Глава 4. Детали: сюжет и сценарий

Теперь у нас есть: идея, структура, подход к повествованию, окружающий мир и персонажи. Подошло время подумать и о сюжете (хотя если вы обратите внимание, я в своей работе старался не докучать вам этой формальностью слишком уж часто). Итак, что же такое сюжет? На что он вообще похож?

Вопрос, который может помочь в наших размышлениях: что не является сюжетом? Сюжет – это не главная мысль всей истории и не главная её причина. Это нечто, усиливающее центральную идею истории и персонажей так, что они оказываются включены в неё, а не доминируют в ней, укрепляют её, а не ограничивают. Взять на вооружение устремленную вперед сюжетную линию совсем не сложно, и существует масса проверенных приемов, к которым можно прибегнуть, особенно в индустрии комиксов. Сложнее работать с сюжетом, достойным большей реакции нежели «Ну и что?» Эти слова «Ну и что?» почти магическим образом открывают, что на самом деле стоит за идеей вашего сюжета, достигнет ли эта идея аудитории, и что она ей сообщает.

Gamma Man сбежал из тюрьмы и впал в состояние бешенства в желании отомстить своему главному врагу Really Terrific Man. После продолжительного боя Really Terrific Man понял, что если ему удастся отключить Gamma Man от гамма-излучения, основного источника его силы, враг ослабнет и будет повержен. Он переплавил некоторые основные трубки и направил раскаленный свинец на непобедимого доселе Gamma Man. Тот был обездвижен, и Terrific Man одержал победу. Ну и что? Really Terrific Man боялся, что силы постепенно покинут его, как только Gamma Man начнет искать страшной мести. Но в конце этого выпуска солнечная активность, вызывавшая перепады температуры, закончилась, позволила ему нанести удар Gamma Man и заключить его в центре Земли. Ну и что? Really Terrific Man был влюблен в служанку, которая была с ним в секретной крепости. Однако он не осмелился сделать ей предложение, потому что в таком случае она тоже могла бы стать приманкой для врагов. Ну и что?

Я вижу несоразмерно затраченные усилия: на разработку огромных сюжетов с дюжиной персонажей, сюжетов, которые не значимы ни для кого кроме самих себя. Возьмите обычный выпуск с комиксами, приложите к уху и вы сразу услышите весь рабочий процесс: сюжет, сюжет, сюжет, сюжет, сюжет, сюжет… это звучит, как будто кто-то пробирается через тину. Навязчивая идея конкретной сюжетной линии зачастую является одним из надежных способов разрушить и жизнь, и энергию вашей истории, представив её в виде простого упражнения по механическому написанию изложения.

На самом деле, говоря о «переборе» с вопросом важности сюжета и о том, что это может быть абсолютно деструктивно для вашей работы в целом, стоит помнить, что существуют истории, требующие сложного сюжета. Я хочу сослаться на свою работу в Time Twisters, которую я делал для 2000 AD. Одна их них, The Reversible Man, вообще не имела сюжета кроме прямого изложения абсолютно обычной жизни со всеми её событиями в обратном порядке. У другой истории «Chronocops» был один из самых сложных сюжетов в моей карьере. Мне приходилось работать над несколькими спирально закрученными во времени парадоксами, встраивая их в историю так, чтобы она была связной и с удовольствием читалась.

Я пытаюсь сказать, что есть истории, в которых сюжет – важнейшая вещь, где изобретательность и мастерство исполнения хитросплетений и поворотов восхищают читателя. Множество коротких научно-фантастических рассказов ориентированы на сюжет, и этот жанр представлен в комиксах наряду с другими короткими рассказами, к примеру, «страшилками», как это сделано у EC и его подражателей. Большинство историй об убийствах полностью ориентированы на сюжет, и никто не станет отрицать, что истории Рэймонда Чендлера[44] изысканы по своему сюжету и представляют их истинную ценность. Так что, важность сюжетов очевидна. Просто они не должны доминировать над историей в целом, не должны загонять её в жесткие ограничивающие рамки. Возвращаясь к примеру с Чендлером, даже при условии ценности его сюжетов, он никогда не позволяет им господствовать над историей, разрушить её. Вещь, которая остается после прочтения The Big Sleep, это не воспоминания о поворотах сюжета, а живая картинка усталого, но решительного персонажа, пытающегося существовать в мире неясных представлений о морали, когда никто не выкладывает карты на стол, и общество живет в ситуации лжи и угроз. Чендлер в большинстве своих произведений выражает такое ощущение мира посредством Филипа Марлоу[45] или кого бы то ни было ещё. Сюжет здесь является чем-то бОльшим, проводником интереса читателя, иллюстрируя события, ситуации жестокости и предательства.

Итак, положим, что сюжет важен. Как же он появляется? Лучший найденный мной на сегодня ответ тот же, что и на большинство вопросов подобного рода: посмотрите на предмет целиком, постарайтесь увидеть весь образ, прежде чем описывать его отдельные части. Что же такое сюжет? Сюжет – это окружающий мир, персонажи в сочетании с элементом времени, объединяющим все это. Если окружающий мир и персонажи мы можем назвать «ситуацией», сюжет – тоже ситуация, но в четырех измерениях.

Используя пример из прекрасной работы Брайана Элдисса[46] «Report of Probability A», давайте поразмышляем о чем-то другом, нежели комиксы, чтобы увидеть идею в различных ракурсах. Возьмем живопись, к примеру, Hireling Shepherd Уильяма Холмана Ханта[47].

На этой картине на переднем плане мы видим сидящую женщину, позади нее – прекрасная, ярко освещенная пастораль, залитая золотым светом. Согнувшись или преклонив колени позади женщины, – молодой человек, наемный пастух (Hireling Shepherd), как и сказано в названии картины. Рука мужчины поднята над её плечом, будто бы он собирается приблизиться к женщине и обнять её. Однако в момент, запечатленный на картине, его рука ещё не коснулась её плеча. В ладони у него – схваченная бабочка «мертвая голова». Впечатление от красавца-пастуха и молодой женщины двусмысленное. Пастух выглядит сладострастным, женщина – кокетливой. В ином свете он кажется более зловещим, как сигнал тревоги, предупреждения. Позади пары на золотых английских полях пасутся овцы, выражая собой бесцельность, несостоятельность, незащищенность, тогда как пастух уделяет время молодой красавице на зеленом лугу. Пастух, кажется, улыбается, собираясь показать молодой женщине пойманную бабочку. И красавица не производит впечатление недовольной такой перспективой. Овцы пасутся, бабочка трепещет, момент таков, каков он есть, без прошлого и будущего. И мы не знаем ничего, что произойдет уже во вторую секунду этой истории. Мы не знаем ничего о предшествующей судьбе наших героев. Мы не знаем, ни где пастух вырос, ни даже где он провел прошлую ночь. Мы не знаем, случайно ли женщина встретила этого молодого человека, или же они договорились о свидании в этой местности.

Об их будущем нам известно ещё меньше. Когда он покажет бабочку, будет это для женщины очаровательным, либо напротив омерзительным? Займутся ли они любовью? Или будут просто разговаривать? Или спорить? Что может случиться с овечкой без присмотра? В свете зловещего символизма означает ли «мертвая голова», что должно случиться что-то страшное? Необязательно ведь что-то мелодраматическое типа «пастух хочет задушить девушку»? А может, здесь кроется некий намек на смерть и на то, как мы растрачиваем свою жизнь? Мы смотрим на момент вечности, отраженный на холсте. Мы смотрим на момент начала отношений. Или их конца? Красота хорошей живописи в том, что сознание и чувства могут странствовать здесь бесконечно, в своем ритме и своем времени. Hireling Shepherd нам это демонстрирует. Ситуация не меняется и не находится в движении, но мы можем двигаться сами вокруг нее в своих мыслях, получая удовольствие от тонкости этих перемещений.

Теперь, если мы добавим измерение времени в эту ситуацию, произведение искусства полностью изменится. Вместо безграничных возможностей развитие ситуации во времени может произойти только одним путем. Структурирование событий вокруг маршрута и есть сюжет. Девушка на картине замечает «мертвую голову» в руке пастуха, что интригует и немного пугает её. Поговорив с молодым харизматичным мужчиной, женщина полностью очаровывается им. Отпустив бабочку на волю, они занимаются любовью. Затем они обнаруживают, что овцы украдены. Вместо того, чтобы столкнуться с яростью фермера, нанявшего пастуха, тот, как свободный работник, решает покинуть эту местность без объяснений и поискать себе работу в другой деревне. Спустя несколько недель женщина понимает, что беременна. Её отец и братья клянутся выследить злополучного пастуха и предложить ему выбор: свадьба или смерть… и так далее, и так далее. Признаюсь, что вышесказанное выглядит неповоротливой и неприглядной экстраполяцией без оттенка поэзии, шарма, нежности оригинального произведения. Однако я полагаю, что отразил сюжет как феномен четырехмерного пространства, где четвертым измерением выступает время. Ситуация, показанная на картине, трехмерна. Добавляя туда время, мы получаем четвертое измерение, и ситуация превращается в сюжет.

Таким образом, чтобы рассмотреть процесс создания сюжета, как нечто стоящее, вы должны помнить обо всех четырех измерениях. Смотрите на мир, в котором живут ваши герои, так, чтобы в нем было и прошлое, и настоящее, и будущее. Смотрите на предмет целиком, и тогда вы сможете увидеть с большей ясностью его отдельные части, связанные между собой. Watсhmen был задуман именно таким образом. История началась в октябре 1985 и закончилась несколько месяцев спустя. В рамках реального времени это каркас истории, и все события периода были проработаны мной. Если смотреть более широко, обстоятельства истории уводят нас в 40-е годы, последствия - в 60-е,… 70-е, 50-е, 40-ые… впечатление, которого мы достигли, надеюсь, - это правдоподобный мир с его глубиной и историей, наряду с такими же заслуживающими доверия персонажами. Получив возможность наблюдать развитие сюжета в течение 45 лет, прежде чем сесть и написать хотя бы слово, я мог отмечать для себя модели событий, концептуально отражающих друг друга, интересные потенциальные элементы для истории и её повествования. Я подмечал возможности связки элементов или тематическую структуру, представив затем последовательный и эффективный результат. Поскольку история и вписанные в нее характеры были у меня заранее, я мог замечать непосредственное соприкосновение событий или персонажей, логически появляющихся в рассказе, что добавляло интересных сцен, действий и диалогов.

Итак, мы установили четырехмерный континуум из: длины истории, её широты, глубины и времени. Затем мы берем одну нить рассказа, который ведет нас наиболее интересным путем через созданный ландшафт, будь то литературный ландшафт, какой-то абстрактный или психологический. Эта нить рассказа и есть ваш сюжет. Если сюжет проходит по хорошо визуализированному созданному вами континууму, вы поймете, как легко достичь реалистичного, не наигранного впечатления целого мира, выйдя за границы той истории, которую вам выпало рассказать. Только лишь зная простые небольшие детали о континууме, задающем главное направление вашего рассказа, вы увидите, что как раз существенные маленькие элементы придают истории звучание и естественность. Хороший пример таких созданных миров – это Джем и Гилберт Эрнандес[48] с их Love and Rockets. В «Locas Tambien» и «Mechanics» Джема у нас есть ощущение целостности из множества деталей, воспарившей над границами самого рассказа. Наблюдая месяцами имя появляющееся в граффити, мы в конце концов узнали, что «Missiles of October» это название группы Hopey; также случайно мы обнаружили, что ещё одно её имя Glass или тетушка Maggie, Vicki Glori, однажды участвовавшей в горячей схватке с Rena Titanon, когда та ещё выступала. В «Heartbreak Soup» Гилберт проделал не менее впечатляющую работу, описывая общество Palomar на протяжении 15-20 лет. Мы видим Jesus, Heraclio, Vicente – тех, кто вырос на наших глазах. Мы видим шерифа Chello, которая начинала свою карьеру как Banadora («женщина, которая моет мужчин»), пока красавица Luba не выжила её из бизнеса, и та была вынуждена прибегнуть к соблюдению правопорядка. А дальше мы видим, как прекрасно она справляется со своими обязанностями, более того она становится так хороша собой, что даже Luba выглядит напряженной, тоскующей по своей молодости и былой красоте. Это реальный и трехмерный мир. 15 лет проходит в самой истории, прежде чем мы видим, как Vicente огорчен своим физическим недостатком. Мы видим, как дети покойного Мануэля от разных матерей играют на празднике и растут вместе на протяжении всего повествования. У нас есть ощущение континуума, где всё имеет значение и является неотъемлемой частью всего произведения.

Итак … Господь знает, на скольких страницах мы применим разные подходы к структуре, рассказу, окружающему миру, персонажам, отдавая дань сюжету и важности центральной идеи. Помня обо всем этом, мы, в конце концов, должны приступить к написанию сценария.

У нас есть идея, которую мы хотим сообщить, сюжет, который подчеркивает идею и открывает её в интересном русле. У нас есть цельные, объемные характеры в столь же цельном и внушающем доверие мире. Первый шаг – это посмотреть на историю вот с какой точки зрения: сколько страниц примерно вы хотите увидеть в печати, и как уместить вашу идею в эти рамки. В качестве примера я приведу Superman, выпуск 11, 1985 года. Сама идея была в том, чтобы исследовать концепцию эскапизма и мира фантазий: это счастливые времена в прошлом, на которые мы оглядываемся и идеализируем их, равно как и воображаемое будущее, которого мы в конце концов достигнем. Я хотел посмотреть, насколько полезны такие идеи, и насколько велик зазор между фантазиями и внушающей доверие реальностью. Это была история, если хотите, для людей, с которыми я сталкивался: они фиксируются на какой-то точке в прошлом и на том, что всё могло бы пойти по-другому. Либо речь идет о тех, кем завладела идея гипотетического будущего, когда определенные обстоятельства пройдут, и мы станем, наконец, счастливы. Это люди, которые говорят: «Если бы я не женился, не вышла замуж, не остался в колледже, не ушел бы из колледжа раньше, поехал бы посмотреть мир, получил бы эту работу…» Или: «Когда я выплачу кредит, я буду наслаждаться жизнью. Когда меня повысят, и у меня будет больше денег, наступят золотые времена. Когда мы разберемся с разводом, и дети вырастут, я займусь публикацией романа». Все эти люди становятся рабами своих допущений – в прошлом или в будущем, и они неспособны прожить настоящее, пока оно не исчезнет.

Я выбрал сюжет в том же ключе для Superman: его сознание поглотил телепатический органический паразит, дающий иллюзию желания, желания о том, чтобы планета Krypton никогда не взорвалась. Это была часть плана его врага Mongul’а, желавшего сбить Superman’a с верного пути, чтобы захватить Вселенную ну или что-то вроде того, обычное желание для тирана. Действие происходит на дне рождения у Superman’a в Форте Solitude. Одновременно мы видим события и в сознании Superman’a, так как он представляет себя на Криптоне, как если бы он не взорвался. По ходу рассказа мы видим, что такой возможности могло бы и не быть, как показалось на первый взгляд; мы входим в мир фантазии Superman’a, чтобы оказаться внутри ситуации. В тоже время мы видим его бессмысленную ностальгию по исчезнувшей планете, ведь так и есть на самом деле. И здесь Superman узнает больше о себе из этого опыта.

Так … проблема в том, как представить сюжет и сопутствующую ему идею, ограничиваясь объемом книги, рыночными условиями и прочим. Максимально прямым и конкретным было ограничение по объему книги в 40 страниц. Это означало, что я должен втиснуть историю точно в эти рамки, даже если придется сдавливать её, что есть силы. Итак, мой первый шаг, как правило, состоит в том, что я беру листок бумаги и нумерую его по левой стороне от 1 до 40. Потом я пишу наброски по каждой сцене и пытаюсь выяснить, сколько страниц каждая займет.

Я уже выяснил, что хочу изобразить контраст между миром Криптона в фантазиях Superman’a и реальной для героя ситуацией. Ведь он остается в Форте Solitude парализованный чужеродным грибком, паразитирующем на его биоэнергетике. Если следовать такой сюжетной канве, мне нужно было нечто интересное, что может происходить в Форте Solitude, пока Superman бодрствует, чтобы я мог переключаться между миром его сознания и реальностью. Так возникла идея с его днем рождения. Это вполне логично, учитывая, что пара «суперменских» приятелей может навестить его и даст возможность развиться его конфликту с Mongul’ом, главным негодяем, который тоже находится в Форте Solitude, чтобы сделать свою черную работу. Взяв всё это на вооружение, я сел и выработал логическую цепь событий для пришедших с подарками на день рождения друзей Superman’а (Wonder Woman, Batman, Robin, как выяснилось; в начале я хотел использовать образ Supergirl, но затем Джули Шварц[49] сказала мне, что она порвала свои ярко-красные сабо во время Crisis on Infinite Earths, и предложила использовать Wonder Woman вместо нее).

Грубо схема выглядела следующим образом: они появляются, и мы изображаем их характеры несколькими короткими приемами, показываем, как они реагируют друг на друга. Во время диалога мы описываем основу ситуации, а также показываем, что это день рождения Superman’а. Мы замечаем, что оба: и Wonder Woman, и Dynamic Duo пришли с подарками. У Wonder Woman большая коробка, и она отказывается показать её содержимое. А Batman и Robin пришли со специальной розой под названием Krypton. В форте они находят черные розы, выросшие у обессиленного и обездвиженного Superman’а. Пока они пытаются прояснить обстановку, Mongul заявляет о своем прибытии и рассказывает некоторые повороты сюжета, как трем супер-героям, так и читателям. Wonder Woman вступает с ним в жестокую схватку один на один в зале с трофеями форта, затем в оружейном зале, однако это оружие оказывается бессмысленным против Mongul’а. В это время Batman пытается привести в чувство Superman’а, ведь вся надежда только на него в этой ситуации. Как результат растущего разочарования Superman’а миром своих фантазий: черные розы теперь набрасываются на Batman’а. Освободившись от этих созданий, Superman оживает. Фантазии, в которых он жил, закончились, и два берега повествования объединились в одно целое для того, чтобы перейти к кульминации.

Так … теперь я должен был проработать похожую схему для событий, которые разворачивались у Superman’а в голове. Мы начинаем с Криптонополиса, где Superman носил имя Kal-El. У него была жена и двое детей, работа археолога. Мы узнаем, что на Криптоне царит общественный упадок, поскольку пик их цивилизации уже пройден. Отец Kal-El’a Jor-El был отвергнут научным сообществом, поскольку предсказывал гибель Криптона. Со смертью своей жены Лары он превратился в разочарованного озлобленного старика, заигрывающего с экстремистскими политическими группировками в попытке остановить упадок Криптона. Это привело его к конфликту с более либерально настроенным сыном, и они стали жить отдельно. Из событий в голове Superman’а мы также узнаем, что двоюродная сестра Kal-El’a Klara была ранена во время нападения вооруженной группы, пожелавшей ликвидировать the Phantom Zone и испытывавшей неприязнь ко всем, кто имел хоть малейшее отношение к изобретателю Jor-El’у. Встревоженные таким развитием событий, мы видим Kal-El’a и его семью, пытающихся спастись бегством из Криптонополиса, где освещенные факелами процессии, бунты и демонстрации говорят о том, что Криптон неминуемо приближается к своей гибели. В итоге Kal-El не может более выносить свои фантазии, он не в состоянии больше платить цену за это. Он освобождается от своих грез, чтобы найти Batman’а, который тоже становится узником фантазий, и две линии повествования объединяются в одну.

Следующий шаг – интегрировать эти последствия в единую связку, поскольку первую половину книги из 40 страниц мы видели две параллельные истории. Это означает, что я вынужден был отдать большое число страниц фантазиям Superman’а, а также сценам внутри форта с Batman’ом и компанией, приняв жесткое решение, что каждая страница будет посвящена отдельной сцене. Я осознавал, что все эти вещи должны быть в начале книги, где-то на первых 25-ти страницах. Значит, я должен был использовать технику параллельного монтажа, чередовать сцены из двух линий сюжета. Это чередование было хорошо соотнесено по времени с тем, чтобы обе линии повествования достигли точки своего кипения одновременно. Чтобы положить достойное начало своей истории, мне нужно было сделать следующий выбор: я мог начать с прибытия супергероев; либо я мог вывести читателя сразу к концовке без разъяснений о фантазиях Superman’а. Наиболее подходящим казался более интригующий вариант для читателя, и я решил начать со сцены иллюзорного Криптона в больных фантазиях Superman’а. Надеюсь, что произведенный эффект был приблизительно таким: «Что? Где это мы? На Криптоне? Но Криптон взорвался. Это происходит в прошлом? Нет же, вот Kal-El, в том же возрасте, что и сейчас, только выглядит по-другому. На вид он совсем обычный, в очках, у него работа, жена и пара детишек. Да что здесь происходит?» И если первая страница действительно завораживает, далее вам предстоит пройти длинный путь, держа читателя на крючке. Если первая ситуация посвящена воображаемому Криптону, то, переворачивая страницу, мы оказываемся за Полярный кругом в сцене прибытия трех гостей на день рождения Superman’а. Мы становимся свидетелями, надеюсь, естественного и будто бы случайного диалога во время их прибытия в форт. Поскольку я знал, что вторая и третья страницы - соответственно левая и правая на развороте, мне показалось выгодным приберечь большой визуальный сюрприз для четвертой страницы, до тех пор, пока читатель не перевернет третью. Таким образом, третья страница была «тизером», приманкой. Оказавшись в форте, трое героев предстают перед нами в удивлении и ужасе, они смотрят на что-то, чего не видим мы. Надеюсь, что это создало интригу для того, чтобы читатель перевернул страницу и оказался на четвертой. Поскольку сразу после нее располагалась рекламная полоса, то оставалось только дать заголовок истории и придать оставшемуся месту на странице некий вес, обозначить, что вся история как раз и начинается на правильной, четвертой странице. Таким образом, на ней мы видим то, что видят Batman, Robin и Wonder Woman: обмороженный Superman с ужасающей черно-красной субстанцией, сочащейся из его груди. Заинтригованный достаточно таким неожиданным поворотом событий, читатель просматривает рекламный блок с Fig Newtons и Apple Newtons и переходит на пятую страницу, где мы показываем реакцию друзей Superman’а, когда они пытаются выяснить, что же стряслось с их товарищем. Страница завершается изображением лица Superman’а на переднем плане, в то время как Batman, оставаясь позади него, замечает, что тот сейчас находится в своем собственном мире. Далее наши глаза двигаются вверх к шестой странице.

Здесь у нас располагается образ, являющийся отражением предыдущей секции. Снова на переднем плане на нас смотрит Kal-El, но теперь мы на Криптоне в фантазиях Superman’а, буквально «в его внутреннем мире». Так совпадение образов и ирония замечания Batman’a дают смягченный и выразительный переход между двумя сценами, и нам удается не потерять читательское внимание. На шестой станице мы показываем отношения Kal-El’a и его жены с некоторыми дополнительными деталями и используем их диалог с целью больше рассказать читателю о самой ситуации. Страница завершается картинкой их жилища на фоне красиво расцвеченного синим и розовым ночного неба и словами Kal-El’a о том, что завтра он собирается навестить своего отца.

Мы переворачиваем страницу и видим уже другое здание на Криптоне и другое красное, желтое, оранжевое утреннее небо. Очевидно мы всё еще на Криптоне, и, вероятно, это утро следующего дня. Затем на трех страницах мы следим за конфронтацией Kal-El’a и его ожесточенного отца, которая заканчивается на девятой странице тем, что Jor-El разбивает в бессмысленном гневе одно из декоративных стеклянных деревьев и окаменелую, специально сохраненную в стекле, птицу на своей террасе. Последняя картинка здесь – отломившаяся голова птицы со стеклянной гусеницей в клюве. Это символический образ разрыва между отцом и сыном, он косвенным образом связан перекрещивающиеся надписями в этой секции. Это что-то типа голоса свыше из последующей сцены. «На самом деле, это инструмент, чтобы соединить части воедино», - что очень подходит к замечанию Batman’a в его дедуктивном исследовании, в попытке понять, что же случилось с Superman’ом. Также это имеет отношение к образу птичьей головы, разбитой на кусочки, которые теперь нельзя собрать вместе. Так мы оказываемся на десятой странице - это начало четырехстраничной сцены, когда появляется Mongul и вступает в бой с Wonder Woman. Сцена заканчивается словами Mongul’a: «Спасибо. Я думаю, что это и есть ответ на мой вопрос», когда ему удается достать Wonder Woman. На заднем плане мы видим Superman’а, он остается неподвижным, с блуждающим взглядом. На следующей странице мы вновь возвращаемся на Криптон, в госпиталь. На первом плане перед нами мать Supergirl, Allura. На заднем плане, в том же положении в отношении фигур на переднем, что и в предыдущей секции, Kal-El, также попавший в госпиталь. Allura, безнадежно спрашивающая медсестру о состоянии своей дочери, произносит: «Я задала тебе вопрос». Продолжение реализуется в той же форме, методом «обратного кадра» и другими различными техниками, пока мы не достигаем 25-ой страницы, где Superman оживает.

Пройдя первую половину книги, я смог увидеть, какой объем необходим, чтобы сделать полноценную концовку. К примеру, я знал, что мне нужна сильная последняя страница, предваряемая двумя, посвященными последствиям событий и создающими настроение возврата к нормальному состоянию, рефлексии, жизненных уроков. По грубым подсчетам это заняло четыре страницы. Таким образом, страницы с 26-ой по 36-ую были оставлены для финальной схватки между Superman’ом и Mongul’ом, и мне кажется, что это как раз нужный объем.

Используя тот же процесс, что и раньше, я разделил это десятистраничное действо на, надеюсь, интересную цепь более мелких событий о том, как Superman и Mongul избивали друг друга в интерьере форта. Чтобы сделать это, я в большой степени соотнес свою работу с уже известной схемой форта у Dave “Fanboy” Gibbons. Я знал, что Superman сам первый нападет на Mongul’a в оружейной комнате, там, где гигант все ёще пытался победить Wonder Woman. Если бы Mongul ударил Superman’a достаточно сильно, то тот пробил бы потолок и оказался как раз в зоопарке, прямо над оружейной комнатой. Борясь друг с другом уже там, они могли бы оказаться в зале коммуникаций со всеми компьютерными архивами. Если бы они продолжали также молотить друг друга, то провалились бы на нижний этаж и оказались бы перед гигантскими статуями Jor-El’a и Lar’ы, держащими Криптон. Хорошее место для завершения схватки; отражение того мира, где Superman провел первую часть книги. Одновременно с этим мы видим пытающегося помочь Robin’a, который также не знает, что делать с извивающимся организмом, паразитом, доставшися ему от Batman’a. Идет процесс разрушения. Оказываясь рядом с Mongul’ом и Superman’ом в финале схватки, именно он дает тот жизненно важный элемент, чтобы одержать победу над Mongul’ом. Однако это должно произойти естественным путем, и вновь две линии повествования (Robin и паразит, Superman и Mongul) объединяются.

Теперь Mongul сам захвачен паразитом, с помощью которого он хотел победить Superman’a. После трех страниц последующих событий, когда герои отдыхают и общаются после боя, мы видим Batman’a со специальной «криптонской» розой, которая была уничтожена во время битвы. Superman спокойно принимает смерть розы и гибель самого Криптона, и это является четкой эмоциональной точкой, ведущей центральную идею истории к финалу. Последняя страница отражает первую страницу, и мы на секунду погружаемся в ужасные иссушающие сны Mongul’а под влиянием паразитирующих организмов, видим всю безнадежность его положения. Это и есть знак полнейшего поражения Mongul’а и безоговорочного успеха Superman’a.

Прекрасно. Теперь у нас есть история, полностью поделенная на смысловые части - более или менее четко по страницам, секциям и сценам. Также у нас есть понимание, как несопоставимые сначала элементы могут работать на общую цель. Оставшиеся стадии – это абсолютно креативный финальный процесс, чтобы найти верное соединение вербального и визуального повествования. Что касается вербальной стороны, я имею в виду подбор слов и такого языка, который вынес бы читателя с одного уровня восприятия книги на другой, благодаря точному использованию образов.

Искусство работы со словом очень важно, так как неповоротливый, скучный или безжизненный язык рискует отвратить читателя от истории, которую вы пытаетесь рассказать. Прежде всего, вы учитесь, как наилучшим образом использовать слова, чтобы подчеркнуть ваши способности, ваше мышление. К примеру, что отличает интересное предложение от глупого? Это не предмет для разговора…, поскольку хороший писатель может писать о самых приземленных вещах очень увлекательным языком. Есть что-то в построении слов, что придает всей структуре произведения живость, значимость, оказывает мощное воздействие на читателя не самим содержанием слов. Просматривая предложения в работах других авторов, вот на что я хочу обратить ваше внимание. Будь то поэма, роман или комикс, вы можете увидеть определенные образчики, которые соответствуют основным принципам феномена, обсуждавшегося нами ранее. Элемент удивления – наиболее привлекательная вещь в предложении… неожиданное использование слова, удивительное соседство двух интересных концепций. Приведу пример, который я лично очень люблю, хотя большинство людей считают, что это «перебор». Речь идет про штрих в Swamp Thing: об облаках как о кусках окровавленного хлопка, бессмысленных брызгах от ран на запястьях неба. Это было описание заката. И я собирался описать безусловную красоту в очень мрачных, отвратительных и депрессивных тонах. Я нашел соприкосновение двух ощущений стимулирующим и занимательным. Но видимо для большинства людей это вышло за грань самоиронии, отчего и пошли осуждения на мой счет. Тем не менее, я не собираюсь отказываться от подобного приема в своей работе. Создание истории требует тысяч и тысяч маленьких креативных решений, основанных как на теории, так и на интуиции. Иначе говоря, нет тех, кто не ошибается. И если вы сделали ошибку, единственное, что необходимо сделать после – проанализировать её, посмотреть, согласны ли вы со своими критиками, и каков ваш ответ им. Оставляя в стороне тему враждебной реакции, я всё же верю, что принцип удивления в предложении - стоящая вещь, даже если его исполнение оставляет желать лучшего.

Наряду с содержанием, вызывающем удивление, и концептуальностью каждого предложения, необходимо помнить о вербальном ритме. Длинные многословные предложения явно перегружают текст. В этом случае создается толчкообразный спотыкающийся ритм в голове читателя. Этот эффект усиливается, если попробовать читать вслух. Пожалуйста, не забывайте о ритме в вашем тексте и об эффекте, который он создает. Длинные плавающие предложения с пышной совокупностью мысленных образов дают один эффект. Короткие, отрывистые, как выстрел, предложения – другой. Иногда повторение фразы или слова дают последовательный ритм почти как музыка, когда различные музыкальные фразы повторяются на протяжении всего произведения и придают ему структуру. Каждый словесный ритм имеет свои характерные свойства, и существует бесконечное число различных ритмов, стоит только включить воображение.

Диалоги в облачках с текстами в комиксах также должны иметь свой индивидуальный ритм в зависимости от характера персонажа. Замечательное правило меры в диалогах гласит, что нужно громко прочитать диалог и посмотреть, достаточно ли естественно он звучит для разговора без того, что друзья смотрят на вас как-то по-особенному и интересуются, почему вы так смешно разговариваете. Большинство диалогов в комиксах не проходят эту проверку. Прочитайте текст громко, и он будет звучать поддельно и смешно. Развивая навык слушания диалогов и будучи знакомым с принципами их создания, достаточно просто не попасть в западню и написать обмен фразами, монологи главных действующих лиц в естественной и убедительной манере.

Визуальное повествование – это то, что представлено на картинках. Поэтому так важно, чтобы автор мыслил визуально и учитывал, какой объем информации можно с легкостью передать через образ, не перегружая картинку ненужными деталями, а тексты длинными описаниями. Если даже ваша способность к рисованию минимальна, как у меня, легко развить в себе визуальное ощущение, выработав привычку набрасывать короткую «раскадровку» каждой страницы перед её написанием, отражать визуальные элементы каждой секции. Так вы подберете идеи, что нужно отобразить художнику. Так вы получите представление, как будет выглядеть страница целиком в рамках всей композиции. Не много ли в ней крупных планов лиц или изображений фигур? Возможно, все они нарисованы под одним уже успевшим надоесть углом? Находится ли эта секция посередине, где вы хотели передать чувство опасности? Не лучше ли передать это через вид сверху так, чтобы подсознательно взгляд вниз на ничего неподозревающих персонажей давал нужный эффект? Возможно ли, что эта секция из четырех частей, меняя масштаб изображения в глазах героя, слишком растянута и негативно влияет на сбалансированность всей страницы? Не лучше ли сделать секцию из трех частей, освободив место для чего-то ещё? Не много ли информации втиснуто в секцию, и есть ли место на странице, чтобы поделить содержание на две секции, и тогда оно будет усваиваться лучше? Размышления подобного свойства по крайней мере позволят вам создать рабочую визуальную связную и четкую структуру произведения. Она будет понятна для художника, как и задуманный вами эффект. Он увидит ту стартовую площадку, с которой можно начать творить. Важно помнить, что у художника визуальное восприятие как минимум в 50 раз многозвучнее и достовернее, чем ваше.

Также способность мыслить визуально позволит вам запланировать и включить в произведение множество действующих на подсознание мелких элементов, которые значительно усиливают удовольствие читателя. Совсем немного подключив воображение, можно создать массу небольших фоновых событий на заднем плане повествования или картинки. Казалось бы, они не имеют отношения к истории как таковой, но они подсознательно значительно усиливают идеи самого рассказа. Для читателя нет необходимости осознанно замечать эти элементы, чтобы оказаться под воздействием этого эффекта. Прекрасно, если такой хитрый путь увеличения читательского удовольствия от истории оказывается действенным, без многоречивости и назойливости. В моем рассказе Vigilante из двух частей (выпуски 17 и 18) в сцене, где Vigilante и Fevre,главный женский персонаж, ездят по городу, Fevre читает Vigilante импровизированную короткую лекцию о пороках власти и о том, какое влияние это оказывает на общество. Поскольку машина передвигается по городу, я попросил Джима Бейки[50] сделать несколько ненавязчивых вставок на заднем плане, показывающих действия властей. В одной секции офицер полиции делает предупреждение панкам, сидящим на капоте машины. В следующей мать злобно кричит на сопротивляющегося и плачущего ребенка. В третьей священник грозит пальцем сомнительно выглядещей стареющей женщине. Все эти второстепенные детали, будучи неважными сами по себе, придают дополнительный резонанс в рамках рассказа, усиливая отзвук самой истории.

В своей основе дела обстоят вот таким образом. Завершая историю, вернитесь назад, посмотрите, есть ли куски, которые вы хотите изменить, сделайте последние мелкие доработки, чтобы придать произведению финальный блеск. Ваши комиксы будут настолько хороши, насколько вы этого хотите. И вам придется ждать несколько долгих месяцев, чтобы узнать мнение читателей. Подчас это болезненное и нервное время, когда вы в своих неистовых мыслях снова и снова размышляете о своей работе. Один день вы думаете, что это лучшее, что вы могли создать. На завтра вы считаете, что это полный провал, ошибочная и неловкая бессмыслица от начала и до конца и что, наверное, это конец вашей карьеры, если кто-либо вообще будет читать это. Такой досадный невроз имеет место быть, но со своей стороны я нахожу, что достаточно посвятил себя процессу, чтобы сделать произведение как можно лучше. Я во власти всепоглощающего беспокойства до тех пор, пока не увижу его на стойке на Забытой Планете. И тогда я понимаю, что всё в руках Божьих, и что дальнейшее беспокойство бесполезно.

Вновь пробежав глазами это довольно длинное отступление, меня не оставляет ощущение путешествия по всем местам, включая несколько смежных вопросов, а также ощущение неуспеха в намерении объяснить всё так четко, как я бы хотел. Всё потому, что область писательства велика и сложна, как и любая другая работа, в которую вы погружаетесь без остатка. И даже такой затянувшийся разговор, как наш с вами, может служить только началом, наброском на поверхности темы. Были вопросы, которые я оставил в стороне, были вопросы, которые я «перепрыгнул» лишь с небольшими пояснениями. Но я надеюсь, что в финальном анализе содержится по крайней мере что-то полезное и вдохновляющее для авторов. Если нет, я надеюсь, что беспорядочный и несвязный тон произведения послужит грозным предупреждением, демонстрируя лишь, что эта причудливая и навязчивая профессия поселилась в ваших мозгах. Не нужно быть робким, нужно отважиться, не более того. И, наконец, я надеюсь, что эта схематичная предварительная карта местности позволит вам по крайней мере избежать наихудших провалов и топей, выйти на путь писательской карьеры, которая вознаграждается эмоционально и интеллектуально. Как я это чувствую сейчас. Удачи вам.

Послесловие

Хм. Прочитав только что вышеупомянутый опус впервые, может быть, за 15 лет, могу сказать, что неплохо получилось. Вероятно, для начинающего писателя в книге описаны хорошие основные методы, используемые в комиксах. По крайней мере, они безопасны, даже если будут использованы в сегодняшней изменившейся индустрии, в нашем поменявшемся мире. Желательными и необходимыми остаются все элементы, о которых мы говорили, … тема, место, пошаговое продвижение, персонажи и так далее… даже если вы собираетесь писать историю для какого-то нового СМИ или нового рынка. Единственное, что хочу пояснить: книга была написана в более непритязательные времена, далеким от сложностей человеком. Кто-то в течение нескольких лет своей карьеры пытался описать различные процессы в своем ремесле, честно и прозрачно, насколько это возможно. Кто-то, пока ещё с точностью мог предсказать, что будущее будет неистовым и непрерывно меняющимся, и этот кто-то не имел представления, как эти перемены повлияют лично на него или на сферу комиксов.

Как я уже сказал, книга Создавая комиксы может оказаться полезной для начинающих писателей. Однако она может не принести пользы тем, кто трудится на этом поприще 15, 20, 25 лет. Есть те, для кого вопросы: как начать писать историю (или как начать карьеру писателя) и даже, как продолжить, как достичь казалось бы поначалу недостижимых целей - не являются проблемой. Когда все предыдущие инструкции по пошаговому продвижению, структуре, персонажам станут ежедневной практикой, инстинктивным, естественным процессом, как само дыхание, что тогда? Что будет после? Куда вы пойдете дальше, когда ваши литературные навыки уже безупречны и отточены, когда они полностью отражают ваши способности? Как не остаться в гавани неизбежной скуки с вашими жалкими выжатыми до последней капли техниками, с вашим утомительным не отличающимся разнообразием стилем? Карта дороги к написанию комиксов содержится в книге Создавая комиксы, она делает всё возможное, чтобы расширить ваши горизонты, и поднимает вопрос о том, что случится, если вы вдруг обнаружите, что сбились с пути.

Рассматривайте эти короткие завершающие заметки как черновой неполный список принципов и аксиом, которые могут не пригодиться тому, кто видит себя достаточно продвинутым в написании комиксов. Для тех, чьи жизни не погребены под руинами первого курса, – книга Исключительное создание комиксов (X-Treme Writing for Comics).

Одна из важнейших вещей для размышления – это стиль. Традиционная мудрость коммерческого искусства предлагает нам самый благоразумный и легкоузнаваемый стиль, взгляд или ощущение, которое тут же напомнит аудитории имя автора. Сейчас, бросив взгляд на самых высокооплачиваемых мультипликаторов, писателей или музыкантов подтверждается следующая теория: «верхушка» списка снова и снова переписывает одну и ту же книгу на протяжении своей сверхприбыльной карьеры. Популярные газеты десятилетиями повторяют цикл из персонажей и острот. Пятый платиновый альбом в точности повторяет первый платиновый альбом. Если ваши амбиции заключаются в том, чтобы стать богатым человеком, описанная выше стратегия имеет смысл: найди свою золотую жилу и эксплуатируй её. Копай глубже. Но если ваши амбиции касаются писательства как такового, знайте, что креативность – это длящийся, прогрессирующий феномен, и стагнация, без сомнения, смертельна для творческого начала. Если вы хотите быть творцом, уверяю вас, что актуальный вопрос в том, как избежать узнаваемого стиля. Это гораздо более интригующая вещь, чем кажется, она требует усердия, хотя есть пути (в основном неинтуитивные) уравнять шансы в вашу пользу.

Есть прекрасный, хотя жесткий и дорогостоящий путь, чтобы держаться в естественном стиле. Необходимо обращать внимание на подходы и инструменты, которые вы используете. Если вы в состоянии обнаружить особый трюк, это означает, что вы уже проделывали его не однажды. Таким образом, он превращается в ту самую опасность и становится «частью вашего неповторимого стиля», или, если быть более снисходительным и более точным, неким клише. Избавляйтесь от этого. Это вещи, о которых я говорил несколькими главами ранее, о смене сцен с взаимосвязями между секциями. Забудьте об этом. Это стало клише, несмотря на то, что я написал те слова. И я оставил эту технику после Watchmen. Надписи, заполненные продуманным, подтвержденным образами текстом, чему я поначалу уделял так много внимания, что ненадолго стал коммерческим хребтом моих писательских способностей? Всё это оказалось на мели после последних выпусков Swamp Thing и Miraclemen; экстравагантные словесные показательные выступления, прекрасные для своего времени, но таящие в себе опасность стать предметом для шуток, если я буду беспрестанно повторять их. Только по причине того, что вы можете сделать особенную вещь, нет необходимости повторять её постоянно. И напротив: будьте более оригинальными, но применяйте это достаточно сдержанно. Такой путь оставляет больше места для удивления, силы и продвижения вперед.

Конечно, речь идет не просто о повторении стилистических приемов, которые кто-то бдительно защищает, но также о повторении таких тонких элементов как интонация и содержание. Если ваши рассказы удостаиваются похвалы за свой меланхоличный вдумчивый тон, значит, настало время сделать нечто более легкое и дурацкое. Если ваша немногословная криминальная драма заработала громкие аплодисменты, возможно, стоит создать комедию, историческую документальную повесть или тупой комикс о супергероях. Как однажды заметил D. H. Lawrence, мы должны окунуться в самый мельчайший элемент, и затем поплыть. Если есть жанр или форма, которую вы прежде избегали, то, возможно, при встрече с ними вас ждут вызовы и открытия, благодаря им вы сможете продвинуться как писатель. Или как гласит одна из открыток Брайана Эно[51] Oblique Strategies «Что бы ты не сделал?»

Мы можем обнаружить и идентифицировать наши границы в качестве писателей. Затем нам предоставляется возможность своеобразного джиу-джитсу, когда мы можем раздвинуть рамки и пойти дальше. Нельзя сказать, что это легко. Скорее легко требовать противоположного, и с этой точки зрения «легко» в первую очередь вовлекает нас с неприятности. Легкие креативные решения, легкое мышление, подходы, которые облегчают писателю жизнь; все эти вещи могут стать фатальными для инстинкта творчества, или по меньшей мере не будут подпитывать его. Создавайте трудности для себя. Пробуйте делать то, что кажется сложно выполнимым. Если вы уверены, что это осуществимо, это лишь означает, что вряд ли стоит браться за такое дело. Причина вашей уверенности в реализации скорее всего в том, что вы или кто-то другой однажды уже делали это. Такая работа не научит ничему ни вас, ни вашего читателя.

Гораздо более вдохновляющими и энергетически наполненными для творчества являются ваши попытки сделать что-то, когда вы не уверены в результате, когда вы не знаете – сработает или нет. И это только начало. В конце концов, обладая уверенностью в своем таланте сделать выдающуюся историю, вы и приходите к неуверенности по отношению к результату в случае, если вы не используете легкие методы. Вместо этого вы пытаетесь браться за работу, где вы сами лично испытываете подозрения в невозможности её реализации. И это неплохо, если вы неумолимо искореняете скуку и многочисленные повторения. В это же самое время мир открывает вам многообразие тайников, гениальных неожиданных чудес.

Работа без гарантий чиста. Игнорируйте всё, что я говорил в первых главах относительно сюжета, структуры, создания образов пока не погрузитесь в историю. Если вы как писатель обладаете опытом и мастерством, будет здорово просто «запустить» свои способности с помощью хорошей стартовой идеи и затем довериться мистическому процессу создания сюжета, структуры, нюансов характеров по мере продвижения в работе. Таким способом созданы все комиксы в America’s Best, начиная с наиболее безобидного, веселого и приключенческого Tom Strong, и заканчивая Greyshirt с повествованием в четырех временных рамках и с четыремя историями в разных квартирах в одном доме. Или Promethea, 12 выпусксо структурой столь запутаннойи маловероятной, что я до сих пор удивляюсь, как смог сделать такое.

Очевидное безрассудство - в действительности подход, дающий множество преимуществ в применении. Создавая свои истории, вы придаете им энергию и непостижимую непредсказуемость другими способами. Если говорить о вашей карьере в целом, безрассудство также пригодится, чтобы избежать коварных, трудноразличимых капканов и ловушек, которые поджидают на пути ваш талант. К примеру, ловушка репутации. По этому сценарию, собрав достаточное количество громких аплодисментов и славы, однажды вы становитесь парализованными пугающими мыслями о том, что можно потерять всё, сделав нечто … недостойное. Не прикольно. Это ловушка. Репутация – это западня, она приготовила вам безжизненный мраморный бюст, пока вы ещё живы. И конечно, бессмертный большой брат Славы – это Потомки, беспокойство о которых сгоняет лучших мужчин и женщин в убежище. Все эти вещи … слава, потомки, крутизна… должны быть подвергнуты проверке и уничтожению путем умышленного саботажа. Как заметил однажды художник, автор Escape и New Musical Express Шейки Кейн[52]: «Не будьте крутым. Как все». Если вы замечаете, что стали относиться к себе слишком серьезно, попробуйте подорвать это ощущение или саботировать его. Если ваш талант действительно представляет ценность, вполне нормально испытать на себе непопулярность и непонимание аудитории. Единственная вещь, которая может серьезно угрожать вашему таланту или вашему отношению к своему таланту, - если вы вдруг обнаружите, что стали модным автором.

Рискуйте. Ничего не бойтесь, особенно провала. Как живой, двигающийся вперед процесс, ваше творчество должно постоянно находиться в поиске следующей высокой открытой ветрам пропасти, которую можно преодолеть. И если при первом взгляде вниз ваше нутро замирает от ее необъятности, это то, что нужно. Выше, длиннее… я не знаю. Зацепитесь за вертолет… или что-нибудь еще, прежде чем упасть вниз.

Что касается потомков, не становитесь сумасшедшим, беспокоясь о такой ерунде. Это не вам решать. В любом случае, когда Вселенная подойдет к своему концу через десять миллиардов лет, тогда уже не будет важно, кто был известен и как долго. Оглянитесь назад. У Уильяма Блейка[53] при жизни была всего лишь одна выставка с одним лишь обзором, заключившим, что он – «несчастный безумец». А прекрасная двухстраничная история Лорда Дансани[54], когда художник долго и тяжело борется, чтобы привлечь внимание Славы, шествующей по городу с меньшими талантами. В итоге, когда она пропускает его на улицу, не удостаивая второго взгляда, художник больше не может выдержать этого. Он вопрошает, почему она не смотрит на него вновь, ведь он усердно работал всю жизнь лишь бы заслужить её взгляд. Слава оглядывается на него и улыбается со словами: «Я увижу тебя через 50 лет в нищенской могиле за работным домом».

Размышляя о своей работе, старайтесь избегать каких-либо заключений. Заключение ведет к концу. Если ваше слово остается живым и настоящим, это потому что вы всё еще задаетесь трудными вопросами о себе, о своей работе, о взаимосвязи этих вещей. Мой вопрос в одной из предыдущих глав: «Откуда вы берете свои идеи?» - спустя 15 лет все ещё является главным источником притягательности и побуждающей силы для моей профессиональной и частной жизни. Не бойтесь рассматривать мелкие или чужеродные идеи; всё, что нужно, – провести их как можно лучше по тысячам новых неразрешимых вопросов. Вопросы – это энергия, питающая ваше творчество, даже если… особенно если… вы никогда не можете дать на них удовлетворительный для себя ответ. Занимаясь тысячами вопросов, вы поддерживаете движущую силу вашего сознания, вашей работы, вашей жизни. Не беспокойтесь о том, что зайдете слишком далеко. Слишком Далеко не бывает. А если такое место есть, то там обязательно нужно побывать.

Итак, если вы хотите стать по-настоящему великим писателем, вероятно, значение имеет не то, что вы помните об этом, а то, что важнее быть хорошим человеком. Артисты, …писатели,… художники,… музыканты, чьи голоса громко звучат через века, обладатели большой души, им есть, что сказать, это большая человеческая ценность. Любите людей. Любите себя и любите мир. Ведь только когда мы любим что-то или кого-то, мы видим это в наиболее светлом и прекрасном аспекте, так мы действительно познаем всё. Если вы хотите написать о чем-то, вы должны знать это, понимать это как можно полнее. Вы должны любить это, даже если кажется, что это не предмет для любви. Особенно, если это не предмет для любви. Ха, теперь вы – профессиональный писатель, почему бы вам не поговорить с убийцами и насильниками из вон той тюрьмы? Что вы можете вынести для своего понимания из такого вот опыта? Что может нанести ущерб кроме предубеждений и предрассудков? Погрузитесь в нужный вам элемент, и – плывите!

Вот и все. Главная мысль: «Игнорируйте всё, что сказано мной в предыдущих главах. Я был молод, смущен, я был недостаточно стар и недостаточно ненормален. Знайте, что, возможно, я напишу еще одно послесловие где-то в 2020-ом году, и нем будут те же слова о советах, которые я вам здесь преподнес.

Дальше, друзья, вы пойдете своим путем.

Алан Мур,

Northampton

16 мая 2003

«Алан Мур принадлежит к тем авторам комиксов, которые широко и мудро пишут об основах своей профессии. Я знаю людей, которые 15 лет ждали переиздания этой книги. Она будет стоять рядом на книжной полке с Элзнером[55] и МакКлаудом[56]».

Варрен Эллис [57], создатель The Authoruty and Scars

 

Алан Мур, создатель Watchmen, Miracleman и других комиксов, делится своими размышлениями о профессии! Основное произведение было написано им в 1985 году для малоизвестного British fanzine, где Мур дал новое описание современных комиксов. Теперь книга вышла в издании Avatar, впервые в таком законченном варианте с иллюстрациями Джейсен Бьюроуз[58]. Алан Мур также создал очерк о том, как поменялись его представления о профессии за последние два десятка лет, с тех пор, как он впервые опубликовал свой труд Writing for Comics. Книга посвящена поклонникам творчества Мура, начинающим писателям и всем, кто интересуется комиксами. Эта книга – важная и большая вершина в творчестве одного из признанных мастеров, создателей комиксов.

 

 

[1] Mad Dog (здесь и далее прим. перев.)

[2] Dave Gibbons

[3] Terry Wogan

[4] Pete Murray

[5] Marvel “How to draw…”

[6] John Buseema

[7] O.Henri and Saki

[8] Herman Melville “Moby-Dick”

[9] Will Eisner

[10] Orson Welles

[11] Alfred Hitchcock

[12] Nick Roeg, Altman, Coppola

[13] Bryan Talbot

[14] Thomas Pynchon

[15] Harvey Pekar

[16] Eddie Campbell

[17] Stan Lee

[18] Chris Claremont

[19] Ray Bradbury

[20] Matt Cable

[21] Lenny Bruce

[22] Max Wall

[23] Arthur Koestler “Act of Creation”

[24] Gabriel Garcia Maquez “The Nukeface Papers”

[25] Phil Elliot

[26] Ed Pinsent

[27] Hitchcock “The Birds”

[28] Frank Miller

[29] Locas Tambien

[30] Jaime Hernandez

[31] Paul Levitz

[32] Keith Giffen

[33] Bismoll

[34] Warpsmiths

[35] Howard Chaykin

[36] Houma, Alexandria

[37] Batman’s Gotham City

[38] Fritz Lang

[39] Stan Lee

[40] Captain Ahab

[41] Herman Melville

[42] Jason Blood

[43] Charles Laughton

[44] Raymond Chandler

[45] Philip Marlowe

[46] Brian Aldiss

[47] William Holman Hunt

[48] Jaime and Gilbert Hernandez

[49] Julie Schwartz

[50] Jim Baikie

[51] Brian Eno

[52] Shaky Kane

[53] William Blake

[54] Lord Dunsany

[55] Elsner

[56] McCloud

[57] Warren Ellis

[58] Jacen Burrows