Выводы сделанные военными учеными в «Военно-историческом заключении…» таковы:

«1. В действиях командира 17-й стрелковой дивизии полковника П. С. Козлова и военного комиссара дивизии бригадного комиссара С. И. Яковлева состава преступления нет. Они были настоящими патриотами и отдавали все свои силы, знания и опыт делу защиты Родины. Расправа над ними была учинена в условиях кризисной обстановки на подступах к столице, определенной паники среди руководства страны, введения осадного положения в Москве, смены командования армии, без проведения следственных действий, без суда военного трибунала и даже без оформления акта об исполнении приговора.