Научная школа Георгия Владимировича Вернадского

Вернадский Георгий Владимирович (1887-1973) - историк, культуролог, один из теоретиков евразийства, деятель культуры рус. зарубежья. Сын В.И. Вернадского. По окончании гимназии в 1905 В. поступил в Московский университет на отделение истории историко-филологического ф-та. Однако в связи с началом революционных событий занятия в ун-те прекратились, и В. уехал в Германию. В 1906 он слушал лекции в Берлинском и Фрейбургском ун-тах, где испытал сильное влияние Риккерта.

Одна из центр, идей Риккерта, воспринятая Вернадским, - автономия историчекского познания. Для Риккерта - вслед за Виндельбандом - принципиально различие между науками о природе (номотетическими) и науками о культуре (идиографическими), использующими разные логические структуры и способы концептуальной разработки в принципе единого познавательного материала.

Предпочтение Вернадский отдавал академической научной деятельности. В Московском ун-те он учился у выдающихся историков - Ключевского, Готье, Виппера, Кизеветтера, Петрушевского, Любавского, Богословского; В статьях 1913-14 Вернадским сформулировал важный для своих последующих исследований закон соотношения исторического времени и пространства в России (по существу, речь шла об открытии культурно-исторического хронотопа, определяющего национальную специфику): при постоянстве места социальное явление изменяется во времени, а при постоянстве времени оно изменяет пределы пространства, и соотношение этих изменений эквивалентно. Применительно к обществам, подобно России, занимающим огромные территории, действие этого закона составляет, по мнению Вернадского, всю философию истории данной страны. Здесь Вернадский предвосхищает одну из центр, смысловых категорий евразийства, предложенную П.Н. Савицким и развитую им самим, - "месторазвитие".

Весной 1914 Георгий Владимирович, принятый приват-доцентом на кафедру русской истории в Петербургский ун-т, успешно защитил магистерскую диссертацию “Рус. масонство в царствование Екатерины II” в 1917 (издана в том же году).

Вскоре Вернадский оказался в Симферополе. Занятия преподавательская и научной деятельностью (работа в архиве князя Потемкина, статьи в “Известиях” ун-та) совмещались (с сентября 1920) с постом начальника отдела печати в администрации ген. Врангеля, что предопределило неизбежность эмиграции (1920) в Константинополь, затем в Афины). В феврале 1922 Вернадский становится профессором русского права на Русском юридической факультете Карлова ун-та в Праге. Работа на юридическом факультете, в частности чтение курса истории права Русского государства, обратила его внимание к государству как феномену цивилизации и проблемам русской правовой культуры.

Пребывание в Праге сыграло важную роль в становлении Вернадского как ученого. Он тесно сблизился с крупнейшим русским византологом и медиевистом, искусствоведом и культурологом акад. Н.П. Кондаковым и глубоко воспринял его идеи, подтвержденные огромным фактическим материалом истории и археологии, о взаимодействии степной, византийской и славянской культур (прежде всего в истории русской культуры). Георгий Владимирович считал себя учеником и продолжателем научной школы Кондакова; вскоре после смерти ученого (1925) он принял участие в создании постоянно действующего семинара его памяти - “Seminarium Kondakovianum”, впоследствии преобразованный в Ин-т им. Н.Кондакова в Праге, возглавленный Вернадским. Тогда же он примкнул к движению евразийцев, особенно плодотворно общаясь с П.Н.Савицким, хотя в силу академического аполитизма не разделял большинство политических идей евразийства, что составило ему репутацию объективного и неангажированного исследователя России-Евразии.

Вернадский взял на себя миссию разработать историческую часть евразийской концепции, что нашло наиболее яркое и последовательное воплощение в книге “Начертание рус. истории” (Прага, 1927), а затем было развито в книгах “Опыт истории Евразии с VI в. до наст, времени” (Берлин, 1934) и “Звенья рус. культуры” (Берлин, 1938). Особенно большое внимание Вернадский уделял: 1) рассмотрению соотношения леса и степи как определяющих природных факторов русской социокультурной истории (идея, воспринятая еще от Ключевского), а вместе с тем взаимодействия оседлой и кочевнической культур в русской цивилизации и культуре, бинарных по своему генезису и тенденциям самоосуществления в мире; 2) синтезу византийского и тюрко-монгольского культурного наследия в феномене “христианизации татарщины” на Руси (концепция, которую он разделял с Н. Трубецким), причем тюркский и монгольский фактор оказывается определяющим в цивилизационном отношении, утверждающим порядок факта (становление и развитие государственной организации, социально-политического строя, различных социальных и правовых институтов и т. п. атрибутов всемирной империи), а византийско-православный - в духовном развитии России, утверждающим порядок идеи (формирование строя идей, необходимого для мировой державы); 3) обоснованию географического вектора евразийской социокультурной истории - движению “против солнца”, на Восток, отталкиваясь от Запада.

Вернадский пересмотрел по преимуществу отрицательную представления нескольких поколений отечественных историков об эпохе “монгольского ига” в истории Древней Руси и русской истории в целом. Доказывая многогранное цивилизационное и культурное влияние “монгольского ига” на русское государство и русскую культуру, Вернадский особо подчеркивал, что монгольское завоевание Руси включило Русскую землю в систему мировой империи и возвысило русскую историю до истории всемирной, а в русском национальном характере воспитало, вкупе с христианством, готовность к подвигу смирения и одоление национальной гордыни. Отсюда проистекает и “всемирная отзывчивость” рус. культуры (идея Достоевского, развития Вл. Соловьевым) - культуры, органично соединившей в себе гетерогенность и полиэтничность (в частности, удивит, способность впитывать и усваивать “чуждые этнические элементы”), качества, свойственные мировой культуре как целому. Именно поэтому Георгий Владимирович, рассматривая историю России как модель мировой истории, а русскую культуру - как инвариант всемирной, постоянно включает в рус. историю частные истории других народов - скифов, сарматов, готов, гуннов, аланов, аваров, хазар, булгар, печенегов, половцев, монголов, тюрков, угро-финнов и т. д., - демонстрируя процесс последовательной культурно-исторической аккумуляции и синтеза разнородных социокультурных компонентов (ценностей, норм, принципов, традиций и пр.).

Настоящим открытием Вернадского явилось обнаружение в евразийской истории “периодич. ритмичности государственно-образующего процесса”, определенной цикличности в процессах образования единой государственности Евразии (Скифская держава, Гуннская империя, Монгольская империя, Российская империя и СССР) и ее распада на систему государств той или иной конфигурации. Наряду с цикличностью ученый выявлял в истории Евразии преемственность ее типологически общих, сквозных структурных компонентов - “исключительно крепкой государственности”, “сильной и жесткой правительственной власти”, “военной империи”, обладающей достаточно гибкой социальной организацией, авторитаризма, опирающегося на почву и потому не отрывающегося от своего народа; в тех случаях, когда когда-либо из перечисленных принципов нарушались, единая евразийская государственность распадалась или становилась на грань катастрофы (удельные усобицы, смутное время, канун революции и т. д.). С внутренней стороны для сохранения единства было необходимо единое, целостное и органичное миросозерцание, которое представляет собой осознание народом своего месторазвития как исторической и органической целостности; подобное миросозерцание также периодически то обреталось народом и его правящей элитой, то утрачивалось, разбивалось. Историческая концепция Вернадского, соединявшая черты циклического ритмичности и целеустремленной поступательности развития, воплощала в себе идею номогенеза, т.е. целесообразности национально-культурного развития, запрограммированного изначально присущими свойствами и внутренними причинами цивилизационного саморазвития, жизненной энергией народа, осваивающей окружающую этническую и географическую среду, территориальное и смысловое пространство - месторазвитие. В исторических и культурологических сочинениях историк оставался верен основным принципам евразийства как культурно-философской доктрины и методологии культурно-исторических исследований.

В 1927г. Вернадский был приглашен в Йельский ун-т (США), профессором которого оставался вплоть до выхода на пенсию (1956). В первый год пребывания в Америке Вернадский по заказу ун-та работал над однотомным учебником по истории России (1929), признанным на Западе классическим; при жизни Георгия Владимировича он переиздавался б раз, был переведен почти на все европейские языки, на иврит и японский.

Подлинный научный подвиг совершил Вернадский, предприняв написание многотомной “Истории России”. Проект остался незавершенным из-за смерти соавтора профессора Карповича в 1959, однако Вернадский почти закончил свою часть: в 1968 он подготовил к печати 5-й том своего труда, посвященный Московскому царству; 6-й том выпустили американские ученики ученого посмертно. Начало работы над многотомной “Историей России” совпало с началом Второй мировой войны. Патриотизм автора, активно участвовавшего в политической и гуманитарной поддержке Советского Союза, и огромный интерес американской общественности к России и русской истории совпали, и труд ученого получил восторженные отзывы американских и европейских ученых. Не остался незамеченным вклад Вернадского в изучение русской истории и на родине. Правда, опубликованные рецензии, содержавшие позитивные оценки, носили в основном критический (и неизбежно политизированный) характер, но это было признанием, хотя и вынужденным.

Заслуги Вернадского перед американской славистикой были высоко оценены научным сообществом: он был избран членом Американской академии средних веков, получил звание заслуженного профессора истории Йельского ун-та (1956), звание почетного доктора гуманитарных наук Колумбийского ун-та (1958), Американская ассоциация содействия славянским исследованиям избрала его свои пожизненным почетным президентом (1965); в 1970 он был удостоен высшей награды этой ассоциации, 70-летие и 80-летие ученого были торжественно отмечены научной общественностью США. До последних дней жизни ученый продолжал работать: он писал воспоминания, начал писать монографию о патриархе Никоне, вел активную научную переписку. В опубликованных некрологах его ученики отмечали созданную им мощную историческую школу и характеризовали Вернадского как последнего из плеяды великих русских историков, завершившего целую эпоху в русской исторической науке. Значение же Вернадского как самобытного философа и культуролога начинает осознаваться лишь в последнее время, в связи с пробуждением интереса к евразийству в посткоммунистической России.