От осознания — к действиям!

Игумен Евмений

 

Духовность

Как ответственность

 

ВТОРОЕ, ДОПОЛНЕННОЕ ИЗДАНИЕ

 

ISBN 5-94127-015-1

 

 

Игумен Евмений

Духовность как ответственность

 

Быть ответственным означает отвечать за порученное и исполненное, и сполна рассчитываться за совершенное, уметь возмещать пропущенное и добровольно принимать наказание за неверно выполненное.

Эта работа — попытка поделиться опытом разрешения актуальной проблемы духовной жизни верующего человека — осознания ответственности за свою жизнь и различные ее проявления: духовные, душевные, телесные, материальные. По мере ее написания возникали все новые и новые размышления. Жизнь вносила коррективы в уже написанное...

И не из теории, а больше из жизни родилась книга, которую Вы, дорогой читатель, держите в руках.

 

 

Редакция Свет Православия

Издательская лицензия ИД № 01986 от 08.06.2000 г.

Да благословит Всеблагий Господь сие полезное издание на душеполезную пользу людям Божиим

Архиепископ АМВРОСИЙ

III 2000 г.

 

Предисловие

Ученик не бывает выше своего учителя; но, и усовершенствовавшись, будет всякий, как учитель его

Евангелие от Луки, 6, 40

 

Духовническое служение — один из самых ответственных участков деятельности современного священника. Духовничество, пастырство — жизнь не для себя, а ради других, «чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5, 16).

Духовник смотрит на каждого человека, обратившегося за помощью и советом, как на лично присланного Христом, Положившим на сердце пришедшему обратиться именно к нему.

Призывая пастыря к служению, Бог возлагает на него определенную ответственность. Призванные к пастырству должны вести за собою Церковь, приводя ко Христу каждого конкретного человека. «Миссия духовника — привести человека ко Христу; когда же человек встретит Христа в своем личном опыте, священник должен отступить в тень и не заслонять собой Господа». [1]

Но прежде исполнения этой задачи, нам нужно знать, кто же такой пастырь и каким образом он должен исполнить свое служение.

Митрополит Антоний Сурожский проводит различие между тремя типами пастырства: священником, могущим совершать Богослужение и Таинства, но не несущим духовнического служения, священником, который является духовным руководителем людей, и старцем, имеющим особые благодатные дары, способным осуществлять духовническое служение на уровне, недоступном обычным священникам. Последних Сам Бог неизреченным образом умудряет сказать слово на пользу слушающих.

Большинство духовников нашего времени можно с уверенностью отнести ко второму типу. Именно им предстоит бережно вслушаться и услышать, как Сам Бог ведет человека по пути спасения, и стать когда указателем, когда дорожным посохом, а когда и спутником на этом пути, действуя очень осторожно, не заглушая своим голосом «глас хлада тонка». [2]

Советы, которые дает духовник, должны быть, по мнению выдающегося современного богослова, архимандрита Софрония (Сахарова), не плодом рассуждения или житейской опытности, но результатом озарения Свыше: «Если людям, пришедшим к священнику с надеждой услышать от него ясно волю Божию, вместо того он даст указание, исходящее из его собственного рассуждения, могущего быть неугодным Богу, то тем самым бросит их на неверный путь и причинит вред». [3]

Архимандрит Софроний считает также, что решающую роль в деле душепопечения играет не столько личность духовника, сколько то, с каким настроением, с какой мерой доверия приходит к нему тот или иной человек...

Непростым, болезненным, но настойчивым опытом попыток вслушиваться и слышать этот Призывающий Голос, поиском возможностей не столько ведения конкретного человека к Богу, сколько актуализации его собственных душевных сил на это движение, рождалась эта книга. По мнению маститых богословов многое в ней может показаться сырым, незрелым, возможно лишь потому, что все это еще слишком живое, слишком выстраданное, слишком пропитанное внутренней болью за нынешнее (наше!) поколение воцерковляющихся людей. Прошу вашего снисхождения, дорогой читатель, не судите мой труд слишком строго!

Однажды я узнал, что духовная жизнь подобна восхождению в горы. «Вот какая-то туристская группа подымается все выше и выше в горы. Сначала это лесистые тропки, ущелья очень красивые, дорога, а там, глядишь — альпийские луга, леса уже нет. Еще выше подымаешься, и попадаешь в ущелье, где нет никакой растительности, только низкорослые кустарники, травка небольшая и высокие снежные горы, с которых сползают ледники. Из этих ледников берут начала реки. Доходишь до места, где обычно приют, и дальше на перевал нужно идти уже по снегу, лезть на ледник. А для этого необходимо иметь специальное снаряжение, ботинки, ледорубы, связки, инструктора совсем другого, уже не туриста, а альпиниста. И поэтому на таком рубиконе туристы останавливаются и уже дальше не идут. Дальше смертельно опасно, дальше другая категория трудности. Туристские прогулки на этом уровне заканчиваются. Скажем, до высоты две с половиной, три тысячи метров можно дойти такому туристу. А на четырехтысячную высоту никак не залезешь, если ты не альпинист. Туда не пускают, нельзя, а полезешь — убьешься.

Нечто подобное видно и в нашей церковной жизни. Наша церковная жизнь до определенной высоты доводит нас. Здесь мы с уверенностью бегаем, прыгаем, трудимся, что-то строим, устраиваем. Но все это до какой-то отметки. А дальше? Мы не знаем, как дальше надо жить. И, оказывается, что инструкторов или проводников, которые знают, как дальше жить, уже практически нет, они недосягаемы. А если они есть, то их раз-два и обчелся, и к ним уже попасть нельзя, это такие святые старцы, которых, может быть, человека три на всю Россию осталось...». [4] Из этой вдохновенной метафоры протоиерея Владимира Воробьева родилась идея обложки первого издания этой книги. На обложке второго издания, как вы видите, вершину горы венчает фигура Христа, Того, Кто является ответом на поставленные в книге вопросы.

А основная идея самой книги появилась вот как. Разговаривая однажды с одним житейски умудренным человеком о проблемах душепопечения, я услышал такой необычный совет:

— Батюшка, соберите братию Вашего монастыря и попросите их дать определение понятию духовность. Только без известных всем нам цитат, своими словами. Прозвучат разные определения. Вероятнее всего, совокупность произнесенных ответов не раскроет глубинный смысл этого понятия. Когда все выговорятся, скажите: «А теперь доставайте ручки и записывайте: Духовность — это ответственность».

Тогда я был удивлен такой постановке вопроса, несмотря на то, что в своей пастырской практике все больше и больше обращал внимание на безответственность современного поколения верующих людей. Сегодня с уверенностью можно утверждать, что до обретения ответственности все разговоры о духовной жизни будут носить исключительно теоретический, безжизненно-книжный характер. К сожалению, в наши дни под духовной жизнью многие понимают нечто прямо противоположное ответственности: бегство от своих обязанностей, уклонение от ответственности за то, что в этом мире происходит, стремление переложить ответственность на плечи других: в общественной жизни — на государство и политиков, в быту — на своих ближних, в духовной жизни — на батюшку.

Второй случай, заставивший меня задуматься об ответственности и о ее значении в моей христианской и пастырской жизни. Несколько лет назад я был на приеме у стоматолога, чуткой и внимательной женщины, воистину имеющей дар от Бога, с которой не виделся ровно год.

— Батюшка,— сказала она в разговоре,— помните, в прошлый ваш приезд я просила Вас освятить квартиру нашему соседу. Вы отказались, и правильно сделали. Недавно вскрылись кое-какие негативные стороны его личной жизни и того, что происходило в этой квартире... Вероятнее всего, Вам Бог так на душу положил. Ведь Вы ответственны за то, что делаете, за каждую освященную квартиру.

В ее словах меня поразило то, что представления об ответственности священника у мирского человека оказались более глубокими, чем у самого священника, то есть у меня.

Третий случай, побудивший меня написать эту книгу, — рассказ моего о Господе собрата, пастыря, который занимается окормлением заключенных. В одно из его посещений зоны осужденный А. попросил личной беседы, с глазу на глаз, в которой сказал:

— Знаете, отче, я обычно не прихожу на встречи со священниками, которые приезжают в нашу зону для того, чтобы встретиться с осужденными, но на Ваши встречи всегда прихожу. И знаете почему? Потому что Вы разговариваете с нами не свысока, не как с маленькими детьми, а как с людьми взрослыми, ответственными за свои отношения с Богом.

С того времени слово «ответственность» красным маячком периодически появлялось на моем жизненном пути, предлагая себя в качестве критерия оценки того, что происходило со мной и вокруг меня.

Ответственность — единица измерения личностной зрелости человека, высокая, значимая категория для людей, относящихся к жизни как к великому Божьему дару. Насколько актуален разговор о ней для современных православных людей? Стоит ли говорить об этом? Каким языком?..

После выхода первого издания книги мне пришло много писем от людей, которые благодаря этой книге разобрались со своими проблемами и внутренними противоречиями. Приведу здесь только одно из них:

«Дорогой отец Евмений! Позвольте мне поделиться с вами размышлениями о том, что для того, чтобы принять ответственность за свою жизнь и все её обстоятельства, человеку нужно понять, увидеть высший смысл той данности, от которой он "прыгает", определить границу между "почему" и "зачем".

Многие люди в той или иной мере пережили то, что в логотерапии называется "экзистенциальная фрустрация",—осознав реальность смерти, болезней, непредсказуемости катастроф, воспринимаемых в норме как несчастье. И именно ТО, как человек справился с этим, осознал ЭТО для себя, становится мерой, базой его ответственности. Многие люди наделены обострённым восприятием трагичности бытия, для них оно может превратиться в "экзистенциальный кризис", чреватый унынием и определённой степенью парализованности воли.

Безусловно, Церковь работает, прежде всего, над осмыслением этой данности в высшей её перспективе; однако то, насколько человеку удастся с помощью Бога и Церкви исцелиться от фрустрации, [5] интегрировать все обстоятельства своей жизни с данными ценностями, зависит, видимо, и от силы веры, и от способностей, и от волевых качеств человека. В самом деле, как инвалиду, родившемуся слепым, или парализованному после несчастного случая признать свою ответственность за определённую степень уныния и его последствий? Или женщине, не наделённой привлекательностью, считать себя ответственной за не слишком удачные опыты общения с мужчинами и отсутствие семьи? Или человеку, не наделённому определёнными интеллектуальными способностями, — за неудачи в осуществлении мечты об интересной творческой работе?

Безусловно, никакое движение к Высшему, к совершенствованию себя, своей жизни, невозможно без ответственного, творческого отношения к своим чувствам, мыслям и поступкам. Конечно же, необходимо выработать определённое, достаточно конструктивное отношение к своей жизни, какова бы она ни была.

Признаемся же прежде всего в том, что этих ответов, — почему ты родился таким, почему на тебя свалилось то или это, — ни у Церкви, ни у самого мудрого пастыря просто нет. Почему у той несчастной женщины была такая неодолимая потребность рассказывать о своей жизни? Только ли от нежелания духовной работы и паразитизма на сочувствии окружающих? Скорее всего, ей не удавалось перекинуть мостик от своей жизни к этому новому, незнакомому ей пространству, интегрировать себя (как плод своего опыта) с этим пространством. И пастырь не сумел помочь ей в этом.

И какую ответственность, дорогой отец Евмений, должен осознать, прежде всего, пастырь, дерзающий говорить "от лица" высочайших идеалов? Честный пастырь, понимающий, что настоящую ответственность может понести только тот, чья база (вера) уже настолько крепка и понимание высоко и независимо от этой очевиднейшей реальности обусловленности и слабости богословских объяснений. Недавно я услышала по радио честный ответ отца Владимира Мустафина на такой "банальный" вопрос слушателя, почему любящий Бог допускает столько зла: "Да, — сказал он, — этот ответ может не быть удовлетворительным, но другого ответа нет". Вопрос только в том, КАК суметь удовлетвориться, как стяжать веру в это. И на это Церковь даёт достаточно практические рекомендации, за которые хватаешься, как утопающий за соломинку.

Насколько же сам пастырь должен быть мудр и честен, какое иметь мужество и трезвость в том, чтобы, не закрывая на это глаза, не требовать, а помогать формированию ответственности тем, кто духом более слаб. Какое иметь терпение, помогая человеку КАК-ТО принять это отсутствие объяснений, эту, красивее говоря, ТАЙНУ, осмыслив её для себя и очертив границу того, над чем он не властен, сказать себе: а вот над тем, как мне относиться к этому, я решаю сам. И решаю я, вопреки своим сомнениям в том, что такая данность может быть благом для меня, и всё то зло, которое есть в мире — Божественным Промыслом; несмотря на это — хотя бы не ухудшать своего положения унынием и саморазрушением. И вот за это я хочу и могу принять ответственность.

Я ХОЧУ верить в любящего и справедливого Бога, потому что без этой веры всё лишено смысла. И я БУДУ молиться, как умею, и укреплять свою слабую веру всеми, вызывающими доверие, средствами. И я ХОЧУ принять ответственность за это. Помоги мне, Господи.

С уважением и признательностью за Ваши книги и статьи, христианка, психолог Алла Придорожная».

...Эта книга была задумана как попытка поделиться опытом решения актуального вопроса духовной жизни верующего человека — осознания ответственности за свою жизнь и различные ее проявления: духовные, душевные, телесные, материальные. По мере ее написания возникали все новые и новые размышления. Жизнь вносила коррективы в уже написанное...

И таким образом, не из теории, а больше из практики родилась книга, которую Вы, дорогой читатель, держите в руках. Надеюсь, что она будет интересной и полезной для каждого верующего, независимо от того, священник он, монах или мирянин. Каждый верующий человек благодаря ей сможет задуматься над тем, что такое ответственность, какова ее цена, узнать, как помогать решать человеческие проблемы через возвращение людей к осознанию их ответственности за ту или иную ситуацию.

В завершение этого предисловия мне хочется привести слова святителя Иоанна Златоуста, в которых особо подчеркивается ответственность пастыря за вверенное ему от Господа учительское поприще: «Итак, пока имеем время, умоляю, употребим на приобретение духовного богатства и никогда не прекратим заботы о том, сделали ли мы что-нибудь доброе, прогнали ли от себя своею бдительностью какую-либо возмущавшую нас страсть, дабы, чувствуя одобрение своей совести, вкусить нам великое удовольствие. Дело не в том только, чтобы мы каждый день приходили сюда, постоянно слушали об одном и том же. Если от постоянного хождения сюда и увещания не приобретем ничего, и из постного времени не извлечем чего полезного для своей души, — все это не только не доставит нам никакой пользы, но и послужит к большему осуждению нашему, когда, при такой (о нас) заботливости (со стороны Церкви), мы останемся все такими же, — когда гневливый не сделается тихим, вспыльчивый не обратится к кротости, а завистливый не перейдет к доброжелательству, сребролюбец не оставит своей страсти и не расположит себя к подаянию милостыни и питанию бедных, распутный не сделается целомудренным, гоняющийся за суетною славою не научится презирать ее и искать истинной славы, не заботящийся о любви к ближнему не воспрянет и не приучит себя не только к тому, чтобы быть не хуже мытарей (Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? — Мф. 5, 46), но и к такому состоянию души, чтобы кротко смотреть и на врагов и показывать к ним великую любовь.

Если, приходя сюда каждый день, постоянно слушая и пользуясь такими наставлениями, получая от поста помощь, не победим вышесказанных и других возникающих в нас страстей, то какое будет нам прощение, какое оправдание? Скажи мне, пожалуйста, если бы ты видел, что сын твой каждый день ходит в училище, и, хотя времени проходит много, но он ничего не приобретает там, снес ли бы ты это терпеливо? Не наказал ли бы и отрока, не упрекнул ли бы и учителя? А потом, если бы узнал, что со стороны учителя сделано все и ничего не опущено, и что причиною всего была леность отрока, не обратил ли бы ты весь гнев свой на отрока, перестав винить учителя? То же самое должно быть и здесь.

Мы, как поставленные (на степень учителей) благодатью Божией, каждый день созываем вас, как духовных детей, в это училище, и предлагаем вам спасительное наставление, причем не свои вымыслы сообщаем, но излагаем учение, дарованное нам от Господа в божественном Писании, — его мы открыто излагаем и постоянно внушаем.

Итак, когда мы употребляем все старание и заботливость, и ежедневно ведем вас на путь добродетели, вы же будете оставаться в том же состоянии, то подумайте, какая будет и нам скорбь, какое и вам осуждение, чтобы не сказать больше? Конечно, нас освобождает от всякой ответственности то, что мы не опустили ничего потребного к вашему назиданию; однако же, так как мы заботимся о вашем спасении, то и не можем легко переносить (вашей беспечности). И учитель, когда не замечает в ученике никакого плода от своего старания, немало скорбит и болезнует, видя, что напрасно трудится». [6]

Автор будет безмерно рад и благодарен Господу, если предлагаемая книга станет благословением, спасательным кругом хотя бы для одного человека.

От осознания — к действиям!