Развитие монастырской системы помощи и поддержки нуждающихся

Парадигма помощи и поддержки в XIV — первой половине XVII в. существенно изменяется. Для этого времени характерны три формы поддержки и защиты нуждающихся; монастырская система помощи, государственная система защиты (она вырастает из традиций княжеского нищепитательства и нище-любия, как определенных форм княжьего права) и первые светские проявления благотворительности.

Монастырская система помощи представляет два основных этапа развития монастырей. Первый — объединение земель вокруг монастырей в центральной части Руси (XIV-XVI вв.), второй — колонизация Севера (XVI-XVII вв.).

Объединение земель вокруг монастырей происходит со второй половины XIV в., когда меняется характер монастырского управления, начинается переориентация жизнедеятельности монастырей, которые ставят перед собой прежде всего решение хозяйственных задач, превращая эти обители в самостоятельную феодальную вотчину. Во главе нового монастырского реформирования стояли Сергий Радонежский и митрополит Алексий.

На смену ктиторским монастырям, основанным князьями и епископами, приходят монастыри-вотчины. Ктиторские монастыри развивались на протяжении более двухсот лет. Они заложили основу «пансионной» системы поддержки не только для мужчин, но и для женщин. Институт вдов за это время получает юридическое признание и «учреждение» (что позволяло вдовам жить в достатке на протяжении целого ряда лет). Более того, многие русские княгини (или их мужья) специально строили монастыри для проведения оставшегося срока жизни в его; стенах. Постриги стали неотъемлемой частью женского жизненного сценария.

Так, кн. Василиса, в монашестве - Феодора, скончалась в 1378 г. в своем «монастыре у св. Зачатья, иже сама создала при князи своем», в 1392 г. «преставилась въ Литве княгини великая Ольгердова Ульяна въ черницахъ... нареченная по мни-шенскому чину Марина», в 1399 г. «преставилась кн. Марья Семеновна, в черницах во мнишескому чину Фетишя». В 1401 г. основан Московский - Вознесенский женский монастырь, в Кремле, женой кн. Дмитрия Донского — княгиней Евдокией Дмитриевной, в монашестве Ефросинией.

Конечно же, ритуал пострига, кроме своей литургической основы, имел еще и хозяйственную, связанную с редистрибуционными принципами мирской жизнедеятельности. За получение дара в виде личностной свободы, не связанной с вдовьей судьбой, требовался отдар. В XVI в. он не ограничивался только милостыней для нищих. Возможно, отдар приобрел форму обряда или даже системы законодательных соглашений. Во всяком случае на примере пострига кн. Василисы мы узнаем следующее. Она «раздает» свое имение в «казну, церквамъ, монастыремъ и нищим, а слугы и рабы, рабыни на свободу...». В ее монастыре впоследствии еще при ее жизни приняли постриг «боярыни, жены и вдовицы и девицы». Всего их в монастыре было 90 человек.

Характерным является тот факт, что средства от имения идут не только церкви, но и в казну, и в монастырскую обитель путь открыт для женщин всех сословий. Участь же слуг и «рабов» менее завидная, так как они, если не находили себе нового хозяина, пополняли ряды нищей братии (о чем мы будем говорить ниже).

Ктиторские монастыри еще существуют в этот период, но они находятся обычно в средневековом городе, а монастыри-вотчины развиваются за его пределами. Их более интенсивное развитие связано с тем, что на первых порах они являются более открытыми помогающими системами для всех желающих и у них более выгодная система инвестиций для мирских людей. Прежде всего это достигалось за счет того, что монастыри-вотчины скупали земли, а значит, становились крупными земельными собственниками, т. е. «уже с XIV в. купля была основным средством скопления кафедрою земель. Покупались не только села и деревни, но и города». Тем самым как субъекты помощи и поддержки монастыри приобретали функции сильных, «могутных», т. е. те функции, которыми раньше обладали только князья. Именно эти функции защиты и поддержки закрепляются в народном сознании. И может быть, не случайно, что поединщиками на Куликовом поле выступили два монаха — Пересвет и Ослябя.

Появление новой мифологии поддержки, основанной на прежних редистрибутивных механизмах, проявляется и в сфере религиозных культов, когда идеологическая власть церкви становится более сильной, чем власть князя. Характерны для этого времени знамения и ритуальные, сакральные действия. «Того же Лета (1400 г.) на Похре бысть знамение: от иконы пречистыя богородица кровь шла», 1413 г. «явись знамение от иконы пречистыя: бысть прощения слепым, хромым, больным, разслабленным, и ум человечь изрещи не может», 1474 г. в Новгороде и Устюге мор был велик, и тогда «сотвориша обет, единаго дне поставили церковь Воскресение Христово на Устюге над рвом, и преста мор».

Помимо активной роли церкви в сакрализации жизненных процессов, важны и функции защиты и поддержки вдов и сирот, т.е. те функции, которые были привилегией княжеской власти. Так, известна поместная грамота архиепископа Леонида вдове Марфе Пешковой с детьми, муж которой погиб на «государьской службе» (в государьском походе), в соответствии с которой семья обеспечивалась всесторонней помощью: обработка пашни, выплачивание денежного и хлебного оброка и другие виды помощи. Примечательна и грамота вдове Феодосье митрополита Киприана (1404 г.) на усыновление приемыша, приймачка, которому отдается: «...свой статок весь своему дитяти Тимошке, да село Поретовское съ деревнями».

Как известно, княжескую власть во многом подорвало монголо-татарское нашествие, и поэтому она стремилась в лице церкви найти себе союзника (как, впрочем, делали в средние века и на Западе многие короли). Вот почему патернализм в этот период в отношении церкви не мог распространяться дальше «благосклонного» в виде всевозможных вкладов, даров и освобождений от пошлин, что в конечном итоге приводило к дополнительному обогащению митрополичьих кафедр. Об этом свидетельствуют жалованные грамоты — например, великого князя Василия Васильевича Троицкому Сергееву монастырю на кинельские села, на помин души своей матери, жалованная грамота великого князя Василия Ивановича Суздальскому Покровскому монастырю об освобождении от пошлин стариц и монастырских слуг. В жалованной грамоте Рязанского великого князя Иона Федоровича Солотчинскому монастырю не только отдается село, но и дозволено призывать людей на эти земли с освобождением их от дани и ям на три года.

Привлекательность монастырской защиты и поддержки для работного люда состояла еще и в том, что они имели более выгодные условия жизнедеятельности, находясь в составе монастырской вотчины. Крестьяне шли к монастырям, ибо они освобождались от пошлин и податей, от юрисдикции местных властей, от проезжающих через села княжеских чиновников, которым необходимо было давать подводы, лошадей и корма, проводников и т. д. Крестьяне находили в монастыре тихое пристанище, «надежную защиту от политических и административных преследований и угнетений, — безопасное убежище от различных неудач и бедствий, скорбей и лишений, не разлучных с жизнью почти каждого человека». Приход работного люда делает монастыри сильными и изобильными. Их богатство приумножали и частные вклады. Они различны — от церковной утвари и предметов культа до земельных. Вклады жертвовались с разными условиями: поминание вкладчиков после смерти, кормление от их имени нищих и т. д. Но существовали и особые. земельные вклады, позволявшие вкладчику при жизни льготное проживание на территории монастыря (не принимать монашеского сана, не вести аскетический образ жизни). Такой проживающий имел статус бельца.

Мы видим, как постепенно монастырско-вотчинская идеология привносит новые элементы призрения в стены монастыря: пожертвование некоторого дара в виде натуральных продуктов, собственности, денежных взносов. По некоторым данным, взнос при поступлении в монастырь составлял от 300 до 1000 руб. При всей спорности данной суммы тем не менее важно, что для поступления в монастырь требовался известный дар. Не случайно, что в этот период появляется некоторый вид «складчины», коллективной финансовой помощи нуждающемуся — на монастырь. Аналогичные тенденции в деле помощи и поддержки мы наблюдаем в XVI в., когда происходит колонизация Севера монастырями-вотчинами.

Особенность формирования монастырей-вотчин на Севере связана с укрупнением разрозненных на погостах монастырей. Погост на Севере представлял «из себя пространство земли, где находился храм с прилегающим к нему кладбищем». На этих погостах стояли кельи, где поселялись монахи и монахини. Каждый из них имел свое хозяйство, а общими были храм и игумен, начальствовавший над ними. Однако после постановления Собора 1503 г. об отделении мужских и женских монастырей, происходит их дальнейшее реформирование. Монастыри переходят на общинное общежительство: монахи уже не имеют личной собственности, все принадлежит только монастырю. «В Хлерском же погосте Посолотин монастырь Новые Печеры на реке Чорной.... А келий в монастыре было: келья игуменская, да 8 кельей братцких, а в них было 12 братьев», «На Скнятинском же погосте монастырские земли. На Скнятинском погосте Введенский девичь монастырь на реке Шелоне. Да в том же монастыре 20 мест...»

Значительных успехов добивается митрополит Макарий, проводивший в жизнь монастырскую реформу. Так, к 1528 г. отошли от ктиторских принципов жизнедеятельности следующие монастыри: «1) Анониев, 2) Деревеницкий, 3) Благовещенский, 4) Оркат (Аркадьевский), 5) на Калмове, 6) на Ковлеве, 7) на Болотове, 8) на Ситице, 9) Михаила архангела на Сковороде, 10) Нередицкий, 11) в Шилове, 12) наКоломцах, 13) наЛип-не, 14) на Перыне, 15) Никольский — на Дегощевой улицы, 16) на Пантелееве».

Такой рост монастырей зависел прежде всего от прогрессивных для того времени методов управления хозяйством (покупка земель, вклады князей и частных лиц, льготные условия хозяйствования для крестьян), т. е. развитие монастырей-вотчин на Севере осуществляется практически по той же логике и по той же схеме, что и в Центральной России. Вот как прослеживается становление крупнейшего монастыря — Ферапонтова. Сын кн. Андрея, Михаил Андреевич, около 1437т. в день своей свадьбы пожаловал монастырю земли и пустоши, в 1438 г. разрешил покупку земель. Уже к началу XVI в. монастырю принадлежат не только ближние, но и дальние земли: в Дмитровском, Костромском, Галицком уездах.

Князья предоставляли право монастырю отрезать земли кроме своих для крестьян из других вотчин. Селившимся на монастырские земли давалась свобода от податей на 10 или 20 лет, а также свобода от суда княжеской волостей, с подчинением игуменскому суду во всех делах, «опричь душегубства». Чтобы понять, что такие условия поддержки и защиты были выгодны для крестьян, необходимо сравнить их с той данью и налогами, которые они платили, не находясь под патронажем монастыря. Дань и налоги накладывались на уезд, т. е. в эту кабальную систему втягивался каждый крестьянин. Там брали дань и налог: «Ямские деньги», «Запосошныелюди», «За городовое, засечное и жемчужное дело», «Приметные деньги», «Соколий оброк», «Казначеевы пошлины», «Дьячьи пошлины», «Подьячеи пошлины» и др.

Помимо льгот для находившихся под патронажем монастыря имелись и четкие гарантии защиты от произвола посадника и тысяцкого, которые довольно часто нарушали установленные объемы пошлин и налогов. Для наглядности приведем жалобу «сирот» Терпилова погоста на посадника и тысяцкого, которые требовали «давати им поралья» по новым грамотам, а не «по старым грамотам, по сорок бель, да по четыре сева муки, по десяти хлебов». Словом, льготные налоги для крестьян, умелое хозяйствование, всевозможные пожертвования делают монастыри-вотчины крупнейшими собственниками (так, Кириллов монастырь владел землями от Белого моря до Москвы).

Разумеется, на этом призрение не заканчивалось. Монастыри-вотчины предоставляли посадскому человеку или крестьянину прибежище «на старости лет под монашеской рясой или в качестве бельца, живущего в тиши монастырской ограды», играя роль своеобразных страховых учреждений не только по случаю смерти, но и по старости. Внесение вклада было обязательным условием, чтобы «иметь страховой полис».

Со временем желающим попасть за монастырские стены предлагалось вносить все большие и большие суммы, т. е. монастыри становятся своеобразной системой «закрытого призрения». Известен такой факт из благотворительной деятельности патриарха Никона. Одна бедная девушка хотела постричься в монахини, но не имела средств внести вклад, требовавшийся для поступления в монастырь. Никон внес за нее этот вклад в размере 17 руб. Практически все люди церкви стали вынуждены платить определенный налог. Согласно писцовым книгам 163 7 г., даже бобыли, жившие в нищенских кельях, питающиеся милостынею, облагались твердо установленным оброком: «...а на том месте дворе пономоря да 4 кельи, а в них живут нищие, а оброку те нищие платят соборному протопопу на год с кельи по гривне».