Начальник второго отдела Лесонов

Копия этого сверхважного документа до сих пор бережно хранит­ся в семейном архиве Дзгоевых. Ведь этот клочок бумаги с подпися­ми и печатями, без всякого преувеличения, спас жизнь Асланбеку Захаровичу, спас его честное имя, стал реальным доказательством того, что не был он никогда никаким предателем...

В тот же день морской офицер вновь был отправлен на фронт.

3 Батя 33

КАВАЛЕР ОРДЕНА КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ

Н

емало военных испытаний выпало на долю лейтенанта, а затем капитана Советской армии, командира роты автоматчиков. В са­мых жарких сражениях всегда шли они впереди всех, сметая враже­ские укрепления. А вел их в бой Асланбек Дзгоев, бесстрашный, от­чаянно смелый и безгранично преданный Родине человек. Бойцы очень любили своего командира и очень скоро стали звать его просто - Батя, будто действительно был он им отцом. Прозвище это, полученное в годы смертельных испытаний, так и прижилось. Прошли годы, десятилетия, а для многих поколений воспитанников Асланбека Захаровича он так навсегда и остался в памяти - Батей. Дзгоев был чрезвычайно требователен к своим подчиненным. С первых же дней своего появления заставлял бойцов в свободное время заниматься спортом.

- Да на кой ляд мне эти тренировки, товарищ лейтенант, - воз­
мутился как-то двухметровый гигант из Поволжья по фамилии Го-
ловской. - Я и без того сильный!

- Сильный, говоришь? А ну-ка давай поборемся!

На представление сбежались посмотреть из соседних частей. Но долгим состязание не получилось. Молниеносным приемом Ба­тя припечатал великана к земле.

- А ну, давай еще раз! - не унимался побежденный.

- Хочешь еще? Пожалуйста!

Результат оказался таким же: здоровенный рядовой в доли се­кунды оказался на лопатках.

- Вы поймите, дурьи головы, - я для вас стараюсь! Не хочу, что­
бы, когда придется в рукопашную идти, фрицы вас на штыки, как мя­
со на шампур, нанизывали! - построив солдат, объяснял Асланбек.

- Сила - это хорошо. Но что такое сила, если не знаешь, как ею рас­
порядиться?

Уроки командира не пропали даром. Пехотинцы Дзгоева наво­дили ужас на фашистов. Особенно же боялись гитлеровцы, когда приходилось встречаться им с автоматчиками в ближнем бою. Даже втроем против одного ничего не могли они сделать! «Батина шко­ла!» - смеялись солдаты после очередной удачной атаки. Так и шли они фронтовыми дорогами, освобождая один населенный пункт за другим, радуясь каждой маленькой и большой победе и в то же вре­мя теряя боевых друзей.

Не раз находился на волосок от гибели и их отчаянный коман­дир. Однажды, например, ворвавшись во вражеский окоп, бежал Дзгоев по его лабиринту и вдруг за очередным поворотом столкнул­ся с немецким офицером. Доли секунды решали, кто из них выйдет живым из этой схватки. И вновь судьба хранила Асланбека - он ус­пел выстрелить первым. «А вот если бы я не занимался спортом, если бы чуть замешкался, вовремя не среагировал, уже был бы на том свете!» - говорил он потом своим бойцам. И таких случаев бы­ло немало.

И вот, наконец, Советская армия подошла к Кенигсбергу. Фаши­сты очень серьезно готовились к обороне этого стратегически важ­ного объекта. Город имел мощные укрепления и считался чудом фортификации - гнездо прусской военщины окружали трехметро­вые бетонные и стальные конструкции, каждая из которых являлась дзотом. Несколько десятков тысяч гитлеровцев, армады танков, са­молеты - все было задействовано, лишь бы не пропустить совет­ские войска дальше.

Накануне штурма Дзгоев вызвал к себе командира взвода Юрия Котова: «Товарищ лейтенант! - произнес он, чеканя каждое слово.

- Через несколько минут мы идем в атаку. Наша рота идет первой,
а ваш взвод на самом острие!» Коротко объяснив задачу, Асланбек
Захарович добавил мягко: «Юра, на тебя смотрит вся Европа! Мы
должны сегодня победить. Но очень тебя прошу, останься в живых!
У нас с тобой еще много разных дел!»

Пройдет более сорока лет, и скромный учитель физкультуры из Сальска Юрий Николаевич Котов, просматривая очередной номер газеты «Советский спорт», наткнется на статью «Тренер, заменив-

ший нам отца»: «Да это же о нашем Бате! О нашем командире!» Он тут же отправит запрос в Северо-Осетинский совет ветеранов и раз­добудет адрес своего фронтового друга, вестей о котором не полу­чал все это время. Их встреча состоится во Владикавказе, они дол­го еще будут переписываться. Но все это будет потом, спустя мно­гие годы. А пока, выдвигаясь на передовые позиции, ни тот, ни дру­гой не были уверены, что еще когда-нибудь увидят друг друга...

Шквалом огня встретили советские войска фашисты. Вой снаря­дов, свист пуль и грохот выстрелов заглушили все другие звуки. Каза­лось, что сам воздух состоял из смертоносного свинца. Но надо было идти вперед, и Батя повел за собой своих автоматчиков. Короткими перебежками они медленно приближались к цели. Вот пап, сражен­ный вражеским осколком, один из солдат, потом второй, третий... Не­ся огромные потери, рота не прекращала движения вперед. Глядя, как гибнут его солдаты, Асланбек во время одной из передышек взмолил­ся: «Господи! Ты оберегал меня все эти годы! Помоги нам выжить!»

И он выжил. Кенигсберг пал. За мужество и героизм, проявлен­ные во время этого сражения, командир роты Асланбек Дзгоев был представлен к награждению орденом Ленина. Но дали орден Красной Звезды. Штабные работники, видимо, посчитали, что че­ловек, прошедший плен, не заслужил столь высокой награды... Бог им судья.

Кошмар Кенигсберга запомнился на всю жизнь. И каждый раз по­том, когда Асланбеку Захаровичу приходилось трудно, когда каза­лось, что нет больше сил, он вспоминал штурм немецкой крепости и говорил сам себе: «Бывало и хуже»...

БЕДА

НЕ ПРИХОДИТ

ОДНА

Н

евыносимо тяжелыми выдались последние годы для семьи Дзго-евых. Страшно переживали Захар и Чабахан за сыновей своих, ушедших на фронт в первые дни войны. И если от Асланбека полу­чили они наконец-то весточку, что жив, осенью 1944-го, то о млад­шем - о Георгии - ничего не знали родители. И без того безрадост­ным было их существование, а тут еще одна беда постучалась в двери...

Один из ближайших родственников, 18-летний парень, дезерти­ровал из армии. Как могли Дзгоевы отказать ему в приюте? Корми­ли, поили они беглеца, скрывая в подвале от посторонних глаз. По­нимали, конечно, что если раскроется тайна, несдобровать им, но по-другому не могли поступить. Несколько месяцев прятали родст­венника, да все равно донес кто-то из соседей.

Поздней ночью раздался стук. «Может, Асланбек или Георгий это?» - подумала Чабахан, вскочив с постели. Нет, на пороге стоя­ла группа мужчин. Нашли дезертира, забрали. Мужественная жен­щина всю вину взяла на себя, дескать, это она скрывала родствен­ника, а домочадцы ничего не знали. Арестовали и Чабахан. Приго­ворили ее к пяти годам лишения свободы. Так остались Захар с до­черью Валей вдвоем...

Потом поговаривали, что и Геор не получил звание Героя Совет­ского Союза из-за того, что был сыном «врага народа»... Только так это или нет, сейчас никто не знает.

Тяжело переживала семья случившееся. Мало было несчастья, так еще и навесили на них ярлык неблагонадежных. При каждом удобном и неудобном случае старались подчеркнуть власти свое отношение к Дзгоевым. Придет, скажем, Захар с какой-нибудь

просьбой, не просто откажут, а еще и уточнят: «Мы семьям героев помочь не можем, а вашей, даже если бы и была возможность, по­могать не стали бы»...

Пришли сыновья с войны почти одновременно. Асланбек - кад­ровый офицер - приехал на побывку на некоторое время и уехал в Москву. Туда его в военную комендатуру служить отправили. А Ге-ор, вернувшись и узнав, что мать в тюрьме, не смог пережить тако­го, начал пить...

Дела у Асланбека в столице тоже не складывались. Единствен­ное, что держало его там, - личный интерес. Еще во время учебы на рабфаке познакомился он с Марией Дзугутовой. Редкой красоты была девушка. Вместе с отцом и матерью из Америки в Осетию вер­нулась, поэтому умела говорить только по-английски. Дзгоев учил ее и русскому, и осетинскому. Дружили они в годы учебы, тем более, что пообщаться было о чем - Захар ведь тоже по заграницам нема­ло поездил и в Америке пожил. Много разных историй о том, как лю­ди там живут, от отца он слышал.

И надо же было им через столько лет в Москве встретиться! Ас­ланбек всегда пользовался успехом у женщин - высокий, красивый, одет с иголочки, эрудирован, элегантен - что еще надо для того, чтобы покорить сердце любой из представительниц прекрасного по­ла? Вот и сейчас явно не безразличен он был своей бывшей одно­курснице. Лишь одно обстоятельство стало непреодолимым препят­ствием для их союза - Мария к тому времени уже была замужем за известным в стране скрипачом. Жили они даже в те послевоенные годы не бедно. Дома всегда гости - знаменитые люди, писатели, ар­тисты. Что он мог предложить взамен этой красивой женщине, кро­ме своей любви?

Отец тем временем совсем впал в отчаяние. Старший сын где-то далеко, младший пьет, жена в тюрьме... Постоянно не хватало де­нег на самое необходимое, к тому же все время приходилось тер­петь унижения, выслушивать оскорбления от чиновников, от про­стых людей, чьи дети не вернулись с войны. Даже соседи старались не общаться с семьей «врага народа», боясь скомпрометировать себя. Чтобы как-то исправить положение, Захар решил продать дом и купить другой - подешевле, а заодно и сменить место жительства. Тем более, что Чабахан в одном из писем из колонии просила сде-

лать это, ведь даже после освобождения ей запрещалось проживать в городе.

Дом-то он продал, а вот новый купить не успел... Случилось не­поправимое - в стране произошла денежная реформа. Сумма, вы­рученная им, в мгновение ока превратилась в пыль, и семья оказа­лась на улице. Этого удара судьбы Захар вынести уже не смог -сердце старика не выдержало...

НИЩИЕ ГЕРОИ ВОЙНЫ

В

сеобщее ликование по поводу победы в Великой Отечественной длилось недолго. Страна должна была подняться из руин, вос­становить разрушенное войной, избавиться от голода, нищеты, бес-призорщины. Миллионы людей погибли в годы этой всенародной беды, миллионы людей вернулись с полей сражений искалеченны­ми, десятки миллионов судеб оказались исковерканными... Насту­пили очень тяжелые времена. Не всем из тех, кто уцелел в огнен­ном пожаре войны, удалось приспособиться к новым условиям. Многие в те далекие годы влачили жалкое существование, недо­едая, недосыпая, вкалывая от зари до зари, чтобы заработать на кусок хлеба...

К последним смело можно было причислить и семью Дзгоевых. Когда Асланбек вернулся из Москвы, в доме не было ни крошки, и младшая сестра Валя пешком отправилась к родственникам в Оль-гинское за картошкой. Да и дом им уже не принадлежал...

Уволившись в запас, Асланбек Захарович получил небольшой клочок земли в селении Колонка. Здесь они с Геором и ближайши­ми друзьями наскоро сколотили времянку, в которой и поселились втроем - два брата и сестра. Капитану Советской армии, морскому офицеру, орденоносцу не смогли предложить никакой работы. При­шлось устроиться учетчиком в местном колхозе.

Раны, полученные на войне, все чаще давали о себе знать. Аслан­бек испытывал страшные боли, особенно по ночам, но к докторам не обращался: «Чем они могут помочь? У них и лекарств-то почти ника­ких нет». Сложно складывались у него отношения и с младшим бра­том. Тот еще с детства отличался задиристым характером и упрямст­вом. Единственным человеком, к чьему мнению он мог прислушаться,

был Асланбек. Вот кто был для него непререкаемым авторитетом. На­верное, это и сыграло свою роль в том, что вскоре после возвращения брата Геор бросил пить. Понимая, что надеяться им больше не на ко­го, он стал активно помогать в налаживании хозяйства. И вроде бы де­ла у них в какой-то момент начали улучшаться, но...

Колхозники всегда получали мало и, чтобы как-то заработать, продавали картошку, причем возили ее в Ростов - там цены были выше. Решили принять участие в этом «бизнесе» и братья. Заняли денег, скупили у своих односельчан несколько тонн и загрузили в вагон. С «картофельным эшелоном» в Ростов отправился Геор, по­тому что Асланбек не выдержал бы такой поездки. Состояние его здоровья ухудшалось день ото дня.

Прошел месяц. Вернулись даже те, кто отправился на заработки гораздо позже, а Геора все не было. Очень переживали за него род­ные _ _Не случилось ли чего. Может, ограбили где по дороге, может, ввязался в драку? Может, лежит где-нибудь в больнице? В постоян­ных тревогах за судьбу брата прошло два месяца, три... Лишь через полгода приехал Геор.

Оказалось, выручив деньги от продажи картошки, решил он на­вестить своих фронтовых друзей. Все вместе отправились они по местам боевой славы. Переезжали с места на место, встречались с родственниками погибших товарищей. Кому деньгами помогали, ко­му - в хозяйстве... Словом, вернулся Геор с пустыми карманами.

Узнав об этом, Асланбек пришел в ярость: «Как ты мог? Как ты мог так поступить?! Как мы людям, у кого занимали, в глаза смотреть бу­дем?!» Геор все это время сидел молча, опустив в голову. А когда старший брат чуть успокоился, сказал тихо: «Я, конечно, виноват пе­ред вами... Всю жизнь работать буду, как каторжный... Роднее вас с матерью у меня никого в жизни не осталось. Но поймите, те, кто там, в земле лежать остались, тоже братьями мне были. Не мог я их ро­дителям не помочь»...

Впервые в жизни Асланбек увидел в глазах Геора слезы. У не­го у самого словно ком в горле застрял, в памяти всплыли лица молодых ребят, с кем шел фронтовыми дорогами, кого уже никог­да не дождутся матери. И произнес он в наступившей тишине: «Ладно, коммерсантов из нас не получилось. Давай думать, что делать будем»...

ВОЗВРАЩЕНИЕ В СПОРТ

М

ихаил Леонтьевич Огладзе узнал о возвращении Асланбека слу­чайно. Кто-то из знакомых сказал, что семья Дзгоевых продала свой дом во Владикавказе и переехала жить в Колонку и что его уче­ник сейчас тоже там, приехал с фронта и работает в местном колхо­зе. Не теряя ни минуты дядя Миша отправился на поиски Асланбе­ка. Пробираясь по грязной проселочной дороге, он встретил прихра­мывающего мужчину лет пятидесяти.

- Вы не подскажете, где-то здесь недавно поселились Дзгоевы.
Они из города переехали...

Человек смотрел на него, но ничего не отвечал. «Видимо не рас­слышал», - подумал тренер и решил повторить вопрос.

- Вы не подскажете...

- Дядя Миша, ты что, не узнаешь меня?

Михаил Леонтьевич обомлел. Он ожидал встретить высокого красивого широкоплечего парня, каким был Асланбек до войны, а вместо этого на него смотрел исхудавший калека-старик. И только глаза выдавали в нем того самого Дзгоева, с которым немало вре­мени провел он в борцовском зале, с которым связывала тренера не только любовь к спорту, но и родство душ, взгляды на жизнь, ин­тересы и даже привычки.

- Лесик, это ты? - только и смог выговорить Огладзе.

- Я, дядя Миша, я... Да что мы на улице стоим, пошли в дом.
Несколько часов продолжалась их беседа. Рассказал Асланбек

обо всех бедах, которые на его долю выпали. О том, как в плену был, как в боях под Кенигсбергом чудом жив остался и в Бога пове­рил, о смерти отца, о матери, о болезни, о том, как сейчас работает учетчиком. Михаил Леонтьевич молча слушал его со слезами на

глазах и не мог поверить, что перед ним действительно Лесик. Пе­рехватив взгляд тренера, он усмехнулся: «Что, сильно меня жизнь потрепала? Я и сам иногда в паспорт смотрю и думаю, я это или не я... Уходил на войну - 90 килограммов весил, недавно на весы встал - 68. Ну да ладно, были бы кости, а мясо нарастет».

Тяжкое впечатление произвела на дядю Мишу эта встреча. Сов­сем по-другому представлял он ее себе с тех самых пор, как прово­дил Асланбека на фронт. «Надо как-то спасать парня! Надо спасать парня!» - только и повторял он ежеминутно, не зная, как и чем мо­жет помочь. Через знакомых раздобыл медвежий жир, мед, разные лекарства. Напрасно Асланбек отнекивался, тренер настоял на сво­ем: «Молчи! Лечить тебя буду!» И он лечил в прямом и переносном смысле этого слова. Смазывал раны, делал перевязки, а когда де­ло чуть пошло на поправку, соорудил во дворе что-то вроде спор­тивного тренажера. Сделал его из обычной телеги без колес. Поло­жи камней (сколько нужно) - и качай мышцы.

Спустя несколько месяцев стало Асланбеку немного лучше. Бо­ли прекратились почти, мог уже всю физическую работу по дому де­лать. А дядя Миша все не унимался:

- Лесик, то, чем ты сейчас занимаешься, не для тебя. Ты в спорт
вернуться должен.

- Да о чем ты говоришь, я в свои годы как старик уже, силы нет,
какой с меня толк?

- Сначала будешь мне помогать детей тренировать. А там по­
смотрим. Люди, вон, руки, ноги на войне потеряли, и ничего - живут.
А у тебя все на месте... Знаю, не легко придется. Но ты борец. Вот
и борись, иначе в чем смысл? В том чтобы до конца дней своих
учетчиком оставаться? Тренируйся для себя! Чтобы здоровье по­
править.

Долго уговаривал он Асланбека. Но в конце концов сумел убе­дить своего ученика. Начал тот каждый день после работы на тре­нировки ходить. Сам занимался, с детьми возился. А когда спарта­киаду среди сельских школьников проводили, настоял дядя Миша, чтобы Дзгоева главным судьей соревнований назначили. Лучшего арбитра действительно найти было трудно. Правила борьбы знал прекрасно, голос командный - вызывает на ковер так, будто финал чемпионата мира проходит, а не рядовая схватка. С тех самых пор

и началась судейская карьера Асланбека Захаровича. Много раз потом приходилось ему быть главным судьей, даже на чемпионатах Советского Союза. И все благодаря дяде Мише. Он первым этот та­лант в своем любимом воспитаннике разглядел.

Но не это было главным в то время. Здоровье Асланбека день ото дня улучшалось. Постепенно возвращалась к нему сила, нали­вались железом мускулы, восстанавливались утраченные навыки. Жизнь вновь обрела смысл. Чем дальше, тем с большим удоволь­ствием он ежедневно пешком из Колонки во Владикавказ, в борцов­ский зал отправлялся и радовался тому, что с каждой тренировкой к нему как будто вновь возвращалась молодость.

В декабре 1947-го года в республике проводился первый после­военный чемпионат по классической борьбе.

- Как ты думаешь, - обратился Михаил Леонтьевич к Асланбе-ку, - может, пора тебе уже себя попробовать?

- А ты что скажешь?

- Мне кажется, пора. Придет время и все забудут, через что тебе
пришлось пройти. Ты постарайся хотя бы на десять процентов вер­
нуть себе то здоровье, которое у тебя до войны было. Выполнишь
норматив мастера спорта - считай, что подвиг совершишь.

- Так я ведь не из-за звания в зал вернулся, дядя Миша. Просто
хочу все на своей шкуре испытать. А иначе как я других учить буду?

Ни перед одним соревнованием в жизни Асланбек так не волно­вался, как в этот раз. В ночь перед началом первенства он не смог сомкнуть глаз. Но когда вышел на ковер, никто не заметил ни тени робости в его действиях. Он выиграл все поединки «чисто», поло­жив на лопатки каждого из своих более молодых соперников, и стал абсолютным чемпионом. Это была победа, равная геройскому по­ступку! Победа над собой, над тяжелейшим недугом, над самой судьбой, которая нещадно била его все эти годы! Это было началом возрождения, возвращения в жизнь удивительного Человека, Бор­ца, Тренера, Педагога. Только в спорте он нашел свое спасение. Он понял, в чем его предназначение. Понял, что сможет преодолеть любые трудности. Понял, какому делу должен посвятить себя и от­дать без остатка. Наверное поэтому после окончания чемпионата Асланбек вновь не смог сомкнуть глаз.

ОБУЧАЯ, МЫ УЧИМСЯ САМИ

В

послевоенные годы все жили бедно, но дружно. Люди старались помогать друг другу во всем. Асланбек Захарович нашел свое при­звание в том, чтобы протянуть руку помощи подросткам. Немало при­ходило в секцию таких, кто остался без отца, кто остро нуждался в мужском внимании и воспитании. Учился, тренировался и других тре­нировал, стараясь научить не только приемам борьбы, но и быть сильными людьми. Сильными во всех отношениях.

Спорт не только для него стал отдушиной, спасением от трагичес­кой реальности, которая вершила судьбами людей даже через многие годы после окончания войны. Выходя на очередные соревнования, он старался доказать себе, окружающим, что случившееся с ним не над­ломило его, что он, прошедший через огонь, смерть, ранения, сохра­нил в душе силы для борьбы с судьбой. С каждой победой он все бо­лее самоутверждался, как человек, как незаурядная личность.

Но была во всем этом и другая сторона. Он как бы хотел показать тем сотням мальчишек, что его окружали: «Смотрите! Вот вам пример! Жизнь била и кромсала меня, как могла. Но я есть. Я смог все преодо­леть. Я побеждаю. А значит, и для вас нет ничего невозможного»...

Именно это, наверняка, и двигало Асланбеком Захаровичем, ког­да в 1948-ом году он вновь вышел на борцовский ковер против цир­ковых гигантов, приехавших во Владикавказ. Только после того, как на афишах, возвещающих о предстоящих схватках, появилось его имя, зрители толпами пошли на представление, не пользовавшееся до тех пор успехом. Большинство аудитории, собиравшейся в клу­бе, составляла молодежь. Асланбек боролся ради нее, и добился своей цели. Множество юных сердец в эти дни удалось зажечь ему любовью к спорту, повалили подростки в секции, чтобы стать похо­жими на него. Принимали практически всех. Не потому, что прихо-

дившие были щедро одарены природой. Нет. Просто и дядя Миша, и Асланбек Захарович понимали, что только так могут помочь этим пацанам найти себя в жизни.

В те годы он одинаково хорошо выступал и на боксерском рин­ге. Стал чемпионом республики в полусреднем весе, потом чемпио­ном республики и чемпионом российского общества «Спартак» по классической борьбе в среднем весе, потом абсолютным чемпио­ном по национальной борьбе. Каждого его выхода на ринг или ковер любители спорта ждали, как какого-то важного события. И он оправ­дывал доверие тысяч и тысяч людей, завоевывая один титул за дру­гим, а с ними еще большее уважение и авторитет.

Проводя тренировки, Дзгоев всегда живо интересовался делами своих воспитанников вне борцовского зала. Как дела в школе, в се­мье, на улице. Как родители воспринимают то, что их сын ходит в секцию. Нередко заставлял юных спортсменов приносить дневники и, если оценки в нем оказывались неудовлетворительными, устраи­вал настоящий разнос двоечникам.

Как-то раз он обратил внимание на одного из новичков - худень­кого бледного мальчика, лет двенадцати. Тот день ото дня, проде­лав несколько упражнений, чуть ли не терял сознание.

- Ты что, не ел сегодня? - спросил Асланбек Захарович.

- Не успел, - потупив взгляд, ответил паренек.

- А вчера?

- Вчера тоже не успел...

После окончания занятия тренер подозвал к себе ближайших друзей мальчика. Выяснилось, что тот остался без отца, мать вы­шла замуж за другого, а отчим постоянно его бьет, выгоняет из до­му, вот и ходит он постоянно голодный и разутый...

На следующий день, вернувшись из школы, новобранец дзгоев-ской секции застал дома образцовый порядок и тишину. Мать поса­дила его за стол, а отчим впервые был трезв и вел себя тише воды, ниже травы. Под глазом у него красовался здоровенный синяк. Ока­залось, это Асланбек Захарович с утра нанес сюда визит. Поговорив по-мужски с главой семьи, он ушел со словами: «Если еще хоть раз пацан придет на тренировки голодным или узнаю, что ты его бьешь, повешу на этой люстре!» Иногда воспитывать приходилось не толь­ко детей...

В ПЕРИМЕТРЕ КОВРА

Дзгоев долгое время был «играющим тренером». Занимаясь с ребятишками, он сам регулярно принимал участие в различных со­ревнованиях. Причем не только по вольной борьбе. Сначала он про­бовал силы в «классике» и боксе, ведь вольная борьба, как таковая, зародилась в Северной Осетии в начале пятидесятых, на базе уже существовавших секций классической или, как сейчас ее называют, греко-римской борьбы. Однако бокс не очень привлекал Асланбека Захаровича. Даже несмотря на то, что еще в годы учебы в мореход­ке стал чемпионом Черноморского флота по этому виду спорта, а потом не раз побеждал на республиканском ринге, он понял, что его призвание - борьба. Вот где он проявил себя в полной мере, и не только как наставник.

В то время соревнования по вольной и классической борьбе про­ходили параллельно. Команда осетинских борцов принимала учас­тие как в одном виде, так и в другом. Интересно, что еще в 1948-ом, став победителем первенства Российского общества «Спартак», Дзгоев через несколько дней занял второе место в полутяжелом ве­се уже по вольной борьбе. Тогда, в Саратове, он встретил своего фронтового товарища, искалеченного войной. Тот яростно болел за друга на трибуне, а после окончания соревнований подошел и ска­зал с восхищением: «Аслан! А ты еще ничего!» В ответ Дзгоев за­смеялся: «Не еще ничего, а уже ничего!»

Официально считается, что родоначальником вольной борьбы в Северной Осетии является Хасан Георгиевич Гиоев. Это он первым из осетинских борцов стал участвовать в соревнованиях еще в 1947-ом и даже победил на чемпионате Российской Федерации в 1949-ом году. Выступал тогда Гиоев за Ростов-на-Дону, где и начал

заниматься. Вернувшись в республику, 20-летний Хасан пришел на тренировку к Михаилу Огладзе. Попросил, чтобы ему разрешили за­ниматься. Дядя Миша, естественно, был не против. Но глядя, как новобранец проходит в ноги, делает подножки и подсечки, возму­тился: «Ты что хулиганишь?!» «Да это борьба такая, Михаил Леон­тьевич!» - оправдывался Хасан. «Не знаю я такой борьбы! Не хо­чешь тренироваться - уходи!» - заявил тренер. На том и расста­лись. А 19-го декабря 1949-го года Х.Г. Гиоев организовал первую секцию вольной борьбы в сельхозинституте.

Классики быстро подхватили почин, и уже через несколько лет в Осетии появились борцы очень высокого класса. Заслуги Асланбе-ка Дзгоева были отмечены Правительством Советского Союза. В 1950-ом году за популяризацию и пропаганду спорта ему вручили знак «Отличник физической культуры и спорта СССР». А год спустя, сразу после семинара, на котором приехавший из Ростова знамени­тый борец Г. Термолаев объяснял правила вольной борьбы, коман­да Северной Осетии впервые приняла участие в проходившем в Дзауджикау чемпионате России. Победителями в своих весовых ка­тегориях стали Алексей Лозовой и уже не молодой Асланбек Дзго-ев. Кстати, перед этим соревнованием он раз и навсегда бросил ку­рить. Во-первых, потому что понимал: на него равняется молодежь, а во-вторых, потому что пагубная привычка, приобретенная в годы войны, не дала бы ему возможности достичь необходимых физиче­ских кондиций.

«Золото российской пробы» еще не раз покорилось Дзгоеву. А в 1952-ом году он завоевал бронзовую медаль на чемпионате СССР. Уступил гораздо более молодым соперникам. В частности, прослав­ленному грузинскому борцу Вахтангу Балавадзе. И все-таки это бы­ла победа. Еще одна...

Своими успехами Асланбек Захарович еще более подхлестнул интерес к новому виду единоборства, придал необходимый импульс развитию вольной борьбы в республике. Сотни молодых людей шли записываться в секции. Тогда-то и появилось первое «золотое» по­коление, которое пробило «окно в Европу» для атлетов Северной Осетии - Саукудз Дзарасов, Бази Кулаев, Алимбек Бестаев, Миха­ил Бекмурзов, Амурхан Балаев и другие. Алимбек Бестаев, к приме­ру, был первым из российских борцов, кто завоевал звание чемпио-

на мира (1957), первым советским атлетом, выигравшим Кубок ми­ра. На Олимпиаде 1956-го года Бестаев и Кулаев представляли Се­верную Осетию на турнире по вольной борьбе и завоевали, соответ­ственно, бронзовую и серебряную медали. Через четыре года «бронзу» с Олимпиады привез и Саукудз Дзарасов.

В 1953-ем году впервые проводилось первенство СССР среди юношей. Сборная Северной Осетии тоже выехала в Ставрополь. Специалисты были просто в шоке: никому не известная команда стала победительницей в общем зачете, а первые места здесь за­воевали Григорий Кирокосянц, Асланбек Кучиев, Алимбек Бестаев и Асланбек Хугаев. Трое из них - ученики Асланбека Захаровича.

За этим достижением стоял кропотливый труд тренера Дзгоева. Он к каждому занятию на ковре готовился самым тщательным обра­зом. Перед началом всегда расписывал подробный план, в котором скрупулезно определял, кому, сколько и чем заниматься. После окончания тренировки - то же самое: кто какую нагрузку получил и как справился. Он давал очень большие нагрузки. Но те, кто с ними справлялся, достигали больших высот и никому не уступали ни фи­зически, ни технически.

Для него не существовало мелочей. Даже собирая вокруг себя мальчишек и подолгу рассказывая им о прославленных борцах ми­ра, он преследовал далеко идущие цели. Его воспитанники должны были овладевать не только секретами борьбы, но и стараться стать всесторонне развитыми людьми. «Умный человек должен знать что-нибудь обо всем и все о чем-нибудь», - любил повторять Асланбек Захарович. И все, кто прошел через его руки, внимали этим настав­лениям. Среди учеников Дзгоева нет и не могло быть тех, кто, за­вершив выступления, не нашел себя в жизни, не стал порядочным, воспитанным, достойным уважения гражданином своей страны.

Собирая и внимательно изучая труды известных педагогов, Ас­ланбек Захарович старался к каждому найти свой подход. Его мето­дика подготовки будущих чемпионов по сей день считается одной из самых передовых в мире. На опыте Дзгоева учились и учатся тре­неры практически всех борцовских держав. И в этом нет ничего уди­вительного. Ведь Батя всем доказал состоятельность своих разра­боток. Ни у кого больше нет и не будет стольких чемпионов, сколь­ких удалось воспитать ему. Особенно хорошо ему удавалось рабо-

4 Батя 49

тать с юниорами и юношами, с теми, кто только начинал свой путь в большой спорт. Он прекрасно знал и чувствовал, кто из его учени­ков нуждается в повышении физических кондиций, кому необходи­мо готовиться психологически, кто должен поработать над общей выносливостью, над дыханием...

Поэтому, если Хасана Георгиевича Гиоева мы можем назвать прародителем вольной борьбы в республике, то Асланбек Захаро­вич, без всякого сомнения, - основатель знаменитой осетинской борцовской школы. Школы, которая живет и здравствует уже столь­ко лет и свято чтит традиции, заложенные Дзгоевым. Наверное, не­возможно назвать борца, который так или иначе не соприкоснулся с Батей, не учился бы у него.

Единственным непреодолимым препятствием для него было то, что он не мог выезжать на соревнования и сборы, проходившие за границей. Ведь он был «невыездным». Во-первых, потому что побы­вал в плену, во-вторых, потому что мать пять лет провела в тюрьме «за измену родине». Ярлык неблагонадежного, который навесили на этого, без преувеличения будет сказано, выдающегося человека соответствующие советские структуры, не давал возможности ни ез­дить по миру, ни даже (до поры до времени) занимать руководящие должности в борцовских сборных. И тем не менее он никогда не те­рял оптимизма. Когда ученики спрашивали у него, почему он не вы­езжает за границу, Асланбек Захарович обычно отшучивался: «Да я же всю Европу пешком прошел! Чего я там не видел?»

Но все же это было серьезной помехой в его работе. Вот и при­ходилось иногда расставаться со своими воспитанниками, переда­вая их друзьям-тренерам, или просто записывая их в другие секции. Видя, что из парня может выйти толк, Дзгоев никогда не ставил свои интересы выше интересов ученика. Сколько раз он приводил бор­цов, достигших необходимого уровня, к тем, с кем судьба будущего чемпиона, по его мнению, должна была сложиться более благопо­лучно.

Это внутреннее благородство и порядочность выгодно отлича­ли Асланбека Захаровича от многих специалистов, некоторые из которых больше времени проводили не на ковре со своими воспи­танниками, а в других залах, где старались заполучить уже готово­го мастера, переманить его к себе и получать с этого дивиденды.

Отношение Дзгоева к этим горе-специалистам было снисходи­тельным. Он жил другим принципом: «Не жни, чего не сеял. Не ко­пай, чего не сажал!»

Каждый год он набирал новые и новые группы мальчишек. И ра­ботал с ними в поте лица, зная, что нужен не один год, чтобы из пер­спективных пацанов выросли настоящие борцы. «Пахал» с ними от зари до зари, каждый раз подчеркивая: «Селекцией надо занимать­ся не на чемпионатах России и СССР, а в районах и школах».

В любой области есть люди, которые очень талантливы, но в си­лу своей скромности находятся как бы в тени. Огромна заслуга тре­нера, если он разглядит такого человека среди сотен других и су­меет заставить его раскрыться. В этом отношении Асланбеку Заха­ровичу не было и нет равных. Очень и очень многие, если бы не он, так и остались бы шоферами, слесарями, механизаторами. Но не только природные задатки интересовали Дзгоева. Он большое зна­чение придавал человеческим качествам своих учеников. «Достой­ных людей надо поднимать, - говорил он, - надо отдавать им долж­ное и помогать добиться в этой жизни того, чего они заслуживают».

Талант педагога и специалиста снискали Дзгоеву заслуженный ав­торитет и уважение во всем мире. Его помнят и чтут не только в Се­верной Осетии, но и везде, где ему приходилось работать. Таких тре­неров мало. Таких людей - единицы. Наверное поэтому, когда Аслан-бека Захаровича не стало, один из самых прославленных его воспи­танников Сослан Андиев с горечью произнес: «Это ушла эпоха»...

ЛЕГКО НЕ БЫЛО НИКОГДА

П

остепенно возрождаясь к жизни, Асланбек понимал, что, раз он решил проявить себя на тренерском поприще, ему просто необ­ходимы специальные знания. Он старался приобрести литературу по педагогике, психологии, методические рекомендации по спортив­ным дисциплинам. Постоянно занимаясь самообразованием, он тем не менее пришел к выводу, что без соответствующей подготов­ки не обойтись. Однако решение поступить на факультет физичес­кого воспитания Северо-Осетинского пединститута далось ему не легко.

Во-первых, для кропотливой каждодневной учебы (а иначе он просто не мог учиться) необходимо время. А он вынужден был ра­ботать в колхозе, чтобы как-то прокормить семью, занимаясь с деть­ми в секции борьбы по вечерам. Во-вторых, в его возрасте садить­ся снова за парту казалось ему не совсем приличным. Ведь он был намного старше не только многих своих однокурсников, но и некото­рых преподавателей.

И тем не менее Асланбек пересилил себя. И хотя зачастую чув­ствовал себя не в своей тарелке, сдавал экзамены и зачеты, гото­вил домашние задания и конспекты наравне со всеми. Впрочем, нет. Он был примерным студентом. Примерным во всех отношени­ях. В его «зачетке» красовались только отличные оценки по всем предметам. А если надо было «подтянуть» кого-то из отстающих, всегда делал это с удовольствием. Его педагогический дар в полной мере проявился и в этом. И сокурсники никогда не чувствовали воз­растной дистанции. Да что там возраст! Асланбек был фронтови­ком, капитаном Советской армии, кавалером ордена Красной Звез­ды. По опыту прожитого и пережитого он многим из них годился не

то, что в отцы, - в деды. Хотя, в принципе, разделяли его со студен­тами каких-нибудь восемь-десять лет.

К тому времени в его жизни произошло еще несколько событий. В 1947 году он женился. Молодые поселились все в той же времян­ке в Колонке. Родились дети - Зара и Руслан. Но лишь два года про-должалосо это супружество. Вернувшись из мест заключения, мать Асланбека Чабахан сделала все, чтобы брак ее сына распался. Этой властной сильной женщине сразу не понравилась молодая не­вестка. Они прожили под одной крышей всего пару дней. Придя пос­ле очередной тренировки, Асланбек не застал дома жены и детей. На вопрос, где они, Чабахан ответила, что те поехали к родителям. И только на следующий день от сестры Вали он узнал правду. Мать попросту выставила их за дверь.

Долгое время он уговаривал женщин примириться. Но Чабахан и слышать ничего не хотела об этом, да и родственники супруги ка­тегорически возражали против того, чтобы их дочь вернулась к Дзго-евым. Асланбек тяжело переживал случившееся, но поделать ниче­го не мог.

Потом уже, спустя много лет, Валя набралась смелости спро­сить:

- Лесик, почему тогда не ушел вместе с ней?

Асланбек Захарович помолчал несколько секунд, а потом отве­тил:

- Моя мать может ошибаться. Она может быть не права. Но она
моя мать...

ЧЕМПИОНЫ С УЛИЦЫ

Это сегодня в секциях вольной борьбы в Осетии тренируются ты-сячи мальчишек, существует своя неповторимая школа, есть спортсмены, которыми по праву гордится республика. А тогда, в да­лекие послевоенные годы, тренерам все приходилось начинать с нуля. Осваивать новые правила ведения борьбы (ведь вольной борьбой параллельно начали заниматься в основном те, кто зани­мался классической борьбой), по-новому строить занятия и даже искать талантливых ребят на улице. Что касается последнего, то Ас-ланбек Захарович в буквальном смысле слова за руку приводил в зал подростков, которые, на его взгляд, могли добиться успехов на ковре.

Десятки, сотни пацанов благодаря Бате не попали под дурное влияние и выросли прекрасными людьми, замечательными спортс­менами. К нему тянулись, потому что видели в нем сильную лич­ность. Видели настоящий мужской характер, волю. И не могли не стараться быть похожими на своего тренера. Если надо, он мог про­явить и силу, быть жестким и жестоким. Он никогда не позволял раз­гильдяйства и хулиганства.

Однажды во время соревнований в зале появился изрядно под­выпивший мужчина средних лет. Он ругался грязными словами и проорал что-то нелицеприятное в адрес главного судьи, то есть Дзгоева. Асланбек Захарович спокойно сказал в микрофон: «Граж­данин, подойдите, пожалуйста, к судейскому столику!» Дебошир подбежал со словами: «Ну, вот я! Что ты мне сделаешь?» Все жда­ли, как отреагирует Батя. Тот, сохраняя полную невозмутимость, встал, а через секунду на голову возмутителя спокойствия обру­шился, разлетевшись на части, стул. Незваный гость свалился, как

подкошенный. Пока его приводили в чувство, Асланбек Захарович сказал в микрофон: «Продолжим соревнования. Принесите мне но­вый стул». Что удивительно, сам пострадавший был восхищен по­ступком Дзгоева и долго потом приходил в зал, каждый раз извиня­ясь. Причем никто его больше в нетрезвом состоянии не видел.

Для тех мальчишек, которые занимались под руководством Дзгоева вольной и классической борьбой, Батя был идеалом и ку­миром. Каждое его слово пацаны ловили на лету и, если он хвалил кого-то, воспринималось это юными борцами, как наивысшее благо из всех существовавших на земле.

Сердце подростка не обманешь. Они чувствовали, что Асланбек Захарович кровно заинтересован в том, чтобы каждый из них нашел свою дорогу. Чувствовали в его суровости тепло и доброжелатель­ность. Ведь он не просто объяснял им, как надо проводить приемы. Он живо интересовался делами в семье, в школе, на улице. Знал в лицо всех родителей своих воспитанников. Не было дня, чтобы он не нанес кому-нибудь из них визит, не проведал кого-то, если тот был болен.

Когда в секции появился Саукудз Дзарасов, Асланбек Захарович сразу сказал, что из этого парня выйдет толк. Но только в том слу­чае, если он будет тренироваться серьезно. Саукудз действительно аккуратно посещал занятия, но в то время был хулиганистым пар­нем. Его окружали друзья с сомнительной репутацией. Дзгоев пере­живал по этому поводу и зорко следил, чтобы тот не попал в беду.

Как-то раз во время тренировки в зал заглянул один из прияте­лей Дзарасова: «Саукудз! Мы ждем тебя на улице!» После оконча­ния занятия будущий прославленный борец быстренько собрал вещи и выскользнул за дверь. Интуиция подсказала Асланбеку За­харовичу: что-то не так. Спустя минуту, он уже шел по следам Са-укудза, то и дело спрашивая у прохожих, видели ли они парня та­кой-то внешности. Добрался до вокзала, запрыгнул в последний вагон уходящего поезда и в одной из «теплушек» увидел группу молодых людей, играющих в карты. Среди них был и его ученик. Дзгоев подошел и сказал: «Тебе с ними не по пути». С этими сло­вами он взял Дзарасова под руку и вытолкнул его из замедливше­го на повороте ход состава. «Как вы могли, Асланбек Захарович, так сделать! - кипятился Саукудз. - Вы же опозорили меня перед

моими друзьями!» Но тренер отрезал: «Все! Разговор окончен!» «Никогда больше не приду к вам!» - крикнул парень и убежал.

Прошло больше трех недель. И вот в один из дней Дзарасов снова пришел в зал. Асланбек Захарович встретил его как ни в чем не бывало. Не стал и расспрашивать, где он был все это время. Тре­нировка прошла, как обычно. Потом следующая, еще одна... Инци­дент забылся. И только через много лет Саукудз Дзарасов признал­ся, почему он тогда вернулся. «Батя просто спас меня от тюрьмы, -рассказал он сыну Асланбека Захаровича Таймуразу, - те ребята ехали грабить магазин, а я должен был идти с ними. Их всех до од­ного поймали и посадили на десять-двенадцать лет. А я благодаря Бате остался на свободе»...

У Дзгоева было обостренное чутье на таланты. Особенно же ему удавалось разглядеть задатки у будущих тяжеловесов. Со сколькими «тяжами» он работал, и сосчитать трудно -Дзарасов, Ку-лаев, Геннадий, Сергей, Сослан Андиевы, Хасимиков, Тавитов, Зан-гиев... Они более 20-ти раз становились чемпионами России, заво­евали медали высшей пробы на самых престижных соревнованиях мира.

СО ВТОРОЙ

попытки

В январе 1952-го Асланбек Захарович женился во второй раз. Так получилось, что со своей будущей супругой он познакомился еще в ту пору, когда она была первоклассницей. Татьяна жила в одном дворе с родственниками Дзгоевых. Однажды, придя в гости к своим близким, Асланбек, учившийся тогда на рабфаке, заметил малень­кую девочку с огромными белыми бантами. Он не удержался и под­нял ребенка на руки: «Чья это такая красавица?» А потом добавил шутя: «Вырастешь - я тебя обязательно украду!» Кто мог подумать тогда, что сказанное им сбудется через много лет!

Асланбек хорошо был знаком с братом Татьяны - Георгием. Можно сказать, они были друзьями. Но совсем по-иному относился к Дзгоеву Яков Гусов. До самого последнего момента отец был ка­тегорически против брака своей единственной дочери с борцом, к тому же разведенным. Последнее обстоятельство, скорее всего, и было определяющим. Дескать, если человек уже один раз не сумел сохранить семью, где гарантия, что это не случится снова.

Судьба свела Асланбека и Татьяну уже после войны. Вновь оказавшись во дворе у родственников, он буквально нос к носу столкнулся с красивой девушкой. Та была в домашнем халате, а в руках держала ведро. «Кто такая? Почему я ее раньше здесь не видел?» - пронеслось в голове у Асланбека. Каково же было удив­ление фронтовика, когда он узнал, что это и есть та самая «его красавица». Через некоторое время к Гусовым пожаловали сваты. Потом еще раз. И еще раз. Яков оставался непреклонен. Как знать, чем бы закончилась эта история, если бы не Георгий. В оче-

редной раз поругавшись с отцом из-за сестры, он объявил, что уходит из дому.

К тому времени в семье осталось только двое детей. Старший брат умер от болезни, а средний погиб в годы Великой Отечествен­ной. Лишившись последнего сына, Яков не выдержал. Он сказал жене: «Передай ему (Георгию), что, если хочет, пусть свою сестру хоть в Терек выбросит... Но чтобы вернулся домой!»

Свадьба состоялась 20 января 1952-го года. Со своей супругой Асланбек Захарович прожил до самых последних дней жизни. Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Все, кто знал их семью, всегда ставили отношения Асланбека Захаровича и Татьяны Яковлевны в пример другим. Для многих поколений борцов Дзгоев был Батей, вторым отцом, а его супругу ученики называли не ина­че, как тетя Таня.

Через сколько трудностей пришлось им пройти рука об руку, сколько всего пережить! Но никто не помнит случая, чтобы Аслан-бек Захарович повысил голос на жену, чтобы они не пришли к согла­сию по какому-нибудь вопросу. Нельзя сказать, чтобы в доме у них царил достаток, но для всех их дверь была открыта настежь. Не раз воспитанники Дзгоева бывали и даже жили у него, и всех Татьяна Яковлевна старалась встретить, как родных. Кормила, обстирыва­ла, проверяла домашние задания... Не случайно ведь самой боль­шой похвалой для Асланбека Захаровича было, если кто-то говорил хорошее о его супруге.

Тем не менее мать, Чабахан, не согласилась жить с невесткой под одной крышей. Она понимала, что не сможет делить кухню ни с кем, поэтому попросила, чтобы дети сняли ей отдельную кварти­ру. Асланбек Захарович так и сделал. Но не было дня, чтобы он не навестил мать (если только не был на соревнованиях), а когда воз­вращался из очередной поездки, всегда привозил Чабахан, хоть маленький, но подарок и, едва переступив порог, первым делом справлялся о здоровье матери. Впрочем, Татьяне не надо было напоминать. Все, что бывало у них в доме на столе, бывало и у Ча­бахан. Эта суровая женщина ни разу не позволила себе проявить теплые чувства и признаться, что она довольна своей невесткой. Лишь когда умирала на руках у Татьяны Яковлевны, прошептала: «Прости»...

Весь семейный бюджет тоже аккуратно делился на части, одну из которых Асланбек ежемесячно приносил матери. Словами не описать, как ему трудно приходилось в эти годы. Ведь, проводя тре­нировки в зале, он еще и учился. Бывало, уходил из дома еще за­темно, а возвращался далеко за полночь. Каждую минуту, даже то время, когда поджидал прихода поезда, которым обычно добирался до Колонки, использовал для того, чтобы составить конспект, вы­учить нужный параграф, решить задачу...

Но Дзгоевы никогда не унывали. Как и все молодые пары, они мечтали о лучшей, счастливой и беззаботной жизни. Мечтали, что, когда выйдут на пенсию, поселятся где-нибудь в сельской глуши и будут заниматься сельским хозяйством, растить внуков.

Знали, что мечтам этим не суждено сбыться. Не потому что это нереально. Просто слишком неугомонной души и неуемной энергии человеком был Асланбек Захарович, чтобы позволить себе хоть ког­да-нибудь ничего не делать. Его жизнь была расписана поминутно. И всем он старался уделить внимание, всех охватить своей заботой.

ПОПУЛЯРНОСТЬ -ЭТО НЕ ТОЛЬКО ПОБЕДЫ, НО И РАССКАЗЫ О НИХ

Д

ля того чтобы тот или иной вид спорта пользовались популярно­стью, мало добиваться побед на самом высоком уровне. Нужно постоянно подогревать интерес окружающих, держать болельщиков в курсе всех происходящих событий. Большую роль в этом играет пресса. Асланбек Захарович это прекрасно понимал. Потому, вер­нувшись с очередного соревнования, тут же отправлялся в редак­ции газет, куда приносил подробные отчеты о прошедших схватках. Кто с кем боролся, сколько баллов набрал, в чем ошибся, в чем пре­успел. Особенно часто публиковался Дзгоев в своей любимой газе­те «Растдзинад». Его слог, умение преподнести материал можно было смело ставить в пример другим корреспондентам. Наверное, именно поэтому редакция осетиноязычной газеты вскоре выступила инициатором вступления Асланбека Захаровича в Союз журналис­тов СССР. Он был принят без колебаний, единогласным решением комиссии.

В свое время именно Дзгоев организовал во Владикавказе встречи с цирковыми борцами и тем самым привлек внимание к тог­да еще классической борьбе. Мальчишки сотнями шли записывать­ся в секции. Стал Асланбек Захарович и главным инициатором уве­ковечения памяти легендарного осетинского циркового борца Те-мирболата Канукова, прозванного за свои феноменальные физиче­ские качества Казбеком-Горой. В 1961-ом году Бола был перезахо­ронен в родном селении Кобань. Дзгоеву удалось добиться разре­шения на перевозку его останков из станицы Котляревской (Кабар­дино-Балкария), где Кануков провел последние годы жизни. На его

могиле, также по инициативе и при активном участии Асланбека За­харовича, был воздвигнут памятник. В республике прошел турнир памяти знаменитого борца, в котором приняли участие все самые сильные атлеты тех лет.

Самое интересное, что выступил на мемориале Казбека-Горы и сам Дзгоев. Было ему в ту пору уже 43 года (по официальным доку­ментам, на самом деле 41 год, как мы уже знаем), но это не поме­шало ветерану-тренеру победить как в своей весовой категории, так и в абсолютной.

Раз за разом Батя, выходя на ковер против своих более мо­лодых соперников, демонстрировал и великолепную технику, и неудержимую мощь. Переполненный зал с восторгом приветст­вовал его успехи. Особенно же зрители ждали его коронного приема - «косого захвата», от которого ни у одного из борцов не находилось защиты. Если Дзгоев ловил кого-то в партере на свою «коронку», можно было считать, что схватка уже заверше­на. Сила его рук была настолько велика, что даже те спортсме­ны, чей вес намного превышал вес Асланбека Захаровича, ни­чего не могли поделать и беспомощно переворачивались на ло­патки.

Это было последнее выступление Дзгоева в качестве действую­щего борца, и ушел он триумфально, доказав всем, что возраст не помеха, если есть мастерство и сила. Но главным достижением тур­нира Асланбек Захарович считал не свою собственную убедитель­ную победу. В республике, стремительно врывающейся в элиту вольной борьбы, необходимо было постоянно поддерживать инте­рес к этому виду спорта. К тому же турнир памяти Бола Канукова дал понять всем, что борьба в Осетии родилась не вчера, что у нее есть корни, что и в прошлом среди осетин были выдающиеся атле­ты, а значит, нынешнее поколение развивает традиции, заложенные еще в XIX веке.

К тому времени Дзгоев был уже заслуженным тренером СССР. Этого высокого звания Асланбек Захарович был удостоен в 1957-ом году за подготовку Алимбека Бестаева, знаменитого осетинско­го борца, первым из россиян ставшего чемпионом мира. Рассмат­ривая документы тренеров, представленных к присвоению, тог­дашний председатель Спорткомитета страны Сергей Павлов был

очень удивлен, когда не нашел в списке фамилии Дзгоева. Чинов­ники попытались было промямлить что-то о том, что Асланбек За­харович, дескать, был в плену и вообще у него не совсем благопо­лучное прошлое, но Павлов не принял во внимание то, что они го­ворили и своей рукой вписал в список: «Дзгоев Асланбек Захаро­вич. Северная Осетия. За подготовку чемпиона мира Алимбека Бестаева».

Впрочем, ко всем своим званиям Асланбек Захарович относил­ся достаточно спокойно. Уже в девяностые годы в Центральном со­вете «Динамо» вдруг обнаружили, что Дзгоев не является заслужен­ным работником физической культуры России. «А что вы удивляе­тесь? - спокойно ответил тренер звонившему из Москвы чиновнику. - У меня и звания заслуженного работника физкультуры Осетии нет!» Известие об этом вызвало настоящий переполох в динамов­ской организации. Стараясь исправить ошибку, там развернули бур­ную деятельность. Попросили выслать необходимые документы. У Асланбека Захаровича их кипучая энергия энтузиазма не вызвала: «Справки! Бумажки! Рекомендации! Да на кой мне все это нужно? Мне картошку копать надо!»

Древние говорили, что мудрым человеком является тот, кто по­стоянно смотрит в будущее. В этом плане дальновидность Дзгоева не может не восхищать. В книге Борисова «Богатыри Осетии», изданной еще в 1960-ом году, приводятся его слова, сказанные ав­тору: «Хочу познакомить тебя с преемником Саукудза Дзарасова -Геной Андиевым, сыном нашего прославленного борца Петра Анди-ева. Удивительная это семья, должен тебе заметить. Она обеспечит нас тяжеловесами на двадцать лет вперед. Пока борется Гена, под­растет Сергей. А потом придет черед и Сослана, хотя ему сейчас всего лишь восемь лет». Так и случилось. Через двадцать лет Со­слан Андиев, завоевав все мыслимые и немыслимые звания в воль­ной борьбе, завершил спортивную карьеру.

Что тут можно сказать? Только в очередной раз «снять шляпу» перед прозорливостью Асланбека Захаровича. Хотя таких приме­ров можно при желании привести сотни. Если Дзгоев говорил, что из такого-то мальчишки выйдет толк, можно было не сомневаться: парень себя проявит обязательно. Бывало, конечно, что и Батя ошибался. Но случаи эти насколько редки, настолько же обуслов-

лены собственным нежеланием подававшего надежды борца упорно работать над совершенствованием своего мастерства. Секцию Асланбека Захаровича не зря ведь в шутку называли «ла­бораторией по подготовке чемпионов» или «фирмой, которая га­рантирует». Даже самого бесталанного Дзгоев мог довести до уровня мастера спорта. Что уж говорить о тех, кого, как говорится, сам Бог наделил даром?..

КОРТИК РУЧНОЙ РАБОТЫ

Т

ренерский талант Дзгоева никогда не оставался вне поля зрения специалистов вольной борьбы Советского Союза. Не раз Аслан-бека Захаровича приглашали в различные регионы страны, чтобы он помог организовать процесс подготовки спортсменов самого вы­сокого уровня. Асланбек Захарович всегда охотно откликался на по­добные просьбы. Выезжал в Бурятию, Среднюю Азию и Казахстан, проводил там семинары, показательные тренировки, учил не толь­ко борцов, но и их наставников. В 1965-ом году отправился на пол­тора месяца в далекую Якутию.

Местные газеты в этот период большое внимание уделяли пребы­ванию осетинского специалиста в республике, связывая с его именем надежды на скорый подъем вольной борьбы в Якутии. Асланбек За­харович оправдал эти надежды и за короткий срок подготовил сбор­ную к первенству Дальнего Востока, на котором якуты произвели на­стоящий фурор. В одном из опубликованных тогда интервью Дзгоев назвал несколько фамилий наиболее одаренных, по его мнению, бор­цов, но особенно выделил из их числа Николая Неустроева, которо­му прочил успех в самом недалеком будущем. Как обычно, интуиция его не подвела. Неустроев в 1971-ом году стал чемпионом России и Советского Союза в весовой категории до 68 кг.

Власти Якутии не забыли, кто стоял у истоков этих побед, и тог­да же Президиум Верховного Совета республики вручил Асланбеку Захаровичу именное оружие и кортик ручной работы известного в стране мастера Терентия Аммосова за бескорыстную помощь. К слову сказать, рукоятка этого кортика сделана из слоновой кости.

 

 

 

 

 

 

1978 год. Ташкент. Спартакиада школьников СССР. Сборная России. Стоят (слева направо): Жаринов, Атавов, Эфендиев, Сулейманов, Дзгоев, Цомартов, Фадзаев, Ахабов, И.И. Иванов. Сидят (слева направо): Бадалов, Наниев, Магомедов, Бараев

 

 

 

 

 

 

 

 

Ценный подарок до сих пор хранится в семье Дзгоевых вместе с ог­ромной кипой грамот и дипломов, полученных тренером за подго­товку спортсменов в разных уголках Советского Союза.

Помогая другим, Дзгоев, естественно, не забывал о работе в собственной секции. Он был предельно строг со своими воспитан­никами, не допуская даже мысли о нарушении ими железной дис­циплины или спортивного режима. Однажды, к примеру, он обратил внимание на то, что один из его учеников постоянно отпрашивается в туалет. Отпустив в очередной раз парня, Асланбек Захарович про­следовал за ним и с возмущением обнаружил, что тот курит. Распра­ва последовала незамедлительно. Дзгоев выстроил всех присутст­вовавших на тот момент борцов и устроил «публичную казнь», за­явив, что изгоняет проштрафившегося из секции, как позорящего ее ряды. Напрасно друзья успокаивали своего товарища в раздевалке. Размазывая слезы по щекам, тот говорил: «Батька, Батька! Махно он, а не Батька!» Так Асланбек Захарович обрел еще одно прозви­ще. Но если Батей его уважительно называли иногда даже в глаза, то Махно было подпольной кличкой тренера, которой пользовались только если Дзгоева не было рядом.

Впрочем, история с отчислением имела все-таки свой хэппи-энд. Через некоторое время Асланбек Захарович сменил гнев на ми­лость и позволил парню заниматься, заставив того «принародно» поклясться, что с курением тот покончит раз и навсегда. Интересно, что и сегодня этот уже далеко не молодой человек к сигаретам не притрагивается. Значит, урок пошел впрок.

5Батя 65

ДОБРОВОЛЬНОЕ ИЗГНАНИЕ

Ашибается тот, кто считает, будто феноменальные успехи воспи-танников Дзгоева у всех без исключения вызывали радость. Сколько существует человечество, столько и будут существовать его пороки - двуличие, зависть, недоброжелательность, подлость... Трудно сказать, какое или какие из вышеперечисленных отрица­тельных качеств сыграли свою роль в том, что Асланбек Захарович в начале семидесятых вынужден был уехать из Осетии и искать сча­стья в других краях. Сейчас никто толком не может ответить, что конкретно явилось причиной столь решительного поступка выдаю­щегося тренера. Одни считают, что все дело в ссоре Дзгоева с тог­дашним председателем республиканского спорткомитета Констан­тином Датриевым, другие говорят, будто Асланбек Захарович не вы­нес предательства со стороны кого-то из своих воспитанников, тре­тьи приводят еще какие-то доводы. На самом деле факт ссоры с Да­триевым действительно имел место. Трудно сказать, этот ли разго­вор на повышенных тонах или какие-либо другие «подводные камни» стали причиной того, что против Дзгоева в последующем была развернута настоящая травля. Проверка за проверкой прихо­дили в зал, чтобы выяснить, насколько эффективно работает Ас­ланбек Захарович, на какие нужды тратятся выделяемые на секцию скудные средства, заслуживает ли тренер ту зарплату, которую по­лучает, и т.д. и т.п. Видимо, было решено, что не заслуживает, раз эта, и без того очень скромная, зарплата вердиктом свыше была урезана вдвое.

Хорошо известно, что Батя из своих личных денег постоянно по­могал нуждающимся ученикам, покупал им трико, борцовки, потому что родители его воспитанников были не в состоянии приобрести все

это. Тем не менее и в спорткомитет, и в партийные органы постоян­но поступали кляузы и анонимки, порочащие честное имя одного из патриархов осетинской вольной борьбы. Естественно, все это не могло не сказаться на здоровье Асланбека Захаровича. Он тяжело заболел и находился в подавленном настроении. Когда последняя капля переполнила чашу терпения, Дзгоев обратился в Центр с просьбой перевести его в другое место. Мотивировал он это тем, что тяжело болен и нуждается в смене климата.

Весть о том, что специалист такого уровня ищет работу, разнес­лась по стране в мгновение ока. Различные федерации предлагали ему переехать, суля всевозможные блага. Сам Асланбек Захарович сделал свой выбор в пользу Таджикистана. В принципе, ему, конеч­но, было все равно, лишь бы поскорее сменить обстановку. В Сред­ней Азии Дзгоева встретили так, будто это было первое лицо како­го-то могущественного государства - с эскортом правительственных машин, с самыми помпезными почестями. Сразу же он был утверж­ден в должности старшего тренера республики, а также старшего тренера практически всех существовавших тогда спортивных об^ ществ. На тренировки носили в буквальном смысле на руках - Ас­ланбек Захарович в первое время чувствовал себя неважно и пере­двигаться без посторонней помощи не мог.

Дзгоев был окружен таким теплом и вниманием, что дела его быстро пошли на поправку. За состоянием здоровья тренера следи­ли лучшие врачи республики, те, которые обслуживали только пар­тийный и государственный номенклатурный аппарат Таджикистана. Уже через несколько месяцев он вновь пришел в боевую форму -набрал потерянные за время болезни почти сорок килограммов ве­са, мог бегать и прыгать, крутить «солнце» на турнике и вообще чув­ствовал себя прекрасно.

Лишь одно обстоятельство не давало ему покоя. Он привык ра­ботать в зале, привык вкалывать на ковре до изнеможения, а тут от него требовалось постоянно выезжать в районы с инспекционными проверками и семинарами. В каждом кишлаке его приезда ждали, как знаменательного события, и устраивали в его честь празднич­ные мероприятия. Это, хотя и было приятно, отнимало массу вре­мени. К тому же Асланбек Захарович был оторван от семьи, от род-

ной Северной Осетии, по которой, несмотря на обиду, скучал и тос­ковал искренне и часто.

В конце концов он не выдержал и снова позвонил в Москву и по­просил, чтобы его направили куда-нибудь поближе к Владикавказу.

- Асланбек Захарович, вас что-то не устраивает в вашей работе в Таджикистане? - спросили его в федерации вольной борьбы СССР.

- Да нет, условия прекрасные, отношение ко мне великолеп­
ное... Но вы понимаете... Я же ничего не делаю!

- То есть как?

- Очень просто. Только и делаю, что разъезжаю по республике
и получаю за это зарплату в пяти или шести местах! А я хочу рабо­
тать на ковре, хочу тренировать. Здоровье меня сейчас уже не бес­
покоит, я полон сил, так что больше пользы от меня будет в зале.

- Может быть, тогда вы вернетесь в Осетию?

- Нет, в Осетию пока не хочу, но желательно куда-нибудь поближе...

Сразу после этого разговора Дзгоеву предложили возглавить фе­дерацию вольной борьбы Дагестана. Он дал согласие, но в послед­ний момент выяснилось, что не все дагестанские тренеры воспри­няли весть о приезде Асланбека Захаровича положительно. Они, видимо боясь конкуренции со стороны титулованного наставника, написали письмо в свой обком партии с просьбой не приглашать Дзгоева. Дескать, мы и без него неплохо справляемся. Конечно, можно было утвердить Асланбека Захаровича волевым решением, как это часто делалось в советские времена. Но он, узнав о настро­ениях в Махачкале, попросил не делать этого: «Для нормальной ра­боты нужна полная координация действий, взаимное понимание и доверие. Без этого результата не будет».

Совершенно случайно слух о том, что такой тренер, как Дзгоев, невостребован, донесся до Деги Багаева, одного из самых любимых учеников Асланбека Захаровича, прилагавшего титанические усилия для популяризации вольной борьбы в Чечено-Ингушетии. Прекрасно понимая,