Наберись смелости — сделай попытку

Hoccpat Пезешкян

Торговец и попугай

Восточные истории и психотерапия

Иллюстрировано примерами

из психотерапевтической практики

для воспитания и психологической самопомощи

Перевод с немецкого Л.П.Галанза

Общая редакция доктора психологических наук

А.В.Брушлинского

и научного сотрудника А.З.Шапиро

Комментарии А.З.Шапиро

Москва

Издательская группа «Прогресс»

«Культура»

 

 

Пезешкян Н.

Торговец и попугай. Восточные истории и психотерапия: Пер. с нем./Общ. ред. А.В. Брушлинского и А.З. Шапиро, предисл. А.В. Брушлинского, коммент. А.З. Шапиро. — М.: Прогресс, 1992. — 240 с.

В книге немецкого врача-психотерапевта Н. Пезешкяна собрано около ста восточных историй, кото­рые иллюстрируются примерами из психотерапевти­ческой практики. Наряду с необычайной заниматель­ностью, поэтичностью и яркостью изложения восточ­ные истории содержат нечто неожиданное и непредви­денное. Читатель увидит, что иной образ мыслей, ка­завшийся до этого непривычным, становится вдруг близким и понятным. Это изменение позиции автор считает самой важной функцией восточных историй и надеется, что читатели смогут понять, как увлека­тельно бывает по-иному взглянуть на привычные и знакомые вещи.

Фирма «Прогресс-Культура» © Fischer Taschenbuch Verlag GmbH, Frankfurt am Main 1979 Перевод на русский язык, преди­словие, комментарии и оформле­ние издательская группа «Про­гресс», 1992

 

 

К читателю

Книга «Торговец и попугай. Восточные исто­рии и психотерапия» принадлежит перу извест­ного немецкого психотерапевта, доктора меди­цины Носсрата Пезешкяна, разработавшего оригинальную систему психологической помо­щи, получившую название «позитивной психо­терапии» и изложенную в ряде его книг, опуб­ликованных крупнейшими западными изда­тельствами.

Отличительной чертой провозглашенного Н. Пезешкяном межкультурного подхода в психотерапии является интегративность, при­нимающая и примиряющая различные конк­ретно-культурные образы человека и норма­тивные представления о его поведении. Пози­тивность понимается здесь как целостность, единство в разнообразии, преодоление всякой односторонности как по отношению к внут­ренней картине мира человека, так и к его жизни в социуме. В условиях нашей много­национальной и многоконфликтной страны, где каждодневно сталкиваются самые различ­ные культурные и поведенческие ориентации,

межкультурный подход вызывает особый ин­терес.

В книге подчеркивается необходимость рассматривать человека таким, каков он есть, не стараясь его переделать по заранее задан­ному, навязанному извне образцу. Другими словами, «позитивная психотерапия Н. Пезешкяна» — это психотерапия целостного че­ловека, субъекта, творца своей истории, а не пассивного существа, лишь реагирующего на внешние воздействия, «винтика» в социаль­ном механизме.

Такой подход чрезвычайно актуален в усло­виях нашей российской действительности: сейчас многие нуждаются в особой психологи­ческой помощи, в удалении окисла тоталитар­ного прошлого, прежде всего нетерпимости, по сути дела, непозитивности. Особую роль здесь может сыграть искусство, литература, кото­рая, по мнению И. Бродского, «...вольно или невольно поощряет в человеке его ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности... произведение искусства обращается к чело­веку тет-а-тет, вступает с ним в прямые, без посредников, отношения... иными словами в нолики, которыми ревнители всеобщего блага и повелители масс норовят оперировать, ис­кусство вписывает «точку-точку-запятую с минусом», превращая каждый нолик в пусть не всегда привлекательную, но человеческую рожицу»*.

В процессе психотерапии важно, не атакуя систему ценностных ориентации клиента, по­казать односторонность его позиции. В этом отношении восточные истории, используемые Носсратом Пезешкяном для психологической помощи, поощряют воображение и интуицию человека, помогают взаимопониманию между психотерапевтом и клиентом. И это не слу­чайно: ведь сказки с незапамятных времен не только развлекали и поучали, но являлись также и средством народной психотерапии за­долго до того, как психотерапия превратилась в профессиональное занятие. В нашем недав­нем прошлом анекдоты играли весьма суще­ственную психотерапевтическую роль, помо­гая пережить ужасные обстоятельства повсед­невности, увидеть позитивный смысл в мно­гочисленных отрицательно окрашенных явле­ниях. Поэтому можно надеяться, что данная книга придется по вкусу не только професси­ональным психологам и психотерапевтам, но также и всем тем, кто хочет стать психотера­певтом для себя и для своих ближних. Пси­хологическая помощь нужна сейчас очень многим, а количество профессиональных пси­хотерапевтов пока еще ограниченно. Автор книги утверждает, что способность человека помочь самому себе является основой его ду­шевного здоровья. Психотерапия Н. Пезешкяна — это обучение пациентов методам само­помощи, позволяющим им справляться с кон­фликтами, проблемами и жизненными труд­ностями. Эту идею хорошо иллюстрирует по­словица, которую часто приводит автор в своих книгах: «Если ты дашь человеку рыбу, ты накормишь его только один раз. Если ты на­учишь его ловить рыбу, ты навсегда избавишь его от голода».

Усилия доктора Пезешкяна приблизить пси­хотерапию к обыденной жизни, сделать ее та­ким же необходимым элементом самопомощи, как диета и физические упражнения, могут ока­заться в этом отношении весьма эффективными.

А.В.Брушлинский,

член-корреспондент Российской академии наук, директор Института психологии РАН

 

 

Кто познал самого себя и других,

тот признает: Восток и Запад

отныне неотделимы.

Гёте

 

Предисловие автора

Когда в немецкой семье муж вечером возвра­щается домой, ему необходим покой. Такова, по крайней мере, традиция. Он садится у телевизо­ра, пьет свое вполне заслуженное пиво и читает газету: «Оставьте меня в покое. После такой на­пряженной работы я этого заслужил». Для него это отдых.

На Востоке мужья отдыхают иначе. Глава семьи возвращается домой, а у жены уже собра­лись гости, родственники, друзья и коллеги. За беседой с гостями он отдыхает, ибо, как гласит известное изречение: «Гости — это милость Божия». Таким образом, отдых можно понимать по-разному. Нет точного определения того, что называется отдыхом. Каждый отдыхает так, как он привык, как было принято в его семье, в ок­ружении, где вырос человек, в культурной среде, к которой он принадлежит. Подобно различным видам отдыха, многолики и обычаи, привычки, ценностные представления. Это вовсе не означа­ет, что одна модель поведения лучше другой, просто РАЗЛИЧНЫЕ системы ценностей могут ус­пешно ДОПОЛНЯТЬ, обогащать друг друга.

 

Стержневым мотивом данной работы является межкультурный подход*¹, который открылся мне благодаря моей собственной межкультурной ситуации (Германия—Иран). Использование во­сточных историй в качестве вспомогательного средства, облегчающего общение пациента с вра­чом в психотерапевтическом процессе, казалось мне естественным. Кроме того, я стремился сое­динить мудрость и интуитивную мысль Востока с новыми психотерапевтическими методами За­пада.

Забавные восточные притчи с их близостью к фантазии, интуиции и иррациональности пред­ставляют собой разительный контраст с целесооб­разностью, рационализмом, техницизмом совре­менного индустриального общества. Ориентация на высокую производительность труда, мир биз­неса порождают противоречие: преуспевание, карьера находят явное предпочтение, а межлич­ностные отношения отступают на второй план. Разум и интеллект ценятся больше, чем фанта­зия и интуиция. Эту односторонность, обуслов­ленную различием культурно-исторических ус­ловий, мы сможем преодолеть только в том слу­чае, если дополнительно к нашим привычкам включим в мир наших представлений другие мо­дели мышления, если примем другие «правила игры» во взаимоотношениях между людьми, в том числе и такие, которые возникли в иных культурно-исторических условиях. Дать больше простора фантазии и интуиции для обогащения собственного опыта и для разрешения конфлик­тов — в этом я вижу ту роль, которую могут сыг­рать сказки, мифы, притчи, афоризмы.

Эта «психотерапевтическая» функция восточ­ных историй является темой данной книги. Уже в моих ранее изданных книгах «Психотерапия повседневной жизни» и «Позитивная психотера­пия» я использовал сказки и притчи, с одной сто­роны, как средство, помогающее лучшему взаи­мопониманию между врачом и пациентом, а с другой — как метод психотерапии. Реакция мо­их читателей и опыт общения с пациентами за­ставили меня задуматься о том, какую роль мо­гут сыграть эти истории в области воспитания, самопомощи и психотерапии. Причем для меня было несущественно выискивать общие положе­ния о действенности историй, об их актуально­сти. Важным представлялось то, в каких конф­ликтных ситуациях и при каких психологиче­ских нарушениях они могут оказать помощь в разрешении проблем. Мне стало ясно, что исто­рии имеют много общего с медикаментами. Если их применять вовремя и в соответствии с реко­мендациями, то они могут стать отправным пун­ктом для терапевтических усилий врача и спо­собствовать изменению жизненной позиции и поведения пациента. Однако неправильная дози­ровка, неискренность и подчеркнутое морализи­рование со стороны врача могут причинить вред.

За те восемь лет, в течение которых я интен­сивно изучал восточные истории, притчи, сказки и затем собрал их в этой книге, я вновь и вновь убеждался в том, что наряду с необычайной за­нимательностью, поэтичностью и яркостью изложения они содержат нечто неожиданное, непредвиденное. Привычный ход мыслей и же­ланий вдруг представал совсем в другом свете. Иной образ мыслей, казавшийся до этого непри­вычным, становился для меня близким и понят­ным. Это изменение позиции я считаю самой важной функцией историй. Надеюсь, что и чи­татели смогут понять, как увлекательно бывает по-иному взглянуть на знакомые и привычные вещи.

 

Бывает так, что мы не можем обойтись без науки, без математики, без ученых споров, с по­мощью которых развивается человеческое созна­ние.

Но бывает и так, что нам оказываются нуж­ны стихи, шахматы, занимательные истории — все то, что радует и освежает душу.

(По Саади*)

 

Первая часть этой книги посвящена введению в теорию восточных историй. Исходя из идей по­зитивной психотерапии, я пытался определить ту функцию, которую выполняют истории во взаимоотношениях между людьми, особенно в разрешении проблем пациентов и в психотера­певтической ситуации.

Во второй части речь идет о практическом при­менении историй. В первом разделе говорится о педагогическом значении историй в различных религиях, так как они, очевидно, и составляли первоначальную основу этих историй. Отноше­ния между врачом и пациентом, размышления об этом и то, как это отражено в историях, состав­ляют содержание второго раздела. Третий и чет­вертый разделы содержат примеры терапевтиче­ского применения историй и в первую очередь освещают проблемы сексуальности и супруже­ских отношений. Кроме того, дается обзор раз­личных заболеваний, психотерапевтических проблем и конфликтных ситуаций.

Коллеги, работавшие вместе со мной в группе по обмену психотерапевтическим опытом города Висбадена и в Академии усовершенствования врачей земли Гессен, а также многие из моих па­циентов приобрели собственный опыт примене­ния историй в психотерапевтической практике и способствовали созданию этой книги.

Особого упоминания заслуживает группа пре­подавателей, участвовавших в работе по обмену психотерапевтическим опытом города Висбаде­на, которые обсуждали применение историй в пе­дагогической практике.

Пользуюсь случаем выразить свою благодар­ность моим друзьям и коллегам, вдохновлявшим меня своими советами в работе над этой книгой; само собой разумеется, что никто из них не несет ответственности за то, как я использовал и пере­работал их советы.

Моему сотруднику психологу Дитеру Шену я особенно благодарен за его творческое и критиче­ское участие в подготовке к изданию этой книги. Мои секретари г-жа Кригер и г-жа Кирш поддер­живали меня своей искренностью, добросовестно­стью и надежностью.

Используя собственный опыт межкультурного общения, моя сестра Резван Шпенглер и брат Хоуханг Пезешкян помогли мне ценными совета­ми. При собирании многих восточных историй, пословиц и методов народной психотерапии, олицетворением которых казалась нам моя тетя г-жа Бердикс, живущая в Иране, большую по­мощь оказала мне моя жена г-жа Маниже. Мои же сыновья Хамид и Навид стали за это время специалистами в области психотерапевтического применения восточных историй.

Носсрат Пезешкян, Висбаден, 1992

 

Торговец и попугай¹

У восточного торговца был говорящий попу­гай. В один прекрасный день птица опрокинула бутыль с маслом. Торговец разгневался и ударил попугая палкой по затылку. С этих пор умный попугай разучился говорить. Он потерял перья на голове и совсем облысел. Однажды, когда он сидел на полке в лавке своего господина, вошел лысый покупатель. Его вид привел попугая в страшное волнение. Он подпрыгивал, хлопал крыльями, хрипел, кряхтел и наконец, ко все­общему изумлению, вдруг вновь обрел способ­ность говорить: «Ты тоже опрокинул бутыль с маслом и получил подзатыльник? Вот почему у тебя теперь нет волос!»

(По Мовлана*)

 

 

Часть первая

Введение в теорию историй

Наберись смелости — сделай попытку

Однажды царь решил подвергнуть испыта­нию всех своих придворных, чтобы узнать, кто из них способен занять в его царстве важный государственный пост. Толпа сильных и муд­рых мужей обступила его. «О вы, подданные мои, — обратился к ним царь, — у меня есть для вас трудная задача, и я хотел бы знать, кто сможет решить ее». Он подвел присутствующих к огромному дверному замку, такому огромно­му, какого еще никто никогда не видывал. «Это самый большой и самый тяжелый замок, кото­рый когда-либо был в моем царстве. Кто из вас сможет открыть его?» — спросил царь. Одни придворные только отрицательно качали голо­вой. Другие, которые считались мудрыми, ста­ли разглядывать замок, однако вскоре призна­лись, что не смогут его открыть. Раз уж мудрые потерпели неудачу, то остальным придворным ничего не оставалось, как тоже признаться, что эта задача им не под силу, что она слишком трудна для них.

Лишь один визирь подошел к замку. Он стал внимательно его рассматривать и ощупывать, затем пытался различными способами сдвинуть с места и наконец одним рывком дернул его. О чудо, замок открылся! Он был просто не полно­стью защелкнут. Надо было только попытаться понять, в чем дело, и смело действовать.

Тогда царь объявил: «Ты получишь место при дворе, потому что полагаешься не только на то, что видишь и слышишь, но надеешься на собст­венные силы и не боишься сделать попытку».

 

За последнее время я собрал большое количе­ство восточных (главным образом персидских) историй, мифов и басен. Они должны были от­вечать следующим условиям: содержать приме­ры как межличностных отношений, так и ду­шевных конфликтов, а также облегчать слуша­телю восприятие скрытых причин и следствий этих отношений и конфликтов. То, что я обра­тился к восточным историям, не имеет принци­пиального значения. Как восточные, так и за­падные истории, мифы, афоризмы во многом имеют общие корни. Их разделяют только сло­жившиеся различные исторические и политиче­ские условия.

Многие склонны думать, что сказания, сказ­ки, саги, мифы, притчи предназначены только для детей. Однако это не так. Им свойственно нечто вневременное. Бабушка, рассказываю­щая сказки европейским детям, кажется в та­кой же мере принадлежащей прошлому, как и профессиональный рассказчик на Востоке. По-видимому, это объясняется тем, что сказки и мифы меньше обращены к разуму, к ясной логике, к преуспеванию в делах, а больше к инту­иции и фантазии.

С незапамятных времен люди использовали истории как средство воспитательного воздейст­вия. С их помощью в сознании людей закрепля­лись нравственные ценности, моральные устои, правила поведения. Благодаря своей занима­тельности истории особенно хорошо подходили для этой цели. Они были той ложкой меда, ко­торая подслащивала и делала интересной даже самую горькую мораль. Иногда мораль историй можно понять сразу, иногда она скрыта и пред­ставляет собой всего лишь намек.