Личное заявление Джона Гриндера

 

Создание нейро-лингвистического программирования (НЛП) представляет собой превосходный пример сотрудничества. Один я бы не смог создать НЛП, и я уверен, что точно так же ни Фрэнк Пьюселик, ни Ричард Бендлер не сделали бы этого в одиночку. Каждый из нас привнес свои особые таланты и способности в попытку создать что-то новое, не последним из которых было умение работать в команде. Примерно в течение шести лет мы работали бок о бок как исследователи, споря, провоцируя, поддерживая, веселя друг друга, пытаясь систематизировать модели совершенства и описать их в терминах, которые сделали бы эти модели доступными всему остальному миру.

И как отдельные личности, и как команда мы безупречно следовали стратегии «действовать как будто» и постоянно стимулировали, испытывали друг друга и давали обратную связь во время разработки моделей, которые некоторое время спустя определили Классический код НЛП. И хотя мы можем выделить изначально сильные стороны каждого из нас, в нашем сотрудничестве мы постоянно учились друг у друга, глубоко погружаясь в «смежные профессии», оттачивая мастерство на пути становления исторических стандартов практики НЛП – как на уровне моделирования, так и в области его практического применения. Вследствие этого я с удовольствием отдаю должное существенному историческому вкладу Фрэнка Пьюселика и Ричарда Бендлера как соавторов, наряду с вашим покорным слугой, технологии НЛП, и сегодня, спустя годы, я шлю им свои поздравления и самые наилучшие пожелания успехов в той работе, которой они сейчас занимаются.

Читатели, ищущие модель идеального сотрудничества, поступят разумно, перелистнув страницу наших сегодняшних взаимоотношений и сосредоточившись на той работе, которая была проделана нами в период с 1973 по 1979.

Приводимые ниже описания предлагают внимательному читателю доступ к той части событий, которая связана с созданием нового направления НЛП, с особым акцентом на переменных, характеризующих обстоятельства и процессы открытия. Естественно, данное описание отражает только мою личную точку зрения как одного из трех создателей НЛП.4

Для меня это очень важное заявление, которое я делаю по собственной воле. Поспешу дополнить его небольшим комментарием по поводу процессов, побудивших меня к этому шагу. Существует тенденция преподносить важные события или последовательности событий из прошлого таким образом, чтобы создавалось ощущение целесообразной и хорошо продуманной программы исследований и изысканий (заглядывать в прошлое легко), – сглаживая неровности пути и концентрируясь на конечной эффективности продукта.

Позвольте заверить вас, что ничего подобного не происходило при создании НЛП. Возможно, для меня самым простым способом дать вам представление о том, как на самом деле происходило наше сотрудничество, будет цитирование отрывка из вышеупомянутой книги «Шепот на ветру», написанной мной в соавторстве с К.Б. Сент-Клер. С моей точки зрения, этот отрывок передает атмосферу, в которой работала наша команда из трех человек.

«Вы не найдете в моих отчетах описания роли случая, непроизвольного лукавства, возмутительной непочтительности, необходимых для того, чтобы пошатнуть старые привычки восприятия, первых неумелых шагов, неоправданных и конгруэнтных действий «как будто», ошеломляющего подтверждения в корне неправильной гипотезы, долгих, глубоких, уединенных, безысходных ночей, случайных личных дружб и связей, ускорения, сопровождающего значительные и совершенно неожиданные результаты, товарищества, удерживающего вместе все это предприятие, тупиков, всплесков логики, неразумных и неоправданных предположений, случаев из личной истории и, не в последнюю очередь, подарков и случайностей бессознательных метафор – всего, что в конечном итоге позволяет вам натолкнуться на те отличительные признаки, которые затем становятся базисными переменными новой дисциплины, потому что в конце концов, невзирая на все трудности, у вас все выходит».5

Да – во многом именно так все и происходило. Говоря с другими людьми, участвовавшими в создании новой дисциплины или присутствовавшими при этом, часто можно услышать именно такое описание подобных авантюр. Оно резко контрастирует с тем, что вы прочтете в одобренных академических источниках, описывающих такие важные достижения. Эти публикации возводят во главу угла ряд образов и описаний, которые ни в коем случае не были частью моего личного опыта, как, впрочем, я никогда не замечал, чтобы Фрэнк или

Ричард «грешили» тем, чтобы тщательно разрабатывать программу исследований, а затем досконально ее придерживаться.

Наш «танец» принимал самые разнообразные формы. Временами мы настаивали на том, чтобы не повторять ничего из того, что мы уже делали ранее; в другие периоды (иногда растягивавшиеся на долгие месяцы) мы ограничивали себя парой паттернов (например, раппорт плюс метамодель) для того, чтобы наиболее точным образом определить, какие реальные последствия может иметь применение только этих паттернов.

Мы устраивали бурные рождественские вечеринки, во время которых номинализация подарок превращалась в свою глагольную форму дарить, а потенциальный получатель этого процесса дарения должен был решить, принимать или нет то, что мы подготовили этому человеку в качестве рождественского подарка (не зная, что это было). Мы настраивали людей на то, чтобы они работали с вопросами, похожими на те, с которыми имели дело «агенты перемен», а затем мы слушали и наблюдали, как зачарованные, за их взаимодействием. Мы создали группу, которую называли «вундеркинды», – подгруппа, объединившая лучших из лучших собравшихся вокруг нас людей, в этой группе мы выделали разные удивительные вещи – восстановление остроты зрения или развитие восприятия цветов кожей без визуального контакта…

Мир вращался вокруг нас и той группы, которую мы собрали. Было так много исследовательских и изыскательских подгрупп, что мы не всегда могли удержать их все в поле зрения, – и несколько раз в неделю мы втроем устраивали встречи с нашими разнообразными подгруппами, чтобы получить ответы на один и тот же постоянно возникающий вопрос:

Интересно, что бы произошло, если бы я сделал «Х»?

где «икс» мог варьироваться от применения новых находок, описанных в одном из журналов по неврологическим исследованиям, до проверки возможности, подсказанной образом из странного сна, или метафоры, спонтанно возникшей во время работы с клиентом и приведшей к проблеску интуиции в процессе смены видов деятельности. Иногда «иксом» было исключительно синтаксическое упражнение, во время которого мы брали нечетные элементы некого предполагаемого паттерна, предварительно закодированного нами и успешно протестированного, и передвигали эти нечетные элементы в формате «1, 3, 5, …» на место четных элементов, а затем применяли получившийся «паттерн» на практике, чтобы выяснить, что же мы получим в итоге.

Наше «великое и ужасное» трио начинало распадаться – Фрэнк все реже присутствовал на еженедельных встречах и открыл для себя новые области применения, например, он ухватился за ценную возможность получить доступ к студенческому консультативному центру, чтобы на практике проверять и совершенствовать те модели, которые мы разрабатывали. Он создал и развивал дополнительную группу – Мета-группу (изначально в Санта-Крузе, а затем в Оклахоме и Сан-Диего), куда входили как те, кто участвовал в совместных со мной и Бендлером группах в Санта-Крузе, так и новые члены.

Я ничего не знал о встрече Пьюселика с Бендлером (описанной Фрэнком в его главе данной книги), которая, по всей видимости, положила начало расколу нашего трио создателей НЛП. Я узнал об этом только недавно из описания Фрэнка.

Примерно в то же время произошла неожиданная встреча между Бейтсоном, мной и Бендлером (описанная в книге «Шепот на ветру») – случай, послуживший толчком для начала важного моделирующего опыта по ассимилированию, усвоению, кодированию и тестированию чрезвычайно эффективных гипнотических моделей доктора Эриксона. Это описание я привожу ниже для удобства читателей.

«В 1975 году Бендлер, Гриндер и Бейтсон оказались соседями, проживавшими по адресу Альба Роуд, 1000, Бен-Ломонд, Калифорния.

Рукописная версия книги, опубликованной позже в том же году под названием «Структура магии», том I, уже распространялась среди заинтересованной группы людей, собравшихся вокруг троих человек, Бендлера, Гриндера и Пьюселика, и помогавших им в проведении исследований. Бейтсону предоставили копию рукописи несколькими неделями ранее – Гриндер и Бендлер надеялись, что он сможет по достоинству оценить их работу. И их надежды более чем оправдались, когда Бейтсон пригласил их прийти к нему и устроил настоящий интеллектуальный пир: замечательная стимулирующая дискуссия с Бейтсоном продолжалась несколько часов.

У Грегори в столовой был длинный деревянный стол – достойный самих викингов, прочный, из грубо обтесанного темного дерева. Грегори намеренно расположился в одном конце этого чудовища, как будто председательствовал в суде, и указал двум молодым людям на места по обе стороны от него – Гриндер справа и Бендлер слева. Последовавший разговор очаровал и покорил нас.

Примечательно, что и Гриндер, и Бендлер в равной мере ощутили, насколько полно Бейтсон владел моделями, описываемыми в рукописи, и на обсуждение собственно процесса моделирования не пришлось тратить много времени.

Сначала Грегори произнес монолог, в большей части посвященный воспоминаниям об изысканиях, которые он и его коллеги проводили в Институте психиатрии в Пало-Альто. Затем он стал объяснять в полуизвиняющейся манере, каким образом он и его партнеры могли пропустить то, что мы обнаружили и описали в книге (позже он совершенно четко констатировал это во вступлении к «Структуре магии»): «… насколько плавно аргументы вытекали из лингвистики, насколько сбивали с толку попытки начать с патологии и культурных моделей».

Он любезно предложил написать вступление к нашей книге, а затем, словно пробуждаясь от старого повторяющегося сна, который больше не имеет никакого значения, устремил на каждого из нас по очереди свои глубокие умные и строгие глаза, светящиеся любопытством и интеллектом, и сказал:

«Итак, ребята, вы проделали очень хорошую работу, но я уверен, что все описанное в «Структуре магии» происходило уже давно. Мой вопрос состоит в том, что вы обнаружили после того, как закодировали метамодель».

Мы были в восхищении – перед нами восседал интеллектуальный гигант, который очень хорошо понимал, что мы затевали (мы хотели взяться за новые паттерны, о которых постоянно думали и говорили в то время).

«Хорошая работа и…».

Ричард и я с трепетом выслушали его, переглянулись, поняв, что наши мысли совпадают, немного помедлили, как ныряльщики перед прыжком с отвесной скалы, чтобы подчеркнуть важность переживаемого момента, а затем разразились неудержимым потоком описаний.

Бодрый и жизнерадостный Грегори великолепно нами дирижировал – он сосредоточенно слушал нас обоих, ринувшихся рассказывать о моделях с такой спешкой, будто нас преследовали. Иногда говорил один из нас, иногда другой, иногда оба начинали говорить одновременно, словно стремясь пополнить его знания своими наблюдениями. Он сидел между нами, устремив глаза в некую точку выше уровня горизонта, тщательно обдумывая наш рассказ о многомесячной работе.

Время от времени он останавливал нас, как бы освобождаясь от чар, откидываясь назад в своем кресле и опуская взгляд на огромный стол вперед и влево, формируя вопрос, который вывел бы этих двух сумасшедших на более мелкие воды, – вопрос, который в его богатом внутреннем царстве, выстроенном за семь десятилетий, подытожил бы паттерн, необходимый для продолжения этого непостижимого внутреннего процесса.

Мы были словно две собаки, пытающиеся вести своего хозяина туда, куда, по их мнению, он хотел бы пойти, иногда вырываясь вперед, иногда наступая ему на пятки, но всегда внимательные к его намекам, всегда верные его намерению.

Мы трое вместе добрались наконец до вершины нашего долгого восхождения, обессилевшие и вдохновленные. Мы расслабленно сидели, погруженные в размышления, больше не рвущиеся в новое, но теперь более сосредоточенные на настоящем моменте.

В его низком голосе появилась новая нота – свидетельствующая о более глубоких эмоциях, чем были выражены до этого момента. Острый клинок его интеллекта, ярко сверкавший во время долгого восхождения, теперь покоился в ножнах. Несомненно, среди десятков изученных случаев, жизненных историй, каждая из которых содержала убедительный набор собственных метафор, что-то глубоко внутри него всколыхнулось впервые за долгое время. Он спокойно рассказывал о некоторых событиях своей молодости, о потере любимого брата Джона и о неиспользованных возможностях в Шотландии – как будто размышляя вслух, комфортно себя ощущая в нашем внимательном, но пассивном присутствии. Он говорил исходя из своей собственной внутренней потребности, а закончив, вновь обратил внимание на нас».6

Этот случай – который отправил нас с Бендлером в путешествие по освоению моделей Эриксона с помощью технологии моделирования НЛП – удивительным образом подводит черту под изначально совместной работой, проводимой Пьюселиком, Бендлером и мной, – и одновременно является классическим примером утонченности оригинальных паттернов моделирования НЛП. Отношения между мной и Пьюселиком продолжаются по сегодняшний день, а вот отношения между Пьюселиком и Бендлером не имели продолжения.

С моей точки зрения, невозможно точно определить, какой конкретный индивидуальный вклад внес каждый из нас в создание НЛП, участие каждого было необходимым элементом совместной работы и залогом успеха всего предприятия. Да, конечно, у каждого из нас троих были свои особые интересы, намерения, опыт и таланты, способствовавшие тому, чтобы НЛП стало тем, чем является сегодня. Однако, по моему мнению, гораздо большее значение имеет наложение событий и равноценная приверженность нас троих тому, чтобы использовать любой шанс для продвижения быстро развивающейся области знаний, зовущейся сегодня НЛП. Я рассматриваю наше сотрудничество как важнейший компонент фактического создания НЛП, каждый из нас троих внес равноценно значимый вклад в создание этого направления.

 

 

Эпилог

 

Кармен Бостик Сент-Клер

 

В эпилоге к книге/пьесе, как правило, автор/актер обращается непосредственно к читателям/зрителям. Однако эта книга была написана не мной, а девятью разными людьми, которые и являлись теми самыми актерами, игравшими свои роли в этой истории. А я даже не входила в состав этой актерской труппы.

Я, как и большинство из вас, интересуюсь НЛП и историей его возникновения. Во время первого прочтения книги я постаралась ощутить себя на месте авторов статей и применила процессы, предложенные мной в прологе – подключение органов зрения, слуха, осязания, визуализацию, иногда мне даже удавалось ощутить запахи. Это позволило мне окунуться в атмосферу описываемого времени.

В ходе подготовки к написанию эпилога, я постаралась почувствовать себя простым читателем и повторно прочла все статьи, делая заметки о последовательности событий и формируя список вопросов, которые я собиралась задать Джону Гриндеру, Фрэнку Пьюселику или Роберту Спитцеру. Когда я заметила, что хронологию не всегда можно четко отследить, и что у меня возникает множество других вопросов, я поняла, что ответы на некоторые вопросы1 нужно будет искать в архивах. Затем я упорядочила вопросы в соответствии с хронологией2, чтобы заполнить пробелы в моем восприятии. В итоге я оформила свои комментарии в шесть разделов, в которых я использовала театр в качестве связующей метафоры.

Период времени, который привлек мое внимание в этой части книги – это события, которые произошли в период между 1971 и 1979 – особенно первые годы моделирования, исследований, экспериментов, кодирования и тестирования (1971–1975 гг.)

Я выбирала среди множества различных форм изложения материала, в итоге в некоторых случаях я избрала повествовательную форму, написав своего рода рассказ. За многие годы мне посчастливилось услышать множество историй об описываемых здесь временах, благодаря чему я смогла сформировать довольно четкое видение всех моделей и процессов; надеюсь, что мой рассказ будет также полезен для вас. В некоторых эпизодах я описывала людей и события, с которыми была непосредственно связана, от третьего лица. Вы обратите внимание на то, как меняется стиль описания в тех местах, где я привожу факты из открытых источников и архивов. А иногда я буду обращаться к вам, читателям, от своего лица, как в этой вступительной части.

Как я уже упоминала выше, я написала этот эпилог после того, как перечитала все статьи дважды, кроме глав, написанных Джоном Гриндером, и его комментариев к статьям других авторов. Джон писал свою статью в то же время, когда я писала эпилог, находясь в другом месте. Это было сделано по моей личной просьбе, так как мы с Джоном являемся соавторами «Шепота на ветру», я хотела написать эпилог к этой книге, самостоятельно изучив статьи восьми авторов, чтобы избежать возможного влияния Джона на мое восприятие. Ниже приведены несколько абзацев, которые я добавила после прочтения статьи и комментариев Джона Гриндера.

После прочтения Введения, написанного Джоном Гриндером к Размышлениям об истоках нейролингвистического программирования, я проанализировала уже написанное мной с точки зрения возможности применить к этой информации определенные «фильтры». Признаться, основным фильтром, использованным мной при написании эпилога, было стремление устранить противоречия, ставшие уже привычными в подаче информации на различных веб-сайтах, в книгах и биографиях людей, связанных с направлением, именуемым сегодня НЛП: «НЛП было создано в конце 70-х Ричардом Бендлером и Джоном Гриндером»; это утверждение обычно сопровождается каким-то странным определением НЛП и описанием того, как некий конкретный человек или группа людей разработали направление НЛП. Разные люди причисляли себя к создателям НЛП с 1974 года. Я надеюсь, что вы, читатели, сопоставив сроки и изучив процессы, приведенные мной в этом эпилоге в ответ на мои собственные вопросы, сможете самостоятельно воссоздать картину открытия и исследования НЛП, и что материала, собранного мной, будет достаточного для того, чтобы сделать собственные выводы о том, что такое НЛП и как оно появилось?

Я задавала Джону Гриндеру много вопросов о групповых процессах, которые описывались различными авторами. Мне было любопытно, какие цели ставили перед собой при проведении групп Ричард, Джон и Фрэнк, поэтому я сосредоточила свое внимание на этой теме. Когда вы будете читать описание групповых процессов, помните, что даже годы спустя (особенно это будет интересно для тех из вас, кто посещал его семинары на протяжении многих лет) стиль написания и преподавания Джона предполагает самостоятельное «открытие» определенных паттернов в процессе обработки информации, которую он дает, и вы, возможно, поймете, какие вопросы он мог ставить перед собой в рамках этих групп, и как эти вопросы приводили к постановке новых задач.

Поэтому, если при прочтении моих ответов на поставленные мной же вопросы, вы столкнетесь с повторами фактов, изложенных Джоном Гриндером, просто воспринимайте их как всего лишь еще одно описание одних и тех же событий среди множества описаний других авторов, включенных в эту книгу.

Прежде чем начать свое повествование, хочу внести пояснение касательно его структуры. Я знаю разницу между описанием, интерпретацией и оценкой; я изучила паттерны метамодели – чтение мыслей и причинно-следственные связи – и хочу предупредить вас, что любые примеры, приведенные мной, которые «посягают» на эту территорию, не случайны.