Беседа вторая. О гражданской и моральной ответственности родителей

Материнские, отцовские чувства трудно передать словами. Их может вполне постигнуть лишь тот, кто сам стал отцом или матерью. Помню волнующее событие, которое произошло у нас в школе. У молодых супругов — учителя и учительницы — долго не было детей. Десять лет ждали он и она - ждали родительского счастья и уже мало верили, что оно заглянет к ним. Но вот молодая женщина забеременела. Со слезами радости рассказала она об этом в учительской - сначала женщинам, ну а женщины рассказали мужчинам. Все радовались и поздравляли. А когда молодой отец привез жену с сыном домой, он, счастливый и взволнованный, зашел с ребенком на руках в школу. Хотел что-то сказать и заплакал. А потом, преодолев волнение, сказал: «С той минуты, как прозвучал его крик, я почувствовал себя совсем другим человеком. От сердца моего отделилась маленькая крошка, а чувство такое, что это второе мое сердце, второе мое существо». Потом он рассказывал, что и в классах, на уроках, он теперь совершенно по-другому увидел детей. «Каждая детская боль стала моей собственной болью».

Вдумаемся, отец и мать, в эти слова. Рождая ребенка, мы отделяем частицу своего сердца. Нет благороднее, выше миссии для человека-творца, чем отцовство и материнство. С той поры, как частица от твоей плоти стала дышать и открыла глаза на мир, ты возложил на себя огромную ответственность: каждое мгновение, видя своего ребенка, ты видишь себя. Воспитывая своего ребенка, ты воспитываешь себя, утверждаешь свое человеческое достоинство.

Есть десятки, сотни профессий, специальностей, работ: один строит железную дорогу, другой возводит жилище, третий выращивает хлеб, четвертый лечит людей, пятый шьет одежду. Но есть самая универсальная — самая сложная и самая благородная работа, единая для всех и, в то же время, своеобразная и неповторимая в каждой семье, — это творение человека.

Отличительной чертой этой работы является то, что человек находит в ней ни с чем не сравнимое счастье. Продолжая род человеческий, отец и мать повторяют в ребенке самих себя, и от того, насколько сознательным является это повторение, зависит моральная ответственность за человека, за его будущее. Каждое мгновение этой работы, которая называется воспитанием, это творение будущего и взгляд в будущее.

В воспитании органически сливается общественное и интимное. В этом слиянии, на мой взгляд, и заключается гармония человеческого счастья. Если вы мечтаете оставить после себя след на земле — не обязательно быть выдающимся писателем или ученым, творцом космического корабля или открывателем нового элемента периодической системы. Вы можете утвердить себя в обществе, воспитывая хороших детей. Хороших граждан, хороших тружеников, хорошего сына, хорошую дочь, хороших родителей.

Творение человека — высшее напряжение всех ваших духовных сил. Это и жизненная мудрость, и мастерство, и искусство. Дети не только и не столько источник счастья. Дети — это счастье, созданное вашим трудом. Помните это — и ты, юноша, с замиранием сердца ожидающий часа свидания с любимой, и ты, молодой отец, у которого в колыбели уже поет свою вековечную песню дитя, и ты, поседевший, умудренный радостями и тревогами семейной жизни, отец детей и дедушка внуков своих. Счастье отцовства и материнства не манна небесная, оно не приходит праздничным гостем, как только вы, юноша и девушка, стали мужем и женой. Оно трудное и выстраданное - это счастье, оно приходит только к тем, кто не боится единообразного, многолетнего труда до самозабвения. Сложность этого труда состоит в том, что он представляет собой слияние разума и чувств, мудрости и любви, умение, наслаждаясь нынешним мгновением, тревожно заглядывать в будущее. Там, где утрачена эта мудрая отцовская и материнская способность, счастье становится призраком.

Вспоминается одна горькая история. Жил в нашем районе добрый человек, хороший, почитаемый и уважаемый труженик - комбайнер. За самоотверженный труд наградили человека орденом. Часто портреты его помещали в газетах, а однажды даже у дороги поставили стенд с большим портретом Ивана Филипповича и написали: вот с кого надо брать пример. Был у Ивана Филипповича сын — тоже Иван. Любили отец и мать единственного ребенка, но неразумной была эта любовь: удовлетворяли все прихоти Ивасика. Покупали все, что пожелает дитя (так до четырнадцати лет называли родители сына). А сын почувствовал, что он купается в лучах отцовской славы, не испытал никаких трудностей — и вырос большим лодырем. Все ему доставалось легко, но чем легче достаются человеку радости и счастье в детстве и отрочестве, тем меньше подлинного счастья знает он в зрелой жизни.

Задумайтесь над этой закономерностью воспитания, дорогие мать и отец. Учителя приглашали, бывало, Ивана Филипповича в школу, но ему все некогда было: то на заседании правления колхоза, то в район вызвали для обмена опытом, то в соседний колхоз поехал проверять договор на социалистическое соревнование. Однажды случилось несчастье: избил Иван свою одноклассницу так, что врача пришлось вызывать. Послали за Иваном Филипповичем: иди, отец, скорее в школу, несчастье с сыном. «Какое несчастье?» - тревожно спросил отец. Рассказали, в чем дело. Отец облегченно вздохнул: «Я думал, что с ним какое-нибудь несчастье... Некогда мне сейчас в школу идти. Еду на слет ударников».

Вечером Ивана Филипповича все-таки удалось пригласить в школу. Выслушав взволнованный рассказ воспитателя, не сказав ни слова, он пришел домой, избил сына, объясняя причину своего гнева: «Чтобы в школу меня больше не вызывали». А на следующий день Ивасик пошел в поле, взял две горсти грязи и залепил глаза на отцовском портрете. Понял Иван Филиппович, что воспитание — это тонкая работа разума и сердца... понял, но поздно. Задумаемся над этой жизненной историей. Поучительна она и для того, чей сын в колыбели, и для того, у кого дочь — невеста.

Получил я недавно письмо от одного хорошего рабочего с Урала. «Наградили меня орденом, — пишет отец. - Все поздравляют, радость в доме. А сын, подросток 12-летний, пятиклассник, тоже поздравил меня - убежал из дому... Страшными стали для меня эти дни. Передумал все, что делал, как жил. И пришел к выводу: не сын виноват, а я. Не знал я, чем он живет. Единственной заслугой моей, кажется, только и было, что породил его... Ни одной детской радости не принес ему. А как только в школе какая-нибудь неудача у сына — избивал его. Возненавидел меня сын. Вот теперь я и стою на распутье: для чего мне и орден, и почет, и уважение товарищей, если нет самого главного...»

Вдумайтесь в эти кровью написанные строчки. Какая бы у вас ответственная, сложная, творческая работа ни была на производстве, знайте, что дома вас ожидает еще более ответственная, более сложная, более тонкая работа — воспитание человека. Это не только самая важная, самая нужная, самая неотложная работа для вас. Этого требует и великий принцип нашего общества: человек - высшая ценность среди всех ценностей мира. Надо понять каждому из нас, уважаемые отец и мать, что невоспитанный человек, нравственный невежда, недоучка - то же, что самолет, выпущенный в полет с испорченными двигателями: погибнет сам и принесет гибель людям.

Если вас приглашают в школу, идите, договаривайтесь на производстве, чтобы вам дали отпуск. В селах нашей республики я знаю уже больше десяти колхозов, где отца, у которого не ладится что-то в семье с воспитанием детей, не допускают к работе на производстве недели две. В конце концов, нравственные невежды, недоучки причиняют вред обществу в тысячу раз больший, чем то, что отец получает на две недели отпуск (конечно, без оплаты), чтобы по-настоящему подумать о воспитании детей, заглянуть в душу самому себе.

Однажды я спросил у председателя колхоза, который строго придерживался правила об отпуске отцам-неудачникам: «Велики ли потери от этого для хозяйства? Оправданны ли эти потери?» Председатель ответил: «Прямых потерь нет - отец, вынужденный заняться только воспитанием, зарплаты не получает. Косвенные потери - рублей сто в год на весь колхоз. Но лучше обществу потерять сто рублей, чем потерять обществу одного человека».