Ленинград – Санкт-Петербург. Автор этой книги — Моисей Самойлович КАГАН (1921 г

М.С.Каган

ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ

Учебное пособие.

 

Санкт-Петербург

 

1996 г.

 

Автор этой книги — Моисей Самойлович КАГАН (1921 г. рожд.) — доктор философских наук, профессор Санкт-Петербургского универси­тета, вице-президент Академии гуманитарных наук, зам. главного редактора журнала "Гуманитарий". Член ряда творческих Союзов, российских и международных научных Ассоциаций. Автор монографи­ческих исследований "Морфология искусства" (Л., 1972), "Человечес­кая деятельность" (М., 1974), "Мир общения" (М., 1989), "Град Петров в истории русской культуры" (СПб., 1996), "Mensch — Kultur — Kunst" (Hamburg, 1994), сборника статей "Системный подход и гуманитарное знание" (Л., 1991), искусствоведческих и художественно-критических работ, учебников по эстетике, издававшихся в 60—80-е годы в СССР и во многих других странах. В 70—90-е годы под его руководством были созданы коллективные труды по истории эстетической мысли, истории мировой художественной культуры, истории философии культуры.

 

 

Предисловие.

 

О содержании этой книги дает представ­ление ее название, о ее проблематике — оглавление; единственное, что автор хотел бы сразу же разъяснить читателю, дабы он знал, чего ему следует ожидать, а чего не следует, от данного сочинения, — это свое­образие проведенного подхода к предмету исследования— культуре.

Дело в том," что книга эта является пер­вым — насколько автору известно — не только в советской, но и в мировой науке, опытом применения системного подхода к изучению культуры. Об этом следует преду­предить читателя потому, что автор хорошо знает, сколь различно отношение его коллег, работающих в сфере обществознания и гума­нитарных наук, к самому системному под­ходу как методу исследования человека, об­щества, культуры — от живого интереса и признания больших эвристических возмож­ностей данного метода познания до отрица­ния какой-либо его продуктивности при рас­смотрении духовных явлений, поскольку че­ловеческий дух, как полагают, не может быть описан в качестве системы — он це­лостно-неделим, не расчленен внутри себя, спонтанен и беззаконен...

На протяжении двадцати лет, посвящен­ных им методологической разработке и кон­кретному применению системного подхода, автор не раз слышал и в устных дискуссиях, и в книжно-журнальной полемике подобные возражения, исходящие от сторонников классического гуманитарного мышления;

они все же не разубедили его в том, что системный подход — точнее, системный стиль мышления — это специфическая па­радигма современной науки, пользуясь из­вестным термином Т. Куна, и что его непра­вомерно отождествлять, как нередко делает­ся, со структурным анализом, ибо он объеди­няет элементно-структурный анализ с функ­циональным и историческим и потому в высшей степени эффективен при изучении социокультурной реаль­ности и человеческого бытия.

Автор излагал свое понимание системного подхода неоднократно на протяжении двадцати лет, начиная с опубликованной в 1970 году в журнале "Философские науки" статьи под программным названи­ем "О системном подходе к системному подходу", из которой выросла первая глава его книги "Человеческая деятельность"; в дальнейшем ряд аспектов — методологических и общетеоретичес­ких — этой концепции разрабатывался им в других книгах и специальных статьях (читатель может получить об этом достаточно полное представление по опубликованному в 1991 г. издательством Ленинградского университета сборнику статей автора "Системный подход и гуманитарное знание").

Во введении будут кратко изложены основные принципы сис­темного исследования, а сейчас хочу обратить внимание на все активнее развертывающееся на наших глазах методологическое вторжение гуманитарных проблем в естествознание и методов "точ­ных наук" в социальное, гуманитарное, культурологическое зна­ние. В этом смысле структурализм был в европейской — в том числе в отечественной — науке крайним, односторонним способом реали­зации стремления гуманитарного знания к той степени точности, которая фиксируется самим понятием "структурности"; поэтому потеря структурализмом своего первоначального влияния не озна­чала краха самих устремлений, его породивших, но говорила лишь о необходимости преодоления его однобокости и синтезирования в данной области знания структурного подхода с историческим (не­обходимости, осознанной одним из первых создателей генетической психологии Ж. Пиаже и сформулированной в 70-е годы рядом советских философов). В силу этого в наше время гуманитарное знание обретает возможность решения таких проблем, которые казались прежде недоступными науке, — так проявляется одна из существеннейших тенденций развития научной мысли в XX веке, выражающаяся во все более активном взаимодействии естествен­ных и "противоестественных", по остроумному выражению акаде­мика А. Мигдала, наук, или, по Ч. Сноу, "двух культур", дошедших до полного взаимного отчуждения — sciences and humanities.

Как бы то ни было, автор считал своим нравственным долгом предупредить читателя о том, какая методологическая программа положена в основу предлагаемого его вниманию исследования, а значит, должен он или не должен — в зависимости от собственных методологических установок — продолжать чтение этой книги, наполненной непривычными для глаза традиционного гуманитария строгими формулировками, расчленениями изучаемых явлений, даже графически изображенными схемами и таблицами.

Но если продуктивна связь гуманитарного знания с естествозна­нием, то тем органичнее взаимодействие разных наук, изучающих человека, общество, культуру. Значение их контактов в интересу­ющем нас сейчас случае проистекает из того, что культура охваты­вает многообразные формы человеческой деятельности, каждая из которых является предметом особой научной дисциплины — этно­графии, истории, языкознания, литературоведения, разных отрас­лей искусствоведения, педагогики, этики и т. д.; поэтому философ­ский взгляд на культуру не может не скрещиваться с изучением ее конкретных форм соответствующими конкретными науками. В наши дни интегративные процессы в данной сфере научного и философского знания получают все более широкое признание; одно из его проявлений '— создание в 1994 г. в Санкт-Петербурге Россий­ской академии гуманитарных наук, смысл деятельности которой, как об этом молено судить по 1-му номеру вестника академии — журнала "Гуманитарий" — и, в частности, по опубликованной в нем статье автора этих строк, состоит во всемерном содействии развитию междисциплинарных и трансдисциплинарных исследований, объ­единяющих все отрасли гуманитарного знания, ибо их "взаимное опыление" должно способствовать развитию каждой, а философия культуры может и должна стать своего рода общей почвой, на которой произрастают все гуманитарно-культуроведческие дисцип* лины. Еще одно примечательное в этом отношении явление —”. издание первых в нашей стране исследований истории мировой и отечественной культурологической мысли, в частности созданной на философском факультете Петербургского университета большой коллективной работе "Философия культуры: становление и разви­тие", в которой прослеживается история взаимоотношений этой философской дисциплины и разных конкретных отраслей культу­рологического знания.

Второе объяснение, кажущееся необходимым с самого начала, касается столь же непривычного для читателя нашей философской литературы отсутствия в книге научного аппарата — цитат, постра­ничных ссылок на упоминаемые издания, полемики с предшествен­никами и коллегами. Автор отдал щедрую дань этому способу изложения в своих предыдущих монографиях и статьях и считает себя вправе испытать иной метод — метод развертывания теорети­ческой мысли, не нарушаемой никакими отвлечениями, доказа­тельствами его эрудиции и исполнением ритуала научного поведе­ния. Ему хотелось, чтобы внимание читателя было полностью сосредоточено на логике развития исследовательской мысли, на аргументации обосновываемых идей, на строгости теоретических доказательств; в тех случаях, когда это казалось ему необходимым” он называет имя ученого, коему принадлежит та или иная важная мысль, или выражение, или термин; в списке литературы, прило­женном к книге, читатель найдет указания на труды этого культу­ролога и при желании сможет проверить правильность данной ссылки или узнать подробности в проведении данным ученым его взгляда на обсуждаемую проблему.;,

Наконец, последнее предваряющее замечание. Как бы ни был велик объем книги, посвященной общей теории культуры, содер­жание этой теории столь обширно, емко, разносторонне, что оно не может быть развернуто с желанной для читателя, как и для автора, степенью обстоятельности, детальности, глубины и тонкости. Поэ-'

тому главная цель, которую мог преследовать автор, — возможно более основательное и последовательное развертывание аналитичес­кой мысли, выявление связи каждого тезиса с предшествующими и последующими и, в конечном счете, — достижение цельности излагаемой концепции, ее собственной системности. Ибо он убеж­ден в том, что научное представление об изучаемом явлении как о целостной системе должно придать соответствующий — систем­ный — характер ее теоретической модели.

Философы-материалисты справедливо считают, что субъектив­ная диалектика — диалектика мысли — отражает объективную диалектику — диалектику реального бытия; можно интерпретиро­вать этот тезис, утверждая, что системность познаваемого объекта требует системности от познающей его мысли.

В какой мере удалось автору достичь данной цели, — судить, разумеется, не ему.

Ленинград – Санкт-Петербург.

 

Глава 1.