Всегда вообще хвала предстает добродетелью, хула — за глаза и в глаза — греховна

Проблема соотношения хвалы и хулы в речи, обоснование греховности хулы решается психологически тонко и глубоко. Так, в "Наставлении отца к сыну" говорится: "Сын мой, если хочешь достичь многого ^в глазах Бога и людей, то будь ко всем почтителен и добр ко всякому человеку и за глаза и в глаза. Если над кем-нибудь смеются, ты похвали его и полюби..." (XV в.)

135

(5, с. 497). "Ибо дано было увидеть одному старцу, как различалась одна и таже еда: хулящие пищу ели нечистоты, а хвалящие — мед... потому что себе оке вредит хулящий..." — таково образное воплощение отношения хвалы и хулы ("Киево-Печерский патерик", XII в.) (3, с. 479).

Рядом с муками и искушениями, которые должен претерпеть ищущий святости (огонь, звери, острые мечи, мучения похоти и проч.), — испытание "языками злых людей", о которых сказано: "Заострили, как копья, языки свои" ("Послание Якова-черноризца к князю Дмитрию Борисовичу", XIII в.) (4, с. 461).

Доброе слово — первое, с чем надлежит обратиться к человеку: "Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите", — велит детям Владимир Мономах. Особенно предостерегает он юношей от заглазной хулы, лжи, клеветы: "Лжи остере-гайтеся и пьянства и блуда, от того ведь душа погибает и тело" ("Поучение Владимира Мономаха") (6, с. 401).

Не пристало также злорадно хулить ближнего в несчастье: "Чадо, если окажется в немилости тот, кто знатнее тебя, не слишком радуйся и не говори о нем ничего друзьям своим, да не припомнит он тебе слов этих..." ("Повесть об Акире Премудром") (3, с. 249). Запрещается и осуждается и само злоречие, и выслушивание наговоров: "Речь лгуна словно птичий щебет, и только глупцы его слушают... если кто-либо станет наговаривать на друга твоего, не слушай его, а не то о твоих грехах другим расскажет", — говорится в "Повести об Акире Премудром" (3, с. 251). Но все же "лучше злое слышать, чем злое сказать" ("Пчела") (4, с. 495). Далее в цитированном тексте этого сборника следует краткое руководство к нравственному поведению в ситуации клеветы: пример остроумного ответа ("Когда пришел к этому клеветник и сказал: "Вот такой-то передо мною так уж поносит тебя", — отвечал: "Если бы ты с таким наслаждением не слушал его, он бы меня не бранил") и еще один вариант ответа в сходной ситуации: "Когда кто-то сказал ему: "Тот-то свирепо тебя бранит", — отвечал: "Скажи ему, пусть

136

и побьет меня, но так же — заочно!" Все это подкрепляется притчей о Диогене, также содержащей язвительный ответ на порицание: "Этот, поносимый неким плешивцем, сказал: "Я бранью тебе не отвечу, но восславлю волосы на твоей голове, ибо, испытав на себе все безумство твоей головы, они убежали!" Тут же приводится и иной образец поведения: Ари-стипп, не слушая брань, убежал, заткнув уши, так как счел бранящего свободным ругаться, а себя свободным от этого устраниться.

Христианский идеал речевого поведения — идеал кротости и смирения — насаждается с помощью мудрых изречений Филимона {"Кто брань перетерпит, тот тверже всех. Коль поносимый будто не слышит брани, то ругателю это страшнее смерти"); Демосфена ("Когда кто-то ругал его, сказал он: "Не отвечаю тебе: чем я тебя одолею, то одолеет меня"); Диона ("...Несправедливое слово, войдя в сознание достойных, затмением гнева не даст увидеть истину"), а также на примере Дионисия-царя, сумевшего найти способ отличить злоумышленного клеветника от простого ругателя (4, с. 495-497).

Особенно ненавистен русскому народу и особенно резко осуждается не столько грех лжи, сколько грех клеветы. Таков вывод Г. Федотова: "Ложь (вне клеветы, т.е. преступления против любви) не останавливает внимание певца" (14, с. 89). Клевета же, "принимающая бытовые формы нашептывания", вызывает строгое осуждение и отвращение:

По улицам душа много хаживала, По подоконью душа много слушивала, Хоть не слышала, скажу — слышала, Хоть не видела, скажу — видела.

(14, с. 87)

Таким образом, в древнерусской культурной традиции достойной считалась речь, несущая правду, но не хулу, чуждая недоброжелательному осуждению, пустой и злобной брани. Лучше промолчать, чем осудить, а если уж порицать — то доброжелательно и с мыслью о пользе.

137