Как проучили Помойное Ведро 5 страница

да еще пообещал о ней написать.

Паровоз, тяжело дыша, останавливается на узловой станции. Здесь ему

нужно отдохнуть, запастись водой и горючим, чтобы с новыми силами двинуться

дальше.

Журчит вода, наполняя его котлы. И - смотрите: в струе воды показалось

что-то знакомое. Ну да, конечно же, это наша Капля!

Трудно Капле в паровозном котле! Жаркая здесь работа! Капля не только

упарилась, но совсем превратилась в пар. И все же она неплохо справляется со

своим делом.

Другие капли даже начинают прислушиваться к ее мнению по различным

вопросам, обращаются к ней за советом, а она, собрав вокруг себя товарищей,

командует:

- Раз, два - взяли! Ну-ка, еще поднажми!

Капли нажимают еще, и паровоз мчится, оставляя позади одну станцию за

другой.

А потом Капля прощается со своими товарищами: кончилась ее смена.

Паровоз выпускает пары, и она покидает котел, а ее товарищи кричат ей вслед:

- Не забывай нас, Капля! Может, еще встретимся!

Стоит суровая зима, земля мерзнет и никак не может согреться. А ей

нельзя мерзнуть. Ей нужно сохранить свое тепло, чтобы отдать его весной

деревьям, травам, цветам. Кто защитит землю, кто прикроет ее и сам не

побоится холода?

Конечно, Капля.

Правда, теперь ее трудно узнать: от холода Капля превратилась в

Снежинку.

И вот она медленно опускается на землю, прикрывает ее собой. Охватить

Снежинка может очень небольшое пространство, но у нее много товарищей, и

всем вместе им удается уберечь землю от холода.

Снежинка лежит, тесно прижавшись к земле, как боец в белом халате.

Злобно трещит Мороз, он хочет добраться до земли, чтобы ее заморозить, но

его не пускает отважная Снежинка.

- Погоди же! - грозится Мороз. - Ты у меня запляшешь!

Он посылает на нее сильный Ветер, и Снежинка действительно начинает

плясать в воздухе. Ведь она очень легка, и Ветру с ней справиться нетрудно.

Но только Мороз, торжествуя победу, отпускает Ветер, как Снежинка опять

опускается на землю, припадает к ней, не дает Морозу отобрать у земли тепло.

А потом ей на помощь приходит Весна. Она ласково согревает Снежинку и

говорит:

- Ну вот, спасибо тебе, уберегла ты мою землю от Мороза.

Очень приятно, когда тебя хвалят. Снежинка буквально тает от этой

похвалы и, снова превратясь в Каплю, бежит со своими товарищами в шумном

весеннем потоке.

- Вот досада! Опять я кляксу посадил на бумагу! Ну скажи, чему ты

улыбаешься, Клякса?

- Теперь-то ты напишешь обо мне, как обещал?

- Ах, это опять ты! Но я ведь предупреждал тебя, что ты должна заняться

полезным делом. А ты как была, так и осталась Кляксой.

- Ну, нет! Теперь я - настоящая Капля. И я занималась полезным делом.

- Почему же ты опять стала Кляксой?

Клякса хитро подмигивает мне:

- Иначе ты бы меня не узнал и не стал бы писать обо мне.

На этот раз я подмигиваю Кляксе:

- А ведь я написал о тебе. Так что ты зря волновалась. Вот послушай.

И я читаю Кляксе эту историю.

- Ну как, все правильно?

- Правильно, - с удовольствием соглашается Клякса. Но больше ничего не

успевает добавить: появляется наш общий знакомый Лучик и начинает ее

тормошить:

- Пойдем, Капля! Нечего здесь рассиживаться на бумаге!

И они улетают.

А я опять стою у окна и смотрю на тучи, уплывающие вдаль.

Где-то там, в этих тучах, и моя Капля. И я машу ей рукой:

- До свидания, Капля! Счастливого пути!

 

ШКОЛА

 

 

Пошел Гусь в огород посмотреть, все ли там в порядке. Глядь - на

капусте кто-то сидит.

- Ты кто? - спрашивает Гусь.

- Гусеница.

- Гусеница? А я - Гусь, - удивился Гусь и загоготал. - Вот здорово -

Гусь и Гусеница!

Он гоготал и хлопал крыльями, потому что такого интересного совпадения

ему никогда встречать не приходилось. И вдруг замолчал.

- А ты почему не хлопаешь? - спросил он почти обиженно.

- У меня нечем, - объяснила Гусеница. - Посмотри: видишь - ничего нет.

- У тебя нет крыльев! - догадался Гусь. - Как же ты летаешь в таком

случае?

- А я не летаю, - призналась Гусеница. - Я только ползаю.

- Ага, - припомнил Гусь, - рожденный ползать летать не может. Жаль,

жаль, тем более, что мы почти однофамильцы...

Они помолчали. Потом Гусь сказал:

- Хочешь, я научу тебя летать? Это совсем не трудно, и если у тебя есть

способности, ты быстро научишься.

Гусеница охотно согласилась. Занятия начались на следующий день.

- Вот это земля, а это - небо. Если ты ползаешь по земле, то ты просто

ползаешь, а если ты ползаешь по небу, то ты уже не ползаешь, а летаешь...

Так говорил Гусь. Он был силен в теории. Из-под капусты высунулась

чья-то голова:

- Можно и мне? Я буду сидеть тихо.

- Ты что - тоже Гусеница?

- Нет, я Червяк. Но мне бы хотелось летать... - Червяк замялся и

добавил, немного смутившись: - Это у меня такая мечта с детства.

- Ладно, - согласился Гусь. - Сиди и слушай внимательно. Итак, мы

остановились на небе...

Они занимались каждый день с утра до полудня. Особенно старался Червяк.

Он сидел не шелохнувшись и смотрел учителю в рот, а по вечерам старательно

готовил уроки и даже повторял пройденный материал. Не прошло и месяца, как

Червяк уже мог безошибочно показать, где находится небо.

Гусеница не отличалась такой прилежностью. На уроках она занималась бог

знает чем: плела паутину и обматывала себя, пока не превратилась из живой,

подвижной Гусеницы в какую-то восковую куколку.

- Так у нас дело не пойдет, - делал ей замечание Гусь. - Теперь я вижу,

что ты, Гусеница, никогда не будешь летать. Вот Червяк полетит - за него я

спокоен.

Червяк и тут прилежно слушал учителя. Ему было приятно, что его хвалят,

хотя он и прежде не сомневался, что полетит: ведь у него по всем предметам

были пятерки.

И вот однажды, придя на занятия, Гусь застал одного Червяка.

- А где Гусеница? - спросил Гусь. - Она что - больна?

- Она улетела, - сказал Червяк. - Вон, посмотрите. Видите?

Гусь посмотрел, куда показывал Червяк, и увидел Бабочку. Червяк уверял,

что это - Гусеница, только теперь у нее выросли крылья. Бабочка легко

порхала в воздухе, и даже сам Гусь не смог бы за ней угнаться, потому что

хоть он и был силен в теории, но все-таки был домашней птицей.

- Ну, ладно, - вздохнул Гусь, - продолжим занятия.

Червяк сосредоточенно посмотрел на учителя и приготовился слушать.

- Итак, - сказал Гусь, - о чем мы говорили вчера? Кажется, мы

остановились на небе?..

 

СКАЗКА ПРО КОЗЛИКА

 

 

Жил-был у бабушки серенький козлик. Пошел он однажды в лес погулять -

зверей посмотреть, себя показать. А навстречу ему - волки.

- Привет, старик! - говорят. - Куда топаешь?

Козлик чуточку струхнул, но ему было приятно, что такие взрослые волки

с ним, как с равным, разговаривают, и это придало ему смелости.

- Здравствуйте, ребята! - сказал он, по примеру волков клацнув зубами.

- Вот вышел немного проветриться.

- Прошвырнемся? - спрашивают волки. Козлик не знал, что такое

«прошвырнемся», но догадался, что волки приглашают его в компанию.

- Это можно! - тряхнул он едва пробивающейся бородкой.

- Тогда подожди здесь, - говорят волки. - Тут одно дело есть. Мы -

мигом.

Отошли в сторонку и советуются, как с козликом быть: сейчас сожрать или

на завтра оставить?

- Вот что, мальчики, - говорит один. - Жрать его нет смысла. Каждому на

зуб - и то не хватит. А в селе у него приличные связи, они нам всегда

сгодятся. Отпустим его. Хорошо иметь своего козла отпущения.

Вернулись волки к козлику.

- Слушай, старик, нужна помощь. Мотнись в село, приведи кого-нибудь из

приятелей. Пошел козлик, привел двух баранов.

- Вот, знакомьтесь, - говорит, - это мои приятели.

Стали волки с баранами знакомиться - только шерсть с баранов полетела.

Козлик хотел было остановить волков, но побоялся, что они его засмеют, что

скажут: «Эх ты, бабушкин козлик!», и не остановил, а только сердито боднул

баранью тушу.

- Ишь ты, какой кровожадный! - с уважением заметили волки и этим

окончательно покорили козлика.

- Подумаешь - два барана! - сказал он. - Я могу еще больше привести,

если надо.

- Молодец, старик! - похвалили его волки. - Давай, веди еще!

Побежал козлик.

Но едва прибежал в село, его схватили и бросили в сарай: кто-то видел,

как он баранов в лес уводил.

Услышала бабушка, что козлика ее посадили, и - в колхозное правление.

- Отпустите его, - просит, - он еще маленький, несовершеннолетний.

- Да он двух баранов загубил, твой козлик, - отвечают бабке в

правлении.

Плачет бабушка, просит, домой не идет. Что с ней делать - отдали ей

козлика.

А козлик, не успел еще на порог дома ступить - снова в лес. Волки его

уже ждали.

- Ну что, где твои бараны? - спрашивают.

Стыдно было козлику рассказывать, как бабушка его выручала.

- Я сейчас, - говорит он волкам. - Вы только подождите. Я их приведу,

вот увидите.

Опять привел, опять попался. И опять его бабушка выручила. А потом

бараны умнее стали: не хотят водиться с козликом, не верят ему.

Злятся волки, подтягивают животы. Смеются над козликом:

- Тоже, герой нашелся! Сказано - бабушкин козлик!

Обидно козлику, а что делать - не знает.

- Ты нас к бабке своей сведи, - предлагают волки. - Может, она нас хоть

капустой угостит. Да и неудобно, что мы с ней до сих пор не знакомы.

- И верно! - обрадовался козлик. - Бабка у меня хорошая, она вам

понравится.

- Конечно, - соглашаются волки. - Еще как понравится!

- И капуста понравится, - обещает козлик.

- Ну, это тебе видней, - уклончиво отвечают волки.

Привел их козлик домой.

- Вы пока знакомьтесь с бабушкой, а я сбегаю в огород, капусты нарву.

- Валяй, - говорят волки. - Мы здесь сами найдем дорогу.

Побежал козлик. Долго не возвращался. Известное дело - пусти козла в

огород!

Когда принес капусту, волков уже не было. Не дождались они - ушли. Не

было и бабушки. Бегал козлик по дому, искал ее, звал - да где там! Остались

от бабушки рожки да ножки.

 

ХИТРАЯ КОШКА

 

 

Бежит Мышка по коридору, вдруг кто-то ее цап за шиворот! Скосила Мышка

глаза, глядь - Кошка. От Кошки добра не жди, и решила Мышка сделать вид,

будто она не узнала Кошку.

- Скажите, пожалуйста, вы не видели Кошку?

Кошка прищурилась:

- А вам что - нужна Кошка?

- Д-да, - пискнула Мышка.

«Что-то тут не то, - подумала Кошка. - На всякий случай правды говорить

не следует».

- Кошка сидит в кабинете, - схитрила Кошка. - Она там всегда сидит... У

нее там работа.

- Может, мне ее там поискать? - предложила Мышка, не совсем уверенная,

что ее отпустят.

- Что ж, поищите, - разрешила Кошка, а про себя подумала: «Беги, беги,

так ты ее и найдешь! Вот так дураков учат!»

Побежала Мышка. Сидит Кошка, ухмыляется: «Ай да я, ай да Кошка! Хорошо

Мышку за хвост провела!»

А потом спохватилась: «Как же так? Выходит, я ее за здорово живешь

отпустила? Ладно, попадешься ты мне в другой раз!»

И в другой раз попалась Мышка.

- Ну как, нашли вы тогда Кошку? - спросила Кошка, зло радуясь.

- Да, да, не беспокойтесь, - заторопилась Мышка, а сама так и смотрит,

куда бы улизнуть.

«Ну, погоди, - решила Кошка. - Сейчас я тебя поймаю!»

- Значит, Кошка в кабинете сидит?

- В кабинете.

- И вы можете ее привести?

- М-могу...

- Ну-ка приведите.

Побежала Мышка.

Час прошел, и два, и три - нет Мышки. Конечно, где ей Кошку привести,

когда Кошка - вот она! - здесь сидит.

Хорошо Кошка Мышку обхитрила!

 

ХВОСТ

 

 

Надоела Зайцу нужда, и решил он продать свой хвост.

Пришел на базар, взобрался на холмик и ждет покупателей. Увидели Зайца

лисицы, выстроились в очередь. Задние нажимают на передних, спрашивают друг

дружку:

- Чего дают?

- Да вот - хвост выбросили. Не знаю только, всем ли хватит.

- Ты гляди, не помногу давай, - кричат Зайцу. - Чтоб всем хватило!

- Да я не помногу, - косится Заяц на свой хвостик, - только не жмите

так, пожалуйста!

Жмут лисицы, мнут друг дружке бока, каждая боится, что ей не

достанется.

- Трудно нынче с хвостами, - жалуются лисицы. - Слыхано ли дело - за

хвост две морковки!

- Нет, не слыхано, - соглашается Заяц. - Просто этот хвост мне дорог

как память. Я его от родителей получил... Ой, не жмите, пожалуйста!..

Но его уже никто не слушал. Покупатели сбились в кучу, каждый норовил

вцепиться в хвост. А когда куча рассеялась, Заяц куда-то делся и на земле

остался только его хвостик.

Только хвостик - и никакой возле него очереди.

 

ПОЛУПРАВДА

 

 

Купил Дурак на базаре Правду. Удачно купил, ничего не скажешь. Дал за

нее три дурацких вопроса да еще два тумака сдачи получил и - пошел.

Но легко сказать - пошел! С Правдой-то ходить - не так просто. Кто

пробовал, тот знает. Большая она, Правда, тяжелая. Поехать на ней - не

поедешь, а на себе нести - далеко ли унесешь?

Тащит Дурак свою Правду, мается. А бросить жалко. Как- никак, за нее

заплачено.

Добрался домой еле жив.

- Ты где, Дурак, пропадал? - набросилась на него жена.

Объяснил ей Дурак все, как есть, только одного объяснить не смог: для

чего она, эта Правда, как ею пользоваться.

Лежит Правда среди улицы, ни в какие ворота не лезет, а Дурак с женой

держат совет - как с нею быть, как ее приспособить в хозяйстве.

Крутили и так, и сяк, ничего не придумали. Даже поставить Правду, и то

негде. Что ты будешь делать - некуда Правды деть!

- Иди, - говорит жена Дураку, - продай свою Правду. Много не спрашивай

- сколько дадут, столько и ладно. Все равно толку от нее никакого.

Потащился Дурак на базар. Стал на видном месте, кричит:

- Правда! Правда! Кому Правду - налетай!

Но никто на него не налетает.

- Эй, народ! - кричит Дурак. - Бери Правду - дешево отдам!

- Да нет, - отвечает народ. - Нам твоя Правда ни к чему. У нас своя

Правда, не купленная.

Но вот к Дураку один торгаш подошел. Покрутился возле Правды,

спрашивает:

- Что, парень, Правду продаешь? А много ли просишь?

- Немного, совсем немного, - обрадовался Дурак. - Отдам за спасибо.

- За спасибо? - стал прикидывать Торгаш. - Нет, это для меня

дороговато.

Но тут подоспел еще один Торгаш и тоже стал прицениваться.

Рядились они, рядились и решили купить одну Правду на двоих. На том и

сошлись.

Разрезали Правду на две части. Получились две полуправды, каждая и

полегче, и поудобнее, чем целая была. Такие полуправды - просто загляденье.

Идут торгаши по базару, и все им завидуют. А потом и другие торгаши, по

их примеру, стали себе полуправды мастерить.

Режут торгаши правду, полуправдой запасаются.

Теперь им куда легче разговаривать между собой.

Там, где надо бы сказать: «Вы подлец!» - можно сказать: «У вас трудный

характер». Нахала можно назвать шалуном, обманщика - фантазером.

И даже нашего Дурака теперь никто дураком не назовет.

О дураке скажут: «Человек, по-своему мыслящий».

Вот как режут Правду!

 

СОСЕДКИ

 

 

Вот здесь живет Спесь, а через дорогу от нее - Глупость. Добрые

соседки, хоть характерами и несхожи: Глупость весела и болтлива, Спесь -

мрачна и неразговорчива. Но - ладят.

Прибегает однажды Глупость к Спеси:

- Ох, соседка, ну и радость у меня! Сколько лет сарай протекал, скотина

хворала, а вчера крыша обвалилась, скотину прибило, и так я одним разом от

двух бед избавилась.

- М-да, - соглашается Спесь. - Бывает...

- Хотелось бы мне, - продолжает Глупость, - отметить это событие.

Гостей пригласить, что ли. Только, кого позвать - посоветуй.

- Что там выбирать, - говорит Спесь. - Всех зови - а то, гляди,

подумают, что ты бедная!

- Не много ли - всех? - сомневается Глупость. - Это ж мне все продать,

все с хаты вынести, чтоб накормить такую ораву...

- Так и сделай, - наставляет Спесь. - Пусть знают.

Продала Глупость все свое добро, созвала гостей. Попировали, погуляли

на радостях, а как ушли гости - осталась Глупость в пустой хате. Головы

приклонить - и то не на что. А тут еще Спесь со своими обидами.

- Насоветовала, - говорит, - я тебе - себе на лихо. Теперь о тебе

только и разговору, а меня - совсем не замечают. Не знаю, как быть. Может,

посоветуешь?

- А ты хату подожги, - советует Глупость. - На пожар- то они все

сбегутся.

Так и сделала Спесь: подожгла свою хату.

Сбежался народ. Смотрят на Спесь, пальцами показывают.

Довольна Спесь. Так нос задрала, что с пожарной каланчи не достанешь.

Но недолго пришлось ей радоваться. Хата сгорела, разошелся народ, и

осталась Спесь посреди улицы. Постояла, постояла, а потом - деваться некуда

- пошла к Глупости:

- Принимай, соседка. Жить мне теперь больше негде.

- Заходи, - приглашает Глупость, - живи. Жаль, что угостить тебя нечем:

пусто в хате, ничего не осталось.

- Ладно, - говорит Спесь. - Пусто так пусто. Ты только виду не

показывай!

С тех пор и живут они вместе. Друг без дружки - ни на шаг. Где Глупость

- там обязательно Спесь, а где Спесь - обязательно Глупость.

 

ЯЩИК

 

 

Вы, конечно, слышали о Ящике, о простом фанерном Ящике, который долгое

время был у всех на посылках, а потом, испещренный со всех сторон адресами,

настолько повысил свое образование, что его перевели в кладовку на должность

главного кладовщика.

Работа, как говорят, не пыльная. Правда, если приглядеться поближе,

пыли в кладовке всегда хватало, но зато у Ящика здесь, даже при полной

темноте, было настолько видное положение, что он сразу оказался в центре

внимания. На полках, на окне, на столе и на табуретках - всюду у Ящика

появились приятели.

- Вы столько изъездили! - дребезжали приятели. - Расскажите,

пожалуйста, где вы побывали.

И Ящик зачитывал им все адреса, которые были написаны у него на

крышках.

Постепенно беседа оживлялась, и вот уже Ящик, совершенно освоившись в

новой компании, затянул свою любимую песню:

 

Когда я на почте служил ящик о м...

 

Все давно перешли на ты, и ничего особенного, конечно, в том не было,

что Клещи, отведя Ящик в сторонку, спросили у него совершенно по-дружески:

- Послушай, Ящик, у тебя не найдется лишнего гвоздика?

Нет, лишнего гвоздика у Ящика не было, но ведь дружба - сами понимаете.

- Сколько надо? - щедро спросил Ящик. - Сейчас вытяну.

- Не беспокойся, мы сами вытянем...

- Сами? Зачем сами? Для друзей я... Ящик тужился, пытаясь вытащить из

себя гвозди, но в конце концов Клещам все-таки пришлось вмешаться.

 

Когда я на почте...

 

- пел Ящик, развалясь посреди чулана. Он потерял половину гвоздей, но еще

неплохо держался. Это отметили даже Плоскогубцы.

- Ты, брат, молодец! - сказали Плоскогубцы и добавили как бы между

прочим: - Сообрази-ка для нас пару гвоздиков?

Еще бы! Чтобы молодец - да не сообразил! Ящик сделал широкий жест, и

Плоскогубцы вытащили из него последние гвозди.

- Ай да Ящик! Ну и друг! - восхищались чуланные приятели. И вдруг

спохватились: - Собственно, почему Ящик? Никакого ящика здесь нет.

Да, Ящика больше не было. На полу лежали куски фанеры.

- Здорово он нас провел! - сказали Клещи.

- Выдавал себя за Ящик, а мы и уши развесили...

- И помните? - съязвили Плоскогубцы. - «Когда я на почте служил

ящиком!..» Ручаемся, что это служил не он, да и не на почте, да и не ящиком,

да и вообще нет такой песни.

Последние слова Плоскогубцев прозвучали особенно убедительно.

- Нет такой песни! - подхватили обитатели чулана. - Нет такой песни и

никогда не было!

 

МЕМУАРЫ

 

 

Жили на письменном столе два приятеля-карандаша - Тупой и Острый.

Острый Карандаш трудился с утра до вечера: его и строгали, и ломали, и в

работе не щадили. А к Тупому Карандашу и вовсе не притрагивались: раз

попробовали его вовлечь, да сердце у него оказалось твердое. А от твердого

сердца ни в каком деле толку не жди.

Смотрит Тупой Карандаш, как его товарищ трудится, и говорит:

- И чего ты маешься? Разве тебе больше всех надо?

- Да нет, совсем не больше, - отвечает Острый Карандаш. - Просто самому

интересно.

- Интересно-то интересно, да здоровье дороже, - урезонивает его Тупой

Карандаш. - Ты погляди, на кого ты похож: от тебя почти ничего не осталось.

- Не беда! - весело отвечает его товарищ. - Меня еще не на одну тетрадь

хватит!

Но проходит время, и от Острого Карандаша действительно ничего не

остается. Его заменяют другие острые карандаши, и они с большой любовью

отзываются о своем предшественнике.

- Я его лично знал! - гордо заявляет Тупой Карандаш. - Это был мой

лучший друг, можете мне поверить!

- Вы с ним дружили? - удивляются острые карандаши. - Может быть, вы

напишете мемуары?

И Тупой Карандаш пишет мемуары.

Конечно, пишет он их не сам - для этого он слишком тупой. Острые

карандаши задают ему наводящие вопросы и записывают события с его слов. Это

очень трудно: Тупой Карандаш многое забыл, многое перепутал, а многого

просто передать не умеет. Приходится острым карандашам самим разбираться -

подправлять, добавлять, переиначивать.

Тупой Карандаш пишет мемуары...

 

ПОТЕРЯННЫЙ ДЕНЬ

 

 

Для Календаря наступила осень...

Вообще-то осень у него - всю жизнь, потому что круглый год с него

опадают листки, но когда листков остается так мало, как сейчас, то это уже

настоящая осень.

Календарь шлепал по лужам, глядя в них - много ли на небе туч. У него

уже не хватало сил поднять голову.

Вот тут-то ему и повстречалась теплая компания.

Тридцать Первое Ноября, Восьмой День Недели и Двадцать Пятый Час Суток

сидели вне времени и пространства и говорили об осенних делах.

- Эге, папаша, неважно ты выглядишь! - крикнули они Календарю. -

Смотри, доконает тебя эта осень.

- Доконает, - вздохнул Календарь.

- Да ты присаживайся, чего стоишь?

- Надо идти, - сказал Календарь, - нет времени.

- Это у тебя-то нет времени? - рассмеялся Восьмой День Недели. - А что

же нам тогда говорить? На нашу долю и вообще времени не досталось.

- Да, - проворчал Двадцать Пятый Час, - ночей не спишь, все стараешься

попасть в ногу с временем - никак не удается. Дождешься двадцати четырех

часов, только попробуешь приткнуться - глядь - уже час ночи.

- Или первое декабря, - вставило Тридцать Первое Ноября. - Сразу после

тридцатого.

- А я уж как извелся с этими воскресеньями и понедельниками! Так

держатся друг за дружку, как будто их кто-то связал. - Восьмой День Недели с

укором посмотрел на Календарь. - А все ты, папаша, виноват. Нет у тебя

порядка.

- Как это нет порядка? - обиделся Календарь. - Я за порядком сам слежу,

у меня каждый день на учете.

- А толку-то от этих дней! - воскликнуло Тридцать Первое Ноября. -

Каждый из них отбирает у тебя день жизни.

- Отбирает, это правда...

- Слышь, папаша, ты бы плюнул на них, а? Взял бы лучше нас - мы бы у

тебя ни минутки не тронули.

- Вас? - с сомнением посмотрел на них Календарь.

- Ну конечно, нас! - сказал Восьмой День Недели. - У нас бы время

никуда не двигалось, на месте стояло. Ни четвергов, ни пятниц, ни суббот -

живи, ни о чем не думай.

- И все время ночь, - подхватил Двадцать Пятый Час. - Спи себе, знай,

похрапывай!

- Это бы ничего, - улыбнулся Календарь. - И все листки целы?

- Все до одного! Если время стоит - куда им деваться?

Календарь сел, аккуратно подобрав листки.

- Я бы тогда в библиотеку поступил, - мечтательно произнес он. - Там с

книгами хорошо обращаются. Взял, почитал, на место поставил... Вот жизнь!

- Выдана книга тридцать первого ноября...

- В восьмой день недели...

- В двадцать пять ноль-ноль...

- Вернуть книгу тридцать первого ноября...

- В восьмой день недели...

- В двадцать пять ноль-ноль...

- Постойте, постойте, - забеспокоился Календарь. - Это как же? Одну

книгу читать целый год?

- А что - разве много? Если время стоит - чего там его экономить?

Это сказало Тридцать Первое Ноября. А Восьмой День Недели добавил:

- Да и читать-то никто не будет. Время стоит - значит, все стоит, разве

не понимаешь?

- Все стоит? И жизнь, и все остальное?

- Стоит, папаша, стоит! И тебе - прямая дорога на пенсию. Наработал

свое, довольно!

- А как же библиотека?

- На кой она тебе? Плюнь, не думай!

Календарь встал, расправил свои листки.

- Ну, вот что, нечего мне тут с вами время терять. Поговорили и хватит!

- А осень, папаша? Она же не пощадит! - напомнил Двадцать Пятый Час.

- Ну и ладно!

- Ох, смотри, доведут тебя твои дни!

- Вы мои дни не судите, - рассердился Календарь. - Не вам их судить!

Они у меня все при деле. А вы что? Так, в стороне? Значит, вы вроде и не

существуете.

Календарь оторвал от себя листок.

- Вот, потерял с вами целый день. Возьмите себе - на память о

потерянном времени.

И он зашагал по лужам. Но теперь уже в них не глядел. Календарь смотрел

высоко и далеко - туда, где кончается его жизнь и начинается жизнь других

календарей, которые сейчас выходят из печати.

 

ХУДОЖНИК

 

 

Жил на свете Художник.

Однажды, еще в детстве, он нарисовал портрет старика. Старика этого он

выдумал, но на портрете старик получился совсем как живой. Маленький

Художник никак не мог расстаться со своей работой: он все что-то добавлял,

подмалевывал и так увлекся, что старику это надоело. Он сошел с портрета и

сердито сказал:

- Довольно! Ты меня совсем замучаешь!

Маленький Художник растерялся: ему не приходилось прежде иметь дело со

стариками, которые сходят со своих портретов.

- Кто вы такой? - спросил он. - Может быть, колдун?

- Нет, не то!

- Фокусник?

- Не то!

- Ага, теперь я понимаю, - догадался мальчик. - Вас, вероятно, зовут

Нето. Только я, признаться, никогда не слыхал такого имени.

- На этот раз ты угадал, - сказал старик. - Меня действительно так

зовут. И знаешь почему? Все, кто имеет со мной дело, считают, что я - это

совсем не то, что им нужно.

- А какие у вас дела? - спросил мальчик.

- Ну, - важно ответил старик, - работы у меня достаточно. Все лучшее,

что создано на земле человеком, - создано при моем участии. Когда-нибудь ты

это поймешь.

И старик удалился на свой холст.

Маленький Художник теперь уже не осмеливался прикасаться к нему. Он

спрятал портрет старика и вскоре о нем забыл.

Шли годы. Маленький Художник вырос и стал настоящим Художником. Его

искусство признали и полюбили, его картины украшали залы лучших картинных

галерей. Многие завидовали Художнику - его славе, его успеху, считали

Художника счастливым человеком.

А на самом деле это было не так.

Художник был недоволен своими картинами. Они доставляли ему радость

лишь тогда, когда он над ними работал. А кончалась работа - и возникали

сомнения. Каждая новая картина казалась ему неудачей.