Также судьею? Но любящий любит по ту сторону награды и
Возмездия.
Когда он был молод, этот Бог с востока, тогда был он
Жесток и мстителен и выстроил себе ад, чтобы забавлять своих
Любимцев.
Но наконец он состарился, стал мягким и сострадательным,
Более похожим на деда, чем на отца, и всего больше похожим на
Трясущуюся старую бабушку.
Так сидел он, поблекший, в своем углу на печке, и
Сокрушался о своих слабых ногах, усталый от мира, усталый от
Воли, пока наконец не задохнулся от своего слишком большого
сострадания". --
Quot;Ты старый папа, -- прервал тут Заратустра, -- видел ли ты
Это своими глазами? Могло быть и так, могло быть
И иначе. Когда боги умирают, умирают они всегда разными
Смертями.
Ну что ж! Так или иначе -- он умер! Он был не по вкусу
Моим ушам и глазам, худшего не хотел бы я о нем говорить.
Я люблю все, что ясно смотрит и правдиво говорит. Но он --
Ты ведь знаешь это, ты, старый папа, он был немного из твоего
Рода, из рода священнического -- его можно было разно понимать.
Его часто и совсем нельзя было понять. Как же сердился он
На нас, этот дышащий гневом, что мы его плохо понимали! Но
Почему же не говорил он яснее!
И если вина была в наших ушах, почему дал он нам уши,
Которые его плохо слышали. Если была грязь в наших ушах, кто же
Вложил ее туда?
Слишком многое не удавалось ему, этому горшечнику, не
Доучившемуся до конца! Но если он еще мстил своим горшкам и
Творениям за то, что они ему плохо удавались, -- это было уже
Грехом против хорошего вкуса.
Существует и в благочестии хороший вкус; он говорит
наконец: "Прочь с таким Богом! Лучше совсем без Бога,
Лучше на собственный страх устраивать судьбу, лучше быть
безумцем, лучше самому быть Богом!"
"Что слышу я! -- сказал тут старый папа, навострив уши. --
О Заратустра! ты благочестивее, чем ты думаешь, при таком
Безверии! Какой-нибудь Бог в тебе обратил тебя к твоему
Безбожию.
Разве не само твое благочестие не дозволяет тебе более
Верить в Бога? И твоя чрезмерная правдивость поведет тебя еще
Дальше, по ту сторону добра и зла!
Посмотри, что осталось тебе? У тебя есть глаза, руки и
Уста, которые от вечности предназначены для благословения.
Благословляют не только рукой.
Вблизи тебя, хотя ты и хочешь быть самым безбожным, я
Предчувствую тайное благоухание долгих благословений; мне
Становится при этом хорошо и мучительно.
Позволь мне быть твоим гостем, о Заратустра, на одну
Только ночь! Нигде на земле мне не будет теперь лучше, чем у
тебя!"
Quot;Аминь! Да будет так! -- сказал Заратустра с великим
Удивлением. -- Туда вверх ведет дорога, там находится пещера
Заратустры.
Поистине, я сам охотно проводил бы тебя туда, досточтимый,
Ибо я люблю всех благочестивых людей. Но теперь меня поспешно
Отзывает от тебя крик о помощи.
В моем царстве ни с кем не должно быть несчастья; пещера
Моя -- хорошая пристань. И больше всего хотел бы я всякого, кто
Печалится, опять поставить на твердую землю и на твердые ноги.
Но кто снимет с плеч твою печаль? Для этого я
Слишком слаб. Поистине, долго придется нам ждать, пока
Кто-нибудь опять воскресит тебе твоего Бога.
Ибо этот старый Бог не жив более: он основательно умер".
Так говорил Заратустра.
Самый безобразный человек
И опять бежали ноги Заратустры по горам и лесам, и
Глаза его непрестанно искали, но нигде не было видно, кого
Искали они, кто кричал о помощи и страдал великою скорбью. Всю
Дорогу, однако, радовался он в сердце своем и был полон
Признательности. "Какие хорошие вещи, -- говорил он, -- подарил
Мне, однако, этот день в награду за то, что так скверно начался
Он! Каких редких собеседников нашел я!
Долго придется пережевывать мне слова их, как хорошие
хлебные зерна; и зубам моим придется измолоть и истолочь их,
пока не потекут они в душу мою, как молоко!"
Но когда дорога опять обогнула скалу, сразу изменился
