Народный календарь. Будни в жизни народа

 

Древнейшим средством индикации колебаний сакральности временного потока (а не только просто счета времени, как принято думать), определения так или иначе отмеченных дней и периодов является календарь. Его изобретение следует отнести к временам незапамятным; во всяком случае, наблюдения за Солнцем, точками его восхода и захода, за Луной и звездами человек вел уже в палеолите (древнем каменном веке). Древние славяне имели весьма точный и разработанный календарь, основной особенностью которого была ориентированность на смену фаз Луны: «молодой» - «старый» месяц и т.п. Счет по неделям пришел на Русь, как и в Западную Европу, только вместе с христианством. Кстати, фазы Луны считались неравноценными: для начала всех дел благоприятны фазы полнолуния и «ветоха» («старая луна»), а «молодик» и «ущерб» - значительно менее[62].

За сутки Земля совершает один оборот вокруг своей оси, а за год — вокруг Солнца. Привычная всем нам таблицадней, чисел, месяцев, сезонов, лет — одно из древнейших изобретений человечества. Какого только отсчета времени не было у различных племен и народов. Сначала ими был замечен «круговорот» Солнца — бога света, тепла; затем на помощь пришел «небесный счетовод» — Луна (то светлый диск, то полумесяц, то бледный серп, исчезающий на два-три дня, а потом появляющийся снова). Так возник лунный календарь, которым пользовались и римляне, и греки. Интересно, что начало месяца определялось вечером того же дня, когда восходила новая луна, и определение начала месяца возлагалось на жреца, следившего за новолунием на Капитолийском холме и торжественно объявлявшего об этом народу.

От одного возрождения Луны до следующего проходит около 30 суток (вернее, 29 дней 12 часов 44 минуты), так по изменениям Луны можно было вести счет дням, а потом — и месяцам. С тех пор и осталось у нас слово «месяц» (Луна — Месяц — Луна)[63].

В лунном календаре сначала было 10 месяцев, первые из них были посвящены богам. Первый месяц по имени бога Марса назывался мартиус, март; второй — априлис, апрель — в честь богини любви и красоты Афродиты; третий — майус, май посвящен богине Майе; четвертый — юниус, июнь назван в честь древнеримской богини плодородия, любви и семейного счастья, хранительницы брака Юноны — жены Юпитера. Следующие месяцы именовались по латинским числительным: пятый — квинтилис, позже назван в честь Юлия Цезаря июлем, шестой — секстилис, также позже назван августом по имени первого римского императора Августа (Октавиана). Остались неизменными в своем названии месяцы: седьмой — септембер — сентябрь, восьмой — октобер — октябрь, девятый — новембер — ноябрь, десятый — децембер — декабрь. Последние два месяца януариус — январь и фебруариус — февраль были названы именами богов Януса и Фебруо.

Когда эти два месяца из последних превратились в первые, все остальные изменили свои места, но не названия: сентябрь уже оказался не седьмым, а девятым, октябрь — десятым и так далее. Вот так и сохранились в современном календаре названия месяцев по именам римских богов, богинь и верховных правителей, а также по латинским числительным, не соответствующим своему смыслу.

Были еще и лунно-солнечные календари, где недостатки одной системы компенсировались с помощью другой. Они как бы выравнивали оба цикла добавочными месяцами, что позволяло сохранить начало года, но делало неодинаковой его продолжительность.

В древнем мире с III века до нашей эры применялся календарь, в основе которого был четырехгодичный лунно-солнечный цикл (355—377—355—378) общей продолжительностью 1465 дней. Эта система давала расхождение с величиной солнечного года на четыре дня за четыре года.

В Египте по наблюдениям Сириуса и Солнца был введен солнечный календарь. Год продолжался 365 суток, в нем было 12 месяцев по 30 дней, три десятидневки, а в конце года добавлялось еще пять дней в честь «рождения богов»[64].

В 46 году до нашей эры римский диктатор Юлий Цезарь ввел по египетскому образцу точный солнечный календарь — юлианский. За величину календарного года принимался солнечный год, который был чуть больше астрономического — 365 суток 6 часов. Первое января было узаконено как начало года.

В 26 году до нашей эры римский император Август ввел александрийский календарь, в котором раз в четыре года добавлялся еще один день: вместо 365 дней — 366 дней в году, то есть «лишних 6 часов ежегодно» (365 суток 6 часов) за четыре года составляли целые сутки, которые и добавлялись раз в четыре года, а год, в котором добавлялся один день в феврале, назывался високосным.

В 1582 году главой католической церкви папой Григорием XIII был введен новый стиль календаря — григорианский. Он предписал: после четверга 4 октября пропустить в счете десять дней и сразу считать пятницу— 15 октября и при этом соблюдать «правило високосов». То есть не считать високосными те года, номера которых делятся на 100, но не делятся на 400. Следовательно, не високосные годы —1700, 1800, 1900, 2100 и т. д. Високосные — 1600, 2000 годы[65].

Целью реформы было более точное определение дня празднования Пасхи, чтобы весеннее равноденствие вернулось к 21 марта. Этот новый стиль был введен вместо юлианского календаря, или старого стиля, и был постепенно принят во всех европейских странах.

19 декабря 7208 года Петром I был подписан указ о реформе календаря. Календарь, который он ввел, был юлианским, таким же, что и до реформы, принятым Русью из Византии вместе с официальным крещением. Менялись только эра и начало года. Следовательно, Петром Великим вводилось новое начало года — от 1 января и новая эра — христианское летоисчисление «от Рождества Христова».

20 декабря глашатаи объявили новый царский указ «О праздновании Нового года»: «...И для того доброго и полезного дела, указом Великий Государь впредь лета счислять в Приказах и во всяких делах и крепостях писать нынешнего Генваря с 1, числа Рождества Христова 1700 года». То есть в указе предписывалось день после 31 декабря 7208 года от «сотворения мира» (православная церковь считает датой сотворения мира — 1 сентября 5508 лет до нашей эры) считать 1 января 1700 года от Рождества Христова. Указ заканчивался словами: «А буде кто захочет писать оба те лета, от сотворения мира и от Рождества Христова, сряду свободно»[66].

Указ также предписывал отмечать это событие особенно торжественно: «А в знак того доброго начинания и нового столетнего века в веселии друг друга поздравлять с Новым годом... По знатным и проезжим улицам у ворот и домов учинить некоторое украшение от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых... чинить стрельбу из небольших пушечек и ружей, пускать раке­ты, сколько у кого случится, и зажигать огни»[67].

В канун Нового года Петр I сам зажег на Красной площади первую ракету, дав этим сигнал к открытию праздника. Новогоднее празднество продолжалось шесть дней и надолго запомнилось москвичам. Город был освещен иллюминацией. В память о таком важном событии, как введение нового летоисчисления в России, был разработан проект специальной медали. Празднование Нового года тогда хорошо вписывалось в святки, став как бы продолжением празднования Рождества. Счет лет от рождения Христа теперь принят большинством государств и называется «нашей эрой».

Так называемый новый стиль (григорианский) был введен в Советской России 14 февраля (то есть 1 февраля по старому стилю стали считать с 14 февраля) 1918 года, когда различие с юлианским календарем достигло 13 дней.

Григорианская реформа исключала в пределах каждого четырехсотлетия три високосных года. Это сокращение затронуло те годы, которые завершали столетия,— 1700, 1800, 1900 годы. По реформе високосным будет только тот год, у которого первые две цифры делятся на четыре, — 1600 и 2000. Погрешность у григорианского календаря меньше, но есть. Она проявляется в увеличении разницы с юлианским календарем. Исходили величина в 10 дней в последующем нарастает в XVIII веке —11 дней, в XIX веке —12 дней, в XX и XXI веках — 13 дней, в XXII веке — 14 дней.

Введение григорианского календаря привело к определенным трудностям для православных христиан. Новый год оказался отброшен в Рождественский пост, когда веселиться вроде бы и неприлично. Мало того, по церковному календарю 1 января (19 декабря по старому стилю) отмечается память святого мученика Вонифатия, который является покровителем людей, желающих избавиться от алкоголизма, а наша огромная страна встречает этот день звоном бокалов. Глубоко православные люди до сих пор празднуют Новый год «по-старому», 14 января. А Церковь, следуя византийской традиции, 14 сентября (1 сентября по старому стилю) отмечает новолетие.

В календаре мы наблюдаем чередование праздников и будней. Праздники, по мнению А.В. Юдина, были противопоставлены будням, причем и сами будние дни, как уже говорилось ранее, мыслились неравноценными: среди них выделялись особо противостоящие праздничным «несчастные», «неблагоприятные» дни. Праздники, впрочем, отнюдь не считались «лучшим» чем будни, временем, скорее напротив. Это, например, неблагоприятное время для зачатия детей, свадеб, крестин, вечеринок, а счастливое - для смерти. Умершие на большие праздники отправлялись, по поверью, прямо в рай. Состояние полной праздности с обязательной едой, питьем, хождением в гости, по сути, имитировало пребывание в «мире ином» (где все живут так), состояние смерти, «прививкой» которой человеческому коллективу и является праздник в традиционном обществе[68].

«Неблагоприятными» могли быть даже отдельные отрезки времени внутри суток (речь идет не только об очевидном противопоставлении дня и ночи, но и о «добрых» и «недобрых часах»; например, по народным представлениям, в сутках есть моменты времени, когда тут же исполняется любое произнесенное пожелание, потому никого нельзя проклинать: скажешь «чтоб ты провалился!», а он и провалится...). Нужно заметить, что и для современного человека внутреннее психологическое время глубоко неоднородно: все знают, что бывают минуты, которые тянутся, как часы, и часы, пролетающие, словно минуты. Но эти представления субъективны, на уровне же массовых представлений время оказывается для нас равномерным, прямолинейным и бесконечным, как бы усредняющим субъективные колебания. Для традиционного человека, как мы уже говорили, время преимущественно циклично и неравномерно.

Интересно, что все циклы мифологического времени: день, месяц, год, эпоха - воспроизводят, моделируют друг друга, построены по одному принципу, как и все миры пространства. Строение дня в народной традиции так же связано со строением века, как микрокосма («малого космоса»: человеческого тела, дома) - с макрокосмом (большим миром). День и год членятся на аналогичные отрезки, разделенные кульминационными точками. Так, между собой связаны темное время суток, холодное время года (осень - зима) и женское начало, соответственно - светлое время, теплый сезон и мужское начало; полночь, утренняя заря, полдень и вечерняя заря аналогичны равноденствиям и солнцестояниям; наконец, течение дня и года, как и смена фаз Луны, соотносилось со сменой человеческих возрастов: молодость, зрелость, старость (ср. месяц-молодик и т.п.). Светлое время суток отождествлялось с бодрствованием, жизнью, началом мира, а темное - со сном, смертью, концом.

Жизнь русских людей проходила в соответствии с народным календарем, который представлял собой систему членения, счета и регламентации годового времени. Он организовывал всю хозяйственную и бытовую деятельность, определял чередование будней и праздников.

У древних славян год делился на двенадцать месяцев, в основе календаря лежал период изменения лунных фаз. Первоначально счет времени велся по сезонам. В более поздние времена славяне перешли к лунно-солнечному календарю, в котором семь раз в каждые девятнадцать лет вставлялся добавочный тринадцатый месяц.

Начиная с X века Новый год стали отмечать 1 марта, когда приступали к весенним сельскохозяйственным работам, а через пять веков, в 1492 году, в соответствии с церковной традицией начало года в России перенесли на 1 сентября, к моменту окончания уборки, и отмечали так более двухсот лет. Месяцы имели чисто славянские названия, происхождение которых было тесно связано с явлениями природы. Размышляя над славянскими названиями месяцев, Н. М. Карамзин писал: «Наблюдая течение года, они (древние славяне), подобно римлянам, делили его на 12 месяцев и каждому из оных дали название, согласное с временными явлениями или действиями природы: Генварю — Просиней (вероятно, от синевы неба), Февралю — Сечень, Марту — Сухий, Апрелю — Березол (думаю, от золы березовой), Майю — Травный, Июню — Изок (так называлась у славян какая-то певчая птица), Июлю — Червень (не от красных ли плодов ягод?), Августу — Зарев (от зари, или зарницы), Сентябрю — Рюен или Ревун (как толкуют, от рева зверей), Октябрю — Листопад, Ноябрю — Грудень (от груд снега или мерзлой грязи), Декабрю — Студеный. Столетие называлось веком, то есть жизнию человеческою, в свидетельство, сколь предки наши обыкновенно долгоденствовали»[69].

Грамотные люди на Руси в XI веке январь писали еноуар, по Остромирову Евангелию, а как бы для пояснения чужого слова прибавляли «рекомаго просинца». Просинец — значит светлеющий, то есть время, связанное с перво­начальным возрождением солнца, света, тепла. Звали его также лютовей, сечень — за морозы, ветры, вьюги.

По старому русскому счету, когда год начинали с марта, январь был одиннадцатым месяцем; когда год начинали с сентября, он был пятым; с 1700 года он постоянно считается первым.

Январь — году начало, зиме середка, макушка и пе­релом зимы. Это месяц прибывающего света. «Январь на пороге — прибыло дня на куриный шаг», но и месяц стужи: «В январе растет день — растет и холод». Дни в январе прибывают, светлеют, солнце раньше встает, а снег становится глубже, лед толще, воздух морознее. Глухозимье! «Месяц январь — зимы государь».

Январь — самый холодный месяц года: 7 января — рождественские морозы, 19 января — крещенские моро­зы — водосвятские, водокрещи, 31 января — афанасьев­ские морозы, но народ приметил, что «холодные январи подряд почти не повторяются». Январь — месяц ярких звезд, белых троп, синих льдов. Лютует стужа, скрипит под ногами снег. На окнах нежной кистью рисует Дед Мороз свои ажурные узоры. Недаром в народе говорят, что «зима без морозу не бывает».

«Мороз и железо рвет, и на лету птицу бьет, и слезы из людей выжимает», «Мороз красит нос. Берет нос в боль­шой мороз», «В зимний холод всякий молод. На морозе и старик вприпрыжку идет», «Хоть мороз невелик, да стоять не велит», «Мороз одетым кланяться велит, а не­одетых сам посещает», «Зимой без шубы не стыдно, а холодно».

Но народ приметил другое преимущество холодной снежной зимы: «Морозный январь — урожайный год», «Январский холод наполняет закрома», «Холодная зима — благодать» (предвещает урожай), «Снег земле-кормилице — теплый кожух», «От снега все богатство. Снега надует — хлеба прибудет», «Зимой снег глубо­кий — летом хлеб высокий», «Много снегу зимой — уро­жай большой», «Снег на полях—хлеб в закромах», «Боль­ше снега на полях — больше хлеба в закромах», «Снега на землю — тот же навоз. Хлеба урожай — так зима холодна», «Снег глубок — хлеб хорош. Снег глубок — год хорош», «Много снегу — много хлеба; много воды — много травы». Считали: «Зима без снегу — не быть хлебу», «Зима без снега — лето без хлеба». Боялся народ теплого января: «Сохрани себя от теплого января».

Название «февраль» в старинных святцах на Руси встречается с половины XI века. Наши предки называли его снежен, снежень — по обилию пышных и снежных сугробов, февраль накапливает вторые за зиму снега, намораживает вторые льды; снегосей — снега сеет и сеет без конца и края; крутень — за бураны, вьюги, поземки да метели; а еще он предтеча весны, ее запевка — сечень. Сечень зиму «пересекает», другое понятие: именно в этот период получают самую хорошую древесину, так как в деревьях меньше всего сока.

В феврале морозы чередуются с потеплениями, потому-то февраль еще прозвали лютень — лютый и бокогрей — скотина уже стала выходить из хлевов обогревать бока. Крепкие морозы в феврале обычно бывают только по ночам. А днем, в затишье начинает слегка пригревать солнце, а на солнышке оттаивают «бока» и деревьев. Поэтому говорили: «Февраль — двуликий ме­сяц: и лютый, и бокогрей», так как в феврале и «День дню рознь: нынче мороз, а завтра тепло»[70].

«Февраль и теплом приласкает, и морозом отдубасит». Февраль-враль — «Бокогреюшко-февраль, он теплом обычно враль», «Февральская ростепель ничего не стоит». Еще на Руси называли февраль межень — между зимой и осенью, свечением — дни стали светлее. В русских летописях его называли свадебным — от зимних свадеб, совершаемых ото дня Богоявления о Масленицы. Февраль — последний месяц зимы, он «Солнце на лето поворотит и три часа дня прибавит».

Морозы в феврале: тимофеевские — 4 февраля, сретенские— 15 февраля, власьевские — 24 февраля. Говорили: «Пришел февраль, сапоги обувай», «Февраль месяц лютый — спрашивает: «Как обутый?» А о холодном феврале в народе говорили: «Злится коротышка, что ему дней мало дадено» — самый короткий месяц, морозотрескучий и колючеметельный.

Февраль — это время буйных метелей. Обычно первая декада февраля —-самая метельная пора, смутное время сильных буранов, на Руси февраль еще называли вьюговей — «У февраля два друга — метель да вьюга», «Вьюги да метели под февраль налетели», «Коль морозом не возьмет, все дороги заметет», «Метет метелица», и, несмотря на то, что холоднее всего бывает в первой половине февраля, уже чувствуется — в природе что-то происходит, она как бы очищается и принимает новый облик: звенит первая капель, а вообще «И метель, и капель», конечно, «Февраль силен метелью, а март капелью», но «Февраль одной рукой гладит нос, а другой по нему щелкает».

И все-таки — «Как, февраль, ни злись, как ты, март, ни хмурься, а весною пахнет». Потому-то и в пурге февральской уже нет-нет да почувствуется дыхание грядущей весны, да и солнышко уже чуть-чуть подобрело, робко наступают первые оттепели: зима с весной встречается — «В феврале зима с весной встречается впервой». Когда февраль весь теплый, то «другие месяцы его проклинают». «Коли февраль не холоден, плохо о том думает март». «Теплый февраль приносит холодную весну»[71].

Народ приметил, что теплый февраль обманет и принесет холодную весну с заморозками.

Были и такие приметы: «Если глубоко промерзнет земля, а из проруби на реке вода прольется, лед на переборах (перекатах) реки встанет горами, грудами, длинные и толстые сосульки с крыш — быть хорошему лету». «Когда февраль с теплом, то март с холодом и долгая зима будет», «Февраль холодный и сухой — август жаркий», «Если февраль будет дождливый, то такими же можно ожидать весну и лето, а если погодливый (сухой), то предвещает засуху».

Март — первый месяц весны имя свое он получил у древних римлян в честь древнеримского божества Марса — первоначально бога полей, урожая, скотоводства, впоследствии — бога войны. Наши предки называли этот месяц сухый, сухии. В такое время года мало осадков, сухость в лесу. Высыхает и заготовленная заранее древесина. Протальником звали его из-за быстрого снеготаяния и появления на земле проталин. В этом месяце сыреет и мякнет под ногами снег, в тени зима, а на солнцепеке — капель, лужи, проталины, поэтому его еще называли капельником.

Неспроста в народе говорят о марте: каплюжник, каплюжница, капельки, капитель. Называли март и дорогорушителем — разрушаются зимние пути-дороги, ветроносом — «везде сует свой нос, задирает курам хвост», катыш — «зима на исходе, торопись на санках накататься вволю». Звали березозолом — считали злым для берез, так как березу жгли на уголь, соков ник — брали березовый сок[72].

Март называли также перезимник, позимье, зимобор, солногрей, весновей, водотек, свистун — из-за свиста холодного ветра, разно погод ник — неверен, капризен, грачевник — время прилета пернатых. Март — вестник теплых дней. Предвесеньем и пролетием называли по времени перехода от зимы к весне, так как март на смене сезонов, он сочетает в себе черты погоды предыдущего и последующего сезонов. В старой русской жизни март считался первым месяцем в году, и этот счет изменился только в княжение великого князя Василия

На Руси много поговорок и пословиц, посвященных марту месяцу: «Март февралю-бокогрею меньшой брат», «С марта полетье — весна начинается», «В марте день с ночью мерятся, равняются», «В марте сзади и спереди зима», «Иногда и март морозом хвалится», «И в марте бывает вода льдом застывает», «С крыш хоть и капает, а за нос мороз цапает», «Март морозам на нос садится», «Март может отморозить и пальчик», «Март-перезимник дорогу рушит, увяз в сугробе».

Но нельзя так отчаиваться, все-таки в воздухе уже теплом веет: «Март месяц словно мачеха — то хмурится, то смеется», «Март и снегом сеет, и солнцем греет», «Март неверен: то плачет, то смеется», «Как в марте зима ни злится, а весне все покорится», «Не все не­настье, проглянет и красное солнышко», «У раннего марта — апрельские проталины», «У воды нос востер — пробивается всюду», «Март теплом всех привечает», «В марте курица из лужицы напьется».

Если март рано веснянка песню затягивает, то это ненадежное тепло. В это время идет борьба между зимой и весной, слишком ранняя победа весны не должна радовать, так как зима сразу не признает себя побежденной и даст себя знать позднее, когда возвращение ее уже гораздо опаснее и вреднее особенно для земледельца, но надеялись: «Март похоронит, август схоронит», то есть хлеб похоронит в землю, а схоронит — в закром[73].

Мартовская погода имеет огромное значение для последующего времени, поэтому есть и приметы, на которых строятся дальнейшие предсказания. Когда в марте во время непогоды, метелей на полях снег ложится не ровно, волокнами, то в настоящем году хорошо уродятся огородные овощи и яровые хлеба. «Коли в марте снежок задулинами, то будет урожай на огорожанину и ярицу». Когда весенний лед по затонам и озерам не тронется, а потонет, год будет для людей тяжелым. Если Млечный Путь полон звезд и светел — к хорошей погоде, а если тускл — к ненастью. Заход солнца светел — назавтра будет ясный день. Перистые облака исчезают к вечеру — признак улучшения погоды. ветре) нет — так и жди, что мороз. Усиление ветра к концу дня или ночью с одно­временным увеличением облачности — к перемене погоды в худшую сторону. Ненастная погода окончится, если давление повышается. Когда весной поверхность снега шершавая — к урожаю, гладкая — к неурожаю. Едва вспыхнут разноцветной радугой подснежники — настало время высева в помещениях на рассаду овощей и цветов.

Этот месяц получил прозвище огородник; март на огород зовет, замачивают семена, проверяют их на всхожесть. Сокодвижение у клена начинается раньше, чем «заплачут» белоствольные красавицы березы.

На Руси называли этот месяц березозол, то есть злой для берез, так как в это время начинали заготовлять березовый сок, соковницу. Его также называли капельник, снегогон, солнечник, парник, водолей, цветень — распускаются первые цветы.

В старой русской жизни апрель считался вторым пролетним месяцем, а когда год стали считать с сентября, он был «осьмым». С 1700 года он приходится по счету уже четвертым.

«В апреле земля преет, ветрено и теплом веет», «Апрельские ветры, как бы они сильны ни были, благоприятны», «С апреля теплым ветром веет», «Апрель ветром дует, небо синит — тепло сулит». «Лучистое тепло проворно сгоняет остатки зимы». «Апрель водою славен». Апрель всех напоит, радовались: «Дождались полой водицы, аи да батюшка апрель», «Апрельские ручьи землю будят», «Апрельские дожди урожай приносят», «Мокрый апрель — хорошая пашня»[74].

Апрель — месяц большой воды, ледолома на реке. Говорили: «Играй, матушка Ока, пока апрель на дворе», «Апрель — водолей» —журчат весенние ручьи, и рождается весенняя музыка. И еще приметили: «Апрель с водою, май с травою», «Апрель богат водою, а не хлебом», «Апрель обманет — под май подведет», «Где в апреле река, там в июле лужица», «Апрель с водою, октябрь с пивом».

За непостоянство погоды, ее изменчивый характер апрель на Руси имеет немало народных прозвищ: обманщик, капризник, плут, лукавец — погодой апрель распоряжается по-своему, ему нет равных в температурных скачках воздуха — «Апрель сипит да дует, бабе тепло сулит, а мужик глядит: что-то еще будет?», «От снега до листа — таков апрель-водолей».

На Руси май называли его травен, травный, светодень, птичий пересвист, соловьиный месяц.

На Руси май также прозывали листопук, так как пучком появлялись молодые листочки, мур, что связано с появлением травы-муравы, пролетеиь — конец весны, преддверие лета, ранопашец — пора сева, маковей — цветение алых маков.

Говорили: «Май леса наряжает, лето в гости ожидает», «Май весну венчает, лето встречает», «Знаю по цвету, что дело идет к лету», «Пришел май, под кустиком рай», май — венец весны: все в природе зеленеет, цветет, звенит и веселится.

В Древней Руси июнь был четвертым, а потом десятым месяцем в году. И лишь с 1700 года он занял свое нынешнее место. Наши предки называли его изок, то есть кузнечик — насекомое, которое появляется в июне в изобилии; кресником — от креса, кресала (огня) и вместе с тем от дня Иоанна Крестителя (Ивана Купалы), который отмечался 24 июня по старому стилю, теперь июля. В одной из рукописей XVII века есть такое наименование июня — паутной, сиречь комарный. Паут — слепень, овод.

Июнь величали в народе хлеборостом, розником, светозаром, светлояром, разноцветом — так народ прозвал июнь за сочную зелень, за буйство цветов, за краски цветущих лугов. Июнь олицетворял молодость, счастье жизни[75].

По русскому календарю, июнь — месяц зарниц. Румянец года. Начинается молодое лето с яркими от лучистого солнца днями и теплыми светлыми вечерами. Июнь — светлейший месяц года. Еще июнь называли емляничник — поспевает сладкая ягода: «В июне первую ягоду в рот кладут, а вторую — домой несут», первотравье — трава на земле и лист на дереве, млечень — «в июне день не меркнет», «в июне день — с год».

В июне крестьянину много работы: «Пришел июнь разноцвет, отбою от работы нет», «Поводит июнь на работу— отобьет до песен охоту».

Июль называли червень — от цвета плодов и ягод, которые в июле отличаются особенной красноватостью, страдник — в разгаре страда летних работ, сенозарник — в ранние зори косят луга: «На травах роса — легче ходит коса», сеностав — сгребают и складывают сено в стога, жарник — самое знойное время года, грозовик, или грозник — в эту пору бывают сильные грозы: «Июль — грозник, молнии мечет, дубы калечит», «Июль с грозами приходит», «Июль — месяц ливневых дождей».

В Древней Руси август был шестым месяцем и называли его серпень, потому что в эту пору жали серпами хлеб, с XV века он стал двенадцатым. С 1700 года он считался восьмым. Называли его еще зарев, вероятно, от слова «зарево». Старинные месяцесловы именуют август зорничником, зарником — от ясных зорь и ярких зарниц, которыми богат этот месяц.

Август также величали жнивень — по разгару хлебной уборочной страды, август — праздник жатвы! Густырь, густоед — в это время всего в избытке, говорили: «густо едят», поэтому еще народные прозвища августа — разносол, хлебосол: «На зимний стол август готовит разносол», собериха-припа-сиха: «Что в августе соберешь, с тем и зиму прове­дешь». Август-ленорост — припасает холст, а также ленораст — расстилает лен по траве на росе[76].

Народ твердо знал: «Кто в августе спит, тот спит на свою голову», потому что «В августе мужику дохнуть некогда: косить, возить, пахать и сеять», «Батюшка август работой-заботой мужика крушит, да после теплит», «В августе и жнет баба, и мнет баба, а все на льны оглядывается», «В августе серпы греют, вода холодит».

На Руси сентябрь называли рюин и рюен, а также ревун. Ревуном прозвали сентябрь за дожди и непогоду, от рева осенних ветров и зверей, особенно олений; хмурень, дождезвоном, листопадником, вереснем, вресенем — по цветению медоносного вереска, зоревником, золотым летом. «В сентябре лес реже и птичий голос тише», «Сентябрь красно лето провожает, осень золотую встречает».

Сентябрь стоит на смене сезонов лета и осени и сочетает в себе черты предыдущего и последующего месяцев. «В этом месяце погода начинает смотреть «сентябрем», так как ненастный и безжизненный сентябрь делает людей угрюмыми и задумчивыми, сердитыми и печальными, поэтому и вошло в поговорку: «сентябрьские думы», «сентябрьская хандра», «угрюм, как сентябрь».

Октябрь - первый холодный месяц. Октябрь — это время первозимья, которое в русских говорах носит название замерек, ведь замереки — заморозки осенью перед наступлением зимы, замерека — первое осеннее непогодье: мокрый снег и дождь. Октябрь — месяц близкой пороши.

Другие старинные наименования октября: зазимник, позимник — начинаются позимки, холода, предзимье — преддверие зимы, первый суровый месяц, порог зимы, грудень — голая остывающая земля, ледяные дожди и мокрый снег, который падает и скоро тает: «В октябре на одном часу и дождь и снег» или «Плачет октябрь холодными слезами», на дорогах груды замерзшей грязи. И еще называли его неблагозвучно, но образно: «грязник». Говорили: «Знать, осень в октябре по грязи», «Октябрь венчает белый снег с великой грязью», «Октябрь-грязник ни колеса, ни полоза не любит», почва в октябре напоминает грязное месиво, а по непостоянству погоды похож на март[77].

Прозвали октябрь листопадом, листопадником — месяцем опадающих листьев: «Октябрь землю покроет где листком, где снежком».

В Древней Руси ноябрь называли его трудень, груздень, от слова «груда», потому что в этом месяце смерзшаяся земля мертвыми грудами, мертвыми листьями лежит на дорогах. В это время мерзлые колеи на дороге, грязь, разъезженный кочковатый путь, поэтому другое наименование ноября — бездорожник.

Еще на Руси величали ноябрь: листопад, листогной, лета обидчик, полузимник — «В ноябре зима с осенью борются», канун зимы — «Ноябрь — ворота зимы», «Уже и не осень, но еще не зима», студеный, снеговей, ледостав и ледовый кузнец— «Ноябрьскими заморозками декабрьский мороз тороват».

На Руси декабрь называли студеный, студень, стужаило, холодень. Прозвал народ декабрь — лютовей, лютень: «С декабря прирост света начинается, а с ним и люти прибавляется», «В декабре зима стелет белые холсты, а мороз через реки наводит мосты».

В основе народного календаря после принятия христианства лежал церковный календарь — святцы, в которых каждый день посвящался одному или нескольким святым. Святцы определяли время христианских праздников, постов и мясоедов. Содержательная же сторона народного календаря, интерпретация праздников, а также сопровождающие их обряды, различного рода предписания, запреты, приметы, поверья были обусловлены не столько христиан­ским вероучением, сколько представлениями, характерными для славянского язычества. Календари бытовали в устной форме или в так называемых месяцесловах, лунниках, включавших в себя списки праздников и связанных с ними примет. Также в народном обиходе встречались деревянные календари (резы, бирки), на которых даты праздников и важнейшие события жизни отмечались зарубками[78].

Точками и ориентирами отсчета годового времени служили христианские праздники. Их названия обычно представляли собой интерпретацию церковных названий на местный лад: например, день св. Евдокии получил название дня Авдотьи Плющихи, день св. Афанасия — Афанасий Ломонос береги уши и нос. Отдельным христианским праздникам давалось народное название: крещенский сочельник — голодная кутья, празд­ник Рождества Иоанна Предтечи — Иван Купала. Кроме того, время отсчитывалось по природным явлениям: наступлению заморозков, прилету птиц, росту и созреванию растений, а так же по сезонам хозяйственной деятельности: началу пахоты, сева, жатвы, первому выгону скота, началу охоты и т. д.

Наступление нового года в народной традиции связывалось главным образом с весенним пробуждением природы. Однако начало нового года связывали и с зимним солнцеворотом, после которого день увеличивался на «куриный шаг». Святки, начало которых приходилось на 25 декабря / 7 января, а конец на 6/1 9 января, считались временем рождения нового солнечного года. Именно поэтому годовой ритм жизни отсчитывался от святок до святок.

Год делился на четыре сезона: зиму, весну, лето, осень. Зиму встречали либо в Рождественский пост, либо в отдельные даты октября, ноября и декабря: Покров день, день памяти св. Козьмы и Демьяна (1/14 ноября), Андреев день (17/30 ноября), Введение. Ее окончание не имело точной датировки и смыкалось с началом весны, приходившейся в разных регионах на разное время: на Сретение, Трифонов день (1/14 февраля), день Авдотьи Плющихи или на Благовещение. Границы лета в народном календаре также не имели точной датировки, но обычно его начало совпадало с завершением Троицких празднеств, а конец приходился на период между Ильиным днем и Успением Богородицы. Середина летнего и зимнего периодов отмечалась двумя большими праздниками — Ивановым днем и Рождеством Христовым. Весна и осень воспринимались русскими как время переходное — межсезонье.

Итак, в результате многовековой истории в России фактически существовало три календаря. Гражданский (так называемый юлианский, происходивший из Древнего Рима и менее точный, чем используемый нами сейчас григорианский – «новый стиль»), введенный Петром I с 1 января 1700 г., исходил из выработанной европейским Новым Временем концепции прямолинейного, однородного временного потока - дни этого календаря разнятся лишь числами и названиями месяцев, праздники же в большинстве своем - память о каких-то событиях религиозной или светской истории. Церковный календарь, тесно связанный в старой России как с гражданским, так и с народным, был подчинен преимущественно нуждам сохранения предания (памяти о многочисленных, часто безвестных подвижниках и мучениках, о событиях библейской истории) и установления ритма духовной жизни верующего человека (чередование постов и мясоедов, праздников и будней, времени работы духа и времени отдыха тела). Народный календарь был инструментом поддержания коллективного благополучия, т.е. исходил из задач практических, а отдельного человека, его личность рассматривал не как поле битвы сил добра и зла, а скорее как потенциального исполнителя общественно необходимых действий (ритуалов). Три подхода к миру, три образа времени и жизни сосуществовали, воплощаясь в разных системах хронологического счета. Нас здесь интересует прежде всего третий, народный компонент как самый массовый, древний и до самых недавних лет фактически определявший основное содержание крестьянской жизни[79].

В основе народного календаря лежала традиционная языческая модель мира, организовывавшая его при помощи системы двоичных противопоставлений. Эти противопоставления составляют основу связанных с календарем фольклорных текстов, особенно малых жанров - примет, пословиц и поговорок, загадок, тоже иногда имевших временную приуроченность. Помимо прочего, эти тексты несли и обучающую функцию: с детства человек, постигая закодированную ими систему противопоставлений, учился группировать, классифицировать объекты, а значит, анализировать мир, выделяя в нем скрытое, невидимое. Но эта же сетка противопоставлений оказывалась ключом к первооснове порядка - изначальным мифологическим событиям, архетипам, воспроизводимым мифом. Пользуясь ею, можно выделять в народных обрядах и фольклорных текстах их языческую первооснову, тайно пережившую века. В дальнейшем мы попытаемся показать это на примерах, относящихся к наиболее отмеченным (или просто интересным) точкам годового круга. Главная наша цель - продемонстрировать методы анализа и результаты, которые он дает, делая тайное явным.

 

Вопросы для самоконтроля

1. Докажите, что календарь является древнейшим средством индикации колебаний сакральности временного потока, а не только просто счета времени.

2. Как вы понимаете следующее высказывание: «Все циклы мифологического времени: день, месяц, год, эпоха - воспроизводят, моделируют друг друга, построены по одному принципу, как и все миры пространства». Приведите примеры.

3. Докажите, что в основе народного календаря лежала традиционная языческая модель мира.

Тексты для чтения

1. Русский фольклор.- М., 1986.

2. Русский фольклор. – М, 2007.

3. Фольклор народов России. В 2 т.: Т. 1. – М., 2003.

4. Фольклор народов России. В 2 т.: Т. 2. – М., 2003.

Литература

1. Блинова Г.П. Истоки русских праздников и обрядов. – М., 2008.

2. Бондаренко Э.О. Праздники христианской Руси.- Калининград, 1993.

3. Жигульский К. Праздник и культура. – М., 1985.

4. Капица Ф.С. Славянские традиционные верования, праздники и ритуалы. – М., 2008.

5. Некрылова А. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища. – СПб., 2004.

6. Николов Н., Харалампиев В. Звездочеты древности. – М., 1991.

7. Пропп В. Русские аграрные праздники. – М., 2009.

8. Русское народное поэтическое творчество / Под ред. А.М. Новиковой. – М., 1986.

9. Шафранская Э.Ф. Устное народное творчество. – М., 2008.

10. Щангина И. Русские праздники: от святок до святок. – М., 2004.

11. Юдин А.В. Русская народная духовная культура. – М., 1999.